Избранница

– Но это глупо. – Она поставила свой бокал. – Для чего было вкладывать в работу свою энергию, если нет желания пожинать плоды усилий или претендовать на вознаграждение?

– Для меня литературная работа сама по себе награда. – Он покачал головой. – Я думал, мы это уже обсудили.

– И все же стоит попробовать послать рукопись в издательство. Я могу дать рекомендацию.

– Спасибо. – Берни взял со стола конверт. – Письмо от Адама. Он сообщает, что решил уйти из газеты и посвятить свою жизнь путешествиям.

– Шутишь?

– Его пригласили инструктором в другую экспедицию.

– А что станет с «Лоукал Таймс»? – Джессика вдруг поняла, что ей вовсе не безразлична судьба своего временного детища.

– Удивительно, что тебя это волнует, – произнес Берни с ироничной улыбкой. – Итак, Адам планирует продать газету. И ты, кстати, могла бы приобрести ее. От такого предложения он вряд ли откажется.

Эта идея поразила Джессику.

– У меня не наберется столько денег.

– Можно взять ссуду в банке Эдварда Милтона. Я уже разговаривал с ним. Он с удовольствием поможет тебе.

– Уже разговаривал?

– Просто узнал и все, – пожал он плечами.

– Что ж, не стоило беспокоиться. Я не собираюсь покупать газету. И сюда согласилась прийти лишь потому, что тоже хочу тебе кое-что сказать.

– Что? – Он наклонился к ней и обнял за плечи, обдав жаром большого тела. Джессика почувствовала, что ее самоконтроль испаряется, как капля влаги под раскаленным солнцем. Все-таки она совершила ошибку, приехав к Берни. Они могли встретиться и в кафе.

– Я заказывала телефонный разговор с Лондоном и уже заключила предварительное соглашение с учредителем «Туморроу». Мне предлагают должность заместителя главного редактора, – скороговоркой выпалила она.

Берни словно окатили ледяной водой. Он расстроено произнес:

– Ты именно к этому всегда стремилась?

– Как сказать… Окончательного согласия я еще не дала. Предпочитаю сначала увидеть все своими глазами.

Воодушевление и уверенность Прайда стали исчезать, уступая место мучительным сомнениям. Он вдруг до боли отчетливо осознал, что может потерять ее навсегда. Опустив руку в карман, мужчина зажал коробочку в руке, словно талисман на удачу. Там лежало кольцо, которое он должен был надеть ей на палец.

– Джессика, я…

– Решение принято, – перебила его она. – Я делаю это ради сына.

– Но ему нравится жить здесь, – напомнил Берни.

– Может быть. Однако ребенку нужно хотя бы время от времени видеться с отцом. Я осуждаю свою мать за то, что она разлучила меня с папой. Мой бывший муж, может, и не самый примерный родитель, но я хочу, чтобы он и сын встречались друг с другом. Пожив здесь, познакомившись с тобой, я оценила важность семьи. У Луиса и Чарльза должен быть шанс.

Берни глубоко вздохнул и провел руками по волосам. Ирония судьбы: он сам без устали доказывал ей, насколько важны родственные и дружеские связи. Похоже, Джесс хорошо усвоила его урок и теперь купила билет в один конец – прочь из его жизни.

Слишком увлекшись мыслями о будущем, он вообразил, что сможет заменить мальчику отца. Да, они оба сильно привязались друг к другу, но этого оказалось недостаточно. У Луиса были родители, и он был абсолютно лишним.

Берни с силой сжал коробочку, словно надеялся выдавить из нее решение проблемы.

– Наверное, я тоже мог бы туда переехать. – Его начало переполнять чувство ужаса. – Там наверняка найдется для меня работа.

– Нет, Берни. Ничего не получится. Ты нужен здесь и прекрасно об этом знаешь. – Она почувствовала, как к глазам подступают слезы, и запаниковала. Ей нельзя было позволить себе ни малейшего проявления слабости.

– А мне не нужен никто, кроме тебя.

– Сладкое заблуждение. Здесь твой дом, и ты не будешь счастлив в другом месте.

– Мой дом готов стать и твоим.

– Я объяснила, почему не могу остаться.

– Это несправедливо.

– Тебе нужна женщина, способная одарить тебя любовью с такой же щедростью, с какой ты сам распространяешь ее на других.

– Хочешь сказать, что тебе никогда не удалось бы полюбить меня?

Черт! В том-то и дело, что она не могла этого сказать. Но прервать отношения было необходимо. Ее сердце начинало нестерпимо ныть при одной только мысли о существовании без этого мужчины.

– Я хочу сказать, что возвращаюсь в Лондон по большей части затем, чтобы Луис не рос без отца. А ты женишься на милой молоденькой девушке, не обремененной ошибками прошлого. Заведешь своих детей. И будешь жить долго и счастливо.

– Но моя единственная радость – это ты. Я люблю тебя и твоего сына. И хочу, чтобы именно вы оба составили мою семью.

– Такой мужчина, как ты, недолго будет одинок. – Она поднялась прежде, чем он успел удержать ее, подошла к вешалке и сняла пальто.

Берни Прайд сжимал коробочку, лихорадочно ища решения. Получив письмо от Адама, он понадеялся, что Джессика захочет иметь собственную газету. Все это время он жил надеждой, что сумеет завоевать ее любовь.

Но эта упрямая женщина решила все по-своему. И он не мог ничего противопоставить такому повороту событий. Не имел никакого права заставлять Джессику держать сына вдали от отца. Что ж, ему не оставалось ничего другого, как отпустить их.

Она стояла, ухватившись за дверную ручку.

– О, вспомнила! Ты собирался что-то мне дать. Свой роман, да?

– Конечно, – мягко ответил Прайд. – Именно его. – Он разжал пальцы и медленно вытащил руку из кармана, оставив бархатный футляр внутри. Потом принес из кабинета папку с текстом.

– Я постараюсь прочитать побыстрее.

– Не спеши.

– Спасибо, что доверил мне первой прочесть его. Если хочешь, я напишу отзыв с редакторскими комментариями.

Вот уж чего он меньше всего хотел бы получить от нее!

– Спокойной ночи.

– До свидания, Берни.

Она побежала по ступенькам сквозь пелену снега к своей машине. А он стоял на крыльце и смотрел вслед, пока Джессика не растворилась в ночи.

Эпилог

Апрельский день выдался теплым. Долгожданное солнце припекало почти по-летнему. Деревья оделись в яркую зелень, радостно подставляя лучам молодые листочки и набухшие бутоны.

Джессика стояла у огромного окна в холле больницы и улыбалась, наблюдая за весенним пиршеством окружающего мира. Оглушающий птичий гомон долетал в помещение даже сквозь закрытые форточки. Ее душу переполняло не меньшее ликование, чем пробудившуюся природу. Наконец-то весь этот ад остался позади. Сегодня ее мальчика выписывали домой. Конечно, он был еще очень слаб, но окончательное выздоровление – дело времени, зато теперь его жизни ничто не угрожает.

А ведь сначала все шло так, как она запланировала. Уехав из дома Прайда, полная решимости, Джессика в этот же вечер заказала билет, чтобы не откладывать поездку в Лондон. Через день она уже была в пути. Прилетев на место, из аэропорта связалась с Чарльзом и договорилась с ним о встрече. Он ссылался на большую занятость, предлагал встретиться вечером, но Джессика настояла на своем, сказав, что это очень важно. Спустя пару часов они уже сидели в кафе.

– Ты отлично выглядишь, детка, – скороговоркой отрапортовал он дежурную фразу и тут же озабоченно посмотрел на часы. – Так что там у нас срочного?

– Чарльз, ты не хочешь узнать, как поживает Луис? – Джессика с сожалением разглядывала своего бывшего мужа. Строгое лицо, несколько новых морщин. И все тот же отсутствующий взгляд человека, полностью поглощенного своими мыслями.

– Надеюсь, у него все в порядке, – ответил он, не задумываясь. – По крайней мере, так было, когда я получил твое последнее письмо.

– Но с тех пор прошел месяц.

– А что могло измениться в жизни пятилетнего ребенка за такой срок? – удивленно вскинул брови мужчина.

– Например, мог вырасти новый зуб… Да мало ли что еще? Тебе что, совсем безразлична его жизнь?

– Нет, конечно! Но я не умею возиться с маленькими. Вот когда мальчик достаточно подрастет, чтобы с ним можно было поехать куда-нибудь, например…

– Замолчи, Чарльз. Я уже объясняла тебе, что вам надо общаться хотя бы раз в неделю, – сердито перебила она его.

– Но ты же знаешь, у меня работа, – возразил он. – И потом, вы теперь забрались в такую глухомань.

– Поэтому я и пригласила тебя встретиться. – Она вздохнула. – Мы переезжаем в Лондон, и эта часть проблемы отпадает.

– Переезжаете? Когда? – Он озабоченно почесал затылок. – Собственно, теперь это не важно, потому что через неделю меня здесь не будет.

Джессика открыла рот от удивления.

– И куда же на этот раз.

– В Афганистан. Представителем отдела политических новостей «Таймс». – Его глаза победно заблестели.

– И никак нельзя отказаться? – Джессика закусила губу.

Чарльз посмотрел на нее как на умалишенную.

– Но зачем?

– Затем, что ты нужен своему сыну! – отчаянно выкрикнула она. Посетители за соседними столиками с любопытством покосились на них.

– Тише, тише. – Чарльз, нахмурившись, обдумывал ее слова. – Ты могла бы поехать тоже, – вдруг произнес он. – Представляешь, какая перспектива?

– Мы говорим о тебе и о нашем сыне, – возразила Джессика.

– Он мог бы жить в интернате.

Тут ее терпению пришел конец.

– Ты неисправимый эгоист. Пойми, ему нужен отец сейчас, постоянно, а не тогда, когда тебе это станет удобно. – В сущности, Джессика уже догадывалась, что ее планы рухнули. Чарльз не изменился. Он по-прежнему был помешан на работе, а все остальное его мало интересовало. А она так надеялась, что их сын и ее бывший муж хоть немного сблизятся друг с другом.

Джессика поднялась. Встреча оказалась напрасной.

– Если передумаешь, дай мне знать. Меня пригласили на должность заместителя главного редактора «Туморроу», и я, скорее всего, дам согласие.

– О, вижу, ты тоже не очень-то изменила своим принципам, – криво усмехнулся он.

– Я – профессиональный журналист и по праву могу претендовать на такую должность.

Но, главное, я хочу обеспечить будущее своего ребенка, и карьерные амбиции теперь для меня не имеют прежнего значения. Надеюсь, и ты это когда-нибудь поймешь. – Она встала и стремительно зашагала к выходу…

Потом была встреча в редакции, беседа с будущими коллегами, но теперь это уже не имело того глобального смысла, который она вкладывала в предстоящий переезд. Чарльз уезжал на пять лет. Она просчиталась.

Через три дня вернувшись в Ишбери и уже в сумерках подъезжая к дому дедушки, Джессика удивилась, что ни в одном из окон не горит свет. Может быть, дед с правнуком отправились в гости? Но для визитов было уже слишком поздно. Не понимая, что происходит, она зашла в дом. Беспорядочно раскиданная в гостиной детская одежда и одеяла напрягли ее нервы в недобром предчувствии.

– Что происходит?! – Джессика заметалась из угла в угол, но взяла себя в руки и решила позвонить Берни. Подойдя к телефону, она заметила у аппарата клочок бумаги. Это была записка: «Мы в больнице. Приезжай, как только сможешь». У нее подкосились ноги, Джессика рухнула на стул и несколько минут просидела в оцепенении. Ее охватил ужас. Неужели что-то случилось с Луисом? Этого не может быть… Просто не может быть! Она не переживет этого! Вскочив, она кинулась к машине.

Была уже ночь, когда Джессика въехала на территорию больницы. В приемном покое ей сообщили, что Луис находится в палате интенсивной терапии и что с ним его отец. Она непонимающе уставилась на медсестру.

– Что вы так смотрите? Его привез отец под утро. С ними был еще дедушка, но у того тоже поднялась температура, и его госпитализировали в инфекционное отделение. Это грипп. Дети и старики подчас очень тяжело переносят вирусные заболевания. Но ваш сын под постоянным наблюдением.

Она поднялась в палату. Луис лежал на кровати с закрытыми глазами. Мокрые волосы прилипли ко лбу, а губы потрескались. Рядом сидел Берни, нежно поглаживая ладонью руку малыша. Когда она кинулась к нему, Луис открыл глаза, улыбнулся и прошептал:

– Мамочка, у меня сильно болела голова, мне было холодно и страшно, а потом приехал Берни и мне стало хорошо.

Она кинулась обнимать ребенка. Слезы ручьями заструились по щекам.

– Спасибо, большое спасибо, что побыл с ним! – обернулась она к Прайду. – Теперь можешь ехать домой. Тебе нужно отдохнуть.

Он улыбнулся.

– Я не устал. Когда ты вернулась?

– Пару часов назад. Я думала, что сойду с ума, пока добиралась сюда. Почему вы не послали мне телеграмму? – Она погладила сына по голове. Луис опять открыл глаза.

– Я не хочу, чтобы он уходил. Без него мне страшно. – Ребенок готов был заплакать.

– Хорошо, хорошо, милый! Спи. Мы вместе посидим с тобой. – Джессика поцеловала малыша в пылающий лоб.

– Все произошло слишком стремительно. Луис ночью разбудил дедушку и сказал, что у него в комнате кто-то ходит. Дотронувшись до мальчика, Тиллинг понял, что у ребенка жар. Потом у Луиса начался бред, пришлось вызвать ему «скорую»… Не сердись, что сказал, будто я отец, иначе меня бы не оставили здесь. – Он пожал плечами.

Как она могла сердиться? Чарльзу было все равно, что происходит с его сыном. А Берни? Прочитав в дороге его книгу и осмыслив ее, она многое поняла про этого человека. Например, разгадала, в чем была его сила. Просто он делал то, к чему другие только стремились. Жил по своим убеждениям и совершал необходимые поступки…

– Конечно, я не сержусь, – мягко ответила Джессика.

– Как прошла встреча? – с деланным безразличием спросил он.

– Потом. – В данный момент ей не хотелось делиться с кем бы то ни было своим разочарованием. К тому же тема переезда была слишком болезненна для Берни. Она видела, какое утешение находит Луис в присутствии этого чужого, в сущности, человека. Неужели она что-то упустила, увлекшись мыслями о материальном благополучии своего ребенка в ущерб живому общению? Неужели ее сын рассчитывал на поддержку Берни больше, чем на ее, материнскую? Никакая карьера не стоила потери этого доверия. Теперь, по прошествии месяца с лишним, она была в этом убеждена.

Грипп вызвал у Луиса осложнение, и он заболел воспалением легких. Тиллинг тоже заставил всех поволноваться, правда, не так сильно, как его правнук. Дедушку выписали неделей раньше, теперь он восстанавливал силы после болезни дома. С Луисом все оказалось куда сложнее. Он пролежал в горячке неделю. Потом отказывался делать уколы и принимать лекарства, пока Берни не придумал сказать, что их прислал Санта-Клаус. Было еще много всякого, но теперь испытания остались позади.

– Мама, мамочка! Мы уже готовы. – Луис бежал ей навстречу, раскинув руки. Следом шел Берни. Мальчик не хотел надевать толстый свитер, и опять пришлось воспользоваться уловкой про Санту.

Джессика подхватила сына и прижалась щекой к его кудрявой головке. Берни стоял рядом и смотрел на них. Все, что он мог бы сейчас сказать, читалось в его взгляде. Но слова сами вырвались из его души:

– Я люблю тебя, Джесс! Я не смогу вынести разлуки с тобой и Луисом. Прошу, не оставляй меня!

– И не собираюсь. Это уже в прошлом… Я тоже люблю тебя, Берни! – Откровенное признание удивило ее саму и невероятно обрадовало.

Неужели теперь ей не нужно будет делать и решать все, опираясь лишь на себя, на свой опыт? Самостоятельно идти по жизни, в одиночку бороться с невзгодами?! Она не могла упустить величайшей возможности, дарованной судьбой. Не имела права позволить ускользнуть еще одному шансу. Искренняя любовь, светившаяся во взгляде стоящего рядом мужчины, подсказала ей это решение.

– Вот. – Берни полез в карман, вытащил бархатную коробочку и передал ее мальчику. – Покажи мамочке. И спроси, согласна ли она принять это от меня?

Пальчики ребенка неумело открыли крышку, и он восторженно вскрикнул, увидев сверкающий камень.

– Это тоже от Санты?

– Нет, это мой подарок, – рассмеялся мужчина.

Луис серьезно посмотрел на смеющуюся Джессику.

– Держи, мамочка. Берни дает тебе это красивое кольцо. Тебе ведь нравится? Оно сверкает. Хочешь его надеть?

– Да, хочу. Очень сильно хочу! – Она продолжала улыбаться сквозь слезы радости. Теперь ей не требовалось присутствие Чарльза, чтобы у Луиса была семья. Почему раньше до нее это не доходило? Не гены определяют отца, а любовь. Берни был надежной опорой для них обоих. Уже сейчас этот человек оказался намного важнее для мальчика, чем его истинный отец, чья кровь текла в его венах.

Прайд поднял ребенка, крепко прижав к себе.

– Давай-ка, Джесс, примерим подарок. – Подрагивающими пальцами он бережно надел ей кольцо.

– Оно мне впору, – прошептала счастливая женщина, и щеки ее залил нежный румянец.

– Я старался. – Берни наклонился и поцеловал ее чувственно и нежно. Ребенок, которого они собирались вырастить вместе, заворожено наблюдал за этой сценой. – И собираюсь сделать вас счастливыми, тебя и Луиса.

Джессика ничего ему не ответила. Она вдруг подумала, что это кольцо Берни собирался отдать ей еще тогда, когда пригласил к себе после спектакля.

Неожиданная догадка лишь укрепила ее в мысли, что сейчас она поступает правильно, давая согласие связать свою жизнь с судьбой этого человека. Она верила ему, потому что знала: Берни Прайд из тех мужчин, которые сдерживают обещания и выполняют свои обязательства. Уж в этом-то она успела убедиться.