ГЛАВА 11.

«КАК В СТАРЫЕ ДОБРЫЕ ВРЕМЕНА»

Как Давыдов ни сопротивлялся, как ни рвался на ПДРЦ[40], первым делом он попал не на аварийную станцию, а за стол. На столе в изобилии имелись соленые грибы, квашеная капуста с клюквой, копченая и соленая рыба и прочие карельские разносолы. Разливая по тарелкам наваристый грибной суп, Наталья Андронова категорично заявила:

— Нет уж, блудный сын, сначала я вас накормлю, а потом можете сколько угодно чинить ваши любимые железки.

Обед, понятное дело, затянулся. Сначала Анатолию пришлось рассказывать, где и как он жил после своего перевода с Севера. Поскольку воды с того времени утекло немало, повествование получилось довольно продолжительное. Потом настала очередь хозяев. В качестве иллюстрации Анатолию принесли семейный фотоальбом, узнать в бравых хлопцах в форме курсантов Питерского ВВУРЭ ПВО карапузов, слонявшихся вслед за папой по позиции, было достаточно затруднительно. Отпрыски удались в маму и папу, а поскольку те были сибирских кровей, «господа юнкера» вытянулись под два метра и на фоне остальных однокашников выглядели весьма внушительно. Естественно, не обошлось без спиртного, бутылка «Петровской настойки» пошла «на ура». Потом, уже за чаем с черничным вареньем и ватрушками с брусникой, вспоминали сослуживцев: кто сейчас да где и кем…

— Кстати, Карбан все еще у нас служит.

— Неужели?

— Все квартиру ждет, пока дождался только обещаний.

— Ему же уже под полтинник!

— Добавь еще три года, и не ошибешься. — Ну, спасибо! Все было изумительно, да только пора, пойду я станцию посмотрю, а то начальство волноваться начнет. Иваныч, ты команду дай, чтобы мне в казарме койку соорудили, я, может, поздно закончу, если вообще сегодня управлюсь.

— Какая еще казарма! Остановишься у меня, а на горку я тебя закину, до КП довезу. Тебе инструменты какие-нибудь нужны?

— Не-а, — помотал головой Давыдов, — все с собой привез, по старой памяти.

За прошедшие годы на «передающем» мало что изменилось в лучшую сторону. Домик обветшал. По стенам его змеились трещины, густой подлесок подобрался к фундаменту почти вплотную. После многочисленных переподчинений стало ненужным огромное антенное поле, оторвавшиеся от несущих мачт антенные конструкции висели безжизненным напоминанием о ельцинской военной «реформе». Изнутри сооружение выглядело еще печальнее: осыпалась краска, местами обвалилась штукатурка, растрескались бетонные полы. Объект давно требовал капитального ремонта. А когда-то это был самый уютный боевой пост части, бойцы из кожи вон лезли, чтобы попасть на него служить. Даже полковые сборы проводились на его базе. В душе у майора что-то заныло — нелегко возвращаться в свое прошлое. Из комнатушки дежурного радиомеханика выскочил боец и вполне прилично представился комбату.

— Товарищу майору докладывай, — подсказал ему Андронов.

— Товарищ майор!..

— Я уже все понял и так, — оборвал доклад Давыдов, — показывай, что у вас тут сломалось.

— Пойдемте, это на улице, — сказал радиомеханик, с любопытством поглядывая на незнакомого офицера. Все трое вышли наружу и по приставной лесенке забрались в КУНГ радиостанции. Неисправная станция была автомобильной. Давыдов посмотрел на стойку с отсутствующими блоками, заглянул внутрь. И единственное, что смог сообщить по результатам осмотра, так это «воробьяниновское»:

— Да уж…

Зрелище было печальным, заменой предохранителей тут явно не обойдешься.

Анатолий достал тестер, набор отверток, включил в сеть паяльник и приступил к работе. Через три часа Давыдов осторожно настроил передатчик с малой мощностью излучения. Все работало как положено. Стрелки отклонились в нужное положение. Для пущего контроля Анатолий поднес к штырям, к которым крепились «усы» антенного фидера, «неонку» — лампочку, содержащую в колбе инертный газ неон. Газ вспыхнул оранжевым светом. Означать это могло только одно — излучение есть.

— Ладно, попробуем по-настоящему, — процедил майор сквозь зубы и добавил мощности.

Передатчик перенес и это. Давыдов подождал и осторожно потянул ноздрями воздух.

— Вроде паленым не пахнет? А, что скажете, коллега?

— Вроде нет, — боец еще принюхался и кивнул, — точно, все ОК!

— Ну, сдаем управление на КП. Пойду, скажу местному оперативному, пусть пробует докричаться до «Беркута».

Анатолий пошел в дежурку и позвонил на КП. Ответил ему комбат:

— Чем обрадуешь? Осталось три минуты, нарушитель прет через наши боевые порядки, как танк…

— Контрольная цель, что ли?

— Какая контрольная? Натуральная, понимаешь, цель! Руст номер 2! Надо же, в самое подходящее время станция накрылась…

— Ну ладно, пробуйте! Мы настроились, ждем-с, пусть вызывают точку, если нужна перестройка — звоните! — успокоил комбата майор.

— Побудь на трубе, — попросил комбат и скомандовал оперативному дежурному, чтобы тот вызвал по радио одну из точек. Давыдов уселся на стол и, прижав трубку к уху плечом, принялся терпеливо ждать.

— Все в норме, — сообщил наконец повеселевший Андронов, — спасибо! Молоток.

— Всегда пожалуйста, — усмехнулся Давыдов, — я к вам щас приду.

— А там ничего не сломается? Без тебя?

— Не сломается, если пылесос не гавкнется.

— Чего не гавкнется?

— Ничего, это я так, — повесил трубку Анатолий.

— Ну, что нового? — осведомился он, заглядывая в станцию.

— Работает, товарищ майор, даже не верится, никогда такого не видел! Честное слово!

— Можешь мне поверить, я тоже! — сообщил Давыдов, — Ладно, стереги тут все, если что, я на КП буду. Как отбой дадут, вентилятор сразу не выключай…

— Я знаю, пять минут нужно дать на охлаждение.

— Умница, где бы без тебя наши доблестные войска ПВО были, — сказал Давыдов и пошел собирать свои инструменты.

По дороге на КП пришлось поднять воротник: с неба непрерывным потоком валились снежные хлопья, противный сырой ветер норовил забраться под одежду. «Влажность процентов девяносто пять», — прикинул Давыдов. Анатолий вошел на КП, отряхнул налипший сырой снег, по тускло освещенному коридору прошел в зал БУ[41] . Кивком поздоровался с оперативным и пробрался к комбату.

— Что стряслось?

— А вон, — Андреев мотнул головой в сторону планшета, — шпарит, зараза, и погода ему нипочем.

— Откуда взялся?

— Норг, с Баренцева моря прилетел.

— Далеко забрался, а чего не сажают или не бьют?

— Пока нечем, — сообщил Андронов. — Ишь, гаденыш, сигнал бедствия включил. Соседи говорят, он у них весь вечер болтался в наших территориальных водах.

Зазвонил телефон, и комбат потянулся за трубкой. Выслушал абонента и отрапортовал:

— Есть! Товарищ полковник, так точно! Обе точки уже работают, связь есть. Так точно, устойчивая, спасибо вашему командировочному. Есть, слежу.

Он положил трубку и повернулся к Анатолию:

— Сейчас по нему ЗРВ будет работать.

Минут десять прошло в напряженном молчании. Андронов дымил своим «Беломором». Оперативный контролировал отображение информации на планшете. Трасса цели изогнулась.

— Теряет высоту, — сообщил оперативный, — быстро теряет. — Он потянулся за микрофоном прямой ГГС[42]. На его доклад с вышестоящего КП ответили:

— По ним только что С-300-й шарахнул, следите там у себя, куда упадет…

Планшетисты за двумя планшетами, на которых рисовали «картинку» по данным подчиненных точек, вдруг озадаченно стали вертеть головами и теребить головные телефоны. Один из них вдруг, постучав по толстому оргстеклу[43] торцом мелка, испуганно крикнул:

— «Беркут» не дает ничего…

Оперативный схватил микрофон:

— Семнадцатый, в чем дело? Где информация?

— У нас засветка прет на пол-«очка», — сообщили с точки.

— У нас тоже, — Андронов склонился над выносом местного локатора, — помеху врубил, сука! Это вместе с сигналом бедствия. Вот подонок.

— Пусть засекают азимуты по центру сектора засветки, — подсказал Анатолий, — на линии точек пересечений можно построить его маршрут.

— Согласен, — кивнул комбат, — передай, пусть снимают азимут каждую минуту, — приказал он оперативному.

Им удалось снять только две засечки. Потом цель исчезла со всех экранов, пропала и помеха.

— Упал! Точно упал, — радостно хлопнул ладонями по бедрам оперативный, — не дотянул до границы.

— Как тот корейский «боинг», что в этих местах сбили! — напомнил Давыдов.

— Точно, — кивнул Владимир Иванович, — только тот помеху не ставил, Коля Карбан тогда его нашел первым и первым в него поднимался.

Историю о том, как в сбитый южнокорейский самолет прапорщик Карбан лез по аварийному трапу с ТТ без патронов в обойме, Анатолию приходилось слышать от самого Николая. Кто-то из начальства тогда решил патроны не выдавать (на всякий случай, чтобы ничего не случилось).

— Пойду на ПДРЦ, станцию доделывать, вам тут и без меня сейчас весело будет, — объявил Давыдов, — как закончите, звякните, я спущусь, вместе домой пойдем.

— А здорово сработали, а, Толь? Как в старые добрые времена.

— Пришлешь мне своего лейтенанта на зачеты. В старые добрые времена за такое знание техники, как у него, меня бы на партсобрании выдрали до потери пульса.

— Хорошо, жди, как разгребемся — позвоню, — согласился Владимир Иванович, — позвоню супруге, чтобы праздничный ужин готовила.

На «передающем» Анатолия ждал свежезаваренный чай и банка сгущенки из личных запасов радиомеханика.

— Угощайтесь, товарищ майор, я пока все сам сделаю. Вашу идею я понял.

— Понял, действуй, — одобрительно кивнул Анатолий, — если что-то непонятно — спрашивай.

Он выпил чай, походил по комнатам, все здесь было так знакомо. В конце концов ему надоело предаваться ностальгии, и он отправился помогать солдату. Вдвоем работа пошла веселее. Установили на место исправный вентилятор.

Еще несколько раз проверили станцию. Потом опять пили чай, Анатолий рассказывал солдату тонкости в устройстве станции и веселые истории из своей службы на Севере. Андронов позвонил далеко за полночь. По пути вниз с сопки комбат шел хмурый.

— Иваныч, ты чего сердитый такой? С объективным контролем что-нибудь не склеилось?

— Все склеилось. Теперь эту сволочь искать поручено.

— А что, его с воздуха искать нельзя? — недоумевающий Давыдов чуть не споткнулся, — И вообще, это не наша задача, этим должны заниматься погранцы и пехота.

— Нет тут ни тех, ни других! Посокращали к такой-то матери. А с воздуха погода нелетная. Так что придется воевать пешком, как в старые добрые времена…

ГЛАВА 12.

ЗИМНИЕ ВИДЫ СПОРТА.

От пройденного ими маршрута в памяти Романа Промыслова остались только какие-то диковинные названия, которые напоминали то ли страницы карельского эпоса «Калевала», то ли этапы строительства «Беломорканала»: Илемсельга, Медвежьегорск, Сегежа, Беломорск, Кемь, Лоухи, Чупа, Тэдино, Пояконда, Нямозеро. Менялись только названия, пейзаж везде был почти одинаковым: лес, снег, скалы, иногда озера. Ромка уже перестал реагировать на мелькавшие за окном красоты. Его — завзятого горожанина — они просто пугали своей первобытной дикостью. А мысль о том, что, если машина сломается, они останутся на пустынной трассе совсем одни, вообще приводила в тихий ужас. Ехали, нигде не останавливаясь. Иногда Игорь и Виктор менялись местами, и свободный от «вахты» водитель тут же заваливался спать в салоне на тюках. В населенные пункты они практически не заезжали. Заправлялись на АЗС и гнали дальше на север. Только одну продолжительную остановку они сделали в поселке со странным названием Чупа. Там к «экспедиции» присоединились еще двое «научных сотрудников», один из них представился Стасом, он держался, как начальник, молчал и старательно оберегал свой дипломат. Второй был местным, внешним видом напоминал смесь Зверобоя из романа Фенимора Купера и персонажа из «Северстроя» Олега Куваева. У Романа сложилось устойчивое мнение, что Стае — иностранец, хотя этого ему никто не говорил. Поглядывая на своих странных спутников, он уже начал жалеть, что вообще ввязался в эту авантюру. За Княжей Губой их маршрут сменил направление, теперь они двигались на запад, а после Нямозера дорога снова повернула налево, теперь их путь лежал на юг. Об изменениях маршрута незадачливому студенту рассказывал Игорь. Виктор после появления Стаса помалкивал, сам Стае в разговоры не пускался, а с четвертым спутником юноша общаться не решался с тех пор, как увидел его руки, сплошь в синих татуировках. Папуас бы просто удавился от зависти. Сам Роман Промыслов потерял всякую ориентировку, как только они свернули с мурманской трассы. Теперь они ехали по дорогам, накатанным груженными лесом «sSISU» с финскими номерами. После Зареченска окончательно пропали всякие следы цивилизации, по сторонам дороги мелькали брошенные поселки, строения в которых чаще всего напоминали времена «ГУЛАГа», а опоясывающая их колючая проволока только подтверждала, что в своих предположениях путник не ошибался. К вечеру четвертых суток пути они въехали в очередной поселок. Вывеска на въезде сообщала, что он носит имя Зашеек. Странники проехали через весь поселок, углубились в лес и наконец уперлись в ворота в новеньком дощатом заборе. Конев подошел к воротам и позвонил, за забором забрехала собака. Послышались чьи-то голоса. В распахнувшуюся калитку выглянул полный дядечка с окладистой черной бородой. Они с Виктором похлопали друг друга по плечам, а потом Виктор и местный открыли тяжелые створки ворот, и «ГАЗель», с трудом пробивая себе путь, въехала во двор. Возле будки рвала цепь кавказская овчарка.

— Приехали, — бодрым голосом сообщил Конев спутникам, — можно разгружаться. — Это Семен Палыч, местный художник и ваятель, прошу любить и жаловать. Между прочим, человек, известный в кругах, приближенных к высокому искусству!

Пока художник здоровался с приезжими, Виктор уверенно направился к большому бревенчатому коттеджу.

— Палыч, я пойду шефу звякну.

— Валяй, — разрешил хозяин, — чем кому помочь? Тащите все в дом.

Строение имело два этажа, на первом располагался просторный холл, столовая и кухня, на втором — комнаты и спальни для гостей и хозяев. Стены украшали шкуры, рога, чучела и прочие охотничьи трофеи. В широком зале были камин и телевизор, такого широкого экрана Роман прежде не видел, хотя на видео — и аудиотехнику насмотрелся и дома, и у знакомых. Свободные от рогов стены увешаны картинами, на них были лес, звери, охотники и рыбаки всех времен и народов от вполне «домашних» эвенков до новогвинейских папуасов.

— А это вы рисовали? — спросил Роман, оказавшийся в паре с хозяином при перетаскивании тюков и коробок из машины в кладовку.

— Я. Это все так — попутные зарисовки.

— Вы бывали во всех этих местах? — оторопел Ромка. Его предки поколесили по свету, но это было вообще «супер».

— И не только в этих, — пожал плечами хозяин, — я много где бывал.

После разгрузки была баня, а за ней обед, хозяин щедро угощал гостей северными яствами. Ромку удивило то, что художник со всеми держался ровно — и с заносчивым Стасом, и со «Зверобоем». Роман только теперь узнал, что его зовут Саша Кошкин. Палыч долго обсуждал с ним какой-то особенный способ ловли северной рыбы сига. А потом, впервые за четверо суток, Ромка спал в кровати с простынями. Роман отключился, как только его голова коснулась наволочки. Засыпая, он решил, что теперь приключение ему даже нравится.

Впервые с начала их похода он спал так долго. Когда его разбудил Виктор, было уже десять утра.

— Вставай, завтрак стынет, да и собираться пора.

— Мы куда-то уезжаем? — позевывая, осведомился парень.

— А ты думал, мы сюда отдыхать приехали? — усмехнулся Виктор. — Этим ты зелень не заработаешь. Едем, только не сегодня, сегодня погода дрянь. Может, к завтрашнему дню успокоится.

— А Игорь где? — покрутил головой по сторонам — кровать его соседа была аккуратно заправлена.

— С мотоциклами возится, — загадочно улыбнулся Конев.

— Мы дальше на мотоциклах поедем?

— На них самых.

— А на каких?

— Посмотришь после завтрака.

После завтрака и мытья посуды (обязанностей «юнги» с Романа никто не снимал) парень смог посмотреть и «мотоциклы». За ним на кухню зашел Виктор и сказал:

— Одевайся, пошли грузиться.

Они зашли в кладовку, взяли по коробке и направились во двор. Виктор шел первым, показывая дорогу. Они пересекли двор по диагонали и зашли в просторный сарай, оборудованный под гараж. В нем в ряд стояли «мотоциклы» — четыре мощных снегохода «Поларис».

К каждому были прикреплены корытообразные пластиковые нарты, в них и укладывали груз.

— Класс, — только и мог выдавить восхищенный Ромка, — мы поедем на них?

— На них, ни на чем другом туда не проедешь, — кивнул Виктор, — не приходилось на таких ездить?

— Ни разу!

— Заодно и попробуешь. Ну, стоять некогда, пошли. Закончим, можешь на это чудо техники любоваться сколько хочешь.

В погрузке участвовали все, кроме Стаса и хозяина. Стаc после завтрака удалился в свою комнату, а хозяин еще с утра ушел по делам в поселок. К обеду хозяин вернулся. А после обеда Ромка ощутил себя на седьмом небе: они обкатывали снегоходы. Ему, правда, управлять разрешили только на ровном участке, по лесу гоняли Стаc, Саня, Виктор и Игорь, но и это было здорово.

Выезжали они рано утром, в морозном небе ярко дрожали звезды, прогноз обещали не очень хороший, но Стаc торопил. Снегоходы с прицепленными нартами один за другим выстроились в колонну. После плотного завтрака они попрощались с хозяином и вышли во двор. Ромка с завистью посмотрел на Кошкина и Конева: у них за спиной красовались тяжелые охотничьи карабины с черными пластиковыми прикладами. Своим внешним видом они чем-то напоминали смесь нашего АКМ и американской М-16. Все происходящее казалось сошедшим со страниц Джека Лондона. Север, оружие, собачьи упряжки, поиски золота. Вот только цель их путешествия была пока не очень ясной. По сигналу Стаса тронулись в путь. Головным поехал Виктор, следом за ним — Саня и Стаc, Игорь и Роман оказались замыкающими.

— Опусти «уши», подними воротник и лицо шарфом замотай, — предупредил Ромку Игорь, — обморозиться сейчас, как два пальца…

Из-за буксируемых саней ехали не очень быстро. Когда через час движения сделали привал, Роман уже здорово промерз. Виктор открыл один из ящиков и достал из него бутылку водки. Налил в пластиковые стаканчики граммов по пятьдесят. Выпили, потоптались, помахали руками, поприседали и поехали дальше. Теперь Роман понял, каково было персонажам Лондона на самом деле. Было холодно, а когда по лицу хлестали еловые лапы, боль была нестерпимой. Часто ему приходилось соскакивать со снегохода и помогать вытаскивать тяжелые сани из сугробов, снега здесь было по пояс. Стоило сойти с накатанной «Поларисами» колеи, как он тут же проваливался в рыхлый снег, из которого выбраться на относительно твердую почву удавалось только с помощью напарника. Иногда приходилось слезать обоим и помогать вытаскивать передовые машины. Теперь Рома Промыслов понял, что несущиеся по равнине снегоходы — это из рекламных роликов, а снегоходы, зарывшиеся носом в сугроб, — это из реальной жизни искателей приключений. И все же ему все это нравилось и было просто очень интересно. Обедать группа остановилась после рассвета. На широкой поляне утоптали снег, на сухом горючем разогрели консервы, перекусили, потом проверили снегоходы, осмотрели кладь, нарты и двинулись дальше. Иногда у них на пути оказывались незамерзшие ручьи, тогда приходилось искать место поуже и строить переправы. Когда они к вечеру добрались до места, Ромка окончательно выбился из сил. Но тут его ждал еще один сюрприз. Фары передней машины из сгущающихся сумерек выхватили хвост самолета.

— Игореша, смотри! — заорал Ромка, склонившись к уху сидящего впереди товарища.

— Вижу! — крикнул тот в ответ. Виктор остановился и заглушил двигатель. Остальные «припарковались» рядом. Как только они остановились, Ромка, проваливаясь по пояс в снег, двинулся было к запорошенной снегом крылатой машине.

— Эй, турист, потом любоваться будешь. Сначала нужно разбить лагерь.

Работать пришлось, пока окончательно не стемнело. А работы было много. Сначала утоптали площадку, чтобы по ней можно было уверенно передвигаться. Потом нарубили елового лапника и сделали подстилки под палатки. Поверх лапника установили палатки, заготовили дрова и развели огонь. Потом настало время ужина. В наступившей темноте исследования самолета были невозможны, пришлось их отложить на завтра. За ужином Виктор разлил остатки водки.

— А больше нет? — полюбопытствовал Кошкин.

— Есть, Санек, но пока не вернемся, — сухой закон.

— Жаль, — грустно сказал Санек, — пойду баиньки.

— Момент, — вмешался Стаc, — спать будем по очереди. Нас пятеро, дежурим по два часа, спать не ложиться, пока не разбудишь смену.

— Пока смена не встанет и не прочухается, — уточнил Виктор, — и предупреждаю, места здесь дикие, поэтому костер поддерживать постоянно и оружие держать наготове. Первая смена моя, потом…

Смена Романа пришлась на промежуток времени с трех до пяти. Его растолкал Кошкин и всучил в руки карабин.

— Умеешь пользоваться?

— У отца ружье есть, — гордо кивнул парень, любуясь оружием. Это не любительская хлопушка, калибр 7, 62 — серьезное изделие.

— Слышь, студент, ты не засек, в какой коробке Витька бухло держит?

— Не-а, — простодушно признался студент.

— Эх ты, голова два уха, примечать такие вещи нужно. Ладно, стереги — не спи.

Сашка поднял воротник и полез в палатку, а Ромка остался у костра один. Сначала он принялся изучать оружие. Осмотрев карабин внимательно, он пришел к выводу, что зря хвастался. Система оружия была ему совсем не знакомой. Он хотел узнать у Кошкина, что к чему, но, откинув полог палатки услышал переливистый храп. Сашка вырубился моментально и спал теперь безмятежным сном. Будить его Роман постеснялся. Он вскинул карабин на плечо и принялся маршировать вокруг костра, насвистывая для пущей храбрости. На свист из палатки выбрался Виктор, сообщил «часовому» избитую «истину» об отсутствии у любителей свиста достаточного для безбедного проживания количества денег, справил малую нужду и направился было обратно, но его остановил Роман и попросил объяснить, как пользоваться карабином. Виктор тяжело вздохнул;