Сотник хотел что-то сказать, но только вздохнул и вышел из комнаты, а «мозговой центр» снова завалился на кровать и уставился в потолок: «Думай, казак, думай, атаманом станешь. Своей головы мало — спроси соседскую. Стоп. А действительно, не добежать ли до Бабы-Яги, ей ума и хитрости не занимать. Хотя расстались мы не самым лучшим образом, но должна же она быть патриоткой своего леса. Глядишь, вдвоем что-нибудь умное и сообразим».

Он вскочил и, бросив по пути часовому: «Я сейчас, мигом», — выскочил за ворота и направился в лес.

— Защита родной земли — дело святое. Значит, дорога должна сама отыскаться, — бормотал себе под нос Санька, и действительно, не прошел и трех шагов, как увидел знакомую избушку. — Ха. А кот-то голову дурил, что теперь сюда ни одна собака не попадет. А я, такой умница, вмиг нашел, и никаких проблем. — И он начал дубасить кулаком в дверь: — Открывай, старая.

— А, гость дорогой, — высунулась Яга. — Явился не запылился. Побыстрее не мог? И так все тропки перепутанные выпрямлять пришлось, не то опять к черту на рога отправишься, ищи потом. Глаза б мои тебя не видели, но пришла беда — отворяй ворота. Зачем пришел — знаю. Но вот как с силой темной справиться, не могу сказать.

— Я могу. У них войско большое, а наших мало. В момент затопчут. Тут нужно оружие будущего. Например, автомат.

— Это что за зверь?

— Не зверь, а механизм. Ты же у нас технически подкованная. Ступу, кстати, можно в броневичок переделать или лучше в пикирующий бомбардировщик. Представляешь, как это здорово будет. Они внизу, и тут мы, как ясны соколы…

— Ну, об этом после поговорим, соколик, — съязвила Баба-Яга, однако на всякий случай тихонько задвинула ступу ногой под стол. — Лучше о своем автомате расскажи.

— Это, бабуля, такая длинная железяка с дыркой, а из нее пули вылетают.

— Как птицы?

— Скорее как осы. Жалят они, понимаешь. И такие же маленькие. Но посильнее будут. Валят наповал. — И он как мог объяснил, что такое автомат.

Бабка задумалась. Затем начала колдовать. В избушке дым стоял коромыслом. Дело было непростое, длительное; попробуй-ка создать то, что не только никогда не видел, но о чем даже и не слыхивал.

Наконец все затихло, и на свет из котла был торжественно извлечен опытный образец.

Это была симпатичная самоварная труба с прилепленным небольшим осиным гнездом. Или из осиного гнезда торчала труба. Кому как нравится. Увидев эту конструкцию, Санька слегка скривился.

— Что-то не так? — забеспокоилась Яга.

— Ну, не знаю, — неуверенно проговорил заказчик. — Автомат системы Яги. «Ася», так сказать. А стрелять-то эта штуковина стреляет?

Старая колдунья надулась.

— Ты к стене встань, а я пульну. Там и видно будет.

— Ну уж фигушки. Где это видано, чтобы к стенке сами, по собственному желанию, становились? Вон кружка стоит, на ней и тренируйся.

Баба-Яга повернула трубу в сторону кружки и тихонько стукнула по гнезду. Тотчас наружу вылетело несколько ос, и… трах-тарарах — только осколки полетели в разные стороны.

— Каково? — горделиво вскинула голову Яга.

— Здорово. — От радости Санька запрыгал по избе. — Ну, талант, ну, самородок. Это ж целый гранатомет. Теперь мы им покажем кузькину мать, а заодно и где раки зимуют.

Солнце стояло высоко над головой, когда Санька вернулся к заставе. Он постучал в ворота и чуть не получил по шапке здоровенным камнем, благо успел вовремя увернуться.

— Вы что там, сдурели? Это же я.

Ворота слегка приоткрылись, и его резким движением втянули внутрь.

— Где тебя черти носят? — зашипел сотник. — Тут уже некоторые пытались пробраться. У нас теперь один раненый.

— Что значит где? Подарок гадам готовлю.

— Подарок будет, если тебя подловят. Мне от Берендея. Сядь в крепости и сиди. Еще с тобой возиться. Мы уж врага по-нашему встречать станем, по старинке.

Вечерело. Весело щебетали птицы. Теплый ветерок еле слышно шелестел листьями деревьев. Природа словно говорила: «Посмотрите, жизнь — это прекрасное путешествие».

Но людям, как всегда, не до природы. Они были заняты собой. Кто из них самый, самый… Самый умный. Самый сильный. Самый главный. И все готовились к выяснению этого наиважнейшего для жизни человека вопроса.

Над крепостью повисло напряженное молчание. Никакого движения, только настороженные глаза.

Вокруг же, напротив, царило оживление. Кустарник и деревья многое скрывали, но и так было ясно, что обложили заставу плотно и штурм начнется в ближайшее время.

— Черт-те что, — кипел Санька, нервно расхаживая по стене. — Меня, умнейшего человека из будущего, и в обоз загнать. Я для них стараюсь, можно сказать, последняя надежда, а они…

Прямо над головой лязгнула о камень стрела. От неожиданности «спаситель отечества» присел. Затем осторожно выглянул в бойницу. Никого.

— Придурки. Этак и убить недолго.

— Соображаешь, — раздался хриплый голос.

Около бойницы стояла фигура в сером плаще с капюшоном. Монах. Тот самый, утрешний. Санька стремительно выхватил меч и нанес сильнейший удар. Меч прошел сквозь тело как сквозь туман и лязгнул о стену. Следом туда же врезался и его владелец.

«Серый» хрипло расхохотался:

— А ты, оказывается, не так и умен. Былин про тебя насочиняли.

Санька поднялся, потрогал вздувшуюся на голове шишку и, повернувшись к призраку, спросил:

— Ну и дальше что?

— У меня деловое предложение. Переходи на нашу сторону. Ты ведь не здешний, чужой.

— Свой. Чужой. Нравится мне тут. Всяк кулик свое болото хвалит. Не я родину себе выбирал, не мне от нее и отказываться.

— Э, ты тогда был глупый и несмышленый. Теперь-то, наверно, понял, что рыба ищет где глубже, а человек…

— Пять минут вижу, а уже надоел, — раздраженно проворчал Санька. Шишка болела. — И вообще ты ведь так, голограмма со звуком.

— Колдуешь? — снова рассмеялся монах. — Колдуй, колдуй. На меня оно не действует.

— Значит, так. Ты кто? Привидение, мираж. Нету тебя. Плюнуть и растереть! — рассвирепел Санька.

— С огнем играешь. — «Мираж» тоже начал злиться. — Я Магистр Серого ордена.

— Серый, рыжий, буро-малиновый. Да хоть зеленый в синий горошек. — Санька никогда не слышал о таком Ордене и поэтому равнодушно пожал плечами. — Мне-то что?

У Магистра от удивления отвисла челюсть. Он первый раз видел человека, который совершенно спокойно воспринял такое известие.

— Смотри не пожалей. Как солнце закатится, мы на приступ пойдем. Пока не поздно, беги отсюда. А чтобы тебя мои люди не зарубили, вот тебе жетон. Покажешь — ко мне проведут. Жить будешь, и, между прочим, неплохо. Есть одно очень выгодное предложение, но об этом потом. А здесь останешься — в землю ляжешь вместе со всеми этими глупцами.

Раздался звон упавшего металла, и монах исчез. Санька подобрал жетон, отыскал сотника и выложил все, что с ним произошло. Тот внимательно рассмотрел бляху.

— Плохо дело. — Сыч махнул рукой в сторону противника, который, уже не таясь, выстраивал свое войско. — Серый Орден. Магистром у них колдун высшего разряда. Слышал о таком, теперь вот и встретиться довелось. Похоже, перед смертью. Не выбраться нам живыми отсюда.

Злость охватила Саньку. Он уже считал эту землю своей и был готов драться за нее с кем угодно. Живут люди, никого не трогают. Так нет же, принесла нелегкая незваных гостей. Сидели бы у себя дома.

— Так что делать будем?

— Пойдем причастимся. Только ночь наступит, тут и конец. Врагов и так много, а в темноте, говорят, сила их удесятеряется. Черная магия, будь она неладна. И хуже всего, что никто не узнает, какая темная сила против нас выступила. А впрочем, постой: выход есть. Возьми-ка ты этот пропуск да попытайся к Берендею проскочить. Предупредить его о Магистре нужно. Одна надежа на тебя. Но сделать это нужно по-тихому. Мало ли что. Прямо сейчас и пойдешь. Сумеешь?

— Попробуем, раз других вариантов нет. Только котомку захвачу, — согласился паренек, а про себя подумал: «Сейчас-то я вам всем покажу, как воевать нужно».

Санька по веревке спустился вниз и направился навстречу противнику. Не успел он пройти и несколько шагов, как его окружили мрачные, угрюмые воины: низкорослые, коренастые, все в серых одинаковых плащах, с короткими мечами.

«Да, такие навалятся — мало не покажется», — подумал молодец, показывая бляху.

— Приятно иметь дело с умным человеком, — прозвучал довольный голос, и вперед вышел Магистр. — Каждый переживает лишь сам за себя. Какое тебе дело до других, думай о себе. Главное, чтобы у тебя было больше, чем у соседа.

— А вот Кащей говорил, что свой дом любить нужно.

— Твой Кащей — идеалист. Родина. Своя земля. Возьмемся за ум и будем жить хорошо. Чепуха. Не будете. В вашем Царстве вы ни на что не способны: ни создать, ни организовать, ни исполнить. Живете как бог на душу положит. Вы все разгильдяи, и вам нужны крепкая рука и порядок. Наш порядок.

— Ну так и наводили бы его у себя.

— У вас земли много, и богатая она.

— Теперь понятно, откуда уши-то растут, и незачем тут тень на плетень наводить. — Санька изо всей силы стукнул кулаком по гнезду. Из трубы вырвался рой ос. Поднявшись над головами людей, они немного повисели, а затем разлетелись. Прозвучал хлопок. Тихий такой, незаметный. Никто и внимания не обратил. Затем еще один и еще. А потом раздался сдавленный вскрик. Все разом посмотрели на кричавшего. Но смотреть было не на кого — человек пропал. И началось вокруг сплошное бабаханье, словно хлопушки на Новый год, и началась потеха. Неприятельские ряды стали быстро редеть. Прямо на глазах исчезали целые отряды. Враг, не понимая, что происходит, в панике кинулся врассыпную, кто куда.

— Осы! Бейте ос! — закричал Магистр, но было уже поздно. Эхом прокатилось рассыпчатое «бум!», и на поляне осталось всего лишь сотни две врагов. Не больше. Улетучился и Магистр.

— Ату их! — торжествующе орал Санька, но вдруг заметил, как несколько вражеских солдат кинулись в его сторону. То, что «Ася» подействовала не на всех, оказалось очень неприятным сюрпризом.

Парнишка был безоружен, да, откровенно говоря, никогда и не умел обращаться с мечом. На тех нескольких уроках по фехтованию, что пытался преподать ему Липуня, он больше зевал, ибо дело это было утомительное; все-таки не столовым ножичком махать. К тому же желающих не то что напасть, а даже просто поспорить с ним, во всей округе больше не находилось. Для чего тогда потеть и мучиться?

Так что оставалась одна надежда: на хорошую реакцию да на умение, полученное на занятиях по карате. Пришлось прыгать, кувыркаться, уворачиваясь от чужих мечей и копий. Вот где пригодились тренировки из прошлой жизни. Но даже если ты сам Джеки Чан и Брюс Ли в одном лице, то как ни крутись, а конец предопределен. Тут без вариантов: как ни тяни время, все равно протянешь ноги. Естественно, очень хотелось хотя бы еще разок взглянуть на восход солнца, но усталость начинала брать свое. Мокрая рубаха была прорезана в нескольких местах, пот заливал глаза, болела поврежденная рука. Увлекательное приключение под названием «Путешествие в тридевятое царство», похоже, заканчивалось. И заканчивалось не самым лучшим образом.

Но тут раздалось мощное «Ура!», ворота крепости распахнулись, и вся дружина бросилась на выручку своему товарищу. Завязался упорный бой.

Санька продолжал раздавать направо и налево тумаки и затрещины, пытаясь сбить с ног противника. Это не всегда удавалось, однако в пылу боя ему казалось, что он крушит всех подряд. Враги, конечно же, в ужасе бегут, а те, кто не успел удрать, падают замертво. Неожиданно вокруг образовалась пустота. Неприятель испарился, а вместо него появился сотник.

— Все, победа, — устало выдохнул он.

— Здорово. А как я их? И так, и этак. Наверно, целую гору навалил. — Молодец все никак не мог остановиться. Но, осмотревшись по сторонам, не увидел этих самых гор. «Мертвяки», если они и были, почему-то успели дать деру.

— Сбежали, — подтвердил Сыч. — Получили по первое число, от добавки отказались. Теперь не скоро сунутся.

Санька заскучал. Выходит, никого он не громил, а все это так, его фантазии, сплошной обман зрения.

— Чудак человек. — Сотник опустился рядом на землю. — Если бы не ты, нас бы тут как курят передушили. Оказывается, эти ироды мороку навели. Они с каждого своего воина по сотне двойников наделали. Призраки, следует признать, добротные; мечом заедут — на облака загорать отправишься. Короче, задурили всем головы, потому и непобедимыми считались, свои порядки заводили. Один ты что к чему сообразил, их чары развеял. Земной поклон тебе за это. Спас нас и землю нашу. Ты уж не держи зла, что я давеча в тебе сомневался.

— Спасибо! — хором загудели дружинники.

— Ладно уж, пользуйтесь, — снисходительно ответил Санька. Он хотел встать, но с удивлением заметил, что не может этого сделать. Ноги стали как ватные. Только теперь до него дошло, какой опасности он чудом избежал.

Сыч, понимая его состояние, скомандовал:

— Всем в крепость. Дозорные, прочесать лес. А наш богатырь один побыть желает. Хочет думу думать. Не мешать.

Солнце уже село. Приятная прохлада сошла на землю. В соседних кустах заливался соловей. Луна, отодвинув в сторону тучку, чтобы было лучше видно, смотрела на одинокую фигуру, сидящую на земле.

Сотник подвел коня.

— К царю поедешь?

— Скажешь тоже. Ищи дурака ночью по лесам болтаться. Завтра утром, как рассветет. С солнышком оно спокойнее.

В этот миг раздался свист падающего с неба предмета. Все замерли на месте. Это что еще за новость?

На землю с жутким грохотом шлепнулась ступа. Проскакав по инерции еще несколько метров, подняв кучу пыли, она остановилась и завалилась набок. Из ступы выскочила Баба-Яга и бросилась к Саньке.

— Родимый, постой. Не суйся с этой штуковиной в драку. Напутала я, когда колдовала. Это только супротив нечистой силы. На простого человека оно не действует.

— Бабуля по старости дала маху. — Вслед за Ягой из ступы задом выполз кот Баюн. — Кружка, по которой вы стреляли, волшебная была.

— Волшебная, милок, волшебная. Лет семьсот тому назад ее мне Водяной подарил. На именины. А я запамятовала.

— Так что, — закончил мысль Баюн, — задумка эта ваша в бою против обычных смертных бесполезная, даже, можно сказать, опасная.

Санька глядел на эту в буквальном смысле свалившуюся с неба неожиданную подмогу, и у него началась тихая истерика. Он начал смеяться, сначала тихо, а затем все громче и громче. Яга с недоумением смотрела на него, силясь понять, что же такого смешного она сказала. Потом заулыбался сотник, и вот уже громовой хохот переполошил всю округу.

Успокоившись, Санька подошел к насупившейся Яге:

— Не переживай, все нормально. Это у меня так, с испугу. А твою «Асю» я перепрограммировал. Теперь это — чудо-оружие. Разит наповал. Можешь сама убедиться. Смотри, нету никого. Враг разбит и бежал.

— Пере… проро… что? — переспросила Яга.

— Не бери в голову, — усмехнулся герой дня. К нему вернулось его обычное расположение духа. — Баюн. Как там насчет былины? Тема моя, сочинение твое. Хотя былины пишут про тех, кто давно уже помер, а я еще вроде ничего, живой. И раз у нас такая компания подобралась, то, пожалуй, можно и к Берендею отправиться. О победе да о том, как вы нам помогали, рассказать.

Он так расхрабрился, что вскочил на коня, подбоченился и махнул рукой:

— Впрочем, я дорогу помню и один доберусь. Можете не торопиться, теперь-то уж точно никто не рискнет на меня напасть.

«Злодеев я разгромил, даже следа от них не осталось; теперь имею полное право на награду царскую и на заслуженный отдых, — гордо думал Санька, покачиваясь в седле. — И какой я все-таки молодец. Утер нос самому Кащею. Домой он меня, видите ли, не пустит. А я…»

Но, вспомнив начало сказки, молодец призадумался: отправляться назад, в свой мир, ему совершенно расхотелось. Гораздо заманчивее получить в подарок здесь какой-нибудь маленький замок на берегу озера или реки.

«Рыбалка, прогулочная яхта, теннисную площадку можно соорудить, — прикидывал он, мечтательно глядя вперед. — Каждое воскресенье с женой приемы устраивать будем. Кстати о жене. Пора бы в самом деле объясниться с Василисой. После всего, что я для ее отца сделал, она вообще не должна ни на кого обращать внимание: только на меня. Все-таки жаль, что со Злом окончательно покончено. Хорошо бы еще Разок спасти ее от какой-нибудь жуткой опасности. Еще один малюсенький подвиг, но на глазах у царевны».

И он представил, что будто осадили дворец самого царя.

«Врагов — тьма. А я весь в белом. Сижу. Нет. Весь в золотом — и стою. А стрелы — вжик-вжик. А я все равно стою на виду у всех. Василиса очень переживает. А неприятель стену проломал — и на штурм. Наших все меньше и меньше. А я, весь в золотом, царевну и царя обороняю. Нет. Лучше все-таки в белом. Меня ранят — и красное по белому. Эффектно смотрится. Ну, рана, конечно, не опасная, не мешает. Врагов навалил горы. Естественно, устал. Меч наполовину зазубрился. Чувствую — не справиться. Я и говорю: „Бегите, мол, царь-государь, да дочку захватите. Я вас прикрою“. А наших — уже никого. Народ в церкви закрылся. Молодухи, старики, дети малые. Крики, вопли. И вот уже ворота в церкви сорваны. Молодух поволокли. Ну, тут я. Насквозь раненный, но все еще живой. Вылетаю на центральный проспект, и с пулемета: тра-та-та-та-та… Всех враз. Берендей на шее висит, плачет. Нет. На шее Василиса висит, а царь рядышком стоит, корону предлагает. А я — по главной улице. На белом коне. Нет, черный цвет престижней. На вороном. Персональный битюг. Или скакун? Короче. Мне все в ноги — спаситель ты наш. Девки под руки с коня снимают, в хоромы ведут. А там уже Василиса…»

Санька ехал и рисовал себе встречу с царевной, непроизвольно подгоняя коня. Он так был занят своими мыслями, что совершенно позабыл все предупреждения воеводы, и то, что затем произошло, стало для молодца неприятным сюрпризом. О том, что будет в хоромах, помечтать не дали.

Из леса на дорогу вывалились с десяток человек и молча окружили парнишку. Он не успел даже удивиться, как вся эта толпа разом навалилась на него и стащила на землю. Двинуть коленом одному да заехать в лицо локтем другому — вот и все, на что он оказался способен. А потом, элементарно, не хватило кислороду, и соображать он начал только перед массивными резными дверями.

От хорошего пинка в спину пленник влетел в огромный зал, владелец которого явно хотел всех поразить великолепием своего жилища. Но со вкусом он явно был не в ладах, и дворец напоминал огромную антикварную лавку. В глазах просто рябило от обилия массивных, дорогих, ярко блестящих вещей.

Но все эти мысли моментально вылетели у молодца из головы, как только он увидел хозяина замка. На троне, небрежно развалившись, сидел двухголовый Змей. С огромным брюхом, тонким, как у крысы, хвостом и тупейшим выражением на обеих мордах.

— Здравствуй, дружок, — ласково начал Змей. — Каким это ветром занесло тебя в мой дворец?

— Какой ветер… — Санька хотел разразиться гневной тирадой, но мысли у него путались, вдобавок ко всему раздававшееся под самым ухом сопение выводило его из себя. Он развернулся, чтобы отпихнуть наглеца, да так с открытым ртом и замер. Затем медленно закрыл рот и поежился. Ему вдруг стало очень холодно.

Вокруг стояли двухголовые. Только вот если с одной головой у всех было все в порядке, то вторые головы у многих были явно не в себе. А у некоторых они вообще не подавали признаков жизни.

— Любуешься? — благодушно поинтересовался Змей.

— А чего это они все у вас, — Санька замялся, — какие то не такие?

— Замечательные. Как и все остальное в нашем царстве-государстве, — дружелюбно пояснила одна голова. — Нас, двухголовых, всегда притесняли, дразнили. Дядя наш, Змей Горыныч, в черном теле держал. Все запрещал. Ни тебе съесть кого, ни деревеньку подпалить. Зато Берендеево хулиганье, другого слова не скажешь, дружину богатырей-любителей организовали. Первым пунктом — поединок со Змеем, то есть со мной. Тоска. Никто не любит. Совершенно некуда податься. Вот мы и решили свое царство по своему разумению устроить.

— Суверенитет себе добыли, — догадался Санька.

— Обзывается, — обиделась другая голова. — Будешь хамить — в момент съем.

— Я не обзываюсь, а в том смысле, что вы теперь сами себе голова. Вернее, головы.

— Точно. — Вторая голова слегка успокоилась. — Мы теперь сами по себе. Что хотим, то и делаем.

— И никто нам не указ, — неожиданно взвизгнула первая голова. — Землицы вот тоже себе отрезали. Нашей, между прочим, землицы. Мы над ней с незапамятных времен летаем. — Голос Змея снова сорвался.

— И живем мы теперь по своим законам, — снова вступила в разговор вторая голова.

И тут обе головы наперебой стали рассказывать и доказывать, что с ними поступали нечестно, даже, можно сказать, безнравственно. А он, Змей, только с виду мрачный и сердитый, а если хорошенько разобраться, то совсем наоборот — милое, веселое существо. Обожает рыбалку, веселые компании, любит посидеть у камина и порассуждать о смысле жизни. И если брать по большому счету, то даже на гербе царя Берендея изображен двухголовый ОН, Змей то есть. Отсюда, само собой, напрашивается вывод, что двухголовые были прародителями всех в этом мире.

— Голубых кровей, значит? — не удержался от ехидной реплики парнишка.

— Это ты на что намекаешь? — вытянула шею вторая го лова. Она была явно глупее первой.

«Баран ты с крылышками», — подумал Санька, но вслух произнес:

— Это метафора такая. Из истории.

— Эта метафора двусмысленная, — не унималась глупая голова. — Так что ты тут выражайся поаккуратнее, а то точно чего-нибудь потом не досчитаешься. А история твоя — это вообще бред сивой кобылы. Я тут немного полетал по свету, знаю. Каждый только себя хвалит и в том других убедить пытается.

— Тут даже и спорить-то смешно, — вмешалась умная голова. — Не зря же придумали поговорку: «Один ум хорошо, а два — лучше». Ежели ты двухголовый, то ты уже от рождения умный; можешь и войском командовать, и, к примеру, кухней руководить. А вот ежели у тебя одна голова, то тут тебе крупно не повезло; по нашим меркам ты так полудурок. Поэтому народ у нас дружно переходит в двухголовые, и это еще одно доказательство того, что мы, то есть я, Змей, прав. Тьфу ты, совсем запутался.

— Может быть, может быть. Вот только головы у многих, мягко говоря, в зачаточном состоянии. — Санька решил не много поспорить. Ну неужели он, человек из будущего, не переговорит какого-то там птеродактиля, к тому же давным-давно вымершего.

— Это ничего не значит. — Умная голова явно стремилась развить свою двухголовую идею. — Главное — принцип. И мы нашими принципами никогда не поступимся.

— А если кто не согласен в двухголовые переходить?

— У нас таких нет, — моментально откликнулась глупая голова.

Первая голова укоризненно посмотрела на вторую и повернулась к Саньке:

— Есть отдельные индивидуумы, не обладающие достаточным уровнем для осознания всего значения двухголовости. Но иногда мы им идем навстречу. Демонстрируем, так сказать на практике, наше преимущество.

— Как это? Гипноз? Очень даже любопытно.

— Все намного проще, — ухмыльнулась вторая голова, было видно, что она в этом вопросе главная. — Эй ты, быдло, подойди сюда, — крикнула она одному из немногих нормальных людей.

Бедняга идти не желал, но толпа придворных просто выдавила его к самому трону. Змей слегка привстал, и неожиданно на голову несчастного со свистом опустился меч.

Не успела жертва демонстрации упасть на пол, как Змей выпустил из пасти едкую струю черного дыма. Когда дым рассеялся, то все увидели, что вместо одной головы у человека было две маленьких. Раны странным образом затянулись, однако «новоиспеченный» признаков жизни не подавал.

— А он не того? — заикаясь, спросил Санька. Он был в шоке от такого зрелища.

— Ни в коем разе, — усмехнулась умная голова. — Счас оклемается.

Действительно, минуты через две человек сначала дернулся, затем сел, однако было видно, что он ничего не соображает.

— На доработку, — рявкнул Змей.

Подскочили слуги, и вот уже вокруг снова только спины, порядок и послушание.

— Ну как? — Двухголовый снова развалился на троне. — Скажу тебе по секрету, мы не очень-то стремимся к увеличению числа избранных. Чистота рядов — это святое. Но, — Змей поднял вверх лапу, — за гигантские заслуги перед государством, то есть нами, в порядке, так сказать, исключения, некоторых принимаем. Вот лично ты нам понравился.

— Но это же натуральное насилие над личностью, — не сдавался Санька. — Теперь ты у себя в замке пытаешься заставить всех жить так, как тебе нравится. Только что жаловался, что тебя притесняли, а как получил власть, так сам начал с того же.

— Ерунда! — безапелляционно заявила вторая голова. Этот вопрос для нее был ясен как кирпич. Она не терзалась различными сомнениями и уж тем более не собиралась ничего обсуждать.

— Во-первых, — Змей оттопырил мизинец, — мы — царство маленькое. Во-вторых, все нас пытаются обидеть. В-третьих, у нас никогда не было своего замка. А так хотелось. А посему все, что мы делаем, это правильно, и мы будем и дальше давить всех одноголовых, а кому не нравится, пусть сидят у Берендея и, словно зайцы, дрожат от страха.

— А ведь так можно и доиграться. — Санька задумчиво посмотрел на потолок: — Без толку тут разговаривать. Вас двое, а я один. Не переспоришь.

— Соображаешь! — радостно подскочил на месте Змей. — Ты человек умный, а нам умные подданные нужны. Ты на этих-то глянь. Честно говоря, только об одном и думают: как бы побольше золота наворовать да где-нибудь в тридевятом царстве домишко себе поставить. Так что отвечай: согласен в двухголовые переходить или, может, тебе и одна голова ни к чему?

Саньку охватила тихая паника. Спина моментально взмокла, и он физически обнаружил у себя сердце, которое начало валиться в пятки, но застряло в желудке. Язык присох к гортани, и никакие силы не могли его расшевелить.

Змей понял Санькино молчание по-своему.

— Ты не переживай, у тебя будет другой ритуал. Рыцарский. Его, мы слышали, в тридесятом государстве применяют. Не то что эти богатыри-лапотники. Никакой культуры. — Двухголовый на минуту замолчал. — Так о чем это я? Ах да. Ты нам сначала прошение напишешь. Мы, — головы переглянулись, — его рассмотрим. Естественно, посовещаемся. Примем решение. Если оно будет положительное, то мой лекарь у тебя где-нибудь чего-нибудь отрежет и вырастит тебе вторую голову.

— Количество голов увеличивается, только ума от этого не прибавляется. — Санька наконец обрел дар речи.

— Издевается, издевается. — Вторая голова умоляюще посмотрела на первую. Умная ответить не успела.

К трону откуда-то сбоку прошмыгнул маленький человечек в сером капюшоне и начал нашептывать что-то Змею. Обе головы склонились вниз и, вытянув шеи, внимательно слушали, изредка поглядывая на молодца. Парнишка кожей ощутил всю опасность ситуации. Кажется, нужно спешно уносить отсюда ноги.

— Я бы с удовольствием. — начал он, но закончить не успел.

— В общем, человек-то ты хороший. Наверное, — ласково проговорила умная голова.

— И вкусный, — плотоядно облизнулась другая голова.

— И это может быть, — согласилась первая. — Но речь сейчас о другом. Мы — царство маленькое, нас всякий обидеть может. Пока. Мы поэтому никому не верим. Так что есть у нас теперь большое подозрение, что ты шпиен Берендеев. И пришел сюда выведать, как нас с нашей кровной землицы изгнать. Нас, кстати, предупреждали, что могут появиться такие вот вредные людишки. Так что мы тебя сейчас в холодную посадим, а завтра по утречку мои специалисты из тебя секреты-то твои вытрясут.

— Господи. И что за народ пошел. Какой шпион? Какие секреты, Чего же ты из меня выпытать хочешь? Я тебе и так все расскажу, было бы что.

— Обмануть пытаешься? Не выйдет. Понимаешь ли, мы давно пришли к выводу, что всю правду только на дыбе или колесе сказать могут. Так уж человек устроен. Он, может, думает, что все выложил, ан нет — стоит поджарить ему пятки, как он обязательно еще что вспомнит. Да и как вспомнит — целый роман сочинит. Так что, глядишь, опять поспрошать можно.

— Так ведь от ваших спрашивалок и загнуться недолго.

— Это точно, — грустно подтвердил Змей. — Скажу больше, редко кто не загибается.

— Вот и ты, — радостно сообщила вторая голова, — скорее всего долго не протянешь.

— Ну, мутант ползучий, если выкручусь из этой переделки, уж постараюсь все сделать, чтобы жизнь тебе медом не казалась, — промычал Санька, злясь про себя, что так глупо попался.

— Гляди, гляди, зубами скрипит! — радостно завопила дурная голова. — Давай я ему откушу чего.

— Завтра. На десерт, — ответила первая голова, и уже через минуту Санька летел носом в вонючую темень холодной камеры. Дверь с лязгом захлопнулась. Наступила тишина.

А в царском дворце царила суматоха. Хряк, взъерошив волосы, мазанув себя по лицу уличной пылью, ввалился к Берендею и с придыханием прохрипел:

— Беда. На границе войско несметное появилось. На нас идут. Ежели сейчас немедля не бросим против них все силы — пропадем.

Срочно вызвали воеводу и приказали спешно собрать всю дружину до единого человека, даже охрану дворца заменить людьми советника, и вести ее навстречу противнику.

Липуне это не понравилось, но приказ есть приказ, и уже через час войско выступило в поход. Сам воевода собирался выехать утром следующего дня, так как на подходе были еще две сотни с дальних застав. Кроме того, утром ожидался Санька, и втроем с Василисой они должны были отправиться к Берендею.

В это время посреди потайной комнаты в магическом круге один за другим появлялись монахи, одетые в серые капюшоны. Короткие, отрывистые команды — и серые тени бесшумно заскользили по коридорам и переходам дворца.

Толстые ленивые «стражники» дремали на своих постах или сплетничали в караулке, и никто из них, почувствовав у своего горла холод стали, не издал ни единого звука. Охранников вязали и стаскивали в погреб.