— Ты шибко-то не разгоняйся. Ишь разъякался, герой. Чем больше спешишь, тем хуже получается, — покачал головой Змей. — Про эти горы мне еще моя бабушка рассказывала, что перейти через них можно только ночью и только тогда, когда взойдет полная луна. На ваше счастье, сегодня наступает именно такая вот ночь.

— А посему, — свернулся клубком кот, — посидим, подремлем, подождем.

— Какой сон, ты чего? — запротестовал Санька. — Ночью, даже если и светит полная луна, плохо видно. Это же горы: камни, пропасти, обрывы. Можно споткнуться и упасть, набить на лбу шишку.

— Мало того, — радостно подхватил Горыныч, — существует всего лишь одно-единственное место, где начинается дорога, ведущая на другую сторону. Но проход этот опутан чарами и магическими заклинаниями. Стоит только какому-нибудь человеку на тропу встать, все понемногу приходит в движение: коряга под ноги попадется, сверху камешек упадет. Поэтому идти нужно как можно быстрее, иначе горы принимаются трястись, вызывая камнепады, лавины. И уж если и тогда не поторопиться, то земля раз ломится трещинами, и ничто уже не спасет от гибели незадачливого путника. Так что вот вам мой совет: пока время есть, сядьте, отдохните, соберитесь с силами, а как луна появится — быстренько по тропочке, по тропочке и на ту сторону. А я вас тут подожду, пока вы обратно с Василисой не вернетесь. — И он, повиливая хвостом, отправился в лес.

— Ты это специально, да? — крутанулся к коту разгневанный Санька. — Ты куда меня привел? Мало тою что в темноте по камням скакать придется, так тут еще, оказывается, и горы припадочные. Трясет их, видите ли.

— А я чего? Я ничего, — развел лапы в стороны Баюн. — Помочь ничем не могу; всякое геройство оттого и геройство, что сплошные опасности и трудности преодолевать нужно. Раз ты Василису ищешь, тебе и главные шишки, а я так, рядышком иду, чтобы веселее было.

— Кстати об опасностях. — Из лесу высунулась голова Змея. — Чуть не забыл: говорят, совсем недавно на этой тропе людоед объявился. Вы уж смотрите будьте поосторожнее, в кипящий котел не пропадите. А иначе, зачем я вас ждать буду, время зря терять? — И голова снова скрылась в ветвях.

— Вот спасибо, обрадовал, — съязвил ему вслед Санька, — можно сказать, утешил. Увидел луну, прошел сто метров, по маковке камнем получил, и все нормально. Очнулся, а у тебя уже полноги или руки отъели. Что, раньше предупредить не мог, питон с крылышками.

— Тихо ты, — шикнул на него Баюн. — Обидишь Горыныча — будешь отсюда три года и три месяца выбираться.

— Ах, это я еще и виноват? — не унимался богатырь. — Можно подумать, мне предлагают бесплатный билет в парк аттракционов, где меня немного попугают и дадут за храбрость большое мороженое, а я, такой-сякой, от сладкого отказываюсь. Ну извините, что не несусь туда сломя голову.

Коте самым безразличным видом выслушал эту гневную тираду, почесал задней лапой за ухом и равнодушно спросил:

— Так мы идем или не идем? Если идем, то другого пути все равно нет, если кто-то испугался и передумал, то…

— Кто испугался? Идем.

— Тогда помолчи. Видишь, пока ты тут бранился, стемнело, и луна появилась.

Действительно, из расщелины между горами выглянул огромный блестящий лунный глаз, внимательно поглядел вниз и снова исчез. Прошло еще несколько томительных секунд, и луна медленно поднялась над Волшебными горами.

Все вокруг осветилось тусклым мертвенно-бледным светом. Исчезли тени, окружающие предметы казались плоскими. Краски пропали, все стало пепельно-серым.

Словно по мановению невидимой дирижерской палочки разом замолкли птицы, цикады, не стало слышно даже комаров; наступила полная тишина.

Богатырю сделалось не по себе, да и кот чувствовал себя не в своей тарелке, шерсть на нем стояла торчком, и он испуганно жался к Санькиным ногам.

— Что, боишься, когда страшно? — спросил парнишка и вдруг, подскочив на месте, вскинул руки вверх и завыл противным голосом: — У-у-у!..

— Ты ч-чего? — шарахнулся в сторону Баюн.

— Да так, шалю, — рассмеялся Санька, — проверка на вшивость.

— Да у меня не токмо вшей, блохи ни одной нет, проверяльщик несчастный. Нашел место, где шутки шутить. Нельзя в заколдованных местах шуметь, обязательно беду накличешь, — сердито зашипел кот, нервно дергая хвостом. Он уселся на землю, поднял голову и принялся внимательно следить за луной.

— Не переживай, сам говорил, что мне всегда везет. Давай показывай, где эта дорога находится, — проговорил Санька, но, заметив, что Баюн не реагирует, поинтересовался: — Между прочим, очень странная луна: то выглядывает, то прячется, то по небу мчится как угорелая, а то стоит на месте, словно гвоздями прибитая. И на тебя странно влияет: давно идти пора, а ты сфинкса изображаешь. Может, ты на нее и повоешь немного?

Кот молчал, продолжая смотреть вверх.

Луна почти зашла за одну из гор, виднелся только один маленький краешек. Вдруг оттуда вырвался тонкий луч, прочертил в небе серебристую дорожку и, осветив черное отверстие в скалах, тут же пропал.

— Есть! — обрадованно воскликнул Баюн. — Давай быстрее вон в то ущелье, там должна начинаться дорога через перевал.

Между тем ночь уже окончательно вступила в свои права, и когда путники подошли к едва заметной тропинке, стало довольно-таки темно.

— Может, переночуем, а завтра по солнышку пойдем? — предложил парнишка. — Вход мы нашли, и теперь совершенно не обязательно ломать ноги или подставлять голову под камни. Да и с людоедом, если не повезет, лучше встретиться при дневном свете.

— Господи, как с тобой тяжело, — простонал кот. — Тебе же сказали, что на горы наложено страшное заклятие; перейти через них можно только один раз в месяц и только ночью. Неужели это так трудно запомнить? Повторяю еще раз для особо бестолковых: только ночью. Ночь — это время суток, когда темно. Сейчас темно, а значит, наступила ночь, и поэтому мы должны идти. Говорят, дорога тут петляет как бабушкин клубок, да к тому же постоянно меняется. Ты еще не забыл, что она заколдована? Мы можем двинуться утром, мы можем выйти после обеда или перед самым ужином, но на перевал все равно попадем в лучшем случае поздним вечером и обязательно после захода солнца. Поэтому нечего тут стоять и рассусоливать; отправляемся вперед, а дальше как повезет. Бог не выдаст — людоед не съест.

Они ступили на тропинку, но не успели сделать и пары шагов, как невесть откуда набежали тучки, луна пропала, и сразу потемнело.

— Стоять! — резко скомандовал богатырь, с гордым видом утер нос и решительно уселся на небольшой камень. — Все равно я хитрее. Что бы тут ни говорили, но мы стоим на тропинке, и никуда из-под ног она теперь не денется. Мы сейчас прямо здесь и заночуем, а завтра двинемся дальше.

В темноте укоризненно сверкнули кошачьи глаза. Баюн вздохнул и уселся рядом.

— Не переживай, со мной не пропадешь, — бодро произнес Санька, слегка приподнялся и погладил животное по спине. Но когда попытался снова сесть, то неожиданно для себя промахнулся мимо камня. К тому же оказалось, что устроился он на краю обрыва, куда и свалился, даже не успев выругаться. На его счастье, овраг был неглубокий, и все обошлось отбитой коленкой.

Богатырь вскочил и молча полез по склону обратно. Путь наверх почему-то оказался намного длиннее, и когда он вылез на поверхность и осмотрелся, то понял, что очутился в совершенно незнакомом месте. Проход с тропинкой исчез, никакого ущелья и в помине не было, а вокруг громоздились непроходимые скалы.

Потрясенный этим превращением богатырь начал метаться из стороны в сторону, но быстро понял всю тщетность своих усилий.

— Накаркал, несчастное животное, — проворчал он. — Слушай, может, нам все это привиделось?

— Не морочь мне голову. Лучше делом займись. Переход здесь где-то рядом, — с мрачным видом отрезал кот, внимательно разглядывая окрестности. Наконец он удрученно махнул лапой и уселся на землю. — Ничего не получится, путеводный лучик появляется всего один раз. Видно, придется ждать до следующей ночи, чтобы снова попытаться проскочить в тридевятое царство.

Санька, который все время ругал себя, что не послушался кота, взмолился:

— Не ворчи. Целиком и полностью осознал. Был не прав. Вставай, котик, поищем эту проклятую тропинку, время-то уходит. Не пройдем.

Действительно, эта попытка закончилась бы полной неудачей, не случись небывалое для здешних мест: тучи на минуту разошлись, снова появился край луны, и серебряный луч уткнулся почти им под ноги. Оказывается, вход все время был радом, просто они его не замечали. Баюн прямо-таки остолбенел от такого везения, у него просто не нашлось слов. Санька горделиво задрал нос, тут же споткнулся и едва не расшиб себе лоб. Это его сразу отрезвило.

— Серьезное место.

— То-то же. Змей зря предупреждать не будет. Кстати, ты заметил странную вещь? На небе ни звездочки, а видно очень даже неплохо. Интересно, какие сюрпризы нас еще ожидают?

Путники бодро зашагали вперед, но уже за первым поворотом были вынуждены остановиться и перевести дух Большие камни мешали движению. Приходилось продираться сквозь узкие щели между скалами, оставляя на них клочки одежды и шерсти. Вдали виднелись бездонные пропасти с узенькими карнизами, зловещие черные пятна таинственных пещер. Тот, кто говорил, что тут можно пройти в тридевятое Царство, сам скорее всего здесь никогда не был. Любая едва приметная тропка по сравнению с этой «дорогой» казалась широким и ровным проспектом.

Ко всему прочему, она действительно лихо петляла и замучивалась в такую замысловатую спираль, что заблудиться не составило бы труда, попадись хотя бы две-три развилки. К счастью, кругом стояли отвесные скалы, и ни вправо ни влево свернуть было невозможно — только прямо.

Баюн вскоре выдохся и, сообщив, что он не горный козел, распластался на огромном валуне.

Санька посадил кота себе на плечо и продолжал идти, вернее, пробираться через препятствия. Плохая дорога его мало волновала. Честно говоря, богатырь не верил этим сказкам о движущихся горах. Скорее всего кому-то не нравилось, что люди ходят друг к другу в гости, и сочинил эту страшилку для малолетних детишек.

А вот людоед — это было серьезно. Он мог появиться внезапно, в любой момент, и стукнуть по затылку или скинуть на голову хороший валун. Словно в подтверждение Санькиных опасений сверху скатился приличный каменный кусок. Богатырь присел и затаился, стараясь разглядеть, откуда явился этот подарочек.

— Ты с ума сошел, — забеспокоился Баюн. — Не останавливайся. Это горы просыпаются.

— Тише ты, — зашептал в ответ Санька. — При чем тут горы? Знаешь такое выражение: «Стоять как скала»? Даю руку на заклад, это людоед.

Сверху посыпалась каменная крошка. Затем послышался далекий гул, который стал быстро приближаться. Камни падали уже беспрерывно, превращаясь в настоящий камнепад.

— Бежим! — испуганно мяукнул кот. — Иначе нас с тобой засыплет.

Санька бросился бежать. Баюн, крепко вцепившись всеми четырьмя лапами, отчаянно старался удержаться.

В это время земля задрожала, словно действительно началось землетрясение. Горы пришли в движение. Некоторые из них начали сближаться, другие — раскачиваться из стороны в сторону, несколько высоких скал образовали круг и… завели хоровод. Самое странное, что, хотя камни и продолжали падать сверху, ни один из них не задевал путников.

— Баюн, они не злые, — закричал Санька коту, стараясь перекрыть этот неимоверный грохот. — Горы нас просто проверяют, не испугаемся ли мы.

Неожиданно грохот и тряска прекратились. Наступила звенящая тишина, и только медленно оседающие клубы пыли напоминали, что это все им не приснилось, а произошло на самом деле.

Не успели ошеломленные путешественники прийти в себя, как раздался дикий рев, и прямо перед ними на тропу выскочило косматое страшилище с огромной дубиной в руках. Лохматая, всклокоченная голова, торчащие метелкой борода и усы, два клыка над нижней губой и огромные, светившиеся фосфорическим светом глаза.

«А вот и людоед», — подумал богатырь и, не останавливаясь, замахнулся мечом. Людоед успел подставить дубину, и лезвие застряло в сучковатом дереве.

В это время раздался еще один подземный толчок, по земле зигзагами побежали трещины. Санька дернулся, потерял равновесие и стал падать. Он вытянул вперед руки, пытаясь удержаться, но дорога раскололась надвое, возник провал, и богатырь рухнул головой вниз. Краем глаза он успел заметить, как Баюн в отчаянном прыжке перепрыгнул с его плеча на твердую землю.

И снова Саньке повезло: высота оказалась небольшой. Вместе с камнями, землей, полуослепший от грязи и пыли, он провалился в маленькую пещеру. Правда, приземление оказалось довольно-таки болезненным, да еще здорово попало по спине и голове; но по сравнению с тем, чем могло падение закончиться, это были мелочи. Паренек с трудом сел, ощупал голову, пошевелил руками. Вроде цел, только каждое движение вызывало неимоверную боль.

Но к боли можно притерпеться, постараться не обращать на нее внимания, и она потихоньку уйдет, недовольно ворча. Хуже было то, что теперь все усилия найти и освободить Василису утратили всякий смысл. Хорош освободитель: потерял друга, лишился оружия, очутился у черта на куличках и неизвестно, каким образом вернется назад, на поверхность.

«Ты у нас главный герой, тебе и шишки», — вспомнились слова кота.

Санька стиснул зубы и, громко проговорив:

— Под землей лежать мне рано, я пока еще живой, — кряхтя и охая, встал и медленно побрел по пещере. Прямо перед ним показались два прохода. Он по очереди заглянул в каждый из них, но ничего стоящего не разглядел.

«Куда теперь податься? Теоретически лучше направо, но нормального человека вечно тянет налево, а делать нужно так, как тебе хочется. Пойду налево».

Время словно остановилось. Однообразные стены, однообразный сумрачный свет, который излучали эти стены.

«Хоть в одном эти Волшебные горы хороши: под землей видно. У нас на Земле давно бы лоб разбил в темноте. Хотя что это дает? Кащей сказал, через три дня у Василисы свадьба. А я тут болтаюсь. И долго ли еще буду?»

Сраженный мыслью, что он может остаться здесь, под землей, до конца своей жизни, Санька остановился и дико заорал:

— Люди! Помогите! Спасите!

Гулкое эхо, многократно повторяясь, прокатилось по туннелю и затерялось где-то вдали.

— Чего орешь? — внезапно раздался за его спиной угрюмый голос.

Санька стремительно развернулся.

Перед ним стоял среднего роста худой гражданин, одетый в серые холщовые штаны и такую же серую, залатанную рубаху. Лысый череп, большие оттопыренные уши, маленькие глазки и вздернутый нос придавали ему сходство с летучей мышью; для полной картины не хватало пары крыльев. И что-то неуловимо знакомое было во всем его облике.

— Заблудился. Подумал, может, кто живой неподалеку есть, услышит.

— Ну, я пришел. Больше орать не будешь?

— Да теперь вроде как бы и ни к чему, — ответил Санька и непроизвольно попятился.

— Там тупик, — пробурчал гражданин летучая мышь. — Пошли выведу.

— А может, я сам? Попозже. А пока чуток посижу, о вечном подумаю.

— Не понял, ты здесь навек оставаться собираешься?

Незнакомец не вызывал никакого доверия, но деваться было некуда, не сидеть же действительно всю оставшуюся жизнь под землей.

Проводник двигался уверенно, было видно, что эти катакомбы ему хорошо знакомы. Миновав несколько развилок, сворачивая несколько раз в боковые коридоры, они вышли в огромную пещеру, посреди которой горел костер.

«Ага, раз дым выходит, то и до поверхности недалеко», — обрадованно подумал Санька. Под ногой у него что-то хрустнуло. Он опустил глаза и замер. На полу лежали человеческие кости. Санька схватил незнакомца за рукав, но тот, равнодушно пожав плечами, подошел к костру, сел и принялся внимательно разглядывать гостя.

От этого взгляда парнишке стало не по себе, и чтобы хоть как-то разрядить обстановку, он спросил:

— Ты кто?

— Огр.

— Орк?

— Огр, говорю. Местный людоед. Живу я тут.

Санька недоверчиво покачал головой:

— Да ладно заливать. Видел я того людоеда: заросший, рожа зверская, глаза и клыки светятся. У тебя клыки есть?

Огр молча повернулся и из лежащего позади него вороха одежды вытащил лохматую шкуру какого-то животного и жуткую, оскалившуюся маскарадную маску со светящимися глазами.

— А вот люди говорят… — продолжал упорствовать парнишка, но людоед его перебил:

— Кто говорит? Кого съели? Как можно жить в мире, в котором ты либо хороший, либо плохой, без оттенков? Давайте ругайте меня, бейте руками, топчите ногами.

— Ну ты даешь, — ошалел от такого натиска Санька. — Сам людей поедаешь, а кто-то в этом виноват.

— А ты как думал? — сразу успокоился Огр. — Я, к примеру, не встречал людей, которые бы себя ругали. Во всем виноваты обстоятельства, гнусные соседи, бестолковые правители; короче, кто угодно, только не они. И хватит болтать. У меня от голода уже живот к спине прилип.

— Что, сейчас и начнешь, сырым? — спросил Санька.

— И чего я перед тобой распинаюсь? — обиделся людоед. — Стоит кого-то слопать, и сразу поднимается крик: дикарь, чудище немытое, чурбан необразованный. Заруби себе на носу — я гурман, а не дикарь. Целый год у одного графа на кухне служил. Приличное обхождение понимаю: этикет, сервировка, ассортимент, все как положено. Граф мясо очень любил, правда, его больше на сырое тянуло, но для гостей приходилось стараться. Я до тысячи блюд из мяса могу приготовить. Можешь проверить — закажи чего. Вот, к примеру, жаркое. Здесь главное, чтобы корочка была румяная. А это зависит от того, какой огонь в костре развести. Ежели большой — подгоришь, а маленький — внутри сырым останешься.

— Примитив, — отозвался Санька. У него даже живот заболел, как он представил себя на вертеле.

— Если желаешь, могу суп из тебя на завтра сварить, — ответил Огр и откуда-то из-за спины вынул котел. — Да ты не сомневайся, супец получится в самом лучшем виде. Бульончик — пальчики оближешь; наваристый, душистый. У меня для такого дела и травка припасена, так и называется — душица. Аромат — слюнки сами, текут. Еще дикий лук есть. Ядреный. В один миг слезу вышибает. Так что я по тебе за одно и поплачу.

Услышав про лук, Санька взвизгнул и ринулся в один из проходов, но далеко убежать не успел. Людоед, несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, оказался намного проворней, ухватил богатыря за ногу, и через мгновение тот, плотно перевязанный, лежал на земле.

Огр подбавил еще дров, налил в котел воды и, достав большую коробку, подмигнул пленнику:

— Душица, та самая. Помнится, когда я был маленьким, то у нас в деревне вот так же веревочками колбасу заматывали, — хихикнул он, поставил коробку на пол и вытащил большой нож, больше смахивающий на саблю. — А знаешь, я, пожалуй, тебя пополам поделю или даже на три части: одну половинку в супчик, вторую на жареху, а третий кусочек так, сырым, съем. Очень уж мой организм по приличной пище истосковался. Ты пойми, глупая твоя голова, я уже месяц живого человека не видел. Еще недавно, как полнолуние, так завсегда два-три каравана, а то и поболе, через перевал шли. Торговля, понимаешь. Я, как первый раз сюда забрел, сразу вот такого приличного купца поймал, — и Огр развел руки в стороны, показывая, какого размера был купец, — и пару купчишек помельче. Бывало, в удачную ночь по нескольку человек запасал; как раз хватало до следующего полнолуния; и вдруг на тебе, словно кто сглазил.

Людоед стоял, сложив руки на животе и мечтательно разглядывая потолок. Затем встрепенулся, лицо у него снова приняло грустное выражение.

— Да, замечательное было время. А потом купец пропал, ушел купец. Вместо него появились какие-то нервные, колючие рыцари. Все в драку лезли. Хлопотно с ними, пока справишься — семь потов сойдет. Да и выковыривать их из доспехов удовольствие небольшое. Теперь и этих не стало. Мыши да змеи, вот и весь улов. Сегодня, думал, повезло: сразу двое на тропе появились, человек и животное. Так нет же, оба улизнули. Так что извини, некогда мне ждать, пока ты поджаришься; придется, как графу, сырым есть. — И людоед поднял нож.

Санька задергался, пытаясь освободиться, но веревка лишь сильнее впивалась ему в тело. Огр между тем почему-то остановился и задумчиво уставился на паренька, вернее, на его руку.

— Волшебное? — спросил он, показывая на колечко.

— Предположим, — неохотно согласился Санька.

— Подари. Граф черной магией занимался немного. От его колдовских заклинаний еда намного вкуснее становилась. Я тоже хочу попробовать.

Санька замер. Он вспомнил, что нельзя насильно завладеть волшебным талисманом, сила теряется. Можно украсть, но как можно украсть у жареного трупа? Остается подарок. Людоед, а в волшебстве разбирается. Ладно, попробуем поторговаться.

— И не думай, — прервал его мысли Огр. — Ты мне колечко, а я тебя за это в обмен оставлю в живых… до завтра. По-моему, очень честное предложение.

— Ты за кого меня принимаешь? — возмутился Санька. — Замечательное волшебное колечко — и всего за один день в этой вонючей пещере. Я что, похож на ненормального?

— Похож, — утвердительно кивнул Огр. — Умные люди сюда давно не ходят. Кстати, тебе оно совершенно ни к чему: здесь власть Волшебных гор. Никакое другое волшебство, колдовство или чародейство в этом месте не имеет силы. Если ты не согласишься, я тебя съем, и колечка у тебя все равно не будет. А так ты еще немного проживешь. И представь, каково мне; столько времени ждать и от голода мучиться.

«Это он с голодухи так убедительно врет? Зачем ему колечко, если оно не действует? Отдавать жалко. Хотя кто его теперь знает, волшебное оно или нет? Тут с жизнью прощаешься, а ему хоть бы что. Врал Кащей: „Колечко поможет, когда будет совершенно безвыходное положение“. Можно подумать, сейчас все замечательно. Эх, сюда бы хоть на чуть-чуть, хоть на одну секундочку огненный меч. Но, с другой стороны, есть-то меня пока не начали, а впереди могут поджидать еще более тяжелые испытания. Нет, торопиться не нужно».

— Уговорил, — вздохнул богатырь. — Если мне привалило счастье целый день смотреть, как ты давишься слюной, то я согласен, только развяжи, а то совсем руки-ноги онемели.

Людоед нерешительно помялся, почесал затылок, вздохнул, однако веревку снял и протянул руку:

— Ну, давай скорей. Сколько время ни тяни, все равно протянешь ноги.

— Привет, ребята! — неожиданно улыбнулся Санька, глядя за спину людоеду. — Отдадим безделушку этому горю луковому? Пусть подавится, да?

— Что? — зарычал Огр и, резво подскочив, развернулся. Но позади него никого не было. — Ах, ты обманывать? Думаешь удрать?

— Надеюсь, — подтвердил Санька и со всего маху ногой зафутболил коробку с приправой прямо людоеду в голову.

По всей пещере разнесся резкий аромат. У богатыря засвербело в носу, и он чихнул. Затем еще раз. И еще. Зато людоед чихал безостановочно. Весь обсыпанный душицей, он тер крепко зажмуренные глаза, хрипел, размазывал по лицу слезы и сопли. Все тело его корчилось в конвульсиях. Мотаясь из стороны в сторону, он споткнулся о край котла и повалился в кипящую воду. Раздался истошный вопль, и Огр затих.

Нет, не зря кот и Кащей говорили, что если очень захотеть, то все получится. Еще бы на волю дорогу найти.

Санька внимательно осмотрелся вокруг. Вокруг валялись кости, клочки истлевшей одежды, различные золотые побрякушки. А вот оружия, к сожалению, не оказалось. Вернее, оно было, но такое ржавое, что казалось, пни — и рассыплется.

Богатырь прошелся по пещере, заглядывая в каждый встречный ход; где она, свобода? Пол в одном из проходов был более утоптан; значит, им пользовались чаше, и, возможно, там и находился выход. Санька осторожно двинулся вперед. Туннель становился все шире, идти было все более удобно, и появилась надежда на скорое окончание этого приключения.

Радужное настроение не испортила даже перегородившая путь большая куча мусора, отдаленно смахивающая на баррикаду. Обойти ее не было никакой возможности, только посередине оставалась небольшая лазейка, в которую мог боком пробраться человек.

Не заподозрив никакого подвоха, Санька с трудом протиснулся в эту узкую щель и уже добрался почти до середины, как за что-то зацепился. Пытаясь вырваться, он несколько раз резко дернулся. Вдруг вся конструкция зашаталась, рядом с ним что-то завалилось, сверху посыпались бревна и камни, рухнул потолок, и парнишку полностью завалило. Оглушенный, облепленный землей и грязью, с трудом дыша, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Липкий страх накатил волной, началась истерика, и неизвестно, чем бы все это закончилось, но внезапно рядом послышались голоса, и какие-то люди начали разбирать завал.

Однако чем ближе была помощь, тем тревожнее становилось у Саньки на душе. Неведомые спасители добирались до него явно не с дружескими намерениями: «Попался, душегуб», «Людоед проклятый!», «Сейчас мы ему зададим». Крики становились все громче; вот уже раскиданы последние камни, и крепкие руки вытащили пленника наружу.

Вокруг стояли низкорослые, крепко сбитые длиннобородые человечки в разноцветных плащах с капюшонами, вооруженные топорами и короткими мечами. Его спасителями оказались гномы.

Увидев свою добычу, гномы почему-то замолкли и стояли, растерянно переглядываясь. Наконец один из них, с толстой золотой цепью на шее, шагнул вперед и спросил:

— Ты кто?

— Дед Пихто. Из вашего подземелья выход искал, да застрял. Неужели не видишь?

— Вижу, — зловеще проговорил старший, отступил на шаг назад и сделал быстрый знак рукой. Санька даже охнуть не успел, как его крепко обмотали веревкой и, подталкивая, чтобы пошевеливался, повели куда-то в глубь гор.

Очень скоро они вышли к пещере — такой огромной, что потолок терялся в вышине.

У Саньки захватило дух. Увиденное поразило его, и он даже на мгновение забыл о своем бедственном положении. Здесь, под землей, находился целый город. Протекающая посередине река разделяла его на две части. Подземные мастера в верховье соорудили запруду и установили большое водяное колесо. Вокруг располагались кузницы и мастерские. От колеса при помощи хитроумных приспособлений приводились в движение различные станки, прессы, двигались меха, раздувающие огонь. Ниже по течению располагался жилой район. С левой стороны, поднимаясь уступами вверх, стояли вырубленные в скалах маленькие дома. Справа возвышался чудесный дворец с многочисленными башенками, остроконечными крышами и широкими балконами, украшенными самыми разнообразными коваными узорами. Небольшая площадь отделяла дворец от реки, через которую был перекинут ажурный металлический мостик.

Вместо солнца гномы приспособили толстые свечи. Накрытые большими хрустальными колпаками и установленные в разных концах города, они давали яркий ровный свет. Пленника торжественно провели мимо мастерских, через мост, к дворцу. Подземные жители, завидев процессию, немедленно сворачивали свою работу и шли следом. Вскоре на площади собралась приличная толпа. Все стояли молча, и это не предвещало ничего хорошего. Стоило удирать от людоеда, чтобы попасть из огня да в полымя.

Но вот кольцо расступилось, и внутрь шагнул гном в плаще, застегнутом золотой пряжкой, и с маленькой короной на голове.

— Друзья, — начал он тихим голосом, обращаясь к окружающим. — Сегодня захлопнулась одна из ловушек, которые мы сделали, чтобы обезопасить себя от Огра. В нее попался вот этот человек. Что будем с ним делать?

— Смерть! — закричала толпа.

— Ты слышал, — повернулся к Саньке король. — Наш суд приговорил тебя к смерти.

— Подождите! — запротестовал Санька. — Вы что, издеваетесь? Это судилище, самосуд, суд Линча, все что угодно, но уж никак не суд. На суде обвиняемого хотя бы выслушивают.

Король пожал плечами:

— А зачем? Нам и так все ясно.

— Я не людоед! — в отчаянии выкрикнул Санька. — Посмотрите на меня! Людоед раза в два больше.

— А вас никто и не путает. Да, ты не Огр, но раз ты пришел с той стороны, откуда нам постоянно грозит опасность, то скорее всего ты с ним в сговоре; иначе он бы тебя съел. Те люди, которые хотят жить с нами в мире, приходят к Большому Валуну, который стоит на краю гор у входа в наши владения. Так о чем разговор? — надменно ответил гном и, повернувшись назад, приказал: — Бросьте его в реку, и пусть вода унесет его тело.

Санька отчаянно брыкался, но ничего не мог поделать. Его снова схватили и понесли к реке. Он уже видел мрачную бездну, как раздался голос:

— Прошу простить меня, мой повелитель, сегодня я заканчиваю меч, который заказал Корн, властитель Тероны. Уже нанесены волшебные руны, и осталось только закалить. Могу я использовать кровь этого человека?

Король утвердительно кивнул.

Тут же подскочили подмастерья и быстро перетащили парнишку обратно на другую сторону моста к одной из кузниц, надели на него железный ошейник с толстой цепью и приковали к столбу.

Кузнец раскалил на огне меч так, что он стал ярко-желтым, и медленно подошел к пленнику.

Тот завороженно смотрел на огненную полоску, понимая, что деваться уже некуда, но гном почему-то остановился и спросил, указывая на руку:

— Это что? Где взял?

Санька хотел огрызнуться, но сдержался: все-таки он в плену, а не наоборот.

— Мой охранный амулет. Между прочим, волшебный. Если кто на меня руку поднимет, то через час сам рядом мертвым лежать будет. Так что смотри.

Выслушав это грозное предупреждение, кузнец усмехнулся и, не произнеся ни слова, одним ударом перерубил цепь. Подмастерья потащили недоумевающего богатыря обратно на площадь.

Основная часть народа уже успела разойтись и заняться своими делами, возле короля оставались несколько придворных. Увидев пленника, живого и невредимого, король удивленно приподнял одну бровь. Вместо ответа гном молча показал на колечко.

— Это же Оберег, изготовленный в Подземном мире! И носить его может только тот, кто не имеет против нас, гномов, злых намерений, — воскликнул удивленно король и приказал развязать парнишку. — Мы приняли тебя за врага, но это колечко меняет дело. Ты находишься в королевстве гномов Волшебных гор. Меня зовут Грон.