* * *
Я стоял под деревьями и ломал голову, куда Страттон собирается послать меня на сей раз — в прошлое или в будущее? Как я появлюсь там без всякой маскировки и как примут меня люди в том мире?
Наконец солнце пробилось сквозь тучи и осветило мокрую траву, деревья, море. Оно так ярко засверкало, что мне пришлось отвести глаза. Я взобрался на взгорье и вышел на тропу, идущую вдоль моря. Правильнее всего будет сразу же убедиться, где находится двойник» Страттона, а потом уже появляться в центре города.
По дороге мне попался человек, чье лицо показалось знакомым. Он быстро шел мне навстречу. Когда мы поравнялись, он еле заметно кивнул в знак приветствия и не выразил никакого удивления нашей встрече. Я не увидел на его лице ничего, кроме того смущенного выражения, какое бывает у одиноких, прогуливающихся.без всякой цели чудаков — будто их застали за чем-то предосудительным.
Через полчаса я уже был у ворот станции и убеждал часового, что он должен меня немедленно пропустить.
Мне удалось уговорить его вызвать к воротам самого Страттона. Вскоре все было позади, и ученый ввел меня в свой кабинет. Он предложил сесть, сел сам. В его взгляде были явная неприязнь и раздражение.
– Что вам нужно, черт побери? — спросил он.
– Вы не знаете меня. Я прибыл из другого мира.
– Ну, конечно!
Я потратил полчаса на то, чтобы рассказать о нашем мире и всех недавних событиях. Поведал о двойниках и последних научных теориях, об убийстве Меллорза и моем пребывании в других мирах. Я рассказал ему обо всем, кроме Сюзанны. Когда я закончил, то уже знал, что Страттон мне поверил.
– Хорошо, — кивнул он. — Но я не понимаю одного. Ваш здешний двойник должен был умереть. Но я никогда ничего не слышал об управляющем отелем «Фалькомб», живом или мертвом. Это меня удивляет. Мой персонал — все на своих местах.
– Ваш персонал… — Я опять ощутил знакомый неприятный холодок под ложечкой. — Можно мне поговорить с кем-нибудь из них? Мне хотелось бы выяснить обстановку в городе.
– Не лучше ли вам переждать здесь до момента вашего возвращения?
Он внимательно посмотрел на меня.
– Благодаря вашему двойнику, мистер Страттон, в моем мире мне была предоставлена такая возможность. Надеюсь, я найду здесь объяснение совершенному убийству, — сказал я наконец главное. — Как идут ваши исследования? — вежливо осведомился я. — Кто у вас совершает путешествия в другие миры? Есть ли кто, похожий на меня… который, возможно, умер в других мирах?
Какое-то время он молча смотрел на меня, затем нажал кнопку вызова.
– Сюзанна? — спросил он. — А где?.. Ну ладно, зайдите ко мне.
Успев оглядеться, я заметил на столе Страттона два видеотелефона: тот, которым он только что воспользовался, был желтого цвета, другой — черного. Тут же стоял черный стаканчик с ручками и карандашами, лежала небольшая стопка журналов и корреспонденции. На стенах виднелись трещины, а в одном из углов под потолком успел соткать паутину паук.
Пол, покрытый дешевым темно-красным линолеумом, под столом был изрядно протерт ботинками Страттона, стулья — металлические, самые дешевые, да и весь кабинет свидетельствовал о весьма стесненных обстоятельствах, в которых вела свое существование Исследовательская станция.
Я почувствовал, что ожидание заставило мое сердце бешено биться, мне стало трудно дышать.
Наконец раздался стук в дверь.
Я медленно повернулся, очень медленно, словно мне было безразлично, кто сейчас войдет.
В дверях стояла женщина столь непривлекательной наружности, что ее, скорее, можно было бы назвать очень некрасивой: длинный нос, лошадиное лицо, маленькие печальные глаза. А волосы? Увы, это была не грива, а скорее, общипанный хвост. Должно быть, она редко мыла и расчесывала волосы.
Ее звали Джин Лонгхерст. Страттон познакомил нас, мы разговорились, и вскоре я узнал, что Меллорз жив и здоров. И мой двойник, представьте, тоже. Его недавно видели.
Я старался быть с Джин предельно вежливым. Когда пришло время прощаться, я искренне поблагодарил их и поспешил покинуть станцию.
* * *
Регистраторша в холле отеля повернула ко мне свое тупое, лишенное какой бы то ни было живости лицо, и я почувствовал знакомое раздражение, как и у себя дома. Что с этой девицей? Она смотрит на всех — прислугу, начальство, посетителей — без всякого выражения, словно они старые книги на полке. Меня так и подмывало сказать ей какую-нибудь гадость. Но, как и в своем мире, я не решился на это. В сущности, это не мой отель, хотя и является его копией. Картер, швейцар, покосился на меня, когда я прошел мимо. Регистраторша, как только я отошел, тут же занялась своими ногтями. Найти Меллорза, Дика, Пабло и Доринду не составило труда. Они сидели в баре. Был полдень, и всем хотелось выпить. За стойкой стоял бармен Альберт — он готовил коктейли. Уилфред, должно быть, сегодня не работал. Интересно, а где мой двойник?
Увидев меня, Меллорз широко улыбнулся и махнул рукой, приглашая присоединиться к ним. Пабло удивленно посмотрел на меня:
– Я думал, ты уехал в Бонитон.
– Передумал, — осторожно ответил я.
– Надеюсь, ты уже заявил? — растерянно пробормотал Пабло. Пока я искал подходящий ответ, к счастью, вмешалась Доринда.
– О чем заявил, мистер Блексли? — спросила она у Пабло.
– У Джона пропало ружье для подводной охоты. К сожалению, он потерял копию счета и поэтому собирался в Бонитон, в оружейный магазин. Полиции надо сообщить номер ружья.
– Такая волокита, — подтвердил я, удивляясь, что все миры похожи, как один.
– Где ты его держал? — деловито справился Меллорз.
– Разве ты не заметил большой ящик на корме, Уоллес? Очень удобен для хранения рыболовных принадлежностей.
– Удобен для вора, это да, — проворчал Меллорз, пристально поглядев на Пабло. — Надо на все ящики на яхтах повесить замки, Блексли, слышишь?
– Хорошо, Уолл.
– И чтобы везде были огнетушители. Вчерашний случай должен послужить нам уроком.
Мне очень хотелось узнать, что же стряслось вчера, но рискованно было расспрашивать. Однако я догадывался. Похоже, мой двойник избежал смерти, уготованной ему историей ради дурацкого «выравнивания» событий. На яхте все же случился пожар, но незначительный.
– Это был сущий пустяк, — бросил я наугад.
– А могло произойти и несчастье, если бы ты не проявил смекалку, мой мальчик, — громко и назидательно сказал Меллорз.
– Ладно, я все сделаю, — ответил Пабло. — Может, тогда и подпишем контракт, а, Уолл? Вот мы с Диком и перестанем мозолить тебе глаза.
– В чем дело, Блексли? Ты живешь здесь бесплатно. Наслаждайся, отдыхай. Куда спешить? Вот что мешает этому миру — спешка, — заметил Уоллес Меллорз, один из самых напористых и бесцеремонных дельцов южного побережья. — Мне кажется, если бы все делалось медленнее и более тщательно, мир стал бы гораздо лучше. Возьмем нынешних мастеров-корабелов. Разве раньше так работали?
– Мои яхты считаются лучшими на побережье, Уолл. Всякий тебе это скажет.
Меллорз отпил глоток виски, вздохнул и снова поставил стакан на стойку.
– Материал, Блексли, материал — вот что главное. Теперь одна пластмасса да стекловолокно. В яхтах нет души. Когда-то в яхтах была душа, они строились из дуба, сосны, отделывались медью, латунью, тиком. Здесь, в Фалькомбе, строились лучшие суда. Доринда, ты помнишь верфи Герни?
Доринда безразлично кивнула, изобразив улыбку.
Бедняга Пабло побагровел. Видимо, ему не в первый раз ставили в пример верфи Герни.
– Я должен отлучиться, — буркнул он, спасаясь бегством в мужской туалет от ностальгических воспоминаний Меллорза, снова ловко увернувшегося от делового разговора. За Пабло вскоре последовал Дик Орчард. Видимо, друзьям надо было посоветоваться, что делать дальше.
Все снова заказали напитки. Виски, выпитое на голодный желудок, давало себя знать. Меллорз начинал меня раздражать. Мне терять было нечего. Пройдет несколько часов, и я исчезну отсюда, а Меллорз, возможно, будет убит. Поэтому я решил рискнуть и поиграть в неприятности.
– Пабло делает отличные яхты, Меллорз.
Столь прямо высказанное мнение так удивило Меллорза, что его брови полезли на лоб. Он тут же придумал ответный ход, сполз с высокого стула у стойки и приблизился ко мне, полный задора и энергии.
– Я знаю, мой мальчик, знаю. Вот почему только его яхты мне и нужны. Но у меня есть свой принцип — так, по крайней мере, мне нравится думать, — никогда не давать себя провести вокруг пальца. А твой друг Пабло заломил непомерно высокую цену за свой товар.
– Это нормальная цена. Он получит лишь минимальную прибыль!
– В таком случае он должен сократить расходы, отказаться от излишеств, красного дерева и прочего. Я не благотворительное общество, мой друг. Я все просчитал, да и ты это сделал. Затея с яхтами для меня не главное.
– Мы шли на это, ибо считали, что года через два яхты принесут неплохую прибыль.
Меллорз придвинулся поближе. Его улыбка мне не понравилась. Доринда, стоявшая поодаль, заметно нервничала.
– Прибыль мне нужна сейчас, а не через два года, — понизив голос, произнес Меллорз.
– Что это значит?
– Назови максимальную цену.
– Стоимость яхт плюс амортизационные расходы.
– Сейчас я тебе объясню, как можно уменьшить цену вдвое. Я уже знал, что будет дальше, но не мог помешать этому. Для Меллорза это было его новой блестящей идеей.
– А ты когда-нибудь слышал о вознаграждении за спасение? В эту минуту дверь бара открылась и вошла Сюзанна.
* * *
Льстивые и коварные нашептывания Меллорза уже не доходили до моих ушей. Я видел только Сюзанну, ее голубые глаза, золотистые волосы, вздернутый носик, округлый подбородок, длинные стройные ноги и высокую грудь. Сейчас на ней был черный свитер и короткая зеленая юбка. Она шла прямо на меня, направляясь к стойке, обойдя Доринду и даже не заметив Меллорза. Но при взгляде на меня в ее глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание. Я был рад, что она рядом, мне хотелось повернуться к ней и сказать, что я люблю ее.
– Знаешь, эти осенние штормы очень опасны для яхт. В прошлом году сорвало с якоря мой катер, — гнул свое Меллорз.
Я услышал как за моей спиной кто-то сел на высокий стул у стойки. Возможно, это Сюзанна.
– Ветер ожидается юго-восточный, порывистый. Вечером, как только начнется прилив… — нашептывал Меллорз.
Но меня уже не интересовали козни старика. Я весь превратился в слух, жадно ловя каждое слово Сюзанны за моей спиной.
– Пожалуйста, пиво.
Какой приятный низкий голос!
Стук стакана, что-то ответил Альберт, а затем вновь голос девушки.
Толстое, грубое, в оспинах лицо Меллорза было неприятно близко. Он монотонно твердил что-то о ветре и причальных тросах. Мне хотелось двинуть кулаком в эту противную рожу.
Разговор за моей спиной продолжался. Я не слышал, что сказал Сюзанне Альберт, но она ответила:
– Гораздо лучше, чем вчера, во всяком случае.
Я увидел Пабло. Он был бледен, лоб покрыт испариной, словно ему было худо. Рядом с ним стоял Дик, державшийся подчеркнуто близко, чтобы ни у кого не было сомнений, что они вместе, одна команда.
Я понял, что они полны решимости прижать Меллорза, и попытался что-либо придумать, чтобы помочь им. Но это был не мой мир, я даже не мог считать Пабло и Дика своими друзьями. Однако стычка с Меллорзом неизбежна, и они обратятся ко мне за помощью.
Меллорз словно почувствовал что-то и отошел от меня.
– Привет, — сказал он, увидев Пабло и Дика, и настороженно посмотрел на них.
– Надо объясниться, Уолл, и поставить наконец точку. В это время я услышал голос Сюзанны:
– Говорят, на севере полуострова выпал снег.
– Конечно, мой мальчик, конечно, — добродушно гудел Меллорз. — Хотя мне казалось, что все уже ясно и об условиях мы договорились.
– Нет контракта, Уолл. Вот о чем я говорю.
– Я не думаю, что сейчас время и место для этого разговора…
– Уолл, я говорю совершенно серьезно. Разговор должен состояться сейчас или никогда, — еле сдержался Пабло. — Я больше не могу ждать.
Меллорз благодушно улыбнулся и поднял руки кверху.
– Сдаюсь…
– В углу — пустой столик. Там и расположимся, — Пабло пытался разрядить обстановку и сохранить мирную атмосферу. Он даже положил Меллорзу руку на плечо, легонько подталкивая его к столику.
– А ты, Джон, разве не присоединишься к нам? — удивился Дик, видя, что я не тронулся с места.
– Мне, пожалуй, не стоит. Я ведь человек зависимый от той и другой стороны. Обсуждайте без меня.
Дик осуждающе посмотрел на меня и молча отошел.
Однако я не испытывал угрызений совести, что изменяю дружбе с Пабло, ибо знал, чем кончатся эти переговоры. Их было уже немало, будут они и впредь, но к согласию не приведут. Так что не стоит тратить время на то, чему никогда не сбыться.
Доринда продолжала сидеть у стойки, наблюдая за происходящим.
Я повернулся к ней спиной и сосредоточил все свое внимание на прекрасной девушке рядом.
– Разрешите представиться, — наконец решился я. — Джон Мэйн. Я управляющий этим отелем. Можно вас угостить?
Глава 17
Она смотрела на меня, а я пытался прочесть что-то в ее глазах, но напрасно. Она просто была хорошенькой девушкой, с интересом изучающей управляющего отелем, который зачем-то представился ей. Я был почти в отчаянии оттого, что на этом милом личике нет и тени узнавания.
– Сюзанна Линкольн, — в свою очередь, представилась она и улыбнулась. — Спасибо. Я не откажусь от пива.
Альберт подал нам пиво и отошел, загадочно улыбаясь. Я представил себе, что будут говорить в отеле.
Мы пили пиво, пытаясь заполнить паузу. Сюзанна, должно быть, удивлялась: что этому типу нужно от нее? Я же просто не находил слов. Слабый лучик солнца, проникший в окно, заиграл на ее волосах, превращая их в золотую корону, и делал ее похожей на юную богиню. Но это не прибавило мне храбрости.
Я неожиданно вспомнил, как прежде между нами все было легко и просто. Сердце взволнованно билось, в горле застрял комок, и я чувствовал, что в конце концов отважусь на нечто отчаянное, поскольку теория параллелизма доктора Страттона спишет все.
И я отважился.
Глядя ей в глаза, я сказал:
– Вы, наверное, удивлены моей дерзости? Но я все объясню. Вы самая красивая девушка, какую я когда-либо встречал в своей жизни. Я счастлив быть рядом с вами, мне так хорошо, что я готов петь, но у меня отвратительный голос и совершенно нет слуха.
Сюзанна восприняла это как должное, даже не выразив недоумения.
– Пожалуйста, не пойте, — сказала она вполне серьезно. — Мне не нравятся люди, поющие в барах. К тому же вас могут уволить.
– Вы не верите мне?
Она внимательно посмотрела на меня, и вдруг я уловил в ее глазах искорку интереса.
– Вы кажетесь искренним. Такой прием всегда помогает при случайных знакомствах?
– Не знаю, не пробовал.
– Вы не производите впечатления человека, лишенного воображения, — заметила она и улыбнулась знакомой широкой улыбкой. Я понял, что победил. Сюзанна была Сюзанной. Она ценила во мне откровенность.
Девушка придвинулась ко мне поближе. Казалось, всем своим существом она ощущала, что нашла во мне кого-то близкого, хотя разумом, видимо, не осознавала этого. Отпив пива, она даже поперхнулась от волнения и закашлялась.
– Я, в сущности, довольно застенчив, — радостно признался я.
– О, я тоже! Да-да, я тоже… Дело в том, что я… — Она вдруг стала серьезной, — я не люблю пить, ибо тогда становлюсь ужасно болтливой. Если сказать честно… — она снова закашлялась, — я не люблю пиво. Может, нам отпраздновать эту историческую встречу чем-нибудь другим?
– Конечно, — услужливо поддержал ее бармен.
– Тогда дайте мне то же, что обычно пьет мистер Мэйн. Все равно что. Отныне я буду рекомендовать этот напиток всем своим друзьям, и ваш коктейль станет знаменитым, а вас будут величать Альбертом-ледорубом, — весело шутила Сюзанна.
– Это всего лишь виски со льдом и имбирем, мисс Линкольн, — ответил польщенный бармен.
– Да, но он творит чудеса! Посмотрите на мистера Мэйна. Из робкого, застенчивого, замкнутого человека он превратился в самоуверенного и смелого покорителя сердец.
Напитки были поданы, и Сюзанна попробовала свой. Казалось, весь бар настороженно ждал ее вердикта. Пожилая пара в углу добро и снисходительно улыбалась, словно смотрела на проказы любимой внучки. Неподалеку юная парочка, которой по возрасту рано было появляться в питейных заведениях, вся обратилась во внимание: юноша смотрел на Сюзанну с изумлением, а его подружка с легкой улыбкой. Потом она не раз с пристрастием будет допрашивать парня, понравилась ли ему эта красивая девушка в баре отеля. Что бы ни ответил ее дружок, она не должна ревновать Сюзанну. Да и никто не должен ревновать ее.
Итак, затаив дыхание, все смотрели на белокурую девушку, медленно, словно опытный дегустатор, смакующую виски с имбирем. И с облегчением вздохнули, когда увидели ее восхищенную улыбку и удивленно округлившиеся глаза.
– Что за дрянь, — наконец произнесла она после легкой паузы. — Но, впрочем, бодрит.
Сюзанна восхищала меня и всех в течение целого часа, и я начисто забыл о Меллорзе, Пабло и остальной компании. Я действительно забыл все, кроме того счастливого и бесспорного факта, что Сюзанна опять со мной. Но вскоре пришлось убедиться, что у стойки кроме нас много желающих выпить, а в баре шумно и весело. Бедняга Альберт уже не справлялся с заказами, и вскоре мы с Сюзанной очутились по ту сторону стойки и помогали готовить напитки.
Мы подавали их своим неизвестным друзьям и то и дело в суматохе натыкались друг на друга, и наши руки искали соприкосновения. Сюзанна и я вскоре стали тем центром, вокруг которого все вертелось, на нас смотрели, с нами говорили, к нам прислушивались. Выходило так, будто эта развеселая пирушка была затеяна ради нас.
Но близилось время, когда бар закрывался на три «сухих» часа, как и положено по здешним законам. Когда ушел последний посетитель, Меллорз, Доринда и Пабло с Диком вернулись в свои номера, Альберт кое-как разобрался с грязными стаканами и вытер стойку, ну а мы с Сюзанной покинули бар и вышли на лужайку полюбоваться дельтой реки.
Притихшая Сюзанна словно все еще переживала свое затянувшееся удивление.
– Джон, — прервала она молчание. — Что, в сущности, произошло? Кто ты?
Низко над водой пролетела чайка, с легким всплеском опустилась на отмель и отряхнула крылья. Сюзанна с любопытством смотрела на нее.
Я знал, что если мы не будем осторожными, то тут же утратим это чувство близости.
– Мы любим друг друга, — решил рискнуть я.
– Ты полагаешь? — спросила она и испытующе посмотрела на меня. — Знаешь, я тоже так думаю.
– Мы всегда любили друг друга, Сюзанна, и будем любить.
Ее глаза расширились. Она поняла, что мои слова — истина.
Объяснение было неизбежным, и, слава Богу, оно не затянулось. Мы объяснились, мы сравнивали события и людей в разных мирах. Как выяснилось, на здешней станции никогда не использовали моего двойника — им это просто не понадобилось. Сюзанна по собственной воле могла совершать путешествия в соседние миры… А это означало, что теперь ее возможности изрядно исчерпаны… Ей мало осталось.
– Скажи, ты знаешь степень соотношения наших миров? — спросил я. — У вас уже есть какая-то отработанная модель?
Я рассказал, как Страттон, ничего не объясняя, направил меня в ее мир.
– Когда он должен отозвать тебя? — спросила Сюзанна. Она была права: сейчас самое главное — это она и я. И то, сколько времени у нас еще осталось.
– В десять вечера.
Сюзанна посмотрела на часы.
– В моем распоряжении час, — тихо сказала она. — Времени совсем немного, Джон.
– Мы должны использовать каждую минуту, — воскликнул я. — И сделать все, чтобы впереди у нас была возможность встретиться.
Я был уверен, что нам это удастся. Никто из нас не подозревал, в каких безжалостных тисках непредсказуемых обстоятельств мы оказались.
* * *
День был на исходе, но все еще светило бледное осеннее солнце, когда мы, взявшись за руки, шли вверх по улице, направляясь к утесам. Море было похоже на расплавленное олово — серое, зловещее. Ураганный ветер гнал по небу рваные клочья туч.
– Нам следовало приехать сюда на машине, — забеспокоилась Сюзанна. Удивительно, что даже любовь не может преодолеть страх перед непогодой и дождем.
– Тогда мы не смогли бы насладиться прогулкой, — резонно заметил я, еще крепче сжимая ее руку и увлекая девушку за собой. — Сюзанна, тебе обязательно отправиться сегодня?
Она ответила не сразу.
– Мне кажется, да, Джон. Билл Страттон слишком много сил вложил в это. Я не могу его подвести. К тому же у нас нет возможности предупредить его.
– А что, если нам совершить путешествие вместе? — предложил я.
– Да, действительно. Это решило бы все проблемы… Я хочу сказать, что тогда мы не разлучались бы даже на один час, как предстоит теперь… Машина, созданная Страттоном, перемещает во времени не людей, а небольшой клочок территории вместе со всем, что там находится в этот момент. Мы вполне можем путешествовать вдвоем.
– Тогда решено: мы едем вместе. А куда, кстати?
В эту минуту Сюзанна споткнулась. Это произошло столь неожиданно, что я выпустил ее руку. Девушка в испуге вскрикнула, когда ее нога задела торчащий из земли камень. Потеряв равновесие, Сюзанна упала на правый бок прямо на краю обрыва. Внизу гулко и сердито шумело море.
Я действовал так стремительно, что до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Плашмя я упал на ноги Сюзанны и прижал их к земле, а рукой обхватил ее за талию.
Мы лежали не двигаясь, боясь даже дышать. Сюзанна лежала ничком, голова ее свешивалась над пропастью глубиной футов в двести. Любое движение могло стать роковым. Глянув вниз, я увидел, как, пенясь, волны омывали острые прибрежные камни, похожие на клыки хищного зверя.
Чувствуя тепло тела Сюзанны, я знал, что ни за что не позволю ей упасть, а если случится худшее — уйду вместе с ней.
Однако первый шок прошел. Продолжая крепко держать девушку, я попробовал понемногу отодвинуться от края обрыва, тяжестью своего тела продолжая прижимать ее ноги к земле.
– Сюзанна, — прошептал я. — Протяни мне руки. Только очень осторожно.
Я почувствовал ее пальцы в своих и крепко сжал сначала одну руку, а затем другую. Откинувшись всем корпусом назад, я с силой дернул Сюзанну на себя и оттащил ее от края обрыва. Мы лежали, уцепившись друг за друга, но опасный край был все еще слишком близко. Договорившись, мы стали осторожно откатываться от него и вскоре, тяжело дыша, упали в неглубокую, поросшую травой ямку у края тропы. Голубые глаза Сюзанны были так близко! Я видел, как страх сменяется облегчением и удивлением. Я продолжал прижимать Сюзанну к земле, и это уже начинало казаться ей забавным.
– Спасибо, Джон, — сказала она чопорно. — Кажется, в тех случаях, когда смертельная опасность миновала, в каждом живом существе прежде всего пробуждается инстинкт продолжения рода. Он помогает наилучшим образом прийти в себя после шока.
Я в недоумении смотрел на нее.
– Я просто хотела напомнить тебе закон природы, — продолжала девушка. — Чтобы ты не вздумал пренебречь им и первым делом потянуться за сигаретой.
Я расхохотался. А потом мы лежали, и я блаженно думал, почему любить Сюзанну — это такая радость, словно с тобой происходит чудо?
Но Сюзанна вдруг испуганно вскочила.
– Джон! Мы должны бежать. Уже четыре часа.
Мы не заметили, как тучи закрыли небо. Когда, смеясь и задыхаясь от бега, мы сбежали по склону к Бухте Морских Звезд, упали первые капли дождя. Сердито прогремел гром.
– Но в это время года не бывает гроз, — удивилась Сюзанна.
Я же знал, что грозы бывают. И именно в ее мире, потому что я сам был свидетелем этого. Так было тогда, когда мы любили друг друга. Дождь и гром лишь еще больше сблизили нас.
– Нет-нет, мы не должны прятаться под этими деревьями! — опомнился я и удержал Сюзанну за руку.
Другая не послушалась бы. Со свойственным всем девушкам упрямством она укрылась бы от дождя под деревьями… И была бы убита.
Но не моя Сюзанна. Она повернулась ко мне, пытливо и жадно вглядываясь в мое лицо, и тихо спросила:
– Что-то произошло здесь, да? То, что кончилось несчастьем?
– Да. Если ты встанешь под эти деревья, то погибнешь. И я тоже, возможно…
Вид этого места вызывал у меня дрожь. Радость исчезла. Вдруг стало очевидным то, что следовало бы давным-давно знать. Нам с Сюзанной, пробиравшимся вслепую сквозь хитросплетения обстоятельств, уготовано историей погибнуть, выполнив миссию «уравнивания» событий, а заодно избавляя судьбу от лишних хлопот о нас. Ведь мы относились к тем людям, с которыми всегда что-то случается.
Я невольно вспомнил все, что произошло со мной в последние недели. Ведь каждое из происшествий могло оказаться роковым. Невольно на ум пришла мысль о неудачниках, которым всегда не везет. Неужели в этом все объяснение? Их двойники погибли, и вот судьба по кусочку отщипывает от их доли удачи и ждет… Чего? Великого «уравнивания»?
Сверкнула молния. Сюзанна испуганно вздрогнула и посмотрела на меня.
– Молния не обязательно ударит в деревья, — успокоил я ее. — Зачем ей это, если тебя нет под ними?
Бессильный гнев на слепую жестокость судьбы сменился горечью, когда я понял, как мы беззащитны. «Гнев — плохой помощник», — подумал я. Разгневанный человек тем самым искушает Судьбу и может лишь ускорить роковую развязку.
* * *
Кажется, в это время я подумал о Страттоне, сидящем на станции над своими матрицами. А может, он вовсе не сидит над ними, и мне уготовано навсегда остаться в этом мире вместе с Сюзанной? Однако я почему-то не верил в это. Где-то в глубине сознания беспокойно билась мысль: у нас очень мало времени.
Решено, как только пробьет десять, я заставлю Сюзанну уйти со мной в мой мир. Я выполнил свои обязательства перед Страттоном, и он должен подтвердить мое алиби.
Сюзанна и я — мы будем счастливы.
– Чему ты улыбаешься, милый?
– Просто мечтаю. Мне кажется, все будет хорошо.
Сюзанна рассмеялась. В ее смехе не было ни горечи, ни недоверия.
– Такое редко бывает, ты же знаешь. Я не могу освободиться от чувства, что нам надо спешить, дорожить каждой минутой, ибо у нас их очень мало.
– Согласен. В таком случае используем время наилучшим образом, а о вечере будем думать, когда он наступит. Во-первых, сегодня ты не должна работать. Это намного все упростит. Во-вторых, сейчас я тебя поцелую.
Я немедленно сделал это и вдруг обнаружил, что мы уже порядком промокли под дождем.
– А теперь, — после паузы решительно заявил я, — мы уйдем отсюда, посидим где-нибудь, выпьем и согреемся…
– Где?
– Есть такое местечко в поселке Проспект-Коув, называется оно «Парусник». Открывается в пять. Мы как раз успеем, если прибавим шагу. А потом мы возьмем машину и вернемся в Фалькомб. Или наймем катер, — вдруг передумал я. — Катер с хорошим мотором. Что может быть лучше морской прогулки под дождем? Как ты считаешь?
– Звучит заманчиво, любимый.
По пути мы сделали остановку, свернув к заброшенному бараку береговой охраны. Он одиноко стоял на вершине утеса, и к нему вела крутая и невообразимо неровная лестница, грубо сложенная из камней. Ветер усилился и безжалостно трепал короткую юбку, облегавшую стройные ноги Сюзанны. Она поднималась первой.
Достигнув открытой двери барака, Сюзанна обернулась и строго посмотрела на меня.
– Ты все время разглядывал мои ноги, — заявила она укоризненно. — Пока я поднималась по лестнице, ты не сводил с меня глаз, как настоящий самец. Это отвратительно.
Я обнял ее и стал жадно целовать в пустой полуразрушенной комнате с грязными стенами. Внизу глухо шумело море.
– Я боюсь высоты, детка, — признался я. — Поверь мне. Если бы я не изучал твои ноги, то думал бы о высоте и обязательно сорвался бы. Там, внизу, лежит разбившийся вездеход. Представляешь, с какой высоты он падал?
– И ты почувствовал желание прыгнуть вслед за ним?
– Да.
– О Господи, а я-то думала, что ты идеал мужчины. А ты всего лишь трусишка. Как хорошо, что у нас так мало времени, а то Бог знает сколько бы мне открылось твоих недостатков.
Она внезапно уткнулась лицом в мое плечо, буквально вцепившись в меня.
– О милый, почему у нас так мало времени?
Позднее, изрядно вымокшие под дождем, усталые, мы шли по поселку Проспект-Коув, состоявшему всего лишь из горстки старинных домов, направляясь к бару «Парусник». Он славился своим камином и до блеска начищенной кухонной утварью. От этого там было тепло и по-домашнему уютно. На одной из стен красовалась деревянная скульптура, некогда украшавшая нос древнего парусника. Деревянная дева с бесстыже выпяченными грудями смотрела на посетителей бара с насмешливым любопытством.
Сюзанна, задумчиво взглянув на скульптуру, а затем на меня, вдруг сказала:
– Мне кажется, Джон, эта дама тебе весьма по душе. Сама не знаю, почему я это говорю. Ведь, в сущности, я знаю тебя всего лишь несколько часов. Если вдруг после очередного ремонта кому-то придет в голову убрать ее отсюда, я уверена, ты первый начнешь сбор подписей за то, чтобы ее немедленно водрузили на прежнее место, — насмешливо добавила она. — Знаешь, я почему-то думаю, что в детстве ты был обделен любовью. Разумеется, о взрослом Джоне Мэйне я не берусь судить…
К счастью, в эту минуту официант подал напитки. Он был особенно предусмотрителен и заботлив, обслуживая Сюзанну, даже предложил подвинуть стул поближе к камину, чтобы быстрее высохла ее одежда. Что же касается меня, то я мог преспокойно скончаться от пневмонии прямо у него на глазах.
