Когда мы возвращались, я стоял в рубке яхты за рулем и даже попытался завести мотор, но вовремя вспомнил, что Пабло на всякий случай слил топливо на всех яхтах, кроме той, где обитал я. Предвидел ли он, что кому-то взбредет в голову пустить все яхты по воле волн — а ведь без злого умысла здесь не обошлось!
Понадобился целый час, чтобы отбуксировать на место первую найденную яхту. Пабло предложил Меллорзу вернуться в отель, но тот наотрез отказался.
Нам удалось собрать и привести к причалу все найденные яхты. Судя по внешнему виду, они не были серьезно повреждены. Мы тут же ставили их на якорь там, где обнаружили, или неподалеку, решив вернуться за ними, как только рассветет. Часов в шесть, когда на востоке занялась заря, мы наконец пришвартовали катер у причала отеля.
На лужайке нас ждали двое служащих и несколько зевак, поднявшихся слишком рано и учуявших что-то интересное. Я сразу же хотел уйти и лечь спать, но тщеславный Меллорз возжелал покрасоваться. Чувство благодарности заставило нас остаться и отвечать на дурацкие вопросы любопытных.
Лишь в семь утра я вернулся на свою яхту, приготовил яичницу с беконом и кофе, выкурил сигарету и лег спать. Тело ныло, я чувствовал себя усталым и опустошенным. «Черт с ним, с этим отелем, обойдутся сегодня без меня», — подумал я, засыпая.
Глава 3
Под вечер я уже был на утесах и поднимался по узкой тропе, вьющейся меж летних домиков, пустующих в это время года. Их яркая штукатурка потускнела под дождями, и они выглядели неуютными и заброшенными. Осенний ветер пригнал опавшую листву к дверям, и она лежала на крыльце мокрым ковром. Внизу простирался залив. Лишенный в межсезонье ярких прогулочных яхт, он казался свинцово-серым и скучным. Море после вчерашнего шторма успокоилось. Я увидел катер Меллорза, идущий вверх по устью, чтобы отбуксировать очередную яхту.
Запыхавшись от крутого подъема, я остановился передохнуть и обвел взглядом долину и маленький поселок. До захода солнца оставалось еще часа два, но на Исследовательской станции уже зажглись огни. Ее безобразное бетонное здание плохо вписывалось в мирный сельский пейзаж. Грубые гладкие стены из серых плит резко контрастировали с древней каменной кладкой коттеджей и лентами живой изгороди. В лощинах уже клубился туман.
Отдохнув, я продолжил свой путь по узкой тропе, сквозь заросли кустарника и мелкорослых деревьев к продуваемой всеми ветрами вершине. Вдали, на глади залива застыло каботажное судно.
Вскоре я достиг наивысшей точки утесов, отмеченной гранитным столбом с медной пластиной, на которой были изображены схема местности и компас.
Отсюда каменистая тропа круто спускалась вниз и огибала Бухту Морских Звезд. Рассказывали, что здесь сто лет назад разбился о прибрежные камни быстроходный парусник. Его остов, обросший ракушками и водорослями, теперь можно увидеть на дне бухты в часы отлива.
Там, где тропа подходила совсем близко к берегу, виднелись другие следы прошлого. Это были остатки каменного фундамента — жилище, должно быть, соорудил отшельник. Спустившись ниже, я увидел торчавшую печную трубу, похожую на монумент.
На обломке камня, подстелив под себя кусок зеленого пластика и прислонившись к трубе спиной, сидела девушка. Она была в спортивных брюках и желтой куртке. Ее неподвижный, как у слепой, взгляд был устремлен на меня. Она была красива, золотистые волосы, падавшие почти до плеч, обрамляли овальное, тронутое легким загаром лицо. Мне показалось, что я ее уже где-то видел. Поэтому я довольно смело приблизился и, поздоровавшись, хотел было пройти мимо.
– Постойте, — вдруг остановила она меня.
– Да, я вас слушаю.
Я заметил, что девушка нервничает. В руках у нее была газета, которую она, видимо, недавно изучала, но теперь отложила в сторону. В глазах застыл робкий вопрос, словно она хотела о чем-то меня попросить.
– Мне просто хочется поговорить с вами, — наконец сказала она и покраснела. — Вы не возражаете?
Мы находились в двух милях от Фалькомба и в четырех — от Проспект-Коув. От бухты в их направлении вилась тропа, выходившая на шоссе поблизости от придорожного отеля. За деревьями виднелась его крыша с высокими дымоходными трубами. Не оттуда ли пришла эта девушка? Меллорз как-то упоминал, что до бухты также можно добраться на вездеходе.
– Что ж, с удовольствием, — ответил я и подумал, удобно ли сесть рядом. — Меня зовут Джон, — добавил я, не называя фамилии.
– Я так и думала, — к моему удивлению, улыбнулась девушка. — Джон Мэйн, не так ли? Я вас видела. А меня зовут Сюзанна. Садитесь, пожалуйста.
Я отодвинул лежавшую рядом с ней газету и сел. Мое внимание привлекла фотография — покореженные пролеты рухнувшего моста. На переднем плане — фигура женщины, наблюдавшей за тем, как рабочие разбирают обломки. В ее застывшей позе и трагическом повороте головы чувствовалось отчаяние.
После первых минут неловкости и смущения мы наконец разговорились о всяких пустяках, даже трудно сказать о чем.
Стемнело, повеяло холодком. Как-то само собой получилось, что мы придвинулись ближе друг к другу. Хотя лица наши были так близки, все вдруг показалось мне нереальным — и наш разговор ни о чем, и утесы, окружающие бухту, и наступающий вечер. Все, что было вчера, куда-то исчезло.
Вдруг она сказала:
– Вам, пожалуй, лучше уйти.
Я тут же вскочил, растерянно посмотрев на нее.
– Если захотите, мы завтра снова можем встретиться здесь, — предложила Сюзанна.
– Буду рад.
Что еще я мог сказать? Чувствуя, что она ждет моего ухода, я повернулся и по той же тропе через утесы вернулся в Фалькомб.
Вопреки своему решению не появляться в отеле, я все же завернул туда. Ресторанная еда мне порядком надоела, и теперь я готовил себе сам. Но в бар я все же заглянул.
Здесь я увидел Меллорза с женой. Он увлеченно рассказывал одному из постояльцев о ночном происшествии с яхтами. В течение минуты я трижды засек его на бессовестном вранье.
Увидев меня, он тут же извинился перед собеседником и подошел ко мне.
– Ты был там?
– Да, — ответил я. — Но не увидел ничего интересного. Никаких запрещающих знаков или заборов. Лишь старые развалины и два дерева, вот и все.
– Ясно, — разочарованно произнес Меллорз. — И все-таки нам надо глядеть в оба. Никто не должен опередить меня.
– Вы видели Пабло? — спросил я.
– С яхтами все в порядке. Они почти не пострадали.
Он так и не сказал мне, где Пабло. «Интересно, почему», — подумал я. Мне не понравилась его хищная улыбка.
– Не хочется, чтобы что-нибудь помешало нашему маленькому дельцу, Джон. Кстати, каким капиталом ты располагаешь? — поинтересовался Меллорз.
Я ушел, испытывая крайне неприятное чувство. Он отлично знал, что денег у меня нет. Не начал ли он понемногу избавляться от меня, как предсказывал это Пабло?
* * *
В девять утра я решил пройтись по магазинам и пополнить свои домашние запасы. Я не хотел, чтобы Меллорз думал, будто я живу за счет кухни отеля. Стоял один из тех редких осенних деньков, когда светило солнце и было тепло. Поэтому жители городка особенно весело приветствовали друг друга на узких улочках, где их голосам вторило эхо. Громко кричали чайки, низко кружа над причалом. Я купил утренний выпуск газеты и направился в супермаркет.
В межсезонье здесь продавщиц всегда меньше, но девушки неизменно веселы и любезны, и потому почти все они показались мне хорошенькими. Настроение улучшилось. Я сделал покупки, на минуту задержался у прилавка, где продавали сыры, чтобы перекинуться словечком с продавщицей по имени Эсме, как вдруг сквозь стекло витрины увидел быстро идущую по улице Сюзанну.
Оплатив покупки, я поспешил покинуть магазин, но на улице Сюзанны уже не было. Я шел, заглядывая сквозь витрины во все магазины, но безуспешно. Потеряв надежду, разочарованный, я забрел в бар отеля «Фалькомб» выпить кофе. Ни Пабло, ни Меллорза там не оказалось.
Большое окно бара выходило на лужайку и причал. Я сел за свободный столик.
Глядя в широкое окно бара и попивая кофе, я сначала увидел Пабло, чинившего яхту, а затем причаливший к берегу легкий катер. С него сошел мужчина и, протянув руку, помог спуститься девушке. Мужчина сразу же вызвал у меня антипатию, возможно потому, что был темноволос, смугл, красив и похож на сутенера. Но девушка… Это была Сюзанна. Я быстро покинул бар и пересек лужайку, чтобы выйти наперерез этой паре. Они шли, о чем-то доверительно беседуя.
– Здравствуйте, Сюзанна, — поздоровался я.
Она, услышав свое имя, посмотрела на меня, не узнавая, и снова продолжила разговор со своим спутником. Они прошли мимо. Мужчина лишь мельком бросил на меня равнодушный взгляд. Я же стоял и глядел им вслед, чувствуя себя полным идиотом.
Подойдя к стоянке, мужчина открыл перед девушкой дверцу припаркованного там большого вездехода.
Я вдруг понял, что, как сомнамбула, следую за ними. Вездеход на воздушной подушке поднялся над мостовой. На его кузове было написано большими буквами:
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ СТАНЦИЯ. ФАЛЬКОМБ
Сверхсекретная станция, вот оно что. Похоже, мне не положено знать Сюзанну. Теперь меня интересовало лишь одно — придет ли она сегодня в бухту, как мы договорились?
* * *
Она была там. На сей раз я добрался не по утесам, а со стороны шоссе, заставив вездеход преодолеть все превратности езды по узкой заросшей тропе. Я сделал это умышленно, чтобы проверить, можно ли попасть в бухту таким путем. А еще я лелеял надежду, что обратно мы поедем вместе.
На сей раз девушка сидела под деревом, прислонившись спиной к его мощному стволу. Пока я искал место, где поставить вездеход, и выбирался из него, мне показалось, что Сюзанна умышленно делает вид, что не замечает меня. Но как только я направился к ней, она подняла глаза, приветственно помахала рукой и улыбнулась своей обаятельной улыбкой. Не смущаясь более, я сел рядом.
– Надеюсь, сегодня я не поставил вас в затруднительное положение? — Я знал, что персонал станции живет замкнуто, и любые контакты с внешним миром не поощряются. — Оказывается, вы работаете на станции. Утром я хотел было пригласить вас на чашечку кофе. Если бы, конечно, вам удалось избавиться от вашего дружка.
Она смотрела на меня со странным недоумением, словно не понимая, о чем идет речь. Это меня смутило, и, нервничая, я почти промямлил последние слова.
– Это был Билл Страттон, — наконец ответила она. — Директор станции, — а затем, помедлив, добавила: — Он хочет жениться на мне. На твоем месте я бы держалась от него подальше, — внезапно перейдя на «ты», произнесла она серьезно. — Как ты узнал, что я работаю на станции?
– Прочитал на вашем вездеходе. Там это написано большими буквами.
Сюзанна улыбнулась.
– О да, конечно. Смешно помещать рекламу на кузове вездехода. Сверхсекретность всегда полна подобных несуразиц.
– А что ты там делаешь? — спросил я, осмелев.
– Ты же знаешь, Джон, что я не могу тебе этого сказать… Лучше расскажи, чем ты сам занимаешься.
– Брожу по утесам, ищу красивых девушек.
– А в свободное от этого занятия время?
– Еще я кое-как управляю отелем «Фалькомб» и пишу статейки в журналы местных яхт-клубов…
С моря надвигалась большая низкая туча. Порыв влажного ветра обдал нас холодом, сразу же разрушив очарование теплого вечера. Сюзанна поежилась, и я обнял ее. Придвинувшись ближе, она прижалась ко мне. Какие-то секунды мы молчали, а потом вдруг, чтобы прогнать смущение, наперебой торопливо заговорили.
Мы говорили о Фалькомбе и о том, как преуспевает этот городок по сравнению со своими собратьями на востоке страны, обсуждали планы сооружения водохранилища и постройку нового завода. Не обошли вниманием успехи в малом судостроении, поговорили и о том, как это способствует росту туризма в Фалькомбе. Я упомянул о Меллорзе и его затее с прогулочными яхтами. Какое-то время мы вполне довольствовались этой совершенно бессмысленной болтовней.
Мы говорили обо всем, кроме станции и любви. «Интересно, всегда ли так будет?» — подумал я, а потом удивился, что это меня беспокоит. Почему?
Я переменил позу и вдруг, поддавшись внезапному порыву, легонько поцеловал Сюзанну в лоб и тут же вскочил.
– Мы промокнем! — воскликнул я, чтобы скрыть смущение. Сюзанна не пошевелилась.
– Я в порядке, — наконец сказала она. — А вот тебе пора уходить.
– У меня машина. Я подвезу тебя. Она покачала головой.
– За мной приедут. Спасибо, Джон.
Она явно ждала, когда я уйду. Я видел это по ее глазам. От дождя ее светлые волосы потемнели и прилипли к лицу.
– Не глупи, — возразил я. — Тогда давай укроемся в моей машине и переждем дождь.
– Я предпочитаю остаться здесь. — Сюзанна больше не улыбалась.
В растерянности я оглянулся вокруг, соображая, что делать дальше, как вдруг увидел на тропинке какую-то фигуру. Это была девушка в прозрачном дождевике. Она шла несколько неуверенно, останавливаясь и поглядывая на небо.
– Что это с ней? — недоумевающе спросил я. Сюзанна тоже смотрела на девушку, и я заметил, как изменилось ее лицо — это было узнавание и страх.
– Уходи, Джон, — настойчиво повторила она.
Я схватил ее за руку и, сильно дернув, заставил встать.
– Ты ведешь себя глупо, черт побери! Мы уже и так промокли до нитки. Пойдем в машину.
Не выпуская ее руки, я потащил Сюзанну за собой.
Девушка на тропе молча смотрела на нас и вдруг побежала навстречу.
Мне показалось, что я знаю ее, но разум отказывался верить тому, что видели глаза. Сюзанна отчаянно сопротивлялась и пыталась вырвать руку, но я продолжал тащить ее к машине.
Дождь хлестал нам в спину, словно подгонял, ему помогал ветер, с силой дующий через врата расселины в скалах и осыпающий нас листьями, которые безжалостно срывал с двух огромных деревьев. Я отпустил руку Сюзанны и, оставив ее на секунду, побежал к машине.
Но небо вдруг прояснилось, на западе зарозовела полоса заката, тучи исчезли, и сухая трава зашелестела под моими ногами.
Неподалеку от вездехода ко мне спиной стояла девушка в дождевике. Казалось, мы с Сюзанной больше не интересовали ее. Она смотрела в сторону города. Я взглянул на нее повнимательнее, и холодная дрожь пробежала по моей спине.
Я обернулся к Сюзанне: никого! Ветерок шевелил листья деревьев, у кромки воды мирно лежали развалины коттеджа, словно останки древнего ископаемого. Вечер был тихий, и на траве — никаких следов дождя.
И никаких следов моей Сюзанны.
Я вернулся к машине и, сев на сиденье, просидел несколько минут неподвижно.
Наконец я включил зажигание. Но прежде чем покинуть бухту, я, повинуясь импульсу, открыл дверцу и пригласил девушку в дождевике:
– Садитесь. Я вас подвезу.
Ничего не ответив, эта странная молчаливая особа села рядом. Своими замедленными движениями она напоминала сомнамбулу, но сейчас, кажется, понемногу отходила. В ее глазах, глазах Сюзанны, стояли страх и недоумение.
Шелковистые волосы оставались совершенно сухими. Значит, там, откуда она появилась, дождя не было. У нее были такие же пухлые губы, как у Сюзанны, но они не улыбались.
– У вас, наверное, шок. Но это пройдет, — успокоил я девушку. Она доверчиво посмотрела на меня.
– Со мной такого не случалось. Простите. Я никогда ничего подобного не делала. Не понимаю, как могло… — Она посмотрела на меня.
– А я вас знаю. Вы поздоровались со мной утром на пристани. Я была там с Биллом Страттоном. Вездеход вильнул в сторону.
– Да, это так, Сюзанна, — подтвердил я, овладев собой.
– Вы знаете мое имя? — удивилась девушка. — Простите, — извинилась она еще раз. — Вы, наверное, считаете меня невоспитанной. Я просто не узнала вас. Где мы встречались? В городе, не так ли?
Хотя отель у шоссе на зимний сезон обычно закрывается, бар там всегда работает. Я открыл дверь и ввел Сюзанну в зал. Она не сопротивлялась. По ее виду я понял, что глоток спиртного ей не помешает, впрочем, как и мне. Я принес ей двойную порцию виски и после некоторых колебаний заказал себе то же самое. Мне это было просто необходимо. Мы сидели в углу пустого зала, подальше от тяжелого тусклого взгляда бармена.
– Мы прежде никогда не встречались, — объяснил я. — Утром я принял вас за ту девушку, с которой вы видели меня в бухте. Ее тоже звали Сюзанной.
– Какой девушкой? — удивилась моя спутница. — Когда я пришла туда… под деревом стояли только вы.
Увидев, что мой стакан уже пуст, я заказал еще порцию виски. Я понял, что моя Сюзанна исчезла, должно быть, навсегда. Но зато со мной другая Сюзанна. Есть ли между ними разница? Я посмотрел на девушку. Она сняла свой дождевик. А я гадал, что следует считать любовью с первого взгляда.
– Вот мы сидим в баре, — отрывисто сказал я, — и не знаем, о чем говорить друг с другом, черт побери. Случилось нечто странное, но каждый из нас по своей причине не желает говорить об этом. Вы читаете газеты?
Наконец она улыбнулась.
– Все читают газеты.
– Вчера я был немало удивлен, увидев на первой полосе снимок рухнувшего моста.
Она посмотрела на меня с легким удивлением.
– Да, я видела его сегодня утром по визору. Что в этом удивительного?
– Это случилось сегодня утром.
Бармен принес виски. Я взял в руки стакан.
– К чему вы клоните? — вдруг спросила она настороженно.
– А к тому. Чем вы там занимаетесь, на этой вашей станции?
– Откуда вам известно, что я там работаю?
– Надпись на вездеходе.
– А, это. — Она снова улыбнулась. — Иногда меня удивляет жажда все засекречивать. Из-за этого столько несуразностей.
О Сюзанна, Сюзанна!
– Ты очень красива, — сказал я, переходя на «ты».
– А ты не теряешь времени, — подхватила разговор она. — Как тебя зовут?
Я назвал свое имя, рассказал о моей работе у Меллорза, и мы снова заказали виски. Я убеждал девушку, что ее потеря памяти объясняется усталостью. Она слишком много работает и должна давать себе отдых, встречаться с людьми, такими, например, как я. Временная потеря памяти — тревожный сигнал.
Однако Сюзанна ни словом не обмолвилась о своей работе на станции, а когда я предложил завтра снова встретиться, то отказалась, но, как мне показалось, не без сожаления.
Мы вернулись в поселок, и я высадил ее у Исследовательской станции. Как я понял, завтра ей предстояло сделать доклад. Даже мне нетрудно было догадаться, о чем. Шок прошел, и она во всем уже разобралась. Сюзанна — очень умная девушка.
В голове все время вертелась невольно подслушанная мною фраза, которую Джин сказала Аллану Копрайту в коктейль-холле отеля «Фалькомб».
Глава 4
Лежа на койке, я размышлял. Впервые за много недель я проснулся без головной боли от выпитого накануне и без неприятного чувства тревоги за дела в отеле, повисший в воздухе контракт на аренду яхт и мои непростые отношения с Меллорзом. Я ни о чем не беспокоился, ибо думал о любви.
Я размышлял о том, как могло случиться, что я вдруг после такого короткого знакомства могу сказать девушке, что люблю ее. Почему, черт побери, я так решил? Что все это значит?
Я подумал, что все дело, должно быть, в глазах. Взглянув на нее, я сразу увидел, что она красива. Ну, пожалуй, это заметил бы каждый. Однако я-то видел лишь ее одну. Все остальное как бы не существовало. То же произошло и с моими мыслями. Я думал только о Сюзанне.
Когда наши взгляды встречались, со мной начинало твориться что-то невообразимое, да и с ней, мне кажется, тоже. Почему? Что такое глаза? Это всего лишь оптический инструмент, столь же древний, как сам человек, и функция его определенна. Возможно ли, глядя в глаза человеку, проникнуть в его душу? И все же, когда голубые глаза Сюзанны встречались с моими, между нами происходило нечто таинственное и неизъяснимое. Тогда моя душа вырывалась на свободу…
Я встал и приготовил кофе. Затем умылся, побрился, оделся и успел прогнать непрошеного гостя — мальчишку с удочкой, присвоившего себе право в мое отсутствие ловить рыбу с палубы моей яхты, пачкая все вокруг дурно пахнущей наживкой. Я запер каюту на ключ и сошел на берег.
В отеле заканчивали завтракать, и, кажется, пока все было нормально. Супруги Меллорз еще не появлялись, и я даже подумал, что они решили вернуться в свой дом на другом конце города. Меллорзы вели странный кочевой образ жизни, живя то дома, то в отеле «Фалькомб» или же в одном из трех других отелей, бывших форпостами империи Меллорза в разных концах города.
Я увидел, что по лестнице спускается Меллорз, а за ним — его супруга. Войдя в зал ресторана, он гневно огляделся вокруг. Я поспешил спрятаться за колонну и выразительным жестом указал зазевавшемуся официанту на разгневанного хозяина. Официант, вздрогнув, как от удара электрическим током, бросился обслуживать Меллорза. Он провел его к столику у окна и раскрыл перед ним меню. Слава Богу, утренний скандал на сей раз удалось предотвратить.
Заглянув в бар, я обнаружил там Пабло и Дика. Они сидели за столиком у окна, курили и просматривали какие-то бумаги. Заметив меня, Пабло пригласил составить им компанию.
– Кстати, о комиссионных, — сказал я как бы между прочим. — Если это поможет сделке, я готов ограничиться пятью процентами вместо десяти.
– Глупости, — спокойно возразил Пабло. — Ты получишь сполна, как договорились. Предоставь это мне. У меня такое чувство, Джон, что все будет в порядке. Должно быть. Ведь мы столько труда вложили в этот контракт! Вспомни, как Меллорз вел себя, когда ночью мы разыскивали угнанные прибоем яхты. Он доказал, что суда ему небезраличны.
Мы еще потолковали об условиях контракта, пока Дик не сказал:
– А вот и он.
Меллорз был само радушие. Я редко видел его в таком отличном расположении духа. Он сел за наш столик.
– Ну как? — он улыбнулся поочередно каждому из нас.
Пабло демонстративно зашуршал бумагами, но Меллорз не собирался торопиться. Он подозвал официанта и заказал кофе. Пока его принесли, мы успели обменяться ничего не значащими любезностями.
Выпив кофе, Меллорз закурил и, добродушно улыбаясь, откинулся на спинку стула.
Пабло решил, что момент настал.
– Вот бумаги, Уолл, — он пододвинул их Меллорзу. — Хочешь взглянуть?
– Разумеется, хочу. Еще как!
Он полез в карман за очками, подул на них, затем протер носовым платком и, наконец, вздохнув, водрузил их на нос.
Читая, он продолжал курить сигарету. Несмотря на уверенность Пабло, атмосфера была напряженной. Я удивлялся, что Пабло не чувствует этого. Старик несомненно готовил какую-то каверзу. Я постарался отвлечься и стал глядеть в окно на старые коттеджи у дальнего берега устья. Мои мысли вернулись к Сюзанне. Я гадал, где она и что делает сейчас.
– Это все чушь! — почти весело воскликнул Меллорз, закончив читать бумаги, и этим возгласом вернул меня к действительности.
– Что чушь? — переспросил Пабло, изменившись в лице.
– Твой контракт, — Меллорз постучал очками по документам. Лицо его было почти скорбным. — Ты не включил в контракт весьма существенную часть.
– Какую, Уолл? Это обычная форма…
– И условия, по-твоему, тоже обычные? Ты считаешь это обычной ценой?
– Разумеется, Уолл. Ведь о цене мы уже договорились.
– Разве после этого обстоятельства не изменились? А? Пабло был удивлен и напуган.
– Почему?.. Как?..
Меллорз печально покачал головой.
– Ах, Пабло, Пабло. А еще моряк. Неужели ты ничего не слышал о такой вещи, как вознаграждение за спасательные работы?
Мое сердце похолодело. Глаза Пабло удивленно расширились.
– Вознаграждение? — хрипло повторил он.
Меллорз отбросил притворство.
– Позавчера в сильный шторм по твоей настоятельной просьбе я вывел в море свой катер и в течение нескольких часов занимался тем, что спасал твои яхты, которым грозила неминуемая гибель. Во время спасательных работ мой управляющий мистер Джон Мэйн оказался единственным человеком, который знал, как отбуксировать яхты.
«Старый пройдоха! — мысленно вознегодовал я. — Вот почему он устроил все так, чтобы я, а не Пабло, занимался сцепкой яхт с катером. Он все предусмотрел, словно знал, что яхты сорвутся с якоря…»
– Думаю, все мы были тому свидетелями. Поэтому, согласно современному морскому праву, не говоря о правилах, действующих в гавани Фалькомба, с которыми я хорошо знаком, ты должен мне сумму, составляющую примерно половину стоимости этих десяти яхт. Тебе нечего беспокоиться, Пабло, ведь яхты застрахованы. Страховка покроет все расходы.
Пабло с белым, как мел, лицом смотрел на Меллорза, не веря своим ушам.
– Страховка? Черт побери, вы отлично знаете, что у меня нет страховки. Не вы ли заверили меня, что сами оформите страховку, как только купите яхты? Утверждали, что это будет справедливо, поскольку вы уже пользуетесь судами, да и Джон живет на одном из них?
– А у тебя есть документ, подтверждающий то, что ты говоришь?.. Видишь ли, это деловая сделка, а значит, все соглашения должны быть оформлены письменно. Однако я хочу быть справедливым. Я не стану предъявлять иск официально. Пока. Просто ставлю тебя в известность. Согласен, закон, пожалуй, излишне суров, поэтому я воздерживаюсь от немедленного предъявления иска. При условии, что ты на одну треть снизишь цену на яхты.
– Значит, я должен продать вам яхты по цене ниже их фактической стоимости? А если добавить сюда расходы, которые я уже понес за это время, все ваши проволочки с подписанием контракта и тот факт, что из-за вас я потерял всех клиентов, то получается, что мне остается лишь объявить о своем полном банкротстве?
Меллорз был совершенно спокоен. Более того, на его лице играла торжествующая улыбка.
– Подумай, Пабло. Я тебя не тороплю. Я отодвинул стул и, не сказав ни слова, вышел из бара. Я был вне себя от злости и негодования. Оставшись, я Бог знает, что бы натворил. Набил бы морду негодяю, это уж точно!
Не видя ничего перед собой, я чуть не сбил с ног Доринду Меллорз.
– Выпейте со мной кофе, Джон, — сочувственно глядя на меня, предложила она. — Судя по вашему виду, это вам не помешает.
Все еще ошарашенный тем, что произошло, я послушно сел и ждал, пока она нальет мне кофе. Доринда этим не ограничилась. Она подозвала официанта и что-то шепнула ему. Через минуту он вернулся с коньяком, и миссис Меллорз щедро плеснула его мне в чашку.
– Кажется, Меллорз проворачивает очередную сделку, не так ли? — участливо спросила она.
Я отхлебнул горячего кофе и посмотрел на Доринду поверх чашки. Она была удивительно бесцветным существом, и я даже не знал, как мне к ней относиться. Правда, по большей части я вообще забывал о ее существовании.
– Вы угадали, — резко ответил я. — Он собирается самым бессовестным образом обобрать беднягу Пабло.
Сам не знаю, зачем я сказал ей это. Видимо, мне нужен был кто-то, кому я смог бы выложить все, что накипело на душе.
– Уоллес никогда не «собирается», Джон. Он просто действует.
– Да, это верно, — согласился я. — Он уже разорил Пабло.
– Почему это вас так беспокоит, Джон?
– Пабло — мой друг. Я многим ему обязан. Ваш муж в последнее время ведет нечестную игру, и со мной тоже. У Пабло я всегда находил поддержку и совет.
– Я об этом догадывалась. Уоллес не посвящает меня в свои дела. Он странный человек и не верит ни в дружбу, ни… — Еле заметный румянец окрасил ее серое лицо, — …ни в другие чувства, — закончила она. — Если вы слишком явно примете сторону Пабло, он расценит это как слабость! На вашем месте я бы не вмешивалась в их дела. А свои отношения с Меллорзом вы должны оформить контрактом, понимаете?
– Легко сказать. За последние пять месяцев я немало сделал для того, чтобы дела отеля шли хорошо, кое-что придумал и для того, чтобы затея с яхтами оправдала себя. Он же за это время оплатил мне лишь служебные расходы и содержание. Если я потребую от него заключения контракта и полной оплаты моей работы за эти месяцы, он пошлет меня к черту, и на этом все кончится. Выходит, что все это время я работал на него даром?
– Так оно и есть. Поверьте мне, Джон, если нет контракта, вы ничего от него не получите.
Я внимательно посмотрел на нее, молча допил свой кофе и распрощался.
Я увидел, как из бара вышел Пабло. Лица на нем не было. «Не нужно встречаться с ним», — решил я и поэтому поспешил покинуть отель.
* * *
Всю остальную часть дня меня преследовало желание бросить все к черту и убраться поскорее из Фалькомба. Мне было наплевать даже на пятимесячную зарплату, которой я так и не получил. И, видимо, не получу.
Лишь одно удерживало меня здесь.
Я перекусил в баре отеля «Уотерменс-Армс» и с наступлением вечера сел в вездеход. Переполненный волнующим и тревожным ожиданием, я направился в бухту. Вскоре вдали показалась серая полоса залива с двумя деревьями.
Она была там. Я остановил машину и вышел. Девушка ждала меня под кронами.
Стоило мне перейти черту заколдованного круга и оказаться на ее территории, как она обвила мою шею руками, и мы поцеловались. Наш поцелуй был долгим и нежным. Мне казалось, что до нее я никогда не держал в объятиях женщину. И вместе с тем в ее поцелуе была какая-то печаль, будто наш первый поцелуй должен был стать последним.
Мы разомкнули объятия и, почти не дыша, смотрели друг на друга.
– Здравствуй, — наконец промолвила она.
Как она была прекрасна! Я не хотел ничего от нее скрывать.
– Я принес тебе кое-что, — сказал я, протягивая ей газету, где на первой полосе внизу была заметка о том, как в ночь шторма были спасены яхты Пабло.
Сюзанна взяла газету и как-то неуверенно посмотрела на меня.
– Значит, ты знаешь? — робко спросила она.
– Не все. Давай сядем. Как много ты можешь мне рассказать? Мне показалось, что она сейчас расплачется.
– Все, — сказала она тихо. — Теперь это не имеет значения.
