Спустившись в холл, я уже не мог избежать встречи с регистраторшей, которая на этот раз, к несчастью, сидела на месте. Она безразлично повернула ко мне свое неподвижное кукольное лицо и что-то произнесла. Однако я быстрым шагом миновал ее, а затем швейцара в дверях и оказался на улице. С опаской посмотрел направо, а затем налево, ибо был уверен, что на крик Доринды со всех сторон уже мчатся к отелю полицейские машины.
      Но улица была пуста. Направо, стиснутая мрачными старинными особняками, она спускалась к пристани, налево — шла под гору, как бы следуя естественному рельефу полуострова, чтобы у самого предгорья встретиться с дорогой из Бонитона.
      – Вызвать вам такси, мистер Мэйн? — неожиданно услышал я над ухом голос швейцара Картера.
      Я испуганно обернулся и, должно быть, в этот момент был похож на зайца, выскочившего прямо на охотника. Но Картер смотрел на меня вполне миролюбиво. «Притворяется, подлец, он ведь знает, что я в бегах», — подумал я со злостью и что-то крикнул ему, не помню что. Швейцар, увидев мое лицо, испугался и попятился назад. Я бросился бежать вверх по улице, а он, остолбенев, стоял, глядя мне вслед. Мне было плевать, что он в этот время думал.
      Вскоре я свернул на тропу, идущую вдоль берега, и только тут замедлил шаги. Тропа вилась между скал; внизу, слева, к морю вел каменистый спуск, еще левее виднелись редкие здания и небольшие летние отели. Дорога была мне знакома, возможно, поэтому я и выбрал ее сейчас. Минуя летние домики туристов, я держал путь к Бухте Морских Звезд.
      Я позволил интуиции руководить мною и моими поступками, хотя разум подсказывал, что эта дорога приведет меня к развалинам одинокого коттеджа, поваленному дереву, к мыслям и тоске по Сюзанне. А это мне не поможет. Бухта — это тупик.
      Тропа завершилась ступенями, спускавшимися к широкому песчаному пляжу. Отлив еще не кончился, песок был мокрым и серым, в неглубоких озерцах беспомощно лежали лодки. Я остановился и оглянулся. На прибрежной дороге стояло одинокое, запертое на зиму кафе. За дорогой, где не было ни домов, ни иных построек, низкий лужок заканчивался мелколесьем. Я поспешил в этом направлении, перешел через дорогу, минуя пустую стоянку для машин у кафе, и через широкие ворота вышел в поле. Бредя по густой траве, я чувствовал себя беззащитным и открытым всем взорам и даже немножечко жалким и смешным.
      Наконец я достиг деревьев и остановился в их тени. Тяжелые капли дождя скатывались с листьев и падали у моих ног. Мне надо было подумать и принять наконец какое-то решение.
      Первым делом — найти ночлег. «Глоток виски и добрый сон помогли бы завтра что-то предпринять, — размышлял я. — Можно было связаться, например, со Страттоном и потребовать, чтобы тот отправил меня куда-нибудь с полуострова». Перспектива альтернативного мира, где мне ничего бы не грозило, представлялась теперь вполне заманчивой. Может, там я нашел бы ответы на загадки этого мира…
      Я взглянул на часы — половина пятого. Страттон, наверное, еще на станции, он часто работал допоздна. Чтобы добраться туда, предстояло проделать путь в три мили и пройти по улицам городка, где не избежать встречи с людьми Баскаса.
      Путь мой лежал мимо больницы, и я решил зайти туда. Если полиция не обнаружила на стоянке мой вездеход, я могу потом воспользоваться им. А там у меня припрятана бутылочка шотландского виски.
      Становилось темно, мокрые ветки хлестали по лицу, когда я начал спуск вниз. Пару раз я упал, поскользнувшись на мокрой тропе, разбил колено и поранил ладони. Путь в темноте становился все сложнее, порой я почти полз и едва не угодил не то в нору, не то в пещеру, но вовремя учуял тяжелый запах зверя. Я и сам уже чувствовал себя зверем, усталым, тяжело дышащим, загнанным, и с иронией вспоминал свои детские фантазии о побегах.
      Лес кончился, и я неожиданно наткнулся на ограду из колючей проволоки. Еще одно испытание для моего человеческого достоинства и моих брюк.
      Понемногу я стал соображать, где нахожусь. Этот луг должен соседствовать с открытой стоянкой для трейлеров, а от нее до больницы не более полумили.
      Я поднялся по откосу на городскую улицу. Она была пустынна, но достаточно хорошо освещалась фонарями, чтобы любой мог заметить странную промокшую фигуру, бредущую куда-то в пятницу в пять часов вечера. Каждый мог запомнить, в каком направлении шла эта фигура, если этим потом заинтересуется полиция. Немало найдется и добровольных охотников доложить о странном прохожем. Я надеялся только на дождь, который не располагал к прогулкам…
      Мне действительно повезло. Я не встретил ни единой души на своем пути и благополучно добрался до больницы. Войдя в ворота, я быстро спрятался в телефонной будке и сделал вид, что набираю номер видеофона. Отсюда был виден мой вездеход. Он стоял там, где я его оставил — у стены. Не может быть, чтобы полиция не заметила моей машины. Действительно, кто-то уже стоял, укрывшись под навесом крыльца у бокового входа в больницу, куда может войти всякий нуждающийся в срочной помощи.
      Пока я пребывал в нерешительности в телефонной будке, с крыльца сошла девушка. Остановившись, она посмотрела на небо, а потом на маленький вездеход, стоявший неподалеку, словно решала, как сильно она промокнет, преодолевая это расстояние. Свет фонаря упал на ее лицо, и я узнал симпатичную медсестру Марианну Питере. Ее складная фигурка и знакомое личико, да еще то обстоятельство, что она оказалась так близко, усугубили чувство одиночества и неприкаянности. Я понял, как мне необходимо чье-то участие. Почти не сознавая, что делаю, я вышел из телефонной будки и тоже направился к маленькому вездеходу. Мы достигли его почти одновременно.
      Марианна уже открывала дверцу, когда увидела меня, стоящего по другую сторону машины. На ее лице отразился испуг, который, впрочем, скоро сменился удивлением. Я не был уверен, что девушка меня узнала.
      Охранник, вышедший вслед за ней на крыльцо, посмотрел в нашу сторону, но, должно быть, решил, что я знакомый Марианны, ибо продолжал без особого интереса изредка посматривать на нас.
      – Вы кто… что вам нужно? — спросила девушка.
      – Марианна, это я, Джон Мэйн. Могу я поговорить с вами?
      – Джон Мэйн? О, простите, я не узнала вас. Что-то случилось?
      Она быстро села в вездеход и открыла дверцу с моей стороны. Я тоже сел. В темноте мне был виден лишь ее профиль, но я заметил, как она посмотрела в сторону охранника. Она повернулась ко мне. На ней была короткая юбка, и открытые колени белели в темноте. В ней было столько обаяния чистоты и молодости! Кажется, я готов был наделить ее любыми достоинствами и красотой — после того ужаса, который я испытал с Дориндой. Я печально вздохнул.
      – Марианна, я в опасности, — просто сказал я, решив, что лучше быть с ней откровенным. — Меня разыскивают в связи с убийством Меллорза. Я хотел бы поговорить с вами, но если вы потребуете, чтобы я покинул машину, я подчинюсь. Ведь мы почти незнакомы.
      – Чем вам помочь? — спросила Марианна ровным голосом. Она не дала согласия, но и не оттолкнула меня. К тому же она задала разумный вопрос.
      – Отвезите меня на Исследовательскую станцию. Там я буду в безопасности. Я не могу воспользоваться своей машиной и не могу просто идти пешком по городу. Меня сразу же схватят.
      – А если они следят за станцией?
      – Тогда вы проедете мимо и высадите меня где-нибудь в ста ярдах от нее. А там я уж сам доберусь. Даже если меня поймают, никто не узнает, что это вы привезли меня туда.
      Марианна все еще разглядывала меня, но в темноте я не мог видеть выражения ее лица. Она не казалась напуганной, а просто изучала своего незваного попутчика. Это был мокрый, грязный, измученный усталостью человек.
      – Как ваши пальцы? — вдруг спросила Марианна, нажимая на стартер. Машина тронулась.
      – Хорошо.
      Марианна спокойно и уверенно вела машину под проливным дождем, и вскоре впереди засветились огни станции. Город остался позади, мы ехали вдоль высокой живой изгороди, и я думал, что буду делать, если Страттон откажется помочь мне. Марианна включила отопление, в машине стало тепло, и, несмотря на промокшую одежду, неприятно прилипшую к телу, я понемногу согрелся.
      У станции она сбавила скорость.
      – Спасибо, — поблагодарил я.
      – Не стоит, — ответила Марианна. Машина остановилась. Из будки выглянул часовой. Я посмотрел на окна станции. Страттон был в своем кабинете. Я даже видел его склоненный затылок. Видимо, он что-то сосредоточенно читал или разглядывал.
      Вдруг в окне возник другой человек: высокая, знакомая фигура, одетая во все темное. Полицейский инспектор Баскас.
      Марианна тоже узнала его и мгновенно нажала на стартер, позволив машине бесшумно подняться и исчезнуть, прежде чем часовой приступил к своим обязанностям. Когда я обернулся, то увидел, что он преспокойно вернулся в будку, решив, что мы просто хотели найти укромное местечко да раздумали. Я молчал, Марианна тоже. Вскоре она остановила машину у края дороги за высокими деревьями, где нас не могли увидеть со станции.
      Я сидел, собираясь с силами, чтобы снова выйти под дождь. Моя одежда почти успела высохнуть в тепле салона. Марианна тоже молчала и смотрела на дорогу. Турбины тихо гудели, дождь барабанил по крыше.
      – Спасибо, — наконец сказал я, приподнявшись с сиденья и протягивая руку к двери.
      – Что вы собираетесь делать?
      – Подожду, пока не уйдет Баскас, и постараюсь как-то дать о себе знать Страттону. Но так, чтобы не заметил часовой.
      – Я недостаточно хорошо знаю доктора Страттона. Вы уверены, что можете доверять ему?
      – У меня больше никого нет.
      Марианна повернулась и посмотрела на меня. Ее лицо было серьезным.
      – Послушайте, вы хоть немного могли бы доверять мне, — сказала она, как мне показалось, с упреком.
      – Я думал, вы не хотите заниматься чужими проблемами.
      – Да. Но это уже произошло, хочу я того или нет. Я не могу оставить вас здесь.
      Вездеход тронулся.
      – Куда мы едем? — спросил я.
      – Ко мне, конечно.
      Вскоре я уже сидел, завернутый в одеяла, в теплой квартире, со стаканом виски в руке и смотрел, как хорошенькая девушка готовит мне ужин. Это казалось невероятным, неправдоподобным, как сон, после всего, что я пережил несколько часов назад. Не хватало только камина и горящих поленьев, но откуда этому взяться в квартирке одинокой медсестры? Зато я мог любоваться Марианной.
      Сменив униформу на красный свитер и ярко-голубые брюки, она энергично помешивала что-то на сковороде. Потом мы ели яичницу с ветчиной и зеленым горошком (черт побери, именно это блюдо я готовлю себе сам). Мы немного побеседовали, напряженность и настороженность прошли.
      Мы загрузили грязную посуду в посудомойку и приготовили себе новую порцию напитков. Марианна пила пиво. Я люблю, когда девушки пьют пиво. В этом есть что-то нормальное, здоровое.
      – А теперь, — сказала она, когда мы уселись поудобней, — расскажите мне все.
      Может, это глупо, но я рассказал о себе все. О своей первой встрече с Сюзанной, о Страттоне и его научных теориях, о Пабло, Дике, Меллорзе и Доринде, о посещениях параллельных миров. Я также рассказал ей, как в одном из них встретился с ее двойником. Наконец я дошел до смерти Меллорза и последующих событий и завершил повествование сегодняшним днем.
      Когда я закончил, Марианна долго молчала, глядя на меня, а затем сказала:
      – Значит, все события теперь разворачиваются вокруг вашего ружья. Джон, вы считаете, что именно из него был убит Меллорз?
      – Я знаю это. Я проверил номер. А теперь это знает Баскас.
      – Но это не означает, что вы его убили, не так ли?
      – Доказательства косвенные, но это мало убеждает инспектора, поскольку я соврал ему. Все указывает на меня, и у него нет другого подозреваемого, кроме, быть может, Доринды.
      Марианна задумчиво посмотрела на меня.
      – Вы полагаете, она способна на это?
      – Я почему-то не могу представить ее в роли убийцы. По крайней мере, сейчас. Я вспоминаю, как она вела себя в деловых вопросах… все ее поведение тогда и после. Она думает, что я убил ее мужа. — Это для отвода глаз, уловка.
      – Тогда кто же?
      – Не знаю. А ты как думаешь? — продолжал я, переходя на «ты».
      – Скорее всего, доктор Страттон, — просто сказала Марианна.
      – Но у него алиби! — воскликнул я в недоумении.
      – Я знаю. Можешь считать это интуицией. В конце концов, я едва знаю его. Но кто-то совершил убийство, и у кого-то есть фиктивное алиби. Подумай, Страттон — ученый. Этот проект — его детище, а мистер Меллорз все время мешал ему, он готов был восстановить весь город против станции. К тому же доктор Страттон… Ты говорил что-то об эмоциональном потрясении, не так ли? Насколько я понимаю, он все еще надеется, что ты сможешь вернуть ему Сюзанну…
      Марианна смотрела мне в глаза, я не мог понять ход ее мыслей.
      – Что бы ты сделал, если бы все же нашел ее в одном из параллельных миров? — вдруг спросила она.
      – Не знаю, — откровенно признался я.
      – Она, должно быть, действительно необыкновенная.
      – Да.
      Марианна неожиданно улыбнулась.
      – Тебе не кажется бестактным, что в обществе молодой привлекательной особы — более того, в гостях у нее — мы обсуждаем достоинства другой женщины?
      Марианна прекрасно понимала, на какую зыбкую почву мы ступаем и как это может отразиться на моем настроении.
      – Прости, Марианна.
      – Она умерла, Джон. Она участвовала в проекте и теперь мертва. В голосе Марианны прозвучали еле заметные нотки раздражения.
      – Она проиграла, и теперь ее нет. Давай оставим этот спор. Даже будучи слегка опьяневшим от нескольких порций виски, я все же почувствовал возникшее между нами напряжение.
      – Я объяснил тебе суть проекта. Ты знаешь о мирах и о том, что в них происходит. Но верить в полную параллельность событий не следует, иначе ты не увидела бы меня здесь. Сюзанна где-то там, она существует!
      Я сам испугался, уловив нотки отчаяния в своем голосе.
      – Что же ты намерен делать в таком случае, черт побери? Искать ее во всех временах, как древнегреческий герой? Оставь это, Джон. Вернись к своим яхтам и друзьям, уладь дела с полицией и миссис Меллорз и забудь Сюзанну. Эта девушка не была настоящей, реальной. Она — призрак возможного.
      – Давай не будем говорить о ней.
      – Как хочешь.
      Мы попытались переменить тему разговора, но это оказалось невозможным — как всегда, когда важная беседа внезапно прерывается и главное не сказано, но продолжает незримо присутствовать и напоминать о себе. Для постороннего наш дальнейший разговор был спокойным и даже содержательным, но мне и Марианне все время мешал образ белокурой девушки, стоявшей за каждым сказанным словом.
      Вскоре Марианна ушла к себе, а я уснул в кресле, закутавшись в одеяла.
 

* * *

 
      Утром Марианна разбудила меня. Она была дружелюбна и приветлива, но я чувствовал скрытую настороженность, словно она опять не доверяла подозрительному типу, который провел ночь в ее квартире.
      – Кстати, я поговорила с одним из твоих друзей, — сказала она.
      – Да?
      – Я позвонила доктору Страттону. Решила, что это безопасней, чем твой звонок. Он сказал, что приходить на станцию не надо, потому что полиция ведет наблюдение. Он попросил тебя быть в Бухте Морских Звезд в десять утра, и еще сказал, что если ты будешь там ровно в десять, он тебе поможет.
      Говоря это, Марианна не смотрела на меня.
 

      Марианна, сидевшая за рулем, всю дорогу упорно молчала. Погода обещала исправиться, кое-где из-за туч пробивались лучи солнца. Плотно сжатые губы Марианны свидетельствовали о том, что она не желала ненароком обронить хоть слово. Когда мы свернули на короткую тропу к бухте, я все же нарушил молчание:
      – В чем дело, Марианна?
      – Ни в чем.
      – Почему же ты молчишь?
      – А о чем говорить?
      – Ну… — Я лихорадочно пытался придумать что-либо, чтобы растопить лед. — Мы можем долго не увидеться, и мне не хотелось бы, чтобы мы так расстались. Я многим тебе обязан. — Я решил воздействовать на ее чувство сострадания. — К тому же система Страттона не исключает ошибок. Может случиться так, что ему не удастся вернуть меня.
      – Не принимай меня за идиотку, Джон.
      – Что ты хочешь сказать?
      Мы остановились под деревьями. Выйдя из вездехода, я молчал, прислушиваясь к тихому шелесту листвы. Марианна демонстративно осталась в машине.
      Внизу по серой глади моря забегали солнечные зайчики.
      – Ты нагородил частокол лжи, — тихо произнесла Марианна.
      – Лжи?
      – О параллельных мирах. О проекционном устройстве на станции. Здесь нет и слова правды! — Голос ее окреп, она с досады прикусила губу. — Я считаю это гадким. Я искренне хотела тебе помочь, а ты сочинил какую-то дурацкую байку. Мог бы сказать правду. И что обидней всего, я на какое-то время поверила тебе, поверила всей этой глупой выдумке.
      В ее голосе была горечь.
      – Почему ты считаешь это выдумкой? — растерянно спросил я.
      – Ты допустил ошибку, не предупредив своего друга Страттона, а он тут же выложил мне всю правду, как только я спросила.
      – Что он сказал тебе?
      – Правду. Он сказал, что позвал тебя в бухту для того, чтобы посадить на корабль и переправить во Францию, пока все не утихнет. Ладно, я готова поверить, что он пришлет за тобой судно. Но мне непонятно, зачем ты придумал остальное, почему должен бежать, если невиновен, как утверждаешь.
      Я понимал, почему Страттон вынужден был сочинить историю с кораблем. Он всегда предупреждал меня, насколько важно держать в тайне его работу на станции. А я все разболтал практически постороннему человеку, Марианне. Он хотел как-то спасти положение. Представляю, что он мне скажет при первой же встрече… Мне попадет за мою болтливость, это бесспорно.
      Бог с ним, со Страттоном, теперь ничего уже не исправить. Мне нужна была дружба Марианны.
      – Послушай, останься, и ты все увидишь, — убеждал я ее. — Тогда ты убедишься, что я говорил правду.
      Она смотрела на горизонт, но на нем не было видно ни одного корабля.
      – Нет, спасибо. Я уезжаю. Я не могу торчать здесь все утро. Я уже и так опаздываю на дежурство. — Она завела двигатель, и вездеход ожил. Теплый воздух подул мне на ноги. — Закрой, пожалуйста, дверцу.
      – Марианна, ты должна верить мне! Что еще сказал тебе Страттон? В ее глазах были насмешка и презрение.
      – Он сказал, что путешествие продлится двенадцать часов. Двенадцать часов. Значит, он намерен вызвать меня обратно примерно в десять вечера.
      – И больше ничего? — настаивал я. — Мне нужно знать точно, Марианна!
      – Он больше ничего не сказал, — отрезала она, и вездеход тронулся. Дверца захлопнулась автоматически, как только Марианна, поднявшись в воздух, сделала крутой разворот и направила машину в сторону дороги.