Песня (№4) - Тайная песня

— Он хотел освободить пленницу графа, Дарию, а потом овладеть ею. У графа сегодня брачная ночь, и я отвожу мальчишку, чтобы наш хозяин его не убил.

Артур засмеялся и кивнул:

— Поезжайте, святой отец. Я буду ждать вашего возвращения. Кликните меня погромче, когда подъедете к замку, чтобы кто-нибудь из стражников не пустил вам стрелу в сердце.

— Спасибо, друг мой. Я поспешу. Смотри, чтобы никто не потревожил графа.

Привратник снова расхохотался, открывая ворота.

— Она — лакомый кусочек, — пробасил он, — нежная и миленькая, как цыпленочек. Граф хорошо позабавится сегодня.

Последнее, что слышала Дария, выезжая со двора Тибертонского замка, был смех Артура.

Они выехали за тяжелые дубовые ворота, и никто не остановил их и ничего не сказал.

Дария прижалась щекой к Роланду:

— Наверное, вы — волшебник. Все прошло так гладко. За эти два месяца я столько передумала и решила, что никогда не смогу убежать от графа.

— Я очень умен, — усмехнулся Роланд, повернув к ней голову. — Я давно понял, что лучшая ложь — это та, которая больше всего напоминает правду. Может быть, нынче я немного покуражился, но, признаться, нам невероятно повезло. Однако как только графа освободят, а его люди протрезвеют, он бросится в погоню. Нам нельзя мешкать.

— Я и не собираюсь мешкать, — сказала Дария и обвила руками его торс. — Но эта кляча, Роланд, ползет, как улитка.

— Терпение. Мой конь ждет неподалеку.

— Вы отвезете меня к моему дяде?

— Пока нет. Надо сбить с толку графа. Он пришпорил коня, и животное пошло рысью. Они ехали с полчаса на север, в сторону Уэльса. Наконец Роланд пустил коня на узкую пыльную дорогу, окаймленную живой изгородью из тиса, и остановился перед маленьким домиком-мазанкой, окруженным покосившимися постройками. Из него вышел какой-то человек, по-видимому, фермер, и быстрыми шагами приблизился к ним. Роланд улыбнулся Дарии и сказал:

— Теперь мы сядем на моего коня. Он помог ей слезть на землю и приказал ждать. Роланд ушел вместе с фермером и вскоре появился, ведя великолепную лошадь, черную, как ночь, сильную и мускулистую.

Дария видела, как Роланд вручил человеку деньги, и тот с улыбкой произнес по-валлийски:

— Aye, aye, lie pum buwch, lie pum buwch. Роланд дружески похлопал его по плечу и повернулся, чтобы подсадить Дарию на коня. Животное только слегка покачнулось под ее тяжестью. Роланд сел верхом и обратился к фермеру:

— Отправляйся на юго-запад и скачи по крайней мере два часа. Брось там мою лошадь и сутану, дабы наш добрый граф обнаружил их.

Мужчина кивнул, сплюнул и помахал им рукой. Дария не могла отвести глаз от человека, который приехал в Тибертон, чтобы спасти ее. Как она могла принять его за священника? Женщины в замке сразу разглядели в нем мужчину из плоти и крови, а она нет. Сейчас на нем был камзол из грубой шерсти ржаво-коричневого цвета, перехваченный широким кожаным поясом, на котором болтались шпага и кинжал. Он выглядел воинственным и очень бодрым.

Девушка прижалась к его спине и вдохнула новый для себя запах.

Когда они отъехали от лачуги, она спросила:

— Что он сказал, когда ты дал ему деньги?

— У тебя хороший слух. Он сказал, что теперь сможет купить себе четырех коров.

К немалому изумлению Роланда, она отчетливо повторила:

— Lie pum buwch.

— Ты научилась валлийскому за те два месяца, что провела в Тибертоне?

Дария отрицательно покачала головой.

— Нет, граф ненавидит валлийцев и запретил говорить на этом языке. Дерзнувших ослушаться по его приказу пороли. Кроме того, он держал меня взаперти.

Дождик, моросивший несколько часов подряд, прекратился. Однако черная туча предвещала в скором времени очередной ливень. В Уэльсе всегда дожди. Роланд потуже затянул веревки на двух мешках, навьюченных на лошадь.

Немного погодя он понял, что Дария уснула. Она обмякла за его спиной и потихоньку сползала с лошади. Роланд схватил ее за руки и подтянул повыше. Не отпуская девушку, он бросил взгляд на обложенное тучами небо и карликовые дубки, которые, казалось, обступали их со всех сторон.

Воздух был напоен запахом моря и влажного мха. Скоро опять польет дождь. Он вздохнул, надеясь, что они успеют добраться до Трефинви, затем повернут на восток и проедут к Черным горам — острым скалам с голыми склонами, — где их уже никто не найдет.

— Ты молодчина, — произнес Роланд, хотя знал, что Дария его не слышит.

Он и в самом деле восхищался ею. Она так ему доверяла, что даже могла спать во время их бегства. Это было удивительно.

Молодой человек усмехнулся, подставляя лицо прохладному ночному бризу. Его конь Кэнтор фыркнул, и Роланд попридержал его. Им предстоит проехать много миль, прежде чем можно будет остановиться и отдохнуть. Сомнительно, чтобы граф быстро напал на их след, если таковое вообще случится. Роланд умышленно поехал на север через Уэльс, зная, что граф не станет долго искать их в стране, которую так презирал. По мнению англичанина, только сумасшедший побежит в Уэльс по доброй воле. Он рассмеялся, довольный своей стратегией.

Роланд пребывал в хорошем настроении до тех пор, пока у него над головой не загромыхало. Начиналась гроза. «Уэльс — страна бесконечных дождей», — хмуро подумал он, глядя на нависшие тяжелые тучи. Он рассчитывал к утру достичь Абергавенни, но теперь это было невозможно. Капля дождя упала ему на лоб. Он тихо выругался, покрепче ухватил руки Дарии и понял, что им надо искать укрытие.

Им повезло. В этой части страны были густые леса, обеспечивавшие защиту не только от все усиливающегося дождя, но и от преследователей. Роланд также знал, что здесь было много пещер. Если он не ошибается, одна из них находится неподалеку, на западе от них. По тому, как Дария дрожала у него за спиной, он догадался, что девушка проснулась. Роланд запустил руку в один из мешков и достал кожаную безрукавку.

— Вот, давай натянем над нашими головами. Все-таки какая-никакая защита.

— Я слышала, что Уэльс — самое дождливое место на земле, — сказала Дария.

— Очень может быть, — откликнулся он, удивляясь ее познаниям. — По крайней мере более дождливое, чем святая земля. Пока мы в Уэльсе, ты будешь моим глухонемым братишкой.

— А ты говоришь по-валлийски, Роланд? — Она незаметно для себя перешла с ним на ты.

— Да. Это один из моих талантов — учить языки легко и быстро.

— В таком случае научи меня, я не люблю все время молчать.

Роланд чуть не рассмеялся, поскольку валлийский язык был самым сложным из тех, что он учил, даже труднее арабского. Он собирался ей это сказать, но вместо этого спросил:

— Ты помнишь, что сказал фермер?

— Lie pum buwch. Теперь у меня будет четыре коровы.

Роланд еще никогда не встречал человека, чей талант к языкам был бы равен его собственному. Однако он все еще сомневался в ее способностях, пусть даже она и говорила по-латыни свободно и правильно.

— Научи меня хотя бы нескольким словам. «А почему бы и нет?» — подумал он. В течение следующего часа он научил ее нескольким фразам и должен был признать, что она гораздо лучше него схватывала суть языка. К тому времени как он нашел подходящую пещеру, такую, где не было медведей, они оба промокли до нитки, и Дария уже знала несколько десятков слов и валлийских фраз.

— Мы переждем здесь дождь, если он когда-нибудь кончится. В этой проклятой стране льет с утра до вечера.

— Зато какой запах, Роланд! — воскликнула Дария, жадно вдохнув. — Соль моря, мох скал, папоротник, вереск…

Остановив Кэнтора, он оглянулся на свою подопечную. Она промокла и дрожала от холода. Роланд достал сухой камзол и протянул ей.

— Надень.

Дария направилась в глубину пещеры, но он остановил ее.

— Не отходи от меня. Здесь все-таки могут обитать дикие звери, и к тому же ты можешь потеряться. Эти пещеры извилистые и далеко уходят в горы. Заблудиться в них означает смерть.

Она быстро вернулась. Камзол свободно болтался на ее худеньком теле.

— Давай поедим хлеба и сыра, который дал нам фермер, — предложил он.

Пока они ели, Роланд перечислял ей названия некоторых продуктов и животных. Она заснула, повторяя слово «dafad» — овца.

Он прислонился к скале и притянул девушку к себе. Тишину нарушали только тихое пофыркивание Кэнтора и стук дятла. До него доносился шум близкого водопада. Дария была права насчет запахов. Даже в темной пещере его ноздри щекотал аромат торфа, вереска, воды и ветра. Это был странный, дикий запах, обострявший все чувства.

Роланд улыбнулся, засыпая и обнимая девушку, которая могла бы хорошо говорить по-валлийски, будь у нее побольше времени на учебу.

К рассвету дождь перестал, и небо приобрело те ярко-розовые оттенки, которые бывают в эти короткие волшебные мгновения. Он принялся было будить свою спутницу, когда она вдруг ясно произнесла во сне:

— Я знаю тебя всем своим существом. Это странно и пугает меня, но мне так хорошо.

Он потряс ее, не понимая, о чем она говорит, и смутно чувствуя, что боится услышать это откровение.

Они позавтракали хлебом с сыром и допили теплый эль. Дария как будто не помнила свой сон или просто не хотела о нем говорить. Вскоре, просушив одежду, беглецы покинули пещеру.

Их путь лежал через лесные чащи, мимо искривленных карликовых дубов, замшелых валунов и голых скал, казавшихся мокрыми даже в лучах солнца.

Роланд продолжал учить Дарию валлийскому языку. Он почувствовал было ревность к ее таланту, но усмехнулся своему тщеславию. Дар его спутницы мог им пригодиться: ему претила мысль о том, чтобы опекать глухонемого мальчика, который на самом деле был девушкой. Теперь по крайней мере она сможет что-нибудь сказать, когда они повстречают уэльсцев, что неизбежно должно было произойти.

Уэльсцы встретились им даже раньше, чем хотелось бы Роланду.

Глава 5

— Afon, — произнес Роланд, указывая на реку, и добавил:

— Aber — устье реки.

Дария старательно повторила и похлопала Роланда по плечу.

— Allt, — сказала она, кивнув налево. — Холм, покрытый лесом.

Он повернулся в седле и улыбнулся.

— Ты очень способная.

— Мне по-прежнему надо притворяться глухонемой?

— Пока это самое разумное. Наберись терпения, Дария. — Роланд хотел было добавить, что она скоро вернется домой, но решил пощадить ее чувства и промолчал. Жаль, что он не знал лично Ральфа Колчестера и не мог сказать, хороший ли он человек или бесчестный. Впрочем, будь жених Дарии хоть извергом и чудовищем, Дэймон Лемарк все равно выдал бы ее замуж.

Роланд подвел Кэнтора к реке и дал ему напиться холодной воды.

— Хочешь немного пройтись? — обратился он к Дарии.

Девушка благодарно улыбнулась и соскочила с лошади.

— Понюхай, как пахнет, Роланд! И посмотри, как играет солнце на этих мраморных листьях. Что за волшебство все эти краски и тени!

Она обхватила себя руками и побежала к маленькой полянке.

— Glyn, — произнесла она, а потом — fflur, указывая на растение со сладковатым запахом. — Ты знаешь, это цветок верности, а плющ — знак постоянства. Как бы мне хотелось остаться здесь навсегда!

— Скоро снова пойдет дождь и, когда ты промокнешь до нитки, быстро передумаешь. Дария отмахнулась от его слов.

— Нет, вот этот дрок защитит нас от злых демонов, а если мы очень захотим, то и от дождя.

В данный момент Роланд не хотел ничего, кроме остальных денег. Тогда исполнится его мечта о своей земле и о замке посреди зеленых холмов Корнуолла. Он наблюдал за тем, как девушка перебегала от дерева к дереву, повторяя их названия по-валлийски. Но его это не трогало. Просто она была одаренная, и больше ничего. Его взгляд остановился на ее губах, скользнул по груди и стройным бедрам. «Незачем смотреть на нее», — подумал он и быстро отвернулся, чтобы погладить Кэнтора. Конь повернул голову и мокрыми губами ткнулся в ладонь хозяина. Вытирая руку о штаны, Роланд сказал своему верному другу:

— Я доверяю тебе мою жизнь — тебе и никому другому, особенно женщине. Даже симпатичной, способной и нежной.

— Вы разговариваете с лошадью, сэр? Она смеялась над ним, эта чумазая девчонка в мужской одежде и в надвинутой на глаза шерстяной шапочке. Грязь, которой он ее перепачкал, давно сошла, уступив место настоящей черной грязи из Уэльса. Даже ее гладкие белые руки были в грязи. На его взгляд, она совсем не походила на мальчика.

— Да, он очень умный и говорит мне, что пора обедать.

Дария с надеждой взглянула на мешки.

— К сожалению, ничего не осталось. Я должен пойти поохотиться.

Она посмотрела туда, откуда они приехали, и печально покачала головой.

— Нет, я не голодна, Роланд, правда. Разве мы не можем скакать до вечера? Тогда и поохотишься. Мы и так потеряли много времени.

— Не бойся, Дария. Нас никто не мог выдать. Даже если фермер и рассказал о нас графу, он не знал, куда мы направлялись.

Девушка грустно улыбнулась.

— Эдмонд узнает — у меня предчувствие. — Но увидев, что ее спутник насупился, быстро добавила:

— Он очень умный.

Однако Роланд продолжал хмуриться и неожиданно для себя выпалил:

— Значит, ты им восхищаешься? В таком случае почему ты не захотела выйти за него замуж? Зачем оставила его?

Она вздернула подбородок.

— Ты говоришь как дурак, Роланд. — И вдруг, к его удивлению, расплакалась.

Роланд с недоумением уставился на нее. Наверное, она просто переутомилась. Но все равно это было странно. До сих Дария проявляла необыкновенную выдержку и стойкость. Расплакаться теперь, когда опасность осталась позади, было непохоже на нее.

— Почему это я дурак?

Девушка покачала головой и, отвернувшись от него, провела ладонью по глазам.

— Я этого не сказала. — Она рассмеялась. — Кэнтор напился?

Роланд смерил ее долгим взглядом.

— Да, — ответил он, взяв ее за руку и подсадив на лошадь.

Они ехали по направлению к реке Уз; по обеим сторонам от них поднимались горы, густо заросшие буком и карликовыми дубами. Высокие ели замерли словно в карауле, и множество тонких ручейков пробивалось сквозь землю. Большинство было мелких, и глинистая вода блестела в лучах яркого солнца. Издалека доносился шум водопада, низвергавшегося на мокрые скалы, и воздух был пропитан влагой и свежестью. Дария еще крепче прижалась к Роланду.

— Как хорошо! — вздохнула она.

— Скажи спасибо, что нет дождя, — проворчал он. — Так почему же я дурак, Дария? Или говорю как дурак?

Роланд почувствовал, как она напряглась, и понял, что не должен настаивать на ответе, но он был очень упрям.

— Почему? — повторил он.

— Граф — страшный человек. Я не считаю его сумасшедшим, но он — фанатик, и его настроения меняются с опасной быстротой. Я скорее бы вышла замуж за отца Ральфа Колчестера или за его дедушку, чем за Эдмонда Клэра.

— А-а…

Она уткнулась лицом ему в спину.

— Роланд, пожалуйста, не отвози меня к дяде. Он не любит Бога, даже такого, который бы прощал ему все грехи. Он любит только себя и считает себя всемогущим. Дэймон Лемарк страшнее всех остальных, потому что он жесток от природы и это доставляет ему удовольствие.

— В таком случае ты должна быть рада возможности выйти замуж и покинуть Реймерстоунский замок.

Дария вновь словно окаменела, и Роланд пожалел о том, что ему приходится быть беспощадным с ней. Но Дэймон Лемарк даст Роланду деньги, на которые тот сможет купить замок в Корнуолле и жить там припеваючи.

Девушка больше ничего не сказала, а его так и подмывало услышать еще что-нибудь.

Был уже полдень, когда она прервала молчание:

— Остановись на минутку, пожалуйста. Роланд кивнул и придержал Кэнтора. Соскочив с коня, он протянул ей руку, но она сделала вид, что не заметила ее, и сама сползла с лошади.

— Ради Бога, сойди с дороги, скорее! Кэнтор дернулся вперед, повернув голову, чтобы взглянуть на своего хозяина, и ударил ее копытом. Она споткнулась о камень и упала навзничь в траву. Роланд отвел лошадь к ближайшему дереву и привязал поводьями. Подойдя к Дарии, он несколько мгновений стоял над ней, уперев руки в бока, а затем сказал:

— Никогда больше не делай такой глупости. Могла бы знать, как надо слезать с лошади.

Она кивнула и самостоятельно поднялась на ноги.

— Ты поступила так, потому что злишься. Не забудь, пожалуйста: я должен доставить тебя в Реймерстоун целой и невредимой.

— Ну да, конечно! Если я умру, ты ведь ничего не получишь от моего дяди, правда?

Роланд окинул ее долгим взглядом и медленно кивнул.

— Верно. Так что береги себя.

— Я сбегаю за деревья, — проговорила Дария, такая сердитая и расстроенная его словами, что ей хотелось плакать, и неспешно, слегка прихрамывая, направилась в густые заросли мокрых кустарников. От запахов сосны и мха кружилась голова. Когда девушка скрылась из вида, Роланд огляделся по сторонам. Вдали над лесом поднимались коричневатые горы, и даже на этой полянке слышался рев водопада, обрушивающегося с голых скал. На склоне горы он увидел маленький табун диких пони с развевающимися нечесаными гривами. Они заметили его и замерли, наблюдая. Он подошел к дубу и прислонился к стволу. Рядом громоздилось несколько замшелых валунов, словно их занесло сюда древними штормами или еще более древними богами. Он стал насвистывать песенку шута графа Фортенбери, Круки, усмехаясь ее глупым словам:

Миленький боженька, это не грех

Дай мне изведать любовных утех.

Я поцелую ее нежный рот,

Филиппа вздохнет и в объятьях замрет.

Я опрокину ее на кровать —

О, как же сладко я буду с ней спать.

Несомненно, это были нелепые стишки, но он напел их снова, улыбаясь еще шире, когда представил себе Фортенбери и его невесту Филиппу. Исполняя песенку, Круки закатывал глаза и принимал непристойные позы, пока граф пинком не выгнал его из зала.

Тут Роланд услышал крик Дарии и оборвал пение.

Тибертонский замок

Граф Клэр прислонился к холодной каменной стене, скрестив на груди массивные руки. Фермер едва дышал, черт бы побрал его предательскую душонку. Вначале он наказал своему человеку стегать его не слишком сильно, но постепенно жажда крови взяла верх, и теперь уэльсец болтался на железных наручниках с закатившимися зрачками и посеревшим лицом. Граф смотрел на него совершенно бесстрастно.

— Ну что, продолжим пытку или предпочитаешь умереть быстро? Скажи мне правду. Признайся, откуда у тебя эта лошадь, и ты больше не будешь мучиться.

Фермер поднял глаза на неумолимое лицо графа и подумал: «Все, что я хотел, — иметь достаточно денег на покупку четырех коров». Но его мечте не суждено было сбыться, и теперь он звал смерть. Его тело было так изувечено, что все равно бы не зажило, даже если бы пытка прекратилась прямо сейчас. И боль была сильной, очень сильной. Заплетающимся языком он выдавил из себя несколько неразборчивых слов.

— Мужчина и мальчик направились в Уэльс. Это все, что я знаю. У него был черный могучий конь. Он заплатил мне, чтобы я поехал на этой лошади в противоположном направлении и оставил ее там, но я его не послушался. — Он с горечью пробормотал себе под нос:

— Я хотел оставить лошадь себе и теперь умираю из-за своей глупости.

"Он говорит правду», — подумал граф.

— Давай, парень, вспоминай. Он наверняка назвал тебе свое имя. Скажи его, и ты умрешь в тот же миг.

— Роланд, — прошептал фермер после очередного удара хлыстом. — Он сказал — Роланд.

Эдмонд, граф Клэр, еще мгновение смотрел на страдальца, а потом кивнул своему человеку. Тот вытащил из ножен кинжал и вонзил его в сердце фермеру. Уэльсец дернулся, его голова упала на грудь, наручники зазвенели, и он обмяк.

Кто такой этот Роланд, размышлял граф, входя в большой зал. Наверняка человек, нанятый Дэймоном для того, чтобы привезти к нему девчонку. Ну нет, у него ничего не выйдет, у этого фальшивого священника, которому он так доверял. Впрочем, в глубине души он подозревал, что этот человек — самозванец. Отец Коринтиан был слишком красив, его тело слишком хорошо натренировано для человека, которого интересовали исключительно духовные запросы. Ему следовало понять это сразу, увидев, как женщины замка открыто вожделели его. И он увез Дарию так легко, этот сукин сын.

Эдмонд позвал Маклауда, своего оруженосца. Разговаривая с ним, он похлопывал себя по ляжкам толстыми кожаными латными рукавицами.

— Собери дюжину людей. Мы поскачем в Уэльс на поиски маленькой госпожи и так называемого священника. Он украл Дарию, увел против ее воли. Мы спасем девушку. Возьми провизии на несколько недель: нам предстоит долгий путь.

Маклауд ничего не ответил. Не его дело спорить с графом или задавать ему лишние вопросы. Его дело выполнять приказ. Пусть даже все знают, что маленькая госпожа покинула замок добровольно. Они найдут ее, убьют притворщика-священника и доставят девушку обратно в постель графа.

Через час они покинули Тибертон и отправились в погоню во главе с графом Клэром.

Уэльс

Бросаясь в чащу соснового бора, Роланд на ходу выхватил шпагу и кинжал. Он услышал тихий сдавленный крик и почувствовал, как кровь застыла у него в жилах. Неужели кто-то убил ее?

Заслышав голоса, он замедлил шаги — разговаривали двое мужчин, схвативших Дарию.

— ..В Ланрет, быстро!

— А что делать с мужчиной?

— Мы успеем уйти, пока он хватится ее. Оставь его. Тихо!

Роланд спрятался за деревья и стал наблюдать. Один из разбойников, кряжистый исполин, нес Дарию, перекинув через плечо. Другой, маленький и лохматый, как пони, которых видел Роланд, ступал за ним следом, беспрестанно оглядываясь по сторонам.

Снова пошел дождь, серый, унылый косохлест, которому, казалось, не будет конца. Маленький разбойник выругался.

Роланд старался идти как можно тише, но его сапоги хлюпали по лужам. Дождь усилился, отгородив сплошной стеной деревья и горы, и его шум сливался с шумом водопада. Воистину проклятая земля — только что светило солнце, а теперь стало почти темно, а ведь был полдень. Роланд стряхнул дождевую воду с ресниц и крадучись пошел дальше.

Разбойники направлялись к маленькой пещере, уходившей глубоко в гору. Вокруг громоздились огромные валуны. Роланд спрятался за одним из них и видел, как мужчины с Дарией вошли внутрь. Вскоре там забрезжил тусклый огонек. Молодой человек подошел ближе и прислушался.

— Чертов дождь… glaw, glaw… вечно этот дождь.

— Ты возьмешь ее сейчас, Мирддин?

— Нет, девчонка промокла и едва жива. Положи ее в угол и прикрой чем-нибудь.

Значит, они обнаружили, что она не мальчик. Били ли они ее? Роланд не хотел себе в этом признаться, но его первая мысль была о, ней, а не о деньгах, которые бы он потерял, если бы не привез ее к дяде живой и невредимой.

"Она — лишь товар, — говорил он себе, — груз, который надо доставить в сохранности».

Роланд стал размышлять. Было еще рано; мужчины наверняка захотят поохотиться. Гигант — его звали Мирддин, если он правильно расслышал — не захочет пропускать ужин. Роланд был готов ждать под скользкой скалой, укрывавшей его от бесконечного серого дождя.

Ожидание оказалось недолгим. Мирддин выполз из пещеры, добродушно выругал дождь, как выругал бы старого друга, и побежал трусцой, зажав под мышкой лук и стрелу. Роланд медленно двинулся ко входу в пещеру. Заглянув внутрь, он увидел коротышку, стоявшего на коленях возле Дарии и рассматривавшего ее. Потом, не спуская с нее глаз, тот поднял грязное одеяло.

Вдруг перед мысленным взором Роланда встал граф Клэр, запустивший руку девушке под юбку. А теперь и этот мужлан пожирал ее глазами, и его рука двигалась к ее груди… Роланд не мог этого стерпеть. Согнувшись в три погибели, он залез в пещеру тихо, как летучая мышь, охотящаяся по ночам. Разбойник не заметил его появления. От костра, разложенного похитителями, шел удушливый дым, и Роланд поперхнулся им и закашлялся.

Мужчина быстро повернулся, и Роланд набросился на него. По счастью, он был выше и сильнее, и его пальцы сжали горло врага мертвой хваткой. Разбойник издал булькающий звук, его лицо потемнело, а глаза вылезли из орбит. Роланд, одержимый яростью, продолжал душить его, пока не услышал шепот Дарии:

— Не надо, Роланд, не убивай его. Тяжело дыша, он отпустил горло коротышки.

— С тобой все в порядке?

— Вроде бы да. Они схватили меня, когда я собиралась идти назад. Тот громила ударил меня кулаком по голове. — Девушка покачала головой, как бы проверяя, цела ли она. — Да, я буду жить, но нам лучше уйти отсюда, пока он не вернулся.

Но Роланд хотел убить негодяя. Дария поняла его намерение и быстро сказала:

— Я боюсь.

— Со мной ты в безопасности. Я не оставлю этого мерзавца в живых, потому что он погонится за нами и схватит тебя снова.

Она согласилась с ним, хотя мысль об убийстве была ей ненавистна. Роланд добавил:

— Подойди к выходу из пещеры и следи за мной. Не оглядывайся на этого негодяя. Поняла?

Дария молча кивнула. Несколько минут они оба смотрели на огонь, потом Роланд поднялся и вышел.

Роланд ждал, пока у него не затекли ноги. Тогда он попрыгал, похлопал себя по ляжкам, выругал дождь, но не сдвинулся с места.

Наконец он услышал шаги великана по мокрой траве. Мирддин что-то бормотал себе под нос и казался очень довольным. Роланд держал наготове кинжал.

Разбойник остановился, понюхал воздух и издал угрожающий боевой клич, от которого Роланд вздрогнул, выдав тем самым свое присутствие.

— Ублюдок! Шлюхин сын! — Мирддин бросился на него, размахивая тяжелым луком. Мужчина был гораздо сильнее Роланда, но тот более умело обращался с оружием. Роланд оступился на скользкой земле и упал, но быстро перекатился на бок и вскочил на ноги, услышав, как лук ударился о камень рядом с тем местом, где только что была его голова. Мирддин выпрямился. На сей раз у него в руке блеснул нож.

Надо было остаться с Дарией, мелькнуло в голове Роланда, когда он вцепился в горло врага.

Он был слишком самонадеян, слишком уверен в себе, и вот теперь им суждено умереть. Какой же он дурак!

Великан прижимал его к блестящим от дождя валунам, поигрывая ножом. На его лице блуждала широкая ухмылка.

Роланд не спускал с него глаз и в тот момент, когда Мирддин приготовился метнуть в него нож, отклонился в сторону. Нож просвистел в воздухе, ударился о скалу и отскочил от нее рикошетом. Мирддин в ярости прыгнул на спину молодого человека.

Огромные ручищи сомкнулись на горле Роланда, и его на мгновение охватила паника, но он овладел собой и медленно занес кинжал. Но он знал, что уже поздно… слишком поздно. О Господи, он не хотел умирать…

Вдруг сквозь пелену дождя, застилавшую ему глаза, он увидел Дарию. Девушка размахнулась и ударила Мирддина по голове большим камнем. Великан отпустил Роланда, взглянул на Дарию и с тяжелым вздохом свалился в лужу.

Девушка опустилась на колени возле Роланда.

— Роланд, как ты? О, твое горло! Ты можешь говорить?

— Нормально, — ответил он сиплым голосом, потирая горло и вращая головой. Он оказался на волосок от гибели и своим спасением был обязан женщине. Женщине, к которой относился как к лошади или домашнему скарбу. Роланд взглянул на ее лицо, белое и отмытое дождем от грязи.

— Спасибо, — прохрипел он. — А теперь давай покинем это место.

Они ехали в самое сердце Черных гор, в долину Афон-Хондду.

— Как здесь пустынно, — прошептала Дария, испытывая трепет перед величием природы.

Роланд просто кивнул: он так устал, что едва мог о чем-нибудь думать.

— Подожди, пока мы приедем в Лантонское аббатство. Оно было основано сто пятьдесят лет назад лордом Херфордом, но монахи не захотели жить в такой глуши и, как они выражались, «петь с волками», и переселились в Глучестер. Но там остались несколько закаленных монахов, которым нравится эта дикая местность. Они приютят нас, и мы переночуем сегодня в тепле.

Для Дарии это звучало как сказка.

Настоятель встретил их возле маленькой церквушки и, услышав, что джентльмену и его младшему брату требуется кров, предложил келью в монастыре. Архитектура его была столь же аскетичной и строгой, как и окружающая природа. Дария дрожала от холода, ступая по пятам вслед за Роландом. Настоятель привел их в холодный зал с голыми стенами, где трапезничали двадцать монахов, не покинувших монастырские стены. Но в этот поздний час зал был пуст — монахи находились на вечерней молитве. Роланд почувствовал облегчение: даже монахи, давно не видевшие людей, могли разглядеть в его спутнике женщину, и это бы вызвало ненужные вопросы.

Маленький монах подал им жидкий суп с несколькими кусками черного хлеба и удалился. Настоятель тоже ушел, не проявляя к ним больше интереса. Еда показалась голодной девушке пищей богов. Она молча съела все, что ей дали.

— У нас будет настоящая постель? — спросила она.

— Скорее всего просто матрац, набитый соломой, но зато сухой.

Так и оказалось. У них была одна свеча, которую им дал тот же монах. В келье стояла узкая кровать с двумя одеялами.

— Этот соломенный тюфяк выглядит чертовски неуютно. Но здесь есть одеяла, так что мы не замерзнем.

— Мы?

— Да, — сказал он рассеянно, стягивая сапоги. И повторил:

— Да. Неужели тебя оскорбляет то, что ты должна спать рядом со мной? Я тебя не понимаю: ты ведь спала так последние две ночи.

Дария промолчала. На самом деле она была в восторге оттого, что будет спать рядом с ним в постели. Это совсем не то, что в лесу или в пещере.

— Я не против, Роланд, честное слово.

— Не бойся, Дария. Я так устал, что не посмотрел бы на самую красивую женщину во всем Уэльсе. А тебе бы следовало возражать. Ты — леди и девственница. С твоей стороны было бы проявлением скромности, если бы ты стала протестовать. Но это не важно. Забирайся под одеяло. Мы завтра рано уезжаем.

Она усмехнулась и легла спать в одной рубашке, по счастью, сухой. Когда он лег рядом и загасил свечу, Дария не пошевельнулась. Но солома впивалась в ее тело, и она заерзала, стараясь найти более удобное положение. Через несколько минут Роланд сказал: