— Теперь тебе надо отдохнуть, любовь моя. Поговорим, обо всем после.

Морис привлек дочь к себе и ласково обнял. И тотчас же почувствовал женственные изгибы ее тела. Он даже и не заметил, как его дочурка стала взрослой. «Неужели Грэлэм обижал ее?» — недоумевал Морис и чувствовал, как все его тело напрягается от гнева. Он представил себе этого огромного мужчину обнаженным рядом со своей дочерью, делающим с ней то, что мужчины делают с женщинами, и заскрежетал зубами. Потом наклонился и нежно поцеловал дочь в щеку. Щека была мокрой от слез.

— Кассия, — прошептал он. — Не плачь, моя птичка. Вот увидишь, все будет хорошо.

— Я не заслуживаю такого отца, как ты. — Кассия всхлипнула.

— Ну, в этом отношении мы равны, а вот твой супруг не заслуживает тебя.

Морис похлопал дочь по спине и выпустил из объятий.

— Утро вечера мудренее — вот тогда и поговорим. В солнечном свете все кажется не таким мрачным.

Кассия улыбнулась. Это была любимая поговорка отца. Она уже повернулась, чтобы уйти, но голос отца удержал ее:

— Ты любишь своего мужа?

Она медленно повернулась к отцу, и выражение ее лица было столь печально, что Морис остолбенел. Кассия ответила очень тихо:

— Я больна любовью к нему, папа. — И тут же рассмеялась жестким смехом, от которого он вздрогнул. — Я дура, — добавила Кассия и побежала вверх по лестнице в свою комнату.

Морис еще долго стоял после того, как она ушла, прислушиваясь к отголоску ее легких шагов. Он встретил Мари и потерял голову из-за нее — и это было понятно. Но как мог мужчина не потерять голову из-за его дочери? Неужели Грэлэм был столь нечувствителен, что в нем не осталось ни капли любви, ни капли нежности?

Морис покачал головой и медленно направился в спальню, зная, что в постели его ждет Мари, всегда готовая подарить ему утешение и нежность своего щедрого сердца.

Кассия намеренно избегала оставаться с отцом один на один. Когда же случайно встречалась с ним глазами и видела в них вопрос, то не знала, что ответить. Ее боль была еще слишком свежа. Весь следующий день Кассия провела одна. Она бродила по замку, полная воспоминаний о своем детстве, разговаривала со старыми друзьями, наслаждаясь этими беседами, потому что они будили образы более счастливых времен, когда ее жизнь была полна любви. Как странно, думала Кассия, поднимаясь по крутым деревянным ступенькам в восточную башню, что она всегда принимала любовь и одобрение близких как должное. Несколько раз слуги по привычке подходили, чтобы обратиться к ней с вопросами, касавшимися хозяйственных дел, но она отсылала их к Мари. Кассия, как и обещала отцу, не имела намерения вмешиваться в дела мачехи.

Поднявшись на башню, Кассия откинула назад голову, вдыхая нежный ветер с моря, наслаждаясь им, купаясь в ярких лучах солнечного света. До нее доносились грубоватые шутки солдат, практиковавшихся на стрельбище. В иные дни она бы вприпрыжку побежала к ним посмотреть на их упражнения, даже не задумываясь о том, желанно ли ее присутствие.

Глаза Кассии широко раскрылись при виде кавалькады мужчин, приближавшейся к Бельтеру. У нее перехватило дух. Нет, этого не могло быть! И все же против ее воли ноги понесли Кассию к огромным воротам замка. Там она остановилась и стояла неподвижно, наблюдая за всадниками, продолжавшими приближаться к замку в облаке пыли. Кассия тотчас же узнала штандарт мужа и его мощного боевого коня. Грэлэм казался ослепительным в своих серебряных доспехах и черном бархатном плаще. Значит, он все-таки приехал. Зачем? Убедиться, что Бельтер останется его владением после смерти ее отца?

Кассия стояла прямо над воротами, глядя вниз на своего мужа и его людей. Потом услышала Пьера, привратника, окликающего нежданных гостей.

— Кто вы, милорд? Зачем пожаловали в Бельтер?

Она видела, как Грэлэм сорвал с головы капюшон из металлической сетки.

— Я Грэлэм де Моретон. Приехал сюда за своей женой, — подняв голову, крикнул он громовым голосом.

Кассия почувствовала, что у нее кружится голова. «Это не может быть правдой», — думала она. Даже сама эта мысль казалась ей нелепой и вызывала сомнения в здравости ее суждений. Она знала, что ее муж — собственник. Может быть, ее побег ранил его гордость?

— Я здесь, милорд! — крикнула Кассия, подаваясь вперед, чтобы Грэлэм мог ее видеть.

Он поднял голову, и, к ее великому изумлению, лицо его озарила широкая улыбка.

— Милая жена, — крикнул он ей, — надеюсь, вы в добром здравии после вашего утомительного путешествия?

— Оно не было таким уж утомительным, — холодно ответила Кассия. — Дайнуолд заботился о том, чтобы мне было хорошо.

«Пусть, — решила она, — пусть узнает правду». Кассия ожидала взрыва ярости, ожидала, что гнев превратит его лицо в страшную гримасу. Но, к еще большему ее изумлению, муж продолжал улыбаться.

— Пусть мне отворят ворота. Я и мои люди устали.

Мгновение Кассия стояла в нерешительности. С Грэлэмом было около дюжины солдат. С таким эскортом он не мог заставить ее вернуться силой. Отец защитит ее в случае необходимости.

И она крикнула привратнику:

— Пьер, впусти милорда!

Кассия пригладила волосы, жалея, что на ней всего лишь будничное, затрапезное платье. «Дура! — мысленно выбранила она себя. — Впрочем, какое значение имеет, как я выгляжу?» Она откинула назад голову и вздернула подбородок, потом спустилась по лестнице во внутренний двор.

«Въезжает как победитель», — думала Кассия, оглядывая мужа прищуренным взглядом. Она вздернула подбородок еще выше.

Грэлэм осадил Демона в нескольких футах от своей жены и спешился. Передавая поводья одному из своих людей, он смотрел на Кассию. Это будет нелегко, думал рыцарь, и все же чувствовал себя столь счастливым, что с трудом удерживался от искушения тут же схватить жену в объятия и прижать к груди. Грэлэм заметил, что вокруг них сжимается кольцо солдат и слуг, готовых забить его дубинами до смерти, если бы они почувствовали в его поведении малейшую угрозу для Кассии. Ему было приятно видеть такую преданность.

— Миледи, — сказал Грэлэм, продолжая глядеть на жену.

— Почему вы здесь, милорд? — спросила Кассия напрямик.

— Я же сказал, Кассия. Я приехал забрать вас домой в Вулфтон.

— Нет никакой причины делать это, милорд. Я заверила вас, что вы не потеряете Бельтер.

— Плевать мне на имущество вашего отца, миледи, — произнес де Моретон тихо.

Ее опустившийся было подбородок снова взметнулся вверх.

— Меня привез сюда Дайнуолд де Фортенберри. Я расплатилась с ним ожерельем.

— Да, я это отлично знаю.

Грэлэм так быстро протянул руку, что Кассия не успела увернуться. Он ласково приподнял ее лицо.

— Ваша гордость мне нравится, жена. А теперь мне хотелось бы чего-нибудь выпить и моим людям тоже. Сегодня мы много проехали и устали.

Он выпустил ее, и она отступила назад.

— Следуйте за мной, милорд.

Кассия прошла вперед и поднялась по крутой дубовой лестнице в зал.

Что он задумал? — гадала она. Голова ее кружилась. Неужели он хочет по-прежнему продолжать свои игры, будто ничего не случилось?

Грэлэм, прищурившись, разглядывал черноволосую женщину, приближавшуюся к ним.

— Моя мачеха Мари, милорд, — представила Кассия жену отца. — Мари, это мой…. муж, лорд Грэлэм де Моретон.

Мари не смущаясь разглядывала рыцаря. Он казался свирепым и несгибаемым.

— Милорд, — сказала она тихо. Потом обратилась к Кассии: — Ваш отец в солярии со своим управляющим. Нужно ли его оповестить и позвать сюда?

Кассия кивнула, благодарная Мари за то, что та дала ей возможность улизнуть.

— Итак, — сказал Грэлэм приветливо, после, того как Кассия ушла, — Морис нашел себе жену.

— И троих пасынков, милорд.

Грэлэм припомнил, что Морис говорил ему однажды, что семя его мертво и он не может больше иметь детей. Что ж, этот француз прекрасно вышел из положения.

— Я рад за вас и за него, — сказал рыцарь вслух.

— Не желаете ли присесть, милорд?

Грэлэм опустился на стул Мориса и смотрел на Мари, вполголоса отдававшую распоряжения служанкам. Он пытался представить, какое мнение сложилось у Кассии о жене Мориса.

— Милорд.

Грэлэм поднялся, чтобы приветствовать тестя. Морис смотрел на него настороженно, не зная, как принимать своего зятя. Грэлэм догадался об этом.

— Морис, как приятно снова свидеться с вами.

Он обнял тестя за плечи и на мгновение прижал к груди.

— Вы приехали повидать свою жену?

— И забрать ее домой, в Корнуолл.

— Зачем? — Кассия неожиданно присоединилась к разговору.

Де Моретон перевел на нее взгляд и пригубил вино, не сводя глаз с лица жены. Она смотрела на него так же недоверчиво, как ее отец.

— Вы моя, — ответил он спокойно, — и навсегда останетесь моей. Ваш отец отдал вас мне.

Он заметил, как глаза ее полыхнули яростью, потемнели и гневно прищурились. Но Грэлэм только улыбнулся.

— Я понимаю ваше желание навестить отца и мачеху и погостить у них. Если вашему отцу будет угодно, мы останемся в Бельтере на несколько дней до возвращения в Вулфтон.

Кассия беспомощно посмотрела на отца. Впервые в жизни Морис не знал, что следует делать. Он должен был признаться самому себе, что приезд Грэлэма, не имевший никакой другой цели, кроме желания видеть Кассию, вызывал у него восхищение. Грэлэм, конечно же, понимал, что люди де Лориса могли изрубить его и его солдат в куски, если бы Морис приказал им. К счастью, Мари не потеряла присутствия духа и заговорила своим нежным голосом:

— Мы рады приветствовать вас, милорд. Можете поговорить с Кассией, если она пожелает.

Ободренный женой, Морис добавил:

— Да, Грэлэм, но не принуждайте мою дочь делать то, чего она не захочет.

— У меня и в мыслях не было принуждать мою жену делать что-либо против ее воли.

Кассии хотелось крикнуть ему в лицо: «Не верю тебе!»

Мари же сказала:

— Не желаете ли принять ванну, милорд? Скоро будет готов ужин.

Грэлэм кивнул:

— Спасибо, миледи.

Он оглянулся, ища глазами Кассию.

— Будьте любезны, покажите мне мою комнату.

Морис заметил колебание Кассии, но он знал, что в Бельтере Грэлэм не имеет власти.

— Да, дочка, — сказал он, отчеканивая каждое слово, — проводи лорда Грэлэма.

Кассия закусила губу, понимая, что у нее нет выбора. Она тряхнула головой и направилась к лестнице, слыша, как Мари отдает распоряжения служанкам приготовить воду для ванны. Кассия повела мужа в свою комнату и, показав ее, на мгновение остановилась.

— Войди, Кассия, — попросил Грэлэм. — Мне нужна помощь. Я не могу один снять латы.

— Я не оруженосец!

— Верно. Ты — моя жена. И, вероятно, вид моего обнаженного тела не удивит и не отпугнет тебя.

Кассия почувствовала, как краска залила ее лицо. Как давно они не были вместе! Некоторое время она стояла молча, проклиная его за то, что он обучил ее науке страсти. Потом опустилась на колени и расшнуровала его обувь. Рыцарь стянул ее и, обнаженный, встал. Он не сделал попытки прикрыть свое тело, когда две служанки вошли с ведрами горячей воды. «Не смотри на него», — заклинала себя Кассия. Она наблюдала, как лохань наполняется горячей водой. От воды кверху поднимался пар. Когда Грэлэм опустился в воду, Она бросила ему кусок пахнущего лавандой мыла.

Казалось, Грэлэм не почувствовал его нежного аромата. Он откинулся на бортик лохани и закрыл глаза.

— Ты устроила мне веселое развлечение, Кассия.

Она, не оборачиваясь к нему, откликнулась через плечо:

— Нет, милорд, я покинула ваш замок, чтобы покончить с весьма прискорбной ситуацией.

— И бежала с Дайнуолдом де Фортенберри, — добавил он мягко.

— А почему бы и нет? — насмешливо спросила Кассия. — В конце концов, он ведь помогал мне прежде. Конечно, вы не сомневаетесь в нашей… привязанности друг к другу?

— Не сомневаюсь в том, что он предан тебе.

— Тогда почему вы здесь? — удивилась Кассия. — Я доказала вам, что не стою доверия, что у меня нет чувства чести и что я лгала вам всегда, с самого начала.

— Теперь мне все это представляется в ином свете.

Он опять принялся за свои игры с ней! Кассия стиснула зубы.

— Я не поеду с тобой, Грэлэм. Я не хочу больше страдать от твоего скверного настроения и холодности ко мне. И я не собираюсь играть роль племенной кобылы…

Грэлэм приоткрыл один глаз и посмотрел на ее раскрасневшееся личико.

— Но, моя дорогая жена, ты еще не доказала мне, что вообще на это способна.

Она с трудом дышала — такое ее охватило негодование!

— Я не хочу вообще быть при вас ни в каком качестве, милорд! И вы не можете принудить меня. Мой отец защитит меня!

— Полагаю, что Морис на это способен! — ответил Грэлэм серьезно. Затем он принялся мылить волосы, будто у него не было никаких иных забот.

— Я все же хотела бы услышать ответ на свой вопрос, милорд. Зачем вы здесь?

Грэлэм невозмутимо продолжал мыть волосы, потом прополоскал их, набирая в ладони, сложенные чашечкой, горячую воду. Покрутив головой и стряхнув капли воды так, что они долетели до Кассии, он спросил:

— Ты потрешь мне спину, жена?

— Нет! Ваша грязь меня не касается, милорд. Я ничего не буду делать для вас.

Грэлэм вздохнул.

— Вы оставили Вулфтон в смятении, миледи. Ваша нянька так рыдала, что с трудом была в силах понять ваше послание к ней. Что же касается вашего письма ко мне… — Он пожал плечами. — Да, оно вызвало у меня желание выдрать вас, но очень нежно.

— Больше вы и пальцем ко мне не притронетесь, милорд!

Рыцарь поднял густую, намокшую от воды бровь и поглядел на Кассию.

— Я на твоем месте не был бы так уверен в этом.

Прежде чем Кассия успела ответить, он поднялся из ванны, и ее непослушный взгляд тотчас же оказался прикованным к его телу. У нее перехватило дыхание, потому что его мужское естество уже было готово действовать. Она рванулась прочь, прикрывая грудь руками.

— Ты прекрасна. — Его голос звучал тихо и нежно. — Я привык восхищаться женщинами, более щедро одаренными прелестями, но теперь они меня больше не привлекают.

Кассия почувствовала, как его руки гладят ее волосы.

— Какие мягкие. Ты подаришь мне дочь, Кассия, и она будет так же прекрасна.

— Прекратите, Грэлэм, пожалуйста. Я не хочу…

Руки рыцаря сжали ее бедра. Он нежно привлек жену к груди. Кассия не могла вырваться из его объятий и стояла неподвижно, стараясь не давать воли своим чувствам. Он не любил ее. Просто она была женщиной и вызывала в нем желание, как и любая другая.

— Отпустите меня, милорд.

К ее явному разочарованию, он сделал это.

— Может быть, у вас найдется ночная рубашка для меня?

Она молча покачала головой.

— Не важно. Я устал и хочу немного отдохнуть. Грэлэм крепко взял жену за руку и потянул к постели.

— Вам не удастся овладеть мною, кроме как силой, — выпалила Кассия, сопротивляясь. — Значит, вам по-прежнему совершенно все равно, что чувствует женщина?

Грэлэм глубоко и тяжело вздохнул.

— Я был не слишком нежным и любящим мужем тебе, — выговорил он медленно, поворачивая Кассию лицом к себе. — Но теперь все изменится. Видишь ли, жена, никогда прежде я не желал так женщину, как желаю тебя. Я не верил, что мужчина может любить женщину, и был не прав. Теперь я знаю, что мужчина может сдаться на милость женщины и при этом не утратить своей силы.

Грэлэм нежно погладил ее плечи и голос его приобрел необычную глубину:

— Я не знал нежности в своей прежней жизни, Кассия. Но теперь я уверен, что никогда не обижу тебя намеренно. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулась со мной в Вулфтон.

Кассия смотрела на мужа, не осмеливаясь дышать.

— Но ты не можешь любить меня! — вскричала она, — Ты мне не веришь!

— Я бы доверил тебе свою жизнь! — сказал Грэлэм серьезно.

— Неужели Бланш наконец поведала вам правду?

— У меня нет никаких известий от Бланш.

— Тогда в чем же дело? Зачем ты говоришь мне все это? Ведь я обещала, что Бельтер будет принадлежать тебе! Мой отец может подтвердить мои слова. Ты хочешь, чтобы он это сделал?

Де Моретон чуть крепче сжал ее плечи.

— Для того, чтобы достигнуть взаимопонимания, ты должна научиться верить мне. Нет, не поднимай свой прелестный подбородок так вызывающе, я и так ценю его очень высоко. Ты готова поверить мне, Кассия?

Она, будто онемев, молча смотрела на мужа. Глаза ее были широко раскрыты и полны смятения.

— Сможешь ли ты простить мне всю боль, что я причинил тебе? Сможешь ли ты еще любить меня?

Кассия опустила голову под его настойчивым взглядом.

— У меня нет выбора — я обречена любить тебя. Но… но я ведь не Чандра! У меня нет таких талантов, как у нее!

Грэлэм привлек жену ближе к себе, и щека ее коснулась его груди. Она услышала его тихий смех. Муж ласкающим движением провел по ее спине:

— Однажды я сказал Гаю, что Чандра — принц среди женщин. Но я хочу принцессу, миледи. Хочу любить тебя, видеть, как ты улыбаешься, слышать твой смех, наблюдать, как твой животик полнеет оттого, что в нем растут наши дети. Я хочу слышать, как ты испускаешь крики и стоны страсти, когда мы вместе, родная. Поцелуй меня.

Кассия почувствовала, что сердце ее ширится от переполняющего его счастья, которое она еще минуту назад считала невозможным. Руки Грэлэма приподняли ее за ягодицы с пола, так что живот уперся в него. Он поцеловал ее очень нежно, слегка прикусывая ее нижнюю губу. И она чуть не задохнулась от радости, губы ее сами приоткрылись навстречу его поцелую.

Кассия чувствовала нетерпеливую дрожь его тела, истосковавшегося по ней. И груди ее тотчас же набухли желанием, будто заждались его ласк.

— Грэлэм, — едва слышно прошептала она.

Он бережно уложил ее на спину и спросил:

— Ты разрешишь мне любить тебя, жена?

Он не сделал ни малейшей попытки прикоснуться к ней, но терпеливо ждал ее ответа.

— Да, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты любил меня. Этого так давно не было, а ты оказался очень хорошим учителем.

Кассия заметила, как засияли его темные глаза при этих ее словах. Медленно, будто она была ценнейшим из сокровищ, он раздел ее, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловать. Когда ее груди оказались обнаженными, он улыбнулся ей, глядя на нее сверху вниз:

— Ты еще прекраснее, чем я представлял. Такая нежная. Медленно Грэлэм принялся целовать ее груди, прикасаясь языком к уже напряженным соскам. Когда раздался тихий стон, он освободил Кассию от остававшейся на ней одежды.

— Клянусь всеми святыми, — сказал Грэлэм глухим голосом, в то время как руки его гладили ее бедра и живот, — ты самое прекрасное из Божьих творений.

— Но я не так красива и совершенна, как ты, — ответила Кассия, оглядывая его тело.

— Скольких мужчин ты видела обнаженными? — спросил он с нежной усмешкой.

— Если бы и увидела другого нагого мужчину, вероятно, это вызвало бы у меня смех, потому что ни один не может сравниться с тобой.

Его пальцы нашли путь к сокровенному месту ее тела, гнездышку любви, и Кассия порывисто вздохнула. Бедра ее выгнулись как бы по собственной воле.

— Ты такая теплая и готова принять меня, — сказал Грэлэм, укладываясь рядом с ней. Он продолжал ласкать ее, ритмически проводя пальцами по ее телу, не отрывая взгляда от ее лица. И видел, как глаза ее затуманиваются все возрастающим желанием, а его тело полнится радостью, когда она тихо вскрикивает. Но он не дал воли желанию. Медленно и бесконечно бережно он лег между ее бедрами и, приподняв их, поцеловал ее. Тело ее содрогнулось. Ее бедра приподнялись, готовые принять его, и, почувствовав его в своем теле, она судорожно вздохнула. Когда его руки сомкнулись у нее за спиной, прижимая ее к себе, она застонала. Все время, пока они были соединены, Кассия снова и снова повторяла его имя и раскрывалась навстречу ему все больше и больше, приветствуя его семя в своем лоне, ощущая его глубоко в себе.

Ей был приятен его вес, и она все крепче прижимала мужа к себе.

— Нет, любовь моя, — Грэлэм нежно остановил ее, — я слишком тяжел для тебя.

Осторожно он высвободился и повернул ее на бок лицом к себе.

— Благодарю тебя, — сказала Кассия, прижимаясь лицом к его плечу.

— За что?

— За любовь.

— Тебе больше никогда не придется усомниться во мне. А теперь давай позволим себе немного вздремнуть, прежде чем ты снова будешь стонать от наслаждения в моих объятиях. Тени под глазами украшают тебя, но я предпочел бы, чтобы их не было.

— Я тоже, — сонно пробормотала Кассия. Она уснула, окутанная теплом его тела как коконом.

Кассия медленно просыпалась, не понимая ни где она, ни что с ней, чувствуя только, что снизу, от живота, по всему ее телу распространяется тепло. Грэлэм был снова с ней, глубоко внутри ее тела; глаза его продолжали пристально смотреть на нее, пальцы ласкали ее.

— Люблю тебя, — прошептала она, крепко прижимаясь к нему.

Он заставил ее положить руку между их соединенными телами, вынуждая прикоснуться к ласкавшим ее пальцам. Ее смущение было кратким и быстро рассеялось.

— Почувствуй, как ты желаешь меня, — прошептал Грэлэм, почти касаясь губами ее губ.

Он услышал ее стон и улыбнулся, удовлетворенный. Кассия высвободила пальцы и, дотронувшись до него, сказала:

— Я чувствую, как ты меня желаешь, милорд!