Песня (№2) - Песня огня

«Она меня больше не боится», — подумал рыцарь. И это ему понравилось; по крайней мере его жена не испытывала теперь страха перед близостью с мужчиной. Грэлэм довольно улыбнулся.

Он молчал всю дорогу, пока они ехали к югу от замка по дороге, проложенной вдоль берега. День был восхитительно теплым, и это очень облегчало его задачу. Никогда прежде Грэлэм де Моретон не думал о близости с женщиной с меньшей страстью и с большей расчетливостью. Изредка он бросал на Кассию задумчивый взгляд, но она, казалось, была всецело поглощена созерцанием окружающего пейзажа. Дорога круто спускалась вниз с холма; дальше некоторое время она шла по плоской и ровной местности, а потом круто сворачивала к краю утеса. К удивлению Кассии, Грэлэм, отъехав в сторону, придержал Демона и вдруг исчез из поля зрения за краем утеса. Не задаваясь вопросами, она последовала за ним и увидела хорошо утоптанную тропинку, спускавшуюся с утеса вниз, к отмели.

— Здесь не слишком круто, — бросил Грэлэм через плечо, — но все же спускайся поосторожнее!

Когда они добрались до покрытой галькой отмели, Кассия изумленно вздохнула.

— О! Как красиво! — воскликнула она, соскальзывая со спины Ромашки.

Отмель представляла собой полукруг, значительная часть которого была скрыта под нависающим утесом. Тощие кусты и несколько пострадавших от ветров, причудливо изогнутых деревьев предоставляли некоторую защиту от посторонних глаз. Пока Грэлэм привязывал лошадей, Кассия бродила по отмели.

— Когда я был мальчиком, это место принадлежало мне одному, — сказал Грэлэм, подойдя к жене.

Она подставила лицо яркому солнцу, стоявшему прямо над головой, и закрыла глаза. Единственными звуками, доносившимися до них в этом уединенном месте, были крики морских птиц да рокот волн.

— Здесь так мирно. — Кассия обернулась к мужу.

— Я рад, что тебе нравится это место. Скажи мне, как ты себя чувствуешь?

— Милорд, — Кассия изобразила притворное возмущение, — я здорова почти так же, как моя жирная кобыла Ромашка. Вам не следует больше беспокоиться об этом!

— Тебе больно?

— Больно? — Она наклонила головку набок — эту ее привычку Грэлэм находил очаровательной.

— Я имею в виду прошлую ночь. Тебе больно после нее?

— О! — Кассия прижала руки к щекам и покачала головой.

— Это очень уединенное место, — спокойно продолжал Грэлэм. — Никто нас здесь не потревожит.

Кассия казалась совершенно ошеломленной этими словами.

— Вы хотите овладеть мною здесь?

— Да, — не смущаясь ответил де Моретон.

— Но ведь сейчас день! И вы будете все видеть… Конечно, вы не можете!

— Тихо, Кассия, — приказал он. — Иди сюда!

Она не рассчитывала, что муж захочет ее снова так скоро. Конечно, соитие происходит по желанию мужчины, но…

— Я чувствую себя так глупо, — сказала она и, остановившись рядом с рыцарем, прижалась к нему, положив голову ему на грудь.

Кассия почувствовала, как его руки обвились вокруг нее и он притянул ее к себе.

— Почему ты говоришь это? — спросил Грэлэм, легко прикасаясь губами к нежным завиткам на виске жены.

— Я знаю, вы будете смеяться надо мной, — потупившись, пробормотала она.

Кассия почувствовала, как ее охватывает странное томление. Она посмотрела в темные глаза мужа.

— Я не представляла, что люди совокупляются так часто. Я думала, возможно, это происходит только раз, чтобы зачать ребенка.

Он изумленно отстранился от нее, потом сжал ее с такой силой, что она вскрикнула.

— Чтобы зачать ребенка, Кассия, обычно требуется приложить некоторое усилие. И большинство мужчин охотно соглашаются взять на себя этот труд. Дорогая, разреши мне заставить тебя желать близости со мной как можно чаще.

Кассия смотрела на мужа недоверчиво, но больше вопросов не задавала. Тогда он осторожно склонился к ней и поцеловал. Она стояла, прижимаясь к нему, смущенно ощущая его большие руки, ласкавшие и гладившие ее, а потом добравшиеся до ее ягодиц и охватившие их снизу.

То, что Кассия знала о желании мужчины, было основано на ее опыте с Грэлэмом: когда она ощущала его отвердевшую плоть, упирающуюся в ее живот, это означало, что он желает ее. Она вспоминала теперь намеки Бланш насчет Грэлэма, намекая на то, что у Грэлэма были другие женщины и он спал с ними. Если мужчина всегда жаждет совокупления, то, возможно, женщина, любая женщина — всего лишь инструмент, с помощью которого он получает наслаждение.

Грэлэм мягко отстранил ее. Кассия молча наблюдала, как он стелил на земле два одеяла и разглаживал их.

Никогда, подумал Грэлэм снова, никогда он не готовился к занятиям любовью с меньшим энтузиазмом. Он прекрасно сознавал, что Кассия не отвечает ему, и от этого был готов скрежетать зубами. Черт бы ее побрал! Могла же она в конце концов притвориться! Но тотчас он устыдился этой мысли и обуздал себя. Нет нужды в том, чтобы она что-то делала сама. Ему даже было приятно, что его жена слишком невежественна, чтобы притворяться, что испытывает наслаждение. И когда он заставит ее испытать наслаждение, он поймет это. Терпение, напомнил себе Грэлэм.

Он сел на одеяло и похлопал по нему, приглашая жену сесть рядом. Откинувшись назад и опираясь на локти, он смотрел, как Кассия приближалась — медленно и осторожно.

Когда Кассия села рядом с мужем, он не прикоснулся к ней. И тут она робко и нерешительно спросила:

— Вы знали много женщин, милорд?

— Есть еще одна, которую мне предстоит узнать. — Грэлэм повернулся на бок, чтобы лучше видеть ее, потом осторожно и бережно уложил Кассию на спину. — Сегодня утром ты не боялась меня и, если я не ошибаюсь, была вполне довольна, проведя ночь в моей постели и став моей женой.

— Да, это верно. — Кассия нахмурилась оттого, что он с такой легкостью читал ее мысли. — Мне не кажется, что я когда-нибудь по-настоящему боялась вас, милорд.

— Единственное, чего я хочу, — это подарить тебе наслаждение. Так что тебе и не надо меня бояться.

Говоря с ней, Грэлэм нежно поглаживал ее. Потом очень медленно положил руку ей на живот и принялся ласкать его.

Кассия закрыла глаза и, угадала момент, когда муж склонился над ней, потому что тень от него упала ей на лицо. Она бессознательным движением провела языком по пересохшим губам, чтобы увлажнить их, и тут ощутила прикосновение его куб, нежное и ненавязчивое. Грэлэм будто исследовал ее, знакомился с ней. Ему не надо было говорить, чтобы она приоткрыла рот. Кассия сама испытывала непреодолимое и безотчетное желание сделать это. Он не целовал ее жадно, скорее дразнил языком легко и нежно.

Теперь Кассии хотелось узнать больше. Не задумываясь она подняла руку, обвила ею мужа за шею и притянула к себе его голову. Он прижался к ней крепче, и она снова испытала те странные волнующие ощущения, которые накануне ночью посетили ее так ненадолго.

— О! — прошептала Кассия, не отрываясь от его губ. Грэлэм поднял голову и улыбнулся ей. — Пожалуйста, милорд, не останавливайтесь.

Их пальцы сплелись между ее бедрами.

— Чего ты хочешь, Кассия?

Под его рукой ее бедра резко приподнялись, и она смутилась оттого, что неожиданно позволило себе ее тело.

— Всего! — задыхаясь, прошептала она. Грэлэм рассмеялся, и смех его прозвучал звонко и весело. Он обнял ее и прижал к себе.

— Тебе слишком жарко, — сказал он и принялся расстегивать ее платье.

От его прикосновений Кассия ежилась, извивалась и вздрагивала, не в силах сдерживаться. Его движения были плавными и быстрыми, и скоро она оказалась лежащей под ним в одной только льняной нижней рубашке.

Рыцарь долго молча смотрел на нее сверху вниз; глаза его волнующе мерцали, вглядываясь в каждую черточку ее лица; потом взгляд переместился ниже — он не спеша оглядывал ее всю. Медленно он приподнял рубашку, обнажив ее тело до талии. До сих пор он не считал жену красивой, но в этот момент против своей воли видел ее прекрасной. У нее были прямые и длинные ноги. Грэлэм нежно прикоснулся рукой к ее белой коже и провел ладонью по всей длине ноги. В его жизни рыцаря редко случалось, чтобы он так много времени тратил на то, чтобы соблазнить женщину, но подсознательно Грэлэм чувствовал, что предстоящее наслаждение зависит от нее, от того, будет ли она разделять с ним его восторг. Медленно и нежно он продолжал исследовать ее тело, потом пальцами раздвинул ее бедра. Почувствовав влагу на их внутренней стороне, он торжествующе улыбнулся. Кассия затрепетала, когда его пальцы нашли нежное и потаенное место на ее теле, от которого зависело ее наслаждение. Но вместо того чтобы дать ей то, чего она теперь так желала, ее муж внезапно приподнялся и сбросил с себя одежду. Рядом с собой он осторожно, стараясь скрыть от ее глаз, поставил маленький горшочек сливок.

— Сядь, — приказал он ей.

Кассия подчинилась. Грэлэм снял с нее рубашку, потом снова заставил лечь на спину. Он лежал с ней рядом, и от жара его тела она вся трепетала. Теперь его пальцы снова ласкали ее. Затем Грэлэм поцеловал жену, на этот раз крепче и требовательнее, и почувствовал, как ее пальцы судорожно вцепились в его спину.

— Кассия, — сказал он тихо. — Сейчас я займусь с тобой любовью, и ты не скажешь мне «нет». Ты не будешь чувствовать ни неловкости, ни вины.

Она непонимающе смотрела на него, сознавая только, что тело ее стало инструментом, действия которого она не могла контролировать. Его пальцы продолжали ее ласкать, а сам он наблюдал за ней. Когда, окунув пальцы в сливки, он медленно проник в нее, Кассия шумно вздохнула, не сводя с мужа глаз. Она вцепилась в его руку, но это его не остановило; он продолжал медленное проникновение в ее тело, повторяя при этом нежные слова.

Пальцы рыцаря наконец нащупали преграду и нажали на нее, но не настолько сильно, чтобы причинить боль. Грэлэм почувствовал, как напряглись ее мускулы вокруг его пальцев, и застонал при мысли о том, что вместо пальцев там мог оказаться другой его орган. Черт возьми, смутно думалось ему, он уже не помнил, испытывал ли подобное желание с тех самых пор, когда был еще неопытным мальчиком. Грэлэм осторожно опустился на нее сверху, стараясь не давить на ее тело всей тяжестью, пока его колени не оказались между ее разведенными бедрами. Она сделала попытку отстраниться, когда его лицо оказалось вплотную прижатым к ее лицу, но ей это не удалось — рыцарь только крепче сжал ее в объятиях, приподнимая ее бедра выше.

Несмотря на его призыв не испытывать смущения, Кассию сковала неловкость, и теперь ее прежде возрастающая страсть совсем иссякла. Конечно, он не должен был делать с ней этого, особенно не должен был прикасаться к ней ртом. Она попыталась выскользнуть из-под него, но он держал ее крепко.

— Не сопротивляйся, Кассия, — теплое дыхание мужа коснулось ее нежно и интимно, — расслабься.

Он возбуждал и дразнил ее женскую плоть, стараясь вызвать в ней ответ, но этого не происходило. «Время, — думал он, — потребуется время, чтобы она почувствовала себя со мной легко и свободно». Его губы неохотно оторвались от нее. Страсть ударила ему в голову. Нежность ее тела, сладостный вкус кожи, аромат ее женственности вызвали у него безумное желание зарыться в эту плоть как можно глубже. И он это сделал осторожно и медленно. Сливки облегчили ему это.

Он не отрывал взгляда от ее лица.

— Кассия, — позвал он ее, стараясь лежать совершенно спокойно.

Кассия чувствовала его давление в своем теле, но не ощущала боли, только приятную полноту. Она открыла глаза и улыбнулась ему.

— Прелесть моя, я причиню тебе некоторое… неудобство. Держи меня крепко. Это быстро пройдет.

Она обхватила его спину обеими руками послушно, но непонимающе, и тут Грэлэм рывком преодолел ее тугой барьер девственности, оказавшись глубоко в ней. Ее крик боли поглотил его поцелуй. Тело Кассии трепетало, но рыцарь знал, что не должен оставлять жену сейчас. Он поцелуями осушил ее слезы, стараясь полностью сконцентрировать все свое внимание на ней, не давая воли все усиливающейся страсти. Но ему это плохо удавалось. Двигаясь в ее теле медленно, Грэлэм ощущал тугую плоть, обнимавшую его, и это подстегивало его страсть. Теперь, когда он обладал ею глубоко и полно, из его горла рвались хриплые стоны.

Прошло немало времени, прежде чем Грэлэм наконец приподнялся на локтях и посмотрел в бледное лицо жены.

— Теперь ты моя, — сказал он, и в голосе его появились новые незнакомые нотки, закреплявшие право на обладание, а сам голос звучал низко и хрипло.

— Почему ты причинил мне боль?

Де Моретон нежно коснулся ее поцелуем, и легкая улыбка раздвинула его губы:

— До этих сладких минут ты все еще оставалась девственницей, любовь моя.

Кассия смотрела на мужа, изумленно мигая:

— Но прошлой ночью ты был… во мне.

Грэлэм осторожно высвободился и лег рядом с ней.

— Прошлой ночью, — сказал он медленно, — я не закончил начатое дело. Не мог, потому что боялся причинить тебе чрезмерную боль. Вот почему я привез тебя сюда. Я хотел довести это до конца. Сегодня ты почувствовала хоть какое-нибудь наслаждение?

Кассия кивнула.

— Когда это произойдет в следующий раз, ты испытаешь только наслаждение. Я обещаю тебе. Ты мне веришь?

— Как это может быть? — спросила она, не отрывая глаз от мощной груди мужа. — Ты такой большой и таким останешься.

— Боль ты испытала оттого, что рассталась с невинностью, но больше этого препятствия нет. Этот барьер не позволял мне проникнуть в тебя.

— Несмотря на то, что ты мой муж?

Он улыбнулся, внезапно почувствовав облегчение.

— Мы будем пользоваться сливками, пока ты не привыкнешь ко мне.

Грэлэм погладил ее спутанные волосы. Она повернулась и прижалась щекой к его ладони.

— Тебе было приятно со мной? Я так невежественна. Не знаю, что делать.

— Ты доставила мне наслаждение. И будешь испытывать то же самое, как только забудешь о своем смущении.

— Но мне нужна сноровка, милорд?

Грэлэм вспомнил о том, с какой убийственной силой Кассия вцепилась прошлой ночью в его орган, и печально улыбнулся.

— Да, — сказал он, — я научу тебя.

— Когда?

— Ах ты ненасытная! Ну конечно, когда у тебя все заживет. — Он так крепко сжал жену в объятиях, что у нее прервалось дыхание. — Когда пройдет боль после сегодняшней пахоты.

Глава 14

Де Моретон привел своих усталых людей во внутренний двор. При виде Кассии, которая спешила ему навстречу вниз по ступенькам из большого зала, придерживая платье над щиколотками, чтобы не запутаться и не споткнуться, на губах его появилась улыбка. Рыцарь стремительно спрыгнул с коня, бросил поводья одному из конюхов и схватил Кассию в объятия. Он поднял ее и с минуту держал над головой, ощущая ее журчащий смех, струившийся на него как бальзам.

— Добро пожаловать домой, милорд! Все ли хорошо прошло в Крэнделе? Как новый смотритель замка? Там не было сражения? Вас не ранили?

Грэлэм торопливо поцеловал жену и опустил на землю, ощущая доброжелательный интерес и одобрение всех присутствующих, наблюдавших за нежной встречей.

— Так много вопросов сразу, — ласково поддразнил он ее. — Все прекрасно, Кассия, — добавил рыцарь быстро, заметив, что она побледнела при виде запекшейся крови у него на рукаве.

— Но твоя рука… — Голос Кассии задрожал.

— Я упал, когда Демон поскользнулся, но это пустяки. Такая встреча вылечит кого угодно! А ведь меня не было дома всего четыре дня.

Кассия рассмеялась и обняла мужа.

— Когда мне сказали, что ты едешь, я распорядилась, чтобы в нашу спальню принесли воды для ванны. Или сначала ты предпочтешь выпить немного эля? Идем, милорд, я сама буду прислуживать.

Де Моретон улыбнулся ее радостному возбуждению.

— Я последую за тобой через минуту. Надо распорядиться насчет Демона. Боюсь, что у него повреждено сухожилие под коленом.

— Могу я чем-нибудь помочь, милорд? Грэлэм повернулся к Эвиану.

— А ну, паж, похоже, ты крепкий паренек. Пойдем-ка со мной. Миледи, я скоро вернусь, — Грэлэм кивнул и, понизив голос, добавил: — Я хочу не только ванну, есть еще нечто, привлекающее меня гораздо больше.

Видя, как жена вспыхнула, он снова улыбнулся, похлопал ее по плечу и зашагал к конюшне. Эвиан старался не отставать от него.

— Вы прекрасно выглядите, миледи, — сказал Гай, стараясь отвлечь внимание Кассии от фигуры удаляющегося мужа.

— О, Гай?

Он мягко поддразнил ее:

— А о моем здоровье вы не спрашиваете, миледи?

— Вы, сэр, — возразила Кассия хмурясь, — всего лишь никчемный плут. Это ваша задача — следить, чтобы с милордом не приключилось беды.

— Правда, — вздохнул Гай. — Боюсь, что в тот момент Грэлэм думал о другом, от этого и его рана. Зато он единственный из нас, кто способен стряхнуть усталость, как плащ с плеч. И все это только от одного взгляда на вас, миледи.

Кассия покраснела и недоверчиво рассмеялась, втайне радуясь его словам.

— Вижу, на горизонте маячит Бланш, как бдительная и суровая аббатиса, — заметил Гай.

Улыбка ее погасла при воспоминании о Бланш.

— Она для вас горькое испытание, миледи?

— Нет, не то, по правде говоря, мне кажется, что она несчастна, Гай.

— Бланш пытается обращаться с вами, как с нежеланной гостьей, — Гай усмехнулся. — Грэлэму следует поскорее найти ей мужа.

Тут в глубине души рыцаря возникло странное чувство: что-то в нем противилось мысли об этом. Черт с ней, подумал он в раздражении. Почему бы не оставить все как есть? Но Гай знал ответ, и Кассия только подтвердила его мысли.

— Бланш много времени проводит в часовне, — сказала она. — Боюсь, она молит Бога не о муже, а о том, как избавиться от меня. Но хватит о моих печалях, Гай. Что случилось в Крэнделле?

— Все произошло так, как и думал Грэлэм, и я предоставлю вашему мужу рассказать об этом.

— Так не было боя? Или попытки предательства?

— Нет, все произошло до отвращения мирно.

— Возможно, вы разочарованы, потому что вам не удалось ввязаться в драку, но меня это радует! Подождите ужина. Я кое-чего добилась за четыре дня, что вас здесь не было, и думаю, это мое главное достижение.

— Неужели вы повесили вниз головой этого мерзавца Дэйкина?

— Нет, но я выяснила, что один из помощников повара, бедный парень, которого постоянно шпыняют и бранят, отлично справляется на кухне. И теперь всех гонит и бранит он!

Жареная свинина была нежной, обильный гарнир отлично приготовлен. Грэлэм заметил, что Кассия смотрит на него, как ребенок, ожидающий похвалы родителя. Она даже есть не могла от волнения. Он, разговаривая с Блаунтом, небрежно положил на свою тарелку еще порцию.

— Купец Дриё решил осесть в Вулфтоне, милорд, — сказал Блаунт, — и, конечно, он приведет с собой не менее дюжины людей.

— Вместе с семьями?

— Да, милорд. Как вы знаете, нам не требуются рабочие руки ни в поле, ни на мельнице. Мы и так производим больше пшеницы, чем можем потреблять.

— Я это отлично помню, Блаунт. Что нам нужно, так это деньги и возможность продавать излишки шерсти. Подготовьте грамоту. Я встречусь с Дриё, когда наступит время договариваться об условиях.

— Если дело пойдет успешно, милорд, думаю, и другие купцы и ремесленники найдут к нам дорогу.

Грэлэм кивнул, потом повернулся к Кассии:

— Вы раздобыли какого-то нового вина, миледи? Похоже, что здесь нас ждут приятные сюрпризы.

Он заметил, как она сжала губы, и в его темных глазах вспыхнули колючие огоньки.

— Это все купец Дриё, милорд, — ответила Кассия смиренно. — Он хотел заслужить ваше расположение. Вино из Бордо.

— Вы лжете так же ловко, как я, — сказал Грэлэм, улыбаясь ей.

— Представьте, насколько я преуспею в этом искусстве, когда достигну вашего возраста, милорд!

Блаунт, пытаясь скрыть свое изумление, быстро заметил:

— Милорд, вино то же самое. Миледи просто шутит. Грэлэм бросил удивленный взгляд на своего управляющего.

— Все дело в свинине, милорд! — упавшим голосом продолжал Блаунт, Грэлэм испытал нечто вроде шока, поняв, что Блаунт пытается защитить Кассию от его гнева, ожидая, по-видимому, что Грэлэм рассердится на нежное подтрунивание жены. Но Грэлэм вовсе не сердился. Он был готов продлить игру со своей женой, когда Блаунт вмешался в их разговор.

— Дело и в хлебе, и в овощах, и в пироге с фазаном. — Кассия пришла на выручку Блаунту, удивляясь тому, что столь хорошо воспитанный и красноречивый человек мямлит и не может подобрать слов.

— Я полагаю, — хладнокровно заметил Грэлэм, — Что даже яблоки стали лучше. Кажется, они теперь краснее, Кассия, верно?

— Еще бы, — подтвердила Кассия, оборачиваясь к мужу, — ваше я отполировала своим рукавом.

Грэлэм завладел ее рукой и медленно поднес ее к губам.

— А я сомневаюсь, — сказал он тихо, — что этот великолепный ужин лучше на вкус и соблазнительнее, чем вы, я даже уверен, что прав.

— О! — смущенно выдохнула Кассия, когда его язык нежно дотронулся до ее ладони. Она была в смятении, а Грэлэм откинулся на спинку стула и бесстыдно улыбался ей. Он радовался тому, что на нем длинный плащ, который хорошо скрывает его тело, столь же бесстыдно откликнувшееся на ее присутствие.

— Он просто околдован, — пробормотала Бланш достаточно громко, чтобы Гай мог ее расслышать, но тот лишь устремил задумчивый взгляд на ее раскрасневшееся лицо.

— Вы должны прекратить это, Бланш, — сказал он наконец. Боже, если бы только у него было что предложить ей! — Послушайте меня, — продолжал Гай, стараясь говорить как можно убедительнее, — Кассия — жена нашего лорда. И, — добавил он, видя, что Бланш готова что-то возразить, — похоже, что он ею доволен. Как часто мне следует напоминать вам об этом?

— Все еще изменится, — сказала Бланш, — как только она ему надоест.

— Во всяком случае, это ничего не изменит для вас.

— Возможно, он отошлет ее обратно к отцу или она сама пожелает уехать.

— Сомневаюсь, Бланш, и, если такое случится, вам тоже придется покинуть Вулфтон.

— Вы все на ее стороне! Но может быть, сэр Гай, вы тоже околдованы этой маленькой тощей…

— Бланш, — перебил рыцарь, теперь уже по-настоящему раздраженный ее глупостью, — хотелось бы, чтобы ваши чувства и мысли были достойны вашей красоты. Не будьте такой отвратительной мегерой!

Гай резко отвернулся от нее и принялся сосредоточенно жевать.

Тем временем Грэлэм пожелал всем своим людям доброй ночи и поднялся со своего места.

— Наконец-то, — сказал он жене, продевая свою руку сквозь ее согнутую.

— Ваша рука вам не досаждает, милорд? — Кассия старалась не отстать от него, поспешая следом вверх по лестнице.

— Нет. Зато другие части моего тела не дают мне покоя.

Рыцарь ожидал от жены смущения и замешательства, но Кассия и виду не подала:

— Пожалуйста, скажите мне, в чем дело, и если я не смогу вам помочь, то уж Итта наверняка знает какое-нибудь средство.

— Сию минуту, — ответил он.

Как только они оказались в спальне, Грэлэм плотно закрыл дверь и оперся на нее, глядя на Кассию.

— Мне так тебя не хватало, — признался он.

— А мне тебя, милорд.

Она улыбалась, но он видел, что ее руки нервно теребят складки платья.

— Прошло всего четыре дня, а ты снова боишься меня? Она покачала головой:

— Нет, я больше не боюсь, милорд.

— Это истинное облегчение. Ты даже не представляешь, как меня это утешает.

Кассия подняла на мужа глаза и посмотрела ему прямо в лицо.

— А как же ваша рука? — заволновалась она. — Вы можете разбередить свою рану.

— Достаточно сделать несколько стежков и наложить хорошую повязку. Я попросил бы тебя помочь мне раздеться.

Кассия молча подчинилась. Наконец он оказался стоящим перед ней в полной своей мужской красе. Его желание обладать ею было настолько очевидным, что она попятилась.

— Шахматы! — воскликнула Кассия. — Я отлично играю в шахматы, милорд. Не угодно ли…

Он, нахмурившись, нетерпеливо перебил:

— Я не хочу играть в шахматы. Я хочу держать тебя обнаженной в своих объятиях.

«Какая я дура, — подумала Кассия, — что с таким нетерпением ждала его!»

— Милорд, — сказала она как можно спокойнее, — я не хочу… нет, не могу сейчас раздеться донага!

Он нахмурился еще больше.

— У тебя все должно было зажить после того, последнего раза, когда мы занимались любовью. Это было пять дней назад.

— Да, у меня все прошло.

— Кассия, посмотри на меня!

Сейчас больше всего на свете ей захотелось зарыться в свежий камыш, постланный на пол спальни, у его ног, погрузиться в него глубоко, исчезнуть совсем. Медленно она подняла голову, не в силах скрыть своего смущения и замешательства. Она вся дрожала.

— Я уже говорил, что следующая наша близость не причинит тебе боли. — Рыцарь слышал свой голос и удивлялся: он говорил с ней нежно, старясь ее успокоить. Его волновало, что она не желает его.

— Знаю, — сказала она тихо. — Я с радостью выполнила бы ваше желание, милорд, но не могу… Пожалуйста, я…

Он разразился смехом и сгреб ее в объятия, притянул к себе и сжал изо всей силы.

— Ты глупышка, Кассия, — сказал Грэлэм. Он заключил лицо жены в ладони и, наклонившись, чтобы поцеловать ее, почувствовал, как она, изумленная, вздрогнула, но тотчас же ответила на его поцелуй. Однако через мгновение тело ее будто окаменело, и поцелуем он заглушил негромкий огорченный вскрик.

— Любовь моя, — сказал Грэлэм, улыбаясь ей, — дело в том, что пришли твои ежемесячные крови, да?

Она кивнула, потеряв дар речи от смущения.

— Ничего страшного, вот увидишь. Иди сюда, я помогу тебе раздеться.

Она все еще стояла, будто оцепенев.

Грэлэм медленно ослабил объятия. Он понимал, что смущение ее будет нелегко рассеять, и почувствовал, что желание его слабеет. Как ни странно, он не хотел ее принуждать, не желал обладать ею, если ее собственное желание и потребность в нем не будут равны его страсти.

— У тебя болит живот? — спросил он ее нежно.

— Нет, — прошептала она, — дело не в этом, милорд.

— Знаю, — ответил со вздохом рыцарь и отстранился от жены. — И как долго это продлится, Кассия?

— День, не больше.

— Придешь ко мне в постель, когда сама пожелаешь.

Опустившись на мягкий матрас, набитый перьями и соломой, Грэлэм заставил себя держаться от нее подальше. Когда наконец Кассия скользнула в постель рядом с ним, на ней была ночная рубашка.

Грэлэм повернулся и притянул ее к себе. Она была неподатлива, как тетива лука. Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Мне так жаль, — прошептала молодая женщина, закрываясь лицом в поросль на его груди. — Дело в том, что я никогда не говорила об этом ни с кем, кроме Итты.

— Я — твой муж. Ты должна научиться говорить со мной обо всем.

— Точно так же говорил мой отец.

— Я — твой муж, — резко повторил Грэлэм. Она не ответила, и он продолжал гладить ее спину.

— Видишь, — сказала наконец Кассия, приподнимаясь на локте, — я ведь недавно стала женщиной. У нас гостил граф из Фландрии, который увидел меня при дворе Шарля де Марсэ, когда мне было пятнадцать, и попросил моей руки. Итта сказала отцу, что мне следует дать больше времени. Он был огорчен, что я не сказала об этом сама. Но мне было просто стыдно. .

Она снова зарылась лицом в его грудь.

— Что же случилось с графом? — спросил Грэлэм.

— Мы вернулись в Бельтер, и я старалась изо всех сил доказать отцу, что я ему необходима и что он не может без меня обойтись. И он забыл о графе.

— А ты станешь столь же необходимой мне?

— Конечно, — ответила Кассия, и плутоватая улыбка тронула ее губы. — Разве ваше вино уже не стало лучше?

В темноте Грэлэм улыбнулся. Он приложил все усилия к тому, чтобы его рассудок убедил тело, все еще отчаянно жаждавшее обладания ею, что следует подождать следующего дня.

— Возможно, нам стоит поиграть сегодня ночью в шахматы, — сказал он.

Войдя в свою спальню, де Моретон не мог скрыть раздражения. Он беспокоился о Демоне, все еще страдавшем от опухоли под коленом. К тому же Нэн, почему-то все время оказывавшаяся рядом, постоянно старалась прижаться к нему; в глазах ее он читал приглашение в ее постель. Больше всего его рассердило то, что его тело мгновенно откликалось на это приглашение. А тут еще Бланш, опечаленная и жаждавшая утешиться у него на плече.

Рыцарь вздохнул и принял гордую, прямую осанку. Кассия была занята шитьем и настолько в него погружена, что даже не слышала, как вошел ее муж. Он подошел к ней ближе, и при виде ее старания на губах его против воли появилась улыбка. Но когда взгляд Грэлэма упал на шитье, улыбка истаяла и полностью исчезла с его лица. Это был на редкость красивый отрез бархата цвета бургундского вина, который он привез из Генуи.

— Что ты делаешь?

Кассия вздрогнула, испуганная его внезапным появлением, и, не рассчитав, вонзила иголку в подушечку большого пальца.

— О! — воскликнула она и быстро слизнула каплю крови, пока та не упала на прекрасную ткань.

— Ты не ответила, — сказал Грэлэм, указывая на бархат на ее коленях, — что ты с этим делаешь?

— Я предпочла бы, чтобы вы не входили так неожиданно, милорд! Вы застали меня врасплох!

Кассия робко улыбнулась мужу, но он продолжал хмуриться, и улыбка ее погасла.

— Не помню, чтобы я давал тебе разрешение копаться в моих сундуках и распоряжаться моими вещами.

Кассия по своей привычке склонила головку на плечо, но на этот раз ее бессознательный и милый жест его не позабавил.

— Ну? — добивался он ответа.

— Мне не пришло в голову, милорд, что вас огорчит то, что я взяла бархат. Это прекрасная ткань, и я подумала…

— Что мое — то мое, — холодно сказал де Моретон. — Если вы пожелали сшить себе новое платье, вам следовало спросить меня.

— Я думала, — начала Кассия снова, чуть вздергивая подбородок, — что я имею право на то, что принадлежит вам, как и вы владеете тем, что принадлежит мне.

— Ваш отец, — голос Грэлэма зазвучал еще холоднее, — оказал мне медвежью услугу. Что ваше — то мое, миледи, а что мое, то остается моим.

— Едва ли это справедливо! — вспыхнула Кассия, не в силах сдержаться.