— Наконец-то ты мой, — прошептала она. Как ни странно, испытав полное блаженство с этим мужчиной, Бланш грезила о другом, хотя грезы эти были туманными: она представляла золотоволосого рыцаря с синими глазами. «Ты гадкая и глупая бабенка», — мысленно выбранила она себя.

— Ты отошлешь ее назад, в Бретань? — спросила Бланш, ласково проводя рукой по груди своего любовника. Он сказал ей, тихонько целуя:

— Никогда больше не беспокойся и не думай об этом. Ты будешь хозяйкой моего замка и моей женой. Теперь уже скоро. Очень скоро.

Его плоть, так и не покинувшая ее, снова приобрела крепость и твердость. Бланш почувствовала, как внутри ее тела она пробудилась к жизни, и удивилась тому, как охотно ее собственное тело встрепенулось и ответило.

На этот раз их любовное объятие было более нежным, и это продолжалось до тех пор, пока он не услышал ее нежные тихие крики, похожие на мольбу о пощаде.

Рыцарь рассмеялся, поддаваясь ее бессловесной просьбе, и Бланш уснула в его объятиях, положив голову на сгиб его руки, удовлетворенная более, чем можно было бы выразить словами, не беспокоясь о последствиях, стараясь отогнать назойливое чувство, что на его месте должен был быть другой. «Я выиграла, — думала она, — наконец-то выиграла. Теперь мы оба, я и мой сын, спасены».

На следующее утро Бланш не страдала от похмелья, хотя накануне слишком увлеклась вином. Когда она проснулась, рядом с ней никого не было. Но это ее не удивило. Она с удовольствием вымылась, размышляя о том, что можно не опасаться беременности. Одевшись в свое лучшее платье из красновато-коричневой шерсти с золото-тканым поясом, подчеркивавшим красоту ее полной груди и тонкой талии, Бланш направилась в зал.

По дороге она тихонько напевала. Увидев одиноко сидящую Кассию, жевавшую кусочек хлеба, Бланш нахмурилась, не зная, как себя вести. Сказал ли Грэлэм Кассии, что отсылает ее домой? Она вспомнила его слова: «Очень скоро». Не стоит нарушать покоя Кассии. Бедняжка со временем сама обо всем узнает.

Кассия подняла на Бланш усталые глаза, мысленно готовясь выслушать саркастические замечания соперницы, но Бланш, к ее величайшему удивлению, только молча улыбнулась и гордо прошествовала мимо.

Заметив красивое платье Бланш, Кассия нахмурилась, соображая, отчего эта женщина так принарядилась. На ней самой было старое домашнее платьице и скромный плащ, потому что она собиралась присутствовать при чистке конюшен. Там было слишком грязно, и, чтобы отбить скверный запах, требовались целые реки извести.

— Вы похожи в этом наряде на служанку, — обернувшись на ходу, бросила Бланш, не в силах скрыть своего торжества. «В конце концов, — убеждала она себя, — я борюсь за собственное счастье, ведь прежде мне никогда не везло».

— Да, — Кассия вздернула подбородок, — но дело в том, что я хозяйка Вулфтона и должна все приготовить к приезду герцога и за всем присмотреть.

Бланш рассмеялась. Она не могла сдержаться. Маленькая слепая дурочка! Значит, Грэлэм еще ничего ей не сказал. На кончике языка Бланш уже висели колкие слова, она даже готова была сообщить сопернице о том, что ее короткое пребывание в замке скоро окончится, когда услышала голос Грэлэма.

Этот глубокий и звучный голос был отлично слышен повсюду — Грэлэм разговаривал с Гаем о починке восточной стены замка.

— Будете завтракать, милорд? — спросила Кассия, поднимаясь со скамьи.

— Да, — ответил Грэлэм, — и пусть принесут кубок эля, чтобы прогнать головную боль.

Кассия тотчас же вышла из зала, стараясь поскорее выполнить его просьбу.

Грэлэм потянулся. Он взглянул на Бланш и, заметив ее улыбку, кивнул ей.

— У вас вид как у сытой кошки. — Это сказал Гай, который был, казалось, сама любезность.

— Да, — отозвалась Бланш, продолжая ласкать Грэлэма нежным взглядом.

— Ни в коем случае нельзя позволять кошке голодать слишком долго, — заметил молодой рыцарь, усаживаясь рядом с Грэлэмом.

Бланш непонимающе посмотрела на него, гадая, знает ли он о визите своего господина в ее спальню. Почему-то от этой мысли она съежилась — ее охватил внезапный и необычный для нее приступ стыдливости.

— Есть ли что-нибудь, что я могла бы сделать для вашего удовольствия, милорд? — спросила Бланш Грэлэма.

— Нет, — коротко отозвался Грэлэм, поворачиваясь снова к Гаю.

Почему он не скажет ей хоть что-нибудь, недоумевала Бланш. Почему не позовет ее, чтобы поговорить с ней наедине?

Она снова посмотрела на Кассию, возвратившуюся в зал. За госпожой Вулфтона следовала служанка с большим подносом.

Кассия сделала девушке знак поставить поднос перед Грэлэмом.

— Здесь и вам хватит, Гай, — сказала она.

— Благодарю, миледи, — ответил рыцарь, — мне не мешает подкрепиться.

— Когда вы нас покидаете, Гай?

Грэлэму почудилось, что в нежном и тихом голосе его жены прозвучала печаль, и он круто обернулся, чтобы посмотреть на нее. Но в глазах жены он увидел только усталость, а под глазами — темные круги, что говорило о том, что она плохо спала и не отдохнула прошлой ночью. «Какого дьявола ей еще нужно? — удивился де Моретон, с яростью набрасываясь на холодную говядину. — В конце концов, я ведь не побеспокоил ее».

— Я уеду, когда прибудет герцог, — ответил Гай спокойно, — совесть не позволяет мне покинуть лорда Грэлэма, пока он не найдет другого достойного воина, чтобы защищать Вулфтон. Я опасаюсь за его судьбу в случае моего отсутствия.

— Самонадеянный болван, — добродушно заметил Грэлэм, — ты же знаешь, что я написал герцогу. Вероятно, среди его свиты найдется какой-нибудь безземельный увалень, каким когда-то был ты.

— Как… печально, что скоро вы нас покинете, — послышался голос Бланш.

— Ваши слова греют мне душу, — отозвался Гай. Кассия услышала мягкое подтрунивание в голосе Бланш и что-то такое, чего она не смогла понять. Она сама отчаянно грустила и знала, что ей будет страшно недоставать Гая, но при Грэлэме она не смела сказать ничего. Гай был ее единственным защитником. Она содрогнулась при мысли о том, что после его отъезда останется в полном одиночестве.

— Тебя что-то тревожит? — резко спросил Грэлэм. Кассия покачала головой. — Ты сыта?

— Да, милорд. Если вы мне позволите, я пойду. У меня еще много дел.

Де Моретон кивнул, и смотрел ей вслед, пока она с опущенной головой медленно выходила из зала. «Думает о Гае, — решил он и нахмурился. — Она продолжает избегать меня и обращается со мной так, будто я ей в тягость, будто я непосильное бремя». Он обернулся к Бланш и одарил ее широкой улыбкой.

«Ночь глубока и таинственна, как утроба женщины», — думал рыцарь. Он ждал, пока она уснет. Потом осторожно отворил дверь в ее спаленку и заглянул внутрь. Услышав ее легкое и ровное дыхание, рыцарь понял, что она крепко спит. Свеча уже почти догорела на столике возле постели. Значит, она его ждала. Он быстро разделся и наклонился погасить свечу.

Бланш лежала на боку, подтянув одну ногу к груди и подложив руку под голову наподобие подушки. «Она прекрасна». Он впервые получил возможность увидеть в полутьме очертания ее тела.

Рыцарь осторожно лег возле молодой женщины и, приподняв ее тяжелые волосы, принялся целовать ее в шею, нежно поглаживая кончиками пальцев ее спину. Бланш пошевелилась, еще скованная сном, потом улыбнулась, приходя в себя.

— Я не ожидала, что ты придешь ко мне так скоро, — пробормотала она, подставляя губы для поцелуя.

— Ты никогда больше не будешь спать без меня, — ответил он.

На мгновение Бланш нахмурилась. Ум ее теперь был ясным, сознание не отуманено винными парами, и она подумала, что голос его звучит как-то странно. Но обжигающее наслаждение уже коснулось ее тела, ее бедер, и она, вздохнув, отдала себя ему.

— Разреши мне встать, — сказала Бланш, когда все было кончено.

— Нет, любовь моя, тебе некуда идти.

— Но я должна!

Он тихонько прикусил ее грудь, и на губах его заиграла улыбка — он понял, куда она торопится.

— Нет, Бланш, пусть мое семя прорастет в твоем прекрасном лоне. Ты родишь мне сыновей. Ты подаришь мне много прекрасных сыновей.

Услышав насмешливые нотки в его голосе, Бланш оцепенела.

— Но у меня есть Эвиан, — начала она, однако в ответ он прижал ее к себе еще крепче. Бланш лежала обессиленная, все еще чувствуя движение его тела в своем. Что-то не сходилось, что-то было не так. Он казался более поджарым, чем представлялся ей. Она уснула прежде, чем рука нащупала на его бедре длинный неровный шрам.

На следующее утро Бланш внимательно приглядывалась к Кассии, она заметила ее бледность и поджатые губы. «Грэлэм ей сказал», — решила она наконец.

— Вы не очень хорошо выглядите. Кассия, — обратилась Бланш к молодой женщине, не сводя взгляда с ее бледного лица.

— Я неважно спала, — ответила Кассия, взглянув на нее.

— Вам нужно движение. Раз уж теперь это не имеет значения, почему бы не проехаться верхом?

«Что не имеет значения?» — не поняла Кассия. Она отмахнулась от вопроса Бланш и кивнула. — Право, мне бы этого хотелось. У нас все готово для приема герцога.

Однако она колебалась, и Бланш, решив подбодрить маленькую неудачницу, сказала:

— Ручаюсь, что Грэлэм не будет против. Может быть, вам посчастливится, и на этот раз вы не вернетесь. Кассия бросила на нее усталый взгляд:

— Вы ведь никогда не скажете ему правды?

— Правды? — Тонкая, красиво выщипанная бровь Бланш вопросительно изогнулась.

— Как его настоящее имя, Бланш? Думаю, его зовут не Эдмунд.

— Вы меня удивляете, — ответила Бланш, — он не дворянин, но по крайней мере все-таки отпустил вас. Конечно, не потому, что подпал под власть ваших женских чар.

— Нет, — решительно согласилась с ней Кассия, — но он был нежен и добр со мной. Как же все-таки его зовут, Бланш?

— Я испытываю искушение сказать вам, раз теперь это уже не имеет значения. Грэлэму это теперь не важно. Может быть, он даже попросит его снова увезти вас.

— Я отправляюсь на верховую прогулку, Бланш. Кассия повернулась и стремительно вышла из зала. Она кивнула мужчинам, которых увидела во внутреннем дворе, и тотчас же заметила лужу грязи, оставшуюся со вчерашнего кратковременного ливня. Окликнув одного из работников, Кассия велела убрать ее. Потом она подняла голову и подставила лицо яркому утреннему солнцу. «Даже теперь, — думала Кассия, хотя ощущение несчастья пронизывало и обжигало ее, — мой отец смотрит вперед и на небо, как и я». Солнце согревало ее лицо. Она размышляла о странных словах Бланш и о Грэлэме и верила, что та сказала правду. Если она сейчас уедет и не вернется, его это не опечалит.

Но, к ее величайшему изумлению, конюх по имени Осберт, ворчливый старик с седыми волосами и крючковатым носом, покачал головой в ответ на ее просьбу о лошади.

— Простите, миледи, милорд не разрешил вам выезжать одной без него и запретил давать вам лошадь.

— Когда муж отдал вам такое распоряжение, Осберт?

— Вчера он еще раз повторил его, миледи. Да еще добавил, что свернет мне шею, если я ослушаюсь его при виде… вашего хорошенького личика.

Хорошенького личика! Ей захотелось расхохотаться.

— А где сейчас лорд Грэлэм?

— Здесь, миледи.

Кассия обернулась. Ее муж стоял прислонившись к двери конюшни, со скрещенными на могучей груди руками. Она облизала внезапно пересохшие губы и опустила глаза, уставившись на сено, разбросанное у ее ног.

— Хотите покататься верхом?

Ей больше хотелось спросить, где он провел две последние ночи. Но, подняв на мужа глаза, Кассия заметила, что он хмурится, а в его мрачном взгляде она прочитала недоверчивость.

— Да, — ответила Кассия. — Если не возражаете, милорд, — добавила она, ненавидя себя за то, что в голосе ее прозвучали просительные нотки.

Грэлэм выпрямился и кивнул Осберту.

— Приготовь ее кобылу. Вы поедете со мной, миледи жена.

Рыцарь медленно направился к ней, и Кассия заставила себя не двигаться и стоять спокойно.

— С нами поедет сэр Гай, — добавил он. — Это, конечно, будет вам приятно.

Гай! Кассия заморгала, размышляя о том, что сама себе напоминает кость, из-за которой перегрызлись двое псов.

— Да, — неожиданно для себя выкрикнула она с вызовом, вздернув подбородок, — мне это будет приятно!

В ответ раздался какой-то звук, похожий на горловое ворчание. Когда Кассия подняла глаза, мужа рядом уже не было.

Их сопровождали шестеро мужчин. Рольф сказал, что они направляются в деревню, недавно приписанную к владениям милорда и замку Вулфтон, где их ждет купец Дриё. К изумлению Кассии, Грэлэм даже не поднял головы, когда Гай осадил своего жеребца и приблизился, к ней.

Гай нежно улыбнулся Кассии:

— Я сказал господину, что отбросы в конюшне больше не оскорбляют обоняния.

— Это известь, — ответила Кассия лаконично.

— Герцог будет приятно удивлен, — Грэлэм оглянулся назад, на Вулфтон. — Вы закончили шитье подушек для него?

Она кивнула.

— Пусть его старому заду будет уютно, — засмеялся Гай.

— Вы прекрасно со всем справились, миледи, — заметил Грэлэм.

Услышав столь неожиданную похвалу, Кассия вспыхнула от радости.

— Поскачем галопом, Кассия, — предложил де Моретон, похлопывая рукой в перчатке по крупу Ромашки.

Кассия громко рассмеялась от удовольствия, чувствуя, как теплый летний ветерок ворошит ее волосы. Она радостно и жадно вдыхала соленый морской воздух. Когда их движение замедлилось и они перевели лошадей на шаг, Грэлэм повернулся к жене.

— Сегодня утром я захотел, чтобы вы поехали покататься со мной. Теперь у вас порозовели щеки, а глаза блестят. И вы уже не выглядите такой больной.

— Я не больна, — ответила Кассия.

— Тогда скажите мне его имя.

Она почувствовала, как грудь сжала отчаянная боль.

— Я спрашивала Бланш, но она не хочет сказать.

— Бланш!

Его руки сжали поводья так, что Демон захрапел и затанцевал на месте. Кассия заметила, что лицо мужа потемнело от гнева, и тяжело вздохнула. Но он ничего не сказал, только ударил пятками в бока своего коня и галопом ускакал от нее.

Деревенька угнездилась в долине не более чем в двух лье от замка. Около дюжины мужчин строили оборонительные укрепления и чинили стену, которая должна была подняться вверх на восемнадцать футов и защищать жителей от ярости моря. Земля вся была в глубоких выбоинах и утопала в грязи. Вокруг нескольких шатров были навалены кучи строительного мусора. Единственным достроенным домом было жилище купца. Дриё стоял в дверях, ожидая их. Это был мужчина аскетического сложения с худым лицом и бледными, глубоко посаженными глазами, примерно в возрасте ее отца. Он проявил необычайную почтительность к Кассии, когда за несколько недель до этого посетил замок.

— Милорд, миледи, — приветствовал их купец, кланяясь в пояс.

Грэлэм кивнул и легко спрыгнул с лошади.

— Вижу, дела идут хорошо, — сказал он, оглядывая быстро разраставшуюся деревню. — Похоже, больше людей вам не потребуется, — добавил рыцарь, указывая на стену.

— Через неделю прибывает еще дюжина семей, — сообщил Дриё. — К концу года мы сможем всем себя обеспечить.

Грэлэм повернулся к Гаю. Потом Кассия увидела, как Гай и его люди поскакали к стене.

— Я привез сюда жену, чтобы она посмотрела ваши товары.

Товары? Какие товары? Кассия почувствовала, как рука Грэлэма обвила ее талию; он осторожно и бережно снял ее со спины кобылы и поставил на землю.

— Пойдем, Кассия.

Они вошли в дом Дриё, причем Грэлэм в дверях был вынужден наклонить голову. Кассия увидела, что все товары купца были сложены в большой комнате дома. Балки потолка располагались достаточно высоко, а пол был земляным. Все здесь пахло свежесрубленным деревом. В комнате стояло несколько столов на козлах, и на каждом из них громоздились горы тканей, коробки со специями и травами, сверкали новенькие инструменты.

— Это только начало, — пояснил купец с довольной усмешкой. — Вот ковер, милорд.

Кассия шумно втянула воздух, когда молоденький приказчик принялся вместе с купцом развертывать великолепный красный шерстяной ковер.

— О, Грэлэм! Это так красиво

Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, и глаза его засветились при виде ее восторга.

— Подходит к твоим подушкам?

Она обратила к нему сияющие глаза:

— Если не подойдет, я сошью новые ему в цвет!

Де Моретон с нескрываемым удовольствием наблюдал, как его жена щупала пальчиками толстую шерсть, обращаясь к купцу с восторженными восклицаниями и обводя сложные фигуры рисунка.

— Из Фландрии? — спросила она.

— Да, — ответил Дриё.

— А другой, для нашей спальни? — напомнил Грэлэм. Другой ковер оказался ярко-синим и таким мягким, что Кассия представила, как ноги ее утопают в пушистом ворсе, и засмеялась.

— Он такой нежный, — выдохнула она. Внезапно она нахмурилась, подумав о его цене и о драгоценном ожерелье, украденном из сундука Грэлэма.

— Он тебе не нравится?

Она содрогнулась от его резкого тона, но проглотила горечь.

— По правде говоря, мы можем обойтись без него, милорд. Он такой дорогой.

— Это не имеет значения. Я его хочу.

Кассия застенчиво улыбнулась мужу, он тоже ответил улыбкой и улыбался до тех пор, пока ему не показалось, что его лордство валяет дурака, чтобы доставить ей удовольствие.

— Постелим ковер в спальне герцога на то время, что он будет гостить у нас?

— Блестящая мысль, — резко отозвался де Моретон, — и герцог, вне всякого сомнения, поверит, что вы как раз такая хозяйка, какая требуется в Вулфтоне.

Тут он ее оставил, чтобы посмотреть, как продвигаются фортификационные работы в деревне.

Кассия последовала за ним на воздух и тихонько стояла, наблюдая, как мужчины воздвигают стену. Подошедший Дриё остановился рядом с ней.

— Эти ковры действительно из Фландрии, миледи, — сказал он.

— Как вам удалось так быстро их раздобыть?

— Купил у богатого купца в Портсмуте. Лорд Грэлам хотел получить их как можно скорее.

Кассия улыбнулась:

— Вне всякого сомнения, вы станете богатым человеком, монсеньор.

— При поддержке и покровительстве лорда Грэлэма, надеюсь, так и будет.

Вернувшись, Грэлэм помог Кассии сесть в седло. Дав указание Дриё, чтобы ковры доставили в замок сегодня же днем, он повернул Демона к дому.

Когда они приблизились к замку, Грэлэм приказал Гаю и своим людям возвращаться домой, а сам сделал знак Кассии следовать за ним.

Он заметил ее недолгое колебание и поднял бровь.

— Вы хотите покататься верхом, разве нет? — И рыцарь указал жене путь к той самой уединенной бухточке, где много недель назад овладел ею и лишил ее невинности. — Я хочу с вами поговорить. — Это были его первые слова, когда они остановились.

Грэлэм снял жену с седла и привязал лошадей, предоставив ей возможность побродить по каменистой отмели. Он смотрел на вздымающиеся волны, наблюдая, как они разбиваются о скалы; при этом над неровными и острыми уступами взлетали фонтаны белой пены.

Потом он повернулся к Кассии и внезапно сказал:

— Когда я спрашивал у вас имя человека, похитившего вас, вы ответили, что Бланш не пожелала вам его назвать. Зачем вы вмешиваете ее в это?

Кассия тотчас же самолюбиво вздернула подбородок, но обуздала себя и ответила довольно спокойно:

— Потому что, вероятно, Бланш и наняла тех людей. Я не догадывалась об этом, пока вы не сказали мне о пропаже ожерелья. И тогда я поняла, что вором должен быть кто-то из обитателей замка. А так как именно Бланш сопровождала меня в день похищения, то больше его украсть было некому. Я просила ее назвать мне имя того человека, но она только рассмеялась и отказалась отвечать.

— Это же нелепо, — возразил рыцарь холодно, — У Бланш нет причины проделывать такие фокусы.

— Есть, сэр. Она хочет выйти за вас замуж, потому что очень любит своего сына и хочет обеспечить его будущее.

С минуту Грэлэм молчал. Ему припомнилась та ночь, когда Бланш непрошено явилась к нему в спальню и влезла в его постель. Тогда она так упрашивала его позволить ей привезти в Вулфтон своего сына…

Кассия понимала, что муж по-прежнему ей не верит, но тем не менее продолжала:

— Не знаю, наняла ли их Бланш с условием убить меня. Верю, что это не так.

— У вас богатая фантазия, — сказал Грэлэм грубо. — Бланш желает в мужья не меня, а Гая. Сегодня вечером Гай сообщит об их помолвке. Последние две ночи он провел в ее постели.

Кассия с трудом устояла на месте. Гай и Бланш.

— Нет! — прошептала она.

— Да. Это, как я вижу, огорчает вас, миледи? Ваш галантный Гай желает в жены другую женщину. А Бланш и есть настоящая женщина с женскими потребностями и с нежным телом.

— Но она старше Гая!

— Всего на два года. Это все равно что ничего. Она родит ему много сыновей, а это, разумеется, главная причина, почему мужчина женится, ну и еще чтобы приумножить деньги в своих сундуках или земли. Он не просил ее выйти за него прежде, потому что у него не было земельных владений. Как я сказал, Бланш — женщина, и она не скрывает своей потребности в мужчине.

Кассия начала сомневаться в трезвости своих суждений. Если Бланш любит Гая, то зачем она наняла людей, чтобы увезти ее, Кассию, из Вулфтона? Пока что она не находила ответа на этот вопрос.

Грэлэм наблюдал за ней и видел, как меняется выражение ее лица в зависимости от того, какие мысли приходят ей в голову. Рыцарь вспомнил, что Гай говорил ему накануне вечером: «Для вашей жены будет лучше, если Бланш уедет из Вулфтона», — но он не стал посвящать в это Кассию. Де Моретон видел по выражению глаз жены, что она несчастна, что она пытается скрыть свои чувства, и чувства эти вызваны тем, что она теряет Гая. Ему захотелось уязвить маленькую лицемерку. И тогда он заговорил. Даже сознавая, что он несправедлив и жесток, лорд Грэлэм уже не мог остановиться:

— Гаю повезло, верно? Он женится на щедрой и нежной женщине, готовой отдать себя. На женщине, которая с радостью приветствует его в своей постели. — Грэлэм заметил, как его юная жена сжалась и оцепенела, а подбородок ее снова вздернулся вверх. — Думаю, пора и вам родить мне сыновей, миледи. Хотя вы еще дитя и чувства ваши спят, вам придется выполнить свой долг.

Он сжал стройные плечи жены и привлек ее к себе. Потом, заключив ее милое личико в ладони и крепко удерживая его, яростно поцеловал. Но губы Кассии оставались холодными и были плотно сжаты.

— Пожалуйста, — прошептала она, — не причиняйте мне боли снова. Я ничего не сделала вам плохого. Рыцарь тихонько выругался и оттолкнул жену.

— Не сделали? Возможно, мне следует отослать вас назад в Бельтер, а себе взять жену, которая будет еще и женщиной.

От его слов Кассию охватила ослепляющая ярость.

— Возможно, вам и следует так поступить, — ответила она совершенно спокойно и холодно.

— Хватит! — рявкнул рыцарь. — Садись на свою кобылу, жена. По крайней мере есть хоть что-то, в чем у тебя имеется сноровка. Можешь возвращаться в Вулфтон, и прикажи, чтобы накрыли столы для пира. Ты ведь не захочешь, чтобы Гай почувствовал себя незаслуженно обойденным, верно?

Она молча покачала головой и взобралась на спину своей Ромашки.