Глава 9

Касси проснулась от жары и духоты. Что-то щекотало ее губы и щеки. Девушка открыла глаза и сжалась. Она лежала в объятиях графа, припав щекой к его груди. Пленница осторожно подняла голову, пытаясь собраться с мыслями.

Я отдалась этому человеку?

Она с ужасом вспомнила безудержные, исступленные ласки, лишавшие рассудка, способности связно думать, заставлявшие стонать от вожделения, прижиматься к взявшему ее силой похитителю, боясь, что она разлетится на тысячу осколков, если он отстранится. Теперь она стала женщиной. Женщиной в руках безжалостного, бессердечного негодяя, человека, которого она не любила.

Ей хотелось громко зарыдать, выплеснуть ненависть к себе и ему, какими-то неведомыми чарами заставившему ее сгорать в огне страсти. Как могла она испытывать нечто подобное, когда лишь накануне он изнасиловал ее?

Невысказанный ответ на безмолвный вопрос заставил девушку поежиться.

Но я леди, английская леди!

Нет, она не леди, а потаскуха, такая же гнусная, как любая дешевая тварь, подобранная в канаве и к тому же предавшая Эдварда.

Она вспомнила слова, вырвавшиеся у нее вчера. Да, граф был мягок и снисходителен, утешал заверениями, заглушившими угрызения совести.

Я позволила ему снова соблазнить меня и не хотела, чтобы это прекращалось! Немедленно перестань. Косей!

Девушка затаила дыхание, видя, что граф шевельнулся. Как она взглянет ему в глаза, если не способна даже подойти к зеркалу из страха, что увидит бесстыдную физиономию шлюхи?!

Она попыталась отодвинуться, но тут же поняла, что в этом случае он точно проснется.

Касси уставилась на него. Во сне граф казался беззащитным, уязвимым, как ребенок. Смоляная прядь падала на высокий лоб. Черные ресницы, длинные и густые, веерами лежали на щеках, совсем как у девушки, но ни у кого не повернулся бы язык назвать это лицо женственным.

Девушка снова отметила прямой римский нос, четко очерченные высокие скулы, большой чувственный рот, квадратный подбородок. Она вспомнила, как все знакомые дамы восхищались им, находя неотразимым, порочно-красивым, и называли падшим ангелом.

Касси решила, что определение “порочный” как нельзя лучше подходит этому человеку. В живот ей упиралось мускулистое бедро, темные завитки ласкали кожу, и девушка поморщилась от стыда.

Граф глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Касси медленно высвободилась и сползла с кровати, с облегчением увидев, что он не открывает глаз. Вода в тазике давно остыла, но ей было все равно. Касси хотела умыться и одеться до его пробуждения. Она стала энергично намыливаться, когда за спиной раздался его голос, ленивый и слегка насмешливый:

— Я был бы счастлив помочь тебе, Кассандра. Касси резко обернулась. Намыленная салфетка выскользнула из ослабевших пальцев. Девушка в отчаянии огляделась, безуспешно пытаясь найти чем прикрыться. Синий халат остался в дальнем углу каюты, на полу, там, где Энтони раздел ее вчера вечером.

— Вы проснулись, — тупо пробормотала она, поднимая салфетку и прикрывая ею низ живота.

— Да, и истосковался по тебе. Вернись в постель, Кассандра, еще совсем рано, и даже чайки спят.

— Я не устала.

— В таком случае мы.., поговорим. Ты не возражаешь, что я небрит?

— На вашем смуглом лице щетина не видна.

— Но мне не хочется подниматься и нести тебя к кровати.

Он приглашающе похлопал по перине. Касси хотелось послать его к дьяволу, но внезапно она осознала, что не сводит глаз с его тела. Легкий, будоражащий озноб прошел по спине, и девушка вздрогнула.

— Значит, мы будем разговаривать? — прошептала она. — Вы обещали.

— Конечно Мы станем делать все, что ты захочешь.

Но я не знаю, чего захочу, стоит мне очутиться рядом с тобой!

Девушка положила на комод влажную салфетку и медленно подошла к кровати, отводя взгляд. Энтони откинул одеяло. Она скользнула в постель, укрылась так, что выглядывали только глаза и нос, и легла на спину, уставившись в потолок. Он повернулся на бок, лицом к Касси, и подпер рукой голову.

— Ты хорошо спала?

Частое прерывистое дыхание постепенно выровнялось, когда Касси увидела, что граф не пытается коснуться ее.

— Да, очень, — честно ответила она.

— Превосходно. Не стану напоминать тебе о причине.

Шутливые нотки в голосе исчезли, и он продолжал уже серьезнее:

— Не бойся меня, Кассандра. Я сдержу слово.

— Я не боюсь вас!

— Понимаю. Отныне тебе приходится бояться только себя.

Касси задохнулась, готовая убить его за то, что он так легко проник в ее мысли, и, плотно сжав губы, отвернулась.

— Я уже говорил вчера, что ты никого не предаешь, и это чистая правда.

— А по-моему, ложь.

Она резко повернулась к нему, удивленная своим хладнокровием:

— Но подобного больше не повторится. Я не позволю себе.., испытать все это снова.

— Ни один человек в мире не способен смирить собственную страсть, Кассандра. Это могучая сила, с которой невозможно бороться. Так иногда бывает между мужчиной и женщиной, и ничего нельзя поделать.

Но я пылала страстью к Эдварду!

И даже твердя себе это, Касси уже не была так уверена. Скорее.., скорее ею двигало любопытство, и она никогда не сомневалась, что ее любовь к нему позволит им обоим познать наслаждение.

Граф видел ее смущение, боль и стыд и пытался найти подходящие слова, чтобы утешить. Но был застигнут врасплох, когда она неожиданно спросила глухим, безжизненным голосом:

— А моя мать? Вы пылали к ней той же страстью?

— Я никогда не был близок с твоей матерью. И хотя был в то время совсем юным, естественно, обладал богатым воображением взрослого мужчины и пытался представить, как это могло быть.

— Она желала вас?

Констанс… Прошло столько лет с тех пор, как он грезил о ней! Не будь Кассандра так похожа на мать, ее образ давно уже потерял бы четкость, а лицо расплывалось бы перед глазами.

— Не уверен. Годы смягчают остроту воспоминаний.

Энтони помедлил и пристально всмотрелся в дочь Констанс. Кроме внешнего сходства, у них не было ничего общего.

Он заметил, что девушка ждет ответа, не сводя с него обвиняющих глаз, и невозмутимо пояснил:

— Помнится, твоя матушка боялась того, чего не умела понять. Именно поэтому она вышла замуж за твоего отца, человека, равнодушного к окружающим и гордившегося только своими приобретениями. Она была всего-навсего очередной покупкой, конечно, ценной и красивой, но все-таки вещью.

Касси, сжав кулаки, перебила его:

— Вы с такой уверенностью говорите о моей семье! Кажется, вы знаете моего отца лучше, чем я?

— Ты смотрела на него глазами ребенка, Кассандра. Я знаю, вы с Эллиотом страдали, замечая его безразличие к себе. По крайней мере он не относился к тебе хуже, чем к сыну, лишь потому, что ты была девочкой.

Девушка долго молчала. Да, он прав, но очень больно признавать это.

— Мы говорили о матери.., и о вашей любви к ней.

— Нет, — мягко поправил он, — ты спросила меня, не питала ли она ко мне страсти. Ты воскрешаешь старые воспоминания, но, по чести говоря, вряд ли она вообще что-то чувствовала ко мне. Констанс всегда боялась общества и того, что подумают и скажут ее друзья, если она позволит себе подобную связь.

— Если бы она была вашей.., возлюбленной и боялась себя, считая, что предает моего отца, утверждала, что ненавидит вас, вы оставили бы ее в покое?

Граф с сожалением улыбнулся:

— Ты плетешь паутину, словно неутомимый паук. В то время я был моложе тебя, Кассандра. Много лет я верил, что все женщины, обладающие несравненной красотой, подобно Констанс, тщеславны, бесхарактерны и безвольны, стремятся лишь к достижению собственных целей. Констанс всю жизнь безропотно исполняла волю родителей и, выйдя за твоего отца, определила свою дальнейшую судьбу. Она использовала меня, юношу, обожавшего, поклонявшегося ей, только с одной целью — выглядеть в собственных глазах прекрасной и недоступной королевой, желанной и любимой. Она как-то призналась мне, что твой отец не был пылким и чувственным человеком.

Он осекся при виде смущенного, недоумевающего лица девушки.

— Я всегда буду ненавидеть вас.

— А у меня, дорогая, хватит любви на нас обоих. Касси повернулась и приподнялась на локтях, не замечая, что простыня сползла, открыв груди.

— Это просто смешно, милорд! Вы не можете любить меня! Я не виновата, что унаследовала материнские черты, но любить человека просто потому, что он похож на кого-то…

Граф по-прежнему не сводил с девушки глаз.

— Видимо, ты все же не совсем поняла меня. Я уже говорил тебе и могу повторить: твое сходство с матерью доставляет мне удовольствие — она действительно была настоящей красавицей. Но в остальном тебе нет подобных. Пойми, Кассандра, именно тебя я люблю, тебя одну. И увидев тебя в семнадцать лет, я уже был уверен в своих чувствах больше, чем когда-либо в жизни.

Грустная улыбка неожиданно осветила его лицо.

— Если хочешь знать, до той минуты я считал, что уже давно не способен на романтические чувства, и это открытие потрясло меня. Помню, всего лишь год назад тот обед и бал в Белфорд-Хаус Твой первый выход в свет. Ты была так непохожа на своих ровесниц. Мы танцевали, и ты совершенно искренне призналась, что прекрасно проводишь время, несмотря на то что туфли жмут.

Касси медленно кивнула.

— Да, и вы предложили носить меня на руках.

— А ты восторженно рассмеялась и нашла эту мысль прекрасной, но при этом предупредила, что ты отнюдь не перышко, и спросила, хватит ли у меня сил. Поверь, Кассандра, я приложил немало усилий, чтобы немедленно не выполнить свое обещание.

Девушка нерешительно улыбнулась, и у нее на щеках заиграли очаровательные ямочки.

— Вы проводили меня к столу.., наполнили тарелку, и я поперхнулась омарами в тесте, потому что хохотала над какой-то вашей историей. Вы назвали меня неуклюжей девчонкой и стали хлопать по спине. Я посчитала вас.., очень милым и ужасно забавным.

— И ты не помнишь, что еще я тебе сказал? Касси опустила глаза и, задыхаясь от внезапного озарения, пробормотала:

— Сказали, что будете рады помочь мне советами, поскольку однажды я, несомненно, займу высокое положение в обществе.

— Не совсем так, но довольно точно. А помнишь тот день, когда я предложил подсадить тебя на арабскую кобылу, с которой ты вряд ли сумела бы справиться, но ты холодно сообщила, правда, лукаво поблескивая при этом глазами, что вполне взрослая и способна объездить любую лошадь из моей конюшни. Если мне не изменяет память, она сбросила бы тебя, не подоспей я вовремя.

— Неужели вы ничего не забыли?! — задохнулась девушка.

— Ни единого мгновения из всех, что связаны с тобой. Кажется, тебе понравилось лежать у меня на руках, и хотя ты не ведала о моих истинных чувствах, однако наивно призналась, что я оказался достаточно сильным и смог тебе помочь.

Сонм воспоминаний нахлынул на девушку, воспоминаний, представших теперь в новом свете. Но больше всего ее угнетало, что они проносились перед ее мысленным взором приятными, светлыми, говорившими о его уме и доброте. И как ни странно, только сейчас до нее дошло, почему некоторые дамы обращались с ней холодно, недружелюбно, глядели с подозрением. Раньше Касси считала, что причиной всему ее юность, неопытность, но теперь поняла: это ревность, жестокая ревность к ее дружбе с графом.

— О чем ты думаешь, Кассандра?

— Ни о чем, — быстро пробормотала девушка, скрывая смущение. — Я больше не хочу говорить о прошлом.

— О, не сомневайся, Кассандра, мои чувства к тебе не изменятся.

— И я останусь прежней, милорд!

Заметив, что его взор устремлен на ее обнаженные груди, Касси попыталась прикрыться одеялом, но его ладонь накрыла ее пальцы.

— Оставьте меня в покое! Я не хочу вас!

Граф недоверчиво покачал головой и прильнул к ее губам.

Пожалуйста, я не, желаю ничего чувствовать! Мне не нужна ваша страсть!

Она уперлась руками ему в плечи, пытаясь оттолкнуть. Разум продолжал восставать, даже когда он подмял ее под себя, вжимая в мягкую перину. Энтони припал к розовому соску, обводя языком сразу затвердевшую вершинку. Она догадалась, что он побуждает ее оставить сопротивление, отдаться собственным ощущениям, и, перестав вырываться, запустила пальцы в его густую шевелюру, приоткрыла губы и жадно, лихорадочно стала возвращать его поцелуи.

Наконец, он навис над ней, и она, напрягшись, приподняла бедра в слепой жажде поскорее ощутить его власть над собой. Он неистово ворвался в нее, и девушка громко всхлипнула, царапая ногтями бугрившиеся мышцы спины. Водопад безумного наслаждения обрушился на нее, и она беспомощно прильнула к Энтони с тихими стонами, уткнувшись в ложбинку между ключицами.

— Ах, Кассандра, — прошептал Энтони, опаляя горячим дыханием ее волосы. Он повернул ее на бок и, не в силах больше сдерживаться, окунулся в океан блаженства.

Было почти десять ночи. Граф поднялся из-за стола, закрыл счетную книгу и размял онемевшие плечи. Касси свернулась калачиком на диване, очевидно, целиком погруженная в роман, который сосредоточенно читала вот уже три часа.

Энтони чуть заметно улыбнулся. Тонкие пальчики теребили падавший на плечо длинный золотистый локон. Старая, давно известная ему привычка…

Голубое шелковое платье с низким вырезом и без всякой отделки открывало белоснежную грудь. Граф представил, как под его пальцами распрямляются и твердеют розовые соски, и снова улыбнулся. За последние несколько дней она сопротивлялась ему исключительно для приличия, из ложной девической скромности. Правда, это происходило только по ночам. Днем она по-прежнему оставалась диким зверьком, то и дело набрасывалась на Энтони, а характер ее, казалось, стал куда более сварливым, и все потому, что она безрассудно пылко принимала его ласки и совесть не давала ей покоя.

Граф подошел к девушке и протянул руку.

— Пора в постель, Кассандра. Она прижалась к парчовым подушкам, по ничего не ответила.

— Кассандра, — мягко повторил он, сжимая ее оголенную руку.

Но девушка вырвалась.

— Я нисколько не устала, милорд, и не имею ни малейшего желания ложиться спать.

В широко раскрытых глазах застыло странное выражение, заставившее его на мгновение замолчать.

— Тебе так нравится роман, дорогая?

— О да, — подозрительно поспешно заверила она, прижав тонкий томик к груди. — Он так интересен, милорд, что я не могу от него оторваться.

— Вероятно, мне следует нанять для вас учителя. Касси недоуменно подняла брови.

— Ты читаешь весь вечер, любимая, но добралась лишь до третьей страницы. Ах, саrа [6], при столь остром уме можно было выдумать более убедительную причину.

Девушка раздраженно захлопнула книгу.

— Прекрасно, милорд, если вы хотите знать правду, я не желаю снова подвергаться насилию! И буду спать здесь, на диване.

— Насилию? Боже, девочка моя, ты прекрасно знаешь, что после самой первой ночи и речи не может быть о насилии! Наоборот, временами мне кажется, что именно ты меня соблазняешь! Может, ты боишься, что я не женюсь на тебе, ибо много раз срывал плоды наслаждения с одного дерева?

— Вы напыщенный зануда! Я еще раз повторяю, что не собираюсь становиться вашей женой! Будь в вас хоть капля благородства, вы не стали бы терзать меня!

— Прости, Кассандра, но я не вижу, какое отношение благородство имеет к наслаждению. Пойдем, любовь моя, я хочу снова услышать твои крики страсти.

Краска бешенства залила щеки Касси.

— Это все ваши штучки! — выпалила она. — Я не хочу быть такой бесстыдной, правда, не хочу, и поэтому не смейте прикасаться ко мне! Убирайтесь, я приказываю!

— Какой прелестный наряд, — невозмутимо заметил граф. — Если ты начнешь вырываться, он порвется. Ты страстная, обольстительная женщина, и мне еще предстоит узнать глубину твоих чувств. Но довольно бессмыслицы! Я хочу немедля обладать тобой!

Девушка выскользнула из его рук и встала за спинкой дивана. Граф пожал плечами и стал раздеваться, но, услышав вздох облегчения, резко сказал:

— Я установил правила, которым тебе придется подчиняться. Мы будем жить, как муж с женой, а это, моя дорогая, означает полную близость и супружеское ложе. Ну а теперь сними платье.

— Нет!

За вызывающим тоном граф, однако, различил тихую мольбу и обернулся к Касси.

— Почему, Кассандра? — мягко спросил он. Пальцы девушки немилосердно теребили складки юбки.

— Пожалуйста..'. — произнесла она едва слышно. Он устремился к ней и сжал ее плечи теплыми ладонями. Девушка стояла неподвижно, словно застыв, даже когда он осторожно провел пальцем по щеке, сжатым губам, стройной шее.

— Почему, любовь моя? Ты ведь сама чувствуешь, что хочешь меня, и забываешь в моих объятиях виконта. Не будем ссориться.

Девушка медленно подняла широко раскрытые глаза, и, увидев в них страх, Энтони наклонился и прильнул к ее губам. Касси попыталась было вырваться, но он крепко держал ее, запустив пальцы в гриву золотистых волос, разметавшихся по спине. Касси тихо вскрикнула, но в голосе не было ноток желания. Один ужас.

Энтони взглянул на нее, и девушка снова попросила:

— Пожалуйста, вы не должны, я не могу…

— Но почему? Что ты хочешь сказать мне? Он приподнял ее подбородок, так что девушка не смогла отвернуться. Она залилась краской и зажмурилась.

— Боже… Неужели вам так трудно оставить меня в покое, хотя бы на сегодня?

Неожиданная мысль пришла в голову графу. Поняв, в чем дело, он громко расхохотался, что, конечно, было не слишком мудро с его стороны.

— Вы.., зверь! Животное! Бесчувственный осел! Но граф широко улыбнулся.

— Господи, как я мог забыть, что в этом по крайней мере вы похожи на остальных женщин? Я не поленился бы доказать тебе, Кассандра, что это недомогание не может служить препятствием к любовным играм…

Он осекся, заметив, как она смутилась.

— Возможно, не сейчас, но очень скоро… — пробормотал Энтони и, подойдя к комоду, достал из нижнего ящика широкую ночную сорочку. — Не смущайся, любовь моя, я предусмотрел все, и не хотел ранить твою чувствительность. Носи эту сорочку каждый месяц в определенные дни.

Он погладил ее по щеке, потушил лампы и лег в постель. Девушка обрадованно улыбнулась и улеглась рядом. Он по привычке обнял ее и, прижав к себе, закрыл глаза.

Глава 10

— Шкотовый узел слишком слабо затянут, мадонна, — упрекнул ее Анджело и, опустившись на колени, несколькими ловкими движениями показал, что нужно делать. — Леди — матрос, — улыбнулся он Касси, качая головой. — В жизни не поверил бы! Но у вас все получится, мадонна, поверьте!

— Grazie [7], Анджело, — выдохнула девушка, слегка покраснев от непривычной похвалы.

Он кивнул и отвернулся, прислушиваясь к громким приказаниям синьора Доннетти. А в следующий миг Анджело, уже быстро перебирая ногами, взбирался на ванты. Касси наблюдала за его грациозными движениями. Сверху доносились крики чаек, описывавших широкие круги над судном в надежде поживиться остатками обеда. Девушка неспешно встала и отряхнула юбку — совершенно ненужный жест, поскольку палуба, как всегда, сверкала.

Милях в двадцати, на горизонте, чернели берега Испании.

— Отсюда много не увидишь. Касси повернулась к Скарджиллу. Тот, заслонившись рукой от солнца, тоже смотрел вдаль.

— Вы скоро станете черной, как мавританка, если не побережетесь.

Он снисходительно оглядел легкую россыпь веснушек у девушки на носу. Но она подняла покрытое золотистым загаром лицо к солнцу, не обращая внимания на его слова.

— Мы зайдем в порт, Скарджилл?

— Нет, мадонна, вряд ли. — И, заметив, как нахмурилась девушка, поспешно добавил:

— Вы же знаете, мадонна, Испания — враг Англии.

— У его милости нет испанского флага? — с плохо скрытым сарказмом осведомилась девушка. Скарджилл покачал головой. Она сомневалась, что граф зайдет в порт, если не запрет ее в каюте в продолжение всей стоянки. По крайней мере сейчас он разрешил ей расхаживать по судну, правда, запретив при этом носить мужские штаны.

— Не стоит искушать моих людей еще больше, чем сейчас, — заметил Энтони, улыбаясь, — иначе вид женщины в обтягивающих штанах, вне всякого сомнения, подвигнет их на мятеж.

Взглянув еще раз, как Анджело взбирается на грот-мачту, девушка завистливо вздохнула. Ветер раздул широкие юбки, и она похлопала себя по бокам, чувствуя, как с каждой минутой ухудшается настроение. Но Скарджилл, словно прочитав ее мысли, мягко сказал:

— Признаться, его милость прав, мадонна. Увидев такую изящную фигурку на снастях, матросы забудут о своих обязанностях. Ведь вы не хотите же, чтобы из-за вас с какого-то бедняги спустили шкуру? Поверьте, это будет самым легким наказанием за такой проступок.

— Осмелюсь заметить, что подобная жестокость вполне в его характере, — огрызнулась Касси, но тут же прикусила язык. За спиной раздался громовой голос графа:

— Возможно, Кассандра, но ты еще не знаешь, каким будет наказание за твое неповиновение.

— Вижу, вы привыкли подслушивать чужие разговоры, милорд, — бросила Касси, оборачиваясь.

— Не расстраивайтесь, мадонна, — вмешался Скарджилл, протягивая руку. — Его светлость — капитан и должен знать, что творится на судне.

— И каким же будет мое наказание, милорд? — холодно процедила Касси, игнорируя Скарджилла.

— А что, по-твоему, будет всего справедливее?

— Я бы сказала, ваша милость, что пыток, которые я претерпела от вас, хватит любой женщине на всю жизнь.

Граф жестом отослал Скарджилла, и лакей поспешно удалился. Энтони шагнул к Касси, но та, не подумав отступать, гордо подняла голову. Голос графа упал до ласкового шепота:

— Прости, Кассандра, что тебе пришлось провести четыре дня в целомудрии и воздержании.

— Да как вы смеете! — возмущенно произнесла она.

— Что именно смею? Напоминать, что ты женщина, а не матрос, и не можешь лазать по вантам, одетая в облегающие штаны? — Но, заметив, что яростный блеск в ее глазах не угасает, граф умиротворяюще добавил:

— Если снова разразится шторм, можешь одеться в мужской костюм.

— Как вы добры!

— Напомни мне спрятать твой столовый нож, сага, уж очень у тебя дурное настроение сегодня.

Касси отвернулась, и граф несколько мгновений стоял, наблюдая за девушкой, быстро направлявшейся к полубаку, где работали матросы.

— Сдается мне, милорд, вы не добились успехов, — озабоченно покачал головой Скарджилл.

— Прошло всего две недели, — холодно объяснил граф, переводя взгляд на далекие испанские берега. — Если я еще не отчаялся в исходе задуманного, почему это тебя так тревожит?

Ободренный прямым вопросом графа, Скарджилл пробормотал:

— У вас вошло в привычку безбожно дразнить девочку, и хотя ум мадонны куда острее, чем у многих дам, которых я знавал, ей не выстоять против вас, с вашими годами и опытом. Что-то мало вы походите на влюбленного, ваша светлость.

Граф громко рассмеялся:

— Впервые в жизни слышу такое! Атакован по всем флангам, и кем! Суровым, мрачным шотландцем! Мадонна, как вы упорно ее называете, несмотря па нежный возраст, вполне способна скрестить со мной шпаги.., словесно, конечно. Что же до того, будто я не похож па влюбленного.., вряд ли кто-нибудь из вас вправе судить об этом. Ну а теперь, когда мы закончили обсуждать мой скверный характер, поговори с Артуро. Сегодня мне необходим особый ужин, что-нибудь истинно английское, что могло бы возбудить ее угасший аппетит. Я намереваюсь устроить праздник. Можешь считать его ежемесячным.

И, вес ело ухмыляясь, он направился к штурвалу, где уже стоял синьор Доннетти. Взор его невольно устремился на Кассандру, сидевшую на палубе, скрестив ноги. Девушка скромно прикрыла юбками ноги и, раскрыв рот, слушала очередную невероятную историю, на которые был так щедр Жозеф, кругленький коротышка-корсиканец, бывший когда-то матросом на берберском пиратском судне.