Дьявол (№1) - Объятия дьявола

Но дерзкий тон ее тирады вызвал у него насмешливо-удивленную улыбку.

— Думаю, теперь вы скажете, что склонны к истерикам и способны на любые венские хитрости и уловки.

— Идите к дьяволу!

— А, вот теперь леди заговорила на понятном мне языке. Бьюсь об заклад, другие молодые дамы вашего возраста к этому времени уже продемонстрировали бы тонкую чувствительность, упав в обморок по крайней мере дважды. Благодарю Бога за ваш характер, Кассандра: по-моему, томные барышни чертовски действуют на нервы.

Девушка резко отвернулась от него, и ледяное отчаяние снова окутало ее непроницаемым плащом. Яхта легко скользила по волнам, с каждой минутой унося ее все дальше от Эдварда.

— Куда вы направляетесь?. — спросила она, не глядя на Энтони. Возможно, он причалит в каком-нибудь английском порту и она сумеет сбежать? Но дальнейшие слова графа уничтожили крохотный проблеск надежды.

— В Италию. Точнее, в Геную. Впереди у нас долгое путешествие. Вы, конечно, знаете, что мой отец был английским пэром, третьим графом Клер, а мать — итальянкой. Последние годы я жил то в одной стране, то в другой. Теперь родина моей матери станет моим.., нашим домом.

Касси часто задавалась вопросом, почему ее обучали итальянскому, а не французскому, как всех остальных знакомых девушек.

«Это невозможно! — охнула она про себя. — Не ужели он знал ?!»

Но вслух произнесла только:

— На мачте развевается английский флаг.

— Конечно. Последние шесть месяцев “Кассандра” плавала под флагом Британии, и так будет продолжаться, пока мы не войдем во французские воды.

— И что вы сделаете тогда, милорд? — прошипела она. — Притворитесь французом и станете зваться “граф де Клер”? Поднимете французский флаг, чтобы скрыть собственную трусость?

— Подобный маскарад забавен, но совершенно ненужен. Генуэзцы — банкиры французов. Даже у короля Людовика хватает здравого смысла защищать источники пополнения королевской казны.

— А если французы нападут.., по ошибке?

Но граф, будто прочитав ее мысли, покачал головой.

— Поверьте, Кассандра, захват корабля французскими каперами или даже военным кораблем не приведет к вашему возвращению в Англию. В любом случае этого не произойдет. Вы видели пушечные порты? Это не игрушки, заверяю вас.

Касси устало сгорбилась на стуле. В голове теснились неотвязные мысли об Эдварде, Эллиоте и Бекки. Как они будут горевать и терзаться, когда найдут ее разбитую лодку! Вероятнее всего Эллиот уже волнуется из-за того, что сестра еще не вернулась.

— Вы злой, безжалостный, жестокий человек, милорд, — хрипло прошептала она.

— Возможно. Именно безжалостный, поскольку пошел бы на все, чтобы вы стали моей женой.

Он заметил, как потускнели ее глаза, и, взглянув на часы, встал.

— Уже поздно, Кассандра. Я должен появиться на палубе, проверить, правильным ли курсом мы идем.

Если вы хотите умыться, найдете тазик с водой на комоде. Щетки, белье, платья — в гардеробе и на туалетном столике. Поужинаем, когда я приду.

Касси, онемев, уставилась на него. Смутно, словно издалека, до нее донесся скрежет ключа в замочной скважине.

— С этой милой девушкой все в порядке?

— Пока нет, но будет, — коротко ответил граф, передавая штурвал Анджело, и обернулся к Скарджиллу, отважному прямодушному шотландцу, вот уже десять лет служившему его камердинером.

— Вы, похоже, убили в ней что-то, когда направили лодку на камни.

— Да, но она получит другую, как только мы окажемся дома.

Энтони Уэллз несколько минут смотрел поверх неспокойной воды на удаляющиеся берега Англии.

— Она очень молода, Скарджилл.

Жесткие рыжие волосы шотландца ерошил морской ветер; тот вопреки давней привычке дергать за них сейчас рассеянно их пригладил, пристально изучая точеный, резко очерченный профиль хозяина, пока еще видный в оранжевых отсветах заходящего солнца, и покачал головой.

— Вы поступили жестоко, милорд.

— Именно так, слово в слово сказала Кассандра, но теперь уже не имеет смысла раскаиваться. Она моя, и делу конец.

— Милорд, я в жизни не встречал мужчину, который сам растил бы для себя жену. Я думал, вы ее забыли, когда эта дикая кошечка Джованна поймала вас на крючок.

— Графиня получила по крайней мере часть того, что желала, друг мой.

— Клянусь, милорд, она по вам с ума сходила. Но ей было недостаточно согревать вашу постель, она мечтала еще о вашем титуле и состоянии. Боюсь, вашу англичаночку ждет неласковая встреча!..

Граф медленно обернулся, и в его темных глазах зажглась веселая улыбка.

— Если Джованна и покажет Кассандре коготки, не сомневайся, что та справится с ней и без моей помощи. Она так горда и надменна! Господь наградил ее огромной силой воли и неукротимым духом — теми качествами, которыми никогда не обладала ее мать. Будь добр к ней, Скарджилл, но предупреждаю, держись начеку. Она едва не превратила меня в евнуха ударом колена.

— Неужели?! Как это похоже на нее, милорд, — фыркнул Скарджилл. — Так, значит, прекрасная мадонна [5] не может смириться с похищением?

— Пока нет. Ты зовешь ее мадонной, Скарджилл?

— Ваши генуэзские матросы иначе ее не величают, милорд. Говорят, что в вас играет смешанная кровь и вы способны мгновенно превратиться из холодного, недоступного английского лорда в непредсказуемого итальянца, обуреваемого страстями. Они считают, что именно итальянские предки заставляют вас идти на любую крайность из-за женщины.

Граф резко выпрямился, хотя лицо его в эту минуту оставалось совершенно бесстрастным. Так было всегда, когда его светлость сердился или расстраивался, особенно если кто-то упоминал о его неукротимой итальянской крови.

— Неужели среди моей команды назревает мятеж?

— Нет, вы и сами знаете, что они пойдут за вами в ад по первому зову.

— В жизни не потребовал бы чего-то столь категоричного. Позаботься, чтобы все получили лишнюю порцию грога, Скарджилл, но учти, не больше! Я буду очень занят сегодня вечером и не желаю, чтобы “Кассандра” села на мель.

— Матросы смирятся с ее присутствием, милорд, вот увидите, — пробурчал Скарджилл. — Даже Анджело, битком набитый этими суевериями насчет женщины на борту, признал, что она прекрасно управляла своей лодчонкой.

— Высочайшая похвала в устах моего немногословного рулевого. К сожалению, вряд ли Кассандра оценит по достоинству столь изысканный комплимент.

— Думаете, она согласится выйти за вас, милорд?

— Она выйдет за меня, — уверенно ответил Энтони. — Ну а теперь, друг мой, я вынужден воспользоваться твоей каютой, чтобы умыться и переодеться к ужину. Проследи, чтобы Артуро приготовил только английские блюда. Сегодня тебе придется играть роль дворецкого.

— Как скажете, милорд.

Скарджилл посмотрел вслед хозяину, шагавшему по ослепительно чистой палубе, — шаг упругий, широкие плечи распрямлены, голова высоко поднята.

Граф одернул черный атласный жилет и отпер дверь каюты. Остановившись на пороге, он едва различил в полутьме фигуру Кассандры, по-прежнему сидевшей на том же стуле, где он ее оставил. Граф нахмурился, поняв, что она даже не подумала зажечь лампы.

Он сделал это за нее, и когда каюту залил яркий свет, подошел ближе к девушке. На ней было все то же старое муслиновое платье, и золотистые прядки растрепанных волос беспорядочно вились вокруг осунувшегося замкнутого личика.

— Добрый вечер, Кассандра, — спокойно приветствовал он, садясь напротив.

— Вижу, пират решил нарядиться джентльменом, — не скрывая пренебрежения, бросила она.

— А я вижу, что вы по-прежнему одеты, как крестьянская девчонка. Не пришлись по вкусу наряды, купленные для вас?

— Я и пальцем не коснусь того, что принадлежит вам, милорд.

— В этом случае, — невозмутимо перебил он, — вы скоро окажетесь голой.

Он заметил, как ее выразительные глаза недоверчиво сузились, но тут же широко распахнулись в плохо скрываемом ужасе. Очевидно, девушка не могла представить, что он способен взять ее силой.

— Скоро подадут ужин. Не хотите бокал вина? Касси тупо кивнула, неожиданно сообразив, что в горле пересохло.

Граф вручил ей бокал бургундского и молча наблюдал, как она неуклюже берет его забинтованными пальцами. Девушка залпом выпила содержимое и тотчас закашлялась.

— Это довольно крепкое вино, Кассандра. Вы должны научиться отпивать понемногу, а не глотать, как воду.

Касси разъяренно уставилась на графа слезящимися глазами и швырнула тонкий хрустальный бокал на стол.

— Не хотите еще немного?

Энтони заметил, как она чуть поколебалась, по-видимому, боясь, что он решил напоить ее. Граф налил вина на самое донышко и, разбавив его водой, поставил перед Касси.

В дверь постучали.

— А, вот и наш ужин. Входите.

В дверях появился Скарджилл, одетый в роскошную ливрею английского дворецкого. Он нес огромный поднос, уставленный серебряными блюдами под крышками. Граф поспешно подавил приступ смеха при виде гримасы вымученного смирения на лице камердинера.

Касси отошла от стола и, сев на диванчик, обитый голубым бархатом, молча следила за графом, который поднимал крышки и вдыхал аромат каждого блюда.

— Передай Артуро, что он творит чудеса, — сказал граф Скарджиллу, встревоженно смотревшему на Касси.

— Вы, кажется, желаете болтаться на виселице рядом с хозяином? — резко спросила его девушка. — Именно там пираты и морские разбойники кончают свои дни!

Скарджилл торжественно повернулся к раскрасневшейся пленнице:

— Если на то Божья воля, девушка, значит, так и быть.

Касси, пошатываясь, поднялась и прошипела:

— Я позабочусь о том, чтобы Господь Бог захотел именно этого! Как вы можете повиноваться человеку, безжалостно укравшему женщину, разлучившему ее с родными и теми, кого она любит? Он настоящий дьявол, бесчестный и бессердечный!

Скарджилл медленно покачал головой. Взгляд зеленовато-карих глаз смягчился.

— Вы не правы, девушка, — вкрадчиво сказал он. Касси прерывисто вздохнула, и, не думая о последствиях, быстро шагнула вперед и плеснула остатки вина в лицо графа.

— О Боже, — простонал у нее за спиной Скарджилл.

Энтони Уэллз невозмутимо вынул белоснежный батистовый платок и вытер пурпурные капли. Скарджилл невольно восхитился мужеством Касси — смертельно бледная, она, однако, гордо расправила плечи и стояла с высоко поднятой головой. Граф опустил руку и негромко приказал:

— Ступай, Скарджилл. Мы с Кассандрой хотим ужинать.

— Да, милорд, — медленно выговорил Скарджилл, с беспокойством всматриваясь в лицо хозяина.

После ухода камердинера граф запер двери и наскоро ополоснул руки и лицо водой из кувшина, стоявшего на комоде. Вытершись насухо, он невозмутимо заявил:

— Садитесь, Кассандра. Артуро стоило больших усилий приготовить английские блюда по вашему вкусу.

Касси нерешительно взглянула на него, ожидая, что после ее неразумного поступка похититель захочет отомстить, но все-таки послушалась приказа: не стоит и дальше раздражать его — кто знает, чем все это кончится?!

Вскоре девушка поняла, что умирает от голода, как раньше от жажды, — ведь у нее крошки во рту не было с самого завтрака Граф безмолвно наблюдал, как она почти сразу же проглотила кусок ростбифа с кровью и добрую половину вареного картофеля с петрушкой. Наевшись, девушка отставила тарелку и отодвинулась от стола.

— Счастлив видеть, что вы одобряете хотя бы одну вещь из всего, что я для вас сделал.

Девушка подняла голову и конвульсивно стиснула ножку вновь наполненного вином бокала.

— Не стоит, Кассандра, — спокойно урезонил ее граф. — Я позволил вам один ребяческий поступок, но не более!

Девушка стиснула зубы и дрожащей рукой подняла бокал.

— Если вы все-таки решитесь, на этот раз я не стерплю ничего подобного.

И, заметив невысказанный вопрос в глазах Касси, пояснил:

— Если вы плеснете в меня вином, я задеру ваши юбки и отшлепаю.

— Не посмеете!

— Попробуйте — и увидите. Девушка медленно поставила бокал на стол и отняла руку.

— Ну а теперь, моя дорогая, не хотите ли попробовать моего итальянского кофе?

— Я не “ваша дорогая”!

— Кофе?

Касси кивнула, надеясь, что кофе прояснит затуманенную вином голову. Подойдя к диванчику, она уселась и поднесла к губам чашечку с густым черным напитком. Скарджилл вернулся, чтобы убрать со стола, и лорд Уэллз что-то тихо сказал ему.

Они снова остались наедине. Девушка взглянула на смуглого гиганта, и страх острым кинжалом пронзил ее сердце.

— Я хочу еще кофе, — выпалила она. Энтони чуть поколебался, однако налил ей полчашки. К невероятному смущению, Касси ощутила, что выпитые столь поспешно вино и кофе возымели обычное действие и теперь перед ней возникла достаточно щекотливая проблема. Несколько секунд она неловко ерзала на диване, но наконец не выдержала:

— Мне нужно.., то есть.., пожалуйста, оставьте меня одну.

Граф склонил голову набок, но тут же, широко улыбнувшись, поднялся и шагнул к двери.

— Ночная ваза у постели. Даю вам пять минут, Кассандра, не больше.

Стараясь поскорее справиться с насущной потребностью, Касси мельком взглянула на часы и увидела, что у нее осталось всего две минуты. Зная, что ей не удастся спрятаться от графа, она все же подтащила к двери тяжелый диван и попыталась сдвинуть стол, но в конце концов заметила, что он привинчен к полу. Девушка раздраженно вздохнула и метнулась в дальний угол каюты при звуках поворачивающегося в скважине ключа. Потом послышался тихий веселый смешок. Диван легко отъехал в сторону, и на пороге появился усмехающийся граф.

— Кажется, я дал вам слишком много времени. Возможно, в следующий раз я откажусь уйти. — И он, неожиданно став серьезным, прибавил:

— Подойдите, Кассандра, я хочу поговорить с вами.

Девушка покачала головой. Спазма сдавила ее горло.

— Если вы не сделаете, как приказано, — терпеливо продолжал Энтони, — мне придется принести вас к столу и усадить.

Касси, едва волоча ноги, приблизилась к графу, но отказалась сесть. Теперь их разделял только стол.

Граф, откинувшись на спинку стула, безмолвно разглядывал девушку. У нее на лице был написан нескрываемый ужас, и Энтони пожалел о том, что собирается совершить. Но лучше побыстрее покончить с этим. Откашлявшись, он хладнокровно заявил:

— Как вы уже слышали, Кассандра, я намереваюсь сделать вас своей женой.

— Вы безумец, милорд. Я скорее выйду замуж за самого дьявола!

— И чтобы помочь вам принять меня, как своего мужа, сегодняшнюю ночь мы проведем в одной постели, словно добрые супруги.

— Вы.., вы не посмеете!

— Посмею!

— Но я не позволю вам! Будьте вы прокляты! Вы не коснетесь меня!

— Кассандра, выслушайте же! Величайшей глупостью с моей стороны было бы допустить, чтобы вы и дальше оставались невинной, поскольку это пестовало бы в вас бесплодные надежды и вы еще дольше не смогли бы ко мне привыкнуть.

— Я не девственница! — дерзко бросила Касси и, заметив искорки удивления в глазах графа, смело продолжала:

— Я не только не девственница, милорд, но еще и беременна.., вот уже почти два месяца. Ребенком Эдварда Линдхерста. Вы слишком долго ждали, чтобы похитить меня, и я ношу доказательство своей любви к Эдварду.

— Это невозможно, — медленно выговорил Энтони, упираясь взглядом в ее узенькую талию.

— Не обманывайте себя, милорд! Конечно, возможно. — Голос девушки издевательски-ясно прозвенел в каюте — Позвольте мне обо всем поведать, милорд. Вскоре после возвращения Эдварда он увидел меня купающейся, на уединенном берегу, вдалеке даже от ваших любопытных глаз Я была почти обнажена, и он поддался соблазну Я наслаждалась его ласками, ощущением тяжести тела…

Она заметила, как потрясен Энтони ее исповедью, — кулаки сжаты, глаза, превратившиеся в щелочки, не отрываясь, смотрят на нее.

— Я порченый товар, ваша светлость, а не милая скромница-жена, которую вы так стремились получить. Теперь у вас на руках женщина, принадлежащая другому, беременная его ребенком!

Она усмехнулась и прикрыла ладонями живот. Граф наконец заговорил странно-бесцветным тоном:

— Мне очень жаль, Кассандра, теперь потребуется гораздо больше времени, чтобы забыть вашего виконта. Я не причиню зла младенцу и воспитаю, как своего.

Девушка отпрянула, не в силах поверить тому, что слышит.

— Вы в своем уме?! Неужели не поняли, что я говорю? Я по собственной воле отдалась другому! Черт побери, вы просто не можете хотеть меня! Не делайте глупостей, милорд!

Энтони медленно выпрямился и встал — Пойдем, любимая, я помогу тебе раздеться. — Он протянул руку — Нет! — взвизгнула она, отступая. — Вы не сделаете такого со мной, не осмелитесь!

— Поскольку ты не девственница, Кассандра и знаешь все, что может произойти между мужчиной и женщиной, — резко объявил он, переходя на “ты”, — значит, должна также понимать, что я не причиню тебе боли. Ты станешь наслаждаться моими ласками и изведаешь тяжесть моего тела.

Он медленно двинулся вокруг стола. Касси увидела в его глазах решимость и, метнувшись в угол каюты, прижалась спиной к оконной раме. Граф склонился над ней, огромный и темный. Девушка принялась отчаянно вырываться, когда он сжал ее плечи, и попыталась ударить его коленом, но лишь ушиблась о мускулистое бедро. Он легко завладел ее руками, перекинул Касси через плечо и, прижав ее ноги к своей груди, понес к кровати.

Она сама не помнила, как оказалась на постели, и чувствовала только, что граф сжимает ее запястья большой ладонью и поднимает ее руки над головой.

— Не сопротивляйся, Кассандра, это ничего не изменит, — предупредил он. Горячие, обжигающие губы завладели ее ртом, и девушка охнула.

— Нет! — вскричала она, отворачиваясь, и подняла ноги, собираясь ударить его в спину, но Энтони молниеносным движением распрямился и лег рядом, перебросив через нее ногу, чтобы удержать на месте.

Манящая упругость ее тела заставила его мгновенно потерять голову. Энтони, сам не понимая, что делает, лег на нее, всей тяжестью вжимая в перину, но в последний момент увидел полные страха глаза и вынудил себя смирить бушующий огонь желания. Он осторожно, чуть дотрагиваясь, обвел пальцем контуры ее лица, стройную белоснежную шею.

— Прошу вас, оставьте меня, — прошептала она снова.

— Я должен, Кассандра, — тихо откликнулся он.

Она почувствовала его руку на своей груди, и это прикосновение, ненавистное и нежеланное, высвободили давно таившийся в душе панический страх. Она извивалась и рвалась, пока он не отпустил ее руку, и попыталась расцарапать ему лицо обломками ногтей.

Энтони неожиданно откатился от нее и встал у кровати. Она в оцепенелом молчании наблюдала, как он снимает фрак и сорочку, обнажая мускулистую, покрытую темными завитками грудь. Энтони оказался не столь стройным и худым, как Эдвард. Рельефные мускулы перекатывались у него на спине при каждом движении.

Взгляд девушки упал на его живот, на дорожку волос, исчезавшую под брюками. Касси, охваченная смертельным ужасом, попробовала соскочить с кровати и добраться до двери, но он легко поднял девушку одной рукой и снова швырнул на постель.

— Кассандра, послушай же, — резко бросил он. — Если даже придется взять тебя силой, я так и сделаю, но не желаю, чтобы ты дралась со мной, как дикая, кошка. Ты всего лишь причинишь себе боль, а тебе это ни к чему, либо ты примешь меня, либо придется тебя связать.

— Я никогда не покорюсь вам! Никогда!

— Прекрасно, — хладнокровно кивнул граф и отошел к комоду. Девушка отползла к противоположному краю кровати, встала на колени, прижавшись спиной к панелям красного дерева, и скрестила на груди трясущиеся руки.

Внезапно перед ней вырос граф с двумя шелковыми платками в руке. Девушка еще теснее вжалась в стену.

— Не подходите ко мне!

Но он наклонился над ней, бросил на середину кровати, устроился на Касси верхом, придавил одну ее руку и, обвязав запястье платком, закрепил конец на деревянном решетчатом изголовье. Девушка силилась вырваться, но даже если он и чувствовал боль от пинков, то не подавал виду. Вскоре и другая рука была привязана к кровати. Касси лихорадочно дергалась, но шелк оказался очень прочным. Энтони отодвинулся, а девушка, тяжело дыша, не сводила с него неестественно огромных глаз.

Она с ужасом ощутила, как тяжело вздымается ее грудь, и затаила дыхание, когда граф стал ловко расстегивать корсаж. Как ни странно, лорд Уэллз совсем не спешил.

— Не знаю, что и делать, — заметил он, словно беседуя с добрым приятелем. — Как снять это платье, не отвязывая тебя?

— Идите к дьяволу! — прорычала девушка.

— Боюсь, придется пожертвовать твоим нарядом, — продолжал граф, будто не слыша. Он отстегнул крошечные пуговки на манжетах и, одним сильным рывком разодрав рукава до самых плеч, распахнул ворот. Почему он так бережно снимает с нее платье? Осторожно.., почти нежно…

Граф развязал ленты сорочки и стянул ее вниз, оставив Касси обнаженной до талии. Задохнувшись, он долго, жадно смотрел на нее.

— Я часто представлял тебя так, во всем бело-розовом великолепии, Кассандра. Ты изумительна.

— Не вижу, чем я отличаюсь от ваших итальянских шлюх, милорд.

— Но ты совсем другая, любовь моя, совсем другая, — тихо обронил он. Она почувствовала, как его пальцы перекатывают твердый камешек соска, и, неимоверным усилием воли сдержав беспомощные вопли, стала думать о мести. Касси постаралась лежать неподвижно, даже когда он втянул в себя нежную розовую вершинку и начал посасывать.

— Прекратите! — выдавила она, извиваясь и выгибая спину, чтобы сбросить его.

Граф сжал ее талию, удерживая на месте, и продолжал наслаждаться вкусом шелковистой плоти, но, ощутив, как она задрожала от страха, заколебался. Сколько раз он рисовал в своих мечтах, как владеет этим телом, дарит Касси безумное наслаждение!

Подумать только, что этот негодяй, Эдвард Линдхерст, первый пробудил в ней желание!

Охваченный гневом граф подумал о ребенке виконта, растущем в животе Касси, и проклял себя, что не взял ее год назад, когда девушке исполнилось семнадцать.

Подняв голову, он увидел, что Касси зажмурилась, а плотно сомкнутые губы превратились в тонкую линию.

"Она действительно вынудит меня взять ее силой”, — подумал Энтони и, решительно вздохнув, поскорее раздел Касси. Когда девушка осталась обнаженной, Энтони медленно поднялся и посмотрел на нее. Она лежала неподвижно, отвернув голову и сжав ноги. Граф не мог насмотреться на изящные изгибы бедер, тонкую талию и плоский белый живот с треугольником курчавых светлых волос, покрывавших мягкий, чуть выступающий холмик. Он чуть не испугался, поняв, сколько неосознанной, но манящей чувственности скрыто в этом создании, и испытал прилив неукротимого вожделения только при одной мысли о том, как эти стройные ноги обовьют его, позволяя проникнуть в нее глубоко.., до конца…

Он хотел раздвинуть закрытые створки розовой раковины, ласкать ее, ощутить губами вкус влажной пещерки.

Его плоть пульсировала и наливалась кровью, до отказа натягивая брюки, и Энтони с тихим стоном сбросил с себя одежду.

Касси услышала, как с глухим стуком сапоги упали на пол, и невольно повернула голову. Он стоял перед ней, гордый и прекрасный в своей наготе. Касси, словно зачарованная, не могла отвести взгляда от облака черных волос внизу живота, из которого, как молодое деревце, поднимался напряженный тугой отросток.

Девушка громко охнула и в который раз безуспешно попыталась разорвать шелковые путы.

— Я не сделаю тебе больно, Кассандра, ты это знаешь.

Он сел рядом и ласкающе провел рукой по животу, пока не коснулся источника ее женственности. Касси попробовала отбиваться ногами, но он прижал ее к кровати своим телом, и, скользнув пальцами между сомкнутых бедер, стал нежно гладить.

— Ты прекрасна, — прошептал Энтони. Кончики пальцев касались живота, холмика, поросшего волосами, проникали все глубже, и девушка, почувствовав странную, доселе неведомую дрожь, затаила дыхание.

— Пожалуйста, не надо, — выдохнула она, стараясь сжать ноги, избавиться от его обжигающего прикосновения.

— Нет, моя любовь. Успокойся, Кассандра, не нужно бояться.., отдайся мне, милая.

Он силой развел ее ноги и опустил голову. Ненасытные губы прижались к крохотному бугорку, полускрытому складками нежной плоти. Потрясение погасило даже невольные искорки желания, и девушка снова забилась, едва не теряя рассудок от нарастающей паники.

— Нет! Будьте вы прокляты, нет!

Граф неохотно отстранился и, быстро подложив ей под бедра подушку, снова склонился над ее раздвинутыми ногами. Она ощутила, как он раскрывает сокровенные лепестки, и, выгнув спину, увидела, как он медленно входит в нее.

Пронзительные крики застряли в горле, когда Энтони неожиданно застыл. Твердая, как сталь, мужская плоть уперлась в какую-то преграду. Девушка широко раскрыла глаза и поймала его ошеломленный взгляд.

— Ах ты, маленькая лгунья, — неверяще пробормотал он. — Клянусь Богом, ты зарываешь в землю свои талант, Кассандра, тебе следовало стать актрисой! Так, значит, ты беременна, любовь моя? Должен сказать, что чудеса действительно существуют, особенно если учесть, что ты все еще девственница.. Неудивительно, что ты была так потрясена видом обнаженного мужчины!

Он отстранился от нее и поднялся.

— Что вы собираетесь делать? — прохрипела она, настороженно наблюдая за ним.

— То, что сделал бы с самого начала, зная правду.

Касси в который раз сжала ноги. Граф вернулся и сел рядом. В руках он держал маленький кувшинчик.

— Что это такое? — прошептала девушка, поднимая голову.

Граф, не отвечая, втиснул руку между ее бедер, раздвинув их. Касси почувствовала, как его палец скользнул в нее, и мышцы внутри непроизвольно сжались от ощущения чего-то скользкого и прохладного.

Энтони видел ее глаза, умоляющие, широко раскрытые, но, как ни хотелось ему утешить девушку, он знал: самые убедительные слова лишь усилят ее боязнь.

Он медленно входил в нее, но боли не было, до тех пор пока он вновь не уперся в тонкую перегородку, отделявшую девушку от женщины. Касси оцепенела.

— Кассандра, — прошептал граф, — я должен сделать тебе больно, но только один раз, и больше никогда.

Он рывком вошел в нее, и Касси, вскрикнув, на какое-то мгновение потрясение застыла. На глазах выступили слезы отчаяния. Его большие руки стискивали ее бедра, поднимая ее вверх, навстречу его толчкам. Он застонал, как-то странно напрягся, и горячая влага обожгла внутренности.

Девушка услышала собственные громкие рыдания, и по щекам поползли прозрачные капли. Как солоно во рту.., это слезы или кровь из прокушенной губы?

Теплый мокрый платок коснулся ее лица, смывая следы слез, и Касси медленно открыла глаза, терзаясь стыдом, унижением, проклиная свою слабость и беспомощность.

— Ненавижу вас, — прошептала она в склоненное над ней темное лицо.

— Да, знаю, — мягко ответил он. — Прости, что сделал тебе больно, Кассандра.

Замолчав, он нежно отвел влажные локоны у нее со лба.

— Если желаешь знать правду, я старался поскорее покончить с этой проклятой девственностью. В следующий раз, даю слово, тебе не будет больно. Я хочу дарить тебе лишь чистое, незамутненное наслаждение. В этом и кроется главный смысл любовных игр.

Сама мысль о том, что он снова возьмет ее силой, была невыносима. Девушка едва не потеряла сознания от тоски и стыда. Энтони стал обтирать ее бедра, легонько прижимая платок к белоснежной коже. Касси медленно сдвинула онемевшие ноги.

Он продолжал говорить так спокойно, словно беседовал с дамами в гостиной:

— В Генуе, как, впрочем, и в других уголках Италии, у крестьян существует очаровательная традиция — после брачной ночи вывешивать простыню на всеобщее обозрение. Пятна крови красноречиво свидетельствуют, что невеста пришла к жениху нетронутой.

— Так, значит, и вы повесите проклятую простыню на мачте? — дрожащим от ярости голосом проговорила Касси.

Граф улыбнулся, довольный тем, что ее характер не сломлен.

— Вполне возможно, хотя бы для того, чтобы наказать тебя за столь беззастенчивую ложь. Он легонько погладил ее живот.

— У тебя будет немного саднить между ног, но это скоро пройдет.

— Так вот как просто вы отмахиваетесь от мысли о грубом насилии, милорд! У вашей жертвы всего лишь небольшое недомогание — какие пустяки!

— Не у моей жертвы, Кассандра, у жены.

— Забудьте о своих безумных бреднях и отправляйтесь прямиком в ад!

— Тогда тебе придется встретить дьявола вместе со мной. Ну а теперь, если ты обещаешь не набрасываться на меня, я развяжу тебя.

Но ей уже было все равно — руки словно одеревенели. Касси повернула голову, пока Энтони распутывал узлы. Он нахмурился, увидев синяки, и стал осторожно растирать ее ладони, пока к ним вновь не вернулась чувствительность.

— Тебе уже лучше?

— Мне будет совсем хорошо, когда я воткну вам нож между ребрами.

— А, вижу, все в порядке. Бедняга Эллиот, вечная мишень твоего острого языка! А если он женится на мисс Элизе Пеннуорти, боюсь, даже то небольшое количество мозгов, которым наградил его Господь, уже через год заржавеет от полного бездействия!

Девушка ничего не ответила, и он весело продолжал:

— Кроме того, не верю, чтобы ты долго смогла бы жертвовать собственным мнением и идеями ради Эдварда Линдхерста. У него весьма твердые убеждения относительно обязанностей жены и матери его детей и о том, как обязана себя вести истинно английская леди.

— Эдвард, должно быть, считает меня погибшей, — в новом приступе тоски пробормотала девушка.

— Как знать! Сначала они будут несколько дней обыскивать побережье, но в конце концов смирятся с очевидным.

— Послушайте, — умоляюще попросила Касси, приподнимаясь на локтях. — Теперь, когда вы сделали все, что хотели, прекратите эту жестокую забаву и отпустите меня! Я уже не девушка и, следовательно, не представляю для вас никакого интереса.