Глава 3

Обед был превосходен. Алек, насытившись, облокотился о спинку кресла, задумчиво вертя в длинных пальцах тонкий хрустальный бокал.

— Могу я предложить вам яблоки со смородиной, запеченные в тесте?

— Нет, мисс Пакстон, ни в коем случае. Он ничего больше не сказал, лишь выжидающе глядел на нее. Джинни была совершенно сбита с толку. Может, предложить еще бисквита?

Наконец Джеймс Пакстон откашлялся и мягко сказал дочери:

— Джинни, дорогая, не хотела бы ты оставить джентльменов одних, за портвейном и сигарами?

Алек едва сдержался, чтобы не расхохотаться вслух. Сначала Джинни недоуменно огляделась, потом удивленно подняла брови и наконец взбешенно поджала губы. Очевидно, она не привыкла ни к чему подобному.

— Но я…

— Мы скоро увидимся, мисс Пакстон, — заверил Алек столь же покровительственным тоном, как викарий, увещевающий карманного воришку. — Нам с вашим отцом нужно кое-что обсудить, и я не смею утомлять скучными делами такую хорошенькую головку, как ваша.

«Будь у нее в руке пистолет, — подумал Алек, — не задумываясь бы его разрядила». Теперь в походке уже не было зазывного покачивания бедрами. Девушка удалилась твердым шагом, захлопнув за собой дверь.

В продолжение всего обеда мистер Джеймс Пакстон внимательно изучал лорда Шерарда и был вполне доволен тем, что увидел. Он считал молодого барона умным, образованным, но, к сожалению, чересчур уж красивым, что даже вредило ему. Джеймс никогда не видел, чтобы Джинни так смотрела на мужчину, и чувствовал одновременно тревогу и облегчение. Но Алек Кар-рик обращался с ней с добродушным дружелюбием, а иногда даже поддразнивал девушку и подшучивал над нею. Если Джеймс не ошибается, барон просто не видит в ней женщины! Что ж, сама виновата! Когда Джинни вернулась днем домой, не успев переодеть мужской костюм и громко жалуясь на судьбу, Джеймс не смог сдержать смеха.

— Поймалась в собственный капкан, Джинни. Пора признать это и покончить с обманом. Не пытайся одурачить такого человека, как барон Шерард.

— Одурачить его ничего не стоит, — раздраженно отрезала она. — Кроме того, отец, выбора все равно нет. Придется Юджину стать сегодня Вирджинией.

Джеймс Пакстон просто не знал, что думает барон о верфи и о его сыне-дочери. Сделав знак Мозесу налить портвейна, он отпустил дворецкого:

— Сам я не курю, но не хотите ли манильскую сигару, милорд?

Алек покачал головой:

— Нет, я всегда считал курение дурной привычкой, такой же противной, как нюхать табак.

— Ах, чего бы я не дал за хорошую понюшку! — вздохнул Джеймс. — Ну, мальчик мой, теперь, когда нас только двое, пора приступить к делу.

Алек кивнул:

— Буду откровенен с вами, сэр. На меня большое впечатление произвели не только ваше предприятие, но и строящееся судно. Ваш сын взял на себя труд все мне показать. Я видел много американских клиперов, знаю о их репутации во время войны и хотел бы приобрести судоверфь Пакстонов, где мог бы строить свои корабли, поскольку хочу взять в свои руки большую часть торговых операций в Карибском море.

Джеймс Пакстон задумчиво глянул на свой бокал с портвейном:

— Приобрести? Не уверен, что хотел бы продать. Правда, есть еще один конкурент. Портер Дженкс, и он тоже заинтересован в покупке верфи. Сам он, правда, из Нью-Йорка, но желает строить невольничьи суда.

— И каково же ваше мнение насчет этого, сэр? — вскинулся Алек.

— Если не считать того, что торговля рабами незаконна, прибыль от такого занятия может быть огромна. Большинство деловых людей охотно согласятся, что доходы намного перевешивают риск. А если этим занимается владелец корабля, деньги, можно сказать, польются рекой. Это широко распространенная торговля, и последнее время строится все больше судов, чтобы удовлетворить спрос. Однако лично я предпочитаю товар другого рода, такой, как ром и патока, мука и хлопок, чтобы жить спокойно и не мучиться угрызениями совести при мысли о том, сколько чернокожих мужчин и женщин ежедневно умирает в трюме. Но от правды не уйдешь: работорговля — дело прибыльное, а станет еще выгоднее.

— Ваши южные штаты это гарантируют.

— Совершенно верно. Кроме того, Портер Дженкс хочет жениться на Джинни. Она отказала, конечно, но от этого парня не так легко отделаться. Не сомневаюсь, что он снова появится в самом ближайшем времени.

«Интересно», — подумал Алек, а вслух сказал:

— По вашему тону ясно, что это просто мелкий негодяй, и к тому же опасный.

Джеймс уже хотел пояснить, что Дженкс делал предложение только из желания заполучить верфь, но вовремя остановился. Он на мгновение забыл о воображаемом сыне, Юджине, и молча проклял дочь. Отвратительно, когда у тебя вот так связаны руки, черт бы побрал эту упрямую ослицу, и к тому же Джеймс терпеть не мог лжи и обмана.

— Негодяй? Да, именно так и есть, и вы правы, Дженкс опасен. Если мы с вами придем к соглашению, вы намереваетесь поселиться в Балтиморе?

— Я еще не решил. Совсем не знаю города. Не думаю, однако, что англичане здесь встречаются на каждом шагу.

— Такому благородному джентльмену, как барон Шерард, попросту предложат ключи от города, — заверил Джеймс. — Не сомневайтесь, молодой человек.

— Ваш сын Юджин, сказал, что вы вдвоем собираетесь вести переговоры.

Алек улыбнулся, и Джеймс немедленно принялся гадать: уж не заметил ли что-то лорд Шерард? Нет, конечно, нет. Он обязательно бы выдал себя, сказал бы что-то отцу «Юджина», и, кроме того, Дженни была совершенно уверена, что одурачила англичанина.

— Верно. Жаль, что мальчику пришлось уехать, — вздохнул Джеймс, пристально глядя на барона.

— Совершенно с вами согласен.

Алек поднял бокал с портвейном;

— Предлагаю тост за взаимовыгодное соглашение между нами. И за вашу весьма интересную дочь.

— Присоединяюсь! — воскликнул Джеймс, думая, однако, что барон как-то очень странно отозвался о Джинни.

Час спустя Джинни сидела на краю постели отца, держа его за руку. При виде бледного лица Джеймса страх стиснул горло. Неужели ему опять стало хуже?

— Ты ужасно устал? Хочешь заснуть?

— Да, дорогая, но сначала скажи, что ты думаешь о бароне Шерарде?

Джинни замерла. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она спокойно ответила:

— Он так красив и обаятелен, что трудно под блестящей маской разглядеть истинное лицо. Я бы сказала, что он кажется благородным, но с уверенностью ответить не могу — слишком рано.

— Знаю, что он честен. Я навел справки, еще летом, когда, ты послала ему письмо.

— Неужели? Но у кого?

— Не удивляйся, Джинни. Я обратился к знакомым в Бостоне и Нью-Йорке. Он с женой жил несколько лет в Бостоне. Я был удивлен, узнав, что барон женат. Такого человека нелегко приручить, особенно в столь молодых летах. Конечно, дамы сами бросаются ему на шею, но барон любит приключения, незнакомые места, встречи с новыми людьми, словом, в нем живет неукротимый дух исследователя. По крайней мере таково мнение о нем бостонцев. Говорят также, что барону можно доверять, как слову, так и мнению. Томас Эдамс написал, что у «этого человека здравое мышление и способность верно судить о вещах и людях». Однако я хочу узнать его получше, чтобы решить самому.

— Почему ты не сказал мне всего этого раньше?

Джеймс погладил дочь по руке. Женская узенькая ладошка, тонкие пальчики. Но, обнаружив мозоль на безымянном пальце, нахмурился:

— Не стоило. Хотел, чтобы у тебя было свое суждение о нем.

— Отчего умерла его жена?

— Возможно, ты сама его об этом спросишь?

Джинни неожиданно с силой ударила себя кулаком по бедру и поморщилась от боли.

— Все ужасно, папа, и тебе это известно. Джинни Пакстон не знает, что делает Юджин Пакстон, и наоборот. Мне просто грозит опасность потонуть. Знаешь ли ты, что он солгал насчет Юджина? Он говорил совершенно невыносимые вещи о Юджине, называл слишком серьезным, наивным, но с задатками истинного повесы. Можешь ты этому поверить?

— Надеюсь, ты не собираешься отрицать, что хорошенько развлеклась на его счет, и я доволен.

Джинни подняла тонкие брови:

— С бароном Шерардом не соскучишься, это я могу точно сказать. Ты будешь продолжать переговоры с ним?

Джеймс утомленно прикрыл глаза. Он устал, очень устал. Будь проклято его предательское тело! Так много еще нужно успеть сделать!

— Да, и как можно скорее. Он хочет посмотреть Балтимор, побывать на балах, вечеринках и в клубах… решить, хочет ли поселиться здесь.

— Вот как!

— Юджин должен исчезнуть, Джинни.

— Еще рано. Отец, пожалуйста! Он совсем по-другому обращается с Юджином, гораздо серьезнее. Ты знаешь, как мужчины относятся к женщинам, которые стремятся чего-то добиться, что-то узнать! Могу только представить, как бы он отнесся ко мне, узнав, что я, женщина, управляю судоверфью!

Губы девушки упрямо сжались при мысли о том, как снисходительно выслал он ее из комнаты. Джентльмены, видите ли, хотели обсудить более серьезные дела! Все же у Джинни создалось впечатление, что барон намеренно дразнил ее, однако она не понимала, каковы его цели, и пока даже не пыталась понять.

— Он скоро сам все узнает, Джинни. Может, лучше сказать самой?

— Хорошо, только не сейчас.

Он собрался давать Юджину уроки обращения с женщинами, и Джинни не могла дождаться завтрашнего дня. Наклонившись, она поцеловала отца в щеку:

— Спокойной ночи, папа. Ни о чем не волнуйся!

— Подумай о том, что я сказал, дорогая.

А в это время Алек в каюте корабля целовал на ночь Холли.

— Папа?

— Спи, хрюшка, спи. Уже поздно.

Малышка свернулась клубочком, и Алек, получше подоткнув одеяло, поднялся и тихо вышел через смежную дверь в свою каюту. Он всегда оставлял дверь приоткрытой, на случай, если Холли ночью проснется. Потом быстро разделся, складывая вещи на комод, зная, что Пиппин завтра позаботится вычистить и повесить их. «Найт дансер» медленно покачивался на якоре. Воды залива во внутренней гавани были спокойны, ночь ясна. Алек лег на койку, укрывшись лишь простыней, чувствуя почти болезненную потребность в женщине и ненавидя себя за это. Подобные вещи отвлекали от дел, а это ему не нравилось. Кроме того, желание не имело ничего общего с этой глупой девчонкой, Джинни Пакстон. Несмотря на молодость, у нее были все задатки старой девы, и особенно хорошенькой ее не назовешь. Кроме того, мисс Пакстон слишком высока и ноги чересчур длинны. Но груди… прекрасные полные груди, проглядывавшие через криво пришитое кружево…

Алек покачал головой. Может, стоит разбудить Тикнора, второго помощника, чтобы тот окатил его из помпы холодной забортной водой? Ему необходима женщина. Завтра он об этом позаботится. Кроме того, нужно найти дом и поселить там Холли и миссис Суиндел. Алек не приведет сюда женщину, пока Холли на борту. Столько всего необходимо сделать, и лишь для того, чтобы удовлетворить его мужские потребности! Но Алеку не хотелось отправляться в бордель или дом шлюхи. Слишком много мужчин лишились из-за этого жизни и кошелька. Кроме того, у него нет ни малейшего желания подхватить французскую болезнь. Нет, ему нужно что-то гораздо более постоянное. Любовница. Можно отыскать подходящую женщину и снять для нее уютный домик, где-нибудь в Балтиморе. Это сразу решит все его проблемы.

Через восемь часов он начнет образование Юджина Пакстона. Алек широко улыбнулся в темноте, сознавая, что впервые за много-много месяцев с нетерпением ожидает встречи с почти незнакомым человеком, женщиной, к тому же вовсе не его любовницей, и все лишь потому, что ей нравится разыгрывать из себя мужчину.

Да и, кстати, насчет этих длинных ног: может, они вовсе не такие уж уродливо-длинные?

Длинные ноги Джинни снова были скрыты панталонами. Очень широкими панталонами. Она туго заплела волосы, обернула косу вокруг головы и натянула поверх шерстяную шапку. Отступив на шаг, чтобы полюбоваться своим отражением в зеркале, девушка довольно улыбнулась. Настоящий мужчина. Упорный и решительный. Да, настоящий мужчина. Барон никогда не догадается. Правда, все остальные знали и считали Юджинию эксцентричной старой девой, но с этим ничего не поделаешь: оставалось лишь надеяться, что никто не проговорится барону.

Девушка лихо отсалютовала себе, повернулась, оглядела зад и спину — вне всякого сомнения, совершенно мужские — и вышла из спальни.

Отец уже завтракал в маленькой гостиной рядом с кухней. Он выглядел хорошо отдохнувшим, на щеках снова появился румянец, и Джинни вздохнула с облегчением. Здоровье отца не переставало беспокоить ее с тех пор, как год назад у него был сердечный приступ. Она пыталась щадить его, переложить на свои плечи повседневные обязанности и управление верфью. Большинство рабочих со временем смирились с тем, что им приказывает женщина. С остальными, кто, подобно Минтеру, бунтовал, она вполне могла справиться.

— Доброе утро, отец.

— Джинни… Юджин! Как прекрасно ты выглядишь! И так похожа на мать!

Он всегда повторял это, когда на Джинни был мужской костюм. Стоило надеть платье, и она как две капли воды походила на него. Девушка усмехнулась и, нагнувшись, поцеловала Джеймса в щеку.

— Ты плохо кончишь, отец. Нет, у меня нет времени завтракать. Я должна встретить барона на верфи.

Джеймс заметил побагровевшие щеки дочери. Как интересно!

— Ленни приготовила тебе свои знаменитые пирожки с ветчиной и бисквиты.

— О, только не сегодня! Возможно, я буду к обеду. Но особенно не ждите.

И, помахав отцу, выпорхнула из комнаты. В эту минуту никто не принял бы ее за мужчину. Ни один мужчина не мог бы даже под страхом смерти иметь такую походку. Джинни была самим олицетворением женщины, веселой, беззаботной, счастливой. И все потому, что явно неравнодушна к Алеку Каррику. Его дочь, отвергавшая сначала мальчиков, потом мужчин, причем без малейшего колебания и с большим искусством!

— У меня нет времени для этих разряженных павлинов, — повторяла она чаще, чем Джеймс мог припомнить. — Они глупы, тщеславны или хотят поцеловать меня и заманить в кусты.

Джеймс был вынужден согласиться, что это достаточно точное описание мужской половины Балтимора, по крайней мере в том, что касалось последней части. Но теперь все мгновенно изменилось. Интересно, что пришлось сделать для этого барону?

Джеймс откусил кусочек сухого тоста, медленно прожевал и замер, уставясь на висевший на противоположной стене портрет деда, цветущего джентльмена в пудреном парике с буклями, благосклонно улыбавшегося внуку.

— Будь я проклят, — медленно произнес тот, сделав второй глоток. — Хотел бы я знать… хотел бы…

Конечно, проблема тут немалая — Джеймс понимал, что стоит балтиморским дамам взглянуть на Алека Каррика, как тот немедленно сделается предметом самой беззастенчивой охоты. Алек вдовеет вот уже пятый год и до сих пор ухитрялся уклоняться от брачных уз. Джеймс не думал, что американки найдут барона менее заманчивой партией, чем их английские сестры. Он, должно быть, прекрасно изучил всю тактику неуловимой добычи. Барон должен быть умен и хитер, как сам дьявол, чтобы избежать женских интриг и махинаций.

Да, мысль, несомненно, интригующая.

— Мозес! — позвал Джеймс.

— Да, cap.

— Вели Эндрюсу подавать экипаж. Мне надо сделать несколько визитов.

— Да, cap.

Октябрьское утро было ясным и прохладным, дул легкий ветерок. Джинни посмотрела в сторону Форт-Мак-Генри, все еще окутанного утренним туманом, мрачное напоминание всем англичанам, включая Алека Каррика, что с балтиморцами шутить нельзя.

Джинни глубоко вдохнула свежий воздух и начала что-то напевать про себя. По привычке она добиралась до верфи пешком и немного полюбовалась у ворот на большую вывеску, гласившую:

«Судоверфь Пакстон».

Как бы она хотела прибавить сюда еще два слова: «и дочь»!

Джинни невесело рассмеялась. Останься ее брат Винсент в живых, верфь перешла бы ему. Мир так несправедлив! Другие судостроители с трудом выносили ее, и только лишь потому, что отца все любили и уважали. Дочь же считали полубезумной старой девой, подумать только, одевается как мужчина, хотя по-прежнему не владеет ничем! Нет, даже она во всем следует приказам отца. Этот мир предназначен для мужчин, что приводило в бешенство Джинни Пакстон.

Но сегодня был слишком прекрасный день, чтобы долго злиться. И она, «Юджин Пакстон», начнет свое светское образование! Ей предстоит брать уроки у такого повесы и покорителя женских сердец, как барон Шерард!

Она ускорила шаг.

Было еще совсем рано, и работа не началась. Девушка увидела только Миммса, сидевшего на палубе с куском необыкновенно красивого вишневого дерева в руках. Джинни поздоровалась и показала на обрубок:

— Что это?

— Крышка для ночной вазы в каюте капитана.

— О… — запнулась Джинни. — Уверена, что капитан, кем бы он ни был, по достоинству оценит это.

— Еще бы, — бросил Миммс и сплюнул. — Никаких заноз в заднице!

Джинни смущенно перебирала пригоршню болтов, предназначенных для крепления обшивки к корпусу ниже ватерлинии.

— Как насчет английского лорда? — осведомился Миммс, не отрывая взгляда от работы.

— Английского… А, его! Должен еще раз прийти сюда сегодня, Миммс. А сейчас я, пожалуй, спущусь вниз. Нужно поработать со счетными книгами.

Джинни принесла один из гроссбухов на «Пегас» и направилась к капитанской каюте. Так она может, не тратя зря времени, наблюдать за работой и вносить записи. Очень удобно!

Она едва успела занести ногу над открытым люком, когда услыхала спокойное:

— Доброе утро, Юджин.

Девушка нервно дернулась и, зацепившись за крышку люка, едва не свалилась вниз.

— Берегитесь!

Сильная рука дернула ее назад, высвободив башмак из щели. Девушка не пострадала, но унижение оказалось сильнее боли.

— Спасибо, — пробормотала она, не в силах заставить себя взглянуть, как ей казалось, в издевательски ухмыляющееся прекрасное лицо.

— Не за что.

Пальцы мгновенно разжались. Она была свободна.

— Доброе утро, Алек. Жаль, что не увиделись вчера вечером.

Джинни все же подняла глаза, Алек действительно улыбался, но без всякого вызова или издевки.

— Зато я имел удовольствие познакомиться с вашей прелестной сестрой. Придется взглянуть в глаза реальности, Юджин. О вас вчера вряд ли скучали.

— О, Вирджиния… Довольно милая девушка.

— Ну что ж… вы, пожалуй, правы. А теперь о более важных вещах. Я бы хотел видеть гроссбухи фирмы.

Более важных вещах!

Джинни переступила через люк и, начиная спускаться по трапу, сухо бросила, не оборачиваясь:

— Вам не понравилась моя сестра? Можете быть вполне откровенным. Иногда Джинни просто невыносима.

— Честно говоря, она весьма забавна, особенно ее шитье.

— Ее — что?!

— Шитье. Представляете, она отпорола кружево с выреза платья, чтобы немного увеличить декольте, а потом вновь пришила, но, к сожалению, не очень удачно. Обычно женщины умеют обращаться с иголкой, но только не эта. Я хотел посоветовать ей купить новый наряд, более соответствующий нынешней моде, но посчитал это слишком дерзким и невежливым, поэтому счел за лучшее промолчать.

— Да, я начинаю понимать, кто вы и что вы.

Девушка резко отвернулась и вошла в капитанскую каюту. Он заметил переделанное платье! Стыд волной окатил ее. Сама напросилась! Потребовала откровенности!

Алек шел следом, весело посмеиваясь ей в спину.

— Все считают ее очаровательной, — продолжала Джинни, не оглядываясь. — А как по-вашему?

— Очарование? Весьма развязная особа, я сказал бы, возможно, потому что старая дева и не имеет мужа, который мог бы взять ее в руки. Ей, несомненно, нужен мужчина, сильный мужчина, чтобы давать наставления и покупать новые платья. Неужели ваши американские джентльмены нисколько ею не интересуются?

— Почему же! У нее были десятки поклонников за эти годы.

— Годы… должно быть, их накопилось достаточно много, не так ли?

— Да, нужно признать, она очень разборчива. Никто из них не пришелся ей по вкусу.

— Зато, уверен, судоверфь привлечет немало женихов.

Джинни страшно хотелось разбить что-нибудь об его голову, лягнуть между ног, так, чтобы нахал свалился на пол без сознания. Результат такого удара, как заверил ее отец лет пять назад, когда научил защищаться, может быть весьма драматичным.

— Пожалуйста, садитесь за стол. Вот все основные гроссбухи. Кстати, Джинни не из тех, кто думает лишь о поклонниках и нарядах. Нет, она — девушка серьезная.

Алек почти рухнул в кресло:

— Серьезная? Ваша сестра? Дорогой мальчик, должен сказать, что совершенно с вами не согласен. Она сама заверила меня в собственной глупости, и признаюсь, что абсолютно того же мнения о подобных девицах. Серьезная!

Джинни совсем забыла, что говорила это. Господи, да у него память лучше, чем у ее внучатой бабки Миллисент, помнившей каждый грех, совершенный Джинни с трехлетнего возраста.

— Она подшучивала над вами, Алек. Издевалась.

— Неужели? Хм. Зато у нее прекрасные косы. У вас волосы того же оттенка, Юджин?

Девушка мгновенно почувствовала радостное тепло от его комплимента. Как глупо приходить в восторг после всего, что он наговорил!

— О нет, — поспешно ответила она, — мои совсем не такие блестящие, и цвет гораздо хуже. Но хватит об этом, пора и за работу. Я покажу вам свою систему учета, из которой вы поймете, как мы ведем дела. В этой книге указаны цены, которые мы платим поставщикам за строительные материалы, и условия доставки, если я не хочу платить больше, чем за месяц. Она действительно показалась вам глупой?

— Не особенно, Юджин, для девушки ее возраста. Но хотя вы, без сомнения, любящий брат, все же должны признать, что надежды ее уже почти позади. Кстати, сколько ей лет?

— Всего двадцать два.

Такая маленькая ложь, Джинни убавила себе только год.

— А я думал, старше. О… так… Кто этот мистер Майклсон? Ах да, он поставляет вам большую часть леса. За такую цену качество должно быть превосходным. Нет, я дал бы ей не меньше двадцати пяти. Но с женщинами разве угадаешь? Наверное, из-за ее платья. Э… слишком немодное, поэтому и придает ей такой вид.

— Не могу с вами согласиться. Обычно ни один человек не отзывался плохо о ее нарядах. Да, лес великолепный, и мистер Майклсон — человек надежный. Как вы успели увидеть, мы задолжали ему значительную сумму, поэтому для нас столь важно прийти к соответствующему соглашению. Или придется как можно скорее найти покупателя для «Пегаса». Думаете, что могли бы посчитать ее хорошенькой, будь она получше одета?

— Возможно. Трудно быть уверенным, пока не увидишь конечный результат. Итак, Юджин, вы платите Майклсону тринадцать процентов от всего долга через… всего двадцать дней после окончания постройки судна? Вы слишком рискуете, даете себе совсем мало времени, чтобы продать корабль к назначенному сроку. Да, тут может помочь все, особенно платье, вырез которого не доходит до ушей, и не так плохо сшитое, как вчерашнее.

— Но лицо и манеры по-прежнему остаются теми же. Обернувшись, Алек улыбнулся Юджину:

— Прошу прощения, дорогой мальчик, это чистая правда. Вы затронули суть проблемы, попали в самую точку, поразили центр мишени….

— Довольно, вы вполне ясно выразились. Даже слишком!

— Верно. А как насчет жалованья парусным мастерам?

— О, они вполне заслуживают его, так что не будем больше говорить о том, как они пользуются моей молодостью и неопытностью. Я… сестра очень мила, и ее манеры совершенно очаровательны!

— Превосходны.

— Правда? Вы действительно так думаете?

— Да, деньги вы платите исключительные. Но я внимательно осмотрел паруса и нахожу, что суммы хоть и велики, но не потрачены зря.

Джинни дернула к себе гроссбух и с шумом захлопнула его. Алек поднял идеально очерченные брови.

— Прошу прощения, дорогой мальчик?

— Я не ваш дорогой мальчик. Вы всего на восемь лет старше и отнюдь не мой дедушка.

— И это правда, просто… вы кажетесь столь, э-э-э… неопытным, особенно с этим девственным выражением и полным отсутствием волос. Но я, кажется, пообещал немного образовать вас, не так ли, Юджин? Вы хотите этого?

Джинни молча уставилась на барона. Она желала бы этого больше всего на свете. Но не в облике Юджина. Ей определенно хотелось превратиться в Юджинию.

Она кивнула, бессознательно проводя языком по нижней губе:

— Да, очень.

— Вот и прекрасно. Отдайте мне гроссбухи. Я прекрасно успел понять вашу систему. Можете пойти посмотреть, как идут дела, пока я разберусь в вашей бухгалтерии. А уроки начнутся вечером. Я заеду за вами домой в восемь часов.

Глава 4

— О, да из вас получился видный мужчина!

Джинни молча уставилась на него. Это Алек Каррик, барон Шерард, был представительным мужчиной, не она. Действительно, невозможно поверить, что в жизни существуют такие красавцы, особенно когда барон надевает, как сегодня, черный вечерний костюм и черные блестящие сапоги, а поверх накидывает развевающийся на ходу черный атласный плащ.

— Я… да, спасибо. Красив, несмотря на полное отсутствие волос?

— Сейчас темно. Точно сказать нельзя. Возможно, леди в этом усомнится. Конечно, если бы вы сняли эту несчастную шляпу… Вы позволите?

Алек уже протянул руку, чтобы снять шляпу, но страх разоблачения был так велик, что Джинни проворно, как змея, уклонилась, смеясь и придерживая тулью:

— Нет, моя шляпа стала частью меня самого. Благодарю, но предпочитаю сохранить ее!

— Неужели не снимете эту проклятую шляпу даже в присутствии дам? И в постели тоже?

— Конечно, нет.

Последнее заявление наверняка правдиво. Когда она покончит с этим идиотским маскарадом? Во всяком случае, сам Алек был настроен весьма решительно. Сегодня он разоблачит ее! Даже если придется пойти на крайность!

Вечер был ясным и прохладным, полумесяц ярко освещал улицы Балтимора. Непредсказуемая балтиморская погода на этот раз была благосклонна к молодым людям.

— Вон в том направлении Форт-Мак-Генри, — показала Джинни.

— Знаю.

— Вы, британцы, как ни пытались, не сумели взять Балтимор пять лет назад. Поджали хвосты и отплыли ни с чем на свой проклятый островок.

— Совершенно верно. Вы, балтиморцы, оказались более стойкими, чем ваши соседи в Вашингтоне.

Совершенно невыносимый человек, никакого в этом сомнения.

— Неужели вы никогда ни с кем не спорите, хотя бы по пустякам?

— Если не возражаете, я бы предпочел подумать о том, чем мы займемся сегодня вечером.

— Но, конечно, мне не собираетесь рассказать.

— Пока нет.

Алек и Юджин повернули с Чарлз-стрит на Норт-Уэст-стрит, и по мере того, как они приближались к Хауэрд-стрит, чистенькие уютные домики постепенно уступили место вычурным строениям. Они миновали гостиницу «Голден хоре инн», с прекрасным, ослепительно белым фасадом, потом гостиницу «Блэк беар». Проходя мимо «Мэйпол», Джинни чуть повернула голову, чтобы получше рассмотреть, что делается внутри. Зал был ярко освещен, шум стоял неимоверный, и несколько полуголых накрашенных женщин вертелись вокруг сидевших за столами с картами в руках джентльменов, перед которыми стояли стаканы со спиртным.

— Вам нравятся таверны, Юджин?

— Не всегда, но бывает. А вам?

— Нет, не очень. Я нахожу их… скажем, слишком вульгарными.

— Оскорбляют вашу аристократическую чувствительность, не так ли?

— Не будьте слишком дерзки, молодой человек.

— Куда мы идем? Вряд ли вы знаете Балтимор, а гуляете по улицам с таким видом, будто родились здесь.

Алек, с веселым удивлением взглянув на Джинни, повернул за угол, на Датч-Элли.

— Надеюсь, вы доверяете мне? Не сомневайтесь, я начну ваше обучение как полагается.

Джинни оценивающе поглядела на него:

— Не знаю. Куда мы идем?

В такое место, где ты быстро забудешь об этой бессмыслице, дорогая Юджиния. Туда, где ты затрясешься от страха и немедленно сбежишь, как испуганная лань.

— Дорогой мальчик, — начал Алек с самым добродушно-покровительственным видом, но на деле готовый к решительному залпу, — даже оказавшись в новом городе, мужчина должен знать, где найти лучших женщин.

— Лучших женщин! В ваших устах это звучит так, словно вы собираетесь отыскать лучший рыбный рынок! Лучшую бакалею! Э… модный товар, ничего больше.

— Но женщины — это действительно всего-навсего товар. Можно подумать, вы этого не знаете! На что еще они годятся, кроме как рожать детей мужчине, когда тот решит жениться и произвести на свет наследника? Нужно быть практичным, Юджин. Хорошая женщина ночью в постели — и утром у вас прекрасное настроение на целый день.

— Это совершенно… не по-христиански!

Алек, не в силах сдержаться, разразился смехом: