Глава 41

Риббл отворил парадную дверь, всмотрелся в стоявшего на крыльце джентльмена и, широко улыбнувшись, протянул руку, чего уважающий себя дворецкий, разумеется, ни в коем случае не должен был делать. Но Риббл в этот момент, казалось, забыл обо всем на свете.

Филип не задумываясь пожал его ладонь:

— Рад снова видеть вас, Риббл.

— Спасибо, милорд. О Господи, все это ужасно странно, но в то же время прекрасно, не поймите меня неправильно. Вот счастье-то! Ее сиятельство будет в восторге! Но вы приехали так быстро! Спешили? Заходите, милорд. Позвольте взять ваши пальто и перчатки. Да, сегодня поистине великий день.

— Вы правы. Ее сиятельство наверняка удивится моему появлению.

Филип ступил в холл и, услышав шелест шелка, оглянулся. Но это оказалась Элизабет. Она молча приближалась к нему.

— Значит, вы все-таки явились.

Филип с усмешкой поклонился:

— Разумеется. Надеюсь, вы приветили мою жену?

Сейчас он узнает, что наговорила Сабрина своей проклятой сестрице. Филип ждал, спокойный, сдержанный, вопросительно подняв брови.

— Она прибыла только вчера вечером, милорд, и немедленно поднялась к деду. Я почти ее не видела. По-моему, она и ночь провела в его покоях.

— Что неудивительно, не так ли, Элизабет?

— Не понимаю, о чем вы, милорд.

— Неужели? Но прелестная юная девушка, видимо, опасается стать жертвой злодеев, скрывающихся в закоулках дома. Что, если один из них попытается ворваться в ее спальню?

— Какая глупость! Здесь нет и не может быть никаких злодеев. К сожалению, должна заметить, что ваши аллегории довольно грубы.

— Какие же это аллегории? Чистая правда!

Элизабет оцепенела. Но Филип небрежно махнул рукой.

— Хорошо, не стану больше вам докучать. Надеюсь, здоровье графа улучшается?

Элизабет взяла себя в руки и даже сумела равнодушно пожать плечами:

— Разумеется. Все день и ночь молятся о его выздоровлении. Думаю, он переживет нас. Возможно, я и стану графиней Монмут, но не раньше, чем превращусь в древнюю старуху. Думаю, приезд любимицы вселит в графа новые силы.

— Да, вы правы, присутствие Сабрины словно вливает в окружающих эликсир бодрости и жизнелюбия. Где она, Элизабет?

— С графом, полагаю. Как я уже сказала, она не выходила из его покоев.

— Буду счастлив проводить его сиятельство к графу, миледи, — вставил Риббл.

Элизабет изобразила улыбку.

— Надеюсь увидеться с вами позже, — бросил Филип и последовал за Рибблом по широкой лестнице. — Кстати, мне приятно будет встретиться и с вашим драгоценнейшим муженьком. Он, по-видимому, процветает?

— Как всегда.

Неужели он различил в голосе Элизабет нотки горечи?

— Жаль, — искренне вырвалось у Филипа. — Но это неудивительно. Такие, как он, неуязвимы.

У входа в покои графа Филип дружески улыбнулся дворецкому, отпуская его, и постучал в дверь.

— Милорд! — приветствовал его камердинер.

— Добрый день, Джесперсон! Как поживает граф?

— Весел и бодр с той минуты, как увидел леди Сабрину. Он и вам будет рад, я в этом уверен.

Филип не разделял убежденности Джесперсона, но не стал возражать. Интересно, поведала ли Сабрина деду о своей семейной жизни?

Направляясь в гостиную, Филип тихо спросил лакея:

— Надеюсь, вам не препятствовали ухаживать за графом?

— Что вы, милорд, никто, особенно после того как вы и маркиз побеседовали с мистером Тревором.

— Значит, негодяй держался на расстоянии?

— И очень большом, позвольте заметить, — ехидно ухмыльнулся камердинер. — Правда, иногда крутится под дверью, но силой проникнуть опасается.

— Моя жена у графа?

— Нет, милорд. Он отпустил ее час назад. Велел нагулять румянец. Она всегда любила свежий воздух.

— Отправилась кататься верхом? Но сегодня очень холодно, — встревожился Филип.

— Нет, милорд, — покачал головой Джесперсон. — Собиралась взглянуть на котят мисс Пиксел.

— Как!! Хотите сказать, что чертова кошка даже не замужем?!

Джесперсон, громко смеясь, открыл смежную дверь и пригласил виконта в спальню. Филип замер на пороге при виде старика, сидевшего у камина с шотландским пледом на коленях.

Граф медленно повернул голову, и виконт едва не вздрогнул, поймав пронзительный взгляд совсем молодых голубых глаз под нависшими седыми бровями. Да, крепкий орешек и, видно, стреляный воробей!

Филип приветствовал хозяина искренней улыбкой.

— Вы, я полагаю, муж Сабрины? — низким бархатистым голосом заговорил старик.

Филип подошел к камину и пожал изуродованную ревматизмом руку графа.

— Да, сэр, виконт Филип Мерсеро к вашим услугам.

— Садитесь, милорд.

Филип кивнул и опустился в кресло, обитое выцветшей парчой.

— Простите мой вид, сэр, я не успел привести себя в порядок с дороги. Не хотел тратить время на переодевание.

Граф безразлично пожал плечами:

— Ричард Кларендон наговорил мне о вас немало хорошего, милорд. Утверждал, что вы человек чести, истинный рыцарь, несмотря на то что поохотились в его угодьях и увели из-под носа добычу.

— Мы с Ричардом знакомы едва ли не с детства. Вместе учились в Итоне. Хорошо еще, что он не изобразил меня настоящим дьяволом.

— О нет! Милый мальчик отчаянно рвался убить Тревора, хотел удушить негодяя. Но считал своим долгом уступить эту честь вам.

— Совершенно верно, — засмеялся Филип. — Сабрина здорова, сэр?

— Да, и должен сказать, она немало удивится, узнав о вашем приезде. В отличие от меня. Я это предвидел.

— Я приехал, чтобы увезти ее домой.

Да, ничего не скажешь, виконт красив, хорошо сложен и учтив. В лице и взгляде ни малейшего признака жестокости, неудовлетворенности или недовольства ситуацией, в которой он оказался. Настоящий мужчина, и при этом обладающий неподдельным обаянием, способным растопить сердце любой женщины и обольстить самую неприступную красотку. В молодости он был похож на Филипа, но эта пора его жизни уже подернулась дымкой забвения, и, кроме того, он плохо помнил время, когда рядом с ним не было Камиллы.

Руки человека тоже о многом говорят. У Мерсеро руки сильные, хорошей формы. Умелые руки.

Графу понравилось все, что он увидел.

— Нелегко тебе придется, парень, — медленно выговорил он, глядя в лицо виконта. — А что, если Сабрина откажется поехать с тобой? Это ее дом, и я не заставлю ее вернуться к тебе, если она не захочет.

Филип, измученный быстрой ездой, отупевший от усталости и волнения, взволнованно подался вперед.

— Простите за прямоту, милорд, но Сабрина моя жена и обязана подчиняться мне. Она еще не приучена к покорности, но, возможно, все изменится, стоит ей понять мои цели и намерения. Да, я приехал за ней, и на этом точка.

Глаза графа лукаво блеснули.

— Удивительно, парень, как это еще моя внучка не отходила тебя кнутом, не назвала тираном и не попыталась пристрелить.

Филип устало улыбнулся:

— Наверное, вам неизвестно, что она ударила меня в пах. Поверьте, сэр, крайне неприятное ощущение! Странно, что я еще способен шутить на эту тему, вероятно, потому что, к счастью, не лишился вовсе своих мужских достоинств.

Граф, не сдержавшись, громко расхохотался, расправил плечи и поморщился от боли, но быстро справился с приступом. Филип, сочувственно охнув, немедленно вскочил, чтобы помочь, но старик жестом остановил его.

— Ничего страшного, милорд, — поспешно заверил он. — Старость и болезни — штука неприятная, но никому их не избежать. Сейчас для меня важнее всего внучка. Она уверяет, что вы добры, милорд, добры и благородны.

— Сначала она обозвала меня напыщенным ослом, потом кричала, что мое так называемое благородство душит ее, как петля на шее. Этому следует положить конец.

— Это правда, что вы женились на Сабрине из долга чести?

— Есть правила, сэр, кодекс поведения, который правит обществом, — немного помолчав, ответил Филип, — и мы обязаны им следовать, иначе вновь вернемся на деревья и в пещеры, станем носить звериные шкуры и охотиться с дубинками. Да, мое решение жениться на Сабрине объяснялось чувством ответственности за нее. Она несколько раз отказывала мне. Скандал вокруг ее имени заставил Сабрину пойти к алтарю, чему я был несказанно рад. Я и теперь нисколько не жалею о нашем браке и вряд ли пожалею, даже если Сабрине вздумается еще раз врезать мне коленкой в то же место. Правда, возможно, мне снова захочется удушить ее, но, вы понимаете, мужская выносливость не беспредельна.

— Разумеется. Итак, вы не жалеете, что решились на такой шаг. Однако брак был навязан вам обществом. Не верю в прочность такого союза!

— Сабрина любит меня. Она сама призналась.

— И вы ей поверили? — Граф осторожно поднял руку. Будь прокляты годы, отнявшие у него силы! — Или все же считаете, что она еще ребенок, играющий в любовь, и это детское увлечение скоро пройдет?

— Именно так я и думал. Видите ли, сэр, я не хотел, чтобы она питала ко мне нежные чувства. Я смертельно боялся этой любви, которая давала мне полную власть над Сабриной. Я твердил ей, что она все это себе придумала. Но потом я понял, каким был глупцом, и не стыжусь это признать. Я обязательно обо всем расскажу Сабрине, как только найду ее.

— Она очень горда. Горда и упряма, как ее бабка. Если та задавалась какой-то целью, то уже ничто не могло заставить ее передумать. От всей души желаю вам удачи.

— Гордость и упрямство присущи и мне, так что мы прекрасно подходим друг другу.

— Возможно. Но боюсь, как бы вы не убили друг друга в очередной схватке.

— Милорд, считаю своей обязанностью заверить вас, что Сабрина больше никогда не обманется в моих чувствах к ней. Где я могу ее найти?

— А если она откажется говорить с вами?

Глаза виконта засияли добрым светом.

— Тогда я стану целовать ее, пока не забудет обо всем на свете!

Старый граф усмехнулся:

— Она скорее всего в саду или в конюшне, играет с котятами мисс Пиксел.

— Интересно, нет ли среди них будущих беговых кошек?

— А, да, верно, даже я слышал о тренерах беговых кошек Маунтвейла, в южной Англии. Весьма интересный вид спорта, эти бега, хотя почти неизвестный на севере. Правда, все знают о беговом треке Макколтри, недалеко от Истборна. У вас есть такие кошки?

— Пока нет. — Филип снова взял руку графа и слегка сжал. — Благодарю вас, сэр. Сабрина отныне моя. Я не был ей хорошим мужем, но теперь сделаю все для ее счастья.

— Еще раз желаю удачи, — вздохнул граф. — Вам она понадобится.

— Я прощаюсь с вами, сэр! Через пару недель мы с Сабриной вас навестим. Пожалуй, я не стану убивать Тревора, — ухмыльнувшись, сообщил Филип. — Просто при одной мысли о нем во мне закипает злоба. Внизу Филипа поджидал Риббл.

— Вы уложили саквояж миледи? — осведомился виконт, лишней минуты не желавший оставаться под одной крышей со своими родственничками.

— Да, милорд.

Но Сабрины в саду не оказалось. Не было ее и в конюшне. Черт возьми! Неужели она снова удрала от него?!

Филип даже застонал от негодования. Услышав его голос, прибежал старший конюх Элберт.

— Леди Сабрины здесь нет, милорд, но она велела кое-что передать вам.

Бедняга в смущении переминался с ноги на ногу.

— Что именно? Да говори же, болван! — нетерпеливо воскликнул Филип.

— Она сказала, милорд, что уезжает из Эбби, так как не желает вас видеть. И просила оставить ее в покое.

— Ты не знаешь, куда она отправилась? — со зловещим спокойствием осведомился Филип. Конюх покачал головой.

— Она взяла лошадь?

— Бурую кобылу.

— Какую именно?

— Обыкновенную, милорд. Ничего особенного, кобыла как кобыла. А больше я ничего не знаю, милорд. И никто не знает.

Тут Филип понял, что против него зреет заговор. С каким удовольствием он сейчас поколотил бы этих олухов, которым, разумеется, все известно, но на это не было времени. Необходимо срочно найти Сабрину.

— Пропади все пропадом! — рявкнул Филип и ринулся из конюшни.

Глава 42

— Здравствуйте, дорогая! Вы, должно быть, Сабрина, жена Филипа! Прелестное имя, и такие чарующие глаза! Совершенно необычный цвет, не то что мой, голубой, весьма тривиальный, не находите? Я научу вас пользоваться столь выгодным преимуществом, хотите? Вы так молоды, у вас впереди вся жизнь! Кстати, я Шарлотта Кэррингтон, мать Роэна.

— Вы в самом деле можете научить меня, как сразить мужчину взглядом?

— Разумеется, дорогая. Но начинать лучше всего с мужа.

— Это не так легко, Шарлотта.

Сабрина отступила, и в дом, словно волшебная фея в золотых туфельках, впорхнула самая прекрасная женщина на свете. Коттер, дворецкий Мерсеро, и трое лакеев уставились на нее, открыв рты. Настоящая богиня: чудесные белокурые волосы уложены в искусную прическу, бирюзовые глаза притягивают подобно магниту. Чистота и совершенство черт завораживают.

— Рада познакомиться, Шарлотта. Жаль, что виконта нет дома. Собственно говоря, я не знаю, где он. Могу я чем-то помочь вам? Или, если есть время, согласитесь дать мне урок стрельбы глазами?

— Хм-м-м… мне нравятся эти арки в мавританском стиле. Всегда нравились. По-моему, их велел построить один из Мерсеро в семнадцатом веке.

— О да, Динвитти-Мэнор — один из самых странных домов, которые я когда-либо видела. Но мне здесь уютно и спокойно. О, что же мы стоим, проходите, пожалуйста, в гостиную. Глядя на вас, я забыла об обязанностях хозяйки, и все потому, что вы так прекрасны! Трудно поверить, что вы мать Роэна.

— Знаю, но это так. Насколько мне известно, мой милый сынок был шафером Филипа?

— Совершенно верно. К сожалению, его жена не смогла приехать. А почему вас не было, мэм?

— Я в то время жила в Париже, дорогая, и приехала в Маунтвейл-Холл всего два дня назад. И не перестаю удивляться, что в Англии и аристократы, и королевская фамилия предпочитают говорить не на своем родном языке, а по-французски.

— Матушка, за что ты мучишь бедняжку Сабрину? — Роэн Кэррингтон, улыбаясь, подошел к ослепительному видению, которое никак не могло быть его матерью.

— Она в самом деле ваша матушка, Роэн? Я никак не могу в это поверить!

— Даю слово. Удивительно, правда? Тоби, мой шурин, клянется, что при первой встрече посчитал ее моей младшей сестрой. А это моя прелестная жена Сюзанна. Сюзанна, любимая, познакомься с Сабриной.

Сабрина, все еще под впечатлением от ослепительной красоты Шарлотты, ошеломленно тряхнула головой, прежде чем улыбнуться красивой молодой женщине, на вид чуть старше ее самой, а потом снова пригласила всех в гостиную.

— Вы уже успели поправиться, Сабрина? — лукаво осведомилась Сюзанна, снимая перчатки.

— Значит, вы уже знаете эту историю? О Господи, дай мне силы выдержать! Повариха, увидев меня впервые, поклялась, что не успокоится, пока все мои платья не начнут лопаться по швам, — принялась рассказывать Сабрина, но, внезапно смутившись, осеклась.

Коттер, питавший симпатию к новой хозяйке не только за молодость, доброту и неизменную грусть в глазах, но и оттого, что был твердо уверен — именно ей суждено навсегда приручить хозяина, пришел ей на помощь.

— Миледи, — мягко спросил он, — не прикажете подать чай в гостиную?

— О да, спасибо, Коттер.

Все расселись в гостиной, и воцарилось неловкое молчание. Сабрина низко опустила голову, но, не выдержав, выпалила:

— Мне очень жаль, господа, но должна вас огорчить: Филипа здесь нет. Я уже сказала Шарлотте, что не знаю, где он. Видите ли, я сбежала из Монмут-Эбби, едва Филип туда приехал, и живу здесь уже три дня, но он так и не появлялся. Все слишком запуталось, и я не знаю, как поступить дальше и что предпринять.

— Обожаю всякие шарады, головоломки и драматические ситуации, — объявил Роэн, целуя ее пальцы. — Поверьте, Филип знает, что делает. Это его главное достоинство. — И, повернувшись к жене, поинтересовался: — Дорогая, как твой животик?

Сюзанна внимательно прислушалась к себе.

— Прекрасно! Сабрина, это так поразительно! Роэну пришлось останавливать экипаж. Меня вывернуло наизнанку. Поэтому я и не приехала на вашу свадьбу. Надеюсь, вы меня простите.

Шарлотта, вдовствующая баронесса Маунтвейл, улыбнулась хозяйке:

— Пожалуй, пойду осмотрю крыло в стиле Тюдоров. Прошло лет шесть, с тех пор как я в последний раз его видела. Филип, мой дорогой мальчик, сказал, что собирается кое-что переделать.

— Неужели, мадам? — удивилась Сабрина. — А я считала, что Филип больше интересуется средневековьем.

— Ах да, зубчатая башня, — вспомнил Роэн. — Он хотел заняться ее реставрацией, но потом ему все надоело, и прошлым летом, после того как мы вернулись из Шотландии, он забросил все свои планы.

Шарлотта весело помахала им рукой.

— Коттер, пришлите мне тех двух красавцев лакеев. Я хочу отправиться в крыло Тюдоров и немного побродить по коридорам замка и таким образом избежать пытки яблочным пирогом. Сабрина. надеюсь, мы подружимся. Ах, эти глаза! Какое удовольствие вас опекать!

— Она изумительна, — прошептала Сабрина, глядя вслед Шарлотте. — Наверное, трудно быть ее невесткой.

— Да, особенно когда мы куда-то идем и все джентльмены замирают и едва не падают в обморок при виде ее, — вздохнула Сюзанна. — Ужасно обидно! Меня Шарлотта никогда не опекала! Это несправедливо!

— Зато твой муж с тебя глаз не сводит! Не ревнуй к матери, не стоит! Она не наставляет тебя в искусстве обольщения лишь потому, что знает, как я расстроюсь, если поклонники начнут слетаться к тебе, как мухи на мед.

Сюзанна засмеялась и ущипнула его.

— Не имею представления, когда вернется Филип, — жалобно пробормотала Сабрина.

— Это произойдет сразу же, как только он обнаружит, где вы скрываетесь. — И Кэррингтоны с таинственными улыбками повернулись к двери.

На пороге стоял Филип. Он кивнул друзьям и весело объявил:

— Все это невероятная бессмыслица, ты сама знаешь, Сабрина. Если бы ты не сбежала из Монмут-Эбби с проворством беговой кошки, своими глазами убедилась бы, как я метался и рвал на себе волосы, не застав тебя у деда.

— Филип!

Сабрина вскочила, протягивая к нему руки, но вдруг, словно опомнившись, остановилась, такая тоненькая и несчастная, что у него едва сердце не разорвалось.

— Позволь мне сразу признаться: я подговорил Роэна и его дам. Они мои защитники, свидетели и основная сила в борьбе с тобой. Их задача — проникнуть в дом, немного смягчить тебя и подготовить к торжественному выходу главного героя. Ну как? Мудрая стратегия?

Сабрина в изумлении переводила взгляд с одной лукавой физиономии на другую.

— Многообещающее начало, — заключил Филип. — Так вот, они появились за несколько минут до меня. Замечательный план! Я боялся, что, увидев меня одного, ты снова сбежишь. А в присутствии моих друзей не решишься на это, в конце концов невежливо бросать гостей! Они прекрасные люди и ничем такого не заслужили.

Сабрина не тронулась с места, только руки неустанно теребили мягкие складки муслинового платья.

— Ты могла бы по крайней мере поздороваться, Сабрина.

— Добро пожаловать, милорд. Я здесь уже три дня, и ваши люди были очень добры ко мне. Я шла пешком от самой деревни, замерзла и очень устала, но они без всяких колебаний приняли меня, а повариха с тех пор всячески старается откормить. Я им очень благодарна. Все эти дни стояли морозы, солнца совсем не было, оставалось только гулять под мавританскими арками, бродить между ионическими колоннами и мечтать о средневековых башнях, которые, вероятно, встанут рядом с анфиладой покоев в итальянском стиле, на углу восточного крыла.

— Потуги на юмор?

— Наверное. Прости, что убежала, Филип, но я была в полной уверенности, что ты вот-вот меня придушишь.

— А ты уверена, что это желание у меня прошло?

— Я тебя не виню, Филип! На твоем месте я бы, наверное, жаждала того же. — Повернувшись к Роэну и Сюзанне, тихо наблюдавшим за перепалкой супругов, Сабрина пояснила: — Видите ли, я ударила его в пах, когда застала с любовницей…

— Верно, но я как раз решил объявить, что собираюсь стать таким же верным мужем, как Роэн. Буду проектировать средневековые башни, Роэн, сады и парки, и мы оба станем олицетворением супружеской преданности и примером для всех остальных джентльменов. Готов обещать также, что не потолстею на здешних соблазнительных блюдах.

— Но я ужасно оскорбила тебя, Филип! — взволнованно проговорила Сабрина. — О, Роэн, после моего удара Филип со стоном упал на колени. Мне казалось, что он умирает! Когда Филип вернулся домой, я думала, мне не жить, но он даже пальцем меня не тронул.

— Зато поступил как последний подлец, — вмешался Филип. — Оставил тебя и ушел. Я очень виноват, Сабрина. Но в мыслях у меня царил тогда полный хаос.

— Сейчас подадут чай, — объявил Коттер, пропуская двух лакеев с подносами, на которых громоздились горы еды.

— Мне казалось, что вы ушли с моей матерью, Коттер, — удивился Роэн.

— Ее милость в данный момент находится на попечении трех конюхов, двух лакеев, двух молоденьких горничных и мопса Ориона. Я взял на себя обязанность проследить, чтобы все шло по плану.

— По плану? — с подозрением переспросила Сабрина. От подносов поднимались соблазнительные запахи. Сюзанна жалобно вздохнула:

— Ах, Сабрина, вы такая худенькая и можете объедаться до отвала, но не дольше недели, иначе приобретете вредные привычки, и тогда вам конец. Станете самой толстой дамой во всей Англии! Кажется, это пирожок с черникой, Филип? О Боже, только понюхайте! Передайте мне его, пожалуйста.

— Сейчас, Сюзанна, — промычал Филип, уже успевший вонзить зубы в пирожок с крыжовником. Прикрыв глаза от удовольствия, он прожевал кусочек и с подозрением осведомился: — Ты больше не сбежишь от меня, Сабрина? Поклянись, что ты останешься со мной, и мы вместе придумаем, как жить дальше.

— Но ты не любишь меня. Что это, Коттер?

— Пирожное с терном. Повариха слишком увлеклась фруктовыми тортами на этой неделе.

Сюзанна, сидевшая с набитым ртом, внезапно замерла. Кажется, разговор супругов становился чересчур личным. Она вопросительно взглянула на мужа, но тот кивнул и прошептал:

— Делай вид, что ты кресло или стол. Филип сам скажет нам, когда придет время удалиться. Главное, Сабрина разговаривает с ним! Мы победили!

— Почему ты воображаешь, что я тебя не люблю! — вскричал Филип. — Считаешь себя недостойной любви?

— Но твоя свобода, Филип! Тебе нужны любовницы, а я этого не потерплю.

— В таком случае зачем ты приехала в Динвитти-Мэнор? Ведь я и сюда мог притащить любовницу, если бы захотел!

Сабрина отшатнулась, как от удара, но тут же гордо выпрямилась.

— Нет, если ты заведешь новую любовницу, я тебя убью!

Филип в полном восторге от столь откровенного проявления собственнического инстинкта, сообщил Кэррингтонам:

— Видите, я был прав. Она не отрицает, что обожает меня. Готова на все ради мужа. Интересно, она действительно пристрелит меня, если я посмею переспать с другой женщиной? Думаю, так оно и будет, я вижу, какой жаждой крови сверкают ее глаза. Она хочет меня только для себя одной. Так много женщин готовы пасть к моим ногам, но все их старания напрасны. Сабрина ни с кем не собирается меня делить. Что за алчная девица!

Сабрина швырнула в него засахаренной айвой. Сюзанна ахнула, не столько из страха, что цукат попадет в Филипа, сколько из желания съесть соблазнительный кусочек. Только здешняя повариха еще готовила такие старомодные лакомства. Филип, уже привыкший к постоянной бомбардировке, ловко перехватил снаряд и немедленно отдал его Сюзанне.

— Я пока воздержусь. Помнишь, Роэн, я пообещал не толстеть! Два пирожных в день и ни крошки больше. Итак, Сабрина, ты любишь меня? Готова признаться в этом перед двумя высокочтимыми свидетелями?

Глава 43

Сабрина сознавала, что в подобной ситуации ей следовало бы смутиться. Посторонние люди преспокойно слушают интимный разговор между ней и мужем и при этом жуют!

Но, как ни странно, ей было совершенно все равно. Гораздо важнее было понять, что творится в голове Филипа. Она беспомощно взглянула на него и развела руками.

— Конечно, я люблю тебя и способна твердить об этом каждому, кто захочет слушать. Но ведь не я страдаю от отсутствия любовниц!

— Намекаешь, что не прочь бы взять любовника? Никогда! Забудь об этом! Ни за что!

— Все мои любовники — только игра твоего воображения! Сколько раз говорить, что постельные утехи омерзительны и ни одна женщина не может искренне ими наслаждаться. Это неприятно, это…

Она недоговорила. Филип побагровел и отвел глаза. Роэн поперхнулся яблочной шарлоткой. Сюзанна принялась усердно колотить его по спине. Наконец Роэн с трудом отдышался и выпалил:

— Филип?! Не верю своим ушам! Ты? Ты не сумел ублажить жену? Так опозорился, что она не желает иметь с тобой ничего общего? Господи, такого я не ожидал! Это невероятно! Теперь даже не представляю, как сумею убедить Сабрину вернуться к тебе! Так с приличными дамами не поступают!

— Прошу, успокойся и вспомни, как было у нас! Я была совершенно того же мнения, что и Сабрина, Роэн, — с пугающим чистосердечием вставила Сюзанна. — Хорошо, что Шарлотта… нет, не яблочная шарлотка, а моя свекровь, непрерывно твердила, что ее бесценный сыночек способен даже жабу заставить рыдать от наслаждения, если захочет, разумеется, и на деле применит искусство обольщения, которому обучил его собственный папаша, не пожалев для этого своих любовниц. Должна заметить также, что отпрыску в то время было всего четырнадцать лет, так что он многое успел изведать.

— Довольно, Сюзанна. Главное, что ты довольно быстро сумела отрешиться от глупых заблуждений. Для этого потребовалось провести совсем немного времени в нашей постели.

— И потом все стало хорошо? — не поверила Сабрина. — Вам действительно понравилось?

— Даю слово. Очень понравилось.

— Но Филип сделал это со мной три раза за одну ночь, и это оказалось ужасно неприятно, но я терпела, потому что любила его. По-моему, только истинно любящая женщина готова вынести такое.

— Совершенно верно, — подтвердил Филип.

— Дружище, да что же с тобой стряслось? Виконт сокрушенно взглянул на друга детских лет и честно признался:

— Я был последним идиотом. Мне следовало бы знать, что дело совсем не в искусстве любви, вернее, не только в нем. Но с тех пор я поумнел.

Краска отхлынула от его лица. Филип осмелился сделать несколько шагов к тому месту, где сидела жена.

— Нет, не убегай от меня, Сабрина. Клянешься перед свидетелями, что любишь меня?

— Клянусь.

— Прекрасно. Ну а теперь я, в свою очередь, даю обет любить тебя до конца дней моих. Прости, что не понял своих чувств сразу. Моя любовь к тебе потихоньку закипала, как вода в закрытом котле, пока крышка не взлетела на воздух. Я просто слишком поздно сообразил, что со мной происходит. Но теперь мои чувства подобны ровно горящему пламени, которое никогда не погаснет.

— Какая чушь! Этого просто не может быть! Хочешь сказать, что кипишь и до самой смерти ни выкипишь?

— До самой смерти. Я также обещаю, что после того, как приличия позволят нам покинуть гостей и удалиться на покой, нас ждет неземное наслаждение. Тебя и меня. Ты веришь мне?

Сабрина, нахмурившись, молчала.

— Попробуйте довериться ему, — посоветовала Сюзанна. — Он не лжет. Мужчина и женщина вместе… это поистине прекрасно. Жизнь так ненадежна, а порой и жестока, что, когда человек находит свою половинку, случается чудо. Но так бывает крайне редко, и отыскать свою истинную любовь удается не каждому. И тогда все беды и несчастья словно исчезают, а все тяготы, свалившиеся на плечи, кажутся ничтожными.

— Если вы согласитесь забыть о прошлом, Сабрина, и дать Филипу еще один шанс, тогда я вручу ему подарок, который мы с Сюзанной привезли из Маунтвейл-Холла. От вашего решения зависит все. Только если вы протянете ему руку, я сочту Филипа достойным этого дара. Это докажет, что он способен быть преданным и верным, переменился и познал ценность постоянства.

— Бог мой, — вздохнула Сабрина, — все это слишком сложно для моего понимания. Филип, ты пригласил сюда Роэна и Сюзанну, опасаясь, что иначе я не захочу тебя выслушать?

— Я считал, что нуждаюсь в свидетелях, которым известны мои душевные побуждения, — тихо признался Филип.

— Так вы вручите ему свою судьбу, Сабрина? — настаивала Сюзанна, сгорая от нетерпения.

— Пожалуй, — протянула Сабрина, — мне стоит разыскать Шарлотту. Пусть немедленно даст мне первый урок… как лучше сразить мужчину наповал… глазами…

— Твоя мать, Роэн, когда-нибудь сведет меня в могилу, — простонал Филип.