Глава 10

Двумя днями позже на первой странице “Уолл-стритджорнэл” появилась статья и поползли слухи. Армия категорически отрицала все, но люди продолжали говорить, спорить и высказывать догадки Ведь как ни говори, а речь шла об очень “надежных источниках”.

Адриан был мрачнее тучи.

— Вы ведь что-то знаете, Элизабет. Не пытайтесь отрицать. Боже, это похоже на название новой японской машины Г-108? Откуда это появилось?

— Подходящее название для нового реактивного истребителя, вам не кажется? — ответила она. — И потом, вы ведь что-то упоминали о новом контракте с армией и ситуации в нашем подразделении “Крагон-Мэтьюз”, работающем на оборону.

Адриан пил маленькими глотками очень горячий и крепкий черный кофе.

— Да, но информация, поступившая из министерства, подсказывает, что лучшее, что мы можем сделать, — отказаться от заказа. Речь-то шла о ракете наземного базирования. А теперь вот взгляните.

Он ткнул пальцем в статью. Элизабет отреагировала:

— И, правда, странно? А почему вы так взволнованы, Адриан?

Адриан не успел ответить, потому что в ту же минуту сообщили о приходе Коя Сиверстона и появился он сам. Он улыбался, и улыбка у него была злорадная — Элизабет видела его большой сверкающий передний золотой зуб. В руках он держал “Уолл-стрит джорнэл”.

Кой обратился к Адриану:

— Ну и потеха! О, привет, Элизабет! — добавил он, будто опомнившись. — Конечно, это дело рук Майкла Карлтона. Чую его стиль, да и другие поймут, что он здесь замешан. Он выставил себя настоящим ослом. Согласны? Теперь ему никто не будет верить, во всяком случае, пока все не забудется.

На минуту он замолчал, сдвинув брови над очками.

— Но я уверен, что его кто-то подставил.

— Садитесь, Кой, — пригласила Элизабет.

— Да, — ответил Адриан, — я тоже так думаю. И по-моему, подставила его Элизабет, но она не хочет сказать, как ей это удалось.

— Секрет ремесла, джентльмены.

Кой с изумлением уставился на нее. Он считал ее очаровательной молодой женщиной, женщиной до мозга костей. Нет, Адриан, конечно, ошибся. Элизабет Карлтон — всего лишь имя, номинальный руководитель, не более того. Он медленно снял очки и сунул их в карман жилета, в то время как мозг его работал с обычной скоростью и методичностью. Он всегда считал себя неким Шерлоком Холмсом от большого бизнеса. Наконец Кой сказал:

— Не существует секретов ремесла, Элизабет. Теперь скажите нам, что вы знаете об этом деле, если вы действительно что-нибудь знаете.

И вдруг с ней произошло превращение — глаза вдруг стали очень холодными и жесткими, а губы плотно сжались.

Боже мой, подумал Адриан. Что здесь происходит? Он чуть не подпрыгнул, когда она сказала:

— Я вовсе не собираюсь ничего рассказывать. А теперь, прошу прощения, джентльмены…

Она вышла из офиса, оставив в комнате немую сцену. Медленно и задумчиво Адриан произнес:

— Она изменилась, и это чертовски настораживает, даже пугает.

— Чепуха, — отозвался Кой, имевший счастливую особенность: если он чего-нибудь не понимал, то этот факт, по его мнению, не имел серьезного значения.

— Миссис Карлтон просто интересничает. Ей ничего неизвестно. Ну подумай сам — откуда она могла узнать? Музыкантша, не от мира сего.

— Насколько я помню, Кой, ты ошибся 14 июня прошлого года. Возможно, и сегодня ты ошибаешься. Она меняется. Кой, меняется и учится со страшной скоростью, со скоростью, внушающей тревогу. Но, что гораздо хуже, у нее появились секреты. О, да зачем я все это тебе объясняю?

— Потому, мой дорогой мальчик, что я старше тебя, хотя и не хочу говорить, на сколько, и поэтому ты обязан проявлять ко мне особое уважение и почтительность.

— Прежде чем ты уйдешь, Кой, я хочу еще кое о чем поговорить. И рассказала мне об этом Элизабет. А уж ты можешь поступать с этими сведениями, как хочешь. По-видимому, Брэд Карлтон собирается жениться на дочери сенатора. Но ходят слухи, что Брэд — гомик.

— Возможно, бисексуал. Теперь это довольно обычное дело… — сказал Кой, не проявляя никаких чувств.

— Мне это не кажется привлекательным, но… — Он пожал плечами. — Впрочем, что с тобой говорить! Если бы ты мог трахать свою любимую собаку Бруно, то и это счел бы довольно обычным делом!

— Какой большой и умный мальчик! Небось, уже вырос из своих ботинок, да, Адман?

— Нет, все еще ношу номер двенадцать. Кой ухмыльнулся.

— А теперь, мой дорогой, я отчаливаю. Пока ты тут протираешь штаны и пытаешься сочинять сказки, я работаю.

Кой помолчал, остановившись в дверях, и сказал с полной убежденностью:

— А что касается Элизабет, ты не прав. Ничто не подтверждает, что она имеет отношение к этой “утке” на военную тему.

— Слепой идиот, — сказал Адриан себе под нос, в то время как Кой выходил из офиса.

Элизабет сидела на скамейке в Сентрал-парке, безучастная к ослепительному ковру разноцветных листьев у своих ног. Было только начало сентября, но на Восточном побережье непривычно похолодало. Правой рукой в перчатке она сжимала скомканную газету. Несколько ребятишек рядом играли в салочки — кричали, смеялись и спорили. “Совсем как взрослые, — подумала она, — если не считать того, что они играют не на интерес”.

Медленно разгладив страницу, она снова начала ее внимательно рассматривать. Фото было зернистым, под ним красовалось пояснение, заимствованное из маленькой бостонской газетенки под названием “Татлер” [21]. Листок прислали ей анонимно, точно так же, как и первую записку. Она так до сих пор и не имела никакого представления о том, кто же ее неведомый защитник — видимо, все-таки просто не хочет “светиться” из преданной ей группы людей. Кто-то, кому было известно, что она продолжает встречаться с Роуи. И этот “кто-то” хотел, чтобы она перестала с ним встречаться. От сознания того, что за ней следят, Элизабет почувствовала озноб и быстро огляделась вокруг, возможно, ожидая, что увидит кого-нибудь, притаившегося поблизости и наблюдающего за ней.

Она снова опустила глаза в газету. Несмотря на плохое качество снимка, Роуи Чалмерс выглядел красивым, обходительным, прекрасно одетым в черный смокинг, а стоявшая очень близко от него, почти прижавшаяся к нему вплотную молодая женщина была так же безукоризненно одета.

"РОУИ ЧАЛМЕРС СОПРОВОЖДАЕТ АМАНДУ МОНТГОМЕРИ НА СБОР СРЕДСТВ ДЛЯ ПАРТИИ ДЕМОКРАТОВ”. Его рука заботливо поддерживала ее под локоть, а она с обожанием смотрела на него снизу вверх. Лицо Роуи выражало гнев — вероятно, вызванный действиями фотографа и желанием защитить свою спутницу. Элизабет просто смотрела на снимок, и выражение ее лица не менялось. Наконец она сложила листок, сделав из него маленький квадрат, и опустила его в свою сумку, висевшую на плече. В этот момент она думала, что Роуи или очень глуп, или очень уверен в себе, если позволяет себе ухаживать за другой женщиной так открыто, пусть даже и в Бостоне.

Роуи находился сейчас в Нью-Йорке. Сегодня вечером она должна увидеться с ним, и увидеться непременно.

Она уже достаточно долго использовала его. Она с ним расквиталась. Теперь ей следовало позаботиться о себе самой.

Элизабет отпустила после обеда Коги. Заметив это, Роуи улыбнулся самодовольной улыбкой самца. “Именно так”, — подумала Элизабет, наблюдая за ним сквозь ресницы. Он полагает, что я жду не дождусь, когда смогу прыгнуть вместе с ним в постель.

И одарила его пленительной улыбкой, Но Роуи не спешил.

— Как насчет бренди, Элизабет?

— Отлично.

Она смотрела, как он наливает бренди из уотерфордского [22] графина в две пузатые коньячные рюмки.

— Ты прекрасна, — сказал он и поднял рюмку, чтобы чокнуться. — Боже, я так устал!

Он опустился на софу и похлопал по ней, приглашая Элизабет сесть рядом.

— Иди сюда, прелесть моя, поговорим. Как ты ладишь со своим атлетом, исполнительным помощником?

«Боже мой, да они охотятся за Адрианом?»

— Сейчас он немного сердит на меня, — сказала она, что, конечно, было правдой.

Она опустилась рядом с ним и почувствовала, как его рука легла на ее плечи, и он притянул ее ближе к себе.

— Это невозможно. Он что, идиот?

— Ну, видишь ли, я одобрила контракт, который он не одобряет. Я сочла, что это выгодное дело, а Адриан начал разглагольствовать о том и о сем, о его недостатках и о проблемах с налогами и еще о массе неприятных вещей.

— А что это за сделка?

Элизабет улыбнулась в свою рюмку, слегка накренив ее.

— Можешь мне не верить, но речь идет о Брэде Карлтоне.

Он ухмыльнулся, глядя ей в лицо:

— А что, этот малый снова тебе насолил?

— Да нет, ничего такого, с чем я не могла бы справиться.

— Я ставлю на тебя, Элизабет.

Он проглотил оставшийся бренди, откинул голову назад и закрыл глаза. Элизабет ничего не говорила, выжидая. Не меняя позы и не открывая глаз, он спросил сонным голосом:

— Хочешь мой совет, если ты в нем нуждаешься?

— Возможно, но попозже, ладно? Он приоткрыл один глаз:

— Меня это устраивает.

Роуи распрямился, встал на ноги и протянул ей руку.

— Пойдем, моя дорогая?

Элизабет позволила ему поднять себя с дивана, чувствуя, как его руки прогулялись по ее спине вниз, ладони охватили ягодицы, и он прижал ее к себе. Его дыхание участилось, когда он целовал ее. Она ответила ему поцелуем со всей сноровкой, на какую была способна и которую приобрела благодаря ему.

— Иди, Роуи. Через минуту я приду. Она снова поцеловала его, очень крепко, и позволила своим рукам скользнуть вниз, дразня, прикасаясь к его животу. Потом кончики пальцев скользнули под пояс его брюк.

Он тяжело задышал, в то время как она медленно отступила назад. Элизабет стояла спокойно, продолжая улыбаться своей обольстительной улыбкой.

— Не задерживайся особенно, — сказал он и поцеловал ее в подбородок.

— Не буду.

Пятью минутами позже она услышала его голос;

— Элизабет! Я жду, и все мое тело в твоем распоряжении.

"Действительно, — подумала она. — Так оно и есть”.

Он оставил только ночник на прикроватном столике, все остальное пространство и углы комнаты были погружены в тень. Элизабет остановилась посреди комнаты, стараясь приспособиться к тусклому освещению. Роуи, обнаженный, лежал поверх покрывала, заложив руки за голову. “Да, он готов”, — подумала Элизабет, бесстрастно оглядев все его тело.

Она села на постель рядом. Когда же Роуи попытался обнять ее, она его остановила.

— Нет, Роуи, еще не сейчас.

— В таком случае начинай ты, мне это так нравится, — сказал он, и глаза его затуманились желанием.

— О, я так и сделаю, Роуи.

Медленно она выпростала левую руку из складок своей шерстяной юбки. В руке оказался серебряный нож для колки льда, и, прежде чем незадачливый любовник смог что-либо сообразить, кончик ножа оказался у самого его горла.

— Ч-что?

— Ты начал заикаться, Роуи?

— Что ты делаешь, Элизабет? Что за глупые шутки! А ну-ка прекрати!

Она слегка надавила на нож, совсем чуть-чуть, недостаточно сильно, чтобы прорвать кожу, и, не отводя глаз, смотрела на него.

Теперь он уже не относился к этому как к забаве, в его взгляде сквозила решительность.

Тело его застыло, и все физические желания, казалось, покинули его, на лице жили одни глаза.

— Он ведь очень острый. Правда? — сказала она спокойно. — Пожалуйста, не двигайся. — Моя рука может дернуться, соскользнуть. Да, нож очень острый. Разве ты не помнишь, что меня привлекали к суду за убийство Тимоти вот таким модным и затейливым серебряным ножом для колки льда? Конечно, не этим. Думаю, окружной прокурор все еще держит тот нож у себя. Мне пришлось приказать Коги купить новый. Конечно, ему пришлось купить целый комплект — в том числе и ведерко для льда, но дело того стоило. Я хотела, чтобы нож был точно такой же. Он ведь очень острый. Верно?

— Ты не понимаешь, что делаешь, Элизабет. Иди сюда, любимая…

— Еще одно твое лживое слово, и я ударю тебя в яремную вену.

Он продолжал смотреть на нее молча и только судорожно сглотнул.

— Боже мой, за что?

— Разве ты не помнишь, что окружной прокурор был твердо убежден, что Тимоти собирался со мной развестись? И позже я узнала, что мой муж предавал меня с другой женщиной. Возможно, не с одной, но это теперь не имеет значения.

Тогда он понял, и его кадык задвигался.

— Ты видела этот нелепый снимок, да?

— Откровенно говоря, видела, но не в этом дело, Роуи. Мне начхать на твои шашни с Амандой Монтгомери. Я ничуть не расстроилась, ни на йоту.

Боже милостивый, да она оказалась ревнивицей, несмотря на то, что всегда отрицала это. Он должен успокоить ее, заставить ему поверить.

— Аманда ничего не значит для меня, Элизабет. Я просто ее сопровождал — вот и все. Между нами ничего нет.

Нож для колки льда надавил на его кожу сильнее, и глаза его потемнели от страха.

— Ты воображаешь, что я огорчилась из-за того, что увидела тебя с другой женщиной? Так ведь?

— Элизабет, поверь, у меня никого больше нет!

Я не стал бы тебе лгать. Зачем?

— Пожалуйста, не двигайся, Роуи. Моя рука вспотела. По правде говоря, я хочу тебя поблагодарить. Ты научил меня многому, очень многому.

— Что ты имеешь в виду?

Он мог бы схватить ее мертвой хваткой, у нее нет и половины его силы. Когда она слегка расслабится, он смог бы отобрать у нее нож. Боже всемогущий, какая муха ее укусила? Безумие!

— Теперь, когда я держу этот нож у твоего горла, ты все еще склонен считать, что я не убивала Тимоти?

— Конечно, не убивала!

— Готов рискнуть жизнью?

— Элизабет…

— Нет, теперь пора тебе послушать меня, Роуи.

Я действительно видела тебя на снимке с Амандой Монтгомери, как я уже сказала. Я сказала также, что это меня не волнует. И так оно и есть, я не стала бы лгать. Видишь ли, Роуи, я знаю, что ты предавал меня, и вот это действительно ранило мою душу. Ты станешь сейчас все отрицать. Не трудись. Я сама все видела и слышала.

— Не понимаю, о чем ты?

— Ты по-своему защищал меня перед Лореттой Карлтон, уверяя старую ведьму, что я не убивала Тимоти. А сейчас? Сейчас ты не переменил свое мнение? Нож для колки льда уколол горло Роуи.

— Остановись, Элизабет!

— Прости, рука соскользнула. Лучше тебе лежать спокойно, очень спокойно, Роуи. Ну, так как насчет уверенности в моей невиновности?

— Конечно, ты не убивала Тимоти. Ты не могла это сделать!

— Ты был очень убедителен, когда разговаривал с Лореттой.

— Я.., я не знаю, о чем ты…

— Так все хорошо рассчитано, так все спланировано. Наша милая Элизабет одна в Париже, самом романтическом городе в мире. Наша милая Элизабет очень чувствительна, очень ранима, она совсем одна, такая уязвимая и хрупкая. Должна признать, что Карлтоны даром время не теряли и в тебе нашли человека, прекрасно, идеально подходящего для подобного дела. Когда мы вернулись в Нью-Йорк, Роуи, я и вправду вообразила, что люблю тебя. Нет, нет, молчи! У тебя будет шанс сказать свое слово, но не сейчас… А вот когда ты заговоришь… Посмотрим. Я пришла к неизбежному выводу, что женщины превращаются в идиоток, когда они увлечены, — или хотя бы когда они получают “удовольствие”, как говорит наш друг с юга. Все их способности критически мыслить парализованы. Так как я никогда не была влюблена в Тимоти в романтическом смысле, для меня открылся абсолютно новый мир. Да и что ж тут удивительного? Ты вел себя безупречно — мой любовник, мое доверенное лицо, друг и советчик. Я верила каждому твоему слову. Ты так искренне хотел мне помочь и помогал, несмотря на то, что сам был ужасно занят… А я мечтала о детях, о доме в Коннектикуте, может быть, даже о лохматой собаке, сидящей возле моего рояля. Я думала, что наконец-то нашла человека, который любит меня ради меня самой.

На минуту она замолчала, чувствуя, что у нее перехватило горло.

— Черт возьми, мне хочется плакать! Не из-за тебя, можешь не заблуждаться, а из-за этой бедной жалкой дурочки, которой я была. Вечером в четверг несколько недель назад я стояла под окнами библиотеки и все видела и слышала, Роуи. Все.

— Тогда ты знаешь, что они меня шантажировали.

"Это правда, — думал он, наблюдая за выражением ее лица. — Или почти правда”.

— Да, шантажировали. Но я не имела ни малейшего представления о том, что ты игрок, Роуи.

— Во всем виноват мой отец, Элизабет. Он довел наши банки почти до банкротства. Я должен был что-то предпринять!

— Ну, после того, как я раскрыла твой скромный маленький план, ты получил еще три миллиона от Карлтонов.

— Только два с половиной.

— Очень сожалею, что больше поступлений не будет, Роуи. Похоже, теперь тебе придется вцепиться в какую-нибудь богатую наследницу. У Аманды есть деньги?

— Да.

— По правде говоря, я надеялась, что Лоретта и Майкл были к тебе более щедры. В конце концов качество твоей информации — на первый взгляд по крайней мере — кажется хорошим.

Он молчал, теперь начиная понимать.

— Так ты потчевала меня фальшивкой, чтобы я передавал ее им?

— Ну, конечно, именно так оно и было. Поначалу мне хотелось устроить скандал с криками и воплями, но потом меня охватило искушение приобрести волнующий опыт и использовать тебя. Например, Джеймс Хьюстон. Жалкая фигура, но все же он слегка спутал их карты. Но своим шедевром считаю компанию Корди. И, конечно, мне надо было положить конец всем махинациям Майкла с нашей сталелитейной компанией. Ну еще кое-что. Думаю, ты сможешь узнать все, если тебе интересно, что случилось с того памятного вечера.

— Я не хотел обидеть тебя, Элизабет. Пожалуйста, ты должна мне поверить. Я, право же, я.., ты дорога…

Нож для колки льда нажал сильнее на его горло.

— Не произноси таких слов, Роуи.

Ее голос задрожал. А она-то думала, что все ее чувства под контролем, что она способна держать себя в руках. Элизабет замолчала, стараясь дышать глубоко и ровно.

— Ты знаешь, Роуи, если я убила Тимоти только из-за того, что он хотел развестись со мной, то у меня гораздо больше оснований желать отправить тебя в преисподнюю.

Элизабет заметила, что у него на лбу выступил пот. Наконец он по-настоящему напуган, боится ее. Новое, неизведанное чувство, когда кто-то тебя боится.

— Нет, Элизабет, ты должна понять, почему я это делал.

— Я знаю, почему, Роуи. Тебе все еще нужны два миллиона долларов, так ведь? Сожалею, но, судя по всему, следует поскорее сделать предложение Аманде. И еще кое-что. Если ты хоть слово проронишь Карлтонам, а я все равно узнаю, я уничтожу тебя, разорю. Твои драгоценные банки перестанут существовать. Никакого принуждения, просто я уничтожу тебя и твою бесценную семейку заодно.

Ты меня понимаешь?

— Да, — сказал он, — понимаю.

Она заметила, что страх исчез из его глаз, но ей было все равно.

— Ты знаешь, Роуи, по-настоящему убийца — это ты. Ты убил Элизабет Ксавье Карлтон. Ее нет больше. А неплохая была женщина, просто одинокая, неустроенная. К тому же ей пришлось пройти через такие испытания, которые выпадают не каждому на долю. Она ведь была как глина в твоих руках — податливая, доверчивая. Интересно, не правда ли, что большинство женщин делают то, что хочет их мужчина, если, конечно, они любят его? Это удивительно, право, удивительно. И еще одно, Роуи, в будущем постарайся, чтобы наши пути не пересекались никогда. Можешь придумать любую историю для Лоретты и Майкла, и, по правде говоря, мне глубоко безразлично, как ты выпутаешься из их сети. Но запомни — моя сеть больше и смертельно опасна, гораздо опаснее, чем их. А теперь вставай — ты выглядишь очень глупо, лежа здесь и потея, как свинья.

Она очень быстро вскочила с постели и направилась к двери спальни. Потом круто обернулась, чтобы посмотреть, не собирается ли он кинуться на нее. Но он сидел на краю постели, не сводя с нее глаз, но и не двигаясь.

— Я хочу, чтобы через десять минут духу твоего не было в моем доме, — четко произнесла она и закрыла за собой дверь спальни.

Она была на грани того, чтобы убрать рояль. Ей не хотелось никаких напоминаний о прежней Элизабет. Но был Кристиан, и он приходил в восторг от ее игры, а кроме того, спас ей жизнь.

Коги преданно вытирал пыль с рояля, хотя большей частью крышка инструмента бывала опущена.

Элизабет больше не интересовалась туалетами от Армани. Она отправилась в магазин Бергдорфа и купила шесть готовых костюмов скромного и даже строгого покроя. Таков был вкус и облик новой Элизабет Карлтон.

Двумя днями позже, в среду утром, без всякого предисловия она сказала Адриану:

— Вам известно, как я старалась изучить все, что касается бизнеса, самые его основы. Но теперь я хочу полностью взять бразды правления в свои руки. Выбирайте: или вы остаетесь моим помощником, или я найду кого-нибудь еще. Я не скажу вам, почему я приняла такое решение. Достаточно того, что оно принято, и бесповоротно. Речь идет о власти, и власть эта у Элизабет Карлтон, не у Тимоти Карлтона — мир его праху — или у каких-нибудь изголодавшихся по власти фаворитов. Я хочу встретиться с остальными членами группы, и немедленно, так как есть проект, который я хотела бы начать разрабатывать, не откладывая. Не будете ли вы так любезны сообщить вашей команде, что моей первой и главной целью будет избавление от Брэда Карлтона. Я хочу встретиться с ним сегодня в три часа дня в моем кабинете, и мне нужны соображения по этому поводу. Есть вопросы, Адриан?

Он смотрел на нее во все глаза.

Больше она ничего не добавила, но терпеливо ждала. Вдруг он улыбнулся.

— У меня есть для вас пара блестящих книг, Элизабет, вы должны их прочесть. Почему бы не взглянуть на них, пока я буду знакомить остальных с вашими планами и завтрашней повесткой дня.

— Благодарю вас, Адман, — сказала она. — Давайте ваши книги.

— Ну, что же! Это начало, Элизабет.

— Знаю.

Элизабет оглядела стол и пятерых мужчин, сидевших за ним. Они все еще в состоянии шока, подумала она и подавила мрачную улыбку. Сама она села на председательское место во главе стола, на место, отмеченное знаком власти, и сказала:

— С момента смерти Тимоти каждый из вас в своей области получил огромную власть. Вы поработали очень хорошо. Каждый из вас отлично справился с меняющимися обстоятельствами. Вы мастера вводить новое, способствовать переменам, благотворным для вас самих и для АКИ. Теперь с инициативой выступлю я сама. Я полностью беру на себя управление концерном и хотела, чтобы вы услышали об этом из моих уст. Если кто-нибудь из вас считает, что работать на меня — для него проблема, пусть оставит свой пост сейчас же. Кой Сиверстон медленно сказал:

— Я бы хотел знать — почему, Элизабет. Не думаю, что я требую слишком многого. Например, вам не нравится, как мы ведем дела?

— Я уже сказала, что каждый из вас работал хорошо. А что касается “почему”, то это не ваше дело. В одном могу заверить — это не перепады настроения легкомысленной женщины. Я больше не хочу быть символом, фиктивным руководителем. Вы будете работать на меня, не вокруг меня или обходя меня стороной. Ясно всем?

Молчание.

— Понимаю, — сказала Элизабет. — Предлагаю устроить голосование. Начнем с вас, Адриан.

— Я хочу возглавлять отдел стратегического планирования АКИ, но, конечно, под вашим началом.

— Кой?

— У вас нет опыта, Элизабет. Вы женщина и музыкант.

— Все верно. И каковы ваши соображения?

— Я соглашусь, если вы готовы прислушиваться к нам, по-настоящему прислушиваться.

— Принято. Я не дура.

— Очень хорошо, — ответил Кой.

Трое остальных тоже согласились, как она и рассчитывала. Эдгар Дерби, тучный компьютерный гений, потел, будто боялся, что скоро останется без работы. Неужели Карлтоны добрались и до него? Она молча покачала головой; нет, не может быть.

— А теперь, — сказала Элизабет, — давайте подумаем, что можно сделать для того, чтобы ввести в действие мой проект. Адриан, есть у вас какие-нибудь идеи насчет того, как можно вытеснить Брэда Карлтона?

Прежде чем Адриан успел ответить, вошел Род Сэмюэлс.

— Прошу прощения за опоздание, Элизабет.

Джентльмены.

— Садитесь, Род. Мы, собственно говоря, только что начали. С настоящего момента я даю название этому проекту ВБК. Вытеснение Брэда Карлтона. Видите, я уже понимаю, как обозначать понятия с помощью сокращений. Род здесь, потому что он наш эксперт по юридическим вопросам. А теперь, Адриан, продолжайте, пожалуйста.

— ..его отчетность оказалась в полном порядке — комар носа не подточит, и вам это известно.

— Да, известно. Они оказались в порядке, потому что произошла утечка информации. Больше подобного не повторится — я ручаюсь.

— Откуда такая уверенность, Элизабет? — спросил Род. — Кто был источником утечки?

— Я не могу ответить на ваш вопрос. Могу только заверить, что не бедный Эвери. Кой давайте-ка снова неожиданно проверим отчетность Брэда.

Она смотрела, как Кой что-то писал в своей вездесущей записной книжке.

— Эдгар, ваши соображения?

Эдгару Дерби особенно нечего было сказать. Он проглотил одну из своих пилюль, понижающих давление. Бенджамин Холлимер скреб лысую голову и бормотал какие-то глупости. Он отчаянно мечтал остаться в одиночестве и подумать. Таков был его метод работы. Оран Уикс выглядел заинтересованным, но чувствовал себя не в своей тарелке в обществе этой новой Элизабет.