Глава 6

Элизабет почувствовала, что ее напряжение рассасывается по мере того, как сильные и ловкие руки Роуи массировали ей спину.

— Лучше, солнышко?

Он приподнял ее волосы и поцеловал в затылок.

Элизабет вздохнула и повернулась.

— Немного лучше. Благодарю, Роуи. Я скучала по тебе.

— Я тоже, — ответил он и поцеловал ее в губы. Сегодня пришлось потратить много времени, прежде чем она испытала оргазм, и только потом он позволил насладиться себе.

Совершенно успокоившись и расслабившись, но испытывая в то же время странное оживление, она улыбнулась ему:

— Ты чертовски приятный мужчина, Роуи Чалмерс.

— Знаю, — отозвался он. — Ты просто полежи спокойно, Элизабет. А я позабочусь о шампанском.

Они сидели на старинной французской кровати восемнадцатого века на четырех столбиках, которая, как он утверждал, принадлежала одной из фрейлин Марии-Антуанетты. Элизабет только рассмеялась, услышав подобное, но он был совершенно серьезен и настаивал на том, что кровать и в самом деле имеет родословную. Он поставил поднос и налил ей бокал шампанского “Перье Жуэ”, своего любимого, и предложил крекер с сыром.

На ней была его пижамная куртка ярко-синего шелка, на нем штаны от этой же пижамы.

— Расскажи мне, как у тебя прошла неделя, — сказал он, продолжая держать перед ней крекер и ожидая, пока она его съест. — Я прочел все статьи об окончательном вступлении в права вдовы Тимоти Карлтона, одобренном его советом директоров, разумеется, за исключением двух старших Карлтонов. По крайней мере теперь игра пошла в открытую, и вот увидишь, они прекратят свои пакости.

— То же самое мне ежечасно говорит Адман. Одна его бровь вопросительно изогнулась, и Элизабет рассмеялась.

— Адман — это Адриан Марш, моя правая рука. Она рассказала ему о стычке с Брэдом Карлтоном, и он только посмеялся.

— Представляешь, он плюнул на письменный стол отца!

— А чего ты ожидала? Что он разберет свой лагерь, соберет манатки и гордо зашагает на запад?

— Нет, но я была так напугана. Фортепьяно никогда не подводит, не то что люди, в особенности те, кто тебя ненавидит.

— А этот Адриан Марш, ему-то можно доверять?

— Полностью. Он похож на футболиста, говорит, как евангелист с юга, обладает блестящим умом и добр.

— Расскажи мне о встрече совета директоров с дражайшей Лореттой Карлтон.

Сначала Элизабет выпила шампанское — лицо ее стало задумчивым.

— Право же, это показалось мне странным. Они все меня поддерживали — Адриан, Род, Оран, Кой, Эдгар и Бен. Я говорила тебе о Кое Сиверстоне?

Он покачал головой, но на самом деле он все знал о Кое Сиверстоне. Потрясающий противник, потрясающий союзник, человек, с радостью пользовавшийся доверием банкиров и политиков международного класса. Он был гений менеджмента и организации.

Роуи не сказал ничего, потому что все, что ему сообщила Элизабет, было ему известно.

— К сожалению, он заключил со мной краткосрочный договор, как говорит Род. Его стиль — привести все в идеальный порядок и отчалить. По словам Рода, больше всего на свете он любит, когда перед ним поставлена сложная задача и он сможет взяться за нее. Думаю, ему было достаточно взглянуть на меня, и он увидел, что перед ним стоит задача века.

Она улыбнулась.

— У него громадный золотой зуб, который ослепляет, когда он улыбается.

— Пусть тебя ничто не ослепляет, Элизабет, не допускай этого, — заметил Роуи. — Расскажи лучше о Лоретте.

— Она была царственной, как всегда, но вовсе не казалась въедливой и мерзкой. Конечно, со мной она обращается, как с насекомым, но иначе и быть не могло. Бумаги все были в порядке, и она подписала их не глядя. По крайней мере без обычных намеков на то, что я убила ее сына.

— И она, и Майкл Карлтон знали, что ничего не могут поделать, поэтому лучше принять неизбежное и сделать хорошую мину при плохой игре. Я думаю, ею владели именно такие мысли.

— Род уверен, что она что-то замышляет, — сказала Элизабет, слегка хмурясь. — А мне, знаешь, жаль ее, по крайней мере сегодня я ее пожалела. Понимаешь, все для нее обернулось трагедией.

— Прекрати, Элизабет. И кончим этот разговор, он тебя расстраивает. Что же касается старой леди, то она не привыкла проигрывать. И не поддавайся жалости, возможно. Род прав. Возможно, она что-то замышляет. Хотел бы я знать, что. Но ты хорошо отделала Брэда.

Она покачала головой.

— Тебе не наскучили мои рассказы?

— Вовсе нет, по крайней мере они мне не наскучат до тех пор, пока я не буду снова готов к бою, а уж тогда я сочиню собственные истории, в которых буду сам главным героем, разрушителем и грабителем.

— А я буду белокурой девой, которую ты похитишь и отторгнешь от ее музыкального инструмента?

— Да, и привлеку к своему инструменту.

Она все рассказывала ему о встрече, углубляясь во все мелочи, а он, да благословит его Господь, слушал, действительно слушал ее.

— Конечно, Адриан и остальные мои славные и доблестные ребята не хотят, чтобы мы обсуждали наши стратегические планы с кем-нибудь, кто предан остальным Карлтонам.

— И что же это за стратегия?

— Боже, с чего начать? Ну, сегодня я поняла разницу между объединением и приобретением и всю механику этих преобразований. От всего этого — биржи, правила — у меня, честно говоря, голова идет кругом. Мои ребята хотят приобрести “Белл-Хэйверсон”. Они говорят, что этой компанией не очень хорошо управляют и она стоит первой в списке, в их списке, я хочу сказать. Они мне сказали, что уже начали скупать акции, и что-то о том, как вести себя с Комиссией по ценным бумагам после повышения акций на четыре пункта и как изложить свои намерения комиссии. Они употребляют диковинные термины вроде “белого рыцаря” — это о тех случаях, когда компания не собирается взять на себя управление полностью, а добивается какой-то другой цели и хочет приобрести что-то…

— Да, я все знаю о “белых рыцарях” и “серых рыцарях” тоже и так далее. Она улыбнулась:

— Я все забываю, что ты сам во всем разбираешься, а для меня столько загадок.

— И твоя “благородная шестерка” считает, что “Белл-Хэйверсон” попадется на эту удочку с “белым рыцарем”?

— Нет, они, точнее, мы собираемся постараться поладить с ними по-хорошему, подкупить их, предложить всевозможные блага директорам “Белл-Хэйверсон”. Судя по всему, нужно завершить сделку с хорошо оборудованной компанией, специализировавшейся на электронике, а это как раз то, что надо.

— Да, — задумчиво произнес Роуи. — В этом действительно есть смысл. “Белл-Хэйверсон” — главная компания, получающая контракты от Министерства обороны. Да, разумный ход. И поможет АКИ проникнуть еще в одну дверь.

— Так ты одобряешь эту идею? Он улыбнулся, услышав неуверенность в ее голосе, и поцеловал в шею.

— Да, моя хорошая. А теперь, солнышко, для меня, похоже, наступил момент, когда я снова могу стать насильником и совратителем.

Элизабет понимала, что ее растущая уверенность в себе объяснялась поддержкой Рода, Адриана и Роуи.

Впервые за долгое время она чувствовала себя счастливой — она и припомнить не могла, когда была так счастлива.

Может быть, только в первый год жизни с Тимоти? Может быть. Теперь все это вспоминалось как-то неясно, казалось подернутым дымкой. Она уже начала думать о своих сторонниках, о своей группе, как о “благородной семерке”, потому что Роуи, возможно, больше других принимал участие в ней и ее делах, и с ним она чувствовала себя в безопасности. Имея таких великолепных советчиков, к которым она могла прибегнуть в любой день и час, может быть, ей удастся вернуться к музыке! И потихоньку она снова начала играть — все чаше и чаще.

Элизабет была только номинальным руководителем, и ее это ничуть не беспокоило. Она откладывала встречи с президентами и генеральными менеджерами других компаний АКИ — ей не хотелось покидать Нью-Йорк и расставаться с Роуи.

Двенадцатого апреля АКИ заявила о своих намерениях Комиссии по ценным бумагам и биржам в отношении “бескровного” взятия под контроль “Белл-Хэйверсон”. Это было нечто, что принято называть “мягким предложением”, и эта терминология вызвала у Элизабет изумление — она смеялась и качала головой.

Правда, временами ее охватывало какое-то неясное беспокойство.

Это продолжалось до тех пор, пока Адриан не вошел в офис на четырнадцатом этаже, его мускулистая шея была покрыта красными пятнами — он был разгневан.

— Прочтите, — сказал он, указывая на помеченную им колонку в “Уолл-стритджорнэл”. Элизабет прочла статью.

— Я.., я не понимаю, Адриан. Вы говорили мне, что сделка с “Белл-Хэйверсон” должна быть дружеской акцией.

— Так оно и было. По крайней мере подразумевалось именно это.

— Но они нашли “белого рыцаря”?

— Да, — ответил он с раздражением, едва не брызгая слюной. — Право же, это черт знает что, безумие какое-то! Такое впечатление, будто они.., ну ладно, черт с ним, забудем об этом!

— Так нам не видать этой компании?

— Вы что, не слушали меня, Элизабет?

Он взъерошил пальцами свои черные волосы.

— Простите. Нет, мы ее не получим. Но не стоит ломать из-за этого голову и убиваться. С этим все кончено, прежде чем началось. А хотите узнать, кто их спас?

Элизабет все еще смотрела на газету со статьей.

— Здесь что-то говорится о МАИ. Кто это?

Какая-то компания?

Адриан почувствовал, что его снова охватывает раздражение. Но ему удалось заставить себя держать чувства под контролем. Она так долго жила в мире искусства, музыки и не общалась ни с кем. Как можно было ждать, что она знает?

Адриан ответил, очень медленно выговаривая слова:

— Это ваш деверь Майкл Карлтон. Он президент МАИ. “Майкл Аберкромби индастриз”.

— Ах, девичья фамилия Лоретты, — сказала Элизабет невыразительным тоном. — Это все сделал Брэд?

— Он мог разболтать дяде, как я полагаю, но ведь он не знал, Элизабет! Откуда ему было знать? Все совершалось в строжайшем секрете.

— В таком случае один из “благородной шестерки”. Или один из адвокатов, а может быть, один из банкиров-инвесторов.

— Да, не исключено, — согласился он, опускаясь на стул, застонавший под его тяжестью. — Черт возьми! Вот уж шутка так шутка! Это могла быть и одна из секретарш, хотя Миллисент единственная посвящена во все, а у нее рот всегда на замке. Просто никто из нас не ожидал такого оборота дел. Все возможности мы обсудили и рассмотрели — вы это знаете. И вдруг, как гром с ясного неба — такое!

— И что мы будем делать теперь?

— Зализывать раны, а потом постараемся свести к минимуму возможность утечки информации, а затем обратимся к следующей в нашем списке фирме, имеющей дело с электроникой высокого класса.

— И кто же это?

— Человек по имени Джонатан Харли владеет этой фирмой. Он молодец, специалист высокого класса и с амбициями — хочет расширить дело. Наша задача будет состоять в том, чтобы купить достаточно акций, что позволит нам взять управление компанией на себя. Насколько мне известно, у него сейчас бракоразводный процесс, и жена его допекает, хочет получить максимум имущества, в том числе и акций Харли. У нее уже есть около десяти процентов, а после развода окажется больше.

— Как скоро это будет?

— Потребуется некоторое время. Бракоразводный процесс только начат. Так нам сообщил наш источник информации. Просто надо немного подождать. Когда мы сделаем ход, то все быстро придет в движение.

— И он будет.., сопротивляться?

— Это уж наверняка. И пожалуйста, Элизабет, никому ни слова. Никому, включая Коги, Гэлэхера или Дрейка.

Адриан отметил, что она подавлена и выглядит беспомощной — давно он не видел ее такой.

— Послушайте, почему бы вам на время не отключиться? Переговоры начнутся через несколько месяцев. Выбросьте это из головы и не беспокойтесь.

Элизабет охотно последовала его предложению. И отдалась своей тяге к музыке, погрузившись в XVIII век, в мелодии Баха, в музыку тех времен, когда все было проще, а о таких вещах, как “белые, черные или какие бы то ни было рыцари” и слыхом не слыхали.

У нее была ее музыка и Роуи Чалмерс, и, когда Адриан клал перед нею бумаги на подпись, она их безропотно подмахивала, а количество часов, проводимых ею в красиво обставленном уголке офиса, уменьшилось.

Она была довольна.

Элизабет теперь подумывала о браке, доме и детях.

Однажды в субботу вечером она спросила Роуи:

— Когда ты познакомишь меня со своими родителями?

С минуту он молчал, и, как ей показалось, нечто пугающее блеснуло в его глазах. Прежде чем он собрался ответить, Элизабет сказала, с трудом улыбнувшись вымученной улыбкой:

— Ладно, все в порядке, Роуи. Пока еще слишком рано. И глупо с моей стороны было начинать этот разговор. В конце концов меня оправдали, но убийца пока не найден. Это только в книгах и фильмах о Перри Мейсоне все просто.

Теперь почти каждый день она смотрела фильмы о Перри Мейсоне, которые показывали повторно в дневное время. Как в любом по-настоящему закрученном детективе, настоящий убийца обнаруживал себя лишь в последние две минуты фильма и сознавался в своем преступлении.

Но все это мало походило на подлинную жизнь.

— Подождем еще, моя дорогая, — сказал Роуи.

«Но все же его родителям следовало бы узнать, — подумала Элизабет. — Тем более что они уже не раз становились героями светской хроники»

Чтобы отвлечь внимание репортеров, Элизабет время от времени просила кого-нибудь из своей “благородной шестерки” сопровождать ее вечером поужинать в ресторане. А газеты все это преподносили по-своему, давая понять, что Элизабет Карлтон — “веселая вдова” и не теряет времени даром.

И ничего, ну совершенно ничего не было слышно о Кристиане Хантере, и от этого почему-то в глубине ее существа гнездился страх. Иногда она на целые часы забывала о его существовании, но, когда вспоминала, страх возрождался с новой силой. Она хотела бы позвонить ему, но боялась.

Жизнь продолжалась с привычной неизбежностью, мелкие неприятности мало ее трогали. До одного вечера пятницы.

Адриан и его жена Хелен пригласили ее на обед, и она приняла приглашение, потому что Роуи не было в городе. Хелен — миниатюрная живая женщина помыкала своим огромным мужем, как щенком. Она понравилась Элизабет, и ей захотелось с ней подружиться. Они отправились в “Шантерель”, маленький ресторанчик в Сохо, известный своими изысками в области французской кухни. Элизабет ела устриц с трюфелями и разговаривала с Хелен о семейной жизни Маршей и их двоих детях.

И вдруг Элизабет заметила Кэтрин, сидящую рядом с тем же мужчиной, что и в прошлый раз, много месяцев назад, когда Элизабет обедала с Родом Сэмюэлсом в “Игрушечном жирафе”. Похоже, Кэтрин и ее спутник ссорились.

— Элизабет, с вами все в порядке?

Она вздрогнула, услышав обеспокоенный голос Адриана. Оказывается, она пригнулась над своей тарелкой и даже подняла стакан с вином, чтобы скрыть лицо, обращенное к Кэтрин в профиль.

— Да, все отлично. — Элизабет попыталась улыбнуться.

— Кто-то здесь рядом вам неприятен?

"Вернее было бы сказать, вы кого-то боитесь, — подумал Адриан со всевозрастающим беспокойством. — Странно, такой маленький ресторанчик, совсем непопулярный для светской публики”.

И все же Элизабет снова покачала головой и задала Хелен какой-то вопрос о доме.

Адриан огляделся и заметил Кэтрин Карлтон. Конечно, он знал о ее существовании. Красивая, молодая, испорченная. Хотя они едва успели покончить с первым блюдом, Адриан любезно предложил:

— А почему бы нам не уйти отсюда сейчас же?

Есть одно особое местечко, и я хочу отвести туда двух таких прекрасных женщин выпить бренди.

"Он знает”, — подумала Элизабет и улыбнулась ему благодарной улыбкой. Она взяла свою сумочку и уже начала подниматься с места. Официант заметил ее движение и поспешил к их столику помочь.

Кэтрин была пьяна. И разъярена. Чэд Уолтере, подонок, требовал от нее все больше и больше денег. В противном случае он перестанет доставать для нее кокаин, которого она так отчаянно жаждала. Кокаин самого высшего качества. Других контактов у нее не было. И тут Кэтрин уголком глаза заметила официанта, а затем и Элизабет.

Почувствовав, как на нее накатывает волна головокружения, Кэтрин вскочила на ноги.

— Ты, чертова лживая сука! — Ей казалось, что она это прошептала, но услышала резкий голос Чэда:

— Заткнись, Кэти, и сядь! Боже, все пялят на тебя глаза!

Но она не послушалась. Не в ее правилах останавливаться на полдороге. Кэтрин шагнула к столику Элизабет, перед ней маячило лицо ненавистной мачехи, совершенно бледное, без кровинки, и поняла, что та все слышала.

— Да, именно так я считаю! — выкрикнула она с истерической интонацией. — Ты подкупила этого типа и вышла сухой из воды после того, как совершила убийство! Ты это сделала, я знаю, ты убила моего отца!

В ресторане воцарилась мертвая тишина. Это похоже на картину, подумала Элизабет, на живую картину. Все застыли в том положении, в каком сидели.

— Кэтрин, — сказала Элизабет не очень отчетливо. — Тебе плохо. Отправляйся домой.

— Что, дорогая мачеха? И оставить тебя в покое?

Ты и с ним тоже спишь?

Она бросила насмешливый взгляд на Адриана.

— Возможно, у вас брак втроем?

Потом она задрожала, понимая, что зашла слишком далеко, но ярость заставила ее продолжить:

— Я знаю, знаю, что ты это сделала. Я еще позабочусь о…

Адриан вскочил со стула, сгреб Кэтрин в охапку, прикрыв своей огромной ручищей ее рот, и потащил через весь ресторан к двери. Чэд Уолтере отвесил Элизабет насмешливый поклон, которого она не заметила, и важно прошествовал через ресторан вслед за Адрианом.

— Спокойно, Элизабет, не говорите ничего. Давайте уйдем отсюда.

Элизабет чувствовала руку Хелен на своем локте и следовала за ней, как несмышленое дитя. Она слышала за своей спиной нарастающий гул голосов. Ей хотелось умереть. Это никогда, никогда не прекратится. Как только они оказались на улице, она увидела сцену, достойную лучшего фильма Голливуда. Адриан тряс Кэтрин за плечи, а Чэд Уолтере просто стоял рядом с насмешливой улыбкой на губах. Группа зевак собралась, чтобы поглазеть на пикантную сцену.

Скоро появится полиция, думала Элизабет, и вездесущие журналисты и газетчики. О Боже!

Она услышала свой собственный голос, громкий и пронзительный;

— Пойдемте, Адриан. Сейчас же и поскорее. Отпустите ее.

Адриан выпустил Кэтрин и почувствовал, как ее длинные ногти прогулялись по его щеке, оставляя след.

— Ты, чертова сука, — сказал он, повернулся на каблуках и стремительно направился к Элизабет и Хелен.

— Пожалуйста, отвезите меня домой, — сказала Элизабет, сама удивляясь тому, что в ее голосе появилась извиняющаяся нотка, и сожалея об этом.

— Да, думаю, нам пора убираться отсюда, — ответил Адриан и крепко взял обеих женщин под руки.

— Как вы, Элизабет?

— Да, Хелен, — начала она, поворачиваясь к побелевшей, как мел, жене Адриана. — Мне жаль. Пожалуйста…

Хелен молчала. С ней никогда ничего подобного не случалось. Боже мой, она выросла в Форт-Уорте, в Техасе. Отец ее был профессором математики, сама она только однажды стала объектом общественного внимания, когда в средней школе ей присудили почетное звание Девушки месяца, да и то это было не во время семестра, а в августе. Она чувствовала себя странно, будто ее лишили тела, как сквозь туман до нее донесся голос Адриана, потом Элизабет.

Хелен подняла голову и посмотрела прямо в глаза Элизабет:

— Я не хочу больше вас видеть. Никогда.

— Хелен, Элизабет не виновата!

Она отмахнулась от мужа и одна пошла по улице.

Элизабет прислонилась к кирпичной стене и начала оседать. Растерянный Адриан не знал, что делать, кого из них оставить?

И начала смеяться.

— Пойдемте, Адриан, найдем такси, потом позаботитесь о Хелен.

Элизабет все еще смеялась, когда Адриан помог ей сесть в такси и назвал шоферу адрес.

— Эй, леди, с вами все в порядке?

Какой смешной акцент у шофера, видимо, он из Бронкса [18].

— Да, — ответила она. — Мне повезло. В течение следующих трех дней Элизабет не выходила из дома. Чудовищная сцена, конечно, была описана во всех газетах, но бедняжка в них не заглядывала. Коги сказал Гэлэхеру, чтобы тот оберегал ее от репортеров, а сам, включив автоответчик, просматривал всю корреспонденцию и передавал только то, что считал нужным, и только от тех людей, которым доверял.

Роуи вернулся из Сан-Франциско во вторник на следующей неделе и тотчас же пришел к Элизабет. Гэлэхер смотрел на него так, будто он был спасителем всего человечества.

Увидев Элизабет, Роуи ахнул — она выглядела так, будто прошла через муки ада и не хотела его покидать.

Держа ее в своих объятиях, он не говорил ничего. Она молчала. Ни слезинки. Роуи отослал Коги и миссис Джефферсон, горничную, и уложил Элизабет в постель. Он не занимался с ней любовью, а просто лежал рядом и нежно гладил спину. Боже, у него возникло ощущение, что она похудела фунтов на двадцать — такая тонкая и бледная, почти бескостная. У него появилось такое чувство, что он мог дотронуться до ее боли и узнать, какая она на ощупь.

Наконец он тихо произнес:

— Ладно, Элизабет, достаточно. Кэтрин — исковерканная, больная кокаинистка. Тебе надо собраться с силами и вернуться к своим делам. Сейчас мы куда-нибудь пойдем, если хочешь, поедем в Нью-Джерси или куда угодно в другое место. Но мы должны выйти из дома.

— Я хочу поехать в “Хобокен”, — сказала она, и они отправились в маленький итальянский ресторанчик, где кухня оказалась на удивление хорошей, и они назвали ресторан “Хобокенской находкой”.

Элизабет получила письмо с извинением от Хелен Марш, доставленное смущенным Адрианом.

— Скажите Хелен, чтобы она забыла об этом, — сказала Элизабет, похлопывая его по массивному плечу. — Я ее ничуть не осуждаю и понимаю, как ужасно оказаться в центре скандала.

Она судорожно и глубоко вздохнула и улыбнулась вымученной улыбкой.