— Я ухожу, — сказал он.

Она смотрела, как он надевает пиджак, укладывает трубку, набитую английским табаком, в карман.

— Кристиан.

Он повернулся и посмотрел на нее.

— Право же, мне жаль. Он ничего не ответил.

— Проклятая сука! Ты предала меня! Сука! Сьюзен застонала. Он причинял ей боль, причинял по-настоящему. Он укусил ее в губу, и она почувствовала вкус собственной крови.

— Ты заслужила то, что я делаю с тобой! Сьюзен почувствовала, как его тело содрогнулось и расслабилось… Он лежал на ней, тяжелый и влажный от пота. Ей было нечем дышать.

— Ты меня предала, — сказал он.

— О, нет, Кристиан, — задыхалась девушка. — Я никогда не предавала тебя!

Ярость, застилавшая ему глаза красным туманом, теперь начала ослабевать.

— Элизабет, — произнес он. Потом открыл глаза и, опираясь на руку, заглянул в побелевшее лицо Сьюзен. Нет, нет, это не Сьюзен.

— Сука, — сказал он тихо и ударил ее по бледной щеке. Почувствовав сопротивление, услышав крик, ударил снова. Он увидел на ее щеке красный отпечаток своей руки. Сьюзен издала короткий жалобный, похожий на мычание крик, и Кристиан похолодел.

Он оторвался от нее и сел на край кровати. Сьюзен лежала, съежившись под простыней, и ничего не говорила. Он, случалось, бил ее и прежде, но несильно, и она считала, что это просто игра. На сей раз все иначе, в его поведении было что-то непонятное, смутное и пугающее.

Наконец Кристиан поднялся и начал одеваться. Он не смотрел на Сьюзен, просто холодно сказал:

— Твоя квартира оплачена за следующий месяц. По истечении этого времени ты должна съехать.

— Я не могу выехать так скоро, — сказала она и тотчас же пожалела, что не попридержала язык. Его опять охватило пламя ярости. Руки сжались в кулаки, и внезапно Сьюзен стало очень страшно.

— Ни одна из вас ничего не стоит, — сказал Кристиан, бросаясь на стул, чтобы надеть носки и туфли. — Вы все глупые, лживые шлюхи.

На этот раз Сьюзен не стала рисковать и промолчала. Она думала обо всех уроках игры на фортепьяно и о бесконечных часах практики. Столько мук, чтобы играть роль другой женщины. А теперь Кристиан возненавидел, возненавидел Элизабет Карлтон. Значит, она предала его, предала? Умная леди. А Кристиан вымещал свою досаду на Сьюзен. Она слышала, как он бормотал непристойности, и это ее потрясло. Никогда прежде она не слышала, чтобы он ругался, тем более не слышала, чтобы он изрыгал такие грязные слова.

Наконец он замолчал. Сьюзен молила Бога, чтобы он скорее ушел. И он ушел. Двадцать минут она провела под душем, а следующие двадцать упаковывала свои вещи. Потом стащила свои чемоданы с постели и оглядела растерзанное ложе, на котором высыхали влажные пятна — следы любви. Девушка содрогнулась, рука ее бессознательно поднялась к лицу, к щеке, по которой ее ударили. Она вышла из спальни в гостиную и прошла мимо фортепьяно.

У входной двери приостановилась. Внезапно красиво обставленная квартира показалась ей тюрьмой, но теперь она свободна.

— Я хочу, чтобы ты, бабушка, показала Дженни фотографии.

Лоретта почувствовала стеснение в груди — ей стало трудно дышать.

Потом взяла себя в руки:

— Брэд, о чем ты?

Она наблюдала за ним — высокий, прямой, и вся его фигура дышала вызовом. Несколько смущен, и только. Она ждала. Кто-то говорил с ним и убедил не жениться на Дженни.

— Я хочу порвать с Дженни, и ты не должна чинить мне препятствия. Или, если хочешь, можешь показать ей фотографии, и пусть она сама это сделает. И больше никакого шантажа, бабушка.

— Твоя свадьба в следующем месяце.

— Ничего подобного. Все это плод твоего воображения, бабушка. Свадьбе не бывать.

— Не смей говорить со мной в таком тоне, Брэдли! Как ты смеешь, глупый мальчишка!

— Возможно, я и глупый, но больше не мальчишка, бабушка, я мужчина. Хватит руководить моею жизнью? Кэтрин была права, она сказала…

— Ax! — Лоретта откинулась на спинку стула. Так вот кого он слушается — Кэтрин. — Так ты предпочитаешь подпевать своей сестрице.

— Нет, дело в том, что Кэтрин видела фотографии, конечно, случайно. По крайней мере своей сестре я небезразличен. Она сама пришла ко мне.

Лоретта вдруг почувствовала острую боль в левом плече, а потом ее рука начала неметь.

— Брэд, я люблю тебя и знаю, что для тебя лучше. Ты должен делать то, что я тебе говорю. Ты не мужчина, пока еще не мужчина. И не будешь им, пока не женишься на Дженни, пока не подаришь мне правнуков. Вот тогда ты будешь мужчиной и сможешь…

Внезапно боль стала сильной, просто невыносимой, и она схватилась рукой за грудь.

— О Боже, — прошептала Лоретта. — Нет, пока еще нет.., столько надо.., столько…

— Бабушка!

Брэд смотрел, как она повалилась вперед, и голова ее ударилась о стол.

Кэтрин слышала, как Роуи пел в ванной, принимая душ.

Она чувствовала себя хорошо — нет, просто великолепно. Потом услышала, что в парадную дверь звонят. Звонят настойчиво.

Как быть? Роуи ничего не слышал. Кэтрин выскользнула из постели и натянула купальный халат.

— Кто это?! — крикнула она, прыгая вниз по ступенькам.

Наступила минута молчания, потом послышался голос:

— Это Аманда Монтгомери. Миссис Грейди, впустите меня.

Кто такая миссис Грейди? Вероятно, экономка Роуи. И тут же она приняла решение, расправила плечи и открыла дверь.

Две женщины уставились друг на друга — на губах Кэтрин блуждала легкая улыбка, Аманда была так изумлена, что не могла двинуться с места и лишилась дара речи.

— Вы!

— Привет, Аманда, Вы уверены, что хотите войти? Что касается миссис Грейди, то у нее, вероятно, сегодня выходной.

— Чертова потаскуха! Убирайся с дороги! Аманда жаждала крови и была способна убить. Она оттолкнула Кэтрин и вошла в переднюю. Подняв голову, Аманда увидела Роуи, появившегося на верхней площадке. Вокруг талии у него было повязано полотенце. Больше ничего.

Роуи внезапно показалось, что он находится на сцене и играет в скверной комедии. Кэтрин завернулась в его купальный халат, волосы ее всклокочены, а Аманда в упор смотрела на него. Он понял, что она не в силах поверить своим глазам. Аманда Монтгомери привыкла получать желаемое, и до сих пор ей это удавалось.

— Аманда, — сказал он, не двигаясь, ибо понимал, что это опасно для жизни. Стремительная, как разящая змея, Аманда повернулась и изо всей силы ударила Кэтрин, да так сильно, что голова девушки мотнулась назад.

— Ах ты, самовлюбленная сука… — Кэтрин взбесилась и ринулась в бой, чувствуя, как изысканный шелк рвется под ее руками. Длинные пальцы Аманды рвали ее волосы, затем обе женщины оказались на полу. Они кричали, лягались и тяжело дышали.

— О Иисусе, — сказал Роуи и бросился вниз по лестнице. — Прекратите, вы обе!

Он пытался оторвать Аманду и получил удар кулаком в живот. Такую чертову потасовку, схватку двух диких кошек, до сих пор ему приходилось видеть только в кино.

Наконец он ухватил Аманду под мышки и рванул вверх. Она пыталась лягнуть его, продолжая кричать и поносить Кэтрин.

Роуи встряхнул ее.

— Прекрати!

Он видел, как Кэтрин поднялась на ноги, но не стала нападать на соперницу, а просто стояла, будто не могла поверить, что такое могло произойти с ней.

— Аманда, — повторил Роуи, все еще не выпуская ее.

— Ты подонок, — сказала она. — Пусти меня!

— Я боюсь.

Она резко выбросила руку вперед, потом сделала ею движение назад, локоть ударил его в живот, и он отпустил ее.

И быстро отступил.

Под глазами Аманды была размазана тушь. Блузка порвалась на плече и выпросталась из-под пояса широких брюк. Аманда переводила взгляд с Роуи на Кэтрин.

— Вы заслуживаете друг друга, — сказала она и стянула с пальца кольцо. Потом бросила его на пол, и это был самый громкий звук в комнате.

— Я уничтожу тебя, Роуи Чалмерс, запомни это!

— Боже, я уже слышал подобное и раньше, — сказал он. — Слушай, Аманда, мне жаль, но…

— Но что?

— Ты права. Ты не заслуживаешь того, чтобы тебе на шею сел такой подонок, как я. Удачи тебе, Аманда.

Она вышла и хлопнула дверью.

Роуи и Кэтрин смотрели друг на друга. Наконец Кэтрин сказала:

— Она думала, что я миссис Грейди.

— Черт возьми, — сказал Роуи, проводя пальцами по мокрым волосам и стараясь их пригладить.

— Твое полотенце соскользнуло.

— Кэтрин, тебя следует выпороть почем зря. Зачем ты открыла дверь?

— По крайней мере теперь тебе не придется провести всю жизнь с этой ужасной женщиной. Она ведь не слишком приятная особа, Роуи.

— А как насчет тебя? Или меня?

— Да, мы с тобой пара везунчиков, ты прав.

— И что теперь, Кэтрин?

— Пойдем наверх и все обсудим.

— Черт возьми, ты просто невозможна!

— Твое полотенце соскользнуло.

Роуи рассмеялся. И понял, что давно так не смеялся. Он чувствовал себя прекрасно. Он чувствовал себя свободным.

Элизабет ощущала теплоту сандвича с пастрами [28] сквозь бумажный пакет. Сегодня у Коги выходной, и она очень проголодалась. У нее прямо рот наполнился слюной при виде прекрасного ржаного хлеба, намазанного горчицей. Не острой французской, а хорошей американской, приготовленной по старинному рецепту.

Она зашла в магазинчик деликатесов на Мэдисон поблизости от Восемьдесят четвертой улицы, и теперь изумительный аромат сандвича дразнил ее обоняние. Мягкий вечерний воздух ласкал и шевелил волосы, и она начала снова чувствовать себя человеком. Темнело, и Элизабет бессознательно ускорила шаг.

Все могло быть гораздо хуже. На завтра у нее назначена встреча с Лореттой Карлтон. Она попытается убедить старую женщину. По крайней мере она не сидит сложа руки, а пытается сделать что-то хорошее. Она действует.

Мурлыча себе под нос мелодию из “Моей прекрасной леди”, Элизабет оглядела улицу и двинулась через дорогу.

Свист стремительно приближающейся машины не привлекал ее внимания до тех пор, пока она не услышала крик. Элизабет резко обернулась и увидела большую темно-синюю машину седан, летящую прямо на нее.

На мгновение Элизабет замерла на месте, но мощный выброс адреналина в кровь заставил ее действовать. И она сделала такой прыжок, какой был бы ей не по силам, будь она в нормальном состоянии. Уже падая на асфальт, Элизабет почувствовала жаркое дыхание седана, с ревом промчавшегося мимо.

— Леди, с вами все в порядке?

Она подняла глаза и увидела лысого пожилого человека, уставившегося на нее. У него было пивное брюшко, и на рубашке отсутствовала пуговица где-то на уровне живота.

— Мой сандвич с пастрами раздавлен, — сказала Элизабет.

Он помог ей подняться на ноги.

— С вами все в порядке?

— Да, — ответила она.

— Маньяк! Он ведь мог вас убить!

— Мой сандвич, — повторила она, глядя на расплющенный пакет.

Мужчина покачал головой. Похоже, у дамы шок.

— Разрешите мне вызвать машину “скорой помощи”, ладно?

— Нет… О нет. Я в порядке. Я живу в соседнем квартале.

— Я вас провожу.

Он старался идти рядом на случай, если вдруг она упадет.

— Вы потеряли пуговицу, — сказала Элизабет Он заморгал.

— Да это моя жена все пытается таким образом заставить меня похудеть. Она не станет ее пришивать, пока я не похудею на десять фунтов. Таковы ее условия.

— Мне жаль.

Гэлэхер вскочил с места и выбежал ей навстречу.

— Что за черт?..

— Какой-то малый чуть не наехал на нее. Мое имя Фоггерти. Присмотрите-ка за леди.

Фоггерти оставил ее на попечение недоумевающего Гэлэхера, у которого тряслись руки. Но ведь он жил в Нью-Йорке, городе, полном психов.

— Со мной все в порядке, Лайэм, — сказала Элизабет. — Правда.

Он продолжал крепко держать ее.

— Скажите мне, что случилось, миссис Карл-тон.

— Какой-то человек в большой машине.., пытался меня переехать, точно, и мистер Фоггерти может подтвердить.

— Я отведу вас наверх, а потом вызову копов.

Она покачала головой, но Гэлэхер не обратил на это внимания.

Он поднял ее вверх на лифте, усадил, а сам направился к телефону. По привычке он попросил лейтенанта Дрейпера.

Тридцатью минутами позже Гэлэхер впустил лейтенанта. Он не видел его с того времени.., с того ужасного момента, как убили мистера Карлтона и лейтенант все задавал и задавал вопросы миссис Карлтон. Внезапно Гэлэхер осознал, что, пожалуй, лучше было бы вызвать кого-нибудь другого. Но уже поздно.

— Что происходит, Гэлэхер? Вы ведь Гэлэхер, верно?

Лайэм кивнул.

Ленни Дрейпер вошел в роскошную гостиную. “Давно, давно ее отпустили, — думал он, — и она живет себе не тужит и взяла бразды правления в свои руки”. Он сделал знак патрульному оставаться у двери.

— Какой-то человек пытался наехать на миссис Карлтон.

— Не праведные делишки дают о себе знать, да?

Возмездие? — сказал Дрейпер.

— Послушайте, — начал было Гэлэхер, багровея.

— Не наживите язву, Гэлэхер. Я поговорю с ней, ладно?

Элизабет в оцепенении сидела на диване, неподвижно, как камень. Диван этот стоил больше, чем лейтенант получал жалованья за весь год. Лицо совершенно без кровинки.

— Миссис Карлтон, — обратился к ней полицейский, усаживаясь напротив. Он вытащил блокнот из кармана пиджака. — Так что же случилось?

Элизабет узнала его и содрогнулась, вспомнив бесконечные вопросы, которые он задавал ей, его презрение, высокомерие и недоверие. И наконец тот день, когда он зачитал ей ее права. Почему Лайэм вызвал именно его?

— Что случилось? — повторил Дрейпер. Элизабет облизала губы.

— Хотите кофе, лейтенант?

— Нет, вызвать вам доктора?

Она покачала головой, и ее пальцы принялись теребить и заплетать в косицы бахрому афганского пледа, которым Гэлэхер прикрыл ее ноги.

— Мужчина, — сказала Элизабет наконец. — Я уверена, что это был мужчина. Он сидел в машине один. В большой темно-синей машине. Я переходила улицу, а он вдруг прибавил скорость, понимаете, и сделал это намеренно, помчался прямо на меня. Он пытался убить меня, переехать.

— Как же вам удалось спастись?

— Я прыгнула. Прямо как прыгуны в длину на Олимпийских играх. Потом я упала и оказалась между двумя машинами, а он все продолжал двигаться на меня. Вероятно, боялся остановиться из-за… Фоггерти.

— Фоггерти?

— Пожилой человек, у которого нет пуговицы на животе, — сказала Элизабет и в первый раз подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

Дрейпер понял, что у нее шок. И все равно у него не было никакой охоты жалеть ее.

— Вы видели лицо водителя машины?

— Нет.

— Лицензионную плату? Номера? Хоть что-нибудь, миссис Карлтон?

— Нет. Все произошло слишком быстро. Боюсь, что я ничего больше не успела заметить.

— Где живет этот Фоггерти? Элизабет продолжала молча смотреть на него. Вперед выступил Гэлэхер.

— Я забыл спросить его. Но он явно живет где-то поблизости, скажем, в пределах квартала. Дрейпер встал:

— В таком случае все в порядке. Я найду этого Фоггерти и послушаю, что он скажет. Вам следует показаться доктору, миссис Карлтон. — Он оставил ее сидящей на диване и заплетающей в косицы бахрому бесполезного афганского пледа.

Когда полицейские выходили из дома, патрульный спросил тихо и взволнованно:

— Это она, лейтенант, да? Та женщина, что убила мужа?

— Да, ее оправдали, — ответил Дрейпер.

— Боже, вы видели, каков дом?

— Видел. Я уже не раз видел его. Найти этого типа Фоггерти. По-видимому, все произошло у него на глазах.

Было уже около десяти вечера, когда появился Моретти. Гэлэхер уставился на него.

— Слышал, у вас тут произошел небольшой переполох, — сказал Моретти, и его крупное лицо расплылось в улыбке.

— Я полагаю, что дело полиции разбираться с ним, а не окружного прокурора.

— Не пытайся умничать со мной, Гэлэхер. Да, приятель, я помню твое имя. Леди там, наверху, в своем замке?

— Пришел доктор и дал ей успокоительное. Вероятно, она уже уснула.

— Очень хорошо. Позвони наверх. Может быть, она расскажет мне кое-какие вещи, которые я уже знаю.

— Мразь, — пробормотал Гэлэхер сквозь зубы.

По крайней мере Коги уже был дома. Он позвонил наверх и наблюдал за Моретти, направившимся к лифту и готовым вцепиться в свою добычу. Каким же чертовым дураком он был, что вызвал Дрейпера.

Закутанная в длинный купальный халат, Элизабет появилась в дверях; увидев Моретти, она судорожно втянула воздух.

— Что вам угодно?

— Ну, я представляю закон, порядок и правосудие, миссис Карлтон, — сказал он спокойно. — Не возражаете, если я сяду?

Больше всего Элизабет хотелось приказать ему удалиться. Но он не обратил никакого внимания на ее реакцию и опустил свое тучное тело в ее любимое кресло.

— Слышал, что вы чудом избежали гибели, — сказал Моретти дружелюбно.

— Да, — ответила Элизабет. — Я уже рассказала лейтенанту Дрейперу все, что могла вспомнить.

— Да, знаю. Ленни мне звонил, подумал, что мне будет интересно, и это верно.

— Чего вы хотите?

— Что касается Фоггерти, то этот старый мерин толком тоже не смог ничего припомнить. А жаль, правда, миссис Карлтон? Похоже, сейчас кто-то охотится за вами.

— Что вам надо? — спросила она снова. Валиум все еще оказывал на нее действие — голова пребывала в невесомости.

— Я просто поинтересовался, кто хочет вас убрать. Найдется листок бумаги, чтобы составить для меня список?

Он широко осклабился.

Элизабет почувствовала, что рядом появилась фигура Коги, готового защищать ее. Он похож на маленького японского бентамского петуха, подумала она вяло.

— Почему бы вам не удалиться, мистер Моретти?

— Ах, у вас нет списка, миссис Карлтон? А как же Дрейперу выполнять свою работу, если вы не хотите помочь следствию.

"Он прямо наслаждается ситуацией”, — подумала Элизабет тупо и тут же почувствовала приступ слабости и только покачала в ответ головой.

— Я устала, мистер Моретти. Коги, пожалуйста, проводите джентльмена.

Она повернулась, чтобы уйти, и Моретти крикнул ей вслед:

— Берегите себя, миссис Карлтон! Мне бы не хотелось, чтобы вы последовали за своим супругом.

Она была слишком усталой и мозг ее был слишком затуманенным, чтобы ответить. Просто вышла из гостиной. За спиной Элизабет услышала его тихий смех.

На следующее утро на телефонный звонок ответил Коги и некоторое время размышлял, как поступить, потом со вздохом двинулся в комнату Элизабет.

Хозяйка смотрела телевизор, шоу, посвященное играм. За истекший час она не шевельнулась.

— Мистер Харли, — сказал Коги, передавая ей телефонный аппарат.

— Привет. — сказала Элизабет деревянным, невыразительным голосом.

— Что происходит? В чем дело, Элизабет? Я звонил в ваш офис, и миссис Стейси несла какую-то чушь насчет вашей болезни.

— Нет, Джонатан, я не больна. Просто очень устала. Чего вы хотите?

— Я хочу, чтобы вы перестали вести себя, как побитая собака.

Она улыбнулась слабой улыбкой. Если бы он только знал… Побитая и почти дохлая собака. Или, точнее сказать, сука. Она подавила готовый вырваться смешок.

— Вы слышали, что случилось с Лореттой Карл-тон?

— Нет, у меня назначена с ней встреча на завтра.

— Можете забыть об этой встрече. У нее был сердечный приступ.

— Но она.., несокрушима.

— По-видимому, совсем не так. А зачем вам нужно ее видеть?

— Это личное дело, Джонатан. Вас не касается.

— Ладно. Думаю, я это заслужил. Я хочу, чтобы вы провели со мной уик-энд. У меня есть коттедж в штате Мэн. В странном месте под названием Крисмас Коув.

Элизабет смотрела на телефонный аппарат.

— Вам нравится плавать на лодке? Бродить пешком? А пейзанские хижины? Казалось, вы любите природу.

— Почему вы меня приглашаете, Джонатан? Вы же ушли в ярости.

Джонатан скорчил гримасу.

— Я был дураком. Прошу прощения. Хочу вас видеть.

Ему хотелось прикасаться к ней, держать ее в своих объятиях, заниматься с ней любовью. Но он знал, что, если произнесет эти идиотские слова, вероятно, она не станет с ним встречаться.

— Хочу вас видеть, — повторил он снова. — Просто быть с вами.

В ней шевельнулось теплое чувство, но она не позволила себе поддаться ему.

— Мне пора идти, Джонатан. Может быть, как-нибудь в другой раз. — Ей не хотелось ничего ему обещать. Она мягко опустила трубку на рычаг.

С минуту Элизабет не сводила глаз с телефона, потом взяла пульт дистанционного управления и выключила телевизор. У Лоретты сердечный припадок. Следующая пришедшая ей в голову мысль была о Кэтрин. Она попыталась дозвониться ей домой. Никто не ответил.

Элизабет осталась сидеть с остекленевшим взглядом, размышляя о том, что делать. К ней очень тихо приблизился Коги и мягко поставил серебряный поднос на кофейный столик.

— Может быть, съедите круассан, миссис Карл-тон?

Она улыбнулась ему и кивнула. Смотрела, как он наливает кофе. Взгляд Элизабет упал на часы на его тонком запястье. Часы Тимоти.

— Коги, эти часы…

— Да, миссис Карлтон?

Она нахмурилась.

— О, не знаю, что и хотела сказать. Забудьте об этом. Должно быть, у меня ранний сенильный психоз.