Вот к нам подходит чуткая на запах ищейка. Ее большой нос едва не бороздит землю, и она подергивает головой, будто затрудняясь определить, откуда именно доносится этот запах, из сточной канавы или из окружающего воздуха. Ее большие свисающие уши почти касаются земли, и она медленно продвигается вперед на коротких лапах, пока не замечает нас, огромной массой столпившихся перед ней: море глаз, носов, хвостов и зубов.
Пес пятится, садится на задние лапы и внимательно, с интересом, разглядывает нас, задирая вверх нос и продолжая яростно принюхиваться.
– Иди, иди сюда, - кричим мы ему.
Услышав дружеский лай и доверяя этому чудесному запаху, он идет вперед. Теперь я могу видеть выражение его глаз. У нее есть имя, у этой ищейки, и оно все еще имеет для него значение. Наверное его хозяин выкрикивал: "Ко мне, Блеки!", или "Ко мне, Спот!", и он должен был повернуться и ответить. Но мы затаскиваем его в наши ряды, в самый центр, где наша разгоряченная душа поглотит его имя и навсегда уничтожит его. Но его глаза все еще полны опасений. Да, он хочет быть свободным, чтобы следовать за этим запахом, однако его тянет назад старый сложившийся характер.
– Это всего лишь стая, - заявляет он. - А я не хочу быть просто частью какой-либо стаи.
– Стая? - немедленно выкрикивает одна из диких собак. - Здесь нет никакой стаи!
Дрожь охватывает меня, как будто я ухватился за конец нити, соединенной с самой дальней звездой, и теперь эта звезда притягивает меня, вытаскивая из собственного тела, все дальше и дальше. Я поворачиваюсь к дикой собаке. Ее пылающие глаза смотрят в мои, сверкая как звезды в бездонном небе, они испускают блеск, который все растет и растет, пока все тело собаки не превращается в сияющую массу.
Напуганный, я отворачиваюсь от нее, только для того чтобы увидеть, что все собаки сияют точно так же, и что, разумеется, уже никаких собак нет, а есть лишь одно громадное сияющее тело - Собачья Звезда.
***
Послушай меня, дорогая прыгающая соня! (Из семейства Zapodidae.)
Несколько взбунтовавшихся крыс-матерей маршируют вокруг испытательного колеса, выкрикивая лозунги. Их лидеры - две крысы, которые были приращены, точнее пришиты, друг к другу на прошлой неделе. Это был чудесный и очень важный парабиоз. Их шкура была разрезана во всю длину, от головы до хвоста, а ткани тела соединены вместе, как раз вдоль ключиц и брюшной мышцы. (Смотри мою статью "Парабиоз крыс", "Практическая биология", 1972.) Подобные вклады в науку приносят неисчислимую пользу человечеству. Но как могут быть эти крысы такими эгоистами! Ведь тот единственный факт, что мы все еще не можем определить глубокий смысл сращивания двух крыс, никак не означает, что мы в конце концов не отыщем его. Мы будем продолжать сращивание! - Заткните ваши уши, приятели-крысы! Не нужно слушать этих невменяемых и безответственных подстрекателей. Помните, что вы участвуете в исследованиях, чтобы спасти жизнь миллионов человеческих существ…
– Пожалуйста, взгляните на моих новорожденных крысят, доктор. Посмотрите, как они играют и резвятся. Почему же их жизнь должна быть разрушена отвратительной диетой или этой ужасной хирургией?
– ПОТОМУ ЧТО ТАК ХОЧЕТ БОГ! ВОТ ЧТО Я СКАЖУ ВАМ, СМЕШНАЯ ПАРА СШИТЫХ ВМЕСТЕ КРЫСИНЫХ УБЛЮДКОВ!
Боже мой, от всего этого я теряю душевное равновесие. Не подобает ученому доктору-безумцу выкрикивать подобные вещи, стоя на верхнем ряду клеток. Лучше бы мне перебраться оттуда и продолжить свои заметки вот здесь, где изучают тепловой удар, причем методом, наиболее приличествующим ученому моего масштаба.
Я вижу, что они вскипятили воду. Мы будем слушать разговор ученого-профессора и его свиты? Думаю, что это согреет ваше сердце. Знаю по себе, какое ощущаешь успокоение, когда слышишь вот такое:
– Температура должна быть 140 градусов по Фаренгейту.
– Мы уже достигли ее, профессор.
Как вы можете видеть, базовой моделью для данного эксперимента служит кролик. На него одета весьма изобретательно сделанная шляпа-ванна. Фактически это двойной чепчик, водонепроницаемый, достаточно плотно облегающий голову кролика.
Сейчас ассистент наливает кипящую воду внутрь резинового чепчика. Взгляните на этого длинноногого проклятого прыгуна! Его глаза выскакивают из орбит и учащается дыхание, по мере того, как прибавляется количество кипятка. Вода ошпаривает всю его башку. Ну разве это не восхитительно?
Я заметил, что в лаборатории устанавливается определенное сексуальное напряжение всякий раз, когда проводятся подобные драматические эксперименты. Именно таким напряжением охвачены сейчас ученый-профессор и его персонал. Это скрытое подводное течение, заметить которое под силу только такому специалисту, как я. Ибо я сгрыз в свободное время несколько страниц из Зигмунда Фрейда, и теперь мне совершенно ясно, что подобные эксперименты - это некий клапан для выпуска сексуальной энергии. Я могу подготовить небольшую статью на эту тему, для узкого круга читателей. Но давайте послушаем наших студентов:
– Его глаза очень чувствительны к прикосновениям, профессор.
– Да, так и должно быть. Добавьте теперь более горячей воды.
– Все готово, сэр. Температура 180 градусов.
Чепчик освобождается от старой воды, и теперь они льют в него еще более горячую воду. Вот здорово, взгляните, как извивается кролик! Заметьте, как раздувается и спазматически сжимается его живот. Вот душа и сердце нашей работы. Его глаза почти закатились.
– Хорошо, только не тратьте время!
Кролик окостенел и затих. Но сейчас вся работа студентов только начинается. Они снимают резиновый чепчик и делают разрез черепа. Затем в мозг помещается термометр. Один из студентов удерживает его там, а все не отрываясь наблюдают за ним со вниманием. Через некоторое время он медленно извлекает градусник из черепа кролика и вытирает его от мозговой жидкости. Теперь он и сам смотрит на него:
– 117 градусов по Фаренгейту.
– Да, почти соответствует истине. У нас есть еще подготовленные модели?
– Мы проведем этот опыт на двух кошках, профессор. А затем, мы думаем, использовать еще и котенка.
– Хорошо. Но прежде всего, ребята, вам необходимо сделать перерыв. Сверьте свои записи, и один из вас пусть разогреет печь.
– Хорошо, сэр.
Ученый-профессор выходит из лаборатории, а его студенты направляются к кофеварке. Они не замечают, что сбежавшая крыса, из тех самых бунтовщиков, спряталась под самым процеживателем. Нет, не замечают, и даже не чувствуют запаха, когда она сбрасывает свое дерьмо прямо в их бумажные стаканчики. Студенты включают радио, устраивая перерыв в работе, не видя того, что происходит под самым их носом.
"…по сообщениям радио, сегодня, к середине дня мы имеем солнечное небо и очень длинный список сбежавших собак. Должно быть в воздухе запахло весной, люди! Если вы увидите черно-бело-коричневую коротконогую гончую-суку, откликающуюся на имя Дайзи, четырех лет…"
О, большая Крыса-Крот! Это ужасно! Собаки бунтуют и за пределами лаборатории!
"…маленькая гончая, черно-белая, откликается на имя Садж…"
Надо понимать, на имя Революция! Что за удар. Это пожалуй похуже, чем сектор D в лабиринте!
"…черный спаниель, по имени Пепси…"
***
А теперь, собаки, прямо через этот ручей! И мы бежим через воду, лаем, поднимаем брызги, плещемся, охваченные диким восторгом. Среди нас есть и сельские, и городские собаки, и все собаки-одиночки. Я ощущаю, как во мне поднимается чувство древнего собачьего братства, как будто гордость за собственную расу переживает второе рождение после долгого забвенья. Мой взгляд на окружающее был ограничен. Я думал, что человек мудрее меня.
Мы мудрее и храбрее его. Сейчас мое сердце вновь обретает себя. Мы получаем мудрость вот из этого единения. Она распространяется среди нас, когда мы бежим вот так, собравшись вместе. Как глубока собачья душа, как глубока и свободна!
Танцуйте, собаки, танцуйте! Наша раса должна освободиться от собственных заблуждений.
Много лет назад мы приползли к очагам людей, не зная, какое рабское положение ожидает нас там. Человек не может править нами.
Хватит всяких правителей!
Есть только вот этот ручей, который я ощущаю сейчас, здесь, как неистощимый источник возрождения нашего духа.
Хватит хозяев!
Как ловко люди обманывали нас, заставляя думать, что они мудры. Хитрость, да, она есть у них, как у койотов, но мудрость существует только здесь, в этом ручье, в этой свободе, в единении наших сердец, составляющих теперь одно большое сердце.
Через листву и дальше, по длинным затерянным дорогам приключений. Я лизал их руки за кусочек печенья, всякий раз, когда они подбрасывали его, но теперь - нет, теперь я лижу вот этот лесной ручей, прохладный, как утро, и такой же чистый.
Если я буду голодать, меня это не беспокоит. Если я умру, то это случиться здесь, в моем единственном доме, среди высоких зеленых холмов, глубоких долин, под одиноким деревом. Зато сейчас я писаю, где хочу, мы все писаем просто в воздух, мы бежим как хотим, и никто не поджидает нас с поводком и ошейником.
Поводок!
Быть привязанным за шею! Как отвратительно это кошмарное ограничение, которое я пережил, но теперь - никогда. Людям очень нравятся поводки. Они все носят их, я уже усвоил это. Пытаясь одеть друг на друга поводок, они держат каждого в нужных границах.
Мы прорываемся сквозь ветки и выскакиваем прямо на мокрую болотную траву. Затем, утомленные, отдыхаем, вот здесь, на краю болота на мягком мху.
Я как-то думал, еще в то время, когда был рабом, что по-настоящему сладостные моменты в моей жизни были похожи на подарки, дарованные ветром, они радовали временами, но никогда подолгу. И я был вынужден смотреть на своего хозяина и подобострастно лизать его руку, думая, что он знает обо всех самых дорогих подарках, которые заготовил сегодняшний день, и что он распоряжается и владеет всеми ими.
Что за дурак я был.
У человека просто не было их! Я знаю это совершенно точно. Это безошибочное утверждение. Его поведение теперь очевидно для меня: каким сухим и невнимательным он был, и как он старался сделать меня исполнительным и послушным!
Я лежу, вдыхая чистые запахи леса, и испытываю постоянное наслаждение. Ах, какими мудрыми были дикие собаки: познать это счастье и никогда не отказываться от него.
Нам ничего не нужно от людей.
Они же постоянно хотят что-то получить от нас. Лучше бы им проделать вот такой путь через лес, прикладывая к земле свой нос. Но нет, они никогда не сделают этого. Они привязаны поводком к порогу и к лужайке.
Теперь это понятно всем собакам, окружающим меня. Их темные глаза вспыхивают искрами осознания, и они счастливо виляют хвостами. Вот кувыркается спаниель, болтая ногами в воздухе. Здесь, среди дикой природы, в темном и густом обиталище собак, они становятся сами собой, после того, как так долго проспали в кресле.
***
Эти повстанческие передачи напрочь лишают самообладания, но я все же пытаюсь разобраться со своим ежемесячным отчетом об уровне общественного здоровья, основанном на результатах экспериментов по высокочастотному нагреву, проводимому в клетке номер 7. Это часть очень важной серии экспериментов, которые были начаты еще в 1926 году. С помощью мощного излучателя на основе вакуумной трубки сейчас уже опалили шерсть на нескольких крысах.
– Мои лапы… они все горят…
– Я не могу… дышать…
Как вы сами могли слышать, эти результаты в точности соответствуют тем, которые были получены за последние сорок восемь лет. (Смотри мою статью "Эффективное поджаривание крысы", "Медицинский журнал", 1970.) Только за счет столь точного сравнения мы можем убедиться, что число полученных в прошлом году грантов было вполне достаточным. Отдавая безгранично свое время и силы, мои коллеги… и т. д… Я знаю, каким языком следует писать эти отчеты. Подготовленный ученый в состоянии представить и вполне основательно затемнить конечные результаты своих открытий. Никто не сможет противоречить ученому-профессору, потому что никто точно не знает, что именно он делает или почему. Поэтому всех вполне удовлетворяет, что каждый месяц мы упоминаем либо рак, либо новый вид пластика.
Однако мой отчет не будет завершен, пока я не включу в него очередной эксперимент с микроволновой печью-духовкой. Вот появился ассистент с подносом, на котором сидят котята. Какие они милые и привлекательные, с лапами, привязанными к подносу. Какие милые, привлекательные и лишенные возможности двигаться. Открывается дверь духовки, и теперь, как вы можете видеть, котята, совершенно бодрые, помещаются в нагревательную камеру.
– Температура 175 градусов…
Наблюдайте, как будут шипеть и облезать хвосты.
– …половые органы кровоточат…
Так, верно, половые органы кровоточат. Я делаю короткие записи стенограммой.
– Заметьте, как синеют конечности… Мы должны пронаблюдать интересные изменения в мозговых клетках…
Изменение мозговых клеток, запишем.
– Очень быстро, не правда ли?
– Йельский эксперимент в 1954 году проводился на базе обычных печей… но все же и они отмечали значительные изменения клеток мозжечка и лобных долей…
Это как раз относится к области тех приносящих удовлетворение зрелищ, которые не удается наблюдать налогоплательщикам: два молодых ученых поджаривают в духовке поднос с котятами. Вот куда идут ваши налоги, мои приятели-американцы, содействуя наилучшему… и так далее и тому подобное.
– …Рочестерский университет… 1969…
– …микроволновые разрушения в общем-то трудно отличить от лихорадки…
Хорошо, я думаю, что это должно быть очень приятно, парни. Чиновники из отдела Общественного Здоровья будут просто раздавлены вашим разрушением мозговых клеток, и я сам очень доволен, увидев целый поднос дохлых котят.
– БОЛЬШЕ НИКАКИХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ НАД ЖИВОТНЫМИ!
– Мы требуем права!
Ах, боже мой, это крысы-бунтовщики кричат из своих клеток! Как недостойно. Мне остается только радоваться, что наши два ассистента, поджарившие котят, не могут уловить эти интуитивные сигналы. Иначе это могло бы помешать им сосредоточиться над тем очень важным вскрытием, которое они должны проделать над мертвыми котятами. Да, мне следует заняться этими упрямыми бунтовщиками:
– Ну пожалуйста, мои дорогие приятели-крысы, ваши требования просто возмутительны. Обвяжите свои хвосты махровым полотенцем, сложенным по линии C-D (Рис. 19) и закрепите их безопасными кнопками ("Обуздание крыс", "Журнал общей психологии", 1965).
К счастью, согласно расписанию, на сегодняшний день остался только один эксперимент. Дайте мне взглянуть… да… окись углерода… очень хорошо.
Прошу вас перейти вот сюда, к этому застекленному пространству. Оно вполне подходит по размеру для коротконогой гончей. А вот идет и этот глупый осел, его уши болтаются в разные стороны, когда его заводят в крытое стеклом помещение. Я очень люблю собак, особенно когда их помещают в соответствующее им место.
Иди, иди собачка, просто иди вот сюда. Тебе не стоит беспокоиться по поводу этой стеклянной комнаты. Это только душевая кабина. Да, совершенно верно, мы просто собираемся сделать тебе небольшой душ и освободить тебя от блох. Масса очаровательных гончих принимала этот душ, ты хорошая собачка, ну-ка, шагай прямо через эту дверь.
Теперь гончая надежно закрыта внутри душевой комнаты. Сейчас один из ассистентов запустит небольшой бензиновый мотор, выхлоп которого подключен к стеклянной клетке. Гончая нервно оглядывается по сторонам, а ее длинный нос начинает дергаться, как только она почуяла запах выхлопных газов. Споем:
Вот еще одна задачка:
Сколько может просидеть
У закрытого окна
Лопоухая собачка?..
Он возит лапами по стеклу, разглядывая нас, в его глазах паника. Наши ассистенты, счастлив заметить, остаются спокойными и беспристрастно внимательными. Они не поддаются на эти выражения испуга, пока гончая не шлепается на пол и больше не встает. Как тебе понравился этот прелестный душ, собачка? Больше тебе не придется вычесывать мерзких блох.
– Ты ведешь счет времени?
– Да, я уже сделал все нужные отметки.
Очень хорошо, мои дорогие студенты, измерение времени - очень важный момент. Не каждая собака умирает одинаково в этой камере. Одни оказываются устойчивее других. Если мы сможем понять причины сопротивления смертельным испарениям и газам, мы сможем производить гораздо лучший крем для чистки армейской обуви. Разумеется, для этого нам понадобится еще больше коротконогих гончих, но мы получим их, друзья мои, а Пентагон выделит нам необходимые фонды. А двое наших студентов уже могут рассчитывать на проведение исследований вот в этой самой душевой по меньшей мере в течение ближайших трех лет.
Собака едва ползет, ее глаза помутнели. Гляди-ка, она взмахнула хвостом!
Хорошо, сейчас, вот и готово: у нее вывалился язык и она перевернулась на бок. Последние судороги задних лап, и ее душ закончен. Это не занимает много времени, верно? Вот мы получили очень хорошую окоченевшую собачку.
Теперь тащите ее прямо в мусоросжигатель, парни. Никакого вскрытия трупов нам не понадобится. Хронометраж, вот важнейший результат этого эксперимента. Вот так, только заверните ее в газету. Университетский мусоросжигатель достаточно большой, и она вполне поместится туда. Этот потенциальный враг государства предоставил нам важную часть научных данных, и скоро он превратится в завитки дыма, которые ветер разнесет над студенческим городком. Вот видите, бунтовщики всех сортов: единственный путь, по которому вы можете выйти отсюда, лежит только через дымоход, ха, ха!
Тяжелый долгий день в лаборатории подходит к концу. Студенты и ученый профессор снимают белые халаты и вешают их в углу. Не беспокойтесь, джентльмены, верный доктор Рэт будет наблюдать за лабораторией всю ночь. Я не позволю этим бунтовщикам улизнуть и заняться какими-то странными делами.
Увидимся завтра.
Свет выключен, двери закрыты. Щелкнул замок.
Я решил направиться к книжной полке и слегка погрызть там что-нибудь. Ученый доктор-безумец должен быть в курсе самой последней писанины по поводу того, кто, кому и как морочит голову.
Но что это за тень мелькнула вдоль полки?
Да это сбежавшая крыса, из отряда бунтовщиков! Она направляется прямо к лабораторному радио. Вот она обмотала хвост вокруг кнопки и… включает радио!
"…власти по-прежнему проявляют озабоченность растущим числом собак, которые собираются на окраинах города. Неподтвержденные сообщения из других районов штата показывают, что этот феномен может расшириться. И полиция штата и местная полиция находятся в боевой готовности…"
***
Я спал в пещере своих древних предков. Я лежу, спрятавшись в этой тайной берлоге. Но вот я поднимаюсь и покидаю свою пещеру, потому что мой сон был нарушен. И ветер уносит меня. Я проношусь над землей, собирая рассеянные части своего тела. И вот я уже Миллион Глаз. В следующий миг я обретаю множество зубов и хвостов. А теперь бегите, собаки, бегите! Бегите со мной туда, в Город Крови, где Смерть исполняет свой бесконечно умирающий танец!
Я - ревущая река, поток разбушевавшейся силы. Я - Вечный Пес, предок всех собак, тот, кого называют Миллион Хвостов. Я стремительно проношусь по лугам, по заброшенным лесным тропам. Город Крови находится впереди, до него не так далеко. Я знаю дорогу, потому что его запах уже давно тревожил мой сон и разрушал мои мечты.
Наконец призывы этих жертв разбудили меня. Изумленный, я увидел, что человек разводит их, чтобы пользоваться их телом, сгоняет их в стада и мучает, лишает свободы и увечит. Они взывают о помощи от рожденья до смертного часа, и вот их крики разбудили меня. Это не может продолжаться. Этот закон должен быть нарушен. Мы все одно существо, исключая человека, который отказывается признавать это. И я, Бог Животных, протестую!
Я принял облик собаки, друга человека. Я гончая и доберман, спаниель и терьер, колли и сеттер, борзая и дикая собака, заблудшая собака и старая собака, собака смирная и собака свирепая. Я лечу к окраине Города Крови.
Я тенью покрываю холм, а миллионы моих красных глаз устремлены вниз.
***
– Вот вам куча собачьего дерьма, мои приятели-крысы! Не следует принимать эти отрывочные иллюзии за нечто грандиозное. Вас всего лишь провоцируют…
Это всего лишь проклятья собаки, подвергающейся давлению пресса-зажима. Вы видите те ужасные картины, которые она посылает в интуитивном диапазоне? - Давай, отправляйся в свой мешок, ты, померанский ночной горшок!
К счастью, эти интуитивные сигналы не имеют никакой реальной основы. Они являют всего лишь бесформенные гипнотические фантазии. Возможно, что несколько бездомных собак и могли собраться вместе, создавая какой-то шум в каком-то переулке, а эти бунтовщики пытаются раздуть из этого нечто большое и грандиозное.
Но ученого доктора-безумца так легко не возьмешь. Вспомните типичный пример: Майкл Мас Маскалс, мышь лунатик, воображавшая, что она создала весь окружавший ее мир из собственных экскрементов.
Итак, игнорируя этих параноиков, давайте просто выскользнем из секции D лабиринта и отправимся прямо вот сюда, в лабораторную библиотеку. Обвернемся хвостом и продолжим чтение этого исследовательского отчета из университета Джона Хопкинса. Это очень ценный и достоверный материал, не какие-нибудь бредни глупого китайского мопса. Ну, Джон Хопкинс, давай послушаем, чем занимались твои студенты:
Мы защемляли их хвосты, лапы и уши. Мы хватали их за свободно болтавшуюся на спине шкуру и трясли. Мы устраивали им взбучку и определяли их реакцию на различные ограничения… применяя достаточно интенсивные и продолжительные стимуляторы… Такие процедуры, как привязывание доски к позвоночнику в лежачем положении, захват шкуры на спине и сильная тряска, удары шлепками или защемление хвоста между большим и указательным пальцами, насколько возможно сильно, вызвали лишь несколько протяжных мяуканий. Когда хвост был зажат между поверхностями большого хирургического зажима и приложено достаточное давление, чтобы получить кровоподтек, она громко визжала и пыталась вырваться… в течение 139 дней выживания она подвергалась каждые два или три дня, множеству раздражающих стимуляций… в одном из опытов ее хвост был побрит, увлажнен и стимулирован с помощью электродов, подключенных к вторичной цепи индуктора Гарвардского типа, первичная цепь которого возбуждалась напряжением 4,5 вольта. Когда напряжение вторичной цепи достигало 13 вольт, она мяукала; при 11 - громко визжала… к концу 5-и секундного стимулирования при напряжении вторичной цепи в 5 вольт она громко пронзительно кричала и дважды шипела. Последняя из произведенных стимуляций вызвала на хвосте электрический ожог третьей степени.
Блестяще! Вот разумное использование кошки. Эти парни от Джона Хопкинса идут впереди всех в этой области. Я обязательно должен показать эти материалы моему ученому-профессору и…
Священные Скачущие Рогатые Жабы! Что это происходит с нашими вращающимися тренажерами? Они гудят и громко завывают. На всех колесах сидят крысы-бунтовщики и яростно раскручивают их. Как рьяно они взялись за это упражнение: счетчики щелкают как сумасшедшие и… от центра вращающихся колес поднимается странная электрическая пульсация!
Разноцветные лучи тянутся от вращающихся вихревых воронок! Я никогда в жизни не видел ничего подобного. Колеса вертятся, сливаясь, и от них летят вращающиеся цветные пузыри. Вот колеса завертелись еще быстрее, пузыри становятся больше, а внутри них…
Ах, нет!
Да ведь это передача, организованная бунтовщиками! Они создали новый интуитивный сигнал. Каждый из этих пузырей принимает отчетливое многоцветное изображение, дополненное стереофоническим звуковым каналом!
Оно становится отчетливее и сильнее… что за чертовщина происходит здесь?
Я вижу пары рогов, множество копыт. Вещающая на интуитивный диапазон камера откатывается назад, чтобы сделать панорамный кадр. Сотни рогов и копыт!
***
Мы стоим в нервном ожидании. Определенно что-то не так. Откуда-то спереди до меня доносится воронье карканье и висящий в воздухе слабый запах гниющего мяса. Мы ехали всю ночь на разбитых громыхающих грузовиках, наши тела были тесно прижаты друг к другу. Сейчас грузовики остановились и начали открываться двери. Вспыхнувший было над нами свет быстро исчезает, как только нас заталкивают в темный сарай, где наше движение ограничивается длинным узким проходом, через который мы идем по одному, издавая свое низкое протяжное му-у-у.
Где-то впереди слышны голоса людей и шум тяжелой машины, какой мы иногда могли слышать весной около наших лугов. Мы паслись на лугах. Наше стадо было довольно большим. А теперь мы стоим вот в этом узком проходе. Глаза наши покраснели, ноги ослабли, а желудки нервно сжимаются. Я все еще могу уловить теплый запах нашего стада, как бывало летом, на лугу. Но его заглушает другой запах, грубый, неприятный.
Мы медленно движемся вперед. Наши копыта громко стучат по полу, и воздух наполнен нашим бессмысленным мычанием. Раздаются резкие, со звоном, хлопки, от которых мне закладывает уши, но нас толкают вперед, и теперь я могу разглядеть внутренность здания. С шумом работают машины, а с потолка, раскачиваясь, свисают темно-красные предметы. Сейчас я могу получше разглядеть их, я…
МАМА! ПОМОГИ, МНЕ МАМА!
Там висят мои братья, с вырезанными желудками и с отрезанными головами! Я чувствую запах их разверзнутой плоти. Я вижу их безжизненные копыта. А на металлическом крючке вижу их языки, вырезанные, проткнутые у основания острым железом и висящие здесь, немые и кровоточащие!
Головы уложены рядами на полу! Какой-то молодой человек подчищает ножом их щеки, срезая ломтями нежное мясо. А теперь он ногой сбрасывает головы вниз через отверстие в полу!
Я спотыкаюсь и едва не падаю вперед. Страх охватывает меня и передается дальше, всему остальному стаду. Как хорошо было с ними, как приятно было касаться друг друга во влажном ночном воздухе. Должно быть, это и на самом деле был сон.
Обезглавленные тела раскачиваются на крепких цепях.
Я ДОЛЖЕН ВЫРВАТЬСЯ ОТСЮДА! ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ МНЕ!
Но двигаться некуда. Мое сердце дико бьется. Я ослаб изнутри, все мое естество выворачивается наизнанку, все внутренности перемешались, глотка пересохла и сжалась.
И вновь раздается хлопок. Стоящий передо мной приятель продвигается вперед. Я, подталкиваемый сзади, должен следовать за ним.
Я вижу крючок, на который нанизывают проткнутое сердце, сердце, которое все еще говорит со мной, кричит мне "брат, брат, брат".
На полу я вижу кровь, реку крови, и людей, одетых в белую униформу, тоже покрытую кровью, напоминающей мне жизнь нашего стада. Люди беззаботно болтают, как будто не случилось ничего необычного. Иногда по ночам над нашим стадом проносились их песни, но тогда эти звуки успокаивали нас.
Вновь хлопок!
И я, спотыкаясь, иду вперед. Чувствую себя, как теленок, мои ноги качаются, так качаются, что я едва могу идти. Впереди стоит человек. Он прикладывает что-то к голове моего стоящего впереди брата.
Раздается звук, похожий на страшный взрыв!
Мой брат стонет и резко падает вниз. На моих глазах раскрывается пол, и он сползает вниз, проваливаясь в кровавую реку. Пол вновь закрывается. Я следующий!
Меня подталкивают сзади. Это моя очередь. Я одними глазами обращаюсь к людям. Они пересмеиваются, негромко переговариваются друг с другом и, кажется, едва замечают меня. Возможно, если я буду стоять тихо, прислушиваясь к ним…
…один из них опускает руку на мою голову, все еще разговаривая со своим напарником.
Снаружи доносится громкий лай и протяжный дикий вой. Человек поворачивается в сторону. Вой становится громче. Неожиданно в это холодное темное помещение врывается свет, а вслед за ним, злобно рыча, появляется несущаяся по полу собака. За ней следуют другие, много, много других. Они щелкают зубами и хватают висящие на крючках, словно фрукты на дереве, сердца. Я топаю копытами. Мы все начинаем топать. Люди спасаются бегством от атакующих собак. Собаки, блестя воспаленными глазами, издают напряженный, до бешенства, лай. Мы бьем копытами. Мы опускаем наши рога и бросаемся на баррикады. Никто не может остановить нас. А собаки зовут нас, побуждая присоединяться к ним. Вот огромный бык, наш лидер, прорывается через барьер, разнося его в щепки, которые во все стороны летят от его рогов. Мы следуем за ним, убегая в ночь подальше от этого дома смерти. Бегите, бычки, бегите!
Мы сносим ограждения, которыми пытались удерживать нас. Какими жалкими выглядят они. Растаптывая их, мы несемся, ощущая собственную силу, волнение нашей энергии. Мы бежим по улицам. Мои копыта громко стучат по камням.
Мы все следуем за лидером, его мускулы бугрятся и перекатываются, когда он оглядывается по сторонам, отыскивая путь, по которому ведет нас. Мы с грохотом несемся и сворачиваем вслед за ним, не выпуская из виду его мощный загривок, продолжая бежать туда, в разрывы света, в грохочущие вспышки!
Растопчи их, и ты свободен! Мы поворачиваем, окруженные ярким, бьющим прямо в нас светом. Мы вихрем носимся по кругу, удерживаемые огнем и направленным на нас светом. Бегите, бычки! бегите!
***
– Приятели-крысы, пожалуйста, если вы имеете какие-нибудь законные жалобы, напечатайте их на бумаге и в трех экземплярах передайте на рассмотрение в Информационный бюллетень.
– НАМ НУЖНЫ НАШИ ПРАВА!
– Приятели-крысы, Общественный закон 89-544, принятый на 189-м заседании Конгресса США, предоставляет вам защиту, и я могу процитировать его положения, а именно: "Государственный Секретарь должен установить и провозгласить стандарты, по которым должно поддерживаться гуманное обращение, забота, уход и перевозка животных дилерами и исследовательскими организациями". Вы видите? Вы защищены великим законом вот этих самых распрекрасных Соединенных Штатов.
