Уолтер бесцельно бродил среди этих людей. У него было подавленное настроение. К нему приблизился невысокий человек с согнутой спиной, подмигнул и тихо сказал:

— Следуйте за мной, милорд, — и сразу быстро зашагал прочь. Уолтер не мог понять, почему ему кто-то желал передать поручение подобным образом, но старался не отставать, не выпуская из виду перышко на шапке этого человека. Он повел его к позолоченным осенью деревьям, и в двадцати ярдах под прикрытием деревьев юноша увидел Тристрама, стоявшего у дуба.

Уолтер никак не мог понять, в чем тут дело.

— Я думал, что ты в Сенкастере. Тристрам медленно кивнул головой.

— Я был там и повидался с отцом, — медленно произнес он. — И вернулся сюда, как только с ним поговорил. Уолтер, мне предстоит кое-что сделать, и делать это нужно как можно скорее.

Уолтер с удивлением отметил, что его приятель из Оксфорда поменял поношенную одежду, и сейчас на нем была надета новая и очень красивая куртка лучников с алой перевязью. Через плечо у Тристрама висел большой лук в его рост. Висевший на боку колчан был наполнен стрелами.

Уолтер собрался похвалить Тристрама за его наряд, но потом обратил внимание, что лицо под зеленой шапочкой лучника было грустным и решительным. Видимо, случилось нечто очень серьезное.

— В чем дело, Трис?

Он взглянул в лицо другу. Глаза Тристрама обычно были спокойными даже в трудные минуты. Сейчас они сверкали от ярости и возмущения. Трис попытался что-то сказать, но не смог. Уолтер видел, что рука в перчатке теребила перевязь.

— Скажи мне, Трис, какое у тебя горе?

— Мой брат, единственный брат Питер, был одним из шестерых! — Тристрам потерял контроль над собой, и по щекам потекли слезы страдания. — Бедный милый малыш Питер! Он старше меня на три года, но он был небольшого роста и не очень сильный. Мне всегда приходилось присматривать за ним. Он был честным и верным парнем, и у него было нежное сердце. Конечно, он мог погубить несколько птичек в лесах Булейра, но могу поклясться, что он не имел никакого отношения к смерти лорда Лессфорда.

Уолтер приблизился к Тристраму и обнял его за вздрагивающие плечи.

— Трис, друг мой, мне так грустно это слышать. Но будь спокоен, правосудие свершится. Нормандская женщина заплатит за свои грехи. Слуги короля со временем об этом побеспокоятся.

Тристрам выпрямился и холодно заметил:

— Справедливость не может ждать королевских слуг. Ты разве не слышал, что она не успокоилась, убив мужчин?

— Мне известно только то, что рассказал нам Вилдеркин. После конфискации земель мы мало общаемся с остальными жителями графства, и в Герни сплетни почти не доходят.

— Она захватила их жен и детей, — воскликнул Тристрам, — и держит их в подвалах замка! Питер женился очень рано, у него есть трехлетний сын. Его жена и ребенок схвачены вместе с остальными.

— Мне об этом ничего не было известно. В это трудно поверить, но, после того как я ее увидел, я знаю, что она способна на любое злодейство.

— Почему она их держит? Может, хочет получить от одной из женщин то признание, которого не добилась от мужчин? — Тристрам попытался взять себя в руки. — Конечно, теперь никто не сможет оживить убитых. Наверно, ее наказание должно быть в руках Божьих и власти короля. Но она не имеет никакого права удерживать семьи казненных ею людей. Их следует освободить как можно быстрее.

— Шериф… — начал Уолтер.

— Шериф! — горько воскликнул Тристрам. — Это жалкий трус! Он боится власти Булейра и ничего не станет делать. Мы в этом абсолютно уверены. Нет, Уолтер, пришло время установить собственный закон.

— Что ты собираешься делать?

— Я выбираю путь, который воздвигнет между нами непреодолимый барьер. Поэтому я хотел тебя повидать прежде, чем стану предпринимать какие-либо шаги. Мне хочется, чтобы ты знал, как для меня горьки некоторые обстоятельства. Ты знатного происхождения, а я из простых людей. Но ты пригласил меня в свой дом, как будто я тебе ровня. Уолтер, я никогда этого не забуду. И сейчас… мы можем оказаться по разные стороны. Тебе, как и всем остальным, противно то, что она сделала, но граф был твоим отцом, и тебе не может понравиться восстание простолюдинов. Ты нас осудишь. Мне с этим бороться бессмысленно, я прошу только одного — уважать ту тайну, с которой я поделился с тобой.

— Но ты ничего не сможешь добиться, — начал протестовать Уолтер. — Ты знаешь, сколько народу охраняет замок? Что могут поделать твои стрелы против каменных стен? Трис, не стоит это начинать. Если даже случится чудо и ты выведешь оттуда своих родственников, за тобой потом станут охотиться, и ветви всех деревьев будут склоняться под тяжестью качающихся на них тел повешенных. Трис, друг мой, в любом случае они тебя повесят!

— Придется рискнуть. — Тристрам коснулся лука. — Тебе известна убойная сила большого лука? Послушай меня, Уолтер. У нас есть оружие, которое еще никому не знакомо. Английские лучники могут победить любую армию Европы еще раньше, чем они приблизятся к нам настолько, чтобы поразить своими дамскими арбалетами. Большим луком пользуются простые люди Англии, и мы сможем одолеть с их помощью всех храбрых рыцарей. Наши лучники все такие же сильные парни, как я, и если мне удастся их объединить, то они легко разгромят гарнизон Нормандской женщины. Мы захватим их врасплох, Уолтер. Можешь не сомневаться.

Не так легко расставаться с устоявшимися понятиями о жизни. Уолтер был уверен, что сын лучника мечтает о несбыточном, и он искренне попытался удержать Тристрама от ошибки.

— Должны быть другие пути. Нужно послать к вдове делегацию и потребовать, чтобы она отпустила пленников. Если она поймет, что вас поддерживает все графство, ей придется прислушаться к голосу разума.

— Это уже сделали, но она отказалась их принять.

— Тогда следует изложить суть дела перед крупными землевладельцами, они сумеют ее уговорить не совершать еще одной ошибки.

— Милорд Тресслинга был слишком пьян и не смог выслушать людей, пожаловавших к нему вчера. Шериф — просто ищущий спокойствия глупец, который всего боится. Остальные все в Лондоне. — Тристрам с горечью покачал головой. — Пленники умрут от голода, прежде чем суд примет справедливое решение. Поэтому мы вынуждены сами насаждать закон. Уолтер, я хочу попросить тебя кое о чем. Не возвращайся в замок!

— Но мне нужно завтра присутствовать при чтении завещания.

— Послушай меня, — вскричал Тристрам, — возвращайся сразу в Герни! Я не хочу… чтобы у моего лучшего друга застряла в горле стрела.

— Ты сказал, что тебе придется рискнуть. Мне придется сделать то же самое.

Воцарилась тишина, а потом Тристрам грустно произнес:

— Значит, все будет так, как я сказал: мы находимся по разные стороны. Мне очень жаль, что все кончится подобным образом.

Он отступил назад и снял перчатку из толстой кожи. Уолтер увидел, что к ней прикреплена роговая прокладка, чтобы защитить кисть и предплечье от ударов натянутой тетивы. На перчатке красными нитками были вышиты слова: «Иисус направит мою стрелу в цель».

Друзья крепко пожали друг другу руки. Уолтеру хотелось сказать Тристраму на прощанье что-нибудь приятное.

— Трис, у тебя красивый наряд. Клянусь, я бы тебя не узнал.

— Это все вещи моего отца. Он уже стар и дал клятву никогда больше не пользоваться луком, поэтому он мне все отдал.

Юношам было неловко из-за разницы взглядов, и они старательно отводили друг от друга глаза.

— Мой отец надевал эти перчатки в Ившеме, и Иисус точно направлял его стрелы, — гордо заметил Тристрам. — Может, он сделает то же самое и для меня.

Тристрам повернулся, чтобы Уолтер смог получше рассмотреть красоты отцовского подарка. Куртка была не только красивой, но и весьма практичной. У нее были металлические манжеты, и за ними было можно спрятать все, что необходимо лучнику — нож, напильник, большой кремний, кусок смолы и даже точильный камень.

— Этот лук — самый лучший из всех изготовленных отцом. Он давно хотел мне его отдать. Лук обладает убойной силой, но им удобно управлять, и балансировка идеальная. У меня есть три дюжины стрел. Одни сделаны из ивы, а другие — из рога. Я молю Бога, чтобы он мне подсказал, как лучше ими воспользоваться.

Они попрощались рукопожатием, глядя в глаза друг другу.

— Прощай, Трис, желаю удачи.

— Прощай, Уолт, и пусть благословит тебя Бог. Уолтер следил, как высокая фигура Тристрама исчезает среди стволов деревьев.

— Возможно, я его больше никогда не увижу, — вслух произнес он.

Раньше Уолтер хотел посмотреть на похоронную процессию, но, после того как ему не позволили принять в ней участие, он передумал.

Юноша повернул направо и целый час бродил по берегам Ларни. Его израненные нервы успокаивало непрестанное тихое журчание неглубокой речушки, перекатывающейся по камешкам.

«Будь что будет, — думал юноша, — но мне нужно вернуться в Оксфорд и закончить учебу. Я должен это сделать ради деда, он так много потратил на меня денег».

Если развернуть торговлю с Востоком, то на этом можно сделать целое состояние, и Уолтер будет вынужден привыкать к подобному образу жизни. Он прекрасно понимал, что рыцарство было не для него, незаконнорожденного сакса из семейства, попавшего в немилость короля. Ему придется довольствоваться малым.

Юноша еще раз обдумал, каков будет результат действия Тристрама, и вновь убедился, что они только приведут к открытому конфликту. Люди графства слишком хорошо помнили, что было после поражения при Ившеме, и не станут принимать участие в деле, обреченном на провал. Тристраму придется отказаться от своего плана. А тем временем найдут способ освободить несчастных пленников. Уолтер решил поговорить с отцом Николасом и уговорить его попытаться повлиять на Нормандскую женщину, чтобы она перестала мстить.

Кортеж возвратился из церкви к тому времени, когда Уолтер пришел на сельский общий выгон. Он видел, как последние всадники наклоняли головы в шлемах с черным плюмажем, проезжая под аркой ворот. Уолтер ничего не ел с раннего утра и был очень голоден. Он отправился в кухню, где жарились тушки ягнят, чтобы попасть в желудки ожидающих этого гостей.

— Ешьте досыта! — сказал повар, отрезая куски аппетитного мяса с жирных ребер. — Эти господа не захотели это есть. Что ж, пусть остаются голодными, чертовы притворщики. Нам больше останется!

Караульный в воротах пропустил Уолтера, ничего не спросив. Он сразу отправился во внешний двор, надеясь найти там отца Николаса. Ему сказали, что ужин будет в Большом холле и что молодой священник будет там присутствовать. Ужин затянется надолго. Более часа Уолтер следил, как солдаты играли в кости. У них были оживленные лица, когда они, сидя на корточках, встряхивали кости в руках и выкрикивали ставки. Потом юноше с трудом удалось найти дорогу во внешний двор.

В Большом холле был удивительно большой эркер, выходящий во внутренний двор прямо напротив главной башни. Эркер пропускал на двор свет. Юноша слышал из холла звуки горнов и труб, струнных инструментов. Рядом с эркером находилась часовня, построенная, как следовало из надписи над дверью, Адамом из Лессфорда, участвовавшим в первом крестовом походе. Уолтер подумал о том, читают ли здесь молитвы. Граф Адам был кровожадным и злым человеком, и молитвы ему не помешают. Часовня была небольшой, с красивым входом и двумя окнами. Разноцветные стекла в церкви всегда навевали юноше странные ощущения. Ему казалось, что синий цвет окон напоминает о том, как бьется крылами ангел, летя по вечернему неспокойному небу.

К Уолтеру подошел мрачный мужчина в грязной куртке и сказал:

— Отойди, мы сейчас начнем.

Уолтер повиновался и отошел вправо, где едва была видна дверь, утопленная в камнях башни.

Но оказалось, что он продолжал мешать мрачному человеку.

Мужлан свирепо плюнул и оттолкнул его двумя руками, пробормотав:

— Убирайся, бестолочь! Иначе я тебе сейчас дам как следует, не будь я Джек Далди!

Уолтер посмотрел на него с неприязнью и любопытством. Он знал, что Джек Далди был главным тюремщиком Лессфорда и репутация у него была страшной. Хотя при жизни графа ему не удалось продемонстрировать свое искусство владения орудиями пытки. Уолтер постарался отодвинуться от него подальше, так что его почти скрывал угол стены башни. Но и отсюда пространство под эркером прекрасно просматривалось. Он видел, как старый сенешаль переставлял наверху канделябры. После этого старик открыл настежь окно эркера, низко поклонился и отошел назад. Гости подходили к окну и пытались занять самое удобное место.

Сначала эта суета не предвещала ничего особенного. Гости смотрели вниз, как зрители во время кукольного представления. Уолтеру показалось, что скоро он станет свидетелем неприятного зрелища.

«Сейчас покажут еще один пример „нормандского правосудия“», — подумал Уолтер.

Нормандская женщина стояла у самого окна и внимательно смотрела вниз. На ней было черное платье с длинными рукавами и высоким меховым воротником, на фоне которого лицо казалось бледнее обычного.

Джек Далди открыл дверь, ведущую в башню, и оттуда появились двое караульных. Они тащили за собой человека небольшого росточка с бледным как мел лицом под копной волос цвета пакли. Было видно, что он трясся от страха, и железный воротник у него на шее двигался при каждом его движении. Они дошли до середины двора, и караульные поставили человека на колени.

— Барт Линкин, миледи, — сказал Джек Далди.

— Приступайте, — скомандовала вдова.

Далди поднял дубину с железным наконечником над головой и с силой опустил ее на спину коленопреклоненного человека. Уолтер видел, как тот задрожал от боли, но не издал ни звука. Его били по шее и ребрам и даже по голове. Тело несчастного дергалось от боли, но он смог сдерживаться, пока ему не отвесили дюжину ударов. Потом он громко вскрикнул и упал на камни мостовой. Казалось, что это обрушилось безвольное огородное пугало. Далди взглянул на вдову.

— Продолжай, — приказала Нормандская женщина, — ему было приказано отпустить двадцать ударов.

Тело оставалось неподвижным, но экзекуция продолжалась. Жертва попыталась отползти и жалобно просила милосердия. Когда был нанесен последний удар, человек перестал кричать, а только жалобно всхлипывал. Далди взял ведро воды и вылил ее на избитого. Барт Линкин вздрогнул, но не смог подняться. Караульные подняли его и потащили к дверям башни.

— Сначала отведите его во внешний двор, — приказала хозяйка замка. — Я хочу, чтобы его все видели. Люди должны понимать, какое их ждет наказание за непокорную болтовню.

Люди наверху не отходили от окна.

«Неужели они ждут следующих наказаний?!» — подумал Уолтер. Он боялся, что не выдержит подобного зрелища.

Флегматичный Далди не стал смывать кровь с каменной мостовой и притащил длинное корыто из свинарника. Он свалил туда два ведра пищевых отходов — немного хлеба, куски сала, хряща и вонючие, подгнившие овощи. Далди выпрямился и не оглядываясь сказал:

— Открывай и выпускай!

Дверь подземной камеры отворилась. Некоторое время из нее никто не показывался, а потом вышел очень маленький мальчик. Он озирался, как маленький испуганный зверек, и замирал после каждого шага. У него было изорвано платье, грязное лицо и руки очень грязные. Спереди на курточке можно было различить кровавое пятно.

— Еда, — хрипло объявил Далди. — Угощайся, парень! На то, что случилось дальше, было невозможно смотреть без ужаса. Малыш увидел корыто и рванулся вперед. Он упал на колени и двумя руками начал хватать месиво, а затем стал торопливо глотать его. Он чавкал, как поросенок, и не переставал жалобно рыдать.

«Бедный малыш умирает от голода», — подумал Уолтер.

В этот момент послышался шум, и, толкаясь и отталкивая друг друга, выбежали на свет Божий дети. Они были самого разного возраста, наверно, до двенадцати лет, девочки и мальчики. Все они были такими же грязными и измученными, как и первый малыш. Они толкались у корыта, словно выводок поросят, стараясь оказаться поближе к пище. Дети постоянно перемещались, и их было трудно пересчитать, но Уолтер решил, что их было не менее двадцати. Пищи на всех не хватало, и дети дрались, отпихивая друг друга от корыта и вырывая еду из рук. Если кому-то доставался кусок, ребенок побыстрее старался его проглотить.

Уолтер был уверен, что это были дети шестерых казненных. Позади юноши из стены выступало железное кольцо, утопленное в камне, и он изо всех сил вцепился в него.

«Успокойся! — приказал он себе. — Нельзя тебе сейчас ни во что вмешиваться. Погоди!»

Борьба за пищу продолжалась. Несколько младших детей пострадали в драке и теперь горько плакали в сторонке. Одному из малышей вообще не удалось подобраться к корыту. Он тер грязными ручонками глаза и тихо рыдал. Уолтер был уверен, что это племянник Тристрама.

Уолтер взглянул вверх, на окно. Ему показалось, что далеко не всем было по нраву это зрелище. Некоторые гости отошли от окна, но вдова оставалась на месте и не сводила глаз со сцены внизу. Похоже, ей было приятно видеть страдающих детей.

Когда еда кончилась, Далди стал загонять оставшихся голодными детей обратно в подвал. Они пытались расцарапать его и громко требовали еще пищи. Ему пришлось позвать двух помощников, чтобы загнать детей внутрь. Когда скрылся последний ребенок и за ними захлопнулась дверь, только тогда вдова отошла от окна.

Уолтер подошел к Далди, который убирал двор.

— Ты все еще здесь? Вот как! — проворчал через плечо тюремщик. — Жаль, я этого не знал, а то бы кулаками прогнал тебя отсюда.

— Я должен был получше узнать, что такое «нормандское правосудие», — сказал Уолтер.

Тюремщик подозрительно уставился на него:

— Я тебя не знаю, но, если у тебя в башке есть хоть капля ума, ты послушаешься совета Джека Далди и быстро уберешься отсюда.

— Сколько уже времени они без пищи?

— С тех пор как их притащили сюда. Не смотри на меня так. Я всего лишь выполняю приказ. Я наказываю взрослых и каленым железом ставлю им клеймо на задницу. Меня это не волнует. Но мне не нравится, когда так обращаются с детьми. Конечно, я дурак, что разговариваю с незнакомцем. Ты видел, что случилось с Бартом Линкином. Он слишком много болтал. Здесь безопаснее постоянно держать язык за зубами.

— А где матери этих детей? Далди насторожился:

— Я не скажу тебе больше ничего. Отправляйся по своим делам. Она может узнать, о чем мы с тобой разговаривали.

Уолтер повернулся и пошел прочь.

Уолтер решил, что ему лучше покинуть замок через заднюю потерну. Мельник вышел на его стук и внимательно посмотрел на юношу в мерцающем свете факела над дверью.

— Ты очень бледный, — сказал мельник.

— Я тут кое-что видел.

— Если бы ты был не из благородных, я бы предложил тебе выпить со мной кружечку.

— Я с удовольствием присоединюсь к тебе, — с благодарностью ответил Уолтер. — Видишь ли, благородное происхождение спорно, и с этим ничего не поделаешь. Мельник, меня мучают сомнения. Я перестал быть уверен в тех вещах, которые мне всегда казались правильными и справедливыми. Неужели люди, стараясь нанести друг другу вред, делают это по велению Божьему?

Они сидели и мирно потягивали эль, а потом Уолтер задал вопрос:

— Есть ли в этих краях простой человек, который знает, что вокруг происходит, можно ли на него положиться и храброе ли у него сердце?

Мельник ответил сразу:

— Да, это Камус Хэрри. У него постоялый двор «Лабберс Хед» в Литгл-Таммитг. Это в трех милях отсюда. Тебе точно нужен Камус Хэрри.

Уолтер поблагодарил и поднялся.

— Сколько ты еще будешь работать? — спросил он.

— До полуночи. Когда вернешься, стучи погромче. Я уже стар и быстро засыпаю.

Уолтер вышел из потерны, и его окутала чернильная темнота. Он отправился в том направлении, которое указал ему мельник Хэл, чтобы отыскать Тристрама в пивной «Лабберс Хед».

В одном окошке пивной горел огонек, и в его свете Уолтер мог различить на перемычке двери пентаграмму, отгоняющую злых духов. Внутри на деревянных скамьях сидели полдюжины крестьян. Они негромко переговаривались. Хозяин был крепко сбитым мужчиной с дружелюбным взглядом и перебитым носом. Он тотчас же подошел к Уолтеру:

— Если тебе нужно где-то переночевать, у меня есть свободное место.

— Мне есть где переночевать, — ответил Уолтер.

В комнате стало тихо, и все глаза обратились на юношу. Уолтер почувствовал, что отношение к нему сразу переменилось.

— Итак, — сказал Хэрри, перестав улыбаться, — тебе не нужен ночлег. Может, хочешь выпить эля и съесть кролика? Он как раз поджаривается на вертеле.

— Хозяин, я не голоден.

— Зачем ты тогда пришел сюда так поздно? Уолтер заговорил потише:

— Мне нужно найти Тристрама Гриффена, и как можно скорее. Ты не знаешь, где его можно отыскать?

Люди в комнате зашевелились. Несколько человек поднялись со скамьи и подошли к хозяину, не сводя взгляда с пришельца. Один из них вытащил нож.

— Кто этот парень? — грубо спросил он.

— Нет, я с ним сам разберусь, — заметил хозяин. — Я его знаю. Это внук скряги из Герни.

— Так он еще и благородного происхождения! — воскликнул грубиян. — Хэрри, мне это не нравится.

Хэрри поднял вверх руки:

— Спокойно. Не стоит сразу начинать ссору. Ну, сэр студент, честно отвечайте мне, зачем вам нужен Тристрам Гриффен?

— Мне нужно передать ему кое-что важное. — Уолтер огляделся. Его окружали враждебные лица, и он добавил: — Наверное, будет лучше, если я вам все расскажу. Это делу не повредит, и все равно все графство узнает об этом утром.

Юноша стал рассказывать о том, что видел в замке. Люди мрачно его слушали, а потом все разом вскочили на ноги, проклиная вдову и хватаясь за ножи. Они уже его не опасались. Вокруг слышались голоса, что нужно немедленно отправляться в замок.

— Поднимай постояльцев, — крикнул один из посетителей хозяину. — Пусть они все встают. Этой ночью нам пригодится любая пара рук.

— Вот ведьма, — сказал Хэрри, когда Уолтер закончил рассказ. Он внимательно посмотрел в глаза юноше, и Уолтер заметил, как дрожала его рука, пощипывающая тощую бородку. — Ты все это видел сам, Уолтер из Герни?

— Собственными глазами. Клянусь Иисусом, что рассказал вам правду.

— Но ты нам еще не объяснил, почему ты ищешь Тристрама Гриффена.

— Мы с ним друзья, и мне известно, что он собирается сделать.

— Ты собираешься ему помогать?

Уолтер ответил не сразу. Если он ответит положительно, то предаст класс, к которому принадлежит по рождению. Это станет отрицанием прав и привилегий, в которых он прежде не сомневался. Он колебался совсем недолго, а потом твердо сказал:

— Если у нас в венах течет кровь, а не водица, то после того, что я видел сегодня, любой честный человек попытается уничтожить замок и разнести его по камешку.

— Но ты сын умершего графа, и ты собираешься помогать Трису?

— Я готов помочь. Хэрри подвел итог:

— Молодой сэр, ты все правильно сказал, и я тебе верю. Теперь все займите свои места. — Он сделал паузу. — Мы ждем, когда сюда придет Тристрам. Он будет здесь с минуты на минуту.

В следующие полчаса предлагалось множество разных планов нападения на замок. Уолтер уселся в уголке, храня молчание, потому что до прибытия Тристрама его положение оставалось шатким. Хозяин нетерпеливо выслушал разные варианты.

Наконец он проговорил:

— Я принимал участие в крестовых походах и должен вам сказать, что не следует начинать нападение, не имея четкого плана. Я видел немало осад, и стеньг Булейра не падут, как стены Иерихона, при звуке ваших труб. Стены замка высокие и крепкие. У Нормандской женщины много воинов, защищающих замок. Поэтому помолчите и выслушайте человека, у которого на плаще был нашит крест. Мы должны разработать план, а не нестись в замок очертя голову.

Уолтер вступил в разговор:

— Я могу вам помочь.

Хозяин подмигнул остальной компании:

— Давай рассказывай, сэр студент. Что ты выучил в университете такого, что неизвестно старым солдатам и людям, свободно бродящим по лесу?

— Нужно собрать основные силы в лесу, что расположен перед главным входом в замок. А дюжина мужчин отправится со мной к задней западной потерне. Мы подойдем к караульным у входа, обезоружим их и поднимем решетку. Тогда основные силы смогут прорваться в замок.

— Прекрасный план, — широко улыбнулся хозяин. — Но ты кое о чем не рассказал. Во что мы будем играть? В бирюльки или еще во что-то?

Потрепанный мужик, прилегший на лавку, громко захохотал и с силой ударил себя по ляжке.

— Вот ты и поставил благородного лорда на место, — радовался он.

Хэрри был доволен реакцией на шуточку, и поэтому, когда он вновь заговорил, голос его подобрел.

— Почему ты считаешь, что мы сможем проникнуть через западную потерну?

Уолтер поколебался, а потом ответил:

— Нам не придется применять там силу. Если мы туда доберемся до полуночи, нам откроют дверь. Существует договоренность об особом сигнале.

— Так! — оживился хозяин. — Это другое дело! Почему ты не сказал, что мы можем рассчитывать на помощь внутри замка? Клянусь святыми, если это правда, мы их достанем!

В этот момент появился Тристрам. Увидев Уолтера, он остановился в дверях, а затем медленно подошел к другу:

— Что это значит, Уолтер? Почему ты здесь?

— Я должен принять участие в том, что случится сегодня ночью. У меня открылись глаза, Трис, и я понял, что ты прав. Справедливость больше не может ждать.

Лицо Тристрама осветилось радостью. Он обнял Уолтера и погладил его по спине.

— У тебя есть сердце, Уолтер, но я не надеялся, что ты будешь с нами. Теперь мы станем действовать вместе. Но через секунду он нахмурился: — Но это не твое дело, Уолтер. Зачем тебе рисковать с нами? И что скажет твой дед? Ты рискуешь своей долей наследства в Булейре. Я должен знать, подумал ли ты об этом?

— Когда ты услышишь мой рассказ, — заявил Уолтер, — то перестанешь задавать вопросы.

— Рассказы могут подождать, — вмешался хозяин пивной. Он подошел к двери кухни и позвал: — Бесс! Венди! Наглые девки, поднимите свои ленивые толстые задницы и принесите нам поесть! — Он оглядел присутствующих и сказал: — Надо наполнить животы перед тем, как заняться серьезной работой!

До полуночи пришлось прождать еще час. Хэрри напоследок еще раз повторил инструкции:

— Трис проследит за тем, чтобы люди из Тресслинга и Сенкастера ожидали у главных ворот замка. Остальные отправятся со мной. Трис, ты жди сигнала. Он даст тебе знать, что все идет по плану. Это будет звук моего горна. Я повторю его два раза. Когда вы его услышите, начинайте нападение и орите во все горло. Если сигнала не будет, оставайтесь на месте и ждите, пока я не пришлю к вам кого-нибудь. — Он помолчал, а затем серьезно продолжил: — Теперь хочу вас всех предупредить. Одержим мы победу или нет, в любом случае для нас начнутся серьезные неприятности. Нас попытаются переловить поодиночке. Поэтому намажьте лица грязью, да наложите ее побольше, так чтобы нас было трудно опознать. И помалкивайте — даже в пылу сражения. Мы можем все оказаться на виселице. Перед началом битвы помолитесь и попросите Сына Небесного помочь нам в нашем начинании. Каждый должен проглотить щепотку земли, чтобы напомнить себе, что все мы смертны. Мы всегда так делали, когда я был крестоносцем.

Хэрри повел людей. У него был факел, и он низко опустил его к земле, чтобы всем было видно, куда ставить ногу. Когда люди миновали примерно половину пути, Уолтер увидел впереди крохотную светящуюся точку и решил, что это, наверное, огонь караульных в башне Булейра. Огонек был слишком маленьким, и юноша подумал: может, караульные позабыли его потушить, а может, они просто заснули. Но так или иначе это могло пойти на пользу нападавшим.

Хэрри рассчитал время так, чтобы они могли прибыть к задней потерне одновременно с людьми из близлежащих деревень. Они пересекли общественный выгон и остановились у живой изгороди.

— Оставайтесь здесь, — приказал Хэрри. — Мне нужно проверить, готовы ли наши друзья.

Ждать пришлось довольно долго. Уолтер сильно волновался — он боялся, что мельник ляжет спать. В темноте рядом с ним раздался тихий голос:

— Мы готовы. Трис привел к воротам своих людей. К нам присоединились тридцать человек из Эшли-Баззарда, а с юга идут люди из Энгстера.

Уолтер расслышал, как их лидер осторожно приближался в темноте. Он последний раз инструктировал собравшихся.

Уолтер оглянулся: он чувствовал вокруг себя движение и слабые звуки. Вдалеке поблескивали слабые огоньки. К ним идет помощь! Уолтер посмотрел в другую сторону и увидел, что в руках крестьян тускло горят факелы. Через десять минут можно было заметить приближающиеся со всех сторон огни. Они ярко выделялись на фоне чернильного неба. Их могут увидеть караульные на стенах. Уолтер ожидал, что со стен донесутся звуки тревоги. Потом он услышал, как хозяин харчевни шепнул ему прямо в ухо:

— Уолтер из Герни, пора двигаться. Подавай сигнал в потерну.

Внешняя потерна была закрыта и заперта. Уолтер громко стукнул три раза, а затем последовали два медленных стука. Никакого ответа. Может, мельник заснул или закончилась его смена? Это был очень неприятный момент.

Юноша постучал еще раз. Нет ответа. Внутри стояла полная тишина. Он уже отчаялся, как вдруг услышал, что кто-то начал возиться с задвижкой.

— Ты опоздал, — ворчал мельник, пытаясь что-то разглядеть в полной темноте. — Где ты шлялся? Сейчас слишком холодно, чтобы таскаться по бабам. Теперь скажи пароль.

— Пароль? — переспросил Уолтер. — Я скажу тебе кое-что другое. Нормандское правосудие!

Мельник поднял фонарь повыше, и в это мгновение два человека выскочили вперед и прижали его руки к телу. Третий выхватил у него фонарь, а четвертый крепко зажал ему рот. Оправившись от удивления, мельник начал яростно сопротивляться. Во время потасовки он поскользнулся и упал в ров, увлекая за собой одного из «воинов». Худшего места для вынужденного купания не придумаешь. Уборные замка располагались под мельницей, отходы по трубам поступали наружу и по камням стекали в ров.

Хэрри перешел ров по бревну вслед за Уолтером и отдал приказание: