Но на преддипломном курсе преподаватели давали студентам слабинку, и киношники часто появлялись в стенах школы, приглашая на пробы. Ирине название "Кавказская пленница" ничего не говорило, и она выбрала "Каменный гость" по Пушкину, сыграв в этом фильме донну Анну. "Кавказская пленница" с Натальей Варлей в главной роли имела оглушительный успех, и Гайдай, встретив ненароком Печерникову в Доме кино, съехидничал: "Ну что, донна Анна, где твой Дон Жуан? Псс! - издал он неприличный звук губами, разведя руки в стороны.- А вот моя "Кавказская пленница"... Дальше можно было не продолжать, и так было ясно, что с его картиной, которая стала лидером проката, никто в тот момент конкурировать не мог. Но тогда ведь еще не был снят фильм "Доживем до понедельника"...
      Судьба как бы все время хотела поиграть с Ириной в жестокие игры. После диплома она была распределена во МХАТ, а влюблена была и мечтала о Театре имени Ленинского комсомола, где режиссером был Анатолий Эфрос. И вдруг Эфрос приглашает ее на главную роль в спектакль по пьесе Арбузова "Мой бедный Марат". Как Ирина была счастлива! Но вскоре выяснилось, что режиссер пригласил ее лишь потому, что у него в тот момент вышел конфликт с любимейшей актрисой Ольгой Яковлевой, и Арбузов ему сказал: "Что ты так переживаешь? Я видел на днях в школе-студии МХАТ свою пьесу и там такая Лика (он имел в виду Печерникову), лучше не придумаешь". И Эфрос не глядя пригласил Ирину. А дальнейшее было и вовсе непредсказуемо. Эфроса из театра "ушли", и он с забрал в Театр на Бронной свою актерскую команду, а Печерникова и Джигарханян, вызванный им накануне из Еревана, остались. И после ухода Эфроса они еще целый год держали его репертуар. Через два года Андрей Гончаров перетащил их к себе в Театр имени Маяковского.
      Свадьба в "Праге"
      Ирина ходила еще с палочкой после того сложного перелома, когда однажды друзья из Польши пригласили ее на выставку, где выступала музыкальная группа "Бизоны", а "Польская мода" показывала свою летнюю коллекцию. Руководитель группы Збышек Бизон, красивый усатый брюнет, обратил внимание на Ирину. Чем она тогда его пленила, Ирина так и не поняла - по подиуму ходили такие девушки, демонстрируя наряды, с такими красивыми ногами, а ее сломанные ноги исхудали до невозможности и красавицей она себя в тот момент совсем не ощущала. Збышек не знал, что она известная актриса, и фильма ее не видел. Просто влюбился в ее глазищи - и все. Месяц они не разлучались. Потом он уехал, взяв с нее слово, что она сразу, как только он пришлет ей приглашение, приедет в Польшу. Однако, когда вызов пришел, Ирину из страны не выпустили, объяснив, что Збышек ей не родня, следовательно, увидеться с ним она не может. То же самое сказали Збышеку с его стороны. Сначала молодые люди как-то пытались обойти эту ситуацию, а когда поняли, что это невозможно, решили назло системе срочно пожениться.
      Свадьбу родители Ирины организовали в ресторане "Прага". Было много гостей, а молодожены тайком от всех сбежали в театр и сидели почти до утра в кабинете художественного руководителя театра Гончарова и пили за любовь. С ними были Армен Джигарханян, Валерий Плотников и Николай Бурляев. После свадьбы Збышек вернулся в Польшу, а Ирина осталась в Москве. Конечно, теперь им можно было видеться беспрепятственно, но ведь у каждого из них было свое дело, которое они не могли бросить. Ирина играла в Театре имени Маяковского в ведущих спектаклях. Когда наступило лето, она попросила Гончарова отпустить ее с гастролей.
      - Я так соскучилась по мужу, на каждой репетиции письма ему пишу,пожаловалась она.
      Гончаров отпустил ее со словами: "Вы вернетесь все равно, вы без театра не сможете". Так и произошло, только вернулась Ирина через три года.
      В поисках любви
      Ирина и Збышек поженились так скоропалительно, что совершенно не успели понять и узнать друг друга. Когда она наконец приехала к мужу, то увидала, как он живет. Это было самое что ни на есть холостяцкое жилье, без уюта, без мебели, повсюду музыкальные инструменты, о которые она то и дело спотыкалась. По сути, Збышек не был готов принять жену и начать семейную жизнь, к тому же у него началась черная полоса. Он распустил свою группу и находился без работы. Через несколько месяцев он принял решение отправиться в поисках заработков в Швецию. Ирина поехала с ним. Вот там она впала в самую настоящую тоску. Совершенно чужая страна, с чужим языком и такая благополучная и скучная - хоть волком вой. Збышек по ночам выступал в клубе, приходил утром, усталый, а днем шел репетировать. Ирина все ночи была одна, у нее было время подумать, как жить дальше. Однако она три года выдержала, все-таки Збышек очень ее любил. Если бы они остались в Польше, может быть, все сложилось бы иначе. Там она могла бы начать работать. Язык понятен, культура близка, но в Швеции ей месяцами просто не с кем было сказать полслова. И когда ей стало совсем невыносимо, она отпросилась у мужа домой под предлогом посниматься в кино. Когда поезд тронулся и Ира ободряюще улыбнулась стоявшему на перроне Збышеку, он тоже ей улыбнулся, но она успела заметить, как по щеке его сползла и упала в усы слеза.
      В театре Ирина обнаружила, что репертуар, в котором она была занята, она уже потеряла, но тем не менее четыре года она там продержалась, каждый день ощущая, что будущее ее неясно. И тут ей снова повезло. Руководитель Малого театра Михаил Царев пригласил к себе и дал такие роли, что ради них Ирина отказалась от всех в киносъемок. Но Царев ее предупредил, что минимум два года ее будут все в труппе официально есть. Она сразу была завалена большой работой в трех спектаклях: "Король Лир", "Красавец мужчина" и "Ревнивая к себе самой". Конечно, на репетициях было тяжело: некоторые из актеров просто демонстративно садились в первый ряд во время работы и начинали громко друг с другом переговариваться на ее счет. Однажды на банкете после премьеры один артист подошел к ней с бокалом шампанского и, глядя прямо в глаза, произнес: "Странно, ты наркоманка, а пьешь, как нормальный человек. Да что ты? - добавил он, видя, как Ирина онемела.Разве не знаешь, что о тебе так говорят? Еще с Маяковки о тебе такая слава идет". И Ирина догадалась, что сплетни эти завелись, когда она уехала за границу, ведь в те годы наши актеры так просто за границей не проживали. Перелом произошел, когда вышла премьера спектакля "Красавец мужчина". Буквально на другой же день всю труппу как подменили, и первой сдалась Елена Гоголева. Но интриги интригами, а все-таки, пока был жив Царев, Ирина была избавлена от опасности быть съеденной начисто. Эти годы, с 1976-го по 1982-й, были у нее самыми счастливыми в смысле творчества. Иначе обстояло с личной жизнью. Она стала женой актера Бориса Галкина. Шесть лет продлился этот брак, и у Ирины осталось некоторое чувство вины перед Борисом - не надо было ей за него выходить. Но он был такой красивый и так обворожительно пел под гитару! В глубине души Ирина понимала, что до сих пор не встретила той любви, о которой мечтала. Девчонкой, зачитываясь романами и бегая в кино, она ставила себя то на место Джеммы - невесты Овода, то на место героини Одри Хепберн из фильма "Римские каникулы". А вдруг и у нее будет такая любовь? Уж падать, так с вороного коня.
      Бегом от любви
      Сашу Соловьева Ирина видела несколько раз еще студентом . Он учился у Гончарова. Однажды он преподнес ей на сцене гвоздику - она только успела тогда отметить, что у него очень длинные ресницы. Прошло десять лет. Наступил 1988 год. В стране началась перестройка, в театре тоже начались необратимые перемены. Михаил Царев умер, пришел новый руководитель, и однажды Ирина обнаружила, что больше ей там неинтересно, что она ходит в театр просто как на работу. И у Ирины созрел план уйти из театра совсем. Она не боялась пропасть, потому что тогда все надеялись на прекрасную жизнь, которую сулила перестройка. Уже стали возникать независимые театральные проекты, и многие артисты пустились в свободное плавание. У Ирины тоже были два успешных проекта: "Любовь до гроба" и "Джазмен"; со вторым она, Василий Бочкарев, Вера Глаголева, Александр Фатюшин и джазист Алексей Козлов успешно гастролировали в Америке. Никто ведь и не подозревал тогда, что впереди еще 1992 год, когда будут отпущены цены и все полетит к чертям...
      А пока счастье шло в руки само. Судьба случайно сводит ее с Сашей, и между ними в тот же день возникает бурный роман. Ирина впервые чувствует, что любит, и любит по-настоящему. Но через два месяца в их отношения вмешиваются другие обстоятельства. Ирина узнает, что тяжело заболел Сашин сын из-за того, что тот ушел из семьи. И как ни трудно было ей рвать с любимым, она принимает решение, что они должны расстаться. Саша сопротивляется ей, но она-то интуитивно чувствует, что он все время думает о сыне. Такой ценой добывать себе счастье она не хотела. Они расстаются... Пока от отчаяния спасает работа, но сердце все время ноет и болит. Она не может ни забыть Сашу, ни заставить себя обратить внимание на кого-либо другого. Сердце прочно занято им. Иногда он по ночам, не выдержав разлуки, звонит ей, и от этого ей становится еще хуже. В конце концов, она принимает решение: все, больше никакой любви. Будет теперь жить одна, сама. Она покупает в Подмосковье развалюху-дом, отстраивает его и, взяв с собой ослепшего старого отца и щенка-спаниеля, уезжает на лето в деревню. Ей в тот момент кажется, что она вполне наладила свою жизнь. Но когда лето кончается, тоска одиночества возвращается вновь. Несколько лет она борется еще с собой, а однажды на сэкономленные деньги уезжает в Италию, и там, в чудной Флоренции, а потом в Венеции, почти исцеляется от своей любви - или по крайней мере ей хочется так думать.
      Саша
      Уже два года, как она была в тяжелой депрессии. Не было даже сил выйти погулять с Флаем - выручала соседка. Ирина сдала свою квартиру на Тверской, потому что не на что было жить, и сняла другую, попроще. Она все время болела и весила уже сорок два килограмма. В глубине души она сопротивлялась, но сил изменить жизнь не было: все театральные проекты один за другим срывались. Временами она оживала, пыталась самостоятельно найти пьесу, звонила друзьям и знакомым, и вроде бы появлялась надежда, что что-то сдвинется с места и они вот-вот начнут репетировать, а там недалеко и до премьеры. Но в результате не выходило ничего. Она даже платье сшила для спектакля "Дама с камелиями", и все лето репетировала роль у себя в деревне перед слепым отцом и Флаем, которые были единственными ее зрителями и поклонниками. А когда наступила осень и она вернулась в Москву, ожидание спасительного звонка с предложением работы стало просто невыносимым. Депрессия ее еще более усилилась, и когда ей все-таки позвонили, она отказалась.
      Спасение пришло внезапно и оттуда, откуда она его вовсе не ждала. К ней вернулся Саша и это было просто ошеломляюще, ведь с момента, как они расстались, прошло восемь лет. Саша сказал ей, что он свободен, что сын вырос и стал студентом. Они поженились и обвенчались. Саша тоже был безработным, он ушел из театра и за то время, что они с Ириной не виделись, успешно снимался в кино. Фильмы "Зеленый фургон" и "Адам женится на Еве" принесли ему известность, а в начале девяностых он сделал свой фильм "По Таганке ходят танки".
      Три года они снимают жилье и никак не могут свить своего гнезда. Оба безработные, лето проводят в деревне в Иринином доме. Наконец им приходит в голову идея продать Иринину квартиру на Тверской и купить другую, поменьше, а на оставшиеся от продажи деньги сделать ремонт и приобрести мебель. Впервые в жизни Ирина с таким удовольствием выбирает мебель и обои. Раньше ее такие "мелочи" жизни не волновали. В этот период она очень счастлива и вдруг осознает, что прежняя ее жизнь, в которой главное место занимал театр, была не настоящая, а настоящая началась только теперь, когда ей перевалило уже за пятьдесят и рядом с ней оказался человек, с которым у нее все общее, даже мысли. А летом в деревне как им было хорошо! Саша рыбачил, гуляли по лесу, собирали грибы, а вечером он сам готовил ужин. Ходили все время рука об руку и все никак не могли наговориться друг с другом. Флай сопровождал их повсюду. Осенью, вернувшись в Москву, стали смотреть все театральные премьеры. У Саши было много планов и неосуществленных проектов. Он хотел снимать Ирину в своем будущем фильме. Но актеры не могут быть счастливы до конца, если у них нет выхода на публику, на признание. И время от времени Саша тоже приходил в отчаяние: как и у Ирины, у него ничего не складывалось и все планы срывались.
      Оставалось несколько дней до Нового, 2000 года. Однажды Ирина, вернувшись из поездки в Калугу, не нашла Сашу дома и никакой записки от него. Ночевать он не пришел. И на другой день от него не было известий. Сначала Ирина думала, что он, скучая - он терпеть не мог разлучаться с ней,- ушел к друзьям и загулял с ними. Потом она уже стала его разыскивать повсюду: звонить в бюро происшествий, в морги, в другие города знакомым. От Саши не было ни слуху ни духу. Так в неизвестности прошла новогодняя ночь, потом еще неделя. В милиции ей посоветовали "прочесать" в институте "скорой помощи" имени Склифосовского морг и все корпуса, где могут находиться люди, попавшие на больничную койку, без документов. Она не знала точно, имел ли Саша при себе документы. Она поехала туда и там его не нашла. В морге ей сказали: "Нет его тут. Что, мы любимого артиста не узнали бы?" - хотя, как ей стало известно потом, он находился в морге уже первого января. В тот последний вечер Саша действительно пошел к друзьям на премьеру спектакля. Когда он шел домой, его забрала милиция. Оттуда он поступил в институт "скорой помощи" имени Склифосовского с черепно-мозговой травмой, где и скончался, не приходя в сознание. Сразу после Сашиных похорон умер Иринин отец, а еще через неделю - Флай. Все ниточки, которые привязывали Ирину к жизни, вдруг оборвались, и она с тяжелым нервным расстройством попадает в клинику. ..
      Прошло два года. Поначалу Ирина никак не могла привыкнуть к тому, что Саши нет. Было ощущение, что он просто вышел за дверь и скоро вернется. Ей было тяжело привыкнуть к новой квартире, ведь они, сделав ремонт, так и не успели пожить своим домом. И вдруг в какой-то момент судьба ее предстала перед ней в новом свете. Ирина поняла, что она - счастливый человек, потому что все, о чем она мечтала, сбылось. Мечтала о театре - сбылось, мечтала о настоящей любви - сбылось. И осознав это, она начала жить с новым смыслом и первым делом повесила обратно на стену свой портрет молодости, который очень нравился Саше.
      ШАНС ГРИГОРИЯ ГУРВИЧА
      Большие черные глаза Любы стали еще чернее и больше с тех пор, как умер ее муж, художественный руководитель театра-кабаре "Летучая мышь" и телеведущий программы "Старая квартира" Григорий Гурвич.
      Они прожили в счастливом браке почти двадцать лет. Как-то принято считать, что счастливому браку обязательно должен предшествовать бурный роман с пылкими чувствами и объяснениями в любви.
      - Когда мы женились,- вспоминает Люба,- Гриша даже не сказал, что любит меня.
      А знакомые нередко подначивали их: "У вас такой неинтересный брак, про вас даже сплетен никаких нет".
      Ультиматум
      Любина мама Гришу очень любила - он частенько приходил к ним обедать. Еще совсем молодой, он держался, как взрослый, умудренный жизненным опытом мужчина, и это в нем подкупало. Он обожал свою мать, боготворил своего педагога по ГИТИСу Марию Иосифовну Кнебель и вообще к дамам вдвое старше себя относился с особенным пиететом. С Любой они встречались уже полтора года, но ни разу не объяснялись. Познакомились они в ГИТИСе. Люба училась на театроведческом, а Гриша - на режиссерском факультете. В институте готовились к ретро-балу, и Люба впервые обратила внимание на Гришу, когда им обоим поручили надувать шарики.
      "Какой остроумный и веселый еврейский мальчик",- подумала про него Люба.
      Но так как они учились на разных факультетах и даже в разных зданиях, то видеться часто было проблематично. Люба занималась на вечернем отделении и работала в Ученом совете секретарем. И тогда она пошла на хитрость. В большую перемену она стала частенько забегать на третий этаж, где проходили занятия Гришиной группы: якобы ей нужно было по делам в деканат.
      Энергии и веселости в Грише было хоть отбавляй, и его всегда окружали девчата и приятели. В комитете комсомола он возглавлял культмассовую работу, делал капустники. Люба вызвалась помогать ему и вошла в его компанию.
      Гриша был бакинец. Он успел уже окончить Бакинский университет, филологический факультет, и только после этого осуществил свою мечту приехал в Москву и стал студентом ГИТИСа. Родители не отпускали горячо любимого единственного сына от себя. Москва, ГИТИС... Нет, сначала надо приобрести настоящее образование, профессию, а уж потом будешь заниматься баловством, если охота не пропадет. Гриша был веселый, одаренный, любящий музыку человек, и вместо серьезной научной карьеры его, как магнитом, тянуло именно к баловству, к театру. Когда он был еще совсем маленьким и его кормили с ложечки, он соглашался есть только под красивые арии из "Сильвы" (оперетта Кальмана).
      Нелегко было отвлечь Гришу от его проектов, планов и идей, которые так и фонтанировали в нем, и опустить на грешную землю, чтобы он понял, что, кроме этого, есть еще и другие радости жизни, семейное счастье, например, и девушка Люба, которая любит его и хочет стать его женой.
      Как-то однажды он сказал, делясь своими планами на будущее, что до тридцати пяти лет жениться не собирается. Люба хоть и приняла это к сведению, но поняла, что медлить больше нельзя.
      Однажды Гриша пригласил ее на спектакль "Сладкая собачка", который шел в Детском (теперь Молодежном) театре, стихи к которому он сочинил. Это было, по сути, их первое настоящее свидание, потому что Гриша почти не бывал один, и гуляли они обычно большой компанией. Люба стояла в вестибюле института и ждала, когда окончатся занятия и Гриша появится на широкой институтской лестнице. Прозвенел звонок, и появился Гриша, но не один, а со студенткой Леной Степановой. По их оживленным лицам Люба догадалась, что и Лену Гриша пригласил тоже. У нее внутри все перевернулось, и когда Гриша подошел к ней, она спросила:
      - Мы что, втроем идем?
      - А что тут такого? - слегка растерялся Гриша.
      - Нет, это вы идете вдвоем,- сказала как отрезала Люба и, развернувшись, ушла.
      На другой день Гриша пришел к ней в ректорат и спросил нарочито небрежно:
      - Ты обиделась?
      - Нет,- ответила Люба,- просто тебе будет слишком жирно иметь меня в качестве второй.
      Гриша рассмеялся, но Люба поняла, что ему понравился ее ответ.
      Гриша был парень с гонором. Воспитан он был как настоящий восточный мужчина и, любя и уважая женщин, все-таки первое и последнее слово оставлял за собой. Приручить его было просто невозможно, к тому же еще Москва, в которую он давно стремился и наконец попал, новая жизнь, вдали от мамы с папой,- ну что может быть лучше для честолюбивого парня! Под влиянием Любы Гриша постепенно становился москвичом.
      Первый раз, выходя из троллейбуса, руку ему подала она. Он намек понял. А еще у него была манера говорить самому, а Любы будто бы и нет. И однажды, когда она стала что-то рассказывать в компании, Гриша ее перебил, не дав договорить. Люба встала и вышла из-за стола. Он пошел следом: "Что случилось, Люба?" - "Если ты еще раз когда-нибудь меня перебьешь, я вообще уйду". И это он понял тоже.
      Отношения у них сложились великолепные, Любина мама принимала Гришу как родного, а он познакомил Любу со своими родителями, привез ее в Баку. Встретили ее очень хорошо, только потом, через несколько лет, свекровь призналась, что была шокирована: как могла молодая девушка позволить себе такую вольность - приехать к парню в родительский дом, не будучи еще его невестой?
      Стоял январь. Шла зимняя сессия. То ли усталость сказалась - ведь Любе приходилось учебу совмещать с работой,- то ли ей показалось, что их отношения зашли в тупик, только в один прекрасный день, когда они вместе шли из института, Люба вдруг выставила Грише ультиматум: либо ты принимаешь решение, либо мы расстаемся. Домой Люба шла уже одна, ноги у нее подкашивались. Едва переступив порог, она сказала маме сквозь слезы, что у нее с Гришей все кончено.
      - Что ты натворила, доченька! - опешила мама.
      Люба прорыдала четыре часа и, измотавшись вконец, решила сама поставить все точки над "i". Телефона у них в доме не было, и Люба совсем не подумала о том, как Гриша сообщит ей о своем решении и вообще как она обо всем узнает. Она побежала звонить ему из автомата, чтобы сказать окончательное "прощай!".
      Он сорвал телефонную трубку сразу:
      - Ты какой месяц больше всего любишь?
      - Январь,- растерялась Люба.
      Январь-то она как раз и не любила, но не готова была к разговору.
      - А март тебя не устроит? - просящим тоном переспросил Гриша,
      И Люба поняла: он делает ей предложение!
      По смешному совпадению и Гришины и Любины родители в свое время поженились 8 марта, и они решили тоже жениться 8 марта. Но загс в этот день не работал, и регистрация брака состоялась пятого числа. Свадьба была широкая: сначала в доме у Любиного старшего брата, потом в ресторане, а на 1 Мая они прилетели в Баку. Кроме родственников и друзей, еще весь кабинет министров Азербайджана гулял на этой свадьбе. Платье у Любы взмокло на спине от их пристальных взглядов: кого это сын Гурвича привез из Москвы?
      До самого последнего момента Люба не знала, что Гришин отец - большая шишка. Она недолюбливала детей из высокопоставленных семей. В детстве, когда мама и папа еще жили вместе, няня водила Любу в элитную прогулочную группу, где были дети генералов, народных артистов, министров, крупных партийных работников. И спецшкола на улице Станиславского, где училась Люба, была сплошь из особого контингента детей. Потом уже, когда родители развелись, маме с Любой пришлось выехать из большой квартиры и сначала снимать жилье, а позже у них появилась крошечная квартира на Октябрьском поле. Люба в девятом классе оставила престижную школу и перешла учиться в школу рабочей молодежи и начала работать. Денег в семье не хватало, тяжело заболела бабушка.
      Когда они с Гришей стали встречаться, Люба нередко говорила ему, что, мол, как хорошо, что он парень из простой интеллигентной семьи. Мама генетик, преподает в университете, папа журналист, ни тебе спецпайков, ни персональной машины, всего того, что Любу раздражало. А Гриша лишь усмехался на это. И только в загсе, заглянув в Гришину анкету, она, во-первых, сделала для себя открытие, что Гриша моложе ее на месяц и девять дней - а она думала, что он старше на несколько лет,- и что папа у него не просто журналист, а член ЦК КПСС республики, депутат Верховного Совета, министр.
      - Вот попала! - вырвалось у Любы.
      - Что, передумаешь теперь? - съехидничал Гриша.
      - Да нет, поздно уже,- сокрушенно сказала Люба.
      Мечты и разочарования
      Если бы кто-нибудь тогда сказал Любе, что ее муж организует театр, во главе которого ей потом придется встать и вести это дело самой, уже без него, она бы восприняла это как какой-то бред. Мама вообще думала, что Люба просто будет настоящей еврейской женой и у нее будет как минимум пятеро детей. Ни к какой особенной карьере Люба не готовилась, но, как водится в еврейских семьях, ей давали хорошее образование: музыка, английский.
      А тогда, много лет назад, они, дипломники ГИТИСа, гостили у Гришиных родителей в Баку. Было лето. Люба с Гришей стояли на балконе и обсуждали свои планы на будущее.
      - Чем ты хочешь заняться? - спросила его Люба.- В каком театре ты себя видишь? Тебе нравится и режиссура Эфроса, и режиссура Захарова, ты любишь "Современник", а что тебе ближе всего?
      Гриша хотел работать в театрах, ставить спектакли, и он ответил:
      - Скорее всего, что-то близкое к спектаклям Ленкома, к Захарову.
      Ему не удалось поставить в московских театрах ни одного спектакля. Его дипломную работу закрыл Андрей Гончаров, главный режиссер Театра имени Маяковского. Сам его пригласил в театр ставить спектакль, сам же этот спектакль и закрыл. Это было для Гриши трагическим событием вдвойне, потому что спектакль был закрыт в день похорон его любимого педагога М. И. Кнебель. Закрывал ему спектакль и Марк Захаров тоже. Всего у Гурвича было закрыто пять спектаклей. Пригласил его Валерий Фокин поставить кабаре в Театре имени М. Ермоловой - он тогда был там главным режиссером. Играть решили в помещении кафе "Марс", которое находилось дверь в дверь с театром. Уже был сделан проект, готова сцена, и начались репетиции с Татьяной Догилевой и Олегом Меньшиковым в главных ролях, как вдруг Фокин сказал: "Знаешь, Гриша, давай отменим, еще не время".
      В тот день Григорий не мог идти домой. Они жили по-прежнему в той маленькой квартирке на Октябрьском поле, спали с Любой на полу. Люба, помимо работы, давала уроки английского и философии, мама Любина работала, а бабушка уже умерла.
      Гриша сидел в Доме актера и грустно размышлял о своей жизни. Он не представлял себе, как придет домой и скажет жене, что опять ничего не получилось, что он, по-видимому, обыкновенный неудачник. К нему подсел знакомый, Леша Бельский, и спросил, отчего у него такой убитый вид. Гриша рассказал.
      - Знаешь, что,- сказал в ответ Бельский,- давай сделаем так. Я дам вам денег на год зарплаты (Люба потом запомнила эту сумму на всю оставшуюся жизнь - он дал 79 тысяч рублей) и попросимся к Исаеву (это был ректор ГИТИСа) в Гнездниковский, хорошо?
      Это было великолепное предложение!
      Да, Грише нужно было начинать создавать свой театр, просто пока такое не приходило ему в голову. Однажды Марк Захаров и Григорий Горин, посмотрев в очередной раз в ВТО его капустник, сказали: "А что если тебе сделать театр-кабаре "Летучая мышь"? Попробуй".
      Гриша тогда чуть ли не за оскорбление принял этот совет. Они, значит, будут заниматься настоящим искусством, а он, видите ли, должен делать какое-то кабаре.
      Потом, дома, они с Любой порылись в книгах и обнаружили, что такой театр до революции существовал в Москве, назывался он "Летучая мышь" и играл как раз в том самом Гнездниковском переулке, где находилась учебная сцена ГИТИСа. Этот театр был основан артистом МХАТа Никитой Балиевым, известным мастером ставить капустники. Театр был чрезвычайно популярен, в него ходили сливки общества, известные артисты, художники, дипломаты и эстеты, любители жанра, в нем выступал со своими стихами молодой Маяковский, чета Бриков, Лиля и ее муж Осип, были завсегдатаями "Летучей мыши" Да кого там только не было - вся Москва, и из Петербурга приезжали; главное, что театр этот был кумиром у публики.
      Первый спектакль, поставленный Гурвичем в "Летучей мыши", вызвал бум в Москве. Спектакль назывался "Чтение новой пьесы". В день премьеры был сумасшедший дом с утра.
      Любу всю трясло, Гришу тоже. Они не разговаривали даже друг с другом и вообще были какие-то заторможенные. Когда приехали в театр, там творилось невероятное. Художник Боря Краснов орал изо всех сил, что спектакля быть не может, потому что костюмы привезли из мастерских мокрыми. А накануне они с актрисой Машей Гайзидорской сцепились - опять же по поводу костюмов. Маше платье не понравилось, они орали друг на друга таким матом, что Любе уши заложило. Схлестнулись два темперамента - киевский Краснова и одесский Гайзидорской. Люба спросила Гришу: " Что это такое?" - "Не обращай внимания,- сказал он.- Поорут и перестанут" И правда, так оно и вышло. Потом Маша с Борей целовались и обнимались как ни в чем ни бывало.
      Так Люба впервые окунулась в стихию театра. Публика на премьеру собралась элитарнейшая. По окончании спектакля зал визжал так, что Люба и Гриша были перепуганы насмерть и не могли понять, что произошло: это успех или провал?
      После спектакля они с артистами сидели в ресторане, отмечали, и Гриша, подняв бокал с шампанским, сказал: " Будут и другие времена, смотрите, не предавайте друг друга".
      В дальнейшем в "Летучую мышь" невозможно было попасть. Зрители и поклонники жанра кабаре чуть ли не с утра колотили в дверь ногами, требуя лишнего билета. Зал в Гнездниковском крошечный, едва вмешал двести с небольшим человек, и ходили в кабаре все знаменитости, в том числе и Марк Захаров, и Григорий Горин, и известные журналисты, и актеры. Гриша писал пьесы сам, потому что репертуар прежней "Летучей мыши" до нас не дошел, театр после революции эмигрировал из России, но дух прежней "Летучей мыши" Гурвичу удалось возродить и заразить им всех. Театр поехал на гастроли в Германию, в Польшу. Люба впервые ехала за границу, но одно обстоятельство удерживало ее дома - мама была тяжело больна и лежала в больнице.
      - Поезжай,- сказала ей мама,- обязательно поезжай, я так рада за вас, а мне уже лучше, я дождусь тебя.
      В Польше Гриша и Люба ровно полчаса побыли миллионерами. Им вручили премию за спектакль - два миллиона злотых. Таких денег у них сроду не было, и Люба пошла по магазинам покупать подарки, косметику и шмотки. Тогда, в конце восьмидесятых, в России все было в дефиците, и польские магазины показались ей просто волшебными. Через полчаса два миллиона злотых рассосались в ее кошельке, но она не жалела о потраченных деньгах. Гриша, несмотря на то, что был не худенький вовсе, очень любил хорошо одеваться, умел это делать, великолепно носил смокинги, а, главное, вкус у него был безупречный, и ей доставляло необыкновенное удовольствие покупать ему обновки. Уж Люба, бывало, в шубе стоит, готовая к выходу, а он все еще повязывает галстук - сто пятый вариант. В быту Гриша был человеком совершенно беспомощным, он ничего не умел и не хотел уметь. В детстве у него была няня, а Люба, став его женой, все взяла на себя. В быту он был немужественным, зато в творческом отношении он был очень мужественным, многое держал в себе, хотя с женой у него были очень доверительные отношения, но тем не менее никогда не перекладывал на нее свои профессиональные заботы. Он никогда не орал ни дома, ни в театре, но мог так иронично и жестко сказать, что все понимали его сразу. Любе доставалось первой, если что, а уж потом другим. Сначала он не хотел, чтобы жена работала в театре, но все равно остаться в стороне Любе не пришлось бы, потому что дома он все время что-то с ней обсуждал, писал по ночам, будил ее, просил послушать написанное и нередко говорил: "А вот это ты должна придумать".