И постепенно Люба вошла в его дело и стала его первым другом и помощником. И чай подавала, и переодевала актеров - а только в спектакле "Шоу-бизнес" у каждого актера десять переодеваний, не считая париков,- и репетиции она вела тоже. В конце концов, все стало так, что Гриша уже не мог без нее обойтись и только кричал: "Где Буля (это Люба наоборот), я ничего не помню, что я должен репетировать!" А еще он звал ее Гном-Суббота за маленький рост и проворность.
      Как только они вернулись с гастролей, Люба прямо из аэропорта поехала в больницу к маме.
      - Ты вернулась? - спросила ее мама и уже больше не приходила в сознание.
      Приговор судьбы
      Люба самостоятельно выпустила премьеру - русскую версию известного американского мюзикла "Кордебалет". Спектакль назывался "Шанс". Гриша очень любил это произведение, ему нравилась история про мужественных людей, которые могут проявить волю и использовать свой шанс, который дает им судьба. Премьера прошла с аншлагом, а Люба уезжала из театра расстроенная, даже не показавшись на публике. Зал кричал "Браво!" - а она ехала домой и думала про себя:: "И вот это все? Все, за что мы так бились? Вот так выглядит успех?"
      Последнее время ей было все время страшно. Страшно, что она не выдержит и опустит планку, которую держал Гриша. И все-таки счастье, что все билеты на следующий месяц проданы. Счастье, но только без Гриши...
      Гурвич задумал новый большой спектакль "Великая иллюзия", который уже не поместился бы на сцене Гнездниковского . Он перешел на другую сцену, в Театр-студию киноактера. Отметили сорокалетие Гриши на старой сцене и стали паковать вещи. Актеры плакали, уезжая из Гнездниковского, как будто предчувствовали плохое. "Великая иллюзия" шла полным ходом, когда вдруг по Москве пополз слух, что Григорий Гурвич серьезно болен. Никому в это не верилось, ведь он еще совсем молодой, и в его театре царил такой светлый, легкий дух, что, казалось, никогда его не коснутся ни печаль, ни горе. Люди приходили на спектакли и отводили душу там. Но слух оказался верный. Гриша, правда, был болен. Когда Люба узнала, что это неизлечимо, она не захотела смириться: "Я тебя вытащу, обязательно вытащу, я обещаю тебе!" - горячо уверяла она подавленного Гришу. Врачи сказали, что шансов у него нет, но если и выпадет хоть один, то это будет уже совсем не тот Гриша. "Он никогда не станет прежним",- вынес свой приговор лечащий врач.
      Но Люба уже все придумала, как будет, если Гриша выживет. Он будет заниматься только режиссурой, хоть сидя, хоть лежа, все остальное она возьмет на себя.
      Гришу увезли лечиться в Израиль. Театр полностью лег на Любины плечи. Каждые десять дней она летала к мужу. Помогали все, кто чем мог. Большую сумму дал на лечение Владимир Гусинский, которого Люба и видела-то всего один раз в жизни. Странно, что родной ее брат, когда Гриша заболел, совсем от нее отошел и не помог ни словом, ни делом. Это было для Любы жутким откровением.
      Однажды Гриша попытался сказать ей, что она должна будет делать, если его не станет, но Люба тут же перебила его: "Я не хочу даже слышать об этом!" Потом, когда он уже чувствовал, что уходит, он сказал ей "Хорошо, что у нас с тобой нет детей, тебе будет легче". И еще он сказал: "Ты одна театр не вытащишь. Брось все это".
      В тот день, когда Гриша должен был умереть, играли один из лучших его спектаклей, "Шоу-бизнес". Люба шла на сцену из кулис и разговаривала с Гришей по мобильному телефону. Зал бисировал.
      - Гриша, я тебе обещала, что будет биток, у тебя биток!
      А овации все не прекращались, зрители не отпускали артистов со сцены.
      В этот момент Любе показалось, что у них с Гришей еще все впереди и что все еще будет. Придя из театра, она вновь позвонила. Ей ответили, что Гриша принимает ванну. Успокоенная, она пошла выпить кофе и собиралась лечь, как вдруг звонок. Звонила Гришина мама, которая была при нем неотлучно, и сказала, что Гриша умирает. Гриша был под кислородной маской, он что-то говорил Любе, но никто не мог разобрать его слов и только с последним вздохом он ясно произнес: "Мама, прости..."
      Утром Люба вылетела в Израиль. Пока Люба хлопотала о похоронах, Гришу похоронили в Израиле. Артисты звонили ей туда, поддерживали ее всячески, но и не могли скрыть своей тревоги. "Ты нас не бросишь?" - спрашивали они.
      В эти тяжкие дни Люба поняла, что за ней стоит восемьдесят пять человек и их судьба зависит от нее.
      Когда она вернулась, то полностью погрузилась в работу. Никто из труппы не ушел, не оставил театр, актеры стали работать даже лучше, чем при Грише. У Любы давно был завоеван среди них авторитет. Поначалу она советовалась с Гришей, а однажды, когда у нее случился конфликт с одной артисткой и она спросила мужа, как ей быть, он ответил: "Если хочешь работать в театре, выстраивай свои отношения с артистами сама". В новом сезоне пришла молодежь, ребята с Гришиного курса, который он вел в ГИТИСе. Стали готовиться к гастролям и новым премьерам. Люба хотела воплотить в жизнь все Гришины замыслы. Гриша мечтал поставить спектакль про Ольгу Чехову - звезду кабаре, разведчицу,- и пьеса уже написана, ставить будет режиссер Владимир Алеников. Дело только за малым - нужно найти деньги на постановку.
      Пока были живы Гриша и Любина мама, она была абсолютно счастлива, она была защищена от всех превратностей судьбы. На премьере "Шанса" присутствовали друзья, Федор Чеханков, Виктор Шендерович, хвалили, морально поддержали, порадовались за Любу. Теперь в театре нет такого бомонда, который ходил туда при Грише. Многие сами отпали, от некоторых Люба отошла, но ведь самых близких тоже не стало, например, Гриши Горина, Аллочки Балтер...
      Гриша и Люба почти никогда не ссорились, разве что по поводу детей, которых Гриша не хотел. Как только Люба заводила разговор на эту тему, так он спрашивал ее: "А как же я?" Что на это Люба могла ему возразить?
      Они завели собаку, кокер-спаниеля Шери, и избаловали ее себе на радость. А сейчас в Любиной квартире звенит детский голосок, и это, с одной стороны, кажется странным, потому что здесь всегда журчал бархатный Гришин баритон, да веселый лай Шери, да смех Любы. И вдруг - голос девочки где-то в глубине большой квартиры, которая то болтает что-то, то напевает. Это Василиса. Она появилась в Любином доме вместе со своим папой, Михаилом, и с собакой-дворняжкой, которую Шери приняла ласково и даже пустила в свое кресло.
      Михаил пришел работать в театр техническим директором совершенно со стороны два года назад. Он полюбил Любу с первого взгляда, и никто об этом не знал. Ничего не подозревала и Люба. Гриша уже болел, у Любы был полон рот забот, а Миша незаметно стал помогать ей во всем. Прежний директор стащил все, что мог, оставив спектакль "Великая иллюзия" в долгах, и появление Михаила было просто счастьем для Любы, ей стало на кого опереться в делах. Произошло то же самое, что когда-то произошло при Грише, когда Люба сначала сделалась ему близким, а потом и вовсе единственным другом. Теперь Михаил стал таким же ее другом, и Любу постепенно начали отпускать страхи, ведь так важно, если есть, кому сказать тебе, что ты умная, что ты талантливая, что у тебя все получится.
      После смерти мужа Люба перенесла инфаркт. За эти два года, как Михаил пришел в театр, у него сначала распался брак, потом он лишился отца, затем матери, а год назад его родной брат был сбит насмерть автомобилем, И Миша вместе с десятилетней дочкой и осиротевшей собакой брата нашел кров под крышей Любиного дома.
      КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА - ВИКА ЦЫГАНОВА
      Вылет самолета из Хабаровска во Владивосток отложили аж на пять часов. На площади аэровокзала почти никого не осталось, кроме скучающих таксистов и нескольких пассажиров. До дома было всего полчаса пути, и можно было бы вернуться, вновь увидеть маму с папой, дедушку, сестренку Свету, позвонить школьным подружкам, пообедать. Дома так хорошо! У крыльца уже распустилась сирень. Кот Тишка смешно скачет, неуклюже гоняясь за ласточками, которые на бреющем полете скользят над землей. Он потешный, этот Тишка, любил ходить с Викой в баню. Баня у них своя и дом с садом свой. Если не улетать и остаться, тогда можно ничего не менять, жизнь пойдет гладко и ясно. Родители будут рады - дочь поступит в медицинский, ведь целый год готовилась и вдруг объявила, что уезжает поступать в театральный.
      Вика вспомнила, как ее увещевали мама с папой. Ну и что же, что ей хочется петь? В их семье все поют. У мамы красивый, от природы поставленный голос, папа тоже хорошо поет, а Света поет с трех лет. И то, что Вика играла в драмкружке, окончила музыкальную школу, занималась в изостудии еще ни о чем не говорит, просто родители старались дать ей всестороннее образование.
      - Дочка, ты как все. Не забивай себе голову тем, что у тебя какой-то особый талант есть.
      Нет, она возвращаться не станет. Возвращаться с полпути - плохая примета. Пять часов пролетят быстро, нужно только думать о том, что ждет впереди. А впереди - карьера актрисы, высокое служение драматической сцене.
      В Москву, в Москву!
      На рассвете Вику разбудил телефон. Стояла темная ноябрьская ночь 1987 года.
      - Вика!
      Она сообразила не сразу, кто звонит. Это был знакомый актер, с которым летом они играли в одной труппе.
      - Я нашел для тебя такого крутого менеджера, срочно приезжай! Слышишь? Мы тут как раз о тебе говорим!
      Они долго, наверное, препирались бы друг с другом - приятель Вики был сильно навеселе, он совершенно потерял счет времени. Вика решительно отказалась ехать куда-то в такой час. По гулу голосов в телефонной трубке она догадалась, что компания там сидит теплая. Ну какой тут может быть серьезный разговор!
      - Ладно, мы тебе завтра позвоним, жди! - И последовали короткие гудки.
      Вика долго не могла уснуть, стала думать об этом нелепом предложении, вспоминать. Уже четыре года, как она в Москве, и восемь лет, как уехала из родного Хабаровска. Никакого служения сцене и искусству не получалось, Вика снова безработная.
      Владивосток был первый город в крае, куда молодежь из провинции могла выйти в большую жизнь. Конкурс тридцать пять человек на место на актерский факультет Вика преодолела легко. После института она могла бы работать в краевом драматическом театре, но Вика хотела в Москву. Еще студенткой она подкапливала денег к каникулам и уезжала в столицу и в Ленинград смотреть театры, премьеры, чтобы быть в гуще и в курсе театральной жизни.
      Еврейский музыкальный театр, который находился в Москве, относился к дальневосточному управлению Министерства культуры, и Вика могла попробовать поступить в него. Приехала, показалась, ее взяли. Но ролей не было. Театр был выездным, только-только в то время начали выпускать творческие коллективы за рубеж. Часть труппы выезжала регулярно, другая постоянно оставалась дома. Вика, конечно, принадлежала к той, которая сидела в Москве. Денег не было, приходилось работать уборщицей и няней. В конце концов она поняла, что ловить тут нечего - кругом свои - и стала искать место в провинциальных театрах. Ей предложили Мурманск. Вика купила билет на поезд на ближайшую неделю и стала готовиться к отъезду. Оставался последний день ее пребывания в Москве, как вдруг звонит Ефим Давыдович Табачников. Как он нашел ее в Москве? Во Владивостоке он был главным режиссером драмтеатра, а в институте, где Вика училась, вел параллельный курс, и она со студентами посещала его занятия. Но она не знала, что Табачников москвич, что у него квартира на улице Щепкина. Он был для нее своим, земляком, и она очень обрадовалась его звонку.
      - Сдай билет, и поехали в Иваново. У меня нет героини, будешь работать со мной,- таков был окончательный вывод главного режиссера, после того как Вика рассказала ему о своих мытарствах.
      Вика мигом съездила на вокзал, сдала билет на Мурманск и поехала с Табачниковым в Иваново. Наконец-то все складывается как надо. Она будет работать в театре под руководством замечательного режиссера, и он дал ей главную роль в пьесе Леонова "Метель".
      Но Ефим Давыдович, поставив спектакль, уехал, и Вику из театра сразу выгнали. Другой режиссер, оставшийся работать после Табачникова, окружил себя своими людьми. В труппе было восемь актеров из Москвы, всех взяли без просмотра, одну лишь Вику смотрел худсовет.
      В новом театральном сезоне Вика опять оказалась без работы. В Иванове она особенно остро ощутила, что ситуация у нее трагическая. Она впала в отчаяние. Никому-то она не нужна. Родители далеко, педагоги, которые любили ее и желали ей только добра, теперь ничем не смогли бы ей помочь.
      В начале лета Вика возвращается в Москву. Жить негде и не на что, прописки нет, перспектив никаких. Впервые за эти годы Вика всерьез подумала о том, что, видимо, нужно вернуться домой. Но в Москве она была не совсем одна. Еще в институте Вика сблизилась с красивым молодым человеком по имени Герман. Вместе они приехали и Москву покорять. У Германа так же не ладилось, как и у Вики, но он все же чаще получал работу в разных театрах. В Москве, столкнувшись с первыми трудностями, они вскоре поняли, что вряд ли им будет так же хорошо, как было во Владивостоке во времена беззаботного студенчества, но все же прожили друг с другом четыре года.
      Они были, как два зверька, которым необходимо было выжить и не погибнуть, поэтому держались друг друга, заботились друг о друге как могли - все-таки земляки.
      Но сейчас у нее уже и Германа не было. Он таки сделал себе прописку и получил работу в каком-то новом театре. Тогда, в конце восьмидесятых, каждый сезон возникало множество молодежных театров. Они потом так же благополучно и исчезали в небытии. Вика и Герман расстались без слез и скандала, пожелав друг другу удачи.
      "Крутой" менеджер
      Весь следующий день Вика не могла отойти от телефона. Обещанного звонка все не было. Она понимала, что, может быть, и вовсе не позвонят, но ей так нужна была работа, что вопреки всякому здравому смыслу она продолжала напряженно ждать. Звонок раздался только в десять вечера. В трубке звучал уже другой, незнакомый Вике, нагловатый голос.
      - Мы с тобой одного возраста, поэтому разговаривать будем "на ты".
      Это и был тот самый "крутой" менеджер. Он предложил Вике немедленно приехать к нему. Соседи по коммуналке, где Вика снимала комнату, наскребли ей пять рублей на такси. Ехать нужно было в Чертаново, а Вика жила на Лесной, возле Белорусского вокзала. Выпал первый снег и подморозило. Улица Горького была пустынна. Редкие машины почти не останавливались, и никто не хотел везти Вику за пять рублей. В этот час уже действовал двойной тариф. Наконец подкатила темно-синяя "восьмерка", и Вика села в машину. За рулем был веселый молодой человек, который сразу завязал с ней непринужденный разговор. И тут только Вика увидела, что водитель-то в дым пьяный.
      - Слушай,- сказала ему Вика,- я еду к одному очень известному менеджеру. Он сказал, что сделает из меня звезду. Ты должен меня обязательно довезти.
      Тот в ответ как заржет. Машина начала выделывать такие кренделя на скользкой мостовой, что Вика пожалела, что связалась с этим типом. Однако доехали они благополучно. Дверь перед Викой распахнулась немедленно, как только она нажала кнопку звонка, и Вика обомлела. Перед ней стоял Он.
      Как стать звездой
      Летом, когда она вернулась из Иваново, ей все-таки удалось получить временную работу. В молодежном музыкальном театре, который собрали гитисовцы, не было солистки. Театр был создан всего на один сезон, но Вика все равно уцепилась за эту возможность. Во-первых, интересно было петь. А потом, сидеть голодной в Москве или уехать на Черное море и заработать хоть сколько-то денег - разве тут будешь долго размышлять? Директор театра оказался сущим упырем. Он взял Вику, но только с одним условием: она будет еще работать бесплатно костюмером. Театр разъезжал от Сочи до Ялты все лето, играл два спектакля: утром детский, вечером взрослый. Вика моря не видела. Целыми днями она чистила и утюжила мятые, пропахшие потом костюмы, начесывала парики. А вечером выходила на сцену и играла главную роль. И, несмотря на то, что актерский опыт у нее был совсем невелик, она всякий раз срывала аплодисменты зала, и цветы дарили только ей. Это вдохновляло на другой день с утра снова утюжить костюмы и начесывать парики. Платили Вике очень мало, по ставке стажера.
      Артисты развлекались в перерывах между спектаклями, загорали, купались - Вика все стояла у стола с утюгом. Она все время слышала, как ребята говорили о каком-то Вадиме Цыганове. Вот, мол, приедет Цыганов, будут шашлыки с пивом, будет все. Цыганов, Цыганов - только и раздавалось со всех сторон. И он, видимо, и вправду, приехал, потому что речь уже шла конкретно о шашлыках. Но Вика не была ни на пляже, ни на шашлыках. После спектакля валилась как подкошенная спать, а утром ее ждала новая гора костюмов и париков. Вике все уши прожужжали этим Цыгановым, а однажды они пришли компанией с пляжа и не глядя побросали свои мокрые полотенца на свежевыглаженные костюмы. Когда Вика увидала это, готова была их всех в клочья разорвать, но не было времени найти Цыганова.
      Однажды вечером ей захотелось хоть чуть-чуть посидеть в компании, отдохнуть от этой чертовой работы. Она подошла к костру, возле которого сидели и пили пиво все актеры.
      - Можно мне пива? - превозмогая усталость, совершенно мертвым голосом спросила она.
      Вадим, пододвинувшись, усадил ее рядом и налил в бумажный стаканчик холодного пива. Пена хлынула через край. Вика с удовольствием выпила и попросила еще. В дыму костра она не разглядела его толком, но осталось впечатление от его черных-черных глаз.
      И вот теперь он стоял перед ней. С трудом скрывая свое изумление, Вика шагнула через порог. Свидание их затянулось до рассвета, но они все равно не успели переговорить обо всем. Договорились только о главном: работать будут вместе. Вадим писал стихи. Он искал исполнительницу своих будущих песен. Вика спела ему несколько народных песен - ему понравилось. Он прочел ей свои стихи - они ей тоже очень понравились. В эту ночь они много выпили и выложили друг другу все о себе. Вика рассказала о своих неудачах, о разрыве с Германом. Вадим поделился с ней своей душевной драмой. От него ушла любимая, с которой он был десять лет, еще со школы. Они вместе приехали из Волгодонска поступать в ГИТИС. Но Вадим поступил, а она нет. Он устроил ее на курсы, помогал найти свое место в жизни, но девушка в конце концов все бросила и уехала.
      Несмотря на то, что они плакались друг другу на жизнь, на самом деле, они были очень довольны встречей. На другой день Вика поняла уже, что Вадим - ее судьба.
      В пять утра Вадим достал из шкафа накрахмаленные белоснежные простыни и заботливо постелил Вике постель, а сам лег на полу. Никаких намеков он ей не делал и не строил позу по поводу того, что у него всего один диван, а их двое. Вику это подкупило. Она почувствовала, что Вадиму можно доверять, что он надежный и честный. Утром она проснулась свежей и счастливой, готовой встретить новую жизнь.
      Накануне, проездом в дом отдыха, была мама. Тогда у Вики было ужасное настроение. Она думала, что, когда мама будет возвращаться обратно, Вика уедет с ней домой, что ей придется признаться и в разрыве с Германом, и в своем поражении. И вот прошло всего десять дней, мама возвратилась из дома отдыха, а у Вики уже поменялась вся жизнь. Она познакомила маму с Вадимом, и та сразу все поняла и приняла. Она даже не спросила дочь, откуда взялся этот парень и куда делся Герман. Так закончился 1987 год, год Кота, в который родились они оба: Вадим и Вика.
      Летом Вика повезла мужа в Хабаровск. Когда они подходили к Викиному дому, он спустя годы показался таким маленьким. У крыльца на лавочке под кустом сирени сидел дед Вики.
      - Дедушка, это Вадим! - вместо "здравствуй" сказала, улыбаясь, Вика.
      Восьмидесятипятилетний дед с серебристой окладистой бородой и орлиным носом поднялся во весь свой большой рост, сделал шаг навстречу гостям, и Вадим очутился в его крепких сибирских объятиях.
      В поисках счастья
      Вообще-то Вика, когда была девчонкой, не думала, что станет известной певицей. Она хотела быть матерью-героиней, как бабушка, у которой было восемь детей.
      Успех к Вике пришел внезапно. То, чего другие добиваются годами, она получила сразу. И славу, и популярность, и материальную независимость. Вика Цыганова стала звездой, как обещал ей Вадим. Без спонсоров и продюсеров эти двое молодых людей добились всего сами. Вика внутренне была неготова к такому ошеломляющему успеху, но все-таки сумела устоять и не заболеть "звездной" болезнью. Вадим любит все, что связано с Викой: ее имя, ее голос, их дом, который Вика с таким вкусом обставила, даже всех четырех кошек, которые живут в доме, потому что Вика их очень любит. Вика знает, что все, что он делает в жизни, он делает это для нее.
      У них не было бурного романа. Со стороны Вики это был, может быть, и компромисс, но Вадим очень интересный человек, и ей до сих пор, спустя уже пятнадцать лет, с ним интересно. Вика считает, что брак только тогда будет прочным, когда партнеры интересны друг другу.
      Свадьбы у них, как положено, тоже не было. Подпоив заведующую шампанским, они расписались в одночасье в грибоедовском дворце, а девять лет назад скрепили свой союз венчанием. Их знакомство, минуя пору романтических отношений, сразу переросло в сотрудничество. Некогда было ухаживать, надо было работать, становиться на ноги. И работать пришлось очень много. Вадим в деле требовательный к себе и ко всем, может быть, даже жесткий. "Я с тобой живу, значит, я уже тебя хвалю!" - вот и все нежности.
      Но ведь если бы он ее жалел, звезды из нее могло бы и не получиться. Мир шоу-бизнеса очень непростой, и надо было найти и занять в нем свое место. Во всех концертах, на всех гастролях Вадим всегда сопровождал жену. Обычно он выходил на сцену первым и располагал зал одной лишь фразой: "Я дальний родственник Вики Цыгановой, я ее муж". А сейчас у Вики появилась потребность взять паузу и помолчать. Просто, был момент, когда она превратила работу в пахоту, очень много гастролировала, а Вадим все давил на нее, давил, а выдавливать было уже нечего. И Вика поняла: надо отвлечься, заняться чем-то другим. Не нужно подгонять жизнь, ее время еще придет.
      Но стать просто домашней женщиной не так легко, ведь они с Вадимом в одной упряжке; дело, которое они вместе вели, не поделишь ни пополам, ни как-то иначе. И пошли у них раздоры и ссоры два года назад, начались придирки друг к другу. Вика не выдержала однажды и ушла из дома... к Герману.
      Подруга одобрила ее порыв:
      - Наконец-то ты поняла, с каким монстром живешь!
      Герман так и не женился, не стал актером. Когда он узнал, что Вика вышла замуж, огорчился, но признался ей, что если бы обладал таким же сильным характером, как у Вадима, то ни за что бы ее не отпустил от себя. Они сохранили добрые отношения, и каждый год поздравляли друг друга с днем рождения. Однажды на очередной Викин день рождения Герман приехал к ним в гости. Вадим после сказал: "А он очень даже неплохой парень".- "А почему у меня должны были быть плохие?" - рассмеялась Вика.
      Выслушав искренний Викин рассказ о ее жизни, Герман дал ей неожиданный совет:
      - Вика, возвращайся к мужу, у вас все будет хорошо. Вы не случайно встретились в этой жизни, не зазря.
      У нее с мужем действительно все хорошо. Просто им обоим нужно накопить сил, чтобы сделать шаг к новой вершине творчества. Они и так сделали немало. Вика имеет массу наград, которыми может похвастаться не всякая звезда. У нее нагрудный знак за участие в боевых действиях в Чечне она дважды подряд туда летала, медаль "За боевое содружество", она заслуженный шахтер, почетный железнодорожник, металлург и можно еще перечислять и перечислять. Большой дом Цыгановых полон народу все время, вот сестра с мужем и детьми приехала. Вика нежно целует ладошки маленькой племянницы. Как только Вика поднялась на ноги, перевезла к себе поближе родителей. Сестре Вика купила в Подмосковье квартиру.
      Она всегда говорила себе: помни, откуда ты, помни об истоках. Как была она капитанская дочка - папа в чине капитана вышел на пенсию,- такой и осталась.
      Заходящее солнце разливается янтарным светом по всей кухне. За окном - зеленый луг. Кот ловит птиц, кувыркаясь в траве. Вика стоит у окна, освещенная солнцем, в простом домашнем платье, в бигуди - через два часа ей ехать на концерт.
      АЛЛА ЧЕБОТАРЕВА: ПОВЕНЧАННАЯ С ТАНГО
      Алла и Вернер сидели на балконе, с которого открывался живописный вид окрестностей курортного городка Хайдельберг на берегу притока Рейна. Теплый июньский вечер клонился к ночи, и легкие сумерки окутывали горы. В высоких бокалах на столике мерцало красное вино, но они почти не пили и молчали. Все переговорено было еще накануне, и Вернер знал, что Алла приняла решение, от которого не отступит. Завтра утром она улетает в Англию.
      Хочу стать звездой
      Отец Аллы после войны работал в Заполярье. Он был летчиком и очень любил свою профессию, но когда родился второй ребенок - дочь, семья переехала в Москву. Девочка росла слабенькой и часто болела. Ей то и дело приходилось лежать в постели с высокой температурой. Как нередко бывает с болезненными детьми, Алла росла одаренной. Она рисовала, у нее был абсолютный слух, и ее зачислили в музыкальную школу по классу вокала при консерватории. Ей легко давались иностранный языки. Алла мечтала стать модельером и изобретала всевозможные наряды для своих кукол, а потом сама же их и шила. Когда она начала взрослеть, врачи сказали, что ей необходима какая-то физическая нагрузка, иначе здоровье ее станет неуклонно ухудшаться. Но вместе с тем большие физические нагрузки, такие как плавание, теннис или фигурное катание, были ей противопоказаны. Старший брат Володя занимался танцами и однажды предложил сестре пойти с ним вместе посмотреть. Вдруг ей это понравится? Это оказался тот шанс, который определил в дальнейшем всю ее судьбу.
      Костюмы, красота этого зрелища так пленили Аллу, что она оставила занятия вокалом и рисованием, к великому сожалению педагогов. Танцы стали главным делом ее жизни. Алла занималась очень много. Поначалу ей было трудно, но выручала природная одаренность и, кроме того, необычайное упорство и желание сделаться лучшей из лучших. То, что другим детям, таким же способным, как и она, но здоровым и вследствие этого немного ленивым, давалось легко, ей приходилось завоевывать. А поскольку полдетства она провела на больничной койке, то понимала, что ей нужно делать из себя человека самой. И очень скоро Алла стала показывать высокие результаты, все время опережая своих соперников на один-два балла. От турнира к турниру она повышала уровень танца и, в результате - двукратная чемпионка Советского Союза и четырнадцатикратная чемпионка России по бальным танцам, которые в последние несколько лет стали называться спортивными. Ее карьера уникальна - она танцевала двадцать пять лет, имея уже за спиной не одно поколение талантливых учеников, которые были не препятствием ее карьере, а, наоборот, стимулом для повышения мастерства.
      В те годы бальные танцы как спорт и вид искусства были в совершеннейшем загоне. Все это называлось "народное творчество" и камуфлировалось под художественную самодеятельность. Но как только проводился очередной фестиваль народного творчества, так пара Алла и Петр Чеботаревы неизменно становились лауреатами.
      Выбор
      Когда Петр увидел Аллу впервые, он сразу почувствовал к ней симпатию, а Алле казалось, что она такая неинтересная с длинной косой, в белой кофточке с черной юбочкой, против красивого и стройного, а главное взрослого Петра. Он был старше Аллы на четыре года и был студентом, а ей недавно исполнилось пятнадцать. Брат привел ее в студию не только из желания увлечь танцами, он имел еще одну цель. Ему давно нравилась партнерша Петра, и он мечтал встать с ней в пару. Вот и привел сестру в надежде, что она понравится Петру. Так и случилось. Как только Петр и Алла оказались в паре - все сразу поняли, что это надолго, уж очень гармоничная получилась пара. Алла, конечно, сразу без памяти влюбилась в своего партнера, но не стушевалась при первом выступлении в Доме пионеров на глазах у родителей и знакомых, хотя и не знала еще твердо некоторых шагов. Конечно, они стали встречаться. Петр подготовил Аллу в историко-архивный институт, где учился сам, а когда ей стукнуло восемнадцать, они поженились. Свадьба была необычная, гости танцевали сплошь бальные танцы - танго, фокстрот, ча-ча-ча. На Алле было платье из гофрированного жоржета. Каскад оборок на юбке спускался до самого пола. Потом идею этого платья Алла неоднократно обыграла в своих танцевальных костюмах. Вот где был простор ее воображению - теперь она не куклам, а самой себе создавала туалеты. Но свадебное платье сшила ей бабушка - профессиональная швея.
      В семье Петра танцевала и младшая сестра Оля, и родители молодоженов объединились вокруг детей, вокруг их интересов. Обязанности распределились сами собой. Аллина мама и бабушка взяли на себя весь быт, а отец Петра, генерал-майор Чеботарев Владимир Петрович, все свое влияние употреблял на то, чтобы пробивать в министерстве разрешение на проведение конкурсов, добиваться отсрочки от армии для мальчиков, занимающихся танцами профессионально. Родители обоих спонсировали и деньгами для участия в соревнованиях. Петр и Алла в их лице обрели крепкий тыл и могли полностью посвятить себя призванию. Когда в прошлом году генерала Чеботарева не стало, вся танцевальная общественность пришла проститься с ним. Он как никто много сделал для того, чтобы жанр выжил и встал на ноги, и, если было нужно, шел в любой кабинет и доказывал чиновникам, как важно, чтобы этот жанр был в стране. А жанр продолжали зажимать. Такие буржуазные танцы, как танго или латиноамериканские, никогда не показывались в официальных концертах. Пожалуйста, исполняйте "сударушку" или "фигурный" вальс; как премию иногда разрешали медленный фокстрот. Петр и Алла Чеботаревы уже были любимцами публики, они нередко выступали как солисты Москонцерта во Дворце съездов, в концертном зале "Россия", участвуя в больших праздничных концертах, посвященных Октябрьской революции и другим советским праздникам. Поскольку к жанру было подозрительное отношение, как к чему-то чуждому, то запрет распространялся и на костюм. По мнению чиновников, не нужны были советскому рабочему фрак, а колхознице - бальное платье, поэтому запрещалось оголяться, и юбка у солистки должна была быть не выше, чем сорок пять сантиметров от пола, как в классическом балете. Однажды на фестивале Алла вышла в платье с вырезом на животе - тут же было приказано немедленно зашить разрез.