- ...что же касается какого-то плана, его, как такового, не было. Однако... - Что вы можете сказать о том, что произошло на "Леонардо да Винчи", перевел разговор в другое русло Карл Ханке. - Я думаю, что мне известно намного меньше, чем любому астронавту из экипажа "Леонардо да Винчи". - Ограничим этот список четырьмя особами: номер один - стюардесса, номера со второго по четвертый - в коме. Что с остальными астронавтами и где они, увы, - загадка. Но не думаю, что ошибусь, высказав предположение, что все погибли. - В таком случае, некоторые факты, о которых я хотел бы вам сообщить, сэр, вряд ли могут быть достоянием прессы. - Что за лицемерие, - возмутилась Лада. - Говорите, - досадливо махнул рукой Ханке. - Вы расшифровали черный ящик? - Г-н Лаустас! Здесь я задаю вопросы, а вам надлежит давать свидетельские показания. - Сэр, все, что я хочу, так это помочь вам. Но без вашей воли у меня вряд ли что получится. Именно потому, что прямым свидетелем происшедшего я не был. Повторяю, вы расшифровали черный ящик? - Согласно последней информации, которой я располагаю, черный ящик был удален... До того, как его пытались забрать десантники крейсера. - Вы нашли президента Новой Австралии и его охрану? - Мы приступили к эвакуации капсул из пассажирского блока всего несколько минут назад. - Они находились в модуле "В". - Там никого не было. - Вы нашли зараженные капсулы? - Зараженные? - Да, "червями Мортакса". - Капсулы перемещаются в багажное отделение. Но немедленное обследование начнется позже. - Его необходимо проводить в шлюзовых камерах. - На звездолете эпидемия? - тихо сказала Лада. - С этого началось. Потом была паника. Охранники застрелили какую-то девушку. Об этом я знаю со слов стюардессы. Потом они начали охоту на меня... - На корабле были террористы "лиги". Возможно, с этим связана смерть девушки; вас также могли по ошибке посчитать за одного из террористов... Однако это не объясняет исчезновения экипажа и части пассажиров. - Мисс, вы знаете латынь,.. а греческий? - обратился с неожиданным вопросом к журналистке Алэн. Вопрос не был неожиданным для Карла Ханке. Он насторожился. Алэн дал ему понять, что речь идет об информации, которая могла относиться к файлам с грифом "альфа". - ..."моменте море", по латыни означает "помни о смерти", - продолжал Алэн. - Знаете, г-н Лаустас, - скривив губы, с обвинительным уклоном в голосе, медленно заговорила Лада, - у меня почему-то складывается впечатление, что именно вы приложили руку к гибели экипажа "Леонардо да Винчи". Вы преступник, г-н Лаустас. И это написано у вас на лице... - С меня довольно, мисс, - вдруг веско сказал Ханке. - Вы мешаете мне проводить допрос! ...Мэри! "Мэри" - было имя электронного сторожа. "Господин!" - с готовностью отозвался женский либретто. "Вызови-ка сержанта!" - Что вы хотите предпринять, сэр? - не на шутку рассердилась Корнуэлл, видя решительность командора. - Под угрозой физической силы вывести вас отсюда. Если вы, конечно, сами того не сделаете. - Командор! - взвизгнула Лада, но уже вошел сержант, перехватил взгляд Ханке, посмотрел на репортера и сделал первый шаг. Лада Корнуэлл решила не доводить дело до крайности. Однако за то время, пока она дошла до выхода, пара "ласковых" слов успели все же вырваться с ее уст: "Боже, я не могу поверить! Вас линчуют, командор. И я об этом позабочусь". - Говорите, - оставшись с Алэном один на один, сказал командор. - Дело ведь не только в "червях Мортакса", сэр. Даже не столько в них, сколько в президентской охране. Впрочем, не знаю: возможно, все, что я скажу, касается и самого президента. Так или иначе, а охранники его не были гуманоидами. Я стрелял в одного из них почти в упор и уничтожил. А спустя несколько минут увидел его снова. В своем новом качестве он походил на облако, которое пыталось быть похожим на человека, на убитого мною охранника. Мне не составило труда уничтожить одним залпом и облако. Но затем прошло еще меньше времени, и вместо одного облака было уже два. Не знаю, почему они охотились за мной, может быть, действительно приняли за террориста. Но свидетелей своей нечеловеческой сути они не оставляют - это точно. На моих глазах они убили сорок пассажиров. Думаю, и экипаж - их рук дело. После того, как Алэн замолчал, Ханке, хмурясь и глядя только в пол, долго измерял шагами зал. Затем произнес: - Алэн, мне придется поместить вас в изолятор первого уровня. Поверьте, ради вас, чтобы вы не наделали глупостей. А проблему с вашим сыном мы решим. Обязательно решим. Разница между изоляторами первого и второго уровня была существенная. Изолятор первого уровня был отгорожен от внешнего мира силовым электромагнитным полем, исключавшим возможность телепортации.
      37. Я помню зеркало. И странную игру моего отражения. Дальше - густой туман. Телепортировал я себя или случилось со мной чудесное превращение, и естество мое раздвоилось - мне неведомо. Все: и время, и пространство обрушились в мановение ока. Это была смена декораций. Мгновенная и неожиданная. Я увидел себя в нашем лагере. Я был один. И лишь зонды, передававшие сюда изо всех самых удаленных уголков Харона информацию, жили прежней размеренной жизнью. Все остальное вокруг изменилось. Мне не понять было, что и как, почему... Я чувствовал это... Я стоял посередине платформы, недоуменно созерцая предательскую действительность. Небо над горизонтом стало серым - и в следующий миг погасло. Ночь сковала Харон. Платформа ожила по периметру светом... "Кем я стал? Кем я был?" - спрашивал я себя, заметив много позже, что бессмысленно брожу по кругу. Я заметил это, когда понял, что неотрывно смотрю вдаль, на лучи, скрестившиеся в ночи, точно шпаги. Кто-то шел в мою сторону. Люди. Смена декораций. Мгновенная, неожиданная, решительная. Я очнулся в медицинской капсуле. Надо мною склонился Мигель. "Все повторяется. Бег по кругу", - пронеслось в голове. "Он пришел в себя", - крикнул кому-то Мигель. Потом я увидел Клода. Он встал за Мигелем и сказал мне что-то ободряющее. "Сколько времени я был без сознания? - спросил я. - Что со мной?" "Неделю назад ты пропал бесследно. Мы искали тебя. Безрезультатно. А когда потеряли всякую надежду, ты объявился сам. Мы нашли тебя в лагере, когда вернулись с очередных поисков". Я верил им и не верил. Я вспомнил о Клоде и стал искать на поясе то, что принес с собой из каньона, если, конечно, принес... Но карман был пуст. "Где Фредерик?" - упомянул я имя доктора. И тут же его увидел. "Я здесь, Алэн", - сказал он, глядя на меня, как никто другой, с какой-то тайной подозрительной мыслью... Его глаза!!! Они не должны были восстановиться так быстро... Это было последнее, о чем я успел подумать перед сном, похожим на мучительную и долгую болезнь... Мне снился Харон...
      38. - Сэр, поясните мне, что означает ваше новое распоряжение, - вышел на связь с командором Мо Лау. - Лейтенант, все капсулы должны проходить предварительный осмотр в шлюзовых камерах. Медиков нацельте на возможность присутствия в капсулах "червей Мортакса". - Надеюсь, у вас есть на то основания. Поскольку иначе я не знаю, чем оправдать для себя эту задержку во времени. Мы будем терять на каждой капсуле до десяти минут. И весь график летит..., прошу прощения, сэр. - Я все понимаю, лейтенант. Но пока время у нас есть, мы будем этим заниматься. - Понял, сэр. Мо Лау прервал связь. "Ни от кого, кроме Алэна Лаустаса, - думал он, Карл Ханке получить эту информацию не мог, только с ним он встречался и говорил в последние пятнадцать минут. Но как можно доверять преступнику! Непостижимо!" Всегда уравновешенный, Мо Лау был взволнован. С одной стороны приближение "палящей тучи", с другой - приказ командора - могли обречь на смерть едва ли не треть пассажиров "Леонардо да Винчи". Лейтенант окликнул только что вернувшегося с очередным пакетом капсул сержанта: - Микки, сколько капсул сейчас в багажном отделе? - Десять, сэр. Мы сделали две ходки. Третья партия перед шлюзами. - О'кей! Заводите их. В багажное отделение. Начиная с четвертой партии до шлюзов. - Но, сэр... Мо Лау понимал, что сейчас ему скажет сержант, то же самое, что он говорил Ханке, и поэтому слишком поспешно прервал его: - Исполняйте приказ. И увеличьте интервал между ходками. - Есть, сэр. Известие о том, что пятерых из шести врачей забирают для предварительного осмотра капсул, привело главного врача крейсера в некоторое замешательство. Он немедленно связался с командором. - Карл, что там за срочность? - обратился он к нему по имени, пользуясь правом старого друга. - У меня здесь пятеро с "Леонардо да Винчи", наши двое и астронавты. И одному мне не справиться. Мы не можем обойтись меньшим количеством медперсонала на осмотре капсул? - Вряд ли, Жорж. Есть все основания полагать, что на "Леонардо да Винчи" вспыхнула эпидемия Мортакса. Пятеро твоих людей - по одному врачу на каждую капсулу в пакете - позволят до минимума сократить временные издержки. Так что тебе придется попыхтеть самому. Уж справляйся. Отправишь их, свяжись со мной снова. Пока все... Карл встал из кресла и вернулся к иллюминатору, черному оку. "...Алэн Лаустас... Едва ли его устроит та ситуация, в которой не учитываются его интересы. Тогда что дальше? Он будет играть по своим правилам? Удержать, объездить его, но как? Обещать - это все, что мне по силам...", - размышлял Ханке. "Карл...", - услышал он. Ханке повернулся к возникшему голографическому изображению Жоржа и спросил: - Что с твоими пациентами? Все настолько серьезно? Борислав тоже...? - Я, конечно, понимаю, что тебя волнует, прежде всего, он, но все пятеро и наши десантники, и трое астронавтов "Леонардо да Винчи" - похоже, ели из одной тарелки. - Что ты хочешь этим сказать? - Все пятеро в коме. К этому примешивается странная рефлексия сердечной мышцы: при общем стабильном состоянии сердце вдруг останавливается, но стоит нам приложить минимальные усилия, как ситуация снова нормализуется. Мы "вытаскивали" каждого уже по три раза... У Марка сердце останавливалось даже пять раз. Но перед тем, как ты забрал у меня всех людей, кажется, выяснили, в чем причина рефлексии. В увеличении интенсивности внешнего электромагнитного поля. Сейчас мы изолировали их от всех источников, и, надеюсь, хоть с этой стороны проблем не будет. И еще: я сканировал мозг каждого из этих парней. Он чист. Как у младенца... - Что с ними произошло? - несколько нервно спросил Ханке. - Пока не знаю... - Так просто! - Карл, прости, мне нужно работать... - Ладно, ладно, это ты извини меня, кажется, я погорячился. Они выкарабкиваются? - Сейчас трудно давать прогнозы. Скажу только, что... Карл! Борислав пришел в себя... - О'кей! Жди меня!
      Вдруг открыв глаза, Борислав задышал часто и полной грудью, задышал так, как будто он только что поднялся с огромной глубины на поверхность моря, затем стремительным движением он сел в своей медицинской капсуле. "Нет, нет, лежите...", - строго и поспешно сказал ему главный врач крейсера; он, вероятно, хотел силой ему в том помочь, как глаза их встретились. Во взгляде Борислава было что-то притягательное и в то же время пугающее: ничего человеческого - и равнодушие; его веки вместе с расплывшимися под глазами мешками напоминали набухшие весной почки деревьев, а ресницы мелко дрожали. Жорж остановил себя в полуметре от капсулы, сказав уже менее решительно: "Я бы все-таки рекомендовал вам прислушаться к моим советам". Но Борислав опустил ноги на пол, взглядом нашел встроенный в стену шкаф и быстрыми шагами пересек блок. Он одевался неторопливо, не изменяя тому странному молчаливому сценарию, который он выбрал, и не оглядываясь на врача. А Жорж все это время находился будто в столбняке. Жорж сбросил с себя опутавшую его сеть сомнений, только когда Борислав решительно направился к выходу из медицинского блока. "Борислав, вы находитесь в крайне нестабильном состоянии", - сказал он, пальцами заскользив по телу капсулы; он нашел третью слева кнопку и нажал ее...
      * * * Коридор свернул вправо и вошел в лифт. Алэна сопровождали трое десантников, все вооруженные лазерными ружьями и столь же воинственно настроенные: "Я бы на твоем месте пошевеливался", - грубо сказал один из них, плечом вталкивая в лифт Алэна. Он не ответил. Лицо его оставалось непроницаемым, и, казалось, десантников для него не существовало. Через какие-то доли секунды лифт вынес их на нижнем ярусе крейсера. "Пошевеливайся же!" - прогремел голос. Тот же из десантников снова попытался применить к арестованному силу, но Алэн сделал одно неуловимое движение в сторону, и солдат, оступившись, налетел на своего напарника. "Дьявол тебя задери, Андрэ! Мог бы быть поосторожнее!" "Да ведь это он нарочно!" - возмутился Андрэ, выругался, бросая грязные слова Алэну в лицо, брызгая слюной... Но раздался протяжный сигнал тревоги, в коридоре вспыхнули красные огни, и о мести было забыто. Дребезжащий голос электронного мозга произнес: "Внимание! Чрезвычайная ситуация! Сектор "В", медицинский блок". До медицинского блока было всего два поворота коридора. Первым, кого они увидели у входа, где, как опознавательный знак, горел красный крест, был дежурный по сектору - совсем молодой десантник необыкновенно высокого роста. "Люк заперт изнутри. Там только Жорж Кэмпо и больные", - сразу разъяснил он ситуацию. "Дежурного по сектору "В" вызывает первый", - услышали все командора. "Сэр, дежурный по сектору "В" Леон Ногало". "Леон, никаких действий до моего прихода". "Есть, сэр". Карл Ханке, однако, не заставил себя ждать: не более, чем через минуту, он уже отдавал здесь распоряжения: "Всем отойти от люка. Дежурный, блокировать сектор...". Казалось, он только затем заметил рядом Алэна: "...И почему арестованный еще не в изоляторе?!" "Сэр, мы услышали сигнал тревоги", - стал оправдываться Андрэ. "Ладно, после поговорим, сержант".
      * * * Когда Борислав подошел к выходу и положил ладонь на кодовое гнездо, люк с его стороны загорелся красным предупредительным светом и остался закрытым. Борислав обернулся, с минуту смотрел упорно на Жоржа, а затем двинулся на него. Жорж, вновь встретившись с его взглядом, подался назад; нога задела за столик на колесиках, стальные флаконы, колбы на нем задрожали, что-то упало на стекло. Жорж вздрогнул от этого звона, зачем-то стал всё собирать, но в это время поднял голову, увидел, что десантник от него уже в трех шагах, пошел на тот же столик боком, перевернул его, однако теперь не обратил на это внимания. Борислав приближался. Он шел точно машина. Молча. Уверенно. Размеренным шагом. Не опуская глаз. "Борис! - задыхаясь от волнения, говорил Жорж Кэмпо. - Тебе нужно лечь и успокоиться...". Жорж зашел за другую капсулу, в которой лежал Ник Крашпи, оглянулся на зависшую в воздухе позади него на пневмоподушке вспомогательную капсулу, схватился за нее обеими руками и, будто снаряд, послал ее на Борислава. Она врезалась в него, отшвырнула; падая на пол, Борислав ударился головой о перевернутый столик, его острый угол, и затих. Жорж прислонился к стене и перевел дух. В воздухе посередине блока возникла голограмма командора: "Что у тебя стряслось, Жорж?" - спросил он, но, заметив лежащего на полу Борислава, его окровавленный затылок, всполошился: "Черт возьми, надеюсь, ты не убил его?!" "Я думаю, еще бы немного, и он убил бы меня". "Что за бред ты несешь... И впусти меня, наконец!" Войдя, Карл Ханке тотчас подошел к распростертому на полу телу. "Жорж, может быть, ты все-таки окажешь ему медицинскую помощь!" - с возмущением сказал он, щупая пульс Борислава. Кэмпо помедлил с ответом. "Тебя бы в мою шкуру. Честно говоря, я не думаю, что он безопасен". "Да сделай же что-нибудь! У него пульса вообще не слышно!" - закричал Ханке. Врач присел на корточки рядом, осмотрел затылок десантника и, прищелкнув языком, сказал: "Рана, в общем-то, пустяковая. Ему пора было бы прийти в себя. Помоги мне поднять его. Положим в капсулу". Когда они взяли его на руки, Борислав открыл глаза.
      * * * "Какого черта там случилось? Ума не приложу...", - проворчал дежурный по сектору. Ему отвечал Андрэ: "Во всем, что связано с "Леонардо да Винчи", есть какая-то чертовщина". "Не неси чепухи", - отмахнулся третий десантник. "Не скажи, Андрэ прав", - покачал головой дежурный. "Нет, парни, все значительно проще и прозаичнее, - подвязался к разговору последний десантник, по возрасту превосходивший своих товарищей на добрый десяток-другой лет. - Во-первых, работать с электронным мозгом - занятие не самое приятное. И то, что у Борислава и Марка возникли проблемы и их вырубило, в подобных случаях не редкость. Помнится, года три назад мы расследовали дело о пиратском нападении на транспортный корабль "Апачи". Он вез с Рабле на Землю алюминий, серебро, еще что-то... экипаж пропал. Электронный мозг был поврежден. Стало быть, надо вытащить из него черный ящик. Там мы четверых в госпиталь отправили, пока достали его...". Лифт, откуда несколько минут назад вышли трое охранников и арестованный, а затем и командор, в этот момент распахнулся, и в коридор вошли десантники отделения, в котором служили Марк и Борислав. Впереди шествовал Боб Санитто, его брат-близнец отставал от него на шаг, за ним шли Лео Гейдер и Ливерпуль. "Как тут у вас дела?! Нас послал лейтенант Мо Лау разобраться, что к чему", - произнес Боб. "Без вас бы не обошлись...", - вполголоса пробурчал Андрэ. "Командор внутри у Кэмпо", - более миролюбиво сказал старший из десантников, "рассказчик". "А что стряслось?" - обратился Боб прежде всего к дежурному. "Понятия не имею. Был сигнал тревоги. Кэмпо изнутри заблокировал дверь, но затем, едва командор вышел на связь, он его впустил. Они там уже минут пять". "Им точно не нужна наша помощь?"
      * * * Когда Борислав открыл глаза, Кэмпо едва его не выпустил. -Вот и отлично, парень, - отеческим тоном заговорил с десантником командор, - Сейчас мы положим тебя в капсулу, ты отлежишься, и все придет в норму. Словно в знак согласия, Борислав сомкнул на миг веки. Вырваться из рук Ханке и Кэмпо или встать из капсулы он не пытался. Затем глаза его снова закрылись, и по ровному и тихому дыханию можно было догадаться, что он уснул. - Мне кажется, ты очень сдал в последнее время, - обращаясь к своему старому приятелю, заметил с мягким укором Ханке. - Ты считаешь, я зря поднял шум? А ты видел его глаза, заглянул в них? Нет, тут что-то не то. Ханке пожал плечами, но потом, поразмыслив, произнес: - Хорошо, понаблюдаем за ним; если снова возникнут осложнения, поместим в изолятор.
      39. В пассажирском зале "Леонардо да Винчи", при ярком свете шести искусственных солнц (каждое размером с теннисный мяч), в будто игрушечной тишине, которая, казалось, зиждется на всеобщей договоренности ее блюсти; в невесомости, где движения людей обретали какую-то символичность и порой непредсказуемость, два десятка десантников роились, точно пчелы, вокруг драгоценного груза, что надлежало сберечь и спасти, вокруг капсул со спящими пассажирами, обреченными на покорность чужой воле. Лада Корнуэлл появилась здесь, кружась перед ежом видеозонда, когда из 160 саркофагов была эвакуирована треть. "Путь пассажиров к спасению начинается отсюда. Они беспомощны, пребывают в неведении, и десантники - их единственная надежда", - так она начинала свой репортаж. Капсулы снимают с постамента и по пять в пакете переправляют на крейсер...". Лада пристроилась в хвост одной из таких эвакуационных команд, вышла с нею через брешь в корпусе "Леонардо да Винчи" в открытый космос и, уже управляя турборанцем, провожала десантников и пакет до крейсера. Перед шлюзом пакет стали разбивать на капсулы и по одной заводить внутрь космического корабля. Ее тотчас окружали врачи, брали пробы воздуха из капсул, соскоб с внутренней поверхности, производили анализы крови спящего пассажира и определяли его артериальное давление, снимали кардио- и энцефалограмму, и на все это тратилось не более пяти минут. С первой капсулой проникла в шлюз и Лада Корнуэлл. "Нам до сих пор неизвестно, чем обусловлено чрезмерное внимание врачей к пассажирам с "Леонардо да Винчи". Разумеется, можно гадать, и тогда на ум приходят самые страшные мысли. Но вы скажете, что все пассажиры проходили медицинский осмотр до посадки на звездолет, и будете правы. И тогда ситуация становится непонятной вдвойне. Ни командир корабля, ни приближенные к нему лица, ни кто-либо из врачей не дали нам ни единого шанса, чтобы получить ответ на вопрос, что все-таки происходит? Почему, испытывая жесточайший лимит во времени, командование крейсера пошло на этот шаг... Я напомню, что менее чем через четыре часа крейсер окажется внутри огненного газового облака. И никому из нас не выйти оттуда живым. Но это будет через четыре часа, а пока мы продолжаем наш репортаж. Мы отправляемся в багажное отделение, которое временно стало пристанищем для прибывающих сюда капсул с пассажирами". Лада Корнуэлл, покинув шлюз, упустила, может быть, один из самых интересных для нее моментов. Врачи, осматривая очередную капсулу, вдруг всполошились. Один из них вызвал на связь главного врача, затем с ними связался командор - его виртуальный двойник возник перед ними светящимся золотистым облаком; лицо не скрывало тревоги: "Насколько я понимаю, господа, мы нашли то, что искали". "Да, сэр. Это первая, с туманом". "Избавьтесь от нее немедленно". "Есть, сэр...".
      * * * В багажном отделении некоторые из пассажиров уже успели проснуться и покинуть свои капсулы; иные из них требовали командора крейсера, кто в растерянности, кто в панике, кто в недоумении - всех их десантники у входа успокаивали, и обещали, что командир крейсера выйдет к ним, как только будет завершена операция. "Представьтесь, пожалуйста",- обратилась Лада к ближайшему к ней пассажиру. "Я... Я... - скотовладелец...", - выдавил из себя грузный, невысокий, истекающий потом господин, тупо глядевший вокруг. "Скажите, вы испытали шок, когда, проснувшись, увидели себя на другом корабле, увидели солдат, и это, больше похожее на хлев, нежели на пассажирский зал, помещение?" - спрашивала она. "Да", - только и сказал он. Лада Корунэлл произнесла еще три десятка слов, о чем-то спрашивая его же, на этот раз пассажира не хватило даже на то, чтобы разомкнуть уста; короткое его "угу" и кивок головы вынудили журналистку переключиться на другой объект. Женщина бальзаковского возраста, но не самой презентабельной внешности откликнулась на интервью куда охотнее: - Меня зовут Джоанна Риплей. Это произвол. Мы заплатили с мужем огромные деньги за то, чтобы улететь с Земли на Антарекс, и вдруг нам объявляют, что мы возвращаемся! А я не желаю! Они говорят, что "Леонардо да Винчи" больше нет! да мне-то какое дело! - Мисс, что же все-таки произошло на "Леонардо да Винчи? - Насколько я поняла, кого-то убили. Все кинулись бежать. Каждый к себе в саркофаг. И вот я здесь... Лада Корунэлл поймала на себе удивленный взгляд только что проснувшегося пассажира, случайный взгляд, который тут же заскользил дальше, но для нее, в ее репортаже, это был новый поворот. Позабыв о Джоанне, она метнулась к новой цели с вопросом наготове: - Позвольте от имени телекомпании Си-Эн-Си поприветствовать вас на борту военного крейсера... Вы помните ваше имя? - Крейсера?! - Увы, и только ему вы обязаны жизнью. "Леонардо да Винчи" больше нет. Простите, все-таки кто вы и откуда? - Кларк Йорк, из Австралии. - Ваши первые впечатления...? - Пожалуй, мисс, я еще не собрался с мыслями. - Удачи вам в этом! Журналистка атаковала следующего несчастного, затем двух женщин, затем задала несколько вопросов моментально зардевшемуся солдату и только после этого поставила точку. Вернее многоточие, поскольку, вернувшись в ЦУП к Стиву, она, прежде всего, поинтересовалась его мнением: - Что скажешь? Как отработали? Может, добавим еще несколько интервью с пассажирами? - А стоит ли? Ничего, кроме изумления на лицах... - Так плохо? - На мой взгляд, ни одного стоящего сюжета. - Почти готова с тобой согласиться. Есть у нас что-нибудь на тех, с кем я говорила? - Кроме того, что на "Леонардо да Винчи" летел президент Новой Австралии, у нас ничего хоть сколь-нибудь достойного внимания. - Ты забыл об Алене Лаустасе. - Тебя к нему не допустят. - И это мне не нравится. Неспроста он меня выгнал. Но пока у нас нет Алена Лаустаса, мы займемся этим, как его... - Ля Кросс... - Да, да... Ля Кроссом. Какое у него было место?
      40. В стенах, словно в мутном зеркале, он видел свой расплывчатый силуэт, это напомнило ему Харон, его скалы. Каюта была два на два метра, посередине, точно блюдце (или плаха), ложе с искусственной травой (трогательная забота о комфорте для арестованного). Алэн лежал на спине, заложив единственную свою руку за голову. Далеко ли, близко ли от него потолок - угадать было нельзя. Над ним будто простиралось лазурное небо.
      * * * Каким был Харон? Мы три года исследовали его зондами и причислили к классу планет "Земля" с аналогичной атмосферой и массой, за весь этот долгий период не обнаружив аномалий, которые могли бы отрицательно влиять на здоровье человека. И, хотя на Хароне не было ни рек, ни озер, ни морей, оставалась твердая уверенность, что вода где-то на глубине все же есть. Придя сюда, мы сказали себе, что не ошиблись. Но мы ошиблись в другом, в самом главном... Я свято в это верю и сейчас, когда знаю, что на Хароне живет город с населением в пятьдесят тысяч человек... Предварительное заключение по итогам первого этапа было "планета пригодна для жизни". Окончательный вердикт мы должны были вынести после того, как пришли на Харон сами. Однако с каждым днем пребывания здесь мы открывали для себя больше вопросов, нежели получали ответов. Да, внешне Харон казался незамысловатым. Две трети всей его поверхности зеленая пыль, зеленая пустыня. Остальное было за гористой местностью: ровные, как стол, плато, словно битое стекло - скалы и расщелины глубиной до двух-трех километров, на дне которых вырастали джунгли Харона... Странные джунгли... Здесь не было лесов в нашем привычном понимании, лишь жило их убогое (или причудливое) подобие. Не было и дождей. Не было непогоды в земном представлении, разве что внезапно налетали "песчаные бури" (в которую и попала наша платформа); отступая, они оставляли оазисы, и в центре их мы всегда находили "колодцы". Не однажды, пытаясь исследовать их, мы потеряли в такой бездонной пропасти с десяток зондов. И, конечно, мы вгрызались в его плоть. Но когда наши буры доходили до отметки 10 000 метров, планета словно вздрагивала от боли, и работа останавливалась. Буры не шли дальше. Мы пытали эту отметку зондами, но электромагнитные волны каждый раз наталкивались на непреодолимую преграду, будто вязли в ней, и исчезали. Что это было? Силовое поле? Но какого происхождения? Природного? Искусственного? Животный и растительный мир так же был скуден, как и местные ландшафты. Но грань между флорой и фауной была порой настолько тонкой, что человеческий разум приходил в растерянность. Я не могу сказать точно, когда Клод принес в лагерь этот образец. Но это было уже после моего трехдневного исчезновения. Образец - небольшой кусок коричневых "водорослей" - был должным образом упакован в герметичный с принудительной вентиляцией пакет. Я сразу узнал их и вспомнил расщелину и джунгли. У меня не было больше повода следить за Клодом - он перестал увлекаться плато. Он всецело занялся бурением, и здесь проявляя какую-то одержимость. Сумасшедшую одержимость. Днем мы больше не видели его. Он спал два или три часа ночью и уходил до того, как становилось светло. Тем более странной стала для меня его находка. Впрочем, это был далеко не единственный образец местной флоры в нашем банке, и вскоре о нем будто бы забыли. Через три дня с этими и другими образцами работал Фредерик. Когда вечером у него ртом пошла кровь, мы сразу поняли, что дело в образцах, - с кровью он отхаркивал частички коричневых "водорослей". На какое-то время он пришел в себя и сказал, что не понимает, как это могло случиться - он даже не нарушал герметичности пакета. Ночью кровь пошла снова. С приходом дня (мы не спали всю ночь, пытались помочь Фредерику, а он бредил и не узнавал нас) кровотечение прекратилось, но все тело его покрылось бурыми волдырями. Мы изолировали его в медицинской капсуле и, не зная, как помочь ему, наблюдали за его мучениями. За несколько часов он стал совершенно черным...
      41. За два часа до конца расчетного времени Мо Лау принял кардинально важное решение: перенести медосмотр пассажиров в капсулах из шлюза военного корабля непосредственно на "Леонардо да Винчи". Риск ошибки при этом увеличивался на 10-15%, однако таким образом выигрывались драгоценные минуты, и это было определяющим. И только поэтому уже через полтора часа эвакуация пассажиров была завершена. Мо Лау сначала сообщил об этом Ханке по системе связи, а затем с подробным докладом прибыл в апартаменты командора лично. - Не стойте, не стойте... кажется, у меня здесь не одно кресло, а я не такой уж деспот, - стараясь показать свое благодушие, встречал его Карл Ханке, - ваша новость, замечу, первая хорошая за последние сутки. Лейтенант, расположившись в кресле, тем не менее продолжал говорить в подчеркнуто официальном тоне: - Спасибо, сэр. Команда сработала действительно отлично. - Сколько человек мы сняли всего со звездолета? - Сто пятьдесят два человека, сэр. Из них только трое - члены экипажа: стюардесса, помощник командира и второй пилот, кажется, третьей смены... Тот, кто был с ними в ресторан-клубе третьим, - пассажир. Они все еще в коме, сэр? - Да. К сожалению. - В период проведения операции мы соответственно обнаружили пятьдесят одну пустую капсулу. В двух из них был "голубой туман". - В каком состоянии остальные пассажиры? - Пребывают в добром здравии... Я даже сказал бы, в слишком добром. Требуют вас, командор, и ведут себя агрессивно. Что касается президента Новой Австралии и его охраны, то у меня нет оснований думать, что они живы. Их капсулы оказались пустыми. В модуле "В" никого не было: мы обследовали его самым тщательным образом. Никаких следов их присутствия. А учитывая, что из модуля еще до расстыковки были вынесены все скафандры... - Почему? - Сэр, вы не беседовали со стюардессой? - Нет. - Я уделил разговору с ней несколько минут. Ей ничего не известно о том, что произошло с экипажем. Но события, предшествовавшие расстыковке "Леонардо да Винчи", как мне кажется, заслуживают более пристального рассмотрения, нежели это могла дать наша короткая встреча. - Вы выражаетесь как-то очень туманно... Что сказала эта молодая мисс? - Сэр, я хотел бы, чтобы вы сами услышали это из ее уст... Но на данный момент я жду вашего приказа покинуть этот квадрат. - Да, да, конечно... Насколько я понимаю, отбуксировать модуль "А" к Земле, чтобы уже на базе продолжить сканирование электронного мозга, у нас нет никакой возможности... - Все правильно, сэр. Мы слишком ограничены во времени. - Мы остаемся без главного свидетеля. - Что поделать, сэр. - О'кей, лейтенант, с Богом! Давайте убираться отсюда побыстрее!