Неожиданно Дэби смягчилась, согласно тряхнула каскадом темных прямых волос и горячо меня перебила:
      - О, это да, да! Арбейд-контора очень неплохая. Богатый выбор курсов, и они еще тебе будут приплачивать за то, что ходишь. Язык только надо сначала подучить. Но я, поскольку там на учете, занимаюсь бесплатно кик-боксингом два дня в неделю, а тэк-вон-ду - один. Лично я предпочла бы джиу-джитсу, которой еще во Флориде здорово увлекалась, но этого у них пока нет, к сожалению.
      Поинтересовавшись разницей между данными видами борьбы, из Дэбиных экспрессивных объяснений я сделала для себя вывод, что особой разницы и нет.
      Мы уже дошли до развилки дорог у моря, где моя тропинка начинала крутой подъем в скалы. Дождь здорово усилился, но мы с американкой, поплотнее укутавшись в водонепроницаемые куртки и натянув капюшоны почти до кончиков носов, простояли, болтая, еще минут десять. За это время мне довелось дополнительно узнать столько хорошего о местной бирже труда, что я посоветовала Дэби наняться к ним рекламным агентом и таким простым способом решить вопрос трудоустройства. Я также решилась обратиться к ней с просьбой напечатать переводы моих документов об образовании, поскольку она заявила, что умеет очень хорошо печатать, а в замечательной рисорской арбейд-конторе имеется свободный доступ в зал с компьютерами. Американка немедленно на все согласилась, и мы условились встретиться завтра в девять у дверей чудесного заведения. На прощанье Дэби слегка меня приобняла.
      - А вообще-то, зря я на норвежцев "наехала". Может, у них и вправду другие культурные традиции. В принципе люди в Рисоре могут быть вовсе не такие, как в Осло или на норвежском севере. Они и сами об этом говорят.
      А я в который раз поразилась Дэбиному росту, широченным прямым плечам и почти мужскому объятию мощных налитых рук.
      А назавтра, пока я с малышами тащилась до здания биржи труда, отчего-то занимающей лучшее место на городской набережной, американка в ожидании свидания уже гордо прохаживалась туда-сюда по деревянному настилу вдоль моря. Всей компанией мы ввалились в офис и направились прямиком в компьютерный зал. Детишечки мои мигом разбежались в разные стороны и понахватали себе стопками наваленные разноцветные рекламные брошюры с предложениями работодателей. Сотрудники биржи сновали мимо нас, не обращая (слава Богу!) ни малейшего внимания. Почти сплошь это были мужчины и все как один поражали своей статью, ростом и белокурой скандинавской красотой. Я бы с гораздо большим пониманием восприняла их в роли закаленных мыслимыми и немыслимыми штормами и передрягами викингов-пиратов, чем с бумажками, папками, скрепками и бесконечными телефонными разговорами. Все же отголосками былого дикого романтизма от них веяло, несмотря ни на что.
      Дэби уселась за крайний в зале компьютер у окна, еще раз похвалила удобства сего заведения и принялась спечатывать тексты с моих рукописных листов, да что-то у нее там не заладилось. Как она объяснила - "программа все время зависает". Через минуту к нам подошла, наверное, единственная в конторе женщина и с большой прохладой в голосе что-то по-норвежски высказала. Дэби ее поняла, а я - нет. Моя американка определенно поняла надменную сотрудницу, так как отреагировала на ее замечание бурно и гневно, произнеся вслух не слишком-то вежливое английское выраженьице. Увидев, как нервно Дэби засобирала наши бумаги, я почла за лучшее поймать детей, подобрать и разложить по местам рекламные проспекты и быстренько выскочить из здания на свежий воздух. Дэби появилась следом немедленно, и ее высокий лоб перерезала суровая строго вертикальная морщинка.
      - Черт бы их всех побрал! Девица эта нахально заявляет, что два дня назад, после того как я у них на компьютере поработала, в сети завелся американский компьютерный вирус. Говорила я тебе, что они здесь все националисты, а ты не верила!
      Американка с силой впечатала в землю каблук сапога. Я с трудом скрыла улыбку; невероятные напасти на бедную Дэби в Норвегии уже начинали походить на курьез. Пришлось извиняться за причиненные неприятности и попросить обратно свои документы.
      - И не думай, - решительно отвечала она. - Сейчас пойду к Банку в колледж, возьму его студбилет и в их библиотеке все для тебя напечатаю. Отдам при первой же встрече.
      Не дожидаясь ответа, опять уверенная в себе и в мире могуче-монолитная Дэби развернулась и зашагала прочь широкой мощной поступью. А я все продолжала кричать ей вдогонку, что мне не срочно, что время терпит и что я вообще могу как-нибудь обойтись. Глава третья
      Дождливым субботним вечером Кэролайн заехала за мной на своем красном спортивном БМВ. Мой опытный в таких делах сын с ходу определил марку автомобиля, а я сама и понятия не имела. А еще пятилетний Сережка признался похожей на фею из мультфильма маминой "однокласснице", что до сего дня и не подозревал о существовании спортивной модели БМВ. Своими рассуждениями сын погрузил американскую даму в состояние некоей ностальгической задумчивости, и в машине она мне призналась, что ей очень не хватает внуков.
      Я не преминула поинтересоваться, в каком же это смысле. Шестидесятитрехлетняя Кэролайн оказалась матерью четверых взрослых детей (трех своих и одного приемного) и бабушкой девяти внуков. Видит Бог, я не пыталась сделать ей комплимент, но моему искреннему изумлению не было границ. Кэролайн овдовела пять лет назад, и ее второй муж, моложе ее ровно на 20 лет, оказался норвежским художником-дизайнером. Держать себя в великолепной форме ей приходится, чтобы не потерять весьма высокооплачиваемую работу презентатора в одной из известнейших американских дизайнерских компаний и продолжать финансово помогать детям. Особенно Кэролайн волновалась о своей младшей дочери, оставшейся с двумя детьми без мужа.
      Шикарная американка имела свою "головную боль": ее супруг как дизайнер был довольно хорошо известен в Норвегии, но в США удовлетворяющую его работу найти не смог. Самой же мадам де Линэр приходилось брать частые отпуска за свой счет, чтобы быть рядом с мужем на его родине, а это, конечно же, не просто.
      Мы подъехали к огромному, одиноко стоящему белому дому, изо всех окон которого было видно море. Поскольку я знала, что такие виды - самая большая ценность в Норвегии, то сделала вывод, что организаторы вечеринки являются весьма состоятельными людьми. Следом за Кэролайн я вошла на кухню, где гости раскладывали привезенные с собой угощения. Большой круглый стол дамы заставили разнообразнейшими салатами, которые скорее походили на экзотические букеты тропических растений и цветов, чем на еду.
      Я поленилась испечь что-нибудь русское национальное, а просто-напросто захватила с собой по банке черной и красной икры, два белых батона и пачку масла. Мой поднос с черно-красными бутербродами произвел настоящую сенсацию в англоязычном обществе, и это было для меня совершенно неожиданно. Более того, к моему глубокому удивлению обнаружилось, что многие люди пробуют икру впервые в жизни. А все эти салатики экзотические, конечно, были очень красивыми, очень полезными и очень низкокалорийными, но абсолютно безвкусными. Какая-то смесь капусты с осокой и папоротниками. Позже выяснилось, что я забыла добавить в них дрессинг (приправу). Но вообще-то все западные овощи на вид очень хороши - просто восковые муляжи, но, к сожалению, страдают восковым же вкусом. Хотя весьма вероятно, что поедание всех этих красивых нитратов ведет к стабильному похуданию, что от них тут и требуется. А мне вот кажется, что наши крестьяне даже постыдились бы продавать этакую бяку. Бяк и так везде навалом, куда ни оглянись.
      Во время просмотра действительно первоклассного белья дамы напокупали себе по целому вороху шмоток и еще больше поназаказывали. Правда, и продавщица была очень опытная шоу-вуменша. А затем началось межличностное индивидуальное общение, и общество раскололось на группы и группки и разбрелось по дому. Где-то шла интенсивная примерка закупленных нарядов, в соседней комнате Вивиен возмущалась норвежской практикой кастрации котов, когда тех же котов можно подкармливать специальными таблетками и они сами благополучно утратят весь пыл. Другие люди поддакивали Вивиен и сетовали на узаконенное в Норвегии убийство китов в Северном море. На кухне большая и теплая компания пила кофе с пирожными, дымила как две сигаретные фабрики и обсуждала проблемы английской королевской семьи. Кэролайн куда-то пропала вместе с владелицей дома, и, не зная куда себя приткнуть и немного заскучав, я решила полистать в уединении многочисленные хозяйские журналы мод. Но не суждено было этому случиться. Искрящая энергией Дэби налетела на меня электромагнитным вихрем.
      - А я тебя повсюду ищу. Я должна у тебя узнать, почему это вы, русские, вроде кажетесь хорошими и не очень глупыми ребятами, а допустили такой нелепый коммунистический террор в своей стране? - без всяких там предисловий выпалила она, будто выстрелила и рассчитывала сразить наповал. Я со вздохом подумала, что Дэбиной откровенности можно только завидовать и на этот раз отвертеться не удастся.
      - Вы, русские, разве с самого начала не понимали всех ценностей демократии? Голосовали всегда единогласно за коммунистическую бюрократию. А сейчас поняли? С чего это так вдруг?
      - Ну почему же "всегда единогласно"? Просто, кто был не согласен, тех не показывали.
      - Ну уж не скажи! Если у вас и существовали несогласные, то, верно, какие-нибудь единицы. Вот у нас в Америке все граждане страны разом бы возмутились, доведись такое, потому что США - страна Демократии с большой буквы. Ее оплот во всем мире!
      Еще с детства вот где у меня сидят все бравые лозунги. Немедленно возникла аллергия и необходимость агитаторшу слегка наколоть.
      - Тогда ответь мне на такой вопросец, милая Дэби!
      Я начала исподволь и почувствовала, что "завожусь".
      - Если завтра федеральное или как его там собрание твоей родной Флориды вдруг порешит, что теннисными кортами штата могут пользоваться только члены демпартии. Остальные, в том числе и беспартийные, получат хороший совет прогуляться и до соседнего Техаса, например. Ты как - вступишь в нужную партию и продолжишь игру на корте рядом с домом или на принцип пойдешь и в Техас потащишься? Представь себе, что разница не так уже велика - быть или не быть в партии, особенно если тебе вообще наплевать на политику.
      - Ну ты и загнула! Да никакой нормальный человек не поедет из Флориды в Техас ради теннисного корта. Но наш штат никогда и не примет такой дикий закон.
      Дэби сморщила гримаску, как от кислого.
      - А что же может помешать его принять? - С максимальным сарказмом тут же парировала я и сразу же принялась развивать далее свою мысль. - Вот захотят и примут подавляющим большинством голосов или, если угодно, единогласно. Уж как найдет! А население при умелой промывке мозгов будет "за" руками и ногами.
      - Боже, какие глупости! Демократия как раз и не допускает подобного.
      - Это не глупости. Вспомни-ка, в каком году США отменили закон о насильственной стерилизации трех поколений родственников преступника. Да после принятия Гитлером точь-в-точь такого же закона в фашистской Германии. А прежние расистские догмы о неграх и индейцах давно ли пересмотрены? Или то была другая страна и другая демократия?
      - Так ведь демократия развивается...
      - Ах, это она так развивается! Вот как только Россия вырвется "вперед планеты всей" лет через каких-нибудь пятнадцать-двадцать, то такое в области демократии изобретет... Дух захватывает представить!
      Дэби выглядела растерянной, не ожидая столь темпераментного отпора. Я же являюсь завзятой спорщицей по натуре. Спор затягивает как наркотик, даже если его предмет не особенно меня и занимает. Как только пыл слегка поостыл, сделалось ясно, что говорила я чересчур громко и что Кэролайн и хозяйка дома находятся почти возле нас, явно ожидая конца этой "приятной" беседы. Тут Дэби шумно вздохнула и печальным и кротким для нее голоском едва слышно произнесла:
      - У меня здесь пакет с твоими документами и напечатанными копиями. Вот, возьми пожалуйста.
      Эмоции раскаяния и сожаления захлестнули меня с головы до пят. И что это я привязалась к бедной американочке? Им всем вдолбили, что в Америке почти рай земной, и они от этого счастливые. Теперь она из-за меня расстроилась, а ведь в принципе хорошая девочка. Просто в четырех стенах я потеряла чувство приличия и одичала.
      Платиновокудрая Кэролайн подошла поближе.
      - Мне пора уезжать, Наташа. Тебя отвезти домой или хочешь побыть подольше?
      Конечно же, я хотела убраться восвояси как можно скорее, а чтобы уж окончательно не испортить отношений с Дэби, принялась преувеличенно тепло с ней прощаться. К моему удивлению, американская девушка отвечала с ничуть не меньшим энтузиазмом.
      - В следующую субботу приходите всем семейством к нам на пасту, ладно? Найдете комнату 119В в общаге на первом этаже, - радушно и просто пригласила она. Я согласно кивнула, а в голове вертелись одновременно сразу две мысли.
      - Какая хорошая девочка, какая добрая.
      А еще:
      - Что же такое паста? Это, наверное, вкусно.
      Видимо, вид у меня был такой задумчивый-задумчивый, что в машине Кэролайн похлопала меня по коленке.
      - Не бери себе в голову. Дэби - просто наивный ребенок. Я вот что хочу тебе предложить: в любое время, когда понадобится посидеть с детишками, звони мне не стесняясь. Хотя может статься, что мое предложение несколько запоздало. Боюсь, недели через две-три придется появиться на работе и Норвегию на время оставить. Но в любом случае еще есть возможность до отъезда и, надеюсь, будет после возвращения. А для меня маленькие дети самое большое в жизни удовольствие! Глава четвертая
      Спустя недельку всем семейством мы бродили по длинным коридорам местного студенческого дома в поисках 119-й В комнаты. Наконец, белую дверь с идентичным номером и табличкой: "Бэнк Свенсен и Дэби Сержент" удалось обнаружить возле стеклянного перехода в соседний корпус. В переходе стояли также два велосипеда, разукрашенные сделанными светящейся краской надписями: на одном - Свенсен Б., на другом - Свенсен Д.
      Наш энергетически неистощимый сынок с визгом восторга первый подлетел к двери и забился в нее всем телом. Мы, как родители ответственные, нудно запричитали, пытаясь урезонить своего расшалившегося ребенка.
      Возникшая в дверном проеме Дэби, ради гостей сменившая излюбленные джинсы на облегающие лайкровые легинсы под леопарда, могучими мышцами производила сильное впечатление. Внимательно посмотрев на своего мужа, я припомнила его шутку:
      - Когда смотришь на Дэбины ноги, то возникает вовсе не та мысль, которой положено возникать в мужской голове при виде женских ножек. В ее же случае начинает вертеться простой до боли вопрос. А что будет, если такой ногой, извиняюсь, ударить человека в живот?
      Супруг Дэби отличался совершенно удивительной, как бы математически выверенной красотой; однако столь же строгой и суховатой, как и сама вышеупомянутая наука. Был бы он женщиной, подошел бы идеально под описание андерсеновской Снежной Королевы. Лично мне такой уж чересчур холодный тип внешности не близок. Тем временем улыбающийся ослепительнейшей белозубой улыбкой красавец Банк галантно помогал мне снимать плащ.
      - Твой велосипед ведь нашелся, Дэби?
      Я первой вступила в светскую беседу, одновременно раздевая детей.
      - Как бы не так! Это папа Банка одолжил свой. Видела, уж я его вовсю расписала фамилией Банка. Но зато теперь я довольна. На специальном горном велосипеде гораздо легче заезжать на скалы. Дом родителей Банка стоит на высокой террасе в скале, и муж поставил мне задачу научиться заезжать к ним наверх без всяких усилий. Раньше у меня не получалось, но завтра мы поедем к ним в гости, и я еще потренируюсь. Это для меня отличный вызов.
      Я с некоторым недоумением снизу вверх взглянула на ее супруга, но его скульптурно прекрасное лицо было непроницаемо. Зазвонил телефон, и Дэби вихрем унеслась в спальню. Мы осмотрелись вокруг. Еще помня комнаты на энное количество студентов с общими для всех сразу удобствами в общаге родного института, мы поимели приятное впечатление от опрятной двухкомнатной квартиры, щедро украшенной диковинных видов растениями, впечатляющих форм икебаной и различными композициями из искусственных цветов. Меблировка у них была из разряда самых примитивных, но зато стены потрясали обилием мастерски выполненных аппликаций из тканей.
      - Это все работы моей мамы, - меж тем с гордостью рассказывал Банк. - И цветочные композиции тоже ее, а вот эта даже получила первую премию на выставке в Арендале "Творческие женщины юга Норвегии". Растения она дала, чтобы как-то индивидуализировать наше стандартное жилище. Да мы и не волнуемся особо ни о мебели, ни о посуде или, скажем там, одежде. Ну, может, только лишь на спортивное оборудование еще тратимся. У нас есть конкретная цель купить к лету хорошую моторную лодку. Если же Дэби удастся получить работу, то банк даст заем и под небольшой катер.
      Вернувшаяся обратно в гостиную Дэби отчего-то заимела несчастное, даже чуть заплаканное лицо.
      - Не обращайте на меня особого внимания. Через секунду я приду в норму. Это я с родителями разговаривала. Нет, нет; ничего особенно ужасного. Просто житейские неприятности. Фирма отца потерпела огромные убытки, и теперь банк намерен продать с молотка всю нашу недвижимость. Я не знала раньше, что дела настолько пошатнулись. Родители старались все плохое от меня скрыть. Знаете, мы жили в таком отличном бунгало с садом, бассейном и в престижном районе. Теперь же родители вынуждены переселиться в многоэтажку с одним бассейном на всех. Представляю, что они чувствуют... Америка - страна жесткая!
      Мрачно умолкнув, Дэби уткнулась в плечо одного из потомков легендарных викингов, ища там поддержку и опору.
      - Ну, ладно, ладно. Будет тебе так расстраиваться. Это надо было быть слишком наивной, чтобы не понять, что дело к этому и шло.
      Банк расслабленно похлопал супругу по спине:
      - В конце концов у нас гости.
      - Послушай, Дэби. А что если ты расскажешь своим родителям о моей московской коммуналке и соседях: старушках-отравительницах и пьянчуге с топором? Помнишь, я тебе о них говорила и ты умирала со смеху. Может, твои родители тоже посмеются и им станет хоть чуточку полегче... Это же правда.
      - А что, это идея! Расскажу отцу. - Скрывая грусть под искусственным оживлением благодарно отозвалась Дэби. - Ведь, действительно, общественный бассейн в доме еще далеко не катастрофа. Все, слава Богу, живы и здоровы, а у отца уже новые планы. Кстати сказать, он хочет открыть совместную с Эстонией фирму по производству мебели. Дерево планирует закупать в России.
      Чуточку взбодрив самое себя, американочка принялась хлопотать на кухне. Кухня находилась прямо здесь, в жилой комнате.
      - А хотите, пока греется паста, взглянуть на мои картинки в спальне? Только вчера закончила писать "Подсолнухи", свои любимые цветы, - гремя сковородками предложила она нам. - Обычно свое масло я друзьям раздаю, но это оставлю себе.
      - Надеемся увидеть шедевр посильнее ван-гоговского! - заявил мой муж и первым направился в спальню.
      - Да ну что ты, Игорь! Не смейся и не смущай меня. Солнца мне здесь не хватает, поэтому и подсолнухи. Так жду лета и чтобы теплое, как во Флориде. Тогда на нашей лодке мы сможем уплывать в лагуны. Вода там чистая-чистая и зеленая-зеленая. Хочу теперь писать картину с серыми камнями и зеленой водой!
      Втроем в спальне мы чересчур видно заболтались, потому что Банк, умученный вконец малышней, с неизбывной тоской позвал нас обратно. Боже, какая страшная картина открылась взору. Наша Маша настойчиво пыталась запихнуть в ротик центральный цветок с премированной композиции банковской мамы и была сердита на дядю, пытающегося цветочек отобрать. Сама же композиция, вся раскуроченная на детали, валялась на полу под нашими ногами. Мы бросились детали собирать и очень извиняться. Дэби пылко заверила нас, Банка и себя, что лично соберет данную икебану в виде лучшем, чем та была. Банк мужественно кивнул и пригласил всех за стол.
      Паста оказалась обычными макаронами, но с какой-то незнакомой нам норвежской подливой, гораздо более сладкой, чем любое варенье.
      Мои Сережа с Машей есть что-либо наотрез отказались и начали кричать истошными голосами в клюв игрушечному громкоговорящему попугаю. Попугай, естественно, тем же и отвечал. Стрекозой вылетев из-за стола, Дэби радостно, молодо-зелено, присоединилась к детям, отчего вопли начали разноситься сразу на двух языках. Еще с полминуты послушав зажигательные речи своего же собственного подарка жене, Банк резко прекратил кушать и, извинившись, вышел покурить в ванную. Стук в дверь еле-еле различил Игорь. В комнате возник чудовищно рыжий, высоченный, как стропила, парень. Я от смеха чуть не поперхнулась; удивительнейшим образом парень напоминал центральный подсолнух с Дэбиного полотна. Как выяснилось, это сокурсник Банка зашел за своими конспектами. Окончив визжать, Дэби всунула детям наугад выхваченную с полки книжку с картинками и предложила рыжему своих макарон. Он было с радостью согласился, однако явившийся из ванной Банк воспользовался моментом, чтобы хоть ненадолго покинуть нашу шумную и требовательную компанию, и предложил другу куда-то сходить. Рыжему, хотя и заметно разочарованному, но пришлось-таки ретироваться вместе с Банком. На этот раз ему не повезло. Почувствовав себя в отсутствие строгого Банка гораздо раскованней, я обратилась к Дэби с очередной просьбой. Попросила ее посидеть с нашей малышней во время вечеринки, организованной компанией Игоря. Новая подруга моментально согласилась и принялась жизнерадостно уплетать остатки любимой пасты. Внезапно она вспомнила про дела, вскочила как заводная и через секунду приволокла Игорю тексты запросов о работе, чтобы посоветоваться.
      - Тут вот арендальскому отделению "ГРИДа" требуется англоязычный секретарь. Что ты, Игорь, как человек опытный, думаешь о моем запросе к ним на фирму? Чем они занимаются? Ну, это международная организация по оценке состояния окружающей среды, кстати сказать, с помощью русских спутников. Знаете, со дня на день там ожидается прибытие в командировку какого-то крупного специалиста-эколога из Москвы. Хотели бы, наверное, встретиться с соотечественником?
      - Не уверена, что крупному ученому станет охота встречаться с такой осоловелой хузмурью (домохозяйкой), в которую я превратилась. Может, только с Игорем...
      С глубоким и печальным вздохом, но убежденно призналась я в сокровенном. Мой супруг в очках и с присущей ему серьезностью и ответственностью углубленно изучал документ. Эти очки в золотистой оправе почему-то превращали его в распираемого от самоуважения и сытости немецкого бюргера.
      Дэби тем временем уже вовсю щебетала о некой телефонной компании во Флориде, где все: от босса до клиентов - ее безумно обожают и умоляют вернуться обратно. Наконец, муж окончил чтение предложенных его вниманию бумаг и отметил фразы типа: "Твердо убеждена, что буду ценным приобретением для вашей фирмы. Жду скорейшего позитивного ответа". Оказалось, что это всего лишь стандартные американские формулировки для подобных запросов. Раз так, то больше никаких замечаний Игорь не имел.
      Вернувшийся чем-то очень довольный Банк, видимо, собирался сделать для всей нашей компании некое приятное заявление, но, к сожалению, не успел. Слишком тихо и слишком долго сидевшие Маша и Сережа соскучились и организовали небольшую драчку. Каждый ребятенок тянул книжку к себе, и таким образом они выдрали несколько страниц прежде, чем мы с Дэби успели к ним подскочить. Пока я с виноватым видом рассматривала разодранное хозяйство на предмет склейки, хозяин коротко и недобро сказал несколько норвежских фраз жене. Я лишь сумела понять, что книга, которую легкомысленная супруга оставила на растерзание моим детям, оказалась сборником любимых сказок детства сурового мужа. Сколько совместным хором мы не заверяли расстроенного владельца, что отреставрируем сказки в лучшем виде, настроение у него явно подпортилось. Мы с Игорем принялись серьезно и внимательно изучать книжный переплет, Дэби начала сервировать кофе. Внезапно пластически непогрешимое лицо Банка сильно посерело, да вдобавок еще чуть-чуть позеленело, глаза с ужасом уставились в одну точку, а мышцы лица напряглись так странно, словно он прилагал неимоверные усилия, но не мог сдвинуться с места. Я испуганно оглянулась. Мои детишки весело гонялись друг за другом вокруг суперсовременного стереопроигрывателя с колонками. Очевидно, это была главная в квартире гордость хозяина. Стерео значительно накренилось и вот-вот должно было рухнуть, но его падению слегка препятствовал горшок с немыслимо разлапистым растением. Секунды через две проигрыватель и горшок должны были свалиться вместе. Я стрелой бросилась наперехват, но столкнулась с такой же стрелой в виде Дэби, и мы с ней уже птицами разлетелись в разные стороны. При этом американская бедняжка спиной въехала в этажерку с книгами и вазочками, и все это хозяйство оттуда на нее посыпалось. Мне же, русской бедняжке, повезло больше. Я всего лишь грохнулась на диван и только один-единственный декоративный венок упал мне на грудь. Ценой героических усилий положение спас Игорь. Обладая недюжей реакцией, он успел правой ногой попридержать бегущих малышей, одной левой предотвратить слом редкого растения, а в оставшиеся полсекунды подхватить стереосистему и водрузить ее на место. Тут мы с мужем одновременно поняли, что нам пора домой. И причина сыскалась: где-то в самом конце декабря Игорю предстояло опять уходить в море и мы заявили, что нам надо не мешкая приступить к сбору багажа в дорогу.
      Банк и не помышлял удерживать таких беспокойных гостей, его едва-едва хватило на полувежливое "пока". Дэби, морщась и потирая спину, пообещала забегать ко мне в гости. Мы с Игорем еще раз поклялись склеить книжку как следует и несколько опустошенные энергетически удалились.
      На улице вовсю шел снег, наконец-то и в Рисор пришла зима.
      - А как тебе этот Банк? Довольно занудный тип и весь из себя, правда? спросила я мужа.
      - А по-моему, он удивительно красивый парень. Хоть соглашайся, хоть нет - это факт. Да ты сама ведь в жизни не видела более отточенных черт!
      Мой неизвестно чем довольный муж пел подобострастные дифирамбы какому-то себялюбивому молодчику. Даже обидно стало.
      - Может, тебе стоит покинуть меня и попытаться соединиться с этим небывалым красавчиком? Уж не влюбился ли ты в него?
      - Чудный красавец, дивный красавец! - продолжал веселиться Игорь. - Был бы девицей, пошел бы на край света, не раздумывая...
      - Иди прямо сейчас, чего же ждать?
      - На край света за парнем с мировым именем Банк. Ты только вслушайся, сколько музыки: Ба-а-анк. А особенно: мой Банк! Чудесно звучит.
      * * *
      А дома, уже натягивая на себя пижамку в цветных мишках, мой Сережка потребовал чтения норвежских сказок, которые мы принесли с собой.
      - Картинки тоже хочу видеть! - категорически заявил он вдобавок.
      Я с большими сомнениями в своих способностях к чтению на норвежском открыла поврежденные страницы, но, к счастью, сказки оказались написанными очень простым и ясным языком. Почувствовав за себя и собственные возможности даже некоторую гордость, я принялась вслух читать детям о некоем рыбаке Викторе, одиноко живущем на одиноком острове. Когда рыбаку от одиночества совсем сделалось невмоготу, он решил построить мост от своего дома до материка, что и осуществил в рекордно короткие сроки. Но, к несчастью, на вновь открытый остров вместе со стаей голодных и злых альбатросов налетели грубые и равнодушные люди. Они принесли с собой шум, грязь, мусор, выхлопные газы и прочие пороки цивилизации. Бедному рыбаку ничего другого не осталось, кроме как сесть в свою лодку и отправиться на поиски нового необитаемого острова.
      Мой сын, чтобы насколько возможно оттянуть время своего засыпания, принялся долго и упорно изучать портрет Виктора. Сестра его Машастенькая в это время, верно, видела уже седьмой сон.
      - Мам, а как называется эта сказка?
      - "Зачем Виктор построил мост". Давай мне книжку, и я пойду ее ремонтировать, а то дядя Банк будет нас сильно ругать.
      - А зачем Виктор построил мост?
      - Это была его ошибка. Теперь я тебя поцелую и будем баиньки.
      - Это какая-то неправильная сказка!
      - Спи, пожалуйста. Скоро к тебе придет Оле-Лукойе и расскажет совсем другие истории. Глава пятая
      К рождественскому вечеру в роскошном ресторане и с шикарным закусоном (так, во всяком случае, обещал Игорь), а также со взыскательно-изысканной публикой местного отделения богатой нефтяной корпорации я готовилась тщательнее, чем к бою. Отчего-то мне очень хотелось всех там поразить и ошарашить путем создания облика сверхпрекрасной, сверххолодной и еще более неприступной дивы. Ах, как мне мечталось, чтобы при моем появлении не только сотрудники мужа, но даже их красивые блондинки жены или подруги на минуточку умолкли и послушно поворачивали свои головы-локаторы мне вслед. А потом, суетливо расталкивая друг друга, косяками потянулись бы в одном направлении с одной-единственной целью - встать ко мне поближе.
      Зачем нужна лично мне вся эта ненаучная фантастика, я и сама себе затруднялась объяснить. Да, наверное, просто поднять настроение в таком скупом на чувства местечке и попытаться хоть раз утереть нос прекрасным, но похожим друг на друга, как клонинги, скандинавкам, своей абсолютно не типичной для здешних широт внешностью. Для воплощения этих целей я постаралась придать своим русым, скромным русским волосам властно соблазнительный тициановый оттенок волос своей доченьки. (Кто тогда посмеет утверждать, что рыжие - крашеные.) Надела очень короткое, очень черное, очень блестящее и еще более декольтированное вечернее платьице (самая, пожалуй, удачная покупка в моей жизни) и туфли из наинатуральнейшей змеиной кожи. Туфли также являлись предметом моей особой гордости. Они выглядели чуть ли не полудрагоценными по цене, а были откопаны на большой сезонной распродаже. Змея на одной туфле имела в свое время розоватый оттенок, на другой - сероватый. Игорь самолично покрасил змей в черный с тем отличным качеством, с которым делал всегда все.
      На страстный соловьиный призыв входного звонка откликнулся муж, мне пришлось еще немного с собой повозиться. Зато когда я наконец появилась, Дэби ахнула и восхищенно всплеснула большими руками, как крыльями.