Это не сон

– Вполне возможно. Но Карлос умер, и его вдова должна была почувствовать себя очень одинокой. Неужели ты действительно считаешь, что она устояла бы перед Тадом, если бы тот решил ее соблазнить? Даже я вынуждена признать, что твой муж обладает большей привлекательностью, чем имеет право любой мужчина.

– У нас нет никаких свидетельств, что Тад домогался Риты, – упрямо стояла на своем Кэролайн.

– Ах оставь! Тад был там, в ее квартире! В течение нескольких часов! Ты сама говорила.

Кэролайн начинала злиться – и на мать, с ее проклятой сообразительностью, и на себя за проклятое упрямство.

– Этому может быть тысяча других причин. Например, Тад просматривал личный архив брата.

– Тогда к чему было лгать?

– Не знаю, – выдавила Кэролайн.

– Почему, ради всего святого, ты даже не спросила у него об этом?! Почему не рассказала о том, что подслушала, и не стала играть в открытую?

– Неужели ты считаешь, что я не думала об этом? – воскликнула Кэролайн. – Но разве тебе когда-нибудь помогала, мам, эта игра в открытую с твоими мужьями? Она неизбежно вела к жестоким ссорам и последующему разводу. Стоит только открыть этот ящик Пандоры, и закрыть его уже невозможно.

– Ты действительно предпочитаешь не видеть очевидного? – потрясение спросила мать. – Ты и дальше намерена считать себя счастливой?

– Я совсем не чувствую себя счастливой, мама, поэтому и пришла к тебе. Мне нужно было с кем-то поговорить, иначе я просто сошла бы с ума. Но я должна думать и о счастье детей, а не только о моей дурацкой гордости.

– Да, конечно, – серьезно сказала мать. – Дети… Прости, Кэрри, я на мгновение забыла о них. Да… да, я понимаю твою ситуацию.

– И Хуан, и Антония обожают Тадео. Независимо от того, было или не было у него что-нибудь с Ритой, он очень хороший отец. Я не хочу развода, мам. Правда не хочу.

– И что же ты собираешься делать? Лицо Кэролайн исказила мука.

– Я надеялась, что ты подскажешь мне. Я пришла сюда, отчаянно нуждаясь в каком-нибудь практическом совете, совете, который поможет мне спасти брак, а не разрушить его.

– Ах, дорогая, мне так тебя жаль… – растерянно и в то же время сочувственно произнесла Джоан. – Я знаю, как ты любишь Тада. Слишком любишь, я всегда так считала. Но хорошо, я сделаю все возможное, чтобы тебе помочь. Только постарайся не вцепляться мне в горло всякий раз, когда я буду говорить то, что тебе не по нраву.

– Постараюсь.

– По крайней мере, честно. Сначала о главном… Давай на минуту забудем о Рите и посмотрим, какую роль ты выбрала для себя в этом браке. Знаешь, я никогда не думала, что ты ограничишься ролью послушной и бессловесной жены и матери, поддакивающей во всем мужу и непрестанно тешащей его самолюбие. Некоторые женщины способны на такое и при этом чувствуют себя абсолютно счастливыми. Но ты слишком самолюбива, чтобы терпеть столь неравноправное партнерство. И слишком умна.

Кэролайн заинтриговало пространное вступление матери, но она никак не могла понять, куда та клонит.

– Ты всегда отрицала это, Кэрри, но ты сделана из того же теста, что и я. Твой отец как-то сказал, что я тигрица; ты такая же. В браке ты выбрала роль котенка, потому что видела, в какой безнадежный хаос я превратила мою семейную жизнь. Но теперь тигрица вырвалась на волю, и я боюсь, что будет очень трудно снова загнать ее в клетку. Ну и чему ты улыбаешься, дочь? Что смешного я сказала?

– Так меня назвал Тад той ночью. Тигрицей.

– Ммм… Надеюсь, не пренебрежительно?

– О нет, ему понравилось, что я вела себя в постели как тигрица, – с грустью призналась она.

– Мужчины любят иметь тигрицу в постели. Но они предпочитают, чтобы она только там и оставалась. Послушай, возможно, было бы лучше просто закрыть глаза на то, что случилось в Аргентине, и постараться вести себя по-прежнему. Но ты не можешь этого сделать, не так ли? Поэтому ты и здесь?

Кэролайн кивнула.

– Так я и думала. Я бы тоже не смогла. Поэтому в качестве компромисса я предлагаю тебе для начала просто спросить у Тада о его помолвке с Ритой? Сказать, что ты что-то слышала об этом недавно. И посмотреть на его реакцию.

Кэролайн с мукой взглянула на мать.

– Нет-нет, не надо ни в чем обвинять его, – поспешила сказать та. – Если ты обвинишь его в измене, а Тад действительно виноват, он будет все отрицать, и ваши отношения ухудшатся еще больше. Если не виновен, то смертельно обидится, и результат окажется тем же самым. Это во всех случаях проигрышная ситуация для жены.

Кэролайн застонала.

– Ты всерьез полагаешь, что он спал с Ритой?

В глазах матери светилось искреннее сочувствие, но голос был тверд.

– Ни в коем случае не надо прятать голову в песок, Кэрри. Ты должна отдавать себе отчет в том, что при определенных обстоятельствах твой муж мог переспать с ней. Но это вовсе не означает, что он любит ее. Тад явно был счастлив с тобой, когда вернулся домой той ночью. И он сказал, что любит тебя. Совершенно очевидно, что независимо ни от чего он не намерен оставлять ни тебя, ни детей. К тому же Рита теперь в другом полушарии. Вряд ли сейчас она представляет реальную угрозу твоему браку.

– Ты права, – сказала Кэролайн, испытывая столь необходимые ей подъем и решимость. – Она там, а я здесь! Честно говоря, было бы ужасно глупо даже упоминать о ней. Нет уж, я вернусь домой и буду держать рот на замке. – Она наклонилась и взяла мать за руку. – Ты хорошая мама, что бы ни думала по этому поводу. И ты не такая крутая, какой хочешь казаться… Кстати, расскажи мне о человеке, с которым ты познакомилась. Он должен быть необыкновенным, раз встреча с ним заставила тебя поспешить к парикмахеру.

Кэролайн с изумлением отметила мечтательное выражение, появившееся в глазах матери.

– Он действительно великолепен, Кэрри. И ему всего сорок шесть, то есть он на три года моложе меня. Мы с ним сцепились в парламенте по поводу поправок к закону о разводе. Я разбила его доводы в пух и прах. Потом он подошел ко мне и сказал, что восхищен моим блестящим умом.

– Но вряд ли умом ты хотела бы ослепить его, – пошутила Кэролайн.

Мать по-настоящему покраснела.

– Мне было так одиноко, Кэрри. Ты даже не можешь представить!

– Думаю, могу, мам. Мы, женщины Лэнг, не предрасположены к воздержанию. Мы тигрицы, как в постели, так и вне ее. Ступай и возьми его – вот что я скажу. Когда бы ты хотела отправиться по магазинам?

– Я позвоню тебе завтра вечером, и мы вы берем время на этой неделе. Заодно узнаю, как развиваются ваши с Тадом дела.

– Правильно. – Кэролайн вскочила. – Ну, я пойду.

– Ты ничего не забыла, дорогая дочь? Кэролайн нахмурилась.

– Ты о чем?

Джоан указала на большого рыжего кота, греющегося на теплом осеннем солнышке. Кэролайн закатила глаза и хлопнула себя ладонью по лбу.

– Господи, я бы и голову забыла, не будь она приделана достаточно прочно. Если бы я вернулась домой без него, меня ожидали бы проблемы. Пойдем, Марми, – пробормотала она, подхватывая кота, – пора домой. На растерзание.

Глава 7

Было уже начало пятого, когда синий «остин» Кэролайн свернул на подъездную дорожку, въехал в гараж и остановился рядом с красным «Эм-Джи» Тадео.

При виде этой машины мысли Кэролайн снова вернулись к мужу. Впрочем, всю часовую поездку к дому они были заняты только им.

Говорят, что выбор машины может многое поведать о ее обладателе. На первый взгляд казалось, что Тадео выбрал спортивный автомобиль потому, что им легко управлять и для него нетрудно найти место парковки. Но Кэролайн знала, что муж наслаждается мощностью его мотора.

Однажды, вскоре после того, как Тадео купил его – несколько дней спустя после их знакомства – он прогнал его по кольцевой дороге, превышая все ограничения скорости, меняя полосы, как гонщик «Формулы I», срезая углы, не оставляя впереди себя ни одной машины, а затем, резко развернувшись, с ревом устремился обратно в город. Была поздняя ночь понедельника, и на дорогах им встретилось всего несколько машин, так что, видимо, это было не так опасно, как казалось, задним числом поняла Кэролайн.

Однако это было волнующее и захватывающее приключение. Верх машины был откинут, и ветер трепал ее волосы. Когда они вернулись в его номер в «Гровнор-отеле» и Тадео сразу же начал раздевать ее, Кэролайн была возбуждена не меньше возлюбленного.

Едва дыша, она пеняла ему на быструю езду, пока Тадео срывал с нее нижнее белье. Тебя могли бы лишить водительских прав, если бы засекли, бормотала она.

– Иногда, – хриплым голосом объяснил он, подведя ее, обнаженную, к огромному окну, за которым далеко внизу сияли огнями улицы города, и прижав разгоряченной спиной к прохладному стеклу, – игра стоит свеч. Но не волнуйся, paloma, – добавил Тадео, подняв ее руки высоко над головой и сжимая запястья одной рукой. – Я не так уж часто веду себя безрассудно. Однако зачем иметь быструю машину, если хотя бы раз не испытать пределов ее возможностей?

Свободной рукой он безжалостно исследовал ее тело, наблюдая, как все шире приоткрываются ее губы, как учащается дыхание.

– То же можно сказать и о красивой женщине, – проскрежетал он и развернул ее безвольное тело к окну, разведя руки Кэролайн в стороны и прижав их ладонями к холодному стеклу, Она не посмела пошевелиться даже тогда, когда Тадео, отпустив руки, раздвинул ей ноги. Кэролайн просто стояла, дрожа от предвкушения, пока он убирал со спины мешавшие ему волосы, пока покрывал ее тело поцелуями, опускаясь все ниже и ниже…

У Кэролайн пересохло во рту при этом воспоминании. И при воспоминании о том, какие тайны Тадео открыла ей эта ночь.

Правда заключалась в том, что ее муж бывал безрассудным – кто-то, возможно, сказал бы, даже безжалостным – время от времени. Вполне можно было предположить, что общепринятые моральные нормы не помешали бы ему соблазнить женщину, если бы он очень того захотел.

Кэролайн застонала и спрятала лицо в ладонях. За время поездки домой ей почти удалось убедить себя, что муж не изменял ей, что он любит ее, а не Риту. А потом она увидела эту машину и вспомнила, на что он порой бывает способен.

Водительская дверца резко распахнулась, заставив Кэролайн вскинуть голову и отпрянуть. Стоящий снаружи Тадео свирепо смотрел в ее испуганное и, видимо, покрасневшее лицо.

– Что, черт, возьми, ты делаешь, – прорычал он, – прячась в этой машине? Я жду тебя с того самого момента, как ты заехала сюда. Что на сей раз? Боишься, войдя в дом, остаться со мной наедине?

Кэролайн нечасто видела мужа во взвинченном состоянии. Но сейчас он прямо-таки был вне себя от бешенства.

В былые дни ее сначала охватил бы трепет, а потом она поспешила бы успокоить Тадео и пригладить его встопорщенные перышки. Но теперь его рык пробудил в ней худшее – тигрицу.

– Не смей повышать на меня голос, – сурово сказала Кэролайн, оттолкнув его к стене дверцей машины, которую широко открыла, выходя. – И не думай цепляться ко мне, – предупредила она, заметив угрозу, вспыхнувшую в его глазах. – Я не намерена больше терпеть твои выходки!

Ярость, бушующая в груди Тадео, на миг лишила его дара речи.

– И я не пряталась в этой машине, – отрывисто сообщила Кэролайн. – Я просто собиралась с мыслями, прежде чем войти в дом и сказать тебе, что меня беспокоит на самом деле.

К черту здравый смысл! – сердито решила она. И закрывать глаза я тоже не собираюсь. Мне не по силам продолжать жить так, словно ничего не случилось. Я должна выяснить, что чувствует Тадео по отношению к Рите.

– Именно это я и пытался сделать сегодня утром! – рявкнул муж. – Перед тем как ты сбежала к твоей матери, оставив меня наедине с самыми несносными, капризными и испорченными сорванцами, которых мне когда-либо доводилось встречать в жизни!

Кэролайн сначала растерялась, а затем сообразила, что впервые – впервые! – Тадео провел с детьми намного дольше, чем несколько минут. Легко можно было представить, что переутомление вследствие полета вкупе с ее поездкой за Марми без них привело их в крайне взбудораженное состояние.

Она едва не улыбнулась, мгновенно забыв о Рите.

– Дети плохо вели себя?

– Это мягко сказано, – проворчал Тадео – Но ведь я перед отъездом уложила их в постель.

– Может быть, и так, но они не заснули, и как только ты отъехала от дома, передо мной разверзлись бездны ада. Антония начала оплакивать какую-то куклу, которую забыла в Аргентине. А потом заныл Хуан, требуя, чтобы ему немедленно подали Марми. – Внезапно Тадео поморщился и, нагнувшись, взглянул на заднее сиденье, а затем со вздохом облегчения выпрямился. – Слава Богу, ты не забыла кота! Иначе мне пришлось бы самому немедленно везти несносного ребенка в Камден! Что он находит в этом животном?

– Марми для него что-то вроде защиты от внешнего мира и моторизованная игрушка одновременно. Твой сын любит таскать его за хвост и сидеть на нем, когда смотрит любимые мультфильмы.

– Не говори мне о мультфильмах! – возопил Тадео. – Когда стало очевидно, что два бесенка не собираются спать, я позволил им встать и поставил перед ними телевизор. И тут мой несносный сын безапелляционно заявил, что хочет смотреть только «Тома и Джерри». Думаешь, мне удалось найти требуемое, просмотрев все программы? Ничего подобного! А ни на что другое он не соглашался.

– Это его любимые, – пробормотала Кэролайн, стараясь не рассмеяться. – А где дети сейчас? – взяв себя в руки, спросила она.

– О, теперь-то они угомонились. К двум я наконец усыпил их, прочтя, наверное, сотню сказок. Но они в нашей постели, – скривившись добавил Тадео. – Только так я смог их утихомирить. Они сочли это настоящим приключением, поскольку обычно в нашу спальню их не пускают.

– Понятно, – пробормотала Кэролайн. Муж вздохнул и с измученным видом посмотрел на нее.

– Знаешь, Кэрри, сегодня я наконец-то понял, какая тяжелая работа – заниматься этой парочкой изо дня в день. И тем не менее ты никогда, никогда не жаловалась. Ты всегда была свежей и очаровательной, когда я возвращался, дом сверкал чистотой, а обед стоял на столе. Я легко могу теперь представить, какой усталой порой ты себя чувствовала и почему тебя не интересовал секс. Но пойми, Кэрри… я не желаю, чтобы ты притворялась передо мной, ни в этом, ни в чем-либо другом. Если не хочешь заниматься любовью, просто скажи. Если тебя беспокоит что-то еще, то скажи и об этом тоже. Я хочу, чтобы ты была счастлива, – сказал Тадео и нежно коснулся ее щеки. – Я не вынесу, если будет иначе.

Это был ее шанс, и все же Кэролайн колебалась. Тадео так мил и так все понимает! Он так ласков! Разве может она заговорить о Рите сейчас и отравить чудесные минуты?

– Ты больше не рада тому, что замужем за мной, Кэрри? – спросил он, явно обеспокоенный молчанием жены, – Ты меня больше не любишь?

– Я могу задать тебе те же вопросы, Тад, – выдавила Кэролайн.

– Мне? – ошеломленно переспросил он.

– Да. Ты не счастлив со мной больше? Ты… больше не любишь меня?

Если вообще когда-нибудь любил…

– Ты сошла с ума? Я очень счастлив с тобой. Что же касается любви… теперь я люблю тебя больше, чем когда-либо!

Ее глаза наполнились слезами.

– Правда, Тад? Это действительно так? Со стоном он заключил ее в объятия.

– Откуда взялись эти глупые мысли? Господи, Кэрри, да я обожаю тебя! Ты – все для меня… Ты и дети. – Тадео резко отстранился и посмотрел ей в глаза. – Может быть, кто-то что-то сказал тебе и это заставило тебя усомниться во мне?

Ах, если бы он только знал!..

– Дело в том, Тад, – осторожно начала Кэролайн, – что ты никогда прежде не говорил мне о своей любви. И я… я кое-что подслушала, когда мы были в Аргентине, и это немного встревожило меня.

Тадео казался потрясенным. Более того, напуганным.

– Что? – требовательно спросил он. – Что ты подслушала?

– Что ты… ты когда-то был помолвлен с Ритой, – тонким, прерывающимся голосом произнесла она.

Его лицо потемнело.

– Кто это сказал?

– Твоя мать.

Тадео выругался по-испански.

– Хочешь сказать, что это не правда? – спросила Кэролайн встревоженно. Поскольку, если бы муж солгал, она догадалась бы.

– Нет… Нет, это правда, – признался он, хотя и неохотно.

Как славно! Он не солгал. Однако Кэролайн все еще не испытывала облегчения.

– Почему ты не рассказал мне о помолвке с Ритой?

– Я боялся, что, если ты узнаешь, это причинит тебе боль. Поэтому попросил домашних даже не упоминать о ней в твоем присутствии.

– Почему это должно было причинить мне боль?

Тадео с мукой посмотрел на нее.

– Кэрри, пожалуйста… просто поверь мне на слово. Я тебя люблю. Я всегда любил тебя.

– Тогда почему не рассказал о Рите? – упорствовала она. – Тад, пойми, мне необходимо знать причину, вынудившую тебя скрыть от меня правду, иначе я могу предположить что-нибудь ужасное.

Он поморщился.

– Потому что это произошло незадолго до того, как я познакомился с тобой. Я опасался, что ты подумаешь… Проклятье, я не хотел портить то, что между нами было!

– Незадолго? А точнее?

– Нам обязательно копаться в этой древней истории?

– Да, Тад, обязательно. Тадео вздохнул.

– Я разорвал помолвку с Ритой за неделю до встречи с тобой.

Кэролайн побелела.

– Неделя? Всего неделя! Разве это возможно – быть влюбленным в одну женщину, а через неделю уже в другую?

– Но я не был по-настоящему влюблен в Риту. Это было сродни наваждению.

Ей не понравилось слово. «Наваждение»… Что-то неподконтрольное. Вроде одержимости.

Кэролайн уставилась на мужа неподвижным взглядом. Если он скажет правду о своем брате и своей невесте, может быть, ей и удастся поверить ему.

– А почему ты разорвал помолвку? – спросила она и в ожидании ответа затаила дыхание.

. – Боже, что еще ты слышала?! – с тревогой глядя на нее, воскликнул Тадео. – И вообще, с какой стати мать сплетничала обо мне и Рите? И с кем?

– Она… она говорила с твоим отцом. Но я ушла и больше ничего не слышала.

Ложь быстро слетела с губ Кэролайн, однако послужит ли она на пользу ей или ему? Тадео явно не хотел рассказывать о том, что обнаружил брата в постели со своей невестой. В каком-то смысле ему можно понять. Муж – гордый человек.

– Я поговорю с мамой, – сердито пробормотал он. – Не желаю, чтобы домашние создавали угрозу моему браку, делая из мухи слона.

– Нет-нет, Тад, не говори ничего. Пожалуйста, просто… просто забудь об этом.

– Но сможешь ли забыть ты? Для меня совершенно очевидно, что тебя очень встревожило это известие. Твои слезы в самолете. Странные замечания, которые ты отпускала. Твое взвинченное состояние. Теперь мне все ясно…

В его глазах отразились безграничное сожаление.

– Как ужасно, если ты думаешь, будто я женился на тебе не любя, будто не любя стоял у твоей, постели, когда рождался наш сын. Уверяю тебя, Кэрри, это не так. Я любил тебя всегда, всем сердцем. Да, я виноват в том, что не говорил тебе этого. Раньше мне было трудно произносить такие слова. Но теперь все будет иначе. Обещаю. Знаешь, я ведь уже говорил тебе их той ночью, но ты спала и не слышала.

– Я… я слышала, – прошептала Кэролайн.

– Ты… – Тадео помолчал, а затем медленно, печально кивнул. – Ты не поверила мне.

– Я не знала, что думать. Ты не прикасался ко мне целую вечность, а когда я дотронулась до тебя той ночью, мне показалось, что ты больше не хочешь меня.

– Именно поэтому ты была такой неистовой?

– Д-да, – заикаясь призналась она. Он обвел пальцем контур ее губ.

– Ты потрясающая, – пробормотал Тадео. – Я сторицей отплачу тебе в среду ночью, обещаю. Ведь нам, насколько я понимаю, придется дожидаться среды? – с сожалением добавил он.

– Боюсь, что так, – подтвердила Кэролайн, зная, что к тому времени месячные закончатся.

– Но поцелуй-другой не возбраняется, правда? Кэролайн охотно подставила ему губы, ее сердце пело от радости. Тадео любит ее! Он всегда ее любил! Рита – это древняя история. Наверное, все было именно так, как она говорила своей матери. Тадео просматривал архивы брата в квартире у Риты. Он просто не хотел говорить об этом, чтобы не расстраивать ее и не возбуждать необоснованных подозрений. Его мать ошибалась. Матери имеют такую привычку – тревожиться по пустякам.

Воспрянув духом и преисполнившись любви к Тадео, Кэролайн вложила всю себя в ответный поцелуй. Обвив руками шею мужа, крепко прижав его голову, она с восторгом чувствовала, как растет его возбуждение. Только когда от недостатка кислорода закружилась голова, Кэролайн отпустила мужа и отстранилась, чтобы восстановить дыхание.

– Ты коварная маленькая искусительница, знаешь об этом? – воскликнул он.

– А ты заслуживаешь страданий за то, что заставил меня волноваться, – едва дыша, произнесла Кэролайн. – И я хочу, чтобы эти страдания продолжались до самой среды.

– Вот как?

Тадео небрежно распахнул ее жакет. Проведя руками по кашемировому свитеру, накрыл ладонями груди и стал ласкать их до тех пор, пока не отвердели и не стали ужасно чувствительными соски. К тому моменту, когда его руки скользнули под свитер, Кэролайн уже дрожала от желания.

– Тад, – выдавила она, наполовину протестуя, наполовину моля.

– Да, моя любимая? – протянул он, делая с ее сосками то, что делал той ночью.

– Я… я…

С внезапностью, от которой Кэролайн задохнулась, Тадео оставил ее груди, оправил свитер и запахнул полы жакета.

– Я тоже хочу, чтобы ты страдала в ожидании, – пробормотал он, склоняясь, чтобы поцеловать ее дрожащие губы. – У нас больше не будет секретов друг от друга, моя дорогая жена. И уж совершенно точно – никакого притворства. Отныне мы станем заниматься любовью по-настоящему. Это будет самое настоящее из всего, что нам приходилось переживать вместе. Обещаю тебе.

Тадео внезапно улыбнулся, в его глазах сверкнуло шутливое злорадство.

– Если бы только у меня был под рукой фотоаппарат, с каким удовольствием я бы запечатлел твой полуоткрытый рот! Эту невероятную смесь изумления и чувственности на твоем лице! Нам будет чертовски трудно ждать. Но мы дождемся. И ожидание сделает все последующее еще прекраснее. – Он склонился, чтобы последний раз коснуться ее потрясенно приоткрытых губ. – А теперь давай достанем кота и водворим его в дом, пока не проснулись два маленьких дикаря.

Хлопая глазами, Кэролайн ошеломленно наблюдала, как Тадео достает с заднего сиденья клетку с Марми, выходит из гаража и направляется по боковой дорожке к парадному входу. Она потащилась следом, так и не закрыв рта и чувствуя, как горят соски.

А вот Тадео вышагивал вполне уверенно, его движения были четкими и деловитыми. Никто не догадался бы, что всего минуту назад он делал то, что делал.

Кэролайн всегда знала о способности мужа взять себя в руки в любой момент, если потребуется. Это было предметом его гордости. Она ни на мгновение не сомневалась, что в промежутке между сегодняшним днем и средой страдать придется именно ей. Во-первых, Тадео сможет забыться в работе. А во-вторых, он спит по ночам, как бревно. Засыпает, едва голова касается подушки, и даже не ворочается.

Что же касается ее… Ей придется думать о нем целыми днями и отчасти ночами.

По-настоящему, пообещал он. «Самое настоящее из всего, что нам приходилось переживать вместе…» Интересно, что он имел в виду, думала Кэролайн. Казалось бы, для них не существует ничего неизвестного.

Но потом она вспомнила о той ночи и поняла, что от нее, возможно, ускользнули тысячи мелочей и нюансов любовного акта. По сравнению с Тадео она в этом отношении была ребенком, блуждающим в лесу.

Ему исполнилось тридцать два года, когда они познакомились. Красивый, изысканный, богатый мужчина, который путешествовал по всему миру и, разумеется, многое повидал. То, что он не спал с Ритой, еще не означало, что он не знал множества искушенных женщин. В то время как поклонников Кэролайн можно было пересчитать по пальцам одной руки, и все они были молоды и демонстрировали скорее браваду, нежели технику.

Вот почему Тадео потряс ее в постели. Он делал с ней и заставлял делать ее то, что казалось тогда невероятно возбуждающим. Но, возможно, по десятибалльной шкале, их секс оценивался не более чем в пять баллов? Может быть, существовало нечто большее? Может быть, в среду ночью он покажет ей нечто от шести до десяти?

Кэролайн невольно издала тихий стон. И Тадео, который шел впереди, остановился и посмотрел на нее через плечо.

– В чем дело?

Сердце на мгновение замерло у нее в груди.

– Я не сказала ни слова.

– Но я уверен, что что-то слышал.

– Ничего. Совсем ничего! Тадео прищурился.

– Кажется, я говорил: никаких секретов.

– В среду ночью, – напомнила она, нервно улыбаясь.

Уголок его великолепного рта немного приподнялся.

– Хорошо. Ты получаешь отсрочку. Но как только наступит вечер среды, ты откроешь мне все, что происходит в твоем на удивление сложно устроенном мозгу. Ты обнажишь передо мной душу, Кэрри, прежде чем я закончу.

Кэролайн затрепетала. Еще бы ей этого не сделать!

Глава 8

В среду вечером Кэролайн находилась в крайнем возбуждении.

Тадео позвонил утром с работы и сообщил, что его планы на эту ночь изменились, и теперь ей предстоит собрать необходимые вещи, поскольку домой они не вернутся до завтрашнего утра.

– И не ищи никаких отговорок, – предупредил он. – Я уже договорился, чтобы за детьми присмотрели.

Кэролайн была заинтригована, но и немного обеспокоена. Бюро по найму нянь, услугами которого они пользовались, когда проводили вечера вне дома, было солидным и надежным, но она не оставляла детей на ночь ни с кем, кроме матери.

Когда она сказала об этом, Тадео снова изумил ее, заявив, что договорился именно с ее матерью. Он только что беседовал с ней по телефону, и Джоан обещала прийти к ним сразу же, как только закончит дела в своем офисе. Кэролайн следует ожидать ее не позже шести, с тем чтобы мать помогла ей помыть детей, накормить их и уложить спать.

Тадео добавил, что сам переоденется не дома и заедет за ней ровно в восемь. Ей нужно надеть черное бархатное платье, шелковые чулки с резинками, золотистые босоножки…

И ничего больше.

– Ничего больше? – переспросила Кэролайн, чувствуя, как внутри все сжимается.

– Косметика и духи допустимы, – протянул он.

– Но… но…

– Ничего больше, Кэрри. Ни единой вещи Даже драгоценностей.

Она снова затрепетала.

– А что делать с волосами?

– Подними их вверх, чтобы не мешали.

– Не мешали – чему?

– Мне.

Кэролайн едва не растаяла, но вовремя одернула себя. Я снова делаю это. Утрачиваю собственную волю. Иду на поводу у Тадео. Позволяю ему вести меня.

– Я согласна, Тад, – сказала она, беря неизвестно откуда силы, чтобы говорить спокойно. – Но только потому, что сама хочу этого. Только потому, что нахожу невероятно возбуждающим то, что под одеждой буду абсолютно голой.

– Ммм… Кажется, я опять разбудил в тебе тигрицу, paloma?

– И ты даже не представляешь насколько. Тадео рассмеялся.

– Теперь мне еще больше не терпится, чтобы сегодняшний вечер наступил поскорее. Увидимся ровно в восемь, – сказал он и повесил трубку.

Ох уж эта фальшивая бравада, думала Кэролайн, глядя на мизерную кучку одежды, лежащую на кровати. Что ее заставило согласиться выйти из дому без трусиков? Под это платье достаточно было бы не надевать лифчика.

Оно было сшито из новой разновидности растягивающегося бархата и облегало тело, как вторая кожа. Вся скромность покроя – не слишком глубокий вырез, длинные рукава и подол, заканчивающийся в дюйме над коленями, – шла насмарку при отсутствии белья. С таким же успехом можно было бы разгуливать обнаженной.

По крайней мере, не приходится беспокоиться о линии трусиков или о вылезающих бретельках, саркастически усмехнулась Кэролайн, стараясь оживить в себе тигра. Но тот мирно спал в своей клетке. Она снова превратилась в безропотную голубку, нервную и готовую в любой момент вспорхнуть с места.

Только вот лететь-то ей некуда. Тадео приедет меньше чем через полчаса. Слава Богу, что она уже сделала прическу и наложила косметику. Однако ей еще предстояло помучиться, влезая в проклятое платье. Она надевала его всего однажды, на вечеринку в Кордове, и с нижним бельем. И даже несмотря на это, Карлос весь вечер не сводил с нее масленого взгляда.

С тех пор Кэролайн ни разу не доставала платье из шкафа.

Со вздохом сев на край кровати, она принялась натягивать шелковые чулки, за которыми ей пришлось сегодня днем выскочить в магазин. Расправив кружевные резинки на положенном места – где-то на середине бедра, – Кэролайн сбросила халат, встала и подошла к большому зеркалу.

– Ой! – При виде своего отражения у нее перехватило дух.

Тадео прав. Есть что-то невероятно сексуальное в обтянутых чулками ногах, когда все остальное обнажено. Это даже на нее произвело впечатление. Кэролайн поняла, что в босоножках на высоких каблуках она будет выглядеть еще… развратнее, и глубоко, прерывисто выдохнула.

Кэролайн не могла отвести глаз от эротического зрелища, пытаясь увидеть себя глазами мужа. Дрожащими руками она провела по груди, по бокам и по животу. У нее по-прежнему была прекрасная фигура, несмотря на немного отяжелевшую полную грудь. Живот плоский, ягодицы упругие. Ей повезло, что беременности не растянули кожу. И конечно же, будучи хорошей женой, она делала все необходимые упражнения после рождения детей – приседания, отжимания и что-то там еще, – с тем чтобы вернуть телу прежние формы.

– Кэрри! – окликнула ее из-за двери мать. – Десять минут восьмого. Ты собираешься?