– Ну, тогда не спрашивайте у жизни, что она вам дала. Пройдут, пацаны, годы – и где-нибудь красивая женщина в одной мужской рубашке будет, лежа на животе и задрав пятки к потолку, рассматривать фотографии. И спросит: «А это ты с кем?» А кто-то из вас – неважно, кто – улыбнется и начнет рассказывать, убирая ненужные слова, какая была история... Так вот: любить она будет за то, что вы сейчас даете жизни... И настроение будет замечательное. Это я вам говорю!

Варшава помолчал и, покивав еще каким-то своим невысказанным мыслям, перегнулся через край стола к комоду:

– Готовьтесь на нервы.

Вор открыл ящик комода и вынул оттуда тяжелый куль серой простыни. Сверток мягко лег на стол. Варшава вздохнул и пояснил, разворачивая материю:

– Если решили пойти до конца – так не с голыми же руками... Вот! Со складов НКВД! В масле! В дурных руках сии плетки не гуляли!

На столе весомо и красиво лежали два пистолета «ТТ». Старик прищурился:

– Ну, что «тэтэшки»? По вашим именам и волыны... Тебе, Артур, не с табельной же «макарониной» воевать, ежели что... Санкций-то, как я понимаю, нет, и в ближайшем будущем они не нарисуются...

Варшава взял один ствол, посмотрел на него и протянул Тульскому:

– На! Сорок первого года! Взяв со стола второй пистолет, вор, усмехнувшись, отдал его Артему:

– На! А тебе – сорок пятого! Как в кино, я специально не подбирал... Уверен, эта сталь видала многое...

Пока друзья, как дети, добрвавшиеся до игрушек, возбужденно крутили оружие в руках, Варшава смотрел на них со снисходительной добротой в глазах, но потом, вспомнив кое-что, снова нахмурился:

– Вот еще что... Появился, как заебись, Жора-Тура... Ты, Артем, видел его как-то...

Токарев вскинул голову:

– Не помню...

Вор махнул рукой:

– Было дело... Про тебя же рассказывали, как ты Тельняшку приземлил? Ну – вот... Потом об этом... Так вот: Жорины слова пованивали уверенной такой наглостью, а это значит, что за спину себе он поставил знакомцев с авторитетными жизнями... И кое в чем их убедил... И вспомнилось мне одно толковище в Подмосковье, после войны, когда прижатые воры сами на нож бросались... Уж не знаю, откуда что утекло, но предъявить мне они кое-что могут. Сами знаете. А там, братцы, будет как в прокуратуре – все по закону, а не по совести. А я свой процесс нарушил. Крыть мне будет нечем. Так вот: завтра я к ним не поеду... Не страх... а вам подсобить, боюсь, не успею. Тихоня примет. Он тут рядом, на Васильевском, зарылся во вдовьи подушки. Адресок мой с утра забываем.

Друзья молчали, не зная, что сказать, и Варшава улыбнулся печально и мудро:

– Как-то в Крыму учился я шахматам у одного инженера на пляже... Замечательный мужик. Он мне запомнился: сказал, что жизнь, она как шахматы – в ней тоже «трагедия одного темпа»... Нам бы еще пару раз походить – да нету времени... Решились?

– Да.

– Да.

– Делаем! Спите, если сможете... Завтра день по-любому будет хлопотным.

...Пока укладывались, Артем дозвонился до Шатова и попросил его с кем-нибудь из «братвы» подстраховать с десяти утра у скверика кинотеатра «Ленинград» на машине. Шатов подробности не расспрашивал – не принято так было, просто ответил, что подсобит без проблем...

Артур спал плохо, просыпаясь, видел, что рядом на полу также беспокойно ворочается Артем. А Варшава и вовсе не ложился – дымил папиросами на кухне и гремел посудой.

Когда Тульский наконец-то забылся сном, ему приснилась Светлана, и он испугался почему-то, хотя она была живая и улыбчивая, а потому Артур с благодарностью посмотрел на разбудившего его Варшаву:

– Что? Уже?

– Уже, уже, – вздохнул вор. – Буди Темку. Чайник я приготовил. Пора.

...План разговора с Усенковым Артур с Артемом так до конца и не выработали. Решили, что Тульский будет действовать по наитию и ситуации. Если получится – постарается договориться мирно и по-человечески. Если так, не пойдет – тогда уж... Что будет за этим «тогда уж» – Артур так Артему и не расшифровал. Впрочем, есть ситуации, когда все и не надо расшифровывать...

...Без четверти десять Тульский начал прогуливаться в садике кинотеатра «Ленинград». Это был очень симпатичный садик. Правда, в последнее время в нем и у него бандюги полюбили назначать друг другу стрелки – в основном, мирные, с учетом близости Литейного, 4.

Артур прогуливался и поглядывал в сторону билетных касс кинотеатра, где притулилась тонированная «девятка», в которой сидели Артем, Шатов и Лихо.

Тульский не знал, что Токарев рассказал боксерам. Артем лишь буркнул, мол, скажет пацанам, что дело связано с поисками урода, погубившего Леху Суворова. И этого будет достаточно... Но, опять же – достаточно для чего? И знает ли братва, что Усенков – мент, и не просто мент, а...

Размышления Артура прервали появление Валерия Михайловича. Он был в костюме с галстуком, от него густо пахло одеколоном, впечатление он производил бодрого, хорошо выспавшегося человека.

– Здравия желаю, товарищ майор!

Усенков улыбнулся:

– Артур, если не ошибаюсь?.. Зачем же так-официально? Можно просто – Валерий Михайлович. Я ведь тебя помню – по шестнадцатому. Ты правда, только пришел, а я уже уходил, пересекались мало. Но помню. Так о чем ты хотел мне поведать?

Тульский кивнул, сглотнул ком в горле. Они как раз подошли к свободной лавочке, и Усенков сделал приглашающий жест, легко и вольготно усаживаясь.

Артур притулился на краешке и после короткой паузы начал:

– Валерий Михайлович... Раз вы начинали в шестнадцатом и хорошо знаете Токарева... Я не буду говорить, чего он мог и чего не мог...

– Действительно, не стоит – усмехнулся Усенков и махнул рукой. – Тем более что я располагаю достаточно полной информацией... Он, конечно, толковый сотрудник, но давно уже переступил красную черту... Сейчас вот целую какую-то неформальную милицейскую команду вокруг себя сколотил... Ты об этом слышал?

– Слышал, – сказал Тульский, чувствуя тоску. – Слышал... Валерий Михайлович, дело в том, что... Я имею все основания полагать, что человек, указавший вам место, где в комнате Токаревых находились деньги – именно он и совершил целый ряд преступлений... Это крайне опасный человек. Он убил Ужинского и не только его... Я... Я прошу вас назвать мне его имя. Он звонил мне вчера из вашего отдела.

Если бы Артур наблюдал за Усенковым со стороны – он, может быть, рассмеялся от того, как стремительно менялось выражение лица Валерия Михайловича: от спокойной, чуть снисходительной уверенности до тревожного недоумения. Но Тульский непосредственно участвовал в процессе общения и поэтому не мог испытывать никаких эстетических эмоций. Артур чувствовал мандраж, как перед неизбежной дракой.

Усенков шумно выдохнул и наконец, начал реагировать:

– Вы, Тульский, по-моему, не в своем уме... Видимо, я изначально вас не так понял... Хотя можно сказать и по-другому: вы намеренно ввели меня в заблуждение. Вам, наверное, кажется, что с инспекцией по личному составу можно шутки шутить...

Валерий Михайлович перешел на «вы», а Тульский, наоборот, «тыкнул» ему, сокращая психологическую дистанцию:

– Слушай, Усенков! Забудь ты хоть на минуту свою инспекцию! Вспомни: ты же опером был! Что ты мне гонишь про шутки?! Шутки кончились!

Лицо Валерия Михайловича начало покрываться красными пятнами:

– Послушайте, Тульский! Шутки действительно кончились! Вы что, пьяны?! Этот разговор нам придется продолжить в другом месте!

Усенков сделал попытку встать, но Артур, грубо дернув за лацкан безукоризненно отглаженного пиджака, швырнул его обратно на скамейку:

– Сиди! Здесь и продолжим и закончим! Быстро его данные!!!

Видимо, Валерий Михайлович заметил искорки безумия в глазах Тульского, потому что в его голосе проклюнулся страх:

– Тульский! Вы с ума... Это же процессуальные вещи!

Артур оскалился:

– Что?! Ты мне еще про юриспруденцию загни! Данные!!!

Левым локтем Тульский поджал горло Усенкова, а правой рукой потянул ствол «тэтэхи» из-за пояса. Валерий Михайлович моментально взопрел, хотя на улице было не так жарко. Увидев ствол, Усенков замотал головой и лепетнул что-то невнятное:

– Тульский! Я разберусь, поверьте, но сказать... Остановитесь! Вы вслед за Токаревым...

– Я тебя завалю, его разрежу на части и съем, а уж потом меня в товарный и на восток! – не дал ему договорить Артур. – Только я выйду! Не скоро – но выйду! А ты из гроба не встанешь! Данные!!!

Тульский положил ствол «тэтэхи» на голову Усенкова по виску справа:

– В кино считают до трех. Раз!!!!

Артур нажал на спуск, предварительно отвернув лицо. Пуля ушла в землю за лавочкой, взметнув характерный «фонтанчик». Закричали какие-то женщины – в садике горожане любили выгуливать детей.

Пороховые газы обожгли кожу под волосами на голове Усенкова. В ушах Валерия Михайловича бились какие-то колокола, мешавшие слышать крики прохожих и свой собственный прерывающийся голос:

– Лопахин Андрей Сергеевич, Рылеева, шесть-десять... Видел паспорт. Опрошен.

– Возраст!!!

– 28.06.1968, уроженец Ленинграда...

– Вишь, как вспомнил! – похвалил Усенкова Артур, рывком поднимая его со скамейки. К ним уже подбегал Артем. Вдвоем они быстро доволокли контуженного Валерия Михайловича до «девятки» – перед тем как запихнуть его внутрь, Артем напялил ему на глаза лыжную вязаную шапочку.

– Все, Усенков! – выдохнул Артур. – Вот мы и закончили... Потом продолжим. Завтра ты пойдешь заявления писать и в министерство звонить... Завтра нас сажать будешь! А сейчас немного с хорошимии людьми покатаешься, в гости куда-нибудь заедете... Тебе ничего не сделают, если не будешь орать и дергаться! Нам чуток времени нужно. Так что ты уж потерпи и не верещи. Хорошо?!

– Хо-орошо, – запинаясь, откликнулся Валерий Михайлович, исчезая в темном нутре «девятки», из которой вылез Шатов. Выражение лица у Юры было совершенно охреневшим:

– Ну, пацаны, у вас и «темка»... Отсрочкой приговора не пахнет! Артем, и это называется «Ребята, не тащите меня в криминал»?

Артем только головой помотал:

– Выручайте, пацаны! Повозитесь с ним хотя бы до ночи... Край, как нужно, сочтемся потом... Паша, дай ключи от своего «зубила» – до завтра.

Сидевший в «девятке» Паша-Лихо молча выдал Токареву ключи от своей «восьмерки», пояснив, что притулил ее неподалеку на улице Чайковского.

Оставив «братву» в легкой растерянности и с Усенковым, друзья рванули за машиной. За руль сел Тульский – у него не было водительских прав, но зато имелись еще пока милицейские корочки, заменявшие любые другие документы. А водить Артур умел – правда, правил не знал... Нарушая все, что только можно, «восьмерка» рванула на Рылеева. По дороге Артур поделился полученной информацией, и Артем с сомнением покачал головой:

– Что-то тут не так... Не стал бы Невидимка так своим паспортом светить...

Тульский ничего не ответил. Он думал о том, что только что совершил поступок, необратимо меняющий всю его жизнь. Артур ни о чем не жалел, просто он прислушивался к новым ощущениям – нарушать закон ему приходилось и раньше, мягко говоря, неоднократно, но впервые он на своей шкуре почувствовал, что означает выражение сжечь мосты за спиной!.. Как ни странно – тоски не было. Был злой кураж, азарт и неописуемое ощущение воли – словно он один оказался в бескрайней степи, изрытой копытами лихих коней...

...Под адресом на Рылеева Артур с Артемом простояли недолго – минуты три. Рассуждать было особо не о чем. В квартиру они решили заходить, как положено – без выбивания дверей...

На звонок открыла немолодая женщина в черном платье и с заплаканными глазами. Тульский махнул удостоверением:

– Уголовный розыск! Нам бы с Лопахиным Андреем Сергеевичем повидаться! Он дома?

Из глаз женщины сразу полились слезы, она прижала руки к груди и затрясла головой. Из комнаты в прихожую вышел огромный седой старик. Хмуро посмотрел на друзей и приобнял женщину. Тульский и Токарев непонимающе переглянулись, дед поднял голову и полоснул взглядом по их напряженным лицам:

– Спохватились... Пять дней уж, как мы Андрюшу похоронили... Пошто шукаете-то его?..

Слово за слово – разговор потихоньку перетек на кухню. Мать Андрея, не переставая плакать, стала греть чайник. Говорил, в основном, дед – как выяснилось, полковнике отставке, начавший службу еще до финской войны батальонным разведчиком. Историю он рассказал – разумеется с наводящими вопросами – в итоге следующую. Примерно полгода назад его внук Андрей познакомился где-то в аэроклубе, куда ходил прыгать с парашютом, с неким Эдиком. Этот Эдик жил где-то во Всеволожском районе, якобы.

– Почему якобы? – переспросил тут же Артем.

Старик задумался, посопел и ответил:

– Да мне этот слепой сразу как-то не понравился...

– Слепой? – вскинул голову Артур. Дед кивнул:

– Ну да... Культурный такой, всегда «здравствуйте», «пожалуйста», а глаза – неподвижные, и сам он улыбается – а они не смеются... И говорил, что живет под Всеволожском, да только пурга это.

– Но он же, когда звонил нам – звонки, как по межгороду были, – вступила в разговор мать, но старик покачал головой:

– Звонки и впрямь были более частые и длинные... Но все равно... Не деревенский он. Обувь у него – завсегда чистенькая, и еще с десяток разных мелочей – вам не понять...

Артур вдруг, что-то вспомнив, сощурился и быстро спросил:

– А у вас телефонный аппарат с АОНом?

– Да... А при чем тут...

Артем врубился в тему «сразу»:

– Он мог из города звонить, но через восьмерку с питерским кодом – тогда номер не определяется.

Дед почесал седую голову, вздохнул и продолжил рассказ – а, собственно, рассказывать-то уже было почти нечего: в начале прошлой недели Андрей, возвращаясь поздно домой с какой-то гулянки, поскользнулся на лестнице – там кто-то масло разлил – упал и воткнулся переносицей в ступеньку. Вот и все. Несчастный случай. Имелось правда два странных обстоятельства: во-первых, на трупе не оказалось паспорта. А во-вторых, как заметил дед – тот ботинок Андрея, который испачкался в масле, был завязан иначе, чем второй. Но... Кто же из официальных должностных лиц обратит внимание на такие мелочи... Труп признали некриминальным. Интересным было и то, что «Эдик» и покойный Андрей, в принципе, были похожи чертами лица – если только в глаза не вглядываться...

Тульский в отчаянии посмотрел на Токарева – неужели все оказывалось напрасным, неужели они снова упрутся в тупик... Правда, оставались «междугородные» телефонные звонки.

– Телефонный узел! – шепнул Артем, но Артур закусил губу:

– А как? Как у них распечатку взять – на это время нужно и официальные запросы, всеми, кем положено, подписанные!

Тульский имел в виду простую вещь – все звонки, поступающие абоненту, фиксировались на телефонном узле – с исходящим номером – но только в том случае, если звонили из Ленобласти или из самого Ленинграда, но через междугородный код.

Когда стали распространяться в продаже АОНы, фокус со звонком из Ленинграда в Ленинград через «межгород» проделывали многие – не желавшие, чтобы абонент видел, откуда ему звонят.

Полковник в отставке внимательно посмотрел на ребят и почти приказал:

– А ну-ка, уголовный розыск, рассказывайте, пошто жилы рвете?..

Артур заглянул в его еще яркие голубые глаза и вдруг, сам не понимая – зачем – стал рассказывать. Постепенно его начал дополнять Артем. «Острые углы» ребята, конечно, старались огибать. Но суть передать сумели...

– Дела... – вздохнул дед и взялся за телефон огромной лапищей. Он набрал семь цифр, дождался ответа и прогудел в трубку:

– Здорово, Тимоха. Тут такая история... Да, может и с Андрюшкой нашим связанная... В общем, Белая гвардия, Черный Барон – снова готовят нам царский трон! Нужен от тебя поступок – почти героический и чуть-чуть волшебный. Надо от персонала бывшего твоего телефонного узла узнать, какие абоненты за последние полгода звонили предположительно из области на мой телефон. Это все, но этого достаточно. Сейчас, Тимоха. Надо – жизнь или не жизнь, так стоит ребро! Прошу тебя, наверное, в последний раз, а до того – лет этак десять назад озадачивал, верно? Не сделаешь – тебе на моих похоронах стыдно будет. Не для себя прошу – для дела! Все, времени нет, жду ответа! – и старик повесил трубку. Тульский и Токарев смотрели на него молча, с надеждой и восхищением. Сила была в этом человеке. Дед отхлебнул чаю и пояснил:

– Раз Тимофею Сергеевичу лично позвонил САМ-ХОЗЯИН! Тимоха тогда после войны тракторный восстанавливал. И вот, звонит, значит, САМ и спрашивает: «Дадите через месяц первый движок?» Тимоха отвечает: «Есть, товарищ Сталин!» И пошел в цех, положив в карман «ТТ». Так весь месяц и спал в цеху с оружием. Если бы не успел – застрелился бы. Но – выполнил! А теперь так не могут – кишка тонка!

Мать Андрея успела немного покормить ребят – телефон зазвонил где-то через час.

– У аппарата! – гаркнул дед, застегнув при этом верхнюю пуговицу на рубашке. Он, вообще, как-то помолодел.

– Спасибо, Тимоха, спасибо, родной... Записывайте, сыщики: "двести семнадцать двадцать один шестьдесят семь! Одиннадцать звонков. Красавец только делал вид, что звонил из области.

Подобострастно кивая, Тульский с Токаревым торопливо засобирались. Когда они были уже в прихожей, дед прогудел им вслед:

– Адресок-то подсказать? Вторая линия, дом два, квартира одиннадцать... Возьмете гада – хоть знать-то дайте... И про Андрюшку нашего с него спросите.

– Обязательно!

– Спасибо вам!

Артур с Артемом скатились по лестнице и упали в машину. Они понимали, что им не просто повезло – а очень повезло.

В принципе, в адресе на Рылеева, цепочка могла и оборваться... Но теперь перед ними был новый адрес.

– Ну, теперь-то уж!.. – потер Артур руки, еще совсем недавно чуть было не «опустившиеся». Артем, ни говоря ни слова, поплевал трижды через левое плечо.

...До второй линии они долетели минут за двадцать – на свистки гаишников Артур лишь высовывал в окно ксиву и орал, будто его резали:

– Уголовный розыск!

Их не преследовали. Когда они вошли в подъезд и синхронно достали стволы, Артем вдруг шепотом сказал:

– Если он там – непонятно, что с ним потом делать...

Артур удивленно оглянулся на приятеля и таким же свистящим шепотом ответил:

– А что думать-то! Сначала найдем, а там – как пойдет!

– Во-во... Сначала отрежем...

– Слушай, Темка, я ненавижу эти разговоры! Эти рассуждения якобы профессиональные... Выйдут на убой и давай: «А может, а может». А может, он нес патроны?! А хули рассуждать – трясти надо! Сначала оперативно установить, а потом доказать! А то: «Если бы нам „ноги“ дали, если бы ПТП поставили»... А если бы мы на супервертолетах зависли над бандой, да микрочипы с радиоизотопами им в жопы вставили! Бумаги пишут-пишут, только убийц – нема! Меня всегда бесит это! Недавно брошюрку у тебя видел – анализ хер проссышь чего! Читаешь – комплекс неполноценности развивается!

Они уже подошли к двери, и Артем, укоризненно покачав головой, шепнул:

– У тебя это что – нервное? Хорош ругаться – слушаем.

Они прилипли ушами к двери – добротной, обитой деревом. Но звуки она все же пропускала

– на кухне булькало радио, бормотал телевизор, слышались шаги.

– Атакуем!!! – шепнул Тульский и нажал на кнопку звонка.

Дверь распахнулась почти сразу без сакраментального «Кто там?». На пороге стояла сияющая, как новогодняя открытка, женщина лет сорока – симпатичная, с ямочками на щеках, в коротком игривом шелковом халатике. Она даже не испугалась, когда ее оттеснили в прихожую две рожи.

– Уголовный розыск! Тихо! Есть еще кто в квартире?

– Нет, я одна, – растерянно призналась женщина. Артем сразу же нырнул проверять по комнатам, а Тульский, зверея от нерасплесканного адреналина, настроился на очередную беседу. Много времени она не заняла. В квартире жила мама и двадцатилетний сын, оболтус-студент. Он на Невидимку не тянул. Мама собралась замуж в Финляндию и считала дни до счастливого события. Тему со звонками по межгороду она поняла мгновенно и не удивилась:

– Так это Сашка, вон он, во флигеле напротив живет, познакомился с сыном во дворе. Говорит, что работает засекреченным физиком где-то на Гражданке... Может, и врет... Говорит, спецслужбы висят на телефоне, даже знакомым девкам не позвонить... Вот он к нам и приходил иногда. Я его даже про счета не спрашивала, они копеечные, там везде коды «812»... Конспиратор.

Внутренне холодея, Артур забросил крючок с приметами – оказалось, что «в цвет». Хозяйка показала окно «Сашки-физика» и предложила ребятам кофе – с игривым таким прищуром. Они синхронно отказались, объяснили, что «Сашка-физик» подозревается в угоне, и выскочили на лестничную клетку.

Артур чуть замешкался и под удивленным взглядом друга, вынул из кармана маленький замшевый чехольчик. Достал оттуда старую бритву, подаренную когда-то Варшавой, и положил ее себе в рот.

– Талисман, – пояснил он коротко Токареву, который не стал ничего переспрашивать.

– Все! – выдохнул Артем, выбегая во двор. – Все! Мы его нашли.

– Да погоди ты, – отозвался Тульский, ранее не замечавший за собой особой склонности к суевериям. – Сплюнь! А то так и будем по заколдованному «квартирному кругу» бегать!

Но он уже чувствовал, чувствовал по собственному горячечному ознобу финал их бесконечной погони...

Они перешли двор, тихо зашли в подъезд и на цыпочках поднялись на третий этаж. Замерли перед дверью в квартиру «Сашки-физика». Послушали.

За дверью происходили какие-то шевеления. Артур стволом показал Артему на площадку между третьим и вторым этажами. Также неслышно ступая, Тульский и Токарев спустились на несколько ступеней. Артур взял Артема за голову и, почти касаясь его уха губами, выдохнул:

– Все. Он там. Мы его накрыли панамой. Темка – дуй живо к Тихоне, бери Варшаву и сюда! Я ему обещал... Имеет право. А я покараулю.

Артем с подозрением глянул на приятеля, но Тульский, поняв его сомнения, замахал руками:

– Ну не попрусь я к нему один! Давай, дуй щекам во рту и говорить не мешало. Артем кивнул и на носках затрусил вниз... Через несколько секунд Тульский остался на лестнице один.

Он уже настолько устал, что почти ничего не чувствовал. Мир вокруг не существовал. Была только дверь «Сашки-физика» и человек за ней. Артур приготовился ждать, стараясь унять бешено колотящееся сердце.

Где-то наверху громыхнула дверь, и кто-то начал спускаться, старчески шаркая. Вскоре Тульский увидел типичную питерскую старушку, неприязненно смотревшую на него – она явно не собиралась спокойно пройти мимо небритого парня, расположившегося на подоконнике.

– Опять курить будете и окурки бросать?! Убирай за вами потом!

– Бабушка! – как можно более проникновенно взмолился Артур. – Я не курю! Слово даю!

Но унять старушенцию удалось не сразу. Тульский аж вспотел весь, ежесекундно косясь на сторожимую дверь. Наконец грозная бабка вышла из подъезда, и вокруг Артура снова разлилась тишина. Только сердце стучало, как сумасшедшее. А еще он слышал свист собственного дыхания...

Тот, за кем они так долго охотились, услышал перебранку на лестнице. Услышал и насторожился, словно матерый зверь. Молодой человек, которого они называли между собой Шахматистом, Фантомом и Невидимкой, собирался покидать эту свою квартиру и как раз собирал вещи. Нет, он ничего не опасался и не думал, что на него смогут выйти – по крайней мере – так быстро. Он был уверен, что у него по любому есть в запасе – ну минимум дней пять. Он не верил в чудеса и в одержимость. Невидимка чувствовал себя в безопасности, но сразу же после звонка Тульскому принял решение уходить в другой адрес. Собственно, он это решил еще до звонка – на всякий случай. Он привык делать все основательно, с перестраховкой, с учетом мелочей. Фантом решил сменить «базу» и документы, и вообще – немного отдохнуть. Сделать антракт. А потом – продолжить представление... Услышанный через дверь разговор на лестнице разом всколыхнул в нем чувство опасности. Припав к дверному глазку, Шахматист зло ощерился, а потом начал быстро переодеваться...

...Когда в двери «Сашки-физика» скрежетнул замок, Тульского словно пружина сбросила с подоконника. Он прыжком поднялся на несколько ступеней и поднял «тэтэшку»...

Дверь распахнулась – из нее, пятясь, вышел маленький попик в рясе. Попик мелко крестился, вглядывался вглубь квартиры, будто видел там что-то страшное, и дребезжащим голосом приговаривал:

– Господи, Владыка небесный, спаси и сохрани, спаси и сохрани!

Артур от неожиданности опустил ствол и шагнул к попу:

– Секундочку, батюшка.

Больше он сказать ничего не успел. Поп дернул себя за большой крест, висевший на груди – нижняя часть отскочила, обнажив узкое короткое лезвие, которое, даже не блеснув, вонзилось Тульскому под сердце.

Артур не потерял сознание, но тело сразу перестало его слушаться. Он попытался выстрелить и не смог – пистолет упал на бетон, ноги подломились. Боли не было. Было непередаваемо странное ощущение обиды, досады – а на злость уже не хватало сил. Тульский увидел мертвые глаза, в которые так хотел заглянуть...

Невидимка ловко подобрал пистолет, не дал Артуру упасть и затащил его в квартиру. Быстро и опытно обыскал, снял с пояса наручники и сковал Тульскому руки за спиной. Потом положил ватное тело на пол и вгляделся с интересом в гаснущие глаза.

– Ишь ты... Шустрый, однако... Пришел все-таки ко мне! Браво! Искренне говорю – не ждал. А чего один? Где твой кореш? То, что вы можете через несколько дней нарисоваться – я допускал. Даже подарочек вам приготовил...

И Фантом кивнул на столик в прихожей, на котором лежал огромный пластиковый член – кстати, большая редкость по тем временам, когда еще не разрешали открывать секс-шопы...

Артур еще жил. Он заставил себя улыбнуться и, цепляясь за последнюю надежду – уже не ради себя, – сказал:

– Ты сделал одну ошибку, выблядок... Есть у нас один секретик. А ты его не знаешь.

Тульскому только казалось, что он говорил – на самом деле он еле шептал.

– Что ты там бормочешь? Не помирай, договори!

Невидимка резко шагнул к Артуру, даже встал на корточки. Опасности он не почуял – а ей неоткуда было прийти – опер доходил, и руки у него были закованы сзади...

Тульский языком снял со внутренней стороны щеки бритву, которую подарил ему в детстве Варшава, зажал лезвие зубами и на последнем дыхании мотнул головой. Он еще успел услышать, как взвизгнул Шахматист и ощутил теплые капли на своем лице. И силы кончились. И мир взорвался, распался на множество быстро гаснущих осколков. Потом еще была темнота... Через мгновение выключилась и она...