...В начале последнего десятилетия XX века в Питере окончательно пробудилось дремавшее Лихо. А когда Лихо просыпается – наступает, как известно, пора лихолетья. Собственно говоря, пора лихая наступила не только в Ленинграде, но и во всей некогда могучей империи, доживавшей свои последние месяцы. Однако то, что происходило в Питере имело особый смысл для всей страны. Москва, она, понятное дело, всегда жила на особицу от России, Провинция и не пыталась понять странный и вымороченый столичный уклад, а потому и не тянулась за Белокаменной. Ленинград же, как ни странно, был любимее и социально ближе для остальных советских городов. Поэтому, когда кровавая карусель бандитско-уголовного беспредела начала раскручиваться в Городе Трех Революций – стало ясно, что по питерскому примеру в самом скором времени кровушкой умоется и вся страна...

Уже в самом начале девяностых, когда бандиты еще ездили на стрелки с часто отказывавшими ППШ времен Отечественной войны – стрельба из огнестрельного оружия перестала быть чем-то чрезвычайным. Стремительно росло число убитых в странной, никем не объявленной войне за собственность – а на любой войне люди постепенно привыкают к смерти и перестают на нее реагировать так, как реагировали в мирное время. И многие, очень многие тогда ошиблись, полагая, что главная цель в новых условиях – это выжить, выжить любой ценой – и физически и социально. Многие решили, что это – самое важное и трудное, кто справится с этой задачей (не стесняясь в средствах) – тот и Герой... (не стесняясь в средствах). И лишь спустя почти десятилетие в стране, с трудом избавлявшейся от угара всеобщего остервенения, начали осторожно говорить о том, что подлинный героизм проявляли те, кто изо всех сил пытался остаться нормальным человеком, несмотря даже на то, что и их Судьба подтаскивала к кровавой мясорубке, работе которой, казалось, не будет конца...

Тульский

7 апреля 1990 г.

Ленинград, Васильевский остров

Старший лейтенант милиции Артур Тульский пребывал в неплохом настроении, поскольку имел приятные планы на вечер. Он закинул ноги на свой рабочий стол, закурил и только было собрался предаться мечтаниям, как в кабинет к нему влетел злой как черт Витя Ткачевский – с недавнего времени зам. по УР начальника 16-го отделения милиции.

– Тульский! – заорал Витя.

– Й-й-я! – бодро откликнулся Артур, не меняя позы.

– Тульский! – угрожающе продолжил Ткачевский. – Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты с макаровскими жуликами вопрос решил?!

– Много раз, – скорбно признал Артур и со вздохом опустил нижние конечности на пол.

– Ну так решай, наконец!!!! – заверещал Ткачевский. – От терпил отбою нет – твоя же земля, между прочим! Бери кого-нибудь, да хоть Харламова, – и дуйте в магазин, вправляйте мозги! Чтоб границу, твари, не переходили. У нас своего говна под подбородок! Понятно?

Понять «боевой приказ» было не мудрено. Территория, обслуживаемая Тульским, заканчивалась Съездовской и Первой линией. Чуть дальше – уже на «земле» 30-го отделения, на набережной Макарова, – располагался магазин «Внешпосылторг», в простонародье – «чековая Березка». Конкурировать с этим магазином по престижности и ассортименту могли только валютные «Березки», да знаменитый «Альбатрос», где отоваривались советские моряки на так называемые «боны». В магазине же «Внешпосылторга» разные импортные дефицитные товары можно было купить за странные деньги – за чеки этого самого «Внешпосылторга».

Схему советское государство придумало довольно мудреную: если гражданин СССР умудрялся пробиться за рубеж и выполнял там мирный или военный «интернациональный долг», зарабатывал иностранную валюту, то вся она шла не на руки гражданину, а на счет во «Внешторгбанке». Там эта валюта пересчитывалась в некие виртуальные «инвалютные рубли», которых никто никогда не видел, но которые после определенного пересчета можно было получить в виде чеков «Внешпосылторга». А уж на эти чеки и можно было скупать дефицит в специальном магазине. По официальным правилам и инструкциям отовариваться в магазинах «Внешпосылторга» могли лишь люди, честно заработавшие свои чеки. Однако... Ежу понятно, что коль скоро в обычных советских магазинах джинсы и приличные кроссовки было не достать, то очень быстро появилась устойчивая прослойка паразитов (будущих коммерсантов), которые принялись скупать чеки у законных владельцев по цене 1:2, приобретать на них дефицит и перепродавать его втридорога. Дело в том, что официально советский специалист, потрудившийся за рубежом, мог обменять свои чеки на обычные «деревянные» рубли лишь в неинтересном соотношении 1:1.

В общем, паразиты копошились вокруг магазина на Макарова целыми днями и довольно скоро спелись с персоналом, который тоже не собирался вкалывать за сто двадцать деревянных в месяц. Дальше – больше: через некоторое время была частично скуплена и местная «лягавка», то есть 30-е отделение милиции, в котором раз в полгода разражались дикие скандалы после служебных проверок по поводу нездоровых связей. Местный отдел и городское управление БХСС перевербовали всех скупщиков и общими усилиями отгоняли от магазина заезжих гастролеров, желавших также нажиться на замечательной кормушке. В общем, сначала всем было хорошо – менты, перекупщики, продавцы и приезжие из загранки общались в любви и согласии, «тихо и богобоязненно», и жалоб никуда ни от кого не поступало.

Но человеку сколько ни дай – все мало! И перекупщики со временем открыли для себя новую золотую жилу, когда доперли, что законных владельцев чеков можно кидать – и практически безнаказанно. Дело в том, что на чеке имелось государственное клеймо: «продаже не подлежит» – то есть обменять его можно было лишь один к одному, а все прочее автоматически становилось спекуляцией! И тут же возле магазина появились кидалы, умело манипулировавшие языком и пальцами, – и вернувшийся из загранки народец стал частенько при неформальном обмене получать за чек не два рубля, а рубль – ну прямо как от государства! Естественно, потерпевшие с воем бросались в 30-е отделение, где местные опера им говорили:

– Обождите, обождите, чек стоит рубль?

– Рубль, – кивали облапошенные.

– Вам сей рубль уплачен?

– Уплачен...

– Так что ж вы тогда уголовный розыск тревожите?! Вот если вам куклу втюхают или всунут за тысячу чеков сто рублей мелкими купюрами – тогда и приходите! Мы тогда этих супостатов в Сибирь законопатим... Да, кстати, а где вы работаете? Ах, в институте «Гипроникель»... И что, много в вашем институте желающих слетать на Кубу, чтобы подзаработать?

– Ох, много.

– Ну так и идите... к себе в институт! А то зашлем вашему руководству представление о том, как вы пытались спекуляцией заниматься... Чек-то продаже не подлежит.

Обманутые выходили из 30-го отделения, как после ледяного душа. А тамошние опера и вовсе оборзели вскорости – посоветовали ломщикам отводить лохов на предмет развода за двести метров от магазина, туда, где уже не их земля – чтоб можно было, вообще не морочась, терпил в шестнадцатое отфутболивать. Конечно, не все сотрудники занимали такую позицию ради корысти – но у них была четкая установка на «отбой» заявлений, да и формально сделка «один-один» действительно была честной...

Знавшие все эти нюансы скупщики и кидалы жирели и наглели, по магазину ходили вальяжно, нехотя отвечая на вопросы жаждущих поменять чеки – то есть как бы уже они делали одолжение. Артур Тульский мало вникал в процессы на набережной Макарова, опыта и наглости one-ров «тридцатки» у него не было, поэтому когда в 16-е повалили заявители, он поначалу встал на их сторону. Но Витя Ткачевский очень быстро объяснил ему, что их отделению весь этот геморрой, портящий показатели, – не нужен, и потребовал решительно разобраться с мошенниками, нарушающими границу – мол, пусть «тридцатка» сама свое говно расхлебывает. А у Артура все руки не доходили... А Витя все требовал...

На этот раз Тульский понял, что начальник дошел до «критической точки кипения», вздохнул и кликнул себе в подмогу Степу Харламова. Харламов Степа, недавно перешедший в милицию из внутренних войск, характером обладал добродушным. Он мог подолгу терпеть насмешки и ор вокруг себя, но после определенной фразы тягуче, по-зэковски плевал себе под ноги и говорил «О как!» – это был уже нехороший сигнал, после которого те, кто не был знаком со Степой, очень сожалели о своем неправильном поведении.

...В магазине на Макарова Артура и Степу в лицо никто не знал. Оперативники быстренько огляделись, сориентировались в расстановке фигур и выбрали самых отожравшихся – а ими оказались известные кидалы Саша Лерп и Юра Швед.

– Выйдем-ка на воздух, разговор есть! – похлопал по плечу Лерпа Тульский. Дважды судимый за мошенничество, кидала лениво потянулся и ответил несколько свысока:

– А шо ты за фрукт, чтобы я терял на тебя время?

– Розыск шестнадцатого. Выходим-выходим! – подбодрил его Артур, научившийся уже не вести специальные профилактические беседы при посторонних, которые потом неожиданно могут стать свидетелями.

– Я ничего не потерял, сынок! – отмахнулся Лерп.

Тульский аж задрожал внутри. Обращение «сынок» он воспринимал только от Варшавы и уважительно терпел от Токарева-старшего. Не задумываясь, он каблуком саданул по стопе Лерпа и тут же добавил коленом ему в промежность – мошенник стал заглатывать жабрами воздух, выпучивая глаза:

– Ты... ы-ы-х... эт-то... ы-ы...

– Глаз высосу, перхоть барыжная – очень тихо сказал ему на ухо Артур. Между тем, Харламов выдернул кушак из моднейшего белоснежного плаща Шведа (того даже развернуло) и гаркнул, показывая, что два года в конвойных войсках не прошли даром:

– Шнурки, ремень – долой! Металлические пуговицы отодрать! Подбородок прижать, руки на загривок! Не оборачиваться! Первый – на выход! При выходе из магазина – на корточки – баулы перед собой! Овчарками затравлю, суки!

Швед впал в ступор, а Лерп, мгновенно учуявший запах костра на лесоповале лагпункта № 15 под Костромой, наоборот, сразу засеменил к выходу. Глаза у него засветились заискивающей покорностью, руки автоматически сомкнулись за спиной:

– Начальник, все путем, не зверей!

Швед, еле увернувшийся от пендаля, последовал за ним:

– Командир, командир – нет проблем!

– Командиры все в следственных изоляторах остались, а здесь – начальники! – поправил его Степа. – Понял?!

– Понял, понял, господи ты боже мой!

– Сегодня ВОХРа злая – даешь образцовую высадку на этапе!!!!

Покупатели и продавцы с благоговейным ужасом смотрели на не на шутку расходившегося Харламова – уж очень его задели лоснящиеся рожи жуликов.

При выходе из магазина «великолепная четверка» столкнулась с еще одним известным мошенником – Костей по прозвищу Могилев. Костя не совсем понял ситуацию и добродушно спросил:

– И куда это вы так копытом роете?

– Куда-куда... тащить верблюда! Хошь – горб вырастет? Мы это – мигом! – рявкнул в ответ Тульский и влепил-таки Шведу придающий ускорение пендаль.

Костя отшатнулся и, широко распахнув глаза, спросил шепотом у перекупщика Морозова, специализировавшегося, в основном, на телевизорах и радиотоварах:

– Кто это?

– Спецгруппа какая-то, – ответил Морозов. – Надо свалить на время от греха...

Тем временем Тульский вывел свою «спецгруппу» через дорогу прямо на набережную, где Лерп на свежем ветерке начал приходить в себя:

– Между прочим, я не рассмотрел удостоверение!

– Я тоже! – гавкнул Артур, а Харламов тут же подхватил, продолжая «кошмарить» – постучав кулаком по гранитному парапету, он зарычал:

– Все из карманов сюда! Документы! Резких движений не делать! Смехуечки закончились в «Столыпине»! Первому, кто спилит ель, – приварок к пайке!

– Господи, да в чем же дело?! – заблажили мошенники, нервно, но шустро вытряхивая барахло из карманов.

На граните быстро выросли две кучки из ключей, документов на машины, носовых платков, пачек денег, чеков, импортных зажигалок и редких по советским временам сигарет. Тульский подмигнул Степе, и тот выкинул сигареты за борт в весеннюю мутную воду:

– Курить в ШИЗО запрещено! Швед открыл рот в беззвучном крике.

– Зажигалки содержат газ, то есть сильнодействующее отравляющее вещество!

Зажигалки «Ронсон» полетели вслед за сигаретами.

– Начальник, помилосердствуй! – взмолился Лерп. – Ежели кого из твоих родственников обидели – так возместим!

– Я сирота! – отрезал Харламов, выкидывая в реку записную книжку с переплетом из дорогой кожи. – Судимый? Статья, срок?!

– Осужденный Лерп Александр Павлович, 1958 года рождения, статья 147 часть три!.. – решил вроде как подхохмить Лерп, но Степа перебил его без улыбки:

– Тогда должен знать, что обиженных – ебут!

Первым капитулировал Швед, увидев, что Тульский взялся за его права и техпаспорт на машину:

– Хорош, хорош, начальник! Были не правы! Признаем! Подскажи, как встать на путь исправления!

– А вот теперь и польется у нас незатейливая, можно сказать, товарищеская беседа! – удовлетворенно хмыкнул Артур.

– Слушаем и повинуемся! – Лерп еще пытался юморить, но было видно, что ему не очень смешно.

– Видите ли вы угол Первой линии и набережной Макарова, дети мои? – с благостной интонацией сельского попа спросил Тульский.

– Отчетливо, Ваше Преосвященство!

– А знаете ли вы, на чьей земле Первая линия?

Лерп со Шведом переглянулись:

– Грамоте не обучены, просветите! Артур вздохнул с укоризной:

– И-эх, яхонтовые вы мои! А земля эта старшего оперуполномоченного по особо важным делам подполковника Тульского! Представляете ли вы себе перспективы вашего не столь уж отдаленного будущего, если кто-нибудь из вашей шайки переступит эту черту и кинет лоха на его земле? Отвечать, рожи немытые!

– Боюсь, что представляем! – медленно кивнул Лерп.

– А я боюсь, что нет, – цыкнул зубом Артур. – Боюсь, что подполковник Тульский гулять в Африку вас пустит не то что голыми и без денег, но и без кожи... Верите ли вы мне, богобоязненные чада?

– Верим, – закивали жулики. – А кто такой этот Тульский? Расскажи, надоумь, как язык с ним общий найти?

– Мы же не хотели его об... – Швед сам себя хлопнул ладонью по губам, – в смысле огорчить его не хотели!

– Если бы хотели – то уже в КПЗ с сержантом о куреве договаривались! – хмыкнул Харламов.

– Неужто такой зверь? – ужаснулся Лерп.

– О-о-о! – протянул Артур, как будто сам боялся, и добавил доверительно: – Нас-то он поедал, как стажеров... Сам-то не пошел – не хочет при первой встрече кровушку пить... А повадки у него такие: домик у него под Сосново – ма-ахонь-кий, но жена там хряков разводит... и когда время забоя приходит, так его от стакана с теплой свиной кровью – не оторвешь!

Лерп и Швед не только поверили, но и живо представили себе эту картину. Интеллигентного Шведа, окончившего в свое время философский факультет ЛГУ, затошнило.

– В общем – с богом, непутевые вы мои! – закруглил разговор Артур. – Не доводите Тульского до греха. Я его сам побаиваюсь честно говоря.

Оставив жуликов переживать и бояться, Тульский и Харламов с чувством исполненного долга взяли курс «на базу». В отделении они натолкнулись на Ткачевского, который на ходу поинтересовался:

– Ну как, нашли со злодеями общий язык? Тульский улыбнулся и бодро отрапортовал:

– Никак нет – мы просто сразу жало с корнем вырвали!

Витя, зная характер обоих своих подчиненных, вздернул было недоуменно брови, но потом махнул рукой и уточнять подробности не стал...

(...Чуть позже агентура проинформировала, что в тот же день жулье с Макарова устроило сходняк, на котором Лерп в красках рассказал всему коллективу о ситуации на «приграничье». Костя Могилев покачал головой:

– Если этих отморозков переведут в «тридцатку» работать – я пойду устраиваться таксистом. Во, обмороки!

Спекулянт Морозов осторожно промямлил:

– А может, жалобу на них накатать?

– Коллективную, еби твою мать!!! – обрушились на него всем хуралом.

– Ты, если надумаешь в прокуратуру обращаться, – предупреди, я от тебя письменно открещусь! – заверещал Лерп. – За такие дела против нас и опера из «тридцатки» встанут! А мы будем из Невы свои документы вылавливать. А там течение, и вода холодная!

В результате совещания было решено твердо

– при работе с клиентурой контрольную полосу не пересекать и ближе, чем на пятьдесят метров, к угловому дому на Первой линии не подходить. На всех очень угнетающе подействовал рассказ Лерпа и Шведа о страшном вурдалаке Тульском – «важняке-подполковнике», потому как бог его знает, чего ждать от зверюги, любящего теплой кровушкой лакомиться!)

ТОЛЬКО ЛИЧНО.

Подпись: Конев,

14 декабря 1997 г.

ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА

БЕЗОПАСНОСТИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

УПРАВЛЕНИЕ

По Санкт-Петербургу

и Ленинградской области

«13» декабря 1997 г.

иск. № 0286/97

г.Санкт-Петербург

Секретно

экз. № 1

Начальнику службы

разведки УФСБ РФ

по Санкт-Петербургу

и Ленинградской

области

полковнику

ТЕРЕБИЛОВУ М.Т.

В ходе проведения ОРМ по линии борьбы с организованными преступными группировками получена оперативная информация о том, что близкой связью активного члена так называемой великолукской ОПГ Сергеева является гражданин США (бывший гражданин СССР) – г-н Лерп Александр Павлович, 13.01.1958 г.р., уроженец г. Выборга Ленинградской области, по прозвищу Ося Шура, в настоящее время проживающий в США, в городе Нью-Йорк. Имеющаяся достоверная оперативная информация позволяет сделать вывод, что г-н Лерп находится в США на легальном положении и ведет активный рекламный бизнес в СМИ Нью-Йорка благодаря первоначальному капиталу, заработанному на аферах, и своей удачной женитьбе на гражданке США, являющейся дочерью крупного предпринимателя Фила Лортингаха. Серьезные суммы были потрачены Лерпом на изменение имиджа для восприятия его в деловых кругах Нью-Йорка как респектабельного бизнесмена.

Г-н Лерп по оперучетам проверен. В результате проверки установлено, что г-н Лерп в 1984 г. и в 1991. г. был осужден по ст.ст. 147, 196 УК РФ (копия приговоров прилагается). В 1987 г. являлся объектом проверки ДОУ «Аллигаторы» (заведенного УКГБ СССР по Ленинграду и Ленобласти) с квалифицирующим признаком – незаконные валютные операции (материалы, касающиеся Лерпа, прилагаются).

В 1990 г. являлся объектом проверки ДОР «Ценители» (заведенного УБХСС ГУВД г. Ленинграда) с квалифицирующим Признаком – контрабанда (материалы прилагаются).

С учетом изложенного, прошу Вашего указания рассмотреть вопрос о целесообразности проведения комплекса ОРМ в отношении г-на Лерпа с целью установления с ним ложного оперативного контакта [ЛОК – ложный оперативный контакт – первая стадия изучения возможного кандидата на вербовку в качестве агента органа ФСБ России].

Приложение: на 174 л., 12 фотографий.

Начальник службы

Контрразведки УФСБ РФ

По Санкт-Петербургу

и Ленинградской области

Полковник КОНЕВ О.А.

ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА

БЕЗОПАСНОСТИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

УПРАВЛЕНИЕ

По Санкт-Петербургу

и Ленинградской области

«13» декабря 1997 г.

г.Санкт-Петербург

Уважаемый ЮРИЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ!

Управление ФСБ по Петербургу и Ленинградской области обращается к Вам с просьбой оказать спонсорскую помощь в связи с празднованием 80-летия со дня образования ВЧК. Зная о Вашем неоднократном внимании к работе сотрудников, организации их профессиональной деятельности и досуга, руководство управления просит Вас посодействовать в материальном поощрении особо отличившихся оперативников. Премии и ценные подарки планируется вручить на торжественном вечере, посвященном 80-летию ВЧК, на котором Вы традиционно будете присутствовать среди почетных гостей Управления.

С уважением

заместитель начальника

УФСБ РФ по Санкт-Петербургу

и Ленинградской области

полковник МЕРКУЛОВ Л.П.

Мероприятие по прослушиванию помещения, так называемая «единица»:

СЕКРЕТНО

п.22 пр.МВД

№ 700 дсп – 1997 г.

экз.един.

РАЗОСЛАТЬ:

Ивернов О.Г..

Миронов Б.Е.

СВОДКА № 1 Рег. № 1984

По объекту 78/9-М0339-97

за 14.07.1997

Количество листов: 2

*** 949 ***

17:29 В помещении работает вентилятор, поэтому некоторые слова разобрать не представляется возможным. Объект «ШВ» напевает – «..лам разведка доложила точно...»

17:34 «ШВ» звонит по телефону:

«Ольга Михайловна, вы бумагу с четвертого дома читали?.. Ну, что делать!.. Знаете что, финансовый мой гений, вопросы политического плана решаю я, да и другие вопросы, надеюсь, тоже! Я недавно чай с водкой пил с одним подполковником... он мне еще в восьмидесятых хвоста крутил... так вот он пошутил: бороться за высокое звание подследственного внутренней тюрьмы УФСБ начинают загодя... Смешно? Мне не очень! Прошлое не изменишь... И я плачу за него!.. Что? Обеспечить ценными подарками особо отличившихся оперативников! Лучше я у них в президиуме сидеть буду! А как ГубЧека в пять утра за мной придет, так я не сука – молчать не буду!» смеется

...

Начальник _____________________________________

мн 1984с. _______

отпечатано

в единственном экземпляре

без черновика

без дискеты

рабочий файл уничтожен

исполнил

печатал

15.07.1997.

Тульский вернулся в свой кабинет, снова закинул ноги на стол, закурил и подумал о том, что пора позвонить Светлане – при мысли о ней и о предстоящем вечере он почувствовал где-то в нижней части живота сладкую истому..

...Светлана Барышникова работала в ленинградской газете «Смена» и параллельно успевала еще вести собственную передачу на ленинградском радио. Она обладала кипучей энергией, хорошо подвешенным языком, обалденными ямочками на щеках и трогательным, почти детским голосом – все это плюс, как правило, хорошее улыбчивое настроение позволяло ей быстро сходиться с людьми и узнавать разные интересные новости. Авантюрность характера и солнечная беззаботность (расцениваемая некоторыми как легкая отмороженность) толкали ее частенько во всякие истории, из которых она умудрялась, однако, без особых потерь выпутываться.

С Артуром Света познакомилась под старый Новый год при следующих обстоятельствах: как-то раз она решила заскочить к своей приятельнице Ксюше, работавшей в пенсионном фонде, который располагался в том же здании, что и 16-е отделение милиции. Случайно она вдруг увидела в проеме открытой двери в отдел уголовного розыска какого-то расхристанного, но симпатичного парня, сдерживавшего слабые попытки некой девушки выскочить в холл. Парень, несмотря на потрепанность одежды, явно был сотрудником милиции в штатском – судя по. тому, как уверенно он говорил с «дамой»:

– Видишь ли, Мария, – никуда ты сейчас не пойдешь!

– .Это по какому праву?

– По римскому, милая! Пока твоего «случайного знакомого» не найдут – ты будешь сидеть у нас!

– Я задержана?!

– Упаси господь!

– Тогда почему же ты меня не пускаешь?

– Потому что мы с тобой беседуем...

– О чем?! Я уже все сказала!

– Может, и все. А может... а, Мария?

– Козлы вы!

– Ма-аша, выбирайте выражения... От нас ты слова дурного не услышишь... Но если Я найду письма Маяковского у твоего «случайного знакомого», а он мне о тебе что-нибудь интересное шепнет – тогда, гляди...

Услышав про Маяковского, Света чуть не подпрыгнула, почуяв запах сенсации. Она была уже достаточно опытной и знала, что сотрудники милиции крайне неохотно делятся интересной и горячей информацией с журналистами. (В те времена, когда еще существовала государственная цензура, информацию о разных совершенных преступлениях в прессу давали вообще очень дозированно.) Света решила «пойти в обход» – она забежала к подруге Ксюше, у которой была коллега Настя, спавшая иногда с дежурным 16-го отделения. Настю как «шпиона» запустили в дежурную часть... Через полчаса Света уже владела обалденной «военной тайной» – оказывается, утром, в отделение с заявлением пришла внучка крупнейшего графика советской эпохи академика Верейского. Она рассказала (и написала), что два дня назад к ним в квартиру пришел некий мужчина, предъявил документы сотрудника каких-то архивов и фондов и объяснил, какую титаническую работу он проводит, изучая детали биографии основателя школы советской графики. Уже через час потомки Верейского, эти святые люди, дали гражданину под честное слово на ночь часть архива прославленного академика – письма Зощенко, семьи Брик, Маяковского... Естественно, ночь работы над документами несколько затянулась...

Опера только ахнули над простотой преступления, но за работу взялись, подключился, естественно и главк.

Света быстро выяснила фамилию, имя и отчество начальника уголовного розыска Василеостровского района, а потом бодро направилась прямо к тому парню, который не пускал на волю девушку Машу. Парню, представившемуся оперуполномоченным Артуром Тульским, она объяснила, что пресса уже в общих чертах в курсе интересного события:

– ...И я прекрасно понимаю, что пока преступники еще не пойманы – писать что-либо рано, но... Нарабатывать материал мне разрешил Василий Палыч Токарев...

Тульский несколько растерялся от такого напора, тем более что с живой журналисткой (кстати, очень даже симпатичной) он общался впервые.

Светлана, между тем, уверенно присела на стул у стола Тульского и начала расписывать райские перспективы, открывающиеся перед местным розыском и всем 16-м отделением вследствие ее вхождения в тему.

Тульский почти ничего не понял из потока обрушившихся на него слов и промямлил:

– Э-э-э... Светлана... м-м-м... Меня, кстати, Артуром зовут... Так вы говорите, что если статью грамотно написать – то нас и наградить могут?

– Вполне! – уверенно кивнула Света.

Тульский с сомнением почесал затылок:

– Вообще-то, нас, в основном, орденом Святого Ебукентия награждают – с закруткой на спине.

Теперь не поняла Светлана – но переспросить не успела, потому что на столе у Тульского зазвонил телефон. Артур одной рукой схватил трубку, а второй перевернул лежавшее перед ним заявление внучки Верейского – так, чтобы девушка смогла его прочитать. Света впилась глазами в прыгающие нервные строчки, а Тульский начал орать в телефон:

– И что?! А кого?! Все ищут литературно-художественное наследие... Никого... Я... – я общаюсь с прессой. Серьезно. Фотографируют для фронтовой газеты на статью «Он не оробел перед двумя немецкими танками». Да нет, серьезно... Так ты выясни сначала, какой труп, может, он сам – того... Ой! Ай!... Ну и что, что в коридоре?.. Да ты что... Огурчики да помидорчики, Сталин Кирова убил, да в коридорчике!.. Ладно, все. Будет криминал – будет разговор!

Артур бросил трубку и посмотрел на девушку, взгляд его упорно съезжал с лица на круглые коленки:

– Прочитали?

– Прочитала... И как вы собираетесь... раскрывать?

Света перезакинула ногу на ногу, Тульский моргнул и раскололся:

– Да, собственно говоря... Мы, когда на квартиру Верейских приехали – там обнаружился гостивший у них племянник двенадцати лет, Гриня. Я с этим Гриней потолковал по душам и вот что выяснилось – пока дядя-злодей со взрослыми на кухне о высоком толковал, мальчик в прихожей залез в карман его пальто и вытащил оттуда фотографию «Полароид» с изображенной на ней девушкой, прямо скажем, без одежды. И вот на этой фотографии был написан некий телефон и красивое русское имя Маша. Фото Гриня не без внутренней борьбы (он, вообще, испугался и решил, что шум – по его поводу) отдал нам. Мы к Марии – а она: да, дескать, был такой, приходил, но мы, мол, плохо знакомы! Вот и вся недолга. Сейчас злодея ждут в ее хате, думаю, что к вечеру приведут. Никуда не денется, отдаст, подлец, достояние республики!

– Так просто! – чуть разочарованно протянула Светлана. Артур хмыкнул:

– Придется рассказать правду. На самом деле все происходило так: я шел по мокрому карнизу, держа в зубах пистолет Макарова, так как знал, что преступник дерзок и вооружен...

– Артур, вы что, меня за дуру принимаете?

– Виноват! Так, убираем Гриню и пишем: "в ходе глобальных оперативно следственных мероприятий при содействии сотрудников 7-го ГУВД...

– 7-е УВД... – это как? – не поняла Света.

– Это «ноги» [Профессиональный сленг оперативных работников; означает: наружное наблюдение], – окончательно запутал ее Артур и продолжил:

– ...при поддержке сотрудников ГАИ и непосредственном курировании руководства главка...

В этот момент дежурный по местному телефону передал Тульскому, чтобы он связался с Токаревым. Артур быстро набрал номер:

– Тульский, Василий Павлович!

– Здорово, Артур! Взяли этого черта! Приезжий, из Красноярска... и действительно там историк какой-то... с ума сойти! Будь на подхвате – сейчас тушку подвезут!

– Есть! Журналистка вам нужна еще?

– Какая журналистка?

– Как какая... Светлана...

– Ты о чем?

Тульский мгновенно все понял и показал кулак Свете, начавшей медленно приподниматься со стула.

– Да шучу я, Василий Павлович, подумал просто – а может, это событие в прессе осветить?

– Артур, ты меня иногда пугаешь, – сказал после короткой паузы Токарев и повесил трубку.

Тульский сложил губы бантиком и молча посмотрел на Свету, девушка вздохнула, оправила юбку (так, что она задралась еще выше) и закатила минуты на две речь, адекватную явке с повинной.

– Чистосердечное признание смягчает вину, но увеличивает срок! – строго сказан в ответ Артур, а про себя подумал, что она просто молодец. Тем не менее он для блезиру выдал еще несколько строгих фраз о том, чем грозит нарушение режима секретности, и лишь потом сказал по-человечески: