Кому это повредит?
      Слова Джека Мерсье, произнесенные в день, когда он впервые обратился ко мне с просьбой заняться расследованием смерти Грэйс, зазвучали в моем мозгу, когда я узнал о том, что было найдено в главном салоне яхты «Элиза Мэй». Они эхом отдались во мне, когда я увидел снимки яхты в газетах на следующий день рядом с небольшими фотографиями Джека и Деборы Мерсье, Уоррена Обера и его жены Элеоноры.
       Кому это повредит?
      Я вспомнил, как промокший и дрожащий сидел на борту «Марины-4», пока шли приготовления к буксировке «Элизы Мэй» в порт. Я находился там около двух часов, очертания раскачивающегося тела Джека Мерсье постепенно исчезали и становились, неразличимы в наступивших сумерках. Мак-Артур единственный разговаривал со мной. Он рассказал мне о найденных телах и слове, написанном кровью на стене за ними:
       ГРЕШНИКИ.
      — Арустукские баптисты, — обронил я.
      Мак-Артур состроил недовольную гримасу.
      — Слишком рано для подражателей, вам не кажется?
      — Это дело рук не подражателей, — ответил я. — Это те же самые люди.
      Мак-Артур тяжело опустился на скамейку возле меня. Морская вода плескалась вокруг его черных кожаных ботинок.
      — Баптисты умерли почти сорок лет назад, — начал он. — Даже если тот, кто убил их, все еще жив, зачем ему или им начинать все сначала именно сейчас?
      Я слишком устал, чтобы сразу начинать замалчивать факты, слишком устал.
      — Да они и не прекращали убивать, — объяснил я ему. — Они всегда делали это, тихо и неприметно. Мерсье очень близко подошел к ним, пытаясь оказать давление на Братство через судебные органы и налоговую службу. Он хотел вывести их из игры, и ему это удалось. Они ответили тем, что убили его и всех тех, кто поддерживал его: Джосси Эпштейна в Нью-Йорке, Элисон Бэк в Миннеаполисе, Уоррена Обера и даже Грэйс Пелтье. Теперь их взаимные счеты практически сведены. Слово на стене говорит об этом — дальний отголосок массового убийства, с которого они начали и которое только недавно всплыло на свет. Осталось сыграть только последний финальный акт: разыскать исчезнувший Апокалипсис. Как только они им завладеют, они исчезнут и вновь будут действовать из подполья, которое находится в какой-то спокойной, темной норе нашего благословенного мира.
      — Кто «они»? — спросил Мак-Артур.
      — Фолкнеры, — ответил я. — Фолкнеры и есть Братство.
      Мак-Артур покачал головой:
      — Если это так, парень, ты в полной заднице, у тебя большие проблемы.
      Звук мотора «Марины-1», приближавшейся к нам, прервал мои размышления.
      — Они плывут назад за патологоанатомами из местного полицейского управления, чтобы констатировать смерть жертв прямо на месте преступления, — пояснил Мак-Артур, расстегивая наручники на моей руке. — Вы поедете назад с ними. Кто-нибудь подвезет вас в участок. Я прибуду примерно через час, и мы продолжим нашу беседу с того места, где остановились.
      Он наблюдал за мной, когда я осторожно спускался с вельбота в маленькую лодку. Она оттолкнулась от борта и направилась к берегу, оставив позади «Элизу Мэй». Солнце садилось, и волны были словно охвачены огнем. Тело Джека Мерсье казалось темным на фоне багрового неба, как черный флаг, поднятый на небосклоне.
      Я сидел в приемной полицейского управления Скарборо и через прозрачное стекло наблюдал за работой диспетчеров. Моя одежда была мокрой насквозь, и мне казалось, что я уже никогда не смогу согреться. Поймав себя на том, что вновь и вновь перечитываю предупреждение об эпидемии бешенства у собак и объявления, которые появлялись на дисплее и были развешаны на стендах, я понял, что теряю контроль над собой и вот-вот свалюсь с высокой температурой. Голова раскалывалась, и казалось, что кожу головы пронзают множество уколов, особенно в том месте, где наложили швы.
      Спустя какое-то время меня отвели в комнату для допросов. Начальство только что вышло после совещания, где Мак-Артура распекали за то, что он позволил мне подняться на борт вельбота «Марина-4». Я пытался немного согреться, стуча зубами о чашку кофе под неусыпным надзором патрульного офицера, который хотел быть уверен, что я не попытаюсь украсть один из собачьих трофеев, выставленных в витрине, когда Мак-Артур присоединился ко мне в сопровождении капитана Бобби Мелиа. Это был один из двух капитанов в управлении, которые находились в непосредственном подчинении у шефа Байрона Фишера. Мак-Артур нес диктофон. Дверь за ними закрылась, они уселись напротив меня и попросили рассказать все с самого начала еще раз. Затем появились Норман Бун и Эллис Говард.
      И я снова все рассказал.
      И еще раз.
      И еще.
      Я устал, промерз и очень хотел есть. Каждый раз, когда я рассказывал им о том, что мне известно, становилось все труднее и труднее держать в памяти, что именно я изъял из рассказа, а вопросы становились все более и более въедливыми. Но я не мог рассказать им о Марси Бекер, потому что, если у Братства действительно были связи в полиции, то любое упоминание о ней в полицейских органах означал смертный приговор для нее. Они угрожали тем, что обвинят меня как соучастника в убийстве Мерсье, в дополнение к сокрытию улик, чинению препятствий следствию и всему, что допускалось по закону. Я безропотно позволил волнам их гнева обрушиться на меня.
      Двух тел не хватало на яхте — этого «порнозвезды» и Квентина Харрольда. Оба они отправлялись на «Элизе Мэй», чтобы обеспечивать безопасность Оберов и Мерсье. Полицейские из Скарборо подозревали, что они были убиты первыми же выстрелами. Джек Мерсье безуспешно пытался подать сигнальную ракету, но вместо этого сжег на себе одежду. В каюте, там, где были обнаружены тела, нашли револьвер, но из него не было сделано ни одного выстрела. Обоймы оказались раскиданы по полу в том месте, где кто-то делал последнюю безнадежную попытку его зарядить.
       Кому это повредит?
      Я хотел только одного — уйти отсюда. Я хотел поговорить с Бекерами, заставить их, если понадобится, под дулом пистолета сказать мне, где скрывается их дочь. Я хотел узнать, до чего докопалась Грэйс Пелтье... Я хотел спать.
      Но больше всего я хотел отыскать мистера Падда, немую и старика, который желал получить кожу Рейчел, — преподобного Фолкнера. Его жена находилась среди тех, кто погиб на озере Святого Фройда, но его там не было, как не было и двоих его детей. Мальчика и девочки, как я помнил. Сколько же им должно быть сейчас? Между пятьюдесятью и шестьюдесятью? Мисс Торрэнс была слишком молода, как и Лутц. Если только не найдется еще кто-то надежно спрятанный, в чем я лично сильно сомневался, то остаются только Падд и немая: это они Леонард и Мюриэл Фолкнер, отправляющие людей на тот свет, когда это понадобится, по приказу своего папочки.

* * *

      В этот вечер меня отпустили после одиннадцати, хорошо, подбросили до машины, но их угрозы все еще звучали в ушах. Когда я вернулся, Эйнджел и Луис были вместе с Рейчел. Они пили пиво и смотрели телевизор с почти выключенным звуком. Все трое оставили меня в покое, пока я раздевался, принимал душ, переодевался. Новенький мобильник лежал на кухонном столе, sim-карта, извлеченная из обломков старого телефона, была установлена в новый. Я достал из холодильника бутылку «Пит Викид Эля» и открыл ее. Запах хмеля и тонкий аромат фруктов ударил в нос. Я поднес бутылку к губам и сделал один большой глоток — мой первый глоток алкоголя за прошедшие два года, затем задержал его во рту столько, сколько мог. Когда, наконец, я глотнул, пиво уже стало теплым. Я вылил остатки в стакан, выпил половину, затем уселся и стал разглядывать, сколько там осталось в стакане. А через какое-то время выплеснул все в раковину.
      Это, конечно, не было моментом истины — скорее жестом доброй воли. Я не хотел напиться, даже сейчас. Я мог выпить, а мог и отказаться, и я выбрал отказ. Эми была права: это было всего лишь средством заполнить пустоту, и я нашел другой способ сделать это. Но сегодня никакой напиток не мог сделать так, чтобы дела пошли лучше.
      Меня снова начала бить дрожь. Несмотря на горячий душ и теплую одежду, никак не удавалось согреться. Я чувствовал вкус соли у себя на губах, запах моря в волосах, и мне все казалось, что я опять нахожусь в заливе, где «Элиза Мэй» медленно проплывает мимо меня и тело Джека Мерсье мерно качается на фоне неба.
      Я выбросил бутылку в ведро и поднял глаза: Рейчел стояла, подпирая косяк двери.
      — Ты ее не допил? — мягко сказала она.
      Я покачал головой. Мгновение или два я был не в состоянии говорить. Казалось, внутри меня что-то разрывается, как будто на сердце опустился тяжелый камень и все мои внутренности готовы взорваться. Страх из глубины души начал распространяться по всему моему телу: от кончиков пальцев растекался выше, до затылка и кончиков ушей. Волна за волной он накатывал на меня, так что мне пришлось вцепиться в мойку, чтобы не упасть. Я крепко зажмурил глаза и увидел:
       Труп молодой женщины извлечен из бочки с бензином из канала в Луизиане. Зубы сжаты в агонии, тело завернуто в кокон из жировых тканей. Странник считал ее своей черновой работой и выбросил на помойку, не отказав себе в удовольствии выколоть бедняжке глаза и замучить ее. Вот маленький умерший мальчик, бегающий по моему дому в полночь и зовущий меня поиграть. А вот Джек Мерсье, сжигаемый неумолимым пламенем, в то время как его жену, истекающую кровью, волокут вниз, в каюты; кровь и вода, смешивающиеся на бледной отрубленной голове Мики Шайна; мой дедушка, память о котором постепенно тает; отец, сидящий за обеденным столом и приглаживающий огромной пятерней мои вихры. Сьюзен и Дженни у нее на коленях на стуле в кухне — потерянные для меня и все же не совсем потерянные, ушедшие и оставшиеся навечно со мной...
      Страх накрыл меня волной громких голосов, и, когда она спала, мне показалось, что я различаю голоса, зовущие меня снова и снова, пока они, наконец, не слились в мощный хор. Мое тело содрогнулось, рот непроизвольно разжался, и я услышал сам себя:
      — Я не виноват, — шептал я.
      Брови Рейчел поползли вверх.
      — Не понимаю.
      — Это. Была. Не. Моя. Вина, — повторил я раздельно.
      Она обняла меня, пока я выплевывал каждое слово. Я облизал верхнюю губу и вновь почувствовал вкус соли и пива. Моя голова раскачивалась в такт биению сердца, и казалось, что я сейчас сгорю заживо. Прошлое и настоящее переплелись между собой и спутались, как змеи в клубке. Новые смерти и старые, старые грехи и новые, ужас при воспоминании о них раскалял добела мой мозг и тело, даже когда я говорил.
      — Ничего подобного, — сказал я.
      Мои глаза не различали очертаний предметов, затем я ощутил, как новая волна соленой воды захлестывает мои щеки и губы.
      — Я не смог спасти их. Если бы я был с ними, я бы тоже умер. Я сделал все, что мог. Я все еще стараюсь сделать все возможное, но я не смог их спасти.
      Я даже не знал, о ком говорю. Наверно, обо всех сразу: о мужчине на мачте, Грэйс и Кертисе Пелтье, женщине с ребенком, которые год назад лежали на полу дешевой квартиры, другой женщине и другом ребенке на кухне нашего дома в Бруклине за год до этого, о своих отце, матери, дедушке, о маленьком мальчике с дырой от пули вместо глаза.
      Обо всех сразу.
      Я слышал, как они зовут меня по имени из тех мест, где пребывают ныне, их голоса эхом отражаются от стен нор и ям, пещер и провалов, болот и скважин нашего благословенного мира, и он сотрясается от этих звуков.
      — Я пытался, — прошептал я. — Но я не смог спасти всех их.
      Ее руки обняли меня, и мир призраков исчез, дожидаясь часа, чтобы напомнить о себе моему воображению.

      В эту ночь я спал странным беспокойным сном в объятиях Рейчел, вырываясь и отбиваясь от невидимых сил. Эйнджел и Луис находились в смежной комнате. Все двери были заперты на замки и задвижки, так что мы некоторое время могли чувствовать себя в безопасности, но она не могла уснуть рядом со мной в эту ночь. Мне снилось, что я тону в темных водах, где Джек Мерсье поджидает меня; его лицо, объятое пламенем, проступает сквозь волны, Кертис Пелтье рядом с ним, черная кровь стекает с его рук в глубину. Когда я пытался вынырнуть, они тянули меня назад, руки мертвецов цеплялись за мои ноги. Кровь в моей голове пульсировала, и легкие разрывались, давление все нарастало, и я был вынужден кричать, и соленая вода заполняла мой рот и нос...
      Потом я просыпался снова и снова и находил ее рядом с собой: она успокаивающе что-то шептала, гладила меня по лицу и волосам. И вот, наконец, ночь закончилась.
      Утром мы быстро позавтракали и разделились. Мы с Луисом и Рейчел направились в Бар-Харбор для последней встречи с Бекерами. Эйнджел вызвался чинить телефон в доме и останется здесь, чтобы у нас была возможность для маневра, если понадобится. Когда я проверил сообщения на своем мобильном, там оказалось только одно: от Эли Уинн, которая просила меня перезвонить.
      — Вы велели связаться с вами, если кто-нибудь начнет наводить справки о Грэйс, — сказала она, когда я дозвонился. — Это случилось.
      — Кто это был?
      — Полицейский. Он пришел к нам в ресторан вчера. Представился следователем. Я видела его бляху.
      — Вы запомнили его фамилию?
      — Лутц. Он сказал, что занимается расследованием смерти Грэйс. Хотел узнать, когда я видела ее в последний раз.
      — Что вы ему сказали?
      — То же, что и вам, больше ничего.
      — Что вы о нем думаете?
      Она на мгновение задумалась.
      — Он напугал меня. Я не пошла домой прошлой ночью, осталась у подруги.
      — Вы видели его еще раз со вчерашнего дня?
      — Нет, я думаю, он поверил мне.
      — Он сказал, откуда узнал о вас?
      — От преподавателя Грэйс. Я говорила с ней прошлой ночью. Она сказала, что сообщила Лутцу имена двух подруг Грэйс: мое и Марси Бекер.

* * *

      Было только девять утра, и мы почти добрались до Огасты, когда зазвонил мобильник. Я не знал этого номера.
      — Мистер Паркер? — спросил женский голос. — Это Франсин Бекер, мать Марси.
      Я одними губами произнес, повернувшись к Рейчел:
      — Миссис Бекер.
      — Вы все еще ищете Марси, не так ли? — в ее голосе слышались покорность и страх.
      — Люди, которые убили Грэйс Пелтье, очень близко подобрались к вашей дочери, миссис Бекер, — сказал я. — Они убили отца Грэйс, они убили человека по имени Джек Мерсье вместе с его женой, и они собираются убить Марси, когда найдут ее.
      На другом конце провода я услышал, как она заплакала.
      — Мне стыдно за то, что произошло, когда вы были у нас в последний раз. Мы боялись за Марси и за себя. Она наше единственное дитя, мистер Паркер! Мы не можем допустить, чтобы с ней что-то случилось.
      — Где ваша дочь, миссис Бекер?
      Но она собиралась сказать мне об этом, когда сама сочтет нужным, в своей обычной манере.
      — К нам приходил полицейский сегодня утром, только что. Он представился как следователь. Он говорил, что ей грозит серьезная опасность и хотел защитить ее.
      Она замолчала.
      — Мы с мужем рассказали ему, где она скрывается. Мы законопослушные граждане, мистер Паркер. Марси предупреждала нас о том, чтобы мы ничего не рассказывали полиции, но он был так добр и так беспокоился о ней. У нас не было оснований не доверять ему, и у нас нет возможности предупредить Марси. В том доме нет телефона.
      — В каком доме?
      — У нас есть дом в заливе Бутбей. Это всего лишь маленький садовый домик. Мы обычно сдавали его на лето, но в последние несколько лет не делали этого.
      — Скажите мне точно, где он находится.
      Рейчел передала мне ручку и блокнот, я начертил схему проезда и прочел все, что записал, миссис Бекер еще раз.
      — Пожалуйста, мистер Паркер, сделайте так, чтобы с ней ничего не случилось!
      Я постарался успокоить ее.
      — Сделаю все возможное, миссис Бекер. И еще один вопрос: как звали детектива, который говорил с вами о Марси?
      — Лутц, — ответила она. — Детектив Джон Лутц.
      Я посигналил, что сворачиваю направо, и резко вывернул руль. «Лексус» Луиса появился в зеркале заднего вида через считанные секунды. Я вышел из машины и побежал к нему.
      — Планы изменились, — сказал я.
      — Ну, и куда же мы направляемся? — спросил он.
      — Заберем Марси Бекер. Мы узнали, где она.
      Луис, по-видимому, прочел что-то на моем лице.
      — И позволь мне угадать, — предположил он. — Мы не единственные, кто знает, где она находится.
      — Совершенно верно.
      — Все как всегда, не правда ли?

* * *

      Бухта Бутбей была не очень приятным местом лет тридцать назад, когда поселение на ее берегу больше напоминало рыбацкую деревню. В то время весь поселок благоухал навозом, потому что Бутбей был центром продажи и вывоза морем органических удобрений. Если углубиться в историю, это место считали достаточно привлекательным первые поселенцы на побережье штата Мэн, которые обустроились здесь в 1622 году. Конечно, Бутбей было одним из самых убогих поселков на восточном побережье, но надо же с чего-то начинать.
      Теперь в летний сезон бухта заполняется толпой туристов и рыбаков-любителей, а прибрежная полоса разрушается из-за бесконтрольного коммерческого использования. Поселок, конечно, далеко ушел от своего давнего предшественника, но, на взгляд убежденного пессимиста, он вступил на путь, ведущий к полному запустению.
      Мы проехали по 27-й дороге на юго-восток из Огасты и прибыли в Бутбей через час. Проехали всю Мидл-стрит до начала Бартерс Айленд-роуд. Меня так и подмывало попросить Рейчел остаться в Бутбей, но, даже принимая во внимание, что не стоит лезть в пасть акулы за собственным носком, я знал, что она сможет подбодрить и утешить Марси Бекер.
      Наконец мы добрались до небольшой ухабистой частной дороги в три полосы, которая поднималась круто вверх к лесопилке, стоявшей на небольшом холме с полуразвалившимся порогом и деревянными плашками, набитыми под углом, которые служили лестницей. На первый взгляд казалось, что в домике может быть две-три комнаты. Деревья, окружавшие его с южной и западной сторон, оставляли широкий просвет, чтобы можно было видеть всю дорогу, ведущую наверх к домику. Поблизости не было видно машин, но у окна, слева от входной двери, мы увидели горный велосипед.
      — Ты не хочешь оставить машины здесь? — спросил Луис, когда мы остановились у дороги. — Если мы проедем еще немного, нас сразу заметят из дома.
      — Угу, — ответил я. — Я хочу остановиться здесь и уехать до того, как появится Лутц.
      — Предположительно, его здесь пока нет?
      — Ну да. Или ты думаешь, это он въехал наверх на своем горном велосипеде?
      — Может быть, он уже побывал здесь и уехал.
      Я не ответил: не хотелось задумываться о такой возможности.
      Луис пожал плечами:
      — Нам бы лучше не появляться там с пустыми руками.
      Он вышел из машины и направился к багажнику. Я еще раз бросил взгляд на дом, затем на Рейчел и пожал плечами. Не похоже было, что в доме что-то происходит. Я перестал смотреть в ту сторону и присоединился к Луису, Рейчел последовала за мной.
      Луис поднял крышку багажника, в котором лежало запасное колесо. Он повернул винт, удерживавший запаску, затем вынул ее и подал мне, освобождая багажник. И только после того, как он нажал еще на пару каких-то кнопочек, я сообразил, что багажник выглядит довольно мелким. Причина выяснилась сразу же, когда дно багажника поднялось вверх, открывая небольшой склад оружия, размещенного в специальном отделении.
      — Я даже не спрашиваю, есть ли у тебя разрешение на ношение всего этого, — заметил я.
      — Верно, черт возьми, у них в списке разрешенного даже нет того, что здесь есть.
      Я увидел один миниавтомат «калико», который особенно любил Луис, с двумя 50-зарядными магазинами на каждой стороне. Здесь был и 9-миллиметровый «глок», и снайперская винтовка «Маузер СП-66», и полуавтомат ВХР производства ЮАР, снабженный глушителем и подствольным гранатометом, который казался мне анахронизмом.
      — Знаешь ли, достаточно один раз сильно подпрыгнуть на дороге, и ты станешь единственным покойником, в честь которого будет назван кратер, образовавшийся на этом месте, — заметил я. — Ты что, не боишься патрулей?
      Управление автомобилем без водительского удостоверения уже считается нарушением закона.
      — Не-а, раздобудь мне шоферское удостоверение и черную фуражку. Если меня спросят, то я везу это для веса.
      Он наклонился и вытащил пистолет из тайника в багажнике, затем передал его мне, вернул на место панель, закрывающую тайник и колесо.
      Я никогда не видел подобного оружия. Оно было примерно тех же размеров, что и распиленный на две части пистолет. Двойное дуло с оптическим прицелом снизу подпиралось еще одним, более широким, которое служило одновременно ручкой. Оно было удивительно легким по весу и легко скользнуло в мою кобуру.
      — Впечатляет, — сказал я. — А это что?
      — "Неостед", ЮАР. 13-витковая стабилизирующая пружина и такая небольшая отдача, что из него можно палить одной рукой.
      — Это что же, ружье?
      — Нет, это Ружье с большой буквы. Вещь!
      Я в отчаянии покачал головой и вернул ему ружье обратно. Рейчел стояла рядом с нами, опершись о машину и плотно сжав губы. Рейчел не любит оружие. У нее есть на то свои причины.
      — О'кей, — кивнул я. — Пошли.
      Луис грустно покачал головой, залезая в машину и запихивая «неостед» под приборную доску.
      — Не могу поверить, что тебе не понравилось мое оружие, — заметил он.
      — У богатых свои причуды, — ответил я.
      Мы быстро направились по дорожке к дому, шурша гравием у входа. Я выскочил из машины первым, Луис — вторым. Еще когда он выходил из машины, я услышал, как стукнула дверь черного хода.
      Мы одновременно побежали — Луис налево, я — направо. Пока я бежал вниз к деревьям, чтобы укрыться за ними, из дома появилась девушка с рюкзаком на плечах. Она была крупной и несколько медлительной, я догнал ее еще до того, как она пробежала половину пути. Рядом с нами в кустах я увидел очертания мотоцикла, накрытого брезентом.
      Когда я нагнал ее и она находилась на расстоянии вытянутой руки, девушка резко обернулась, держа рюкзак за лямки в руке, и шарахнула меня им сбоку по голове. Я споткнулся, в ушах зазвенело, но я все же подставил ей подножку и схватил ее, когда она попыталась сбежать. Она тяжело приземлилась, и рюкзак отлетел в сторону. Я навалился на нее еще до того, как она сделала попытку подняться. За своей спиной я услышал, как Луис замедляет шаги, и затем его тень упала на нас.
      — Черт возьми! — ляпнул я с досады. — Ты чуть не снесла мне голову!
      Марси Бекер свирепо и молча вырывалась из моего захвата. Ей было ближе к тридцати, простые черты лица, туповатое выражение, каштановые волосы. Ее плечи, широкие и мужеподобные, выдавали в ней пловчиху или атлетку. Поймав ее взгляд, я испытал чувство вины за то, что так напугал девушку.
      — Успокойся, Марси, — сказал я. — Мы здесь, чтобы помочь тебе.
      Я отпустил ее и позволил ей подняться. Она немедленно попыталась убежать. Пришлось обхватить ее руками, завести ей руку за спину и развернуть так, что теперь она оказалась стоящей лицом к Луису.
      — Меня зовут Чарли Паркер. Я частный детектив. Меня нанял Кертис Пелтье, чтобы я выяснил, что произошло с Грэйс, и я думаю, что тебе это известно.
      — Я ничего не знаю, — произнесла она свистящим шепотом.
      Ее левая пятка метнулась назад, и я чуть было не получил серьезный синяк на ноге. Она была крупной, сильной молодой женщиной, и удерживать ее оказалось довольно тяжелым занятием.
      Луис стоял в сторонке, наблюдая за мной, слегка приподняв бровь, и явно испытывал большое удовольствие. Я догадался, что не стоит ждать помощи с этой стороны. Я снова развернул девушку так, чтобы она могла видеть меня, затем сильно встряхнул ее.
      — Марси, — сказал я. — У нас нет времени на это.
      — А пошел ты, — выплюнула она. Она была рассержена и испугана, и не без причин.
      Я почувствовал, что сзади появилась Рейчел, и Марси перевела взгляд на нее.
      — Марси, сюда направляется один человек, полицейский, и вовсе не для того, чтобы защитить тебя, — быстро сказала Рейчел. — Он узнал, где ты скрываешься от твоих родителей. Он думает, что ты видела, как умерла Грэйс Пелтье, мы тоже так думаем. Сейчас мы готовы помочь тебе, но только если ты сама позволишь.
      Мисс Бекер прекратила сопротивление и попыталась по глазам прочесть, правду ли говорит Рейчел. Видимо, она что-то поняла, потому что, выражение ее лица смягчилось, брови перестали хмуриться, и огонь бешенства в глазах погас.
      — Грэйс убил полицейский, — просто сказала она.
      Я обернулся к Луису:
      — Отгони машины куда-нибудь, чтобы ей их было видно.
      Он кивнул и побежал назад по холму. Через пару секунд «лексус» въехал во двор позади нас и остановился, скрытый со стороны дороги домом. «Мустанг» вскоре присоединился к нему.
      — Думаю, что фамилия человека, который убил Грэйс, была Лутц, — сказал я Марси. — Он один из тех, кто направляется сюда. Ты разрешишь нам помочь тебе?
      Она молча кивнула. Я поднял ее рюкзак и передал его ей. Когда она протянула руку, я прижал его к себе.
      — Только, чур, не бить, договорились?
      Она издала испуганный смешок и сказала, соглашаясь:
      — Не бить.
      Мы направились вверх по холму к дому.
      — Ему нужна не только я, — спокойно заметила она.
      — А что еще ему нужно, Марси?
      Она глотнула, и страх снова заплескался в ее глазах. Девушка вскинула рюкзак на спину и ответила:
      — Ему нужна книга.

* * *

      Пока Марси Бекер собирала все свои вещи, одежду, косметику, которую бросила в доме, пытаясь сбежать от нас, она рассказала о последних часах жизни Грэйс Пелтье, хотя и не позволила нам заглянуть в рюкзак — видимо, еще не вполне доверяла нам.