– Между прочим, твой Володька кобелина еще тот! – как-то, смеясь, рассказывала ей Светка. – Помнишь, в прошлый раз, когда я заходила за феном, который накануне у тебя забыла, а ты помчалась в магазин, потому что у тебя хлеба ни крошки не было? Володька тогда у тебя еще шкаф ремонтировал.
      – Помню, – нерешительно проговорила Галя. В самом деле, тогда дверца шкафа у нее вдруг повисла на одной петле, и она, как всегда, позвонила Володьке. В принципе это был и не ее Володька. Между прочим, у него есть жена и ребенок. Он всего лишь друг брата Валеры.
      – Так вот, он меня как зажал в ванной, я трепыхнуться не могла. Вроде и маленький, но цепкий. Если бы соседка к тебе зачем-то не зашла, ей-богу, там же и изнасиловал бы.
      У Светки мания: всякий мужик, кто ее только увидит, непременно мечтает наброситься и изнасиловать.
      Ванная комната у Гали крошечная, как и весь остальной дом. Ванна хоть и не сидячая, но такая маленькая, что Галя не может вытянуться в ней во весь рост, а опускает вначале верхнюю часть тела, вроде как погреть в горячей воде, а потом вылезает и сидя уже опускает ноги. Где там можно насиловать?
      – Ты мужчин все время с животными сравниваешь. У тебя непременно то кобелина, то котяра.
      – Нет, – смеясь, запротестовала Светка, – это совсем разные вещи. В смысле, понятия. Кобелина – это тот, кто всегда готов, хоть с кем. Ему любые условия подходят. Будь то подъезд или ванная... А котяра – тот, кто по крышам ходит, приключений ищет. Кошку для себя он выбирает и начинает ее обхаживать. Цветы, конфеты, шампанское...
      Галя хотела сказать, что тогда Игорь не котяра, а кобелина, если следовать Светкиной классификации. Она бы хотела поговорить об Игоре. Самой ей не хотелось заводить разговор, а вот Светку она бы послушала. Но подруга быстро распрощалась – торопилась куда-то. Даже не спросила, как в любом другом случае:
      – Ну, как у тебя с Игорем?
      Галя бы ее порадовала. Сказала, что никак.
      Она ведь только пришла с работы, успела душ принять да переодеться, как Светка пришла. Галя хотела ее чем-нибудь угостить, но та недолго побыла и убежала. Надо понимать, ловить очередного поклонника, который пополнит ряды ее вздыхателей взамен выбывшего Игоря...
      Почему непременно – выбывшего? Игорь может при Светке остаться. Ведь она, с его точки зрения, женщина недоступная, значит, для мужчины желанная.
      Галя сморгнула опять подступившие было слезы, открыла холодильник и посмотрела в его нутро: что бы поесть? У нее в морозилке были котлеты, но жарить их не хотелось. Можно пожарить картошку, но вначале придется ее почистить... Как не хочется готовить для себя одной!
      И тут раздался телефонный звонок. У Гали в ее кукольном домике было и это достижение цивилизации. Правда, сотовый она себе пока не купила. Все находились более насущные траты...
      Скорее всего звонила мама. Она тоже недавно пришла с работы и теперь интересовалась у Гали, как прошел день.
      Но голос был мужской.
      – Это я, – сказал голос, и она не сразу поняла, что звонит Игорь. Голос его по телефону был как-то выше, пронзительнее, что ли. Наверное, при общении напрямую Игорь в него кошачьей бархатистости добавлял, чтобы своих кошек соблазнять.
      Она почувствовала, как дрожит у нее рука, и ей с трудом приходилось сдерживаться, чтобы голос не дрожал.
      – Я приду к тебе сейчас, не возражаешь? Я тебе из автомата возле вашего двора звоню.
      – Приходи, – сказала она как бы рассеянно. Мол, как хочешь, а ей все равно.
      Но едва только Галя положила трубку, как тут же кинулась к холодильнику за теми самыми котлетами. По пути зажгла газовую плиту и теперь одной рукой вынимала из пакета котлеты, а другой наливала в сковородку масло.
      Конечно, она все равно ничего не успела, потому что Игорь через две минуты уже стучал в дверь, и когда Галя ее открыла, первым делом просунул в приоткрывшуюся щель огромный букет, а потом уже зашел сам.
      – Самой очаровательной и привлекательной, – сказал он, целуя Гале руку, а потом открыл свой портфель и выложил на кухонный столик коробку конфет и шампанское.
      «Светка оказалась права, – подумала она, – он и в самом деле котяра. У него все идет по накатанной колее. Скорее всего женщинам одни и те же слова говорит, не слишком утруждаясь новизной. А меня обхаживает как кошку, которую на время для себя выбрал. Но почему он был уверен, что я его прощу? И что пущу после того, как он так неожиданно, без предупреждения, исчез?»
      Отчего-то она стеснялась смотреть на Игоря. Наверное, после разговора с сестрой – та явно дала понять, что нехорошо укладываться в постель с мужчиной, едва успев познакомиться. А кроме всего прочего, Галя ощущала себя женщиной, с которой можно не церемониться, такой вот без гордости и чувства собственного достоинства. Ощущать-то ощущала, а Игорю ничего не говорила. Просто сама себя поедом ела, о чем он, похоже, и не подозревал, потому что Галя по-прежнему смотрела доброжелательно и улыбалась.
      Зато Игорь чувствовал себя как рыба в воде. Открыл свой портфель, достал из него какую-то навороченную дрель и спросил:
      – Галя, ты феном пользуешься?
      – Пользуюсь, – проговорила она удивленно.
      – А куда ты его включаешь?
      – Вот сюда. – Она показала на розетку в прихожей.
      – Но ведь здесь не очень удобно. Она пожала плечами:
      – Зато здесь есть зеркало.
      – В ванной тоже есть зеркало.
      – Но нет розетки, – весело закончила она и посмотрела на него с недоумением: чего он хочет?
      Игорь протиснулся мимо нее в ванную и поставил на стену ладонь справа от зеркала.
      – А что, если я тебе сделаю розетку вот здесь, возле зеркала?
      Галя даже оторопела. Ее бывший муж Генка ничего такого в доме не делал. Если случались неполадки с электроприборами и не было дома Володьки, она просила Лениного мужа Женю. Он приходил сам или присылал кого-то из своих электриков. Потому она замешкалась с ответом, хотя могла бы и догадаться: не ее же саму он собирался дырявить этой дрелью!
      – Но у меня нет розетки, и гвоздей, и что там еще требуется.
      – А у меня все с собой, – сказал он и вернулся в коридор к своему портфелю, после чего в ванной сразу зажужжала его дрель.
      Галя по-прежнему не знала, как ей себя вести. Если бы это делал кто-то из приглашенных мужчин, ну, имеются в виду те, кого приглашают нарочно сделать что-то дома и которым за работу платят, она бы никакими вопросами не задавалась. Иной раз, если эти приглашенные отказываются брать деньги, можно организовать для них стол, на который непременно поставить бутылку водки, а то и две. Гале уже приходилось, кроме хозяйственного Володьки, сталкиваться с мужчинами, имеющими золотые руки и слабую голову. На предмет алкоголя.
      Но как относиться к человеку, который приходит... спать с тобой? Принимать как само собой разумеющееся его такую вот чисто мужскую помощь?
      «Для начала нужно покормить, – решила она, – а потом уже, за ужином, все прояснится».
      – Хозяйка, принимай работу! – крикнул он, и Галя поспешила на зов, вытирая руки о кухонное полотенце. – И фен принеси.
      Она протянула Игорю фен, и тот включил его в только что прикрепленную розетку у зеркала. Фен ровно загудел, а Игорь шутливо поднес его к Галиным волосам, проведя потоком холодного воздуха от макушки до уха, потом до шеи, а другой рукой он мастерски задрал ей юбку. Слегка огладил, как, наверное, наездники оглаживают могущую взбрыкнуть кобылу. Выключил фен и наклонил ее, заставляя упереться в края ванны. Сам снял с нее трусики, потому что от неожиданности Галя туго соображала.
      «Так вот чем платят женщины за хозяйственные работы своим любовникам!»
      Это слово, хоть и произнесенное мысленно, вырвалось у нее впервые. У нее теперь есть любовник!
      Надо сказать, что такой скоротечный секс без удобств не доставил ей почти никакого удовольствия, но Игорь не обратил на это внимания.
      – Я бы хотела принять душ, – пробормотала она, стараясь не смотреть ему в глаза, и он снисходительно улыбнулся.
      – Еще не привыкла, понимаю.
      Шлепнул ее по мягкому месту и вышел.
      Галя наскоро ополоснулась, а когда вышла, увидела, что он как ни в чем не бывало режет в салатницу огурцы и помидоры. Генка ни за что бы ничего резать не стал, а сидел бы и ждал, пока она все приготовит. Один раз он даже решил ее обидеть.
      – Меняются времена, – сказал ухмыляясь, – и Мещерские прислуживают Подкорытько!
      Но она вовсе не обиделась. Как говорили в детстве у них во дворе, врач на больных не обижается. Игорь между тем порезал овощи и спросил:
      – Посолишь сама, хорошо, а то я с солью не очень дружу. Уж если посолю, то посолю.
      – Хорошо, – согласилась Галя, все еще оглушенная только что случившимся событием. В собственной ванной!
      Она посолила салат, добавила масла. А Игорь между тем вынул из своего портфеля кирпич черного хлеба с отрубями.
      – Купил на всякий случай, – пояснил он, поймав ее удивленный взгляд. – Вдруг, думаю, у нее хлеба нет. Гостей не ждет. Я нарочно тебя не предупредил, чтобы ты не слишком суетилась. Вдвоем мы и так все быстро сделаем... У тебя котлеты не подгорают?
      Она спохватилась и кинулась котлеты переворачивать.
      С ней происходило что-то странное. По крайней мере прежде с ней не случавшееся. Она смотрела на чужого, по сути, мужчину, который спокойно хозяйничал на кухне, как будто прожил вместе с Галей в браке лет десять.
      Он уверенно – безо всяких там прелюдий и вопросов – берет ее в любом месте, в каком захочет, а она, точно зомби, и не пытается сопротивляться.
      Неужели это и есть любовь? Когда живешь как в полусне, ничего не соображаешь и вообще не проявляешь себя как полноценный индивидуум...
      Правда, эти мысли не мешали ей накрывать на стол, опять-таки с помощью Игоря.
      Он догадался и сел не на ту табуретку, на которой она любила сидеть, и стал открывать шампанское, кивнув Гале, что она не поставила на стол бокалы.
      Она тут же бросилась доставать бокалы и протирать их полотенцем. То есть привычные действия она производила машинально, так что ничего странного в ее действиях не усматривалось.
      Игорь открыл шампанское, разлил по бокалам и произнес тост:
      – За все хорошее! – И добавил строго: – До дна!
      Галя так же покорно выпила шампанское, хотя оно было сильно газированным и пилось с трудом.
      В другое время она бы отметила в Игоре эту черту: не задумываться ни о чем. Не напрягать свои мозги без надобности. Все было раз и навсегда предопределено. Что говорить за рюмкой и как обращаться с женщиной. Тогда жить становилось необременительно, потому что все катилось по привычной колее.
      – Молодец! – похвалил он. – И котлеты у тебя то, что надо. В меру прожаренные. Настоящие, домашние...
      Слушай, что у нас сегодня было. На строевых учениях присутствовал генерал и после, на разборке, стал выговаривать ротному: «Товарищ Асафин, у вас барабан все время бил между ног!»
      Он улыбнулся, а потом, словно передумав, расхохотался в голос.
      – Правильно про нас, военных, анекдоты рассказывают. Начальник училища подписывал приказ и в графе «Утвердить» написал: «Утвердяю!»
      Игорь сыто откинулся на табуретке, упираясь затылком в стену.
      – Если ты не возражаешь, я «Вести» посмотрю, – проговорил он, прикрыв глаза.
      – А почему я должна возражать?
      – Мало ли, может, сериал какой смотришь. Женщины вечно какой-нибудь «мыльницей» увлечены.
      – Смотри, пожалуйста, – пожала она плечами, уязвленная его обобщением.
      Он тут же подхватился, прошел в комнату и крикнул оттуда разочарованно:
      – У тебя домашняя антенна!
      – А что, ты тоже какой-нибудь сериал смотришь?
      – Зачем сериал? Но на СТС или ТНТ частенько боевики показывают, а домашняя антенна их плохо берет... Я боевики люблю. Ничего, завтра я принесу наружную антенну...
      Он вышел в коридор и одобрительно взглянул на нее, моющую посуду.
      – Сейчас посмотрю, как там у тебя крыша расположена и сколько кабеля для антенны понадобится.
      Он сосредоточенно взглянул на свои форменные туфли – наверное, ему хотелось бы иметь шлепанцы, в которых можно выходить во двор, но у Гали никакой мужской обуви не было.
      Вздохнув, Игорь надел туфли и вышел.
      «Что значит – завтра принесу? – подумала она. – Он у меня ночевать останется или придет только из-за антенны? Наверное, не придет. Просто обещает, и все. И во двор вышел для виду...»
      До встречи с Игорем она считала, что нужно высказывать своим сожителям или любовницам пожелания, мнения или планы, а они что-то там про себя решат, а потом уж ей скажут без объяснений, так что останется возможность все остальное домыслить. Может, он считает, что язык вовсе не средство общения между людьми, а так, всего лишь издержки цивилизации?
      – Метров семь кабеля нужно, – сообщил Игорь, возвращаясь. – А чего ты такая нерадостная? Может, тебе неприятно, что я остался?
      «Остался. Значит, он действительно решил остаться!»
      – Нет, это я так, сегодня устала немного. Мне приятно, что ты пришел.
      – Смотри, ежели что, лучше скажи сразу.
      Значит, все-таки ему нужно говорить, чтобы он понял, а ей – не обязательно?
      – Скажу, – кивнула она, входя за ним в свою крошечную гостиную.
      Галя включила бра, и он согласно кивнул:
      – Правильно, телевизор нужно смотреть при свете.
      Игорь посмотрел «Вести», потом переключился на первый канал, посмотрел «Ментов». Ей казалось неудобным всякий раз смотреть на него, потому Галя поглядывала на него украдкой. И когда взглянула в очередной раз, увидела, что ее нечаянный гость спит, откинув голову на спинку кресла и приоткрыв рот.
      Она растерялась: что делать? Будить? Если бы он был ее мужем, она бы сказала:
      – Игорь, переходи на кровать, я постелила.
      А вдруг он раздумал у нее оставаться? И вообще, с чего она решила, будто он свободен? То есть Светка говорила, что Игорь когда-то был женат и даже имеет сына, но приходит ли он к бывшей жене, и как часто, и есть ли у него какое-нибудь собственное жилье? А если нет, то наверняка имеется женщина, с которой он живет постоянно... Господи, она же о нем ничего не знала!
      Так для себя и не решив, как быть, Галя сделала громкость поменьше и переключилась на второй канал, где шел новый сериал по роману Вильмонт.

      Отчего-то мысль о сестре мне не давала покоя: что там у нее за Игорь? Вчера она опять забегала к нам, но уже менее оживленная, чем в первый раз. Словно чем-то оглушенная. Несколько дней Игоря не было, а потом опять объявился, заранее ее не предупреждая. Она то смеется, то плачет. Такая глупышка. Ей всего двадцать один год. Многие девчонки в ее возрасте еще о замужестве и не думают, а она уже и замуж успела сбегать, и теперь влюбиться в мужчину, который наверняка гораздо старше ее. И хитрее.
      Иначе он бы позвонил ей в тот вечер, когда обещал прийти и не пришел. А так... он ее выдерживает, поймал на крючок, как глупую рыбешку, и водит на леске, и водит! Знает, что так Галка быстрее и надежнее в него влюбится.
      Надо мне его увидеть, а то, не дай Бог, выйдет за такого замуж и будет подобно маме семейный воз на себе тащить. И тоже состарится раньше времени...
      Главное, после необъясненного отсутствия этот Игорь явился к ней как ни в чем не бывало. Даже не извинился, что его неделю не было. Девчонка просто с лица спала.
      Теперь она напоминает настороженную птичку, все время косит глазом по сторонам, все время чего-то боится. Наверное, своими действиями он сбивает ее с толку, она теряет уверенность в себе, вот и нервничает...
      Какая, однако, свинья! Точнее, боров... Гнать его надо поганой метлой! Обязательно поговорю с ней, пусть даже она меня слушать не станет...
      Выйдет замуж за такого и будет всю жизнь мучиться. Надо с ней поговорить... По-моему, я уже повторяюсь, но ничего не могу с собой поделать.
      И вообще, кто меня просит вмешиваться! Неужели Галя спросит у меня совета, если этот капитан сделает ей предложение? Пусть я его и увижу и сделаю о нем нелицеприятные выводы, никак это на ситуацию не повлияет, чего себя обманывать.
      Оттого что я мысленно веду с собой эти разговоры, по лицу у меня будто пробегают тени. Так говорит мой муж Женя.
      – Ох, Ленка, опять с кем-то воюешь! Ну, что на этот раз случилось с Галиной?
      – Почему именно с ней? – не сразу признаюсь я.
      – А с кем? Тошка, слава Богу, здоров, у меня вроде с делами... все в порядке. У тебя на работе, насколько я знаю, тоже никаких неприятностей нет...
      – Типун тебе на язык!
      – Ладно, пусть будет типун, раз ты мне этого желаешь. Еще говорила, любимый муж!
      – Жень, не шути так. У Галки и в самом деле не все ладно. А теперь, когда она ушла от родителей...
      Муж пошевелился, устраиваясь поудобнее на диване – мы с ним смотрели телевизор. По каналу «Культура» шла интересная передача – интервью с известным писателем, который, прославившись в детективном жанре, решил теперь написать хотя бы по одному произведению в каждом из развлекательных жанров, включая произведения для детей.
      Смотрели одним глазом, потому что писатель лучился самодовольством, был совершенно уверен в своем проекте, не думая, что походя он оскорбляет этим других писателей, утверждая, что их потуги ничего не стоят по сравнению с ним, особо талантливым...
      Женя таких самоуверенных людей не одобрял, потому приглушил звук и беседовал со мной о человеке нашем, родственном.
      – Вот после ее ухода, кстати, я Галку зауважал. Уйти от тещи, которая жизнь кладет на то, чтобы всем угодить, для этого нужен характер.
      – Положим, не всем, а только папе Алеше.
      – Ну и что же, отсвет ее заботы все равно падал и на остальных... Жила бы себе, горя не знала, сдавала свой домишко. Но нет, захотелось самостоятельности.
      – Ей же всего двадцать один год.
      – Всего. По европейским и американским меркам, она в любом случае совершеннолетняя. А когда мы с тобой поженились, сколько тебе было?
      – На три года больше, между прочим.
      – Но ты была уже взрослой, а Галочка ребенком будет и еще три года. Носитесь вы с ней, как с писаной торбой. Валерик вместо того, чтобы собственного ребенка завести, младшую сестру нянчит, ты о семье забываешь, все Галочка да Галочка.
      Я недоуменно посмотрела на мужа: чего это вдруг он стал выказывать раздражение в адрес Галины? Обычно раздражение у него просто так не проявляется, всегда есть причина.
      – Но ты же не прав! Галя вполне самостоятельный человек.
      Нельзя сказать, что Женя мою сестру недолюбливает, но он считает, что я младшую сестру балую. Хотя чем? Беспокоюсь, это понятно. Пару раз сходила в лицей, пока она училась, узнавала, как у нее с учебой. Теперь у девчонки неплохая профессия. Кондитер. Дальше она учиться не захотела. Но я и не настаивала. Сама училась на заочном, родила между сессиями. Толяша был маленький, и я бегала повсюду с высунутым языком, везде опаздывала, к экзаменам по ночам готовилась... Правда, я могла не работать, но и она, если бы захотела, могла только учиться. Помогли бы мы с Валеркой. Как бы ни возмущался по этому поводу Женя.
      Что поделаешь, она меньшая. Потому мы с братом, ощутив на своей шкуре жизнь с отчимом и почти равнодушной матерью, даем сестренке то, чего нам недодали.
      Галочка наша одета-обута. Валера в последний раз из Тюмени привез ей шубку и сапожки. Я тоже нет-нет да куплю что-нибудь модненькое. А сестренка, между прочим, никогда ничего не просит и нам на праздники такие торты приносит – гости только ахают: произведение искусства. Несомненно, девчонка талантливая, потому что всякий торт у нее – какая-то картина, и, между прочим, ею самой придуманная...
      Что-то у меня получается, будто я о Галочке забочусь из-за каких-то тортов. Ну да Женя все и так понимает.
      Не знаю только, почему именно сегодня он на сестру наезжает.
      – Понимаешь, она с каким-то офицером познакомилась. И мне кажется...
      – Все, все, – затеребил меня муж, – уже и пошутить нельзя. Конечно же, она познакомилась. И будет знакомиться. Молодая женщина, разведенная. Уж хуже такого-то, как ее Подкорытько, вряд ли найдет. Я его когда первый раз увидел, ей-богу, недоумевал: что она в нем нашла?
      – Она нашла в нем любовь к себе. Вернее, ей так казалось. Но она не знала, что в мире Гены Подкорытько всем правит мама Подкорытько и она не верит в какую-то там любовь, а считает, что невестка первым делом должна поклониться ей, а вторым – стать к плите... не важно, или к стиральной машине... и не отходить от нее больше никогда.
      – Не хочу спорить с тобой, дорогая, – улыбнулся Женя, – но разве ты занимаешься не тем же самым?
      Тем же самым, но совсем в другой атмосфере. Разве можно сравнить Евгения Рагозина с каким-то Подкорытько!
      – Но твоя мать не заставляет меня ей кланяться, – все же объяснила я ему; нечего всякий раз подчеркивать, какой у меня особенный муж, а то еще зазнается.
      – Потому, что далеко живет. И потому, что вы редко видитесь. Все-таки народная мудрость насчет того, что чем дальше, тем роднее, бьет в точку, ты не находишь?
      – Евгений Ильич, это вы о своей маме?
      – О своей, – нарочито тяжело вздохнул муж и притянул меня к себе. – Если бы ты знала, как я счастлив, что у нас с тобой отдельное жилье и мы начинали с самого начала, нас никто не опекал и не пытался учить на своих ошибках.
      – Наверное, ты прав, – согласилась я, подумав, что, услышь такую речь из уст своего сына, свекровь не поверила бы услышанному, а если бы поверила, то объяснила себе не чем иным, как моим дурным влиянием.
      Нет, я понимала, что она любит сына, но так редко видит его, потому что у Жени семья. Да и не наездишься из нашего южного города в далекий Новосибирск!
      К сожалению, большинство наших родителей с трудом мирится с тем, что повзрослевшие дети все реже остаются жить с ними и торопятся упорхнуть подальше от родного гнезда. Некоторые родители, я знаю, даже обижаются, когда молодые первым делом устраивают себе отдельное жилье. Это вместо того, чтобы радоваться!
      Муж устроился на диване и потянул из стопки газет – тех, что мы оба с ним покупаем или я приношу с работы – верхнюю.
      – Твоего материала здесь нет?
      – Как же нет, есть, – сказала я, довольная, что муж следит за моими профессиональными достижениями.
      Он и в самом деле прочитывает мои статьи от начала до конца и уверяет, что я пишу все лучше и лучше.
      Но сегодня в голосе Жени наряду с привычным замечанием что-то проклюнулось. Опять! Будто обреченность. Эту нотку я уловила и вчера, и позавчера. Думала, показалось. Правда, Женя тут же с собой справился и затолкнул это невольное движение подальше, но я насторожилась.
      – Женя, у тебя на работе все в порядке?
      – А что у меня может быть не в порядке? – бодро откликнулся он, чем еще больше укрепил меня в моем подозрении.
      – Ты не хочешь меня расстраивать или просто мне не доверяешь? – холодно поинтересовалась я.
      Не то чтобы Женя боится такого тона, но он говорит, что в эти минуты чувствует, будто рядом с ним не родная жена, а чужая равнодушная женщина. Или милиционер при исполнении.
      С другой стороны, если я не буду время от времени вот так брать его за горло, мой муж вообще перестанет делиться со мной своими неприятностями.
      Он так привык. С юности, когда на вопросы матери отшучивался, уверял, что ничего не происходит, даже когда в институте из-за одной студенческой проделки буквально висел на волоске.
      Но я уверена, что жена должна все знать. То есть, конечно, не знать удобнее. И тезис, часто повторяемый в криминальной литературе и боевиках о том, что меньше знаешь – крепче спишь, можно было бы взять на вооружение, если бы я не любила своего мужа. Если бы мне было все равно, что с ним случилось. И если бы я не знала, что даже самому сильному и крепкому мужчине иной раз хочется излить душу. И ему нужна пусть и слабая, но поддержка. Уверенность в том, что его любят и будут любить, несмотря ни на что...
      Ему все еще было непривычно мое желание быть в курсе всех его дел и упорство, с которым я всегда старалась докопаться до истины.