Министр внутренних дел Великобритании Чарльз Кларк (Charles Clarke) в интервью BBC честно признал, что пластиковые идентификационные чип-карты с биометрией, за повсеместное внедрение которых ратует английское правительство, не смогли бы предотвратить серию терактов в общественном транспорте Лондона. Это признание весьма показательно, ведь поначалу британские власти использовали угрозу терроризма как главный аргумент за скорейшее внедрение ID-карт. Теперь же, как следует оценив реальные возможности технологии, правительство решило перенести акцент с терроризма на проблемы кражи личности.
      Тем временем организации и структуры, занимающиеся опросом общественного мнения, свидетельствуют, что поддержка идеи ввода ID-карт в народе неуклонно ослабевает. Так, по данным YouGov, за чип-карточки идентификации выступают уже менее 42% британцев. А по данным другой организации, ICM, 43% опрошенных заявили, что считают карточки с биометрией «плохой» или «очень плохой» идеей. По оценкам же британского МВД, примерно 17% взрослого населения страны, то есть больше 4 млн. человек, выступают против ввода таких карт.
      Ясно, что цифры эти постоянно меняются, но каков бы ни был реальный процент несогласных, все равно их миллионы, причем многие из них уже готовятся к акциям гражданского неповиновения. В Сети открываются сайты, накапливающие и систематизирующие предложения по срыву и саботажу инициативы властей. Многие из этих приемов заимствованы у австралийцев, где правительство еще в 1987 году было вынуждено свернуть планы ввода ID-карт из-за активного и согласованного противодействия организаций «отказников» (refuseniks). По отдельности каждая из подобных акций может показаться наивной и малоэффективной (устраивать громкие изнуряющие скандалы при снятии отпечатков пальцев, напирая на презумпцию невиновности и антиконституционность процедуры всеобщей дактилоскопии, или изо всех сил косить глазами при сканировании радужки), однако в массовых количествах такие действия крайне осложняют работу всей системы. Кроме того, уже учрежден фонд с начальным капиталом в 1 млн. фунтов стерлингов для сбора денег и юридической помощи наиболее активным борцам, намеренным отказаться от получения обязательной ID-карты.
      Помимо растущей смуты в обществе, множатся и проблемы вокруг грядущих ID-карт в правительстве. Уже очевидно, что дело это окажется существенно более дорогостоящим, нежели предполагалось. Согласно новым подсчетам, каждая чип-карточка (с учетом затрат на инфраструктуру) обойдется вовсе не в 90, а по меньшей мере в 200 фунтов стерлингов. При умножении на 44 млн. взрослых британцев получившаяся сумма пробьет весьма и весьма ощутимую брешь в бюджете страны, поэтому кабинет министров уже приступил к обсуждению вопроса о том, как столь большие расходы компенсировать (коль скоро с самих граждан запросить такие деньги за паспорт представляется крайне проблематичным).
      Пока что наиболее заманчивой министрам кажется идея поштучно продавать коммерческим компаниям информацию о гражданах - по 750 фунтов, скажем, за душу. Не секрет, что торговля и бизнес крайне заинтересованы в возможностях мгновенно сверять снятые с клиента биометрические данные (палец или «ирис») с информацией, хранимой в правительственных базах данных. Подобный шаг властей, конечно же, находится в прямом противоречии с обещанием британского МВД не открывать Национальный реестр идентификации для общего доступа. Но об этом министрам вспоминать, видимо, не хочется. Как не хочется думать и о том, что говорят эксперты в свежем аналитическом исследовании об ID-картах, сделанном по правительственному заказу Лондонской школой экономики. В отчете, в частности, приведено мнение одного из бывших руководителей службы безопасности НАТО, который считает чрезвычайно рискованной саму идею централизованной базы данных с биометрией на всех граждан, поскольку ее компрометация или дыра в защите способны привести к национальной катастрофе. Иначе говоря, создается гигантский резервуар для тотальной кражи личности всех - хотя, казалось бы, замышляется он именно для борьбы с подобными преступлениями.
 

 
      Бытует мнение, что русский язык - самый богатый язык в мире. Подозреваю, что в этом утверждении все же есть некоторая натяжка. Более того, уверен, что сравнивать языки по такому расплывчатому критерию, как 'богатство', нельзя. Ведь можно найти немало произведений, которые, будучи переведены на любой другой язык, потеряют в выразительности. Но есть у русского языка один элемент, который ярко выделяет его из других, - мат. Не удивлюсь, если в мире вообще не найдется образованных людей, не знающих значения нескольких характерных русских словечек.
      Вот об этих самых 'словечках' мы сегодня и поговорим. Я подобрал для вас статьи, посвященные сквернословию в Интернете. В первой статье рассмотрена мода на нынешние контркультурные 'креатиффы' как проявления пост-постмодернизма. Во второй - общие аспекты обсценной[Неприличный, непристойный; от obscenus (лат.) - отвратительный, непристойный] лексики плюс анализ сетевой контркультуры; особенно рекомендую интервью с владельцем сайта udaff.com. Затем - немного о психологических аспектах употребления матерной лексики; и в заключение - статья от Алексея Плуцера-Сарно, филолога, известного исследователя русского языка, который расскажет историю матерной лексики и нюансы ее употребления[Особо рекомендую посетить сайт Plutser.ru, где вы найдете массу лингвистического материала, посвященного русскому мату].
      Надеюсь, прочитав эту тему номера, вы научитесь ругаться по науке, а не как попало.
      Не поленитесь черкнуть мне пару строчек…
 

 
      Как и следовало ожидать, эпоха постмодернизма оказалась на поверку вовсе никакой не эпохой, а всего лишь переходным периодом. Понятно от чего к чему - к тому, что можно было бы назвать, скажем, эпохой брэндов, если бы этот термин не успели взять на вооружение антиглобалисты, или эпохой нового мышления (соответственно, идеологи перестройки и адепты New Age), или же, не мудрствуя лукаво, просто пост-постмодернизмом, да только очень уж неизящно это слово звучит… впрочем, для начала сойдет.
      Кстати, а помните ли вы, что это такое - постмодернизм? В одном из недавних номеров «Компьютерры» (#21 от 09.06.05) Сергей Голубицкий, ссылаясь на Умберто Эко, выдал замечательное разъяснение (излагаю своими словами): в какой-то момент плотность культурной среды стала настолько высокой, что внешнее давление на мозги среднестатистического интеллектуала на порядок превысило их собственный творческий потенциал. Осознав это, интеллектуал, со свойственной ему склонностью к рефлексии, отправился прямиком к выводу о том, что поскольку все уже написано, сыграно и спето до него (и, по всей вероятности, не только более удачливыми, но и более достойными авторами), то отныне единственный доступный ему способ самовыражения - выбор подходящей к случаю цитаты (причем слишком хорошо скрытая цитата - это уже «шаг влево, шаг вправо», повод для обвинения в плагиате).
      Вот эта осознанная, чтобы не сказать вынужденная, вторичность - то разудалая, то покаянная, а чаще всего, разумеется, исполненная снобизма, - и есть этот самый постмодернизм. «В моей песне всего три аккорда, да и те - не мои»… На самом деле ничего особенно тупикового в ситуации не было: вон, классики китайской литературы вообще полагали обильное цитирование чуть ли не основным элементом хорошего стиля, и ничего - творили на радость и читателям, и коллегам. Конечно, западной культуре, с ее революционной прыгучестью, требовалось некоторое время на то, чтобы свыкнуться с новым положением дел… Вот только времени этого у нее, увы, не было.
      Пока высоколобые с высоты своего полета роняли слезы, оплакивая очередной конец искусства, люди попроще, между прочим, тоже по-своему страдавшие от давления культурной среды, вдруг обнаружили, что постмодернизм - это очень удобно. По форме. А суть можно проигнорировать, вернее модернизировать, приведя в соответствие с текущими нуждами, - в этом, собственно, и состоит суть пост-постмодернизма.
      Оказалось, что для того, чтобы «быть в материале», вовсе необязательно прокачивать эрудицию: любой толстенный томище может быть преобразован в набор из максимум двух-трех емких, но компактных символов, после чего исходный материал становится отработанным. Если логотипом постмодернизма могла бы стать бройлерная курица, то материальное воплощение идеи пост-постмодернизма - бульонный кубик.
      Чтобы понять постмодерновую вещицу, требуется хорошее знание оригинала(ов), для адекватного же восприятия пост-постмодернового искусства порой необходимо на время забыть все, что вы знаете по теме предмета. Более того, человек, ознакомившийся-таки с известным произведением и пытающийся использовать какие-либо цитаты, помимо общеупотребительных, рискует остаться непонятым. Анна Каренина изменила мужу и бросилась под поезд - этого достаточно. Кого волнует, была она брюнеткой или блондинкой?..
      Если в эпоху постмодернизма начитанный юноша признавался в любви своей начитанной девушке словами «как сказала бы Лилиан Хеллман, я люблю тебя безумно», - поскольку, во-первых, был хорошо знаком с творчеством супруги Дэшила Хэммета, во-вторых, знал, что девушка по части американской драматургии подкована не хуже него, а в-третьих, был уверен в неспособности подобрать для выражения собственных чувств слова точнее и лучше, - то в эпоху пост-постмодернизма оказавшийся в аналогичной ситуации молодой человек заявляет «я отношусь к тебе как персонаж Лилиан Хеллман» (или даже «я тебя лилихеллмлю»); при этом ни сам он, ни предмет его страсти и знать не знают, кто такая эта Лилиан Хеллман и чем она знаменита, что никоим образом не мешает их взаимопониманию. Между прочим, сам я не смотрел ни одного спектакля по пьесе Лилиан Хеллман, но именно это имя использовал в своем примере Сергей Голубицкий (ссылаясь, в свою очередь, на Умберто Эко), так что… как видите, я тоже действую в духе пост-постмодернизма.
      Таким образом, пост-постмодернизм компенсирует тотальную высказанность всеобщей глухотой. Казалось бы, ну вот и замечательно, наконец-то каждый получил способ самовыражения по потребностям, с интеллигентским же самоуничижением сами боги бороться бессильны… не тут-то было! Кризис перевоспроизводства культурных ценностей породил в нашем столь же гипотетическом, сколь и влюбленном юноше новый комплекс: теперь его смущает не избитость фраз, но банальность выражаемых ими чувств и мыслей.
      Ну и с чего бы ему стесняться-то? Ведь для того и цитируют великих, чтобы, зацепившись за их авторитет, подчеркнуть значимость собственных переживаний. Да, но только при условии, что канал связи между вами и классиком максимально прям: традиционно в роли такового канала выступает собственно классическое произведение. Если же о вокальном мастерстве Паваротти вы судите исключительно по пению Рабиновича… в таком случае вопрос о надежности посредника становится очень и очень серьезным. Производитель бульонных кубиков, формирующий у массового потребителя представление о вкусе вареной курицы - пока что не более чем очевидный гротеск[Эх, жаль, нельзя стравить автора с изобретателем бульонных кубиков Юлиусом Магги (царство ему небесное). Он бы нашел что возразить. - Прим. ред.]; но тот, кто в эпоху пост-постмодернизма контролирует процесс производства «культурных выжимок» (ведь должен же их кто-то производить!), получает почти безграничную власть над культурной средой. The medium is the message.
      Так называемые «серьезные» авторы безнадежно упустили инициативу. Кто же, в таком случае, ее захватил? Тот, кому она была действительно нужна. А теперь, как водится у постмодернистов, цитата: «Реклама и спонсорство всегда были замешены на использовании образного ряда для создания ассоциативной связи товаров с позитивными культурными или социальными событиями. Брэндинг же образца 90-х годов замечателен тем, что все более стремится вывести эти ассоциации из разряда предметно-изобразительных средств и сделать их переживаемой, проживаемой реальностью» (Наоми Кляйн, «No Logo. Люди против брэндов»). Иными словами, когда кроссовки ассоциируются со свободой, уверенность в своих силах - с дезодорантом, а хороший вкус - с сотовым телефоном, это только цветочки. Заветная ягодка брэндинга - добиться того, чтобы свобода ассоциировалась с кроссовками; в идеале - до такой степени, чтобы в учебниках истории вместо национально-освободительной обозначилась национально-кроссовочная борьба. Что для этого нужно? Пост-постмодернизм плюс полная масс-медизация всего мира.
      Между прочим, хорошо известная читателям «Терры» фирма Apple является не только образцово-показательным брэндом, вот уже много лет продающим компьютеры как нагрузку к apple feeling, но и заказчиком-вдохновителем эталонного пост-постмодернистского рекламного ролика, выпущенного аж в 1984 году и вошедшего во все учебники. Режиссер Ридли Скотт изящно упаковал в единое целое Олимпиаду, готовую к употреблению выжимку из одноименной с годом антиутопии Оруэлла и «антитоталитарный» компьютер Macintosh: "And you’ll see why 1984 won’t be like «1984» (www.duke.edu/~tlove/mac.htm).
      Итак, в эпоху пост-постмодернизма творческий поиск новых форм уступает место креативной разработке актуального контента. И вот наш виртуальный влюбленный открывает рот… и, если в голове у него имеется хоть сколько-нибудь мозгов, понимает, что одно дело - любить, как герои пьес Лилиан Хеллман, и совсем другое - любить, как персонажи шоколадной рекламы. Что у него остается, помимо права смириться и получить удовольствие? Само собой, право на симметричный ответ. Тотальная опошленность старых символов заставляет судорожно искать новые, и вместо стихов «Тебя люблю безумно я…» свежеиспеченный падонак выстукивает креатифф «Тибе ваткнуть хачу я глубако…».
      Как видите, постмодернизированное слово «креатив», заимствованное прямиком из лексикона пиарщиков и рекламистов, стало обозначением учетной единицы падонского творчества отнюдь не просто так. Еще менее случаен аффторский лексикон (согласитесь, что отличить апологета Удава от просто малограмотного пошляка не составляет труда): калька с ebony english (wassap!) как антитеза языку глянцевых журналов (основных печатных носителей идеологии пост-постмодернизма) и одновременно своеобразный код, в чем-то сродни поэзии скальдов… кстати, скальдов я тоже не читал.
      И уж совершенно ничего удивительного нет в том, что креатифф в конце концов стал полноценным культурным явлением и в таковом качестве распространился далеко за пределы собственно сайта , да и вообще Рунета. Пускай многих «оригинальных» падонков ЖЖшная, скажем, экспансия (обороты «в Бобруйск жывотное», «аффтар учи албанский» и т. п. - это именно из ЖЖ) в восторг отнюдь не приводит ( ).
      Остается понять, почему среди наваянного новыми русскими киберпанками (по-моему, именно креатиффы на сайте Удава, а вовсе не романы Лукьяненко по справедливости должны носить это гордое наименование) так мало достойных внимания (не фтыкания) вещей. Возможно, потому, что, в отличие от «классических» панков, поставивших на уши культуру конца семидесятых, аффтары предпочитают самовыражаться в основном не с помощью музыки и прочих «быстрых» разновидностей творческой деятельности, а в литературном, так сказать, труде (в этом нет ничего удивительного, если учесть особенности Интернета как медийной среды… хотя бы просто прикиньте, сколько «весит» текстовый файл и сколько - mp3). Но для того, чтобы стать действительно интересным писателем, смелости и чувства стиля недостаточно - необходимо владеть еще и навыками самостоятельного мышления, а такие люди, как правило, во всякую ментальную суету втянуть себя не позволяют. Впрочем, возможно, прямо сейчас какой-нибудь молодой Пилеффин заканчивает свое «Паколение Нах»… успехов ему.
 
      Из мемуаров Анатолия Иванова[Автор известных романов «Тени исчезают в полдень», «Вечный зов» и др..] (о Венедикте Ерофееве)
      Но вот употребление непотребных выражений в письменной речи меня, признаюсь, коробило. Русская словесность издревле (по крайней мере, до недавнего времени) чуралась заборной нецензурщины, блюдя как зеницу ока чистоту языка. В крайнем случае, всегда ведь можно подыскать эвфемизмы, не так ли?
      «Не всегда, - возразил Веня, - бывают ситуации, когда никакие паллиативы невозможны». И в качестве примера поведал мне притчу - историю, имевшую место быть с его другом В. Тихоновым. Тому довелось как-то заниматься противопожарной профилактикой. Все лето они пропитывали деревянные срубы специальным раствором - «от возгорания». Наконец приехало начальство с проверкой. И вот Тихонову предстояло перед комиссией продемонстрировать эффективность пропитки. Взял клок пакли, окунул ее в спецраствор и, не ожидая подвоха, «с довольством тайным на челе», поднес горящую спичку… Пакля, будто облитая бензином, мгновенно вспыхнула.
      - «…………..!»
      Да, именно эти слова вырвались из уст опешившего «поджигателя». Нельзя не согласиться, что парламентские выражения не в силах были бы передать всю меру изумления, обиду и горечь, ибо вся работа пошла насмарку, псу под хвост.
 

 
      «Мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем» - сия полушутливая фраза, похоже, уже перестала восприниматься как анекдот. Чтобы убедиться в этом, не обязательно наступать двумя ногами на новенький ботинок какому-нибудь верзиле в общественном транспорте или подслушивать разговор среднестатистических подростков. Пользователю Интернета совсем не нужно искать культурного шока в реальной действительности, сквернословия предостаточно и в онлайне.
      Давайте попробуем трезво разобраться в причинах такой распространенности сквернословия в Сети. Поразмыслим, как и почему мы ругаемся, что отличает «мат виртуальный» от «мата реального» и что дает Интернет заядлому матерщиннику.
      Ненормативной лексикой владеет большинство носителей языка, однако для значительного количества людей это лишь пассивный словарный запас: то есть понять крепкое выражение способен каждый, но повторять его станут далеко не все. Человек и сквернословие существуют бок о бок с незапамятных времен, поэтому за столь продолжительный период ненормативная лексика научилась выполнять множество функций. Можно ругнуться и выплеснуть на первого попавшегося всю обиду за бесцельно прожитые годы. Это обычно приводит к громкому скандалу и взаимному обмену любезностями. Гораздо чаще можно услышать будничный диалог, в котором нет-нет да и промелькнет трехбуквенный «неопределенный артикль» или другое известное междометие, куда пешком ходят. Столь же часто поминаются собаки женского пола и представители сексуальных меньшинств. Говорящие сами чаще всего не замечают колорита своей речи. Вообще, привычка матюгаться «промежду прочим» становится все более распространенной среди носителей самых разных языков, не только русского.
      Интернет тоже не чужд веяниям сквернословной моды, но демонстрирует целый ряд особенностей в использовании русского мата. Пристальный взгляд позволяет выявить два аспекта - «посылание ближнего» в повседневном сетевом общении, преимущественно в форумах, и творческие изыски виртуозных матерщинников. Последние порой собирают вокруг себя большие сообщества единомышленников.
 

«Светские беседы» в форумах

 
      Наверняка многим из вас приходилось хотя бы раз становиться свидетелями громкого выяснения отношений в форуме. В таких случаях один посетитель силится припомнить все слова, составляющие матерную лексику, и вылить получившийся коктейль на голову оппонента. Тот, разумеется, не может остаться в долгу, поэтому цитирует своего обидчика и добавляет десяток-другой изысканных выражений. По завершении беседы неискушенный носитель русского языка сможет занести в свой словарик еще парочку новых слов и выражений.
      Примерам столь «достойного» поведения в Сети несть числа. Наибольшее количество ругательств можно обнаружить, очевидно, именно в форумах, поскольку призвать к порядку матерщинника в чате или ICQ гораздо проще. Конечно, мат строжайше запрещен правилами большинства форумов, но, как известно, флагом паровоз не остановишь.
      Крепкое словцо тесно связано с эмоциональной разрядкой, или катарсисом[Катарсис в психологии - разрядка стрессового состояния. Продукт, который мы имеем в результате, заставляет избегать слова «очищение»]. Покрыл ближнего в форуме, и на душе стало легче, напряжения бесконечного трудового дня как не бывало. Таким образом, Сеть создает невиданные ранее возможности для эмоциональной разрядки: устал - зашел на форум - выругался - полегчало. Ни тебе сломанных челюстей, ни разрушенных отношений с близкими… То, что брань была средством предотвращения более серьезных конфликтов, подтверждает и отечественная история. Сегодня слово «брань» означает также битву, сражение. Дело в том, что в стародавние времена на Руси воины не сразу бросались друг на друга с кулаками, а становились рать напротив рати и начинали переругиваться. Порой именно этим дело и ограничивалось, обходилось без кровопролития.
      Интересно, что очень часто всем знакомые слова приобретают в форуме забавное начертание, когда количество и порядок букв сохраняются, а некоторые из них заменяются на символы процента, знака вопроса, решетки и пр. Понятно, что такая «тайнопись» не может скрыть смысла этих выражений. Зачастую используют просто набор символов типа #$%@!, который оставляет широкий простор для фантазии. Что побуждает пользователей так шифроваться? Как мы уже видели, шила в мешке не утаишь, однако формально подобные словечки как бы и не мат вовсе, поэтому обвинить форумчанина в нарушении местного кодекса труднее. Есть и другое, менее поверхностное предположение: употребляя крепкое словцо, человек нарушает серьезные табу, поэтому бессознательно стремится смягчить и замаскировать этот факт. Письменное ругательство - нечто гораздо более весомое, нежели устное. Выругаться хочется, но краснеть всю оставшуюся жизнь за содеянное - нет.
      Как быть? Прибегнуть к псевдоматерным словечкам, которые вызывают в сознании других людей «правильные» ассоциации[В эту же группу можно добавить и более изощренные примеры интернетного происхождения типа «мля» или «туева хуча»].
 

Креативным падонкам от благодарных фтыкателей

 
      Пришло время поговорить о сетевом мате как о весьма своеобразной разновидности творчества. Знакомство с контркультурными писателями, или афтарами, как они сами себя называют, развеяло все сомнения. Вокруг контркультурных ресурсов собирается значительная аудитория, которая пишет, читает, обсуждает, поэтому отказывать всем им в существовании - неоправданный снобизм.
      На самом деле контркультура как таковая существует в Сети довольно давно. Некоторые утверждают, что в Интернет она пришла из уже почти забытой среды ФИДО. Но у истоков этого движения в самой Сети был именно скандально известный проект Fuck.ru, в конце девяностых неоднократно удостоенный различных премий как «Лучший юмористический сайт года». Основные идеи, которые позже составят кодекс настоящего падонка, были заложены именно там. Добродушный и не очень, стёб на fuck.ru протекал не только в литературной форме. Этот сайт, словно хамелеон, регулярно менял окрас, маскируясь под известные ресурсы. Со временем Fuck.ru утратил свою контркультурную прелесть, покрылся мхом и перестал радовать многочисленных почитателей, а вскоре и вовсе был продан. После закрытия сайта один из его идеологов LINXY таинственно вещал разочарованной публике: «Fuck.ru есть везде, потому что он нигде не исчез». Очень скоро стало понятно, какой глубокий смысл был скрыт в его словах. Контркультурные адреса начали бодро размножаться: fucknet.ru, udaff.com, padonki.org. Неформатная сетевая общественность объединилась под знаменем падонков.
      Суть их существования заключается в создании и чтении «креативов» - занимательных текстов на самые разные темы (тут вам и политика, и философия, и порнография). Занимательным в этих текстах является крайнее презрение к нормам русского языка: «Ва время акупацыи ыстонтсы убигали в леса и там прятались, а самые смелые инагда дажы шкодили памаленьку, ну там, абзавут рускава салдата изза дерева „аслом“ или фак паказывайут в кармане». Согласитесь, написать такой текст даже труднее, чем соблюсти все нормы грамматики. Человечество издавна умело издеваться над словами. Оказывается, еще и во времена ФИДО уже знакомый нам LINXY пытался организовать клуб любителей «жонглировать словами». Это «общество чистых тарелок» идеолог скромно окрестил L-текстом. Похоже, что в его начинаниях изначально не было никакой враждебности по отношению к родному языку, это было просто «некоторое художество». Народу понравилось, и теперь каждый извращается в меру сил и способностей. Другая особенность - «разговорное» сквернословие, которое предстает в столь же «обезображенном» виде: «апсерать», «сцуко», «гамно».
      Свежему взгляду неискушенного посетителя предстанут часто повторяющиеся выражения: «первый нах!», «афтар жжот!», «кг/ам». Малопонятные непосвященным, эти выражения вызывают целую гамму чувств у настоящего падонка. «Первый нах» наверняка спровоцирует легкую досаду: опять малолетки соревнуются друг с другом, кто быстрее оставит первый комментарий под свеженьким креативом. «Афтар жжот!» - довольно высокая оценка писательского таланта падонка. «Кг/ам» - такой емкой уничижительной характеристике позавидовал бы сам Белинский. Первые две буквы кратко характеризуют достоинства креатива, вторые - литературный талант автора.
      Наконец, все тексты объединены жизненным кредо настоящего падонка: перед нами образ этакого мачо, который пьет любой алкоголь до приключений, знакомится с женщинами["Пелотками", если пользоваться их терминологией] исключительно с целью физической близости, патологически ненавидит «ахтунгеров» (гомосексуалистов) и вдобавок плюет на все общественные нормы.
      Все это, однако, впечатления. Что же стоит за подобными сообществами и в чем секрет их популярности? Сквернословие, оказывается, может быть для человечества полезным не только в деле предотвращения кровавых разборок.
      Вполне солидные дяди, вынужденные проводить напряженные рабочие дни в офисах, тоже нуждаются в эмоциональной разрядке. Мат дает возможность ненадолго забыть о собственном положении и образовании, отбросить запреты и глупости, составляющие корпоративную культуру. Скинув шкуру своего социального положения, человек становится просто «падонком», для которого не существует языковых и культурных барьеров.
      Контркультура привлекает не только офисных трудоголиков. В ней вертятся многочисленные писательские таланты, которых не устраивает обычная художественная форма. Написать рассказ на правильном русском языке? Какая скука! Нет, для настоящего писателя самое главное - оригинальность во всем, пока читателя не начнет мутить от нестандартных взглядов автора. Сюжет для креативного падонка - вещь преходящая, поэтому в числе произведений контркультуры много римейков - типа матерной «Золушки» или «Горя от ума».
      Несмотря на свою широкую известность, мат для падонков является чем-то вроде средства идентификации. Разумеется, понять смысл даже витиеватого ругательства способен практически каждый носитель русского языка, но далеко не всем будет интересно использовать мат в качестве средства повседневного общения или литературного творчества. На главной странице сайта udaff.com гордо красуется жизненное кредо падонков: кому не нравятся крайне распространенные на ресурсе слова, может отправляться по известному всем адресу.
      Наконец, мат дает возможность почувствовать небывалую свободу от всех и вся, будь то нудный шеф, придирчивый редактор или скучные и правильные друзья. Ощущение свободы, пусть и виртуальной, позволяет легче справляться с ограничениями будничной жизни.
 

В поисках братьев по разуму

 
      Утверждение Удава о «неразгаданной русской душе» хоть и звучит весьма эффектно, заставляет кое в чем усомниться. Крепкие выражения существуют у всех народов, даже приторно-вежливые японцы способны грубо оскорбить ближнего. Просто способы для этого каждый выбирает по себе.
      Как выясняется, у нас нет оснований свысока взирать на американцев, похваляясь русским матом. Профессор В. И. Жельвис[Один из крупнейших отечественных специалистов-филологов, занимающихся изучением сквернословия. Автор монографии «Поле брани»], хорошо знакомый с ругательствами народов мира, замечает: «Американская брань столь же однообразна, что и русская, в том смысле, что большинство сквернословов - люди с очень ограниченным словарем. Изощренных сквернословов, думаю, можно встретить во всех странах и на всех континентах, и американцы с русскими - отнюдь не исключение». Обнаружить самый ругающийся народ на планете невозможно по одной простой причине: жители разных стран отличаются сквернословными стратегиям. Если попытаться буквально переводить брань на другой язык, то самые разнообразные и вульгарные ругательства, вероятно, у венгров и испанских цыган-гитано. Меньше всего пользуются инвективами наши прибалты.
      Поскольку ругаться способен каждый хомо сапиенс, то почему бы, скажем, американским или немецким пользователям не создать сообщества, подобные российским очагам контркультуры?
      Поиски в Google позволяют обнаружить значительное количество сайтов, где в изобилии встречаются английские слова из «грязной семерки»[Dirty Seven - список слов, запрещенных к употреблению в американских СМИ. Среди них широко известные в России: fuck, shit и motherfucker]. Ссылки же, к большому разочарованию, ведут сплошь на порносайты и разборки малолетних пользователей в форумах. Время от времени попадаются громкие домены типа www.internetisshit.org, но содержимое этих сайтов на культурное явление не тянет при всем желании. Тем не менее cказать, что американцам совершенно чужды падонские идеалы, - значит, покривить душой.