ФМ-ВЕЩАНИЕ: Смена ориентации

Некоторые из моих старых московских и региональных знакомых, давно занимающихся перепродажей коробочного софта конечным клиентам, последние год-два начали жаловаться на резкое падение реальных доходов, несмотря на постоянный подъем общих оборотов. И в тендерах стало участвовать больше компаний, и демпинг конкуренты устраивают. Клиенты предпочитают все чаще отовариваться в Москве, чем в регионе, видимо, по привычке к всеобщей централизации — в центре и сок натуральнее, и шоколад слаще. Маржа на некоторые программы (особенно от Microsoft) упала до 1—2%. Производители программ стали, в свою очередь, сокращать длинную цепочку перепродавцов, ведя целенаправленную политику сортировки дистрибьюторских и дилерских сетей. На вендорских партнерских конференциях начали появляться термины: «правильный дистрибьютор», «правильный реселлер».

Выход, конечно, нашелся. Пора начать добавлять стоимость к продаваемому софту в виде услуг по его установке и сопровождению, созданию комплексных проектов по безопасности и т. д. Собственно, открытия в этом никакого нет. Системные интеграторы и франчайзи «1С» жили так изначально. Одни зарабатывали в основном на проекте и продаже железа, добавляя продажу софта как дополнительную стоимость; другие зарабатывали на услугах, связанных с обучением и внедрением «1С». То есть пора сменить профессиональную ориентацию с ранее беспроигрышного перемещения к клиенту и продажи ему коробки с софтом (box-moving) на оказание ему услуг (VAR — value added reseller). Вендоры начали вводить специальные партнерские категории. К примеру, у Microsoft такая категория называется «партнер по управлению лицензиями».

Но оказалось, что к зарабатыванию денег на открывшемся безграничном пространстве нестройная армия нескольких тысяч фирм (стоит только заглянуть в компьютерный справочник), как всегда, была совершенно не готова. Почему безграничном? Потому, что в отличие от ситуации за рубежом, которая описанна в книге Карра, обсуждаемой в последнее время в прессе, наш бизнес явно не стал заложником IT. Мы еще от компьютеризации к автоматизации до конца не перешли, куда уж нам заложниками становиться. Реально работающих автоматизированных систем очень мало. Дальше изымания денег за проект и установку сети из компьютеров многие компьютерные фирмы и не проходили. Ни в коем случае не хочу обвинять всех поголовно. Конечно, есть много компаний, давно и прочно обосновавшихся на рынке услуг. Они-то раньше всех и начали учить сотрудников. Но по-прежнему, особенно в регионах, можно наблюдать бегающих по городу умельцев-дилетантов, которые за небольшую мзду почистят ваши компьютеры от вирусов, восстановят данные, поадминят сеть и подключат к Интернету. Есть, конечно, IT-службы в крупных коммерческих компаниях, но и тут не все безоблачно. CIO бродят с места на место, поднимая себе зарплату, а за плечами оставляя компьютерную сеть на сотню посадочных мест, в которой сотрудники и сотрудницы вместо «Лексикона» теперь гордо используют Word, Excel и Internet Explorer.

Причем с фирмами, которые уже научились оказывать реальные услуги по консалтингу и проектированию, тоже не все просто. Только самые продвинутые из них пишут адекватные технические задания на проект и представляют обоснованную почасовую калькуляцию на свою работу. Все остальные рассчитывают цену «потолочным» способом, возведя глаза к потолку офиса. Ну и конечно, о стандартах на документацию сопровождения и руководство пользователя многие и слыхом не слыхивали. Что уж говорить тогда о стандартах на предоставление услуг. Когда мы под свой проект четыре года назад выбирали дата-центр для аутсорсинга, обнаружилось всего два подходящих по качеству сервиса и адекватному пониманию процесса. Да, без сомнения, ситуация несколько улучшилась, но попробуйте посчитать, сколько системных администраторов и CIO, сколько контрагентов по автоматизации своей собственной компании вы сменили за последние пять лет, и, скорее всего, пальцев на одной руке у вас не хватит.

Вспоминаются цифры еще советских времен о тружениках сельского хозяйства в Америке. Фермеры составляли только 2% промышленности. Только они производили сырье, все остальные занимались переработкой в готовую продукцию, доставкой и продажей ее конечному потребителю. Так и в нашей отрасли: коробки и лицензии — это только сырье, производимое вендорами, пазлы, из которых еще надо собрать готовые системы, внедрить их и обучить ими пользоваться. Коробки — это удел дистрибьюторов и сетевых супермаркетов, где они будут стоять на полках и откуда их в большой корзинке принесут в офис. И что дальше с ними делать? — вы должны спросить у продавцов услуг с хорошей репутацией, правильной ценой и реально внедренными проектами в портфолио.

ТЕХНОЛОГИИ: Личность в версии номер два

Многие, наверное, помнят ужасные события, случившиеся с героиней популярного фильма «Сеть», который вышел на экраны десять лет назад. Уже тогда можно было говорить о похищении личности почти всерьез, однако в реальности ваша личность — даже в таком выхолощенно-меркантильном смысле — мало кого интересует. По крайней мере, кардинг процветает, а вот торговлю виртуальными «мертвыми душами» еще не наладили. Спроса нет. Статья Бёрда Киви посвящена новой инициативе Identity 2.0 (какая-то мода пошла на вторые версии — может, и нам в «КТ» что-нибудь такое придумать), но сама востребованность этой инициативы вызывает сомнения. Разумеется, всегда есть и будут люди, которые стараются жить off the grid — не оставляя лишних следов, не выкладывая личную информацию в Сеть, ничего не покупая в онлайне. Но заставит ли их новая инициатива выйти из тени? Вряд ли.

Так ли их много, чтобы стоило беспокоиться? Да тоже, в общем-то, вряд ли. Плохо ли покупают люди в онлайне? Да как раз нет, вполне хорошо покупают — Amazon, по крайней мере, не жалуется.

Так ради чего все это? Пока создается впечатление, что активисты Identity 2.0 придумали новую делянку, на которой — если удастся ее раскрутить — поначалу можно будет хорошо заработать. А может, это даже и не они, а какие-нибудь злоумышленники, похитившие личности вполне достойных людей, — в конце концов, откуда нам знать, что они те, за кого себя выдают? — В.Г.

Кражи информации из гигантских баз данных, накапливающих критично важные персональные сведения о миллионах людей, начали происходить примерно тогда же, когда такие компьютерные картотеки только-только стали появляться. Однако с некоторых пор это явление, получившее название «кража личности» (identity theft), обрело столь массовый размах, что в результате действий злоумышленников разом могут оказаться скомпрометированы (по крайней мере, потенциально) уже не сотни тысяч и даже не миллионы, а десятки и сотни миллионов человек. Для каждого из них становится абсолютно реальной опасность, когда мошенник присваивает себе без их ведома любой набор из важных атрибутов личности — имя и дату рождения, место проживания, номера соцстрахования, паспорта, кредитной карточки и т. д. — и без особого труда может не только истощить банковский счет жертвы, но и сильно, порой необратимо испортить репутацию человека.

Беспокойство в народе, естественно, растет. В ответ компании делают успокаивающие заявления об укреплении защиты сетей, о вводе лучших алгоритмов шифрования и разворачивании более совершенных средств корпоративной безопасности — все во имя «защиты ценных данных» клиентов. Законодатели тоже пытаются проявить заботу о сохранности персональной информации граждан, для чего принимают новые законы, призванные повысить ответственность виновных сторон за кражи личности. В совокупности все это ведет к ощутимому росту затрат на ИТ-инфраструктуру, шумным разбирательствам в прессе или суде и, выражаясь фигурально, публичной порке провинившихся. Однако постоянным унылым фоном для столь кипучей деятельности остаются негромкие, но твердые предупреждения, регулярно звучащие как из уст юристов корпораций, так и специалистов по компьютерной безопасности: «Мы не можем гарантировать, что ничего подобного впредь не случится»…

Но имеется, однако, и существенно иная точка зрения на данную проблему. Согласно ей, традиционные вопросы — относительно «хищения данных», «защиты данных» и прочих проблем централизованных баз — в принципе ставятся неверно. На самом же деле надо ставить совсем другой вопрос: а зачем вообще корпорациям хранить всю эту информацию о своих клиентах? С какой стати компания, ведающая кредитными картами, хранит у себя личные номера соцстрахования? Действительно ли какому-нибудь онлайновому магазину требуется собственная база с номерами кредитных карт покупателей? Нельзя ли сделать так, чтобы каждая компания оставляла у себя лишь ту информацию, которую позволит сохранить ее владелец? И почему, наконец, нельзя оставлять в базах лишь минимум данных, достаточный для ведения бизнеса?

На сегодняшний день существует весьма обоснованная концепция, дающая конкретные ответы на все поставленные (а также на многие непоставленные) вопросы. Она получила название «Личность 2.0» (Identity 2.0). Ключевое звено «Личности 2.0» — это идея о том, что всякий человек, вступая в онлайновую жизнь, должен иметь полный контроль за тем, что знают о его персональных данных все остальные.

Пока же, как известно, дела обстоят с точностью до наоборот. Всякий, кто хоть раз обращался в онлайновый магазин, знает, что даже для самой пустячной покупки следует поделиться с продавцом весьма чувствительной информацией — от имени и домашнего адреса до номера кредитной карты и девичьей фамилии матери. Причем как только эти данные отправлены в Сеть, у их владельца уже нет никаких средств проконтролировать их дальнейшую судьбу.

В реальной жизни при аналогичных ситуациях все происходит иначе. Это различие наглядно проиллюстрировал Дик Хардт (Dick Hardt), один из ведущих евангелистов движения «Личность 2.0», а по основному роду занятий — глава канадской фирмы Sxip Identity (ее каламбуристое название можно перевести, например, как «прячем личность», поскольку отсутствующее в английском языке слово «sxip» принято читать как «skip», то есть «прыгать, пропускать, скрываться»). Допустим, человек зашел в винный магазин. Если он выглядит очень молодо, то продавец, дабы не нарушать запрета на продажу алкоголя несовершеннолетним, просит показать водительские права (или другой распространенный документ с фотографией и датой рождения), и, если возраст позволяет, покупатель без проблем получает свою выпивку.

Продавцу нет никакого дела до персональных данных покупателя. Он не заносит его имя в журнал, не проверяет по какому-нибудь тайному реестру и не связывается с управлением дорожной полиции, выдавшим автомобильные права. Единственное, что требуется продавцу, — это убедиться, что человек, предъявивший документ, похож на того, который изображен на вклеенной в документ фотографии, а дата рождения подтверждает, что этот человек имеет право покупать спиртные напитки. Выдавший же документ орган не имеет ни малейшего понятия, где он предъявляется и кто его рассматривает.

Так вот, если повсеместно применяемую в Сети концепцию цифровой личности перенести в реальную жизнь, то любая покупка будет проходить по такому абсурдному сценарию: тщательное переписывание продавцом всех данных из прав или паспорта каждого покупателя, сверка номеров по огромным кондуитам уже украденных и поддельных документов, контрольные звонки в органы внутренних дел… И все это ради продажи какой-нибудь прищепки для белья.

Эта статья посвящена описанию самой концепции новой сетевой идентификации, но проблема нового подхода еще и в том, что компаний, работающих в этом направлении, несколько, и реализация у каждой своя. Так что будущим участникам рынка, кроме всего прочего, предстоит решать проблему прозрачной совместимости разных форматов — иначе вся эта затея не будет иметь никакого смысла.

В качестве разумной альтернативы Хардт и его единомышленники предлагают систему, которая будет более прозрачна для пользователей, поскольку в ее центре находится человек, сам управляющий размещением персональных данных. Аналогично тому, как в реальном мире распределенные по разным местам документы контролируются самим владельцем.

Согласно новой концепции, онлайновый магазин вроде Amazon.com уже не сможет потребовать с вас тучу всевозможной персональной информации до того, как предоставить личный аккаунт и продать книжку или CD. Вместо этого именно вы, как потенциальный покупатель, предложите магазину лишь ту информацию, которую считаете возможной раскрыть, а продавец на основе лишь этих данных должен решить, принимать или отвергнуть ваш заказ. Кроме того, в концепции Sxip и других фирм, работающих над реализацией Identity 2.0, предусмотрено, чтобы продавец подробно рассказал покупателю, что он будет делать с полученными о данными. При такой постановке дела, если покупателям не понравятся условия, предлагаемые одним продавцом, они могут купить нужную вещь в другом месте.

Нетрудно понять, что коль скоро новая концепция цифровой личности концентрируется именно вокруг ее владельца, а не в структурах, предоставляющих услуги, это может в корне изменить многие привычные формы бизнеса. Для демонстрации этой идеи часто прибегают к примеру проката автомобилей. В настоящее время, как известно, персональные данные, предоставляемые клиентом одной прокатной фирме, обычно не передаются другим фирмам-конкурентам. Однако для самого клиента нет особых выгод от того, чтобы быть «пленником» единственной фирмы — всегда полезно иметь выбор. А потому для него куда привлекательнее был бы иной вариант. Скажем, в соответствующем месте Сети вывесить свои личные ориентировочные данные и объявить всему рынку: «Я буду в городе N в такие-то числа месяца; мне нужен внедорожник; бензин покупаю сам; страховка не нужна; платить буду столько-то»… А затем посмотреть, что будет происходить.

Новые системы, работающие над составлением «профиля Identity 2.0», ориентированы на сценарии, когда сам пользователь будет определять набор публикуемых сведений о себе, а компании будут искать подходящих им по параметрам клиентов. Предполагается, что в таких условиях, когда компаниям невольно придется конкурировать за лояльность клиента, обслуживание покупателей неизбежно улучшиться, а рынок станет более эффективным.

Подобная картина, ясное дело, фактически выворачивает наизнанку сформировавшиеся на сегодня формы онлайнового бизнеса. Уже лишь по этой причине концепцию «Личности 2.0» можно было бы расценивать как утопию — если бы за ней не стояли весьма солидные фигуры. Такие, скажем, как Microsoft. Эта корпорация занимается проблемами онлайнового управления личностью достаточно давно. Ее «первый блин» в этой области именовался Passport и вышел, как часто бывает, комом. По мнению наблюдателей, проект Passport, пытавшийся объединить под одним аккаунтом (иначе говоря, всего лишь с одной парой логин/пароль) доступ ко всем мыслимым в Сети сервисам, закончился крахом. Microsoft с такой оценкой, правда, категорически не согласна, поскольку ныне в системе Passport насчитывается около двухсот миллионов работающих аккаунтов, что, разумеется, трудно назвать крахом. И в то же время компания признается, что почти все эти аккаунты работают исключительно в рамках ее собственной сети MSN. Формулируя этот факт иначе, можно констатировать, что чрезвычайно мало людей решились доверить корпорации-гиганту все свои персональные данные для централизованного хранения.

Как ни странно, Microsoft пока не только не пытается ввести собственный формат, но даже выступает в роли «великого примирителя». В своем блоге Ким Кэмеронпишет, что разрабатываемая корпорацией система InfoCards является метасистемой, которая позволит работать и со Sxip, и с Liberty, или с какой-нибудь другой реализацией Identity 2.0.

Практически все новые игроки на этом бизнес-поле постарались учесть допущенные ошибки и ныне дружно выступают за распределенные системы хранения, дающие возможность пользователям самим размещать фрагменты своих персональных данных в тех местах, где они желают. Внимательно относятся к новым тенденциям и в Microsoft. Компания разрабатывает сейчас идейно новый вариант системы Passport, получивший название InfoCards и ожидаемый к массовой реализации в рамках следующего поколения ОС Windows. Нынешнего руководителя микрософтовского подразделения Identity Management Кима Кэмерона (Kim Cameron) называют одной из самых влиятельных фигур в движении Identity 2.0. Он твердо и последовательно выступает за новую концепцию цифровой личности, сконцентрированной вокруг пользователя.

Блог Кэмерона можно рекомендовать как одну из наиболее удачных стартовых площадок для всех, кто хотел бы поближе познакомиться с проблематикой и текущим состоянием «Личности 2.0». Здесь можно узнать о людях и компаниях, занятых разработкой концепции, а также ознакомиться с базовыми идеями, подробно изложенными в статях (рекомендую, например, «Законы цифровой личности», www.identityblog.com/stories/2004/12/09/thelaws.html

Для общего представления об уровне разработки приведем базовые понятия, на которых выстраивается Identity 2.0.

Интегрированная личность (federated identity) — это инфраструктура, заставляющая средства безопасности следовать за транзакцией купли-продажи. Инфраструктура выстраивается так, что делает личность, ассоциированную с транзакцией, «переносимой» между неоднородными доменами безопасности.

Метасистема личности (identity metasystem) — более новая концепция, родившаяся в Identity-сообществе вокруг, главным образом, блога Кима Кэмерона. Вкратце — это концептуальный фон, который позволит людям осуществлять контроль за тем, какие атрибуты или свидетельства об их личности следует объявлять и/или хранить. Среди таких атрибутов и свидетельств может быть все, что угодно, — от даты рождения и номера кредитной карты до любимого цвета или клички домашнего попугая. Речь идет о некоей структуре данных для индивидуального контроля и предоставления информации, идентифицирующей личность. Собранные в единый комплекс, интегрированная личность (инфраструктура) и метасистема личности (контроль и предоставление) обеспечат человека средствами самостоятельного управления своей цифровой личностью в таких формах, которые пока недоступны.

Сегодня, когда мы покупаем что-то в Amazon, магазин запрашивает, получает и хранит наш номер кредитной карты. Если же получит распространение новая концепция «Личности 2.0» (кому-то, быть может, приятнее слышать «метасистема интегрированной личности»), то покупатель, в ответ на запрос, разрешит магазину обратиться за одноразовым использованием кредитной карты. Это разрешение магазин предоставит компании, ведающей кредитной картой покупателя, а компания переведет со счета соответствующую сумму. В итоге «Амазону» при данном сценарии вообще не надо хранить (и даже видеть) номер кредитной карты.

Будучи реализованной в массовом порядке, такая система гораздо ближе подойдет к «идеальной» электронной коммерции, которая защищает как клиентов, так и участвующие в сделках организации. А главное, эта схема на принципиально иной основе решает проблемы с защитой персональных данных. Конечно, «Личность 2.0» вряд ли сможет стать чудо-лекарством от всех болезней онлайновой торговли. Многие из сегодняшних угроз безопасности, вероятно, никуда не исчезнут. Хотя бы потому, что всякие данные, передаваемые в линию, потенциально подвержены хищению, потере или манипуляциям. И цифровая личность человека, как и прежде, будет в безопасности настолько, насколько смогут ее защитить персональные жетоны, логины и пароли. Тем не менее, как было показано выше, новая концепция переносит все эти проблемы на существенно иной уровень и, если бизнес и общество ее примут, обещает более безопасное и управляемое будущее.

Ну а пока «Личность 2.0» не реализована, все разговоры, как и прежде, будут уныло вестись о защите гигантских баз, об укреплении корпоративных мер безопасности и о новых законодательных инициативах. Которые мало что способны исправить.

ОКНО ДИАЛОГА: В режиссуре Goblin’а, конечно!

Год с лишним назад, когда «Компьютерра» первый раз опубликовала интервью с Дмитрием Пучковым, известным также под псевдонимом Goblin, нам и в голову не могло прийти, что намеки нашего собеседника на возможное появление фильмов собственного производства — гораздо больше, чем просто намеки. Поэтому, как только появилась информация о кинопроекте «Зомби в кровавом угаре», мы решили встретиться с Дмитрием еще раз и задать ему ряд вопросов, так или иначе связанных с кинобизнесом и другими ипостасями самого обаятельного Goblin’а России.

Дима, до 31 декабря 2004 года ты выпускал перевод за переводом, но после Нового года все словно обрубило. Что случилось?

— За этот год перевел ровно два фильма: «Бешеные псы» и «Хроники Риддика», оба вышли в дорогих коллекционных изданиях. Все остальное время занят всяким разным в других областях.

Правильные переводы — это, конечно, безумно интересно. Но рано или поздно в жизни появляются вещи еще более интересные. Насмотревшись чужих фильмов, мне, к примеру, захотелось реализовать мечту детства — снять свой собственный фильм. Получил предложение настрочить три книжки про эпопею «Братва и кольцо». Записался в спортивный кружок. Вот этим сейчас и занят. На остальное физически не хватает времени.

Но ведь была еще история с переводом «Отряда Америка», верно?

— Да, было дело. Проект, так сказать, всероссийского масштаба и совсем другого уровня, нежели крики в микрофон сидючи в кладовке[Это вовсе не оборот речи: все свои фильмы Дмитрий озвучивал именно в кладовке собственной квартиры].

Расскажи о ней поподробнее.

— Мультфильм «Отряд Америка: Всемирная полиция» — продукт специфический, изготовленный специфическими же творцами, Треем Паркером и Мэттом Стоуном. Мультик «South Park», наверно, видели все — вот, это их работа.

На сей раз они вместо «вырезанных из бумажек» фигурок попользовали исключительно дурацких кукол-марионеток, висящих на веревках. Марионетки ничуть не снизили накал идиотии, а в сценах кукольного секса — подняли до небес. Как у авторов заведено, мультик насыщен ненормативной лексикой и по этой причине нравится далеко не всем.

Естественно, шансы на успех в прокате по России — нулевые: куклы на веревках в комплекте с убогим переводом гарантируют полное отсутствие сборов. Поэтому, извиняй за нескромность, позвали меня, дабы привлечь аудиторию личностью. Раньше для кинопроката ничего не переводил, потому и решил попробовать.

Для кино переводить интересно: налажен тесный контакт с авторами, авторы (ага, лично сами Трей и Мэтт) выдают детальнейшие пояснения, что и как надо понимать, в чем соль шуток, как обыграть «говорящие» фамилии и все такое. Был удивлен: при индивидуальном подходе все сложнее в разы, а тут — все условия созданы. И тем не менее в прокате постоянно какой-то отстой крутят.

Перевод в итоге получился неплохой, хотя и не без огрехов: в процессе перевода американцы не предоставляют видеоряд, а потому не всегда понятно, что имеется в виду. Потом, уже для озвучки, — пожалуйста, но такого качества (чтобы не запиратили), что в движении черно-белых теней на экране вообще что-либо разобрать трудно. Так что пары ошибок избежать не удалось.

В прокат фильм запустили с наговоренным мной «в один голос» переводом, всю нецензурщину — «запикали». С одной стороны, наш человек по строению фразы легко догадается, что именно «запикано». С другой — некоторые диалоги построены так, что в самом важном по смыслу месте надо было «запикивать» два важных для понимания слова из трех. Смысл фразы исчезал напрочь, и потому одно непечатное слово пришлось заменить. В результате крайне жесткие и самые угарные философские рассуждения о смысле бытия слегка утратили оригинальный накал, и побороть это я, увы, не смог.

Ну а потом мультик пошел в прокат (160 копий на Россию, что совсем не мало), а я взял под мышку недублированную копию и помчался по стране с гастролями: Питер, Москва, Екатеринбург, Ростов-на-Дону, Пятигорск, Оренбург. Прибыв на место, большую часть дня метался по телестудиям и радиостудиям, раздавал бесчисленные интервью, а по вечерам «давал сеанс».

Сперва я выбегал на сцену, отвечал на всякие вопросы зала (вопросы стандартные, типа «А почему „Гоблин“?»), давал краткое пояснение происходящему в фильме (объяснял, над чем надо смеяться), а потом переводил вживую и без всяких купюр — детей на просмотры не пускали. Хвастать нехорошо, но народ везде был страшно доволен.

Фанаты, наверное, требовали сказать что-нибудь ласковое в заранее заготовленные диктофоны…

— В общении с незнакомыми людьми ненормативный лексики избегаю. Особенно — в диктофоны.

С фанатами встречался уже по окончании просмотра: в основном подписывал плакаты, раздавал автографы и фотографировался со всеми желающими. Занимался этим добросовестно — «чтобы никто не ушел обиженным». И обиженных не было, два маркера исписал.

Сами по себе гастроли оказались мероприятием, требующим серьезной физподготовки. Многочасовое сидение в аэропортах, прилеты посреди ночи, сон в гостиницах, постоянно в напряжении. Могу только посочувствовать тем гражданам, у которых гастроли — работа. Там либо умом тронешься, либо сопьешься — если это месяцами продолжается.

В итоге фильм собрал больше шестисот тысяч долларов, что для такого сурового произведения — весьма и весьма приличная цифра.

И все же о фанатах. Насколько твои, скажем так, представления о собственной популярности совпали с реальностью? И понимают ли люди в провинциях разницу между хорошим и плохим переводом?

— Честно говоря, смотреть на все это очень странно. Сидя дома перед монитором, «размах явления» представить невозможно, но народу везде было — шквал. Основная масса, понятно, восемнадцати-двадцатилетние пацаны. Они, как ни крути, самые активные потребители книжек, музыки и фильмов. Однако хватает и людей взрослых.

Что касается понимания тонкостей перевода публикой… нет, это вообще мало кто понимает — что в столицах, что в провинции. Чтобы понять, хороший перевод или плохой, необходимо знать иностранный язык и сравнивать дубляж с оригиналом. У рядового зрителя ни таких знаний, ни таких возможностей нет. Потому народ просто смотрит «в переводе Гоблина».

Отзывы всегда стандартные: «Дмитрий, раньше это [censored] смотреть не мог, а ты из этого [censored] сделал конфетку! Только у нас в России так могут!» Попытки объяснить, что на самом деле просто перевод правильный, — никакого успеха не имеют. Народ даже в мыслях не допускает, что в Голливуде могут снимать интересные фильмы — все, оказывается, придумываю я.

Ну а что до популярности, так настоящая популярность — это когда на улице девки на шею бросаются! А я по улицам хожу спокойно. Вот сниму кино с собой в главной роли — тогда другое дело. А пока так, баловство.

И когда можно ждать DVD с твоим переводом «Отряда»? На лотках видел только пиратскую подделку, где подростки вяло и натужно матерятся в микрофон…

— Не знаю. Студия «Парамаунт», глядя на наших пиратов, решила открыть в России свое производство. Когда это произойдет — мне неведомо. А до тех пор они ничего у нас не выпускают и не продают.

Хорошо, вернемся к началу беседы. Ты перевел два «лицензионных» фильма — «Бешеные псы» и «Хроники Риддика». Отличался ли техпроцесс работы над ними от того, что ты уже отработал на переводах «для друзей»?

— Отличий всего два: для обоих фильмов переведены дополнительные материалы (интервью создателей, любопытные моменты со съемочных площадок), а для «Бешеных псов» я сделал небольшой псевдодокументальный фильм «про фильм». Там собраны факты про Тарантино, сценарий, съемки и в непринужденной манере изложены. Получилось интересно, народу нравится, есть желание развивать.

Поварившись в «легальной» среде, ты можешь, наконец, рассказать — почему официальные переводы бывают столь ужасны?

— Как водится, все предельно просто. Причина номер один — отсутствие грамотных профессионалов-переводчиков. Многим ведь кажется, что если человек учил иностранный язык в неком вузе, то он уже готовый переводчик. Это заблуждение. Но многие граждане из числа так называемых переводчиков этим заблуждением успешно пользуются, раз за разом осчастливливая зрителей плодами своих «профессиональных» трудов.

Собственно перевод состоит из трех этапов. Этап первый: понять, о чем идет речь в оригинале. Это не так просто, как может показаться. Большинство горе-переводчиков затухает уже на этом этапе. Для понимания надо быть хорошо образованным и глубоко эрудированным человеком. Специальное образование плюс познания в мифологии, религии, медицине, юриспруденции, астрономии, физике и пр. — обязательны. В противном случае мимо проедут целые смысловые пласты.