ФМ-ВЕЩАНИЕ: Неуловимый Джо

Автор: Соня Соколова

Начинаем игру в Неуловимого Джо: как давно вы скачивали из Сети пиратский контент? Не скачивали? А этот MP3 для мобильника у вас откуда? А вы в курсе, что за проданный вам МР3-файл автор песни не получил ни копейки? Ах, не в курсе?.. А что вам за это будет? — Ничего. Сегодня.

Усложняем игру, повышаем ставки: представьте, что вы — владелец небольшой локальной сети и в ваших закромах лежит заботливо припрятанный пользователями контент. То, что контент пиратский, вы, в принципе, знаете, регулярно почитывая сводки с поля боя: вот RIAA в очередной раз требует чудовищных штрафов с рядовых пользователей peer-to-peer, которые «просто качали софт и музыку», вот прокуратура города Москвы возбуждает уголовное дело против Allofmp3.com… Но вы думаете: ничего, я маленький и не приношу существенных убытков, кому я, нафиг, нужен? — меня не заметят грозные правозащитники в погонах и без. В принципе, вы правы. Сегодня.

Попробуем еще усложнить игру. Представьте, что вы — владелец сайта, который распространяет контент — за деньги или на чистом альтруизме. Откуда вы берете контент? Цифруете или находите на других сайтах. А кто вам разрешил его выкладывать? Никто? — Холодно! РОМС, НОЦИТ или ФАИР? — Теплее, теплее… Непосредственный правообладатель? — Горячо! А вы уверены, что именно ему принадлежат права на все переданные вам произведения? — Холодно!

Но что же будет с теми, кто выкладывает контент без прямого разрешения всех надлежащих правообладателей? — Да ничего. Сегодня.

К собственному вящему недоумению, в категорию нарушителей «Закона об авторском праве и смежных правах» попадают представители всех трех перечисленных мною категорий пользователей и распространителей контента.

Почему я говорю о столь очевидных вещах сейчас, когда прошло шесть лет с момента первого иска к нарушителям ЗоАП в Интернете? Да потому, что осведомленность продвинутых пользователей и веб-девелоперов в этой области до сих пор катастрофически низка, а тем временем правообладатели закладывают в свой осенний бюджет статью расходов под названием «защита авторских и смежных прав». В сентябре — хотим мы этого или нет — начинает действовать новая редакция ЗоАП, и выпускающие компании, вендоры и производители начинают наступление на нелегальных распространителей контента, благодаря которым миллионы долларов утекают из-под носа: по локальным сетям, по P2Р, по пиратским FTP… Игра в неуловимого Джо началась.

Недавно на одном из круглых столов, проходивших под эгидой ассоциации IFPI, прозвучали интересные факты, заставляющие задуматься: официальные дистрибьюторы компаний-мейджоров и ведущие музыкальные издательства хором одобрили финансирование юридического преследования несанкционированного распространения контента и выделили на это солидный бюджет, однако, как сообщается, никто из них не намеревается внедрять в России собственные разработки по распространению музыки либо способствовать русификации существующих западных сервисов. Делаем выводы: либо при таком подходе слушать и скачивать скоро будет нечего, потому что всех пиратов разгонят, а легальной альтернативы не появится, — либо нелицензионный контент уйдет еще глубже под землю и начнет распространяться воздушно-капельным путем, мутируя и развиваясь в самую изощренную сторону, как и положено истинному партизану.

Складывающаяся ситуация представляет собой точное повторение истории развития западного сегмента Интернета, где выпускающие компании, занявшие предельно конформистскую позицию по отношению к электронной торговле, проиграли пиратам миллионы долларов. Потратили время и силы на судебные иски и обеспечение доказательной базы, разработку и внедрение DRM, а также законодательные преобразования, а тем временем пираты зарабатывали деньги на их произведениях. Сосредоточившись на борьбе со злом, фирмы грамзаписи породили реальность, которую мы наблюдаем сейчас: нелегальный бизнес по распространению музыки научился изощренно «прятаться» и уходить от преследования, но по-прежнему процветает. За десять лет юристы обучились привлекать к ответственности лишь пользователей, но никак не создателей peer-to-peer. Лейблы лишь сейчас выходят из жесточайшего кризиса в области онлайн-продаж, лицензируя контент для Yahoo!Music и ITunes.

Стоит ли повторять эту историю в России? Не лучше ли бросить все усилия на создание легальной и конкурентоспособной структуры по продаже легального софта, музыки, фильмов? Ряд компаний задумывается об этом, разрабатывая собственные онлайн-магазины, рассчитанные на узкие каталоги и не менее узкую аудиторию. Однако консолидированной позиции в отношении онлайн-продаж в среде контент-холдеров пока не наблюдается; рано говорить и об участии в онлайн-продажах мейджоров. Одновременно возникает встречное движение: ранее считавшиеся «сомнительными», сайты всеми силами стремятся «отмыть» контрафактный контент, подписывая договоры с правообладателями, финансируя деятельность обществ по коллективному управлению правами, разрабатывая собственные системы вовлечения независимых авторов в издательскую деятельность на просторах Сети. Следует ли считать эту тенденцию однозначно негативной? — Ни в коем случае.

Ведь пользователю, в сущности, все равно, откуда брать контент. Он будет лишь рад, если у него появится разумная альтернатива, позволяющая ему не ощущать своей ответственности за скачивание. А обеспечить его подобным контентом могут лишь те, кто уже давно понял: игра в Неуловимого Джо непродуктивна и ведет в тупик…

ТЕМА НОМЕРА: Тируванан-тапурам

Автор: Козловский Евгений

Для многих людей поездки за границу — это не только лежание на пляже вперемешку с осмотром достопримечательностей, но и довольно тяжелый труд. Например, для нас, журналистов. Впрочем, «трудовой» подход дает возможность посмотреть на достижения IT-отрасли в необычном ракурсе. Начиная с этого номера мы публикуем ряд материалов, написанных авторами и редакторами «Компьютерры» по мотивам их заграничных путешествий. Только имейте в виду: для некоторых из нас заграница — это не только Париж с Нью-Йорком, но и Екатеринбург с Москвой. И еще неизвестно— где больше таинственного, непонятного и просто курьезного. — С.В.

Cережа Вильянов, готовя «Тему», которую вы сейчас читаете, обратился ко мне с просьбой об участии в ней такими словами: «Больше вас (и дольше вас) никто из коллег не ездил за бугор, поэтому прошу написать небольшие мемуары. Аэропорт, публичные места, выставки, связь, фоторепортажи и подготовка статей — что там менялось с точки зрения IT за последние десять лет? Чего не хватало тогда и не хватает сейчас?»

Ну, мериться, кто дольше и кто больше, я, пожалуй, не решусь, но что правда — то правда: за минувший десяток лет я исколесил почти весь мир, — исключая, впрочем, Южную Америку и Южную и Центральную Африку, — зато включая Новую Зеландию и Австралию (фотографические отчеты о большей части моих поездок можно найти по адресу ekozl. fotki.com/abroad). Ответить на вопрос Сергея можно было бы одним абзацем (который я приберегу для завершения), — а статья все же должна иметь некоторую протяженность, — поэтому мне не остается ничего, кроме как припомнить истории, анекдоты (в старинном смысле слова: «забавное происшествие») и, как писал Аверченко, — «случаи из жизни». Поэтому заранее прошу прощенья у тех, кто настроился на глубокий анализ хайтек-процесса, происходящего в мире.

Моя первая поездка в Штаты случилась девять лет назад, в 1997-м: — я ездил в Бостон на выставку MacWorld. Прежде практически невыездной из-за в значительной мере вымышленного доблестными органами диссидентства, дорвавшись до внешнего мира, я просто горел энтузиазмом: мне хотелось все увидеть и все непременно запечатлеть. Думаю, сегодня, когда заграница давным-давно стала не неким мистическим потусторонним миром, переход в который по определению означает вечность, невозврат, а попросту соседними странами — пусть несколько экзотическими, как в пору моей юности были республики Прибалтики, однако вполне доступными, — понять эти страсть и энтузиазм уже невозможно. Разве что умозрительно.

Для запечатления у меня был с собой пленочный Olympus is3000 — эдакая огромная байда со встроенным четырехкратным зумом, — но — уже тогда — был и цифровик: не то QV-10, не то QV-20 от Casio, — однако, при всем своем цифровом энтузиазме, я относился к нему как к забавной игрушке, и, хоть и забил полную встроенную память (а ничего кроме в него не вставлялось в принципе, да и нечего было вставлять!) снимками разрешения QVGA (320х240), освобождение ее пришлось отложить до возвращения в Москву: у меня, помнится, даже ноутбука с собой не было (за ненадобностью: и Интернет, и электронная почта были тогда еще не хлебом насущным, а эдакими экзотическими приблудами[Зато был один из первых КПК: Cassiopeia — эдакий продолговатый, с микроскопическими, не приспособленными для перебора клавишами прибор, на котором во время обратного перелета я даже попробовал писать свой бостонский репортаж, да так дальше первого абзаца и не пошел. Впрочем, хотя КПК с тех пор сильно изменились: стали ярче, мельче, мощнее, обзавелись даже всякими пристяжными, проводными и беспроводными, клавиатурами, — реально работать на них (в журналистском контексте: много писать) так и не стало возможным и, наверное, не станет никогда (что подтвердил большой энтузиаст КПК и владелец самой навороченной модели, iPaq hx 4700, Сергей Голубицкий — в одной из последних «Голубятен». И я очень боюсь, что барьер здесь уже не технологический (технологии способны сегодня практически на все, а на что неспособны сегодня — станут способны завтра), а чисто антропологический. Не позволяющий работать с комфортом на мелких (или виртуальных) клавиатурах или мелких же экранах, сколь близко ни подноси их к глазам и сколь угодно ни увеличивай их логические размеры. Развлечения (на которые первые КПК были скуповаты) — это да, это пожалуйста. А вот работа…]), а с компьютером тот древний цифровик соединялся даже не по USB, который, если тогда и существовал, — практически не работал, — а через COM-порт. Таким образом, снимал я, можно сказать, исключительно на пленку.

Пленка, особенно заграничная, Kodak или Fuji, была дорога, однако я припомнил замечательную ленфильмовскую историю[Совместную советско-американскую картину «Синяя птица» с Элизабет Тэйлор частично снимали на «Ленфильме». В те времена почти все советское кино снималось на отечественной пленке «Свема», о качестве которой можно судить, включив сегодня телевизор, когда показывают какой-нибудь отечественный фильм 60—80-х годов: мутные цвета, мутные контуры… Kodak выделяли для специальных, государственного значения проектов чуть ли не по распоряжению Политбюро. Причем выделяли с коэффициентом 2:1, так что стрелять можно было только по-снайперски! (Коэффициент для отечественной пленки был все-таки более щадящим — 5:1!) И вот начинается съемка: мотор, камера, начали! в кадр входит Тэйлор и начинает лицедействовать. И тут режиссер-американец, не крикнув обязательного «стопа» оператору, входит в кадр и что-то актрисе на ухо шепчет, объясняет. Стоящие вокруг советские члены съемочной группы бледнеют и холодеют, прямо-таки кожей чувствуя, как уходит на помойку «золотой» долларовый Kodak. Потом режиссер возвращается к камере, Тэйлор начинает играть заново, — а пленка в камере все идет и идет. Слегка оправившись от пережитого, наши бравые ребята бросились в перерыве к режиссеру узнать, почему же он не остановил камеру на время поправок, и изумленно выслушали, что «в кино самое дешевое — это пленка»! Ну да, мы ведь тогда были привычны, что любая советская звезда-раззвезда получит за главную роль в фильме, ну, в лучшем случае, десятикратную зарплату какого-нибудь технолога Петухова…] и положил: на чем на чем, а на пленке не экономить! Что значат эти сравнительно небольшие расходы по сравнению с расходами на экзотическую поездку за океан?! И — не экономил! И только когда в моих руках появились один за другим уже более или менее достойные цифровые фотоаппараты (как правило, это были полузеркальные Olympus’ы же), — я ощутил кожей, что значит не экономить пленку на самом деле: на цифру я снимал буквально на два порядка больше, чем на пленку, которую «не экономил»!

Однако на нынешнем CeBIT’е вдруг выяснилось, что я экономил и цифру! Ведь какой бы емкости ни была карточка (а у меня до сих пор полугигабайтная CompactFlash), какой бы мощный аккумулятор для фотоаппарата я ни купил, — есть места, где интересных фотосюжетов больше и той и другой емкости. Конечно, можно купить два аккумулятора и четыре двухгигабайтные карточки, — но поскольку таких мест не так уж много — в этом будет ощущаться явная избыточность, нарушение принципа Оккама: не плодить сущностей без нужды. В результате получается, что, чтобы быть уверенным, что «пленки» хватит на все (а мне не хватало ее и в Париже, и в Праге, и на том же CeBIT’е!), надо возить с собой ноутбук, открывать его, будить, дожидаться, пока снимки перекачаются. А если — опять же как у меня — ноутбук рекордно маленьких размеров, чтобы легче таскать (хотя таскать все равно тяжело и неудобно), да еще довольно древнего года выпуска, — и на его винчестере места не так много, так что едва ли не ежедневно приходилось, возвращаясь в гостиницу, подстегивать к ноутбуку писалку и скидывать на CD снятое за день... И хотя все это вполне выполнимо — более чем законная, природная в человеке тяга к экономии усилий ограничивала в трате цифровой пленки. А когда на нынешний CeBIT я захватил с собой эпсоновский мультимедиа-вьюер («Огород» «Мультимедийный Зритель Хранения»), совершенно неощутимо висящий на поясе и имеющий дискового пространства — целых 80 гигабайт, а запаса батареи — на полные сутки даже при самом неэкономном использовании (просмотреть снятое на ноутбуке всегда было стремно: вдруг к нужному моменту сядет батарея, что частенько и случалось, и уже следующую флэшку не перекачаешь, не освободишь), — вот тут-то я, наконец, понял, что значит настоящая свобода. Я даже позволил себе роскошь не собирать со стендов описаний экспонатов и координат производителей: всю информацию, которая, как я предполагал, может мне понадобиться, я просто снимал с табличек и буклетов. И при написании статей про CeBIT ни разу не стал в тупик. Последовавшая за поездкой на выставку поездка в Китай еще раз подтвердила это удивительное ощущение свободы, которую добавила вроде бы боковая — к процессу фотосъемки — девайсина.

Ну и уж коль анекдоты, не могу не вспомнить — в контексте фотографий и ноутбуков — посещение Тайваня в 1999 году. За два года, истекших со времени визита в Бостон, прогресс в цифрофотографировании произошел заметный, и я уже был вооружен, кажется, 1400-м Olympus’ом со вполне терпимым разрешением 1280х1024 и, главное, сменными каточками SmartMedia, которые, при наличии ноутбука, вроде бы давали возможность цифровую пленку практически не экономить (правда, для этого пришлось не без труда разыскать и купить за 120 баксов PCMCIA-кардридер). Несмотря на свой цифровой энтузиазм, я на всякий случай прихватил и пленочный Olympus и впоследствии раз сто хвалил себя за предусмотрительность[Еще раз я брал с собой пленочный аппарат в Новую Зеландию и Австралию. Цифровик тогда у меня был уже очень приличный (до сих пор вспоминаю о нем, как об одной из самых удачных моделей, и едва ли не половина моих альбомов снята именно им): 2500-й Olympus, — однако столь отдаленные места настоятельно требовали подстраховаться. В результате я привез из поездки десятка полтора компакт-дисков, забитых цифровыми фото под завязку, и три или четыре пленочных кадра, которые — по неконкурентности с цифровыми — пошли в корзину. После поездки я продал свой пленочный Olympus и больше уже не страховался…]. Ноутбук у меня был тогда свеженький, с иголочки, давняя «мечта идиота»: легко помещающаяся в карман пальто, а то и серьезного пиджака кроха Libretto от Toshiba — совсем другое дело, нежели тот, давний, тяжелый, медленный и едва час работающий от батареи RoverBook, который, как рассказано выше, я не стал брать с собой, улетая в Штаты. Правда, буквально перед самым отъездом я получил предложение от небольшой московской фирмы, специализирующейся на ноутбуках, «оттюнить» мою «Либреттку»: добавить ей памяти по самое не могу (мегабайт до 96, кажется) и поменять винчестер на более емкий (сколько помнится, с 6 гигов на 20!). Я приехал к ребятам, и действительно, прямо на моих глазах, они «Либреттку» разобрали, обновили и снова собрали. Не успел я нарадоваться возросшим возможностям, как улетел на Тайвань и прямо в вечер прилета, открыв ее, выяснил, что она не грузится ни в какую! Пришлось, отсняв захваченную с собой единственную карточку (кажется, в районе 96 мегов!), доставать из кофра is3000, в результате чего я привез из той экзотической поездки как минимум раза в четыре меньше снимков, чем надо было бы, о чем до сих пор не перестаю жалеть.

Вообще-то, конечно, иметь единственную, да еще такую тощую — по нынешним временам — карточку, тоже преступная легкомысленность, — однако по тем временам они ой как кусались, — и я как раз и собирался приобрести на Тайване (или, на худой конец, — в Гонконге, куда должен был завернуть на денек), карточку поемче и, главное, — подешевле. На Тайване ничего дешевого я не нашел, а в Гонконге, побродив по хайтек-лавочкам на Коулуне, обнаружил 120-мегабайтную (мечта!), за которую поначалу запросили долларов 250 (то есть дороже, чем в Москве), но которую в результате удалось сторговать за смешные 100 (в полтора раза дешевле, чем в Москве!). Покупка позволила сделать мне, вдобавок к пленочным, сотню с небольшим цифровых снимков и в Гонконге, а вернувшись в Москву и заглянув к «умельцам», тюнинговавшим мне «Либретто», я не преминул похвастаться выгодной покупкой. Они же открыли свои прайс-листы, и я с изумлением выяснил, что у них такие же карточки баксов на двадцать дешевле, чем я сторговал в Гонконге. То ли я плохо прочесал московский рынок, то ли цены успели упасть за неделю моего отсутствия.

И на закуску истории — что случилось с «Либретткой». Оказывается, она была так точно, без миллиметрового запаса, упакована, что винчестер большей емкости, но и толще родного на полмиллиметра, вызвал напряжения, — и хрупнула «мама». Починить ее не удалось — и «Либреттка» ушла на свалку, уступив в поездках место моей теперешней Fiva от Casio — тоже крохотной, но не рекордно, то есть позволяющей некоторый апгрейд…

Надеюсь, что через эти истории и анекдоты мне удалось рассказать о случившемся за последние десять лет практическом становлении «в полный рост» цифровой фотографии, — теперь перейду ко второму важному для меня (и, наверное, для большинства журналистов; впрочем, не только для них) — связи. Помню, когда, десять лет назад я поехал с не скажу за давностью лет какой фирмой в Финляндию, в составе нашей группы был один довольно богатый хайтек-бизнесмен из Москвы, у которого был… настоящий мобильник! Действующий! Подключенный к роумингу. Правда, трехминутный звонок в Москву стоил тогда, кажется, заметно дороже 10 долларов, — так что попросить на минутку — поговорить с женой — было попросту неприлично. Это уже потом началось раздражение, что в Японии не поддерживается наш стандарт связи, а МТС никак не может наладить роуминг с Новой Зеландией, а тогда…

Впрочем, мобильники пошли в народ с невообразимой скоростью, сравнимой только со скоростью падения цен на разговорные услуги, так что обсуждать этот вопрос уже неинтересно. Параллельно — может быть, менее быстро, зато более уверенно — распространялся Интернет и одна из важнейших его разновидностей — электронная почта. Поначалу, десять-одиннадцать лет назад, — как я уже написал, — это была экзотика, без которой большинство (включая редакцию «Компьютерры») как-то умудрялось обходиться. Помню вороха бумажных писем в комнате редакции и барышню, которая, не покладая рук и глаз, вскрывала их, читала, разбирала, а избранное — передавала выпускающим редакторам на предмет использования в «Письмоносце» (там даже был портрет этой барышни в фуражке английского почтальона). Постепенно бумажные письма (и привоз статей в редакцию на дискетках) стали экзотикой, а e-mail — нормой (хотя еще года два, если не три, вся «Компьютерра» сидела на дайлапе). И возникла реальная потребность иметь в поездках доступ к Сети.

Что касается разного рода хайтек-выставок, доступ к Интернету был организован на них еще с давних, конца тысячелетия, времен — в виде подключенных к Сети компьютеров, обычно где-нибудь в пресс-центре, — однако то и дело возникали проблемы с клавиатурой и кодировками. Позже и это как-то разрулилось, а в пресс-центрах стали все чаще — наряду со стационарными компьютерами, а потом даже и ноутбуками — возникать Ethernet-оконечники, которые можно было вставить прямо в сетевое гнездо собственного ноутбука. Правда, до такой роскоши, как мгновенное автоматическое конфигурирование подключения дело дошло только в последние годы. Приблизительно одновременно с появлением Wi-Fi. Помню, как поехал однажды в Лондон (1998 год) и был почти изумлен наличием в номере гостиницы специального телефонного хвоста для модема, — правда, нахождение в Сети минут пять, для прочтения почты, стоило мне чуть ли не десяток фунтов стерлингов. Кстати, PCMCIA-модем, который тогда у меня был, поддерживал максимальную скорость в районе, кажется, 4,8 кбит/с. А предыдущий (он до сих пор сохранился у меня как память) — 1,2!

Wi-Fi, конечно, очень удобная штука, — однако я встречал за бугром не так много мест, где эта услуга была автоматическая и бесплатная. Как, скажем, в Цюрихском аэропорту. На том же сегодняшнем CeBIT — если не посчастливилось попасть в пресс-центр — за нее надо было выложить столь же заметную сумму, как за dial-up в лондонской гостинице. Поэтому я до сих пор особо на Wi-Fi не рассчитываю и даже не в каждую поездку беру соответствующий адаптер. В Москве число таких точек доступа ширится, но лично мне известны только два кафе, одно из которых — «FAQ» Давида Яна, где можно, усевшись за столик, одновременно войти и в Интернет. По внешности это вполне бесплатные, бонусные, услуги, — однако, полагаю, их цена включена в цену блюд и напитков.

Поэтому главной составляющей непрекращающейся радости электронного общения вот уже несколько лет является для меня GPRS — особенно по мере того, как МТС, к которой я исторически привязался и которую, возможно, давно пора поменять на что-нибудь более современное, с более толстым и дешевым каналом передачи данных, — расширяет роуминговое покрытие этой системой. Конечно, в разных местах цены на эту услугу разные, — например, не слишком понятна безумная дороговизна GPRS на Украине, — однако механизм работает, и это на первых порах (все жду, когда настанут вторые) очень приятно.

Года три-четыре назад приходилось едва ли не в каждом городе даже России (не говоря уж об Украине) перенастраивать телефон, вбивать особые IP-адреса для DNS-серверов (иначе попасть куда надо можно было только через цифровой адрес), — но постепенно все мало-помалу утанцевалось, и пока Wi-Fi или что-нибудь там еще не стало столь же привычным, как электророзетка, — я предпочитаю не мучиться поисками и не мудрствовать лукаво, а просто достаю Palm или, если надо, например, просмотреть pdf-файл, — открываю ноутбук, соединяюсь с Сетью по связке Bluetooth-GPRS и получаю/отправляю почту. Конечно, не почту целиком, поскольку скорость GPRS все-таки уступает скорости, скажем, «Стрима», а заголовки и первые четыре килобайта писем, после чего удаляется спам и дополучается нужное. Все это, как я уже сказал, происходит по протоколу Bluetooth, который хочется назвать вторым — после GPRS — поразительным достижением мобильной цивилизации.