— Страшно рад, страшно рад! — кричал он, тряся мою руку. — Наконец-то вы приехали! Я вас с раннего утра поджидаю. Пожалуйте в вертолет, у меня все готово!
      — Погодите, дайте хоть отдышаться, — сказал я. — Какая бурная встреча для такой мелкой сошки, как я. Если не ошибаюсь, в мои обязанности входит всего-навсего дать команду роботам, чтобы они прекратили строительные работы?.. Может, вы меня с кем-то спутали? Я ведь на четыреста сорок четвертый объект, временным руководителем…
      Я помассировал пальцы правой руки, заболевшие от его чрезмерно крепкого рукопожатия.
      — Конечно, конечно, на четыреста сорок четвертый! — он заулыбался и закивал головой. — Я вас ни с кем не спутал.
      — Так вот я и говорю, заданьице пустяковое: дать команду куклам, чтобы они прекратили свои игры, и все дела!
      Он широко раскрыл глаза.
      — Дать команду роботам?.. Чтобы они прекратили…
      — Ну да! А что же еще?
      — Тогда… тогда с вами случится то же, что с прежним начальником… — он не договорил и пристально посмотрел на меня. — Вы что, ничего не знаете?
      — А что я должен знать?
      Мне стало как-то не по себе. Что случилось с бывшим начальником? И почему со мной случится то же самое, цто с ним, если я прикажу роботам прекратить работу?..
      Но он ничего не стал мне объяснять. Взглянув на часы он сказал:
      — Я введу вас в курс дела в вертолете. Мне приказано доставить вас на объект незамедлительно, как только вы прибудете в Р.
      Внизу тянулись сплошные черно-зеленые заросли. Сначала еще попадались поселки и отдельные хижины, но постепенно они совершенно исчезли, уступив место буйной тропической растительности. Под нами был бассейн реки, самой большой в мире. Развернувшаяся перед глазами картина являлась наглядным опровержением известной истины, будто большие города, разрастаясь, наступают на джунгли. Джунгли остаются, ибо это… джунгли…
      — Стройка казалась мне авантюрой с самого начала, — говорил служащий, стараясь перекричать рев мотора. — Четыреста сорок четвертый объект — первая работа нашей фирмы в Р… Здешнее правительство нам не доверяло. Вы даже представить себе не можете, какого труда мне стоило получить этот заказ! В конце концов нам пришлось согласиться на опытное строительство, чтобы заслужить их доверие и на практике показать, на что мы способны…
      — Опытное строительство?
      — А как же иначе его назовешь? — кричал он, посматривая вниз. — Настоящего современного города в таком гиблом месте построить нельзя. Вы представляете себе небоскребы на болоте? Строительная площадка — сплошное болото, окруженное холмами, А в период дождей низину совершенно заливает водой, деревья и травы начинают расти, как сумасшедшие. Джунгли мгновенно сожрали бы все дома. Да и место больно страшное для человеческого жилья. Нам-то, конечно, наплевать, Наше дело сделать работу и получить по счету деньги… Но вполне можно понять новое правительство — оно поспешило приостановить строительство и не бросать миллионы на ветер.
      — Вы совершенно правы! — прокричал я в ответ так же громко, как и мой собеседник. Мне очень хотелось как следует выругаться — действительно, какому идиоту понадобилась эта бессмысленная стройка?! — Я немного знаком с проектом работ. О климатических условиях там говорилось вскользь, но и этого достаточно… Жуткий климат, глухомань, болезни…
      — Болезни?! — он расхохотался. — Кто думает о болезнях? Эти места славятся невиданным обилием ядовитых змей. Вот это действительно страшно! А все остальное чепуха.
      — Змеи? Ядовитые? — я подпрыгнул на сиденье, словно меня уже укусила ядовитая змея.
      — Да! Вы и представить себе не можете, сколько там этих гадов! Коралловые змейки, куаймы и еще какие-то покрупнее, метров до трех длиной, забыл, как называются. Они терпеть не могут яркого света. На электрический фонарь бросаются молниеносно. А гремучие змеи? А анаконды? Эти, правда, не ядовитые, но сожрать могут за милую душу… Да что говорить! Если бы только змеи… гдм еще полно клещей, скорпионов, пауков, мух, маляпийных комаров и прочей нечисти…
      — Перестаньте?
      — Простите, пожалуйста! — сказал он, поворачивая руль. Мы начали удаляться от реки. — Это я все к тому говорю, чтобы вы поняли, как там необходимы роботы. у нас там роботы особые, простые не справились бы. А у этих "повышенный трудовой инстинкт". Программа на весь срок работ. Никакого дополнительного управления не требуется.
      — Постойте… — Наконец-то до меня кое-что дошло. — И мне придется иметь дело с этими особыми роботами?
      — Разумеется! Других там нет.
      — И заставить их прекратить работы?
      — Да.
      — Но это же невозможно! Уж я-то знаю! — крикнул я. — Если попытаться остановить этих механических фанатиков, они… — все мое тело покрылось липким холодным потом.
      Тайна прояснилась. Мой несчастный предшественник попытался остановить этих чудовищ в их неуемном стремлении продолжать работу. Не знал он, что ли, с кем имеет дело? Или забыл, на что рассчитана их программа?.. Бедняга! Хотел выполнить приказ фирмы и… пропал без вести.
      Я вспомнил ласковый голос начальника отдела распределения работ. Мерзавец! Заманил меня в ловушку!
      И какая страшная ловушка! Попался я, как рыба на крючок, а в качестве наживки — специальная премия по высшей ставке. Разве шеф, эта старая, хитрая лиса, стал бы хлопотать о такой премии, если бы задание было обычным?! Но я-то, я-то идиот! Разум у меня отшибло! что ли? Поверил, что меня посылают с единственной целью — "провести недельку-другую в зеленых чащах матери-природы"!
      Я дотронулся до плеча моего собеседника.
      — Дорогой друг, поворачивайте назад. И побыстрее! Я должен еще раз переговорить с начальником отдела распределения работ.
      Но он притворился, будто ничего не слышит, и повел вертолет на снижение.
      — Говорят вам — назад! — заорал я.
      — Ничего не выйдет! — крикнул он в ответ. — Кому. то все равно нужно ехать. А наша главная контора характеризовала вас как самого подходящего для этого дела человека…
      Я внутренне бушевал.
      — Собирайте свои вещи, — сказал он. — Вот он, четыреста сорок четвертый объект.
      Внизу, среди моря зелени, показался круг правильной формы — строительная площадка. Краны, еще какие-то механизмы, горы материалов. Несколько недостроенных небоскребов. В грязи, между арматурой, сновали черные точки. По мере снижения вертолета они приобретали все более четкие контуры. Это и были роботы.
      Я смирился с участью, мысленно готовясь к самому худшему. Впрочем, вру. Как только я увидел стройку, меня охватил знакомый азарт — сладкое и тревожное чувство. Ну что ж, мне предстоит еще одна встреча с неизведанным. Почти не отдавая себе в этом отчета, я уже горел желанием вступить в бой и победить. Вот она, прелесть работы сотрудников без определенной должности!
      Уж что-нибудь да я придумаю! Обязательно найду какой-то способ обуздать этих не в меру ретивых роботов! Мы еще посмотрим-кто кого!..
      Надев форму руководителя строительства, которую мне выдали перед путешествием, — комбинезон из эластичной ткани, — я вышел из вертолета.
      Мои ноги по щиколотку погрузились в зловонную жижу. Но влага не проникла сквозь защитную ткань комбинезона.
      Я огляделся.
      Стройка огромная, гораздо больше, чем казалось с воздуха. Очищенная от деревьев площадка тянулась до самого горизонта. Зрелище довольно унылое; грязь, островки травы, бетон, стройматериалы. Роботы были заняты своим делом и не обращали ни малейшего внимания на вертолет. Сотни механических кукол самозабвенно работали…
      Впрочем, работали не все.
      Ко мне направлялся робот. Он шел очень быстро, его цилиндрическое туловище слегка покачивалось, голова поворачивалась то в одну, то в другую сторону. Меня вдруг охватил жуткий страх-засосало под ложечкой, к горлу подступила тошнота. Но я тут же взял себя в руки. Чего испугался, дурак? — говорил я себе. — Это всего-навсего машина, машина, машина! Машина, созданная человеком. И все-таки мне хотелось повернуться и броситься назад, к вертолету.
      Нет, так не годится! Моя задача — обуздать этих механических тварей. Значит, с самого начала надо взять инициативу в свои руки. Сделав усилие, я твердо зашагал навстречу роботу. Под моими ногами все так же противно хлюпала вязкая жижа.
      За спиной послышался рев мотора: это стартовал вертолет.
      Робот повернул ко мне свою голову из нержавеюще стали. Его пластиковые губы зашевелились.
      — Вы руководитель работ? — раздался скрипучий? голос. — Назовите вашу фамилию, имя и служебный номер.
      — Что?! — совершенно потрясенный, я оглядел это трехметровое чудовище, оснащенное по последнему слову техники. — Что еще за фокусы? Почему я должен называть себя?
      — Для уточнения, — проскрипел робот. — Мы должны знать, тот ли вы человек, о котором сообщили из главной конторы. Вы меня поняли?
      Неслыханно! Что за наглый тон! Мне в голову бросилась кровь. Если с самого начала будешь стоять по струн. ке перед этими куклами и отвечать на их вопросы, это добром не кончится. Они такого начальника в грош ставить не будут.
      — Ты сам сначала представься!
      — Нет, вы должны сделать это первым.
      — Интересные дела! — я возмущенно пожал плечами. — А если я не представлюсь?
      — Я вас уберу.
      — То есть это как же?..
      — Если вы не назовете своей фамилии, имени и служебного номера, значит вы самозванец, а не законный начальник строительства. Следовательно, никакого касательства к нашим работам не имеете. А все посторонние предметы мы обязаны устранять со стройплощадки,
      Ну и ну!.. Не очень-то приятно, когда тебя называют «предметом», да еще «посторонним». И кто называет! Но робот уже протянул руки в мою сторону.
      — Эй ты! — заорал я, шарахаясь от него. — Прекрати немедленно! Как ты смеешь!
      Робот молча шел на меня.
      — Ладно, — пробормотал я, отирая со лба пот, — скажу. Я — Сугиока Цутому!
      — Служебный номер, пожалуйста.
      — СХ-88!
      Робот опустил руки.
      — Проверка окончена, — он повернулся ко мне спидой. — Прошу следовать за мной.
      — Куда?
      — Я проведу вас в кабинет начальника строительства.
      Мы подошли к одному из маленьких домиков на краю строительной площадки. Поднялись по узкой бетонной лестнице.
      Распахивая дверь в конце коридора, робот сказал:
      — Вот ваш кабинет.
      Я осмотрелся. Довольно большая комната, метров около тридцати, наверно. Высокий потолок, огромное окно, из которого видна вся стройка.
      Кровать, книжная полка, разная аппаратура, экраны связи с главной конторой. За полиэтиленовой занавеской, очевидно, ванна и туалет. Комната похожа на аккуратно прибранный номер в старомодном отеле.
      Что ж, не так плохо. Жить вполне можно. Что-то будет дальше?.. Я обернулся к стоявшему у порога роботу:
      — Эй, ты!..
      — Меня зовут не «Эйты», а 444-1, - произнес робот голосом, лишенным всякого выражения. — Цифра 444 указывает на номер объекта, а цифра 1 обозначает занимаемое мной положение. Я — контролер на этой стройке.
      — Что? Контролер? — растерянно переспросил я. — И что же ты делаешь?
      111 который пропал без вести, как говорили в главной конторе. Значит, это он писал. Больше некому.
      Может быть, он под конец, не выдержав заточения, сошел с ума. И теперь такая же участь ждет меня?..
      Ну нет! Со мной подобного случиться не может! Видно, бывший начальник был слабонервным.
      Чтобы хоть как-нибудь отвлечься, я посмотрел в окно.
      В тропиках почти нет сумерек — ночь наступает сразу вслед за днем. Где-то у горизонта, на границе стройки и джунглей, еще играли солнечные отблески, а здесь, в котловине, уже была темень. Между каркасами небоскребов сновали роботы, освещенные призрачным светом люминесцентных ламп. Я не мог отыскать среди них Первого.
      Недобрые предчувствия овладели мной с новой силой.
      — Пожалуйста, вставайте! Пожалуйста, вставайте! Пожалуйста, вставайте…
      Я так и подскочил. Нестерпимо громкий голос, от которого чуть не лопнули барабанные перепонки, безжалостно прогнал сладкий предутренний сон.
      Над моей кроватью стоял Первый. Дверь в комнату была распахнута.
      Солнце уже взошло; за окном, на месте вчерашних каркасов, высились вновь возведенные стены. Эти подлые твари, должно быть, работали всю ночь.
      Я заскрипел зубами. Приказ о прекращении работ еще не отдан. Значит, потрачено несколько лишних тысяч тонн стройматериалов! Значит, несколько миллионов иен улетучилось как дым!
      Первому не было никакого дела до моих треволнений. Он хорошо знал свои обязанности.
      — В пять тридцать я приступаю к докладу о ходе выполнения работ, — продолжал он. — В вашем распоряжении полчаса. За это время вы должны успеть сделать все, что положено делать человеку после сна…
      Ах ты мразь! Туда же — рассуждать о человеке!
      — Почистите зубы, примите душ и не забудьте совершить свои естественные отправления…
      — Убирайся к черту!..
      Расписание было очень жестким. У меня не оставалось ни одной свободной минуты. Я едва успел ополоснуть лицо, клк Первый уже приступил к докладу, обильно уснащенному цифрами и специальными терминами. Потом последовал завтрак — безвкусные блюда из пищевых концентратов. Пока что я беспрекословно подчинялся моему мучителю, не желая раньше времени вызывать подозрения. Исподтишка я наблюдал за ним и ждал подходящего момента, чтобы начать переговоры.
      В восемь часов робот ненадолго ушел и вернулся с каким-то странным костюмом, напоминавшим космический скафандр: комбинезон, покрытый тончайшей металлической сеткой, герметический шлем.
      Я скорчил гримасу.
      — Я должен надеть все это?
      — Да. Это защитный скафандр. Ваш форменный комбинезон в какой-то мере может предохранить тело, ноне настолько, чтобы исключить всякую опасность внешних воздействий. Во время обхода начальник стройки не имеет права появляться без защитного скафандра.
      — Ясно…
      Мы вышли под открытое небо. Сумасшедшее тропическое солнце резануло меня по глазам. Воздух звенел от зноя.
      Я и раньше бывал в тропиках, и мне казалось, что уже ничто не может поразить моего воображения. Но я ошибался. Перед моими глазами развернулась гигантская батальная сцена: железо и бетон отчаянно защищались от наступавших на них красной вязкой глины и буйной зеленой растительности.
      Да, как видно, джунгли готовились дать последний решительный бой. Человек и посланные им роботы, вооруженные всем, чем только может вооружить современная наука и техника, вгрызлись в самое сердце дебрей, и природа на время отступила. Но в ней уже разрасталось зеленое бешенство, и джунгли собрали все силы для прыжка, словно ждали, когда стройка позволит себе передышку хотя бы на один час. Над нашими головами в доказательство этого прозвучал отвратительный визгливый хохот обезьян. Под ногами, в двух шагах от экскаваторов, копошились змеи, в лужах поджидали добычу маленькие рыбешки с острыми, как бритва, зубами, которые, говорят, за полчаса могут дочиста обглодать корову.
      Теперь я понял, почему на четыреста сорок четвертом объекте работали одни только роботы. Человеческим возможностям есть пределы, ибо человек смертей. А здесь смерть подстерегала все живое на каждом шагу. Я с невольным уважением посмотрел на роботов, этих бездушных трехметровых чудовищ, которые давили стальными подошвами копошившихся внизу гадов и были совершенно безразличны к любым колебаниям температуры.
      Как же прекратить это бессмысленное строительство?.. Я шагал рядом с Первым, слушал его объяснения, а голову все время сверлила одна мысль — что делать, что делать?.. Роботы были фактическими хозяевами стройки. Они управляли машинами, месили бетон, работали на подъемных кранах. И, казалось, не было такой силы, которая могла бы их остановить.
      Кончив обход, мы уже собирались вернуться, но я невольно остановился, привлеченный необычным зрелищем. В грязи, среди похожих на могильные камни железобетонных свай, лежал робот. Над ним склонились два других — сняв наружную стальную пластину, они копались в его груди.
      — Что случилось? — спросил я.
      — Перегрев, — ответил Первый.
      — Как так перегрев?
      — У него вышла из строя схема связи из-за перегрева, наступившего от перегрузки. Здесь очень неблагоприятные условия, перегрузка опасна, а я требую — работать на полную мощность. Этот не вынес перегрузки.
      Какая нелепость! Мало того, что мы попусту расходуем тут стройматериалы, так еще и роботы портятся! Мне прямо нехорошо стало, когда я подумал, какие убытки понесет наша фирма.
      — Ты представляешь себе, — сказал я резко, оборачиваясь к Первому, — во сколько обходится создание одного робота? Дороже, чем постройка реактивного лайнера!
      — Я знаю.
      — Ах, знаешь?! Почему же ты тогда выжимаешь из них полную мощность и допускаешь перегрузки?
      — Сроки строительства очень жесткие, — ответил он своим обычным монотонным голосом. — В настоящее время мы немного отстаем от плана, а кроме того, сезон дождей в этом году по прогнозам должен наступить несколько раньше обычного. Но я при любых обстоятельствах должен закончить строительство в срок. Приходится жертвовать роботами.
      — Срок, срок! Кому нужен этот срок при таких огромных потерях. Я приказываю тебе свести потери до минимума. И вообще разумнее всего было бы прекратить это строительство!
      — Предупреждаю, — сказал он вдруг скороговоркой, — воздержитесь от высказывании, которые могут вредно повлиять на ход работ!
      — Да как ты смеешь рассуждать?! — взорвался я. — Кто здесь в конце концов начальник?! Отвечаю за стройку я, и ты должен беспрекословно исполнять все мои приказания!
      — Я подчиняюсь начальнику только в том случае, если его приказы приносят пользу для стройки, — сказал Первый. Теперь его голос звучал тоном выше. — Предупреждаю вас вторично: воздержитесь от высказываний, которые могут оказать вредное влияние на ход работы. Иначе я буду вынужден принять соответствующие меры.
      Я замолчал, в бешенстве сжимая кулаки. Все во мне кипело, но я был бессилен.
      Роботы, оставив надежду починить своего коллегу, снова остервенело принялись за работу. «Труп» уже наполовину засосало грязью.
      Потянулись унылые, похожие друг на друга, словно близнецы, рабочие дни.
      Я и сам наполовину превратился в робота, работая по расписанию, как заведенный. В пять подъем, потом доклад, завтрак, обход стройки, связь с конторой, обед, снова обход, снова доклад… К десяти вечера я валился с ног от усталости. Мне было уже наплевать, что Первый держит меня под замком. Не все ли равно, как спать вконец измученному человеку — при открытых или закрытых дверях?.. В такой чудовищно напряженной обстановке придумать что-либо было совершенно невозможно.
      Конечно, во время обходов я мог не слушать объяснений Первого и пытался собраться с мыслями. Но и это не удавалось. Мозги плавились от зноя, я с трудом вытаскивал ноги из красно-рыжей жижи, от буйной зелени, подступившей к самым границам стройки, мельтешило в глазах, а сновавшие вокруг металлические псевдочеловеки вызывали такое отвращение, что хотелось плакать.
      Если бы здесь был хоть один человек кроме меня! Если бы вместо этой бездушной махины, величавшей себя контролером, было существо из плоти и крови! С человеком, даже одержимым одной идеей, даже сумасшедшим, всегда можно договориться. Можно найти слабые струнки g его душе, можно воззвать к его чувствам. Но у роботов нет чувств. Когда я пытался говорить с Первым намекали, он, ничего не понимая, молчал, как пень, а если я высказывался напрямик, он повторял снова и снова: "Я вас еще раз предупреждаю…" Моя мечта покончить это дело одним героическим ударом развеялась как дым.
      Я попытался установить контакт с другими роботами — может быть, они окажутся не такими фанатиками и соглясятся на саботаж. Но выяснилось, что они вообще не могут общаться с людьми. Такими способностями обладал только Первый.
      Тогда мне пришла в голову мысль о создании помех на тех радиоволнах, на которых Первый передавал приказания другим роботам. В принципе это было возможно, но существовало два «но». Во-первых, мой тюремщик наверняка быстро нашел бы помехи и устранил их, вовторых, для создания таких помех мне пришлось бы разобрать и смонтировать заново всю радиоаппаратуру. А времени для этого не было.
      Но самым странным во всем этом кошмаре было поведение главной конторы. Начальник отдела распределения работ ни разу не появился на экране. Мои доклады принимал служащий строительного отдела. Каждый день с девяти до девяти тридцати он молча выслушивал меня, делая пометки в блокноте. Хоть бы одно слово сказал, хоть бы ободряюще улыбнулся! Казалось, он даже и не подозревает об истинном положении вещей, словно все идет как положено и наша задача — поскорее закончить строительные работы. Может быть, он боялся повредить мне каким-нибудь неосторожным замечанием — ведь Первый все время торчал за моей спиной, — да я и сам открыто не высказывался, а лишь строил гримасы и делал намеки… Но все же человек должен бы понять другого человека!
      Видимо, фирма махнула на меня рукой. Велика важность — одним сотрудником без определенной должности будет меньше! Впервые в жизни я ощутил, что значит настоящее одиночество. Далекая от родины чужая земля. С одной стороны проклятая стройка, отданная в руки механических человекоподобных существ, с другой — непроходимые дебри, кишащие отвратительными гадами.
      И все-таки я не терял надежды. Должна же существовать какая-то возможность положить конец этой чудовищной бессмыслице! Конечно, проще бежать с поля боя, чем ломать себе голову над сложнейшей задачей, но я не мог этого сделать. Не позволяла профессиональная гордость.
      Я предельно сократил время сна, использовав лекарство, которое прихватил с собой перед отъездом. Таким образом мне удавалось выкраивать ночью часок-другой. Я составил таблицу способностей и возможностей Первого. Общение с ним в данном случае сыграло положительную роль.
      Но результат оказался далеко не утешительным. Первый принадлежал к числу тех роботов, которых не может остановить никакая сила, включая создавшего их инженера, пока они не выполнят всю заложенную в них программу.
      Я не хотел смириться, но начало сказываться ежедневное недосыпание. Мои силы были на пределе.
      Я сидел глубоко задумавшись. Из полузабытья меня вывел громоподобный голос Первого:
      — Внимание: время доклада! Время доклада!
      — А-а?
      Я приоткрыл тяжелые веки, и Первый сейчас же затараторил:
      — Близится сезон дождей. С сегодняшнего дня придется повысить норму выработки на каждого робота.
      — Как? — я испуганно посмотрел на Первого. — Нормы и так чудовищные, куда же еще повышать?
      — Да, нормы очень высокие, роботы работают на износ, но темпы строительства повысились.
      Я вспомнил, что в последние два-три дня, занятый своими мыслями, я совсем не вникал в смысл докладов.
      — Постой… Работают на износ, говоришь? А в чем это заключается?
      — Сегодня двадцать роботов вышли из строя. По моим расчетам, завтра выбудут не менее двадцати четырех.
      — Сейчас же прекрати это безобразие! — заорал я вне себя и вскочил, опрокинув стул. — К черту темпы строительства! Надо беречь роботов! Ты можешь сообразить своей дурацкой башкой, какие это убытки?! И вообще я приказываю немедленно приостановить все работы!
      Только тут я спохватился. Последнее сообщение контролера вывело меня из себя, на какой-то миг отказали сдерживающие центры. Но теперь было уже поздно.
      Несколько секунд Первый молчал. Потом сказал:
      — Вы обвиняетесь в попытке учинить беспорядки на стройке.
      — Послушай!
      — Наша основная задача — завершить строительство в назначенный срок, — речь Первого все убыстрялась. — Вы как руководитель должны всячески этому способствовать. Однако ваше последнее высказывание содержит в себе опасность срыва работ. Ставлю вас в известность что с сего момента наша связь будет односторонней: я отключаю свой слуховой аппарат и не буду слушать того, что вы говорите…
      — Погоди!..
      — Однако, — продолжал он, не обращая на меня ни малейшего внимания, — помимо высказываний, во всем остальном вы ведете себя как и положено начальнику стройки. Поэтому я буду неукоснительно выполнять все мои прочие обязанности по отношению к вам.
      Первый сделал какое-то быстрое движение, в груди у него что-то щелкнуло.
      — С этой минуты я больше не слышу ваших слов, а все остальное остается по-прежнему.
      Все это время я стоял в полной растерянности, как настоящий идиот, и только тут понял, что произошло.
      — Да погоди ты! Я погорячился! Ляпнул не подумав…
      Но все было напрасно. Первый уже отключил свой речевосприниматель. Я мог орать сколько угодно — он меня не слышал.
      Теряя последние силы, я повалился на стул. Первый подошел ко мне и начал докладывать.
      Да, это была самая настоящая односторонняя связь,
      — Вставайте! — гремело в моих ушах. — Время доклада!
      Я поднимался с мучительным стоном. Теперь, когда Первый не слышал меня, я мог кряхтеть и стонать сколько угодно — мое самолюбие от этого не страдало.
      Чтобы снова не попасть впросак, я делал вид, будто внимательно слушаю доклад, и даже кое-что записывал в блокноте.
      Первый орал над самым моим ухом, и мои барабанные перепонки едва выдерживали. Но разве эта дубина имела представление о такой вещи, как барабанные перепонки?
      После доклада он поволок меня на обход.
      С каждым днем мое положение все больше приближалось к положению грешника, приговоренного при жизни к адским мучениям. Я видел, как на хлипкой и вязкой глиняной почве растут железобетонные конструкции, как стройка пожирает груды материалов, как один за другим выходят из строя роботы… Удивительно, что я до сих пор еще не сошел с ума. Но в один прекрасный день я почувствовал, что начинаю выходить за пределы нормы.
      Солнце ежедневно вставало над джунглями. Может быть, над нашим болотом занималась заря славы?.. В темно-зеленых зарослях беспрерывно кричали дикие звери. Но даже их голоса — голоса живых существ — стали для меня родными и казались куда приятнее, чем механический скрип роботов.
      Наступил сезон дождей. Сначала короткий дождь шел один раз в день. Потом ливни стали сильнее и продолжительнее.
      Начала прибывать вода. Ее уровень с каждым днем повышался. Недаром служащий нашего агентства в Р. говорил, что в период дождей здешние места превращаются в настоящее болото.
      Вес дома в котловине строились на пятиметровом фундаменте. Темп работы все убыстрялся. Под сплошной завесой дождя роботы крутились как бешеные. Каждый час несколько выходило из строя.
      Как же поступить? Надо остановить работы во что бы то ни стало. Временами во мне вспыхивала энергия, но тут же гасла, уступая место все возраставшей слабости. "Непременно справлюсь, непременно справлюсь!" — твердил я себе, но уже понимал, что эти слова — пустое заклинание.
      Однажды, когда я, достав из шкафа защитный комбинезон, стал напяливать его на себя, Первый сказал:
      — С сегодняшнего дня ваш обход стройки временно прекращается.
      — Прекращается? — сказал было я, но тут же замолчал, вспомнив, что он меня не слышит.
      Впрочем, он еще не исчерпал запаса слов, заготовленных для данного случая.
      — Сегодня уровень воды на стройке повысился до одного метра десяти сантиметров, и, надо полагать, еще будет повышаться. Выходя наружу, вы подвергаете себя опасности, поэтому обход отменяется до того дня, когда уровень воды не будет превышать пятидесяти сантиметров. Защитный комбинезон я отнесу на склад, там он лучше сохранится.
      Первый взял комбинезон, вышел, запер дверь и затопал вниз по лестнице.
      Я очутился в полной изоляции.
      Делать было абсолютно нечего. Я целыми днями неподвижно сидел на стуле, обхватив колени руками, и смотрел в окно. Иногда я словно пробуждался, но тут же думал, что такое состояние, пожалуй, самое лучшее при данных обстоятельствах, и снова погружался в полузабытье.
      Вся строительная площадка походила теперь на огромное затянутое зеленой ряской озеро. В воде плавали яркие красивые рыбы. Кое-где поднимались цветы, похожие на лотос.
      … Проиграл… Проиграл…
      В моем сумеречном сознании жило одно только это слово.
      Человеку далеко до этих роботов. Во мне нет и десятой доли их целеустремленности…
      Над водой все так же возвышались фундаменты. Постепенно вырастали стены. Роботы, серые в струях дождя, прыгали с одного фундамента на другой, иногда срывались и тяжело падали в болото, но тут же снова карабкались вверх, цепляясь за каркасы недостроенных зданий. С их громоздких, облепленных водорослями тел водопадом стекала вода. Змеи и ядовитые вьюны, прилипшие к их ногам, соскальзывали вниз и исчезали в глубинах болота.
      Я уже давно не поддерживал связи с главной конторой. Лишь иногда, принуждаемый Первым, садился перед включенным экраном и беззвучно шевелил губами. Что я мог сказать? Там бы меня все равно не поняли. Да и вряд ли я сумел бы связно изложить свои мысли.
      А дождь все лил и лил… От гнилого болота поднимались ядовитые испарения. В воздухе пахло плесенью и гнилью. Хваленая установка для кондиционирования воздуха работала плохо.
      Мне снились сны.
      … В комнату вплывали рыбы. Их чешуя сверкала серебром. Потом они превращались в роботов. Я брал молоток и разбивал их головы, одну за другой, одну за другой…
      Сон и явь мешались. "Подъем! Время доклада!" "Связь с главной конторой…" "У вас страшно быстро растут ноги. Смотрите — их уже пятнадцать…" "Еда — это строительный материал для клеток человеческого тела…"
      Сон — явь. Сон — явь…
      …Смеются водоросли. Окно открывается, на подоконник ложится маленькая рыбка, которая за полчаса может обглодать корову, и приветствует меня: "Добрый вечер!" Первый сует мне какую-то таблетку, но на моей ладони она начинает сиять, как солнце, и исчезает…
      А время шло. И строительство, совершенно независимо от моих ощущений, продвигалось вперед.
      Число роботов резко уменьшилось. А те, что уцелели, изменились до неузнаваемости, На них жалко было смотреть. Среди них не было ни одного исправного. Первый теперь работал наравне со всеми, за исключением времени, отведенного на доклад и на мое питание. Он, кажется, хромал, на его боках были вмятины.