Гурий Бухало, Владимир Кобысь

В ПЛАМЕНИ ОГНЕННЫХ ЛЕТ

(Свидетельствуют документы)

Посетители Ровенского областного краеведческого музея с интересом останавливаются около не совсем обычного экспоната – телеграфного аппарата «Юм». Внимательно разглядывают его, с волнением вчитываются в надпись, которая гласит, что 25 октября (7 ноября) 1917 года именно этот аппарат отстучал сообщение о том, что в Петрограде свершилась социалистическая революция.

Дежурные телеграфисты тогда несколько раз перечитывали это сообщение, а потом один из них выбежал с лентой в руках на Шоссовую – центральную улицу Ровно – и уже по памяти, не заглядывая в бумажную змейку, прокричал короткий текст. Рабочие, крестьяне, солдаты, случайно оказавшиеся у почты, требовали, просили еще и еще раз повторить слова исторического документа, встречая их возгласами одобрения. И расходились, передавая новость из уст в уста. В считанные часы ее уже знали крестьяне пригородных сел, а затем – и отдаленных от Ровно городков и деревень. Жители собирались на стихийные митинги и собрания. Во многих населенных пунктах их участники тут же решали провозгласить Советскую власть.

Так, Сарненская организация РСДРП (б) вместе с большевиками 2-го Заамурского железнодорожного батальона, 1-го гвардейского этапного батальона и других воинских частей, дислоцировавшихся в городе, 9 (22) ноября 1917 года провела митинг, в котором приняло участие свыше тысячи человек. Он прошел под лозунгом «Вся власть Советам!» Через три дня в городе был создан революционный комитет во главе с Г. Кувалдиным, бывшим унтер-офицером царской армии, пламенным большевиком. Ревком сразу же после своего создания провозгласил установление в Сарнах Советской власти и заявил о полной поддержке Советского правительства. 29 ноября (16 декабря) член комитета РСДРП (б) Дубновского гарнизона М. Мартыненко сообщил ЦК партии большевиков об избрании военно-революционного комитета и о передаче власти в руки Советов. На протяжении декабря 1917 – февраля 1918 года Советская власть была провозглашена на всей территории нынешней Ровенской области.

Но контрреволюция была еще достаточно сильна. Для борьбы с ней создавались под руководством большевиков военно-революционные комитеты. В соответствии с указаниями ЦИК Советов Украины от 18 (31) декабря 1917 года был создан Краевой военно-революционный комитет, в который вошли члены правительства – народный секретарь внутренних дел, народный секретарь военных дел, а также представители штабов Красной гвардии и Северного отряда, прибывшего из Петрограда для борьбы с Калединым. Краевой комитет руководил деятельностью местных ревкомов.

1 января 1918 года в Ровно был создан один из первых на Украине красногвардейских отрядов численностью свыше 1500 человек под командованием славного сына грузинского народа Васо Киквидзе. Он сыграл значительную роль в борьбе с контрреволюцией в Ровенском и других уездах края. Именно Ровенский красногвардейский отряд освободил от контрреволюционеров Здолбунов, Дубно, уничтожил большую петлюровскую банду под Сарнами. Везде, где прошел отряд, полыхало красное знамя Советов. Высоко оценивая боевые заслуги В. Киквидзе, В. И. Ленин назвал его талантливым командиром, храбрым, разумным начальником.

Активно боролся с контрреволюцией и отряд Красной гвардии, сформированный Ровенским уездным комитетом. Он выполнял роль вооруженных сил Советской власти на месте.

На пути первых социалистических преобразований в крае стали австро-немецкие интервенты, которые 19–22 февраля 1918 года начали здесь боевые действия. На захваченной территории они устанавливали жестокий оккупационный режим. Начались аресты большевиков, членов ревкомов и земельных комитетов. Осуществлять кровавый террор, подавлять революционные выступления трудящихся помогали украинские буржуазные националисты.

В первой половине марта 1919 года снова был освобожден центр Волынской губернии – Житомир. 20 мая 1919 года части Таращанской бригады под командованием В. Н. Боженко совместно с повстанцами, руководимыми местными подпольщиками М. А. Прокопчуком, В. П. Бондарчуком, в жестоких боях с петлюровцами освободили Дубно. 24 мая бойцами Новгород-Сиверской бригады, которой командовал Т. В. Черняк, был взят город Ровно, а 3 июля – Острог. Но восстановление Советской власти на Ровенщине происходило в очень сложной обстановке. Нормализации жизни мешала близость фронта с белополяками, который стабилизировался по линии Припять – Цумань – Олыка – Млинов – Демидовка – Берестечко – Радзивиллов (Червоноармейск) – Кременец – Проскуров (Хмельницкий). Кроме того, приходилось вести тяжелую борьбу с внутренней контрреволюцией.

На пленуме в апреле 1919 года ЦК КП(б) Украины специально рассмотрел вопрос о борьбе с бандитизмом и разработал ряд мероприятий, направленных на его разгром. Для этого 30 июня 1919 года был создан Волынский губернский военно-революционный штаб в составе уполномоченного Наркомата военных дел Е. А. Щаденко, командира 1-й Советской Украинской дивизии Н. А. Щорса и других. Ему были предоставлены особые полномочия. Штаб объявил в губернии военное положение.

Через неделю в Ровно состоялось объединенное совещание, в котором приняли участие представители губисполкома, парткома, ревкома, воинских частей и бригад, крестьян Ровенской волости, железнодорожников. На совещании был создан уездный военно-революционный штаб. Как говорилось в объявлении, распространенном в Ровно 8 июля 1919 года, «этому штабу передана вся полнота власти в уезде…»[1]

Враг ожесточенно сопротивлялся. Уже 9 июля уездный военно-революционный штаб предупредил население:

«…В последние дни на Волыни вспыхнули волнения, волнения среди крестьян, волнения, вызванные петлюровскими агентами, которым удалось вас обмануть. Они и у нас в Ровенском уезде образовали штабы и рассылают приказы от имени старой, свергнутой вами Директории, вокруг и во главе которой были Петлюра, Шапула, Оскилко, Агапьев и др.

Петлюровский полковник Степаненко (так в тексте, надо – Стефанович. – Авт.), взбунтовавший крестьянин, так и писал, что в Костополе нет уже Советской власти. Сейчас крестьяне уже разобрались в этом обмане, успокоились и являются на мобилизацию, объявленную Советской властью, и сами вступили в борьбу с предателями».[2]

Штаб призывал трудящихся уезда объединиться вокруг него.

На съезде заведующих отделами управления Волынской губернии, который состоялся 11 августа 1919 года, представитель Ровенского ревкома Д. А. Юрьев докладывал, что «…когда весь уезд находился в руках Советской власти, был созван уездный съезд, на котором и сказалась плохая организация власти, причем выяснено, что в волостные исполкомы и комбеды попали кулаки, к устранению которых и были приняты съездами меры. Через три дня после съезда, благодаря агитации кулаков и петлюровских агентов, было вызвано восстание в Ровенской и Клеванской волостях».[3] Заговорщики казнили всех членов Костопольского ревкома. В неравном бою у села Каменная Гора, где кулаки задержали поезд с советскими активистами, погибли заведующий военным отделом Ровенского ревкома Петр Андреев, секретарь Ровенской уездной комсомольской организации Яков Хейфиц и другие.

Мятеж был ликвидирован. Его зачинщики понесли заслуженное наказание.

Летом на Ровенщине действовали малые и крупные вооруженные банды, во главе которых стояли бывшие царские офицеры, украинские и польские помещики и кулаки. Особенно бандитизм был распространен в Острожском и Ровенском уездах. Бандиты организовывали погромы, убивали передовых рабочих и активистов, крестьян. В первых числах июля 1919 года контрреволюционный мятеж вспыхнул в Куневской и частью Кривинской волостях, входивших тогда в состав Острожского уезда. Бандиты арестовали нескольких членов уездного ревкома, прибывших туда по заданию, и жестоко расправились с ними.

5 июля был создан новый ревком.

В наведении революционного порядка трудящимся помогали армейские органы. Так, в Ровно активно работал пункт особого отдела 1-й Украинской Советской армии.[4]

Впервые вопрос о создании особые отделов в нашей республике был поставлен на заседании Украинского Советского правительства 2 марта 1919 года. А 6 мая было принято Положение об особом отделе при ВУЧК, который работал под контролем Реввоенсовета фронта и выполнял все его задания, как и задания Наркомвоена республики. Особый отдел фронта размещался в Сарнах в гостинице «Виктория».[5]

Местное население в массе своей всецело поддерживало Советскую власть, защищало ее с оружием в руках.

Газета «Красная Армия» в 1919 году писала, что крестьяне Ровенского уезда сформировали две повстанческие дивизии. За мужество и отвагу, проявленные в боях против врагов Советской власти, они получили наименование «Железных».[6]

10 июля 1919 года в село Великие Межиричи (ныне Корецкий район) ворвалась банда некоего Соколовского. Но уже 18 июля эта банда, терроризирующая мирное население, была полностью разгромлена. Помогли крестьянам красноармейцы, посланные в село для проведения «Недели продовольствия».[7]

Умело руководил борьбой с контрреволюционными элементами ревком села Кричильск (Сарненский район), возглавляемый бедняком И. Ф. Левчуком. Ревком села Козин (Червоноармейский район) организовал из трудящихся боевой отряд, командиром которого стал председатель уездного ревкома И. Дубинецкий. Под руководством Ровенского, Дубновского, Острожского, Сарненского ревкомов была организована охрана железнодорожных станций и путей.

14 августа 1919 года части Украинской Советской дивизии под натиском белополяков вынуждены были оставить Ровно. В июне 1920 года Красная Армия перешла в контрнаступление. На протяжении июля войска Первой Конной и 12-й армий Юго-Западного фронта освободили Ровенщину. О накале боев говорит тот факт, что ряд населенных пунктов края переходил из рук в руки по несколько раз. Так, Ровно бойцам Красной Армии пришлось брать дважды, Дубно – трижды.

Большевики развернули борьбу за восстановление органов Советской власти. В крае еще свирепствовали петлюровский бандитизм и атаманщина. Власть в некоторых селах иногда оказывалась в руках кулачества, которое приспосабливалось к новым условиям борьбы, стремилось подчинить своему влиянию середняка и незаможника. В городах процветала спекуляция, достигшая небывалых размеров. В советские учреждения хлынула враждебная диктатуре пролетариата мелкобуржуазная масса, заражавшая мещанством советский государственный аппарат. Бандиты-профессионалы собирались в шайки налетчиков.

Обстоятельства требовали немедленного создания на местах сильного аппарата борьбы с контрреволюцией, заговорщиками, бандитизмом и спекуляцией. Однако из-за плохой связи уездов с центром, нехватки опытных кадров работа уездных ЧК, возобновившаяся в начале 1920 годи, была не на должном уровне. Поэтому сразу же после создания губернских ЧК b уезды посылались уполномоченные по организации политических бюро. Такое политическое бюро было создано и при Ровенском уездном ревкоме. В Ровно работал уполномоченный Волынской губернской чрезвычайной комиссии, заведующий политическим бюро Ливоцкий.

27 июля 1920 года ревком Ровенского уезда обратился к трудящимся с призывом к борьбе против внутренней контрреволюции, в котором говорилось:

«Украина буквально кишит шпионами. Спекулянты, скупая продукты первой необходимости, исключительно обрекают на голод бедноту.

…Во имя спасения сотен жизней братьев наших рабочих и крестьян, борющихся на фронте против международной буржуазии, во имя укрепления завоеваний Октябрьской революции обращаемся к гражданам с горячим призывом – помочь политбюро в его борьбе с врагами рабочего класса».[8]

Параллельно с губчека создавались железнодорожные ЧК. На железнодорожные ЧК ложились тяжелые и ответственные задачи, в первую очередь – охрана восстановленных путей сообщения, которые снова пытались разрушить вражеские диверсанты. Часть специалистов-железнодорожников бежала с петлюровцами и белополяками. Оставшиеся в большинстве своем были враждебно настроены к Советской власти, стремились путем саботажа усилить разруху на транспорте. Некоторые специалисты были связаны с бандами, которые грабили продовольственные склады и пускали под откос воинские эшелоны.

В 1920 году на Украине, кроме аппарата ЧК и чекистских вооруженных сил, действовали войска внутренней охраны (ВОХР) и части особого назначения (ЧОН), которые формировались непосредственно парткомами и им подчинялись. Аппараты ЧК поддерживали с ними самую тесную связь.

Большую помощь местным органам власти Ровенщины в раскрытии планов врагов Советской власти оказывали чекисты других губерний Украины. Так, Киевская губчека раскрыла в начале августа 1920 года крупную организацию аферистов-валютчиков, поддерживавшую связь с рядом городов страны, в том числе Ровно.

Чекистам приходилось вести тяжелую борьбу с разветвленным разведывательным аппаратом, созданным правительством буржуазно-помещичьей Польши. Конечно, за спиной польской разведки стояли более могущественные капиталистические державы и их разведки. Ведь шпионско-диверсионная сеть на Украине создавалась еще с 1918 года и являлась частью единой разведывательной организации, носившей название «Польская организация войскова» (ПОВ). «Команда начальника 3» – составная часть ПОВ – вела шпионскую подрывную работу против Советской страны. Центр ее находился в Киеве. Киевская «команда» руководила окружными «командами», находившимися в Москве, Петрограде, Харькове, Житомире, Ровно.

В Волынской губернии в организацию ПОВ входило 60 человек, имевших оружие и большое количество боеприпасов.[9] Чекистам удалось в 1920 году раскрыть киевскую организацию ПОВ и ее агентов, действовавших на Ровенщине.

И снова мирное строительство на Ровенщине было прервано белопольской интервенцией.

Местные жители оказывали помощь подразделениям Красной Армии, которые вели тяжелые бои с наступающим врагом: перевязывали раненых, были проводниками, обеспечивали лошадьми с подводами, а также принимали непосредственное участие в боевых действиях. Так, 17 сентября 1920 года в Ровно сформирован полк добровольцев, вместе с регулярными частями Красной Армии вставший на защиту города. Но силы были неравными, и спустя два дня интервенты захватили Ровно. В конце сентября 1920 года край оккупировали белополяки.

Много горя принес трудящимся Ровенщины почти 20-летний период владычества здесь буржуазно-помещичьей Польши. Ее правительство вело политику превращения западноукраинских земель в аграрно-сырьевой придаток центральных районов государства, жестоко расправлялось с участниками революционных событий. Их предавали суду, лишали политических прав, всячески преследовали.

Но трудящиеся не мирились с таким положением. Активно действовали на Ровенщине партизанские отряды. Успешные операции против воинских частей и полицейских формирований вели они, в частности, в районах Рокитно, Клесова, Дубровицы, Высоцка.

Ровенщина временно входила в состав Волынского воеводства буржуазной Польши, граничила с Советской Украиной. Здесь нашло пристанище много врагов Советской власти. После разгрома петлюровщины вожаки украинского контрреволюционного националистического движения, в том числе члены «правительства Украинской Народной Республики», очутились в эмиграции в Польше. Здесь, а также в Румынии сосредоточивались интернированные остатки войск УНР.

Именно на Ровенщине в те годы нашли убежище уцелевшие члены ряда разгромленных чекистами антисоветских банд. В селе Городок под Ровно жил петлюровский атаман Оскилко. В 1940 году в Ровно был задержан чекистами А. Волынец – главарь банды, действовавшей в 20-е годы на Винничине.

Через Ровенщину, ее села и местечки, расположенные на самой границе, нелегально переправлялись на Советскую Украину лазутчики. Именно город Ровно известный советский писатель В. Ардаматский называет польским и международным шпионским центром того времени. О работе этого центра подробное сообщение составил С. Дружиловский, который на протяжении долгих лет занимался грязной провокационной деятельностью, стоившей крови многим тысячам людей в разных странах, в первую очередь в Болгарии. Кстати, на судебном процессе по делу Дружиловского в Москве 8– 13 июля 1927 года свидетельские показания давал один из создателей Болгарской Коммунистической партии Васил Коларов.

В 1921 году в Париже несколько «активистов» из числа бежавших из России буржуазных деятелей задумали создать центр для продолжения антисоветской борьбы в условиях новой экономической политики. Это были председатель ликвидированного «Верховного управления Северной области», лидер партии народных социалистов Н. Чайковский, кадеты А. Карташев, Н. Вакар и другие. Учредители назвали свою организацию «Центром действия», образовали ее руководство в Париже и выработали «Наказ ответственным руководителям центров действия на местах».

«Центр действия» ставил своей задачей свергнуть Советское правительство и передать власть временному органу верховного управления. Разведывательные службы Франции и Польши выразили готовность содействовать «Центру действия», если он будет за это поставлять шпионские сведения о Советской России. Особенно усердствовали в организации шпионской работы Н. Вакар, скрывавшийся под кличками «Зело», «Зелинский», и главный резидент «Центра действия» в Варшаве Б. Евреинов-Гусар. Они же создали резидентуры в приграничных городах Корец и Ровно.

Наиболее важной частью этой подпольной организации в Киеве являлась «линия связи», созданная в марте 1921 года. «Линию», которая раньше принадлежала контрреволюционному «Народному союзу защиты родины и свободы», передал организации «Центр действия» печально известный Б. Савинков. Связистами на «линии» работали сестры Куцеваловы – Леонида (Пианистка) и Зинаида (Гимназистка), вовлеченные в преступную деятельность их братом, бывшим капитаном деникинской армии Бонифацием Куцеваловым, резидентом шпионской организации в Корце.

В июле 1923 года работники Киевского отдела Государственного политического управления, давно уже напавшие на след организации и наблюдавшие за нею, арестовали всех участников «Центра действия».

Активную подрывную деятельность против Советской Украины вели петлюровцы. Особенно проявил себя офицер Корниленко (агент дефензивы[10] в Корце), Ивашкевич (Ровенский постерунок[11]), Яворский (агент дефензивы в Сарнах), Волынец и Малько (сотрудники организации, ведавшей репатриацией на родину русских беженцев в Ровно) и другие. Малько с ведома и при участии ротмистра Шеполевского содействовал сосредоточению и подготовке в Сарнах и Ровно бандитской шайки атамана А. Волынца, которую забросили для «соответствующей операции» на Украину. В августе 1922 года от бывшего первого «президента УHP в экзиле» А. Левицкого некий Маркотун получил задание собирать шпионскую информацию для ровенской дефензивы и штаба 13-й польской дивизии, агент Ровенского постерунка Оберемок – аналогичное задание специальной группы М. Чеботарева (бывшего руководителя личной охраны С. Петлюры) и французской разведки. Националист Кравчук-Кравченко ставил вопрос об организации в Ровно спецшколы для подготовки террористов.

Но враги Советской власти не ограничивались только сбором развединформации, передачей ее через советско-польскую границу, организацией подпольных групп и центров. Они создавали на территории Польши, и в первую очередь на Ровенщине, банды для вторжения на Советскую Украину. Так, лишь в начале 1921 года на Украину были переброшены банды Мордалевца, Шепеля, Карого, Бержнадского, Онищука, Кравчука, Хмары, Грозного и другие.

В районе Острога в октябре того же года из Польши на советскую территорию проник вооруженный отряд петлюровцев под командованием генерала Нельговского. В ночь на 5 ноября с территории Ровенщины в районе юго-западнее Олевска переправилась банда Ю. Тютюнника. Как выяснилось позднее, польские буржуазные власти способствовали ей в переходе советской границы. Поданным Центральной межведомственной комиссии помощи жертвам контрреволюции, от бандитских действий на Украине пострадало свыше 500 тысяч человек, в основном мирного населения.

Чекистам приходилось проявлять много выдержки, упорства и умения для выявления и обезвреживания врага. Некоторые бойцы невидимого фронта работали в те годы и на территории оккупированной белополяками Ровенщины.

В нашем крае знают и чтут имена тех, кто мужественно боролся против врагов в первые годы становления здесь Советской власти. Это – Г. П. Заводницкий из Верховска Ровенского района, командир местного отряда, погибший в одном из боев в 1920 году. Уроженец села Повча Дубновского района В. П. Рикун зарекомендовал себя не только способным военным организатором и командиром, но и хорошим партийным работником. Острожским ревкомом в самое трудное время руководил бывший матрос, учитель Я. А. Мацута. Активное участие в работе Ровенского подпольного райкома партии большевиков в конце 1918 – начале 1919 года принимал матрос Д. А. Пилинчук, родом из села Арестов (теперь Ровенский район). П. Л. Шульгин был членом Здолбуновского ревкома (1919 г.), потом входил в состав центрального аппарата ВЧК. Заслуженным авторитетом и любовью у трудящихся пользовалась член уездного ревкома Любовь Озоль.

Валентина Даниличева, Владимир Кобысь

ТОВАРИЩ ОЗОЛЬ

В ту ночь в Ровно спали только люди с крепкими нервами. Кто ждал, а кто и опасался возможных перемен. Ближе к утру, когда вокруг заметно потемнело перед рассветной зарей, на улицах появились какие-то тени. Приглядевшись, можно было понять, что это катятся доверху нагруженные подводы, спешат, согнувшись под тяжестью поклажи, одинокие прохожие, а то и небольшие группки людей. Вся эта разношерстная и все более густеющая масса двигалась, будто загодя кем-то направленная, в сторону Клеванского тракта.

– Пилсудчики со своими прихвостнями деру дают! – провожала их презрительными взглядами городская беднота, которой опасаться перемен было нечего – скорее бы!

С наступлением дня толпы бежавших на запад пополнились воинскими подразделениями, измотанными наступающей лавиной буденновцев. Грохот, еще недавно отдаленный и пугающий, ворвался в город. Спасалось бегством, истязая шпорами лошадей, уцелевшее белопольское офицерье, тянулись, понурив головы в конфедератках, конные и пешие солдаты оккупационных войск.

Под вечер, преследуя удиравшего и в бессилии огрызавшегося врага, центральной улицей города промчались, победно блестя в лучах предзакатного солнца обнаженными саблями, конники 36-го полка 6-й кавалерийской дивизии во главе с заместителем командира полка Олеко Дундичем. За ними вступили основные силы Первой Конной армии. Стычки, которые уже не могли изменить положение в пользу белополяков, продолжались и в сумерках, и в озаряемой вспышками разрывов и выстрелов темноте. Только глубокой ночью командарм Первой Конной С. М. Буденный и член Реввоенсовета К. Е. Ворошилов, расположившись штабом в двухэтажном кирпичном особняке, распорядились послать В. И. Ленину и М. И. Калинину телеграмму: «Город Ровно 4 июля в 23 часа взят доблестными частями Первой Конной армии. Враг, оставив много убитых и пленных, а также трофеи, под ударами наших частей в панике отступил в северном и западном направлениях. Ясновельможный пан Пилсудский может быть уверен, что его подлая авантюра жестоко будет разбита саблями красных бойцов Первой Конной армии…»

Выставив охранение, кавалеристы расседлали коней, задали им корм, напоили. Наскоро перекусили сами, преодолевая свинцовую усталость, которая в горячке боя почти не чувствовалась, а теперь слипала веки, давила к земле. У сотрудников Особого отдела – среди них находилась и женщина немногим старше двадцати лет – еще были неотложные дела, и уснуть им удалось не скоро. А едва первые лучи солнца заиграли на золоченых крестах находившегося недалеко от штаба армии собора, молодая сотрудница, предупредив командование и оставив, как положено, адрес, по которому она будет находиться, попросила товарища присмотреть за ее лошадью, переложила из кобуры в карман кожанки наган и отправилась в город. Перейдя улицу, которая носит сегодня имя Короленко, мимо почты, поднялась вверх по Кавказской к неказистому, деревянному, с обвалившейся местами штукатуркой домику. Здесь жила семья вдовы путевого обходчика Гончарука.

Долго стучать не пришлось. Дверь отворила девочка-подросток. Секунду-другую внимательно смотрела на гостью, щурясь от яркого света. Настороженность в зеленоватых глазах девочки сменилась удивлением, а затем и радостью. Она улыбнулась, через плечо крикнула в сени:

– Мам, а мам! Погляньте, хто прийшов!..

На заскрипевшее крыльцо вышла вдова обходчика.

– Любовь Ивановна? Вот не ждала! Ой, нэ тэ кажу… Доброго ранку, Любовь Ивановна! Заходьте, будь ласка…

– Здравствуйте, Марфа Стратоновна! Здравствуй, Галочка! Раз не гоните – зайду. Меня зовите Милдой Генриховной, а еще лучше – просто Милдой. Это мое настоящее имя, даже сама отвыкла от него. А Любовь… Ну, так надо было раньше, понимаете?

– Добрэ, добрэ, як скажэтэ, так i будэ…

Времени для пространных разговоров не было. Пришлось сразу перейти к делу. Нельзя ли снова поселиться в той комнатушке с запасным выходом во двор, в которой жила раньше? Можно? Тогда она вечером и придет, захватив свое нехитрое походное имущество. А пока извините…

И она, поблагодарив за гостеприимство, ушла, чтобы с головой окунуться в ответственные заботы сотрудника Особого отдела армии. Фактически ей, Милде Генриховне (по другим документам – Индриковне. – Авт.) Линде, которую товарищи больше знали по подпольной кличке как Любовь Озоль, а то и просто товарищ Озоль, предстояло принять на себя обязанности первого председателя Ровенской чрезвычайной комиссии. Так что было не до воспоминаний, хотя и с домиком на улице Кавказской, и тем более с городом ее связывало многое…

В прошлый раз Милда, как и теперь, вошла в Ровно с Красной Армией. Тогда это были части Таращанской и Новгород-Сиверской бригад Первой Советской Украинской дивизии Н. А. Щорса, которыми командовали В. Н. Боженко и Т. В. Черняк. Это было 25 мая 1919 года – вскоре после того, как она стала бойцом-добровольцем Красной Армии. А до этого…

С детских лет Милде, чтобы помочь отцу и матери (у них кроме нее были еще две дочурки и сынишка), пришлось батрачить у немецкого барона, которому в ее краях (теперь Лодский сельсовет Валмиерского района Латвийской ССР) принадлежали чуть ли не все угодья. Шестнадцатилетней девушкой она в 1912 году стала членом Коммунистической партии, выполняла задания местной подпольной организации. Дочь Милды Генриховны – Изабелла Суреновна Петросян, которая живет в Москве, в письме к одному из авторов этого очерка вспоминает случай, о котором ей рассказали бывшие соратники матери по подпольной борьбе.

Как-то полиция арестовала руководителя подпольной группы. Необходимо было организовать побег. Но как это сделать? К арестованному никого не пускают, невозможно даже передать ему хотя бы коротенькую записку. Выручила Милда. Выдав себя за невесту узника, она обратилась в жандармское управление с просьбой разрешить ей обвенчаться с ним, прежде чем его отправят на каторгу.

После долгих и унизительных проверок венчание все же разрешили. Дерзкий замысел удался, но дорогой ценой: вместо спасенного руководителя на каторгу пришлось отправиться Милде. Через два года ее освободила революция…

До лета 1919 года Милда Генриховна работала в Особом отделе Ровенского уездного ревкома, принимала непосредственное участие в борьбе с петлюровцами и другими врагами Советской власти. В июле Антанта организовала очередное наступление белополяков на Украину и Белоруссию. Вместе с польскими дивизиями в наступление на ровенские города и села ринулся Петлюра, пополнивший свои ряды галицкими «сичовиками». Красной Армии под напором преобладающих сил противника пришлось отступить на восток. Военный отдел ЦК КП(б)У и Волынский губком партии оставили в Ровно и других городах края партийные комитеты и членов ревкомов для подпольной работы. В числе оставленных в тылу врага оказалась и Милда Линде, снова взявшая себе старую подпольную кличку Любовь Озоль.

Проходная, с запасным выходом, комнатушка в доме путевого обходчика Николая Григорьевича Гончарука, в которой Люба поселилась накануне отступления Красной Армии, устраивала ее. Здесь можно было встречаться с товарищами по подполью. Несколько раз ночами наведывался сюда один из ближайших соратников Любы, уроженец села Арестово Здолбуновского района краснофлотец Демид Пилинчук, направленный петроградскими большевиками на Волынь, в родные края, для организации партизанских отрядов. Вполне довольной была подпольщица и рабочей семьей Гончаруков: Николай Григорьевич и Марфа Стратоновна, имея, вероятно, представление о том, чем занимается их квартирантка, ничем не проявили интереса к чужим делам.

Впрочем, «чужими» ее дела для путевого обходчика и его жены оставались недолго. Когда партизанский отряд Демида Пилинчука готовился к прорыву через вражеские тылы для воссоединения с бойцами Таращанской и Новгород-Сиверской бригад, Н. Г. Гончарук сделал решительный выбор – стал партизаном, потом красноармейцем полка, которым командовал все тот же «товарищ Демид». Как и его командир, не вернулся Гончарук домой, сраженный в бою за Киев вражеской пулей.

Вот почему ранним утром 5 июля 1920 года Милда Генриховна шла на встречу с вдовой и детьми Н. Г. Гончарука с тяжелым сердцем, словно была виновата в его гибели. Но Марфа Стратоновна и ее дети приняли бывшую квартирантку с неподдельным радушием.

Теплая волна благодарности согрела сердце Милды Генриховны и теперь, когда, подходя к домику на Кавказской улице, она увидела в «своей» комнате слабый огонек керосиновой лампы. Несмотря на позднее время, Марфа Стратоновна и Галя поджидали ее. Спали только младшие дети, Лидочка и Саша. Вскоре, правда, и Галя пошла к себе.