– А ты знаешь, что Тельцову предлагали продать бизнес? – спросил Кораблев.
      – Кто? – без должного интереса спросил Степан.
      – Есть один господин.
      – Конкурент?
      – Ну да. Мы сейчас по нему работаем.
      – Наша помощь нужна?
      – Нет, это не твой район. Но нужно поработать с одним человечком.
      – С кем?
      – С коммерческим директором Тельцова. Есть подозрение, что он тоже замешан в этом деле. Он как раз из Битова. Надо собрать по нему материал. Поможешь?
      – О чем разговор?.. А как насчет Елизаветы Тельцовой? Лично я бы хотел с ней встретиться.
      – Зачем? – как-то неестественно удивился майор. – Я же тебе говорю, она здесь ни при чем.
      – А если при чем?
      – Тогда… Тогда мы займемся ею позже…
      – Вы можете заниматься ею, когда хотите. А вот я хочу встретиться с ней в самое ближайшее время. Хочу уточнить некоторые вопросы…
      – Вот ты упрямый.
      – Да нет, это как раз ты упрямый. Уперся, что она невиновна. Как будто не сам рогом уперся. Как будто кто-то тебя подпирает…
      Кораблев нахмурился и подозрительно покосился на Степана.
      – Ты на что-то намекаешь?
      – Ты ж не девственница, чтобы тебе намекать. Я тебя прямо спрошу. Между тобой и Тельцовой ничего нет?
      – В смысле?
      – А в том смысле, что женщина она молодая – двадцати пяти еще нет. И очень-очень соблазнительная. Тебя вот могла соблазнить. А ты у нас мужик вроде неженатый… Да ты не смущайся. Я ведь и сам через это когда-то проходил. Я тебя пойму…
      Кораблев смутился. Но пилюлю не проглотил.
      – Зато я не понимаю, о чем ты?
      – Да ладно тебе, не трясись. Ну, были у тебя с ней шашни. Я ж тебя не сдам… Скажи честно, чего ты покрываешь эту стерву?
      – Она не стерва! – всполошился майор.
      Степан лишь усмехнулся. Похоже, эта дамочка всерьез его соблазнила. Горой за нее стоит. И от причастности к делу отмазывает. И честь ее защищает. А может… Далеко идущих выводов Степан делать не хотел. И был бы очень огорчен, если бы выяснилась причастность Кораблева к тому самому делу, которое он вел.
      – Хотел бы я взять свои слова обратно. Да боюсь, не получится…
      Дверь открылась без стука. В кабинет вошла стильная ухоженная женщина. Это была мадам Тельцова собственной персоной.
      С самого начала она повела себя вызывающе. В глазах возмущение. Как будто она особа королевских кровей, а какой-то плебей посмел вызвать ее в свою плебейскую ментовку.
      Она совсем осмелела, когда увидела Кораблева. Словно видела в нем своего защитника и покровителя.
      – Я не понимаю, что происходит? Почему я здесь? – с вызовом спросила она.
      И снова посмотрела на Кораблева. Как будто тот обязан был наброситься на Степана и прямо на месте разорвать его на части.
      – А чего тут понимать? Я вызвал вас к себе, чтобы пролить свет на некоторые обстоятельства гибели вашего мужа.
      – Вы обращаетесь со мной так, будто в чем-то подозреваете.
      – С чего вы взяли?
      – Вы могли бы сами прийти ко мне.
      – Куда?
      – Вы бы могли прийти ко мне домой.
      – Насколько я знаю, вы в своем доме живете одна.
      – Сергея больше нет. С кем же я должна, по-вашему, жить?
      Лиза неосторожно посмотрела на Кораблева. Словно дала ответ на свой же вопрос.
      – Мне все равно, с кем вы будете жить. Просто я боюсь остаться с вами один на один. Боюсь подпасть под ваши чары, как это кое с кем уже произошло…
      Нужно было видеть, как изменился в лице Кораблев.
      – С кем именно? – выпалил он.
      – Есть один молодой человек. Его зовут Юлий.
      На этот раз побледнела Лиза. Глаза наполнились ужасом, ноги подкосились. Хорошо, Кораблев вовремя подставил ей свободный стул, иначе бы она сидела сейчас на полу.
      – Водички не хотите? – насмешливо спросил Степан.
      Она кивнула. И за это получила стакан холодной минералки.
      Степан ожидал услышать стук зубов о стекло. Но Лиза быстро взяла себя в руки. И уже не тряслась, когда пила воду. Но все же признаки волнения налицо. И ведь не зря переживает.
      – Надеюсь, вы знаете, о ком я говорю? – Степан пристально смотрел ей в глаза.
      – Знаю, – кивнула она. – Юлия знаю… Только не понимаю: при чем здесь он?
      – Зато я понимаю.
      – Я не стану отрицать, что Юлий работал на меня. Что он следил за моим мужем. Но ведь он следил за ним не для того, чтобы его убить…
      – А он должен был его убить?
      – Что вы такое говорите?..
      Лиза умоляюще посмотрела на Кораблева. Сейчас она как никогда нуждалась в его защите. И он откликнулся на этот беззвучный крик о помощи.
      – Товарищ подполковник, объясните мне, на каком основании вы допрашиваете гражданку Тельцову?
      Недостаток уверенности он компенсировал излишком гонора.
      – Во-первых, я не допрашиваю. А во-вторых, имею полное право вызвать ее к себе на беседу. Тем более что гражданка Тельцова собирается сделать важное заявление. Или, вернее, чистосердечное признание…
      – Чистосердечное признание?! – вытаращилась на Степана дамочка. – О чем вы?
      – О том, что вы пребывали с гражданином Римским в интимных отношениях…
      Тельцова задумалась. Какое-то время она тщательно взвешивала «за» и «против». И решила выбрать из двух зол меньшее.
      – Да, я спала с Юлием, – выпалила она. – Но вовсе не потому, что я такая развратная. Это была всего лишь месть моему мужу… Но это вовсе не значит, что я его не любила. Я его очень любила… Любила. Я так страдаю. Мне так плохо. А вы… Вы терзаете меня своими нелепыми вопросами…
      Лиза всхлипнула, по щеке сползла первая слеза. Хорошо это у нее получается. Одно слово, актерский дар.
      – Ну вот, вы отомстили своему мужу, а я, получается, виноват…
      – Я глубоко раскаиваюсь в том, что я ему изменила. И прошу больше не терзать меня…
      Она уже не плакала, а рыдала. И почему-то решила, что это дает ей право уйти от разговора. Она поднялась и направилась к двери.
      – Вы куда? – удивленно посмотрел на нее Степан.
      – Пусть она идет, – вступился за нее Кораблев.
      – А как же чистосердечное признание? Гражданка Тельцова как раз собиралась признаться нам в том, что убила своего мужа.
      Нужно было видеть, как взбеленилась красотка. Волосы встали дыбом, глаза вспыхнули дикой злобой, длинные когти превратились в грозное оружие. Она чуть не набросилась на Степана. Еще немного, в глаза бы вцепилась.
      – Что вы себе позволяете! – взвизгнула она. – Как вы смеете!
      – Действительно, товарищ подполковник, какое вы имеете право? – вскипел Кораблев.
      – А вас, товарищ майор, я бы попросил помолчать. Вы даже не представляете себе, в какое дело вляпались. Или представляете?
      – Я не понимаю…
      – Сейчас поймете!
      Степан взял пульт дистанционного управления и запустил видеодвойку. На экране телевизора в ракурсе скрытой видеокамеры появилось изображение Тельцовой. И тут же голос, размытый не очень качественной записью.
      «Юлий, ты должен помочь мне, – взывала она. – Ты должен убить моего мужа».
      «Ты в своем уме?» – вытаращился на нее парень.
      «Я же говорю, ты должен помочь мне. Я тебе заплачу. Хорошо заплачу. А потом мы сможем быть вместе. Не забывай, что я тебя люблю…»
      На этот раз Елизавета не нашла опоры. И по стеночке сползла прямо на пол. Села на корточки, спиной оперлась о стену. Казалось, что сверху на нее давит груз доказанной вины.
      – Ну и что вы скажете по этому поводу, товарищ майор? – спросил у Кораблева Степан.
      Этот сидел на стуле. Но казалось, что он по нему размазан.
      – Это… Это правда? – выдавил он из себя. – Она просила…
      – Вы же видите, гражданка Тельцова уговаривает своего любовника убить собственного мужа… А вы ищете каких-то конкурентов…
      – Она… Она уговорила?.. Я хотел бы посмотреть дальше…
      – А дальше ничего интересного. Юлий ответил отказом. В отличие от гражданки Тельцовой, он прекрасно знал, чем это может для него обернуться…
      – Ну и чем? Чем это может для него обернуться? – спросила Елизавета.
      Она снова взяла себя в руки. Поднялась с полу, рукой нащупала свободный стул, села.
      – Для него – ничем. Ведь он отказался от преступления. А вот вам грозит срок. Хотя бы за то, что вы собирались убить своего мужа. Согласно Уголовному кодексу, ваши действия можно квалифицировать как приготовление к преступлению…
      – Но ведь Юлий отказался.
      – Он-то отказался. Но запись-то осталась…
      – Сволочь! – глядя куда-то вдаль, сквозь зубы процедила Елизавета.
      – Кто сволочь?! Юлий?!. Да нет, он просто испытывал новую видеокамеру, купленную, кстати, за ваш счет… И он вас не предавал. Он всего лишь сломался под тяжестью улик. Ведь мы и без него знали, что вы склоняли его к убийству своего мужа. Как знаем и то, к кому вы обратились после него…
      – К кому? – сорвалось у Тельцовой.
      – Не скажу. И у вас спрашивать не буду. Этим займется следователь. Старший следователь Генеральной прокуратуры по особо тяжким преступлениям. Уж от него-то вы чистосердечным признанием не отделаетесь…
      Кораблев был в панике. Он сидел и хватал ртом воздух.
      – Вы что-то хотели сказать, товарищ майор?
      А ведь он мог быть соучастником преступления. Что, если они с Тельцовой раньше знали друг друга? Что, если он сам организовал убийство ее мужа, сам же взялся за расследование? Новейшей истории отечественной криминалистики известны и не такие казусные факты…
      Если Юра виновен, он очень опасен. Он может пойти на самые крайние меры. Но Степан был готов к любому повороту событий. И мог отразить любой выпад с его стороны.
      – Степан… Степаныч, ты что, на меня думаешь? – в ужасе спросил майор. – Так это не я. Не я, слышишь!
      – А почему это должен быть ты?
      – Ты же знаешь. Ты же все знаешь… Ну, был грех. Соблазнила меня Лиза. Я ж не железный, чтобы перед ней устоять. Ты бы устоял?
      – Не обо мне речь.
      – Обо мне. Да, обо мне. Потому я и говорю про себя, что не устоял… Но это уже после всего было. Тельцова уже убили…
      – Ну да, он в гробу, а ты у него в постели…
      – Так не было постели. Не было… Но все к этому шло…
      – Заткнись! – презрительно усмехнулась Елизавета. – Противно слушать!.. Это все ты! Ты все организовал. Ты нанял киллеров…
      – Лиза! Опомнись! – еще больше запаниковал Юра. – Ты что несешь?
      – Что, правда глаза колет?
      Каким-то только ему ведомым чутьем Степан понял, что эта стерва врет. Нарочно врет, чтобы тонуть вместе с Кораблевым. И не только из-за природной подлости. Тут и трезвый расчет. Что, если майор не позволит себя утопить? И сам выплывет, и ее вытянет…
      – Елизавета Андреевна, ай-яй-яй, как вам не стыдно! Ну зачем на человека напраслину возводите? – насмешливо спросил Степан.
      – Это не напраслина! – огрызнулась та. – Это правда!
      – Ну кому вы хотите мозги запудрить? Я же говорю вам, что мы про вас все знаем. И Юра к убийству не имеет никакого отношения. Хотя нет, имеет. Он это убийство расследует. А вот вы ему мешаете. Втянули его в свои грязные игры…
      – Да ни при чем я, Степаныч! – ударил себя в грудь Кораблев.
      – А зачем тогда доказывал ее непричастность к убийству?
      – Бес попутал. Она же не женщина, она дьявол…
      – Лучше быть дьяволом, чем такой размазней, как ты! – презрительно фыркнула Елизавета. – Тоже мне, мужчины. Что ты, что Юлий, только и знаете, что нюни пускать. Все вы, мужики, одним дерьмом мазаны… Хотя нет, беру свои слова обратно. Встречаются и настоящие мужчины…
      Она посмотрела на Степана многозначительно и многообещающе. И при этом сладко облизнула свои губы. А губки у нее сочные, аппетитные. Впрочем, как и все остальное.
      Хоть и глупая она, эта бестия, но знает, в чем ее сила. Знает, когда и где пускать в ход свои чары. Хорошо у нее это получается. Только почему-то не очень удачно. С Юлием облом, с Кораблевым, возможно, то же самое. Но и со Степаном ее номер не пройдет.
      – Напрасно стараешься, Тельцова, – насмешливо посмотрел на нее Круча. – Может, я и настоящий мужчина, но не из твоей оперы… Кстати, твоя опера из серии «Отелло». Помнишь, как Дездемону душили? Так вот, теперь твоя очередь…
      – Не дождетесь! – пренебрежительно фыркнула она.
      Да она, кажется, освоилась в роли обвиняемой. Ведет себя вызывающе, дерзит. Или на что-то надеется?..
      А ведь надеяться есть на что. По большому счету, против нее нет железных улик. Все косвенное, ненадежное. Любому адвокату на один зубок и без закуски. И даже чистосердечное признание не такой уж крепкий крючок. От него всегда можно отказаться…
      – Скорее всего не дождемся, – не стал спорить Степан. – И я даже знаю почему. Потому что у вас, Елизавета Андреевна, есть уникальный шанс. Вы пишете чистосердечное признание, мы оформляем вам явку с повинной. И суд это, конечно, учтет. Получите лет пять-шесть. А там амнистия…
      – Ну да, так я вам и поверила. Ничего не знаю. И признаваться мне не в чем.
      – Зато мы все знаем.
      Степан смотрел ей в глаза и видел, что она верит ему. И его треп насчет всезнания принимает за чистую монету. А то, что при этом кочевряжится, – характер такой.
      – Знаете – знайте. А я ничего вам не скажу…
      – Зато вам скажут. Вернее, предъявят обвинение.
      – Кто? Следователь из Генпрокуратуры.
      – А вам этого мало?
      – Следователь тоже человек.
      Только сейчас Степан понял, что она имеет в виду. Она очень надеется на свое женское оружие. И уже примеряется к следователю. Готовится обрушить на него всю тяжесть своего обаяния.
      – Да, конечно, женщины тоже люди, – кивнул он.
      – Женщины?! При чем здесь женщины?
      – А потому что женщина – следователь…
      И чтобы она не строила иллюзий насчет однополой любви, отрезал:
      – Ей уже далеко за сорок. И чтобы вы знали, она ненавидит таких роковых красоток, как вы.
      – Это еще почему? – заметно расстроилась Елизавета.
      – А потому, что одна такая длинноногая пигалица увела у нее мужа, с которым она прожила душа в душу двадцать лет…
      Степан врал и собирался врать дальше. А что прикажете делать?
      – Ну так не я же…
      – Ну так разлучница где-то там, а вы у нее в руках. У-ух, пощады не ждите!
      – А если я не хочу? – расклеилась Тельцова.
      – Тогда пишите чистосердечное признание.
      – И что это изменит?
      – Мое к вам отношение.
      – С плохого на хорошее?
      – На очень хорошее, – улыбнулся Степан.
      – Знаете, как это называется? – улыбнулась она в ответ. – Это называется морочить людям голову. У вас, между прочим, неплохо это получается… Только я не дурочка. И дурить меня бесполезно… Ничего не знаю. И признаваться мне не в чем…
      – А вот кое-кто так не думает, – не сдавался Круча. – Вам, наверное, интересно знать, кто именно. Надеюсь, вы в курсе, кто такой господин Сафронов? В определенных кругах его еще знают под кличкой Сафрон…
      – Его везде знают под такой кличкой. И что?
      – А то, что господин Сафронов очень недоволен тем, что убили вашего мужа. И вами лично недоволен… Между прочим, это он помог нам выйти на посредника…
      – На какого посредника? – снова запаниковала Тельцова.
      – Через которого поступил заказ на убийство вашего мужа.
      – А кто заказывал?
      – Вы. Лично вы и заказывали…
      – А если?..
      – Что если?
      – Если это не я?
      – А я и не говорю, что вы… Вашего мужа мог заказать ваш любовник… Знаете что, давайте сделаем так. Во всем обвиним вашего любовника. И он же ответит перед Сафроном…
      Тельцова совсем запуталась. Утратила чувство реальности. В голове манная каша вместо мозгов.
      – Так это он! Он и натравил убийц на моего мужа… Я не хотела. Я отговаривала. Я-то ни в чем не виновата…
      Это была полуправда вперемешку с истеричными всхлипываниями. В том, что она не виновна, Степан сильно сомневался. Но это не мешало ему поддакивать.
      – Да, конечно, вы ни в чем не виноваты…
      – Это все он!
      – Кто он?! Коля? – наугад ляпнул он.
      – Какой Коля?
      – Ну, ваш любовник…
      – А-а, Николай… Ну, есть у меня Николай. Недавно познакомились. Но это не он. Это другой… Его Вадим зовут…
      Кораблев облегченно вздохнул. Он боялся, что Лиза снова начнет валить все на него. Но обошлось.
      Хорошая женушка у покойного Тельцова. Образец благочестия. И при этом натуральная шлюха. Тьма-тьмущая любовников. Хорошо, хоть не путается в них.
      – Фамилия?
      – Борисов… Это он все придумал…
      – Никто не сомневается… Адрес?
      – Битово. Цветочная улица, дом пять, квартира восемь… Он угрожал мне. Сказал, что, если я ему не помогу, он меня убьет…
      – Значит, Вадим Борисов. Он кто? Где работает? Чем занимается?
      – Не работает он. Вернее, работал, а сейчас нет. У них там сокращение штатов было…
      – У кого у них?
      – Он в каком-то научно-исследовательском институте работал. Старшим научным сотрудником, что ли… А вы что, не знаете? Вы же все знаете!
      – Конечно, знаем. Но уточнить-то надо…
      – Нет, вы ничего не знаете… Вы мне голову морочите… Не буду я ни в чем признаваться…
      – Боржоми вам пить поздно: печень уже отпала…
      А может, и нет, мысленно добавил он. Устное признание по нынешним временам – чепуха на постном масле. Нужны неопровержимые улики. Но ведь есть возможность их добыть.

      Степан устроил Тельцову на ночлег в камеру предварительного заключения. А сам с Комовым и Куликом отправился по указанному адресу. Кораблев прицепился к ним.
      – Спасибо тебе, Степан, спасибо, – не уставал благодарить он. – Если бы не ты… Надо же было мне так вляпаться…
      – А ты еще не отмазался, – не стал успокаивать его Степан. – Если не возьмем этого Вадима Борисова, будем Тельцову дальше колоть. Снова на тебя может показать…
      – И ты ей поверишь?
      – Я-то не поверю. А вот как на это посмотрит твое начальство?
      – Блин, вот влип… Слушай, а ведь не было между нами ничего. Ничего не было. Между нами чисто официальные отношения. А она меня просто решила оговорить…
      – Вот так начальству своему и объяснишь. А я тебя не сдам, обещаю…
      – А ничего не было.
      – Конечно, не было. Успокойся.
      – Слушай, Степан, а я тебе верю. Железный ты мужик. За тобой как за каменной стеной. Спокойно… Может, к себе возьмешь?
      – А это нужно посмотреть, сколько ты выпьешь, – пошутил Федот. – Проходной балл – два литра в час. Справишься?
      – Справлюсь, – кивнул Кораблев.
      Степан не собирался сдавать его. Если, конечно, он в самом деле не причастен к гибели Тельцова.
      К дому на Цветочной улице они подъехали на машине, а во двор вошли пешком. Не скопом, а как бы поодиночке. Не в их интересах привлекать к себе внимание.
      Квартира номер восемь – это второй этаж. Не так уж и высоко. Если Борисов до времени учует опасность, может из окна сигануть. Поэтому на улице пришлось оставлять двоих – Кораблева с одной стороны дома, Кулика с другой.
      Только все предосторожности оказались напрасны. Дома никого не было. Сколько ни жал Степан на кнопку звонка, к двери никто не подходил.
      – Время – половина пятого, – посмотрел на часы Федот. – Я бы не сказал, что поздно. Где-то шляется…
      – Раз шляется, будем ждать.
      – А если эта Тельцова нам липу подсунула? Назвала первый попавшийся адрес…
      – Какой в этом смысл? – пожал плечами Степан.
      – Ну, мало ли что… Может, они в сговоре с Кораблевым? А этого Борисова она просто знает. Сейчас Кораблев как бы на шухере. А при нем мобильный телефон. Позвонит кому надо и приговорит раба божьего Борисова. Не дойдет мужик до дому… А что, запросто. Это на машине сюда легко подъехать. А если с троллейбуса, так через сквер идти надо. А там его могут ждать…
      – Тоску не нагоняй.
      Степан отмахнулся от Федота. Но тяжелый осадок на душе остался. Что, если в самом деле так и будет. Грохнут Борисова, и все, ниточка оборвалась.
      А может, и в самом деле нет никакого Борисова. Может, действительно Тельцова назвала первый попавшийся адрес. И в этой квартире живут совсем другие люди.
      Только он об этом подумал, как открылась соседняя дверь. Показался мужик лет сорока в шелковой майке и совковых трениках с пузырями на коленях. В руке мусорное ведро. На лице полное безразличие ко всему.
      – Здравствуйте, – остановил его Степан. – Скажите, пожалуйста, кто живет в восьмой квартире?
      – А вы кто будете?
      Вместо ответа Федот сунул ему под нос раскрытые корочки.
      – Милиция, что ли?
      – Милиция.
      – За Вадимом?
      – А Вадим Борисов здесь живет?
      – Здесь, – кивнул мужик.
      И собрался идти дальше. Но Степан снова остановил его.
      – А вы не знаете, где сейчас Вадим?
      – Как где? На работе.
      – А он работает?
      – Ну, работает.
      – А где?
      – А на Южном рынке газетами торгует… Раньше в институте работал, в интеллигентах числился. А теперь вот где прибьется, там и работает. За копейки, конечно…
      – Вы его хорошо знаете?
      – Ну да. Мы ж соседи…
      – А он женат?
      – Нет. Бросила его жена. Как деньги перестал носить, так и бросила. Стерва… А я свою сам бросил. Тоже стерва. Все бабы стервы, потому и бросил… А что Вадим натворил?
      – Он? Ничего. Он нам нужен как свидетель…
      – Ага, свидетель, – хмыкнул мужик. – Сейчас все свидетели. А тюрьмы переполнены…
      Он уже и про мусор забыл. Вошел в раж, что называется. Теперь языком будет чесать – не остановишь.
      – А можно, мы у вас Вадима подождем? – оборвал Степан.
      – У кого это у вас? У меня, что ли?.. А у вас с собой есть что?
      – А что у нас должно быть?
      – Как это что? Мужики вы или нет? Если мужики, бутылка должна быть. И желательно, не одна… Если с собой нет, тут магазин за углом…
      Борисова нужно было взять во что бы то ни стало. А в подъезде ждать его неудобно. Куда лучше в соседней квартире посидеть. Пусть даже за бутыльком.
      – Договорились, – улыбнулся Степан. – А можно, нас четверо будет?
      – А это смотря сколько водки выставите.
      – Все будет в порядке, – заверил мужика Федот.
      А тот уже передумал выносить мусор. Вместе с ведром завернул обратно в квартиру.
      – Это, на стол что-нибудь соображу.
      Он оставил дверь открытой. Но Степан заходить пока не торопился.
      – Давай за беленькой сгоняй. – Он протянул Федоту две сторублевки. – И Саню с Юрой сюда кликни…
      – А может, Кораблева этого домой спровадить?
      – Да? А кто только что мозги мне вправлял? Что, если он в самом деле замазан?.. Если так, нужно его при себе держать…
      – Держи врага при себе, как говорят мудрые… Кстати, надо бы наряд вызвать.
      – Зачем?
      – А пусть скверик у остановки под контроль возьмут.
      – Чтобы Борисова всполошить?
      – Ну так можно аккуратно…
      – Ладно, давай Кораблева сюда. Кулик пусть за пузырем двигает. А ты дуй в отделение. Организуй там все…
      – Понял. Уже бегу…
      Федот сделал все как надо. Организовал дежурство в сквере. И Степан с Кораблевым и Куликом были начеку. Сначала пили водку – для приличия, по чуть-чуть. Потом перешли на минералку. Неплохо сидели. Но Борисов так и не появился.
      – Архипыч, может, ты знаешь, где твой сосед? – спросил Кулик.
      Часы показывали за полночь.
      – Говорю же, на рынке работает, – пьяно твердил тот.
      – Какой рынок в час ночи?
      – Ну не знаю… Он там газетами торгует… Может, у подруги какой загостил. Он мужик видный. Бабы к нему сами цепляются…
      Насчет Тельцовой Степан у Архипыча уже спрашивал. Но тот про нее ни сном, ни духом. Были у соседа бабы, водил их к себе потихоньку. Но ведь их всех он видеть не мог. Если бы у него в стене дырка была, через которую можно было за соседом подглядывать, тогда бы он, конечно, всех его подруг запомнил. Но дырки в стене не было. А жаль. Надо бы к Борисову домой хоть одним глазком заглянуть. Степан уже не раз ловил себя на мысли, что все это время тот был у себя. И просто не отзывался на звонки.
      – Иногда он у баб ночует, – продолжал Архипыч. – Иногда к себе водит… Я, бывало, слышал, как они за стеной воют. Ох и воют. Но только слышно. Если бы видеть. Но стена-то не прозрачная…
      – А если через балкон? – спросил Кулик. – Если через балкон к нему забраться…
      – Можно и через балкон. Но я не скалолаз. Да и подглядывать как-то не с руки…
      – Зато я скалолаз…
      Балкон у Борисова был остеклен. Но окна были открыты. Поэтому Кулик без особого труда пробрался на лоджию, заглянул в квартиру – никого. Около часа он пытался высмотреть признаки жизни – глухо. Борисова дома не было.
      Не появился он и к утру. К этому времени Степан уже снял засаду. Все отправились по домам. В том числе и Кораблев.
      Степан внимательно следил за ним. Как будто на лбу у него должна была выступить надпись: «Я заказал Борисова, и его больше нет». Надпись, конечно, не проступила. Да и подозрительного беспокойства майор не проявлял. И все же Степан считал, что Федот не зря организовал дежурство в сквере.
      Дома Степан немного поспал, позавтракал и в десять часов утра был в отделении. Вместе с Куликом и Савельевым отправился на рынок.
      В домашнем архиве Архипыча нашлась фотография, где он был снят вместе с Борисовым. Теперь Степан знал этого типа в лицо.
      Лоток с газетами пустовал. Кулик с ходу атаковал торгашей-соседей. Но те только плечами пожимали. Вчера Вадим был. В пять часов смотал удочки, и больше его никто не видел.
      Савельеву повезло больше. Он сумел выяснить, что Вадима ждала какая-то машина. Белые «Жигули» четвертой модели. Он сел в машину, пожал водителю руку и уехал вместе с ним. Еще бы номер «четверки» узнать. Но на это никто не обратил внимания. Кулик тоже кое-что смог разнюхать. Оказывается, перед тем как закончить работу, Борисов разговаривал с кем-то по сотовому телефону. Звонили ему, а не наоборот.
      – Может, подруга за ним заехала? – неуверенно предположил Саня.
      – Нет, за рулем мужик сидел, это точно, – покачал головой Эдик. И усмехнулся. – Разве что за ним муж какой-нибудь подруги приезжал. Чтобы по шарам настучать…
      – А если не муж, но по шарам настучал? – крепко задумался Кулик. – Если с летальным исходом…
      Как накаркал.
      В отделении их ждал Федот. На лице кислая мина. Хмарь в глазах. На языке гнилая новость.
      – Труп мужчины обнаружили. Это Борисов Вадим… Документы при нем были…
      Степан почувствовал себя альпинистом, у которого оборвался страховочный трос. Хотя еще не было ощущения, будто он летит в бездну. Потому что он еще пока держится на скале. А где-то рядом болтаются другие троса, по которым он может забраться на вершину горы. И до них еще можно дотянуться. Если, конечно, не будешь опускать руки.
      – Где обнаружили?
      – А за Глубоким озером. Дачники нашли…
      – Личность как установили?
      – Участковый уже там. Нас ждет…
      – Давай по коням, выезжаем.
      Тело Борисова лежало в кустах в двух шагах от затерянной в лесу дороги. На шее была четко обозначена трансгуляционная борозда.
      – В машине задушили, – недолго думая, решил Кулик. – Привезли сюда и сбросили…
      Возражать Степан не стал. Все указывало на то, что именно так и было.
      – Приехал мужик, – невесело вздохнул Федот. – И мы вместе с ним приехали… Как знал я, что так и будет. Надо было сразу за ним на рынок ехать…
      – Если бы да кабы, мы бы с тобой сейчас в генералах ходили, – угрюмо посмотрел на него Степан.
      – Кораблев это. Кораблев, – перешел на выводы Федот. – У него мобила была. Кому надо звякнул, и Борисова встретили… А кто еще знал, что мы Борисова собираемся брать?
      – Никто. Только он и мы… И Тельцова. Но она никому не могла сказать…
      Степан чувствовал себя полным идиотом. Знал ведь, что между Кораблевым и Тельцовой что-то нечисто. Даже предполагал, что их знакомство началось еще до заказного убийства, которое и организовал Кораблев. А потом вдруг решил, что это не так. Благородные чувства взыграли. Не пора ли на пенсию?.. Может, и пора. Но сначала надо с гадом рассчитаться.
      А может, и не гад он вовсе. Может, надо разобраться, а не рубить сплеча?

      – Я протестую! – с порога заявила Тельцова. – Вы не имеете права держать меня в этом клоповнике. Это антисанитария. Это нарушение прав человека. Я буду жаловаться!
      – Кому? – сухо спросил Степан.
      – Прокурору!..
      – Я не возражаю.
      – У вас есть постановление на мой арест?
      – Будет постановление. И постановление будет, и обвинение, и следственный изолятор. Если вы, конечно, доживете…
      – Что значит – доживете?
      – А то и значит…
      Степан выложил на стол несколько фотографий, одну протянул ей.
      – Что это такое?.. О боже! Это же Вадим!..
      Лиза сначала побледнела, затем позеленела, снова стала белой как мел. Глаза широко распахнулись, подбородок затрясся, тело заколотила крупная дрожь.
      – Нет больше Вадима. Убили его.
      – Кто?