Разумеется, они не понимали, что их Земле осталось совсем немного времени, и просвещать их Голландец не желал. В неведении они были счастливы.

Один из входящих взглянул на него в упор. Голландец почти не обратил на него внимания, все еще возвращаясь мыслями к первой настоящей еде, доставшейся ему со времени гибели последней Земли Особенно понравился ему сок, он так отличался от воды, которую Голландец привык пить.

Мгновением позже он осознал, что тот посетитель все еще его рассматривает Голландец медленно повернул голову в том направлении и успел перехватить взгляд пары глаз раньше, чем человек отвернулся. Слишком поздно Голландец распознал его, как, должно быть, и тот проник сквозь иллюзорную внешность древнего скитальца. Человек в костюме был хорошо защищен, так хорошо, что и сейчас было трудно почувствовать, кто он такой, но это, без сомнения, беглец — эмигрант.

Беглец.

Ему не приходилось разговаривать с беглецами, и сейчас, встретившись с одним из них лицом к лицу, он ощутил острое любопытство. Закамуфлированный скиталец поднялся, забыв об остатках своей еды. Женщина, обслуживавшая его, подошла с каким-то листком, но Голландец от нее отмахнулся. Она скомкала бумагу, собрала пустые тарелки и занялась другим клиентом. Высокий, мрачный гость исчез из ее памяти.

В отличие от этой женщины беглец вовсе о нем не забыл.

Он был уже в дверях, оставив покупку на прилавке. Голландец почувствовал, что все это его слегка забавляет. Он вышел за тем человеком и последовал за ним, стараясь не терять его из виду. В отличие от Рошаля, которого он преследовал накануне, Голландец не желал ни сам причинить беглецу вред, ни навлечь на него беду. Он только хотел задать несколько вопросов.

Беглец, незаметный темноволосый человек, не более двадцати лет от роду, ускорил шаг. Возможно, он считал Голландца одним из чужеродных охотников, но исправить недопонимание сейчас не представлялось возможным. Пока охота не кончится.

Голландец позволил увеличить разрыв между ними почти на целый квартал, а затем отступил в сторону.

Один взгляд — и беглец, все еще оглядываясь назад, столкнулся с неподвижной фигурой своего преследователя.

— Не надо бояться, — сообщил Голландец охваченному паникой человеку.

— О кровь Карима! Проклятие! — Беглец кинулся на него, вкладывая в удар больше, чем просто физическую силу. Его переполняло отчаяние.

Подняв руку, Голландец поймал кулак. Люди вокруг начали на них озираться. Голландец помрачнел. Слишком много волнения, решил он. Все еще удерживая кулак вырывающегося беглеца, Голландец оглянулся вокруг. В тот же миг интерес, вызванный встречей, стал угасать. У всех были свои дела. Они отвернулись и тут же забыли все, что видели.

— Не надо бояться, — настойчиво повторил он.

Беглец засмеялся. Смех без надежды. Почему-то он не воспринимал слов.

— И я поверю этой лжи самого Властелина Теней? Ты поймал меня, кончай скорее.

Властелин Теней? Он и раньше слышал этот термин, но в других вариантах. Однажды его уже приняли за эту титулованную личность, но тогда он не мог спросить почему.

— Я не тот принц. Я другой.

Но было ясно, что слова его влетели в глухие уши. Беглец все смотрел на свой захваченный кулак. Какая-то сила дернула руку Голландца, но ничуть не заставила его ослабить захват.

— Я просто хочу задать несколько вопросов. — Он решил начать, видя, что его невольный компаньон лишь смотрит на него. — Вы уже почувствовали? Конец скоро?

— Конец? — Его добыча впилась в него гневным взором, полным ненависти. — Тебе лучше знать, не так ли? Поэтому ты и поймал меня, разве нет?

Голландец съежился, как от удара. Слова звучали так, будто беглец знал, что схвативший его несет ответственность за долгую череду разрушений. Обвинение было самым страшным оружием, которое могло оказаться в распоряжении беглеца. Голландец почти выпустил кулак, но вовремя очнулся.

Судя по лицу беглеца, тот понял, что упустил свой шанс.

— Я не хотел, — сказал Голландец, чувствуя потребность объяснить кому-нибудь, кто может понять.

Вопросы, которые он хотел задать, внезапно исчезли из его памяти, но в тот момент это не имело значения. Он ощутил необходимость что-то объяснить. Он должен заставить хоть одного человека понять, что не собирался разрушать один мир за другим. Если кто-то и может понять, то, конечно, кто-то из беглецов.

— Я собирался открыть новые перспективы, дать нам всем новые силы. Я не знал, что открываю врата потопа. Я не знал, что подрываю саму суть существования. Я думал, что предусмотрел любую случайность. Как мог я предвидеть, что произойдет такое?!

Пленник отстранился от него подальше. Голландца поразил настоящий ужас в его глазах. В голове его взорвались воспоминания о всех тех, кто сгинул. В ушах его снова зазвучал шепот и обвиняющие крики ушедших, становясь все громче с каждым ударом сердца. Они все погибли из-за него… из-за него, из-за него.

— Я этого не хотел!

Раздавленный голосами и своим собственным чувством вины, Голландец согнулся, будто пытаясь спрятаться от обвинений. Не помня себя, он выпустил кулак беглеца. Для него сейчас существовала лишь битва с призраками в своем разуме. Эмигрант мог бы сейчас его ударить, и Голландец бы не заметил. Это — слишком легкое наказание за то, что он сделал.

Вместо того чтобы напасть, беглец во все глаза смотрел, как скрытый мантией человек с обветренным лицом оперся на стекло витрины, все еще моля невидимые души о понимании. Затем, осознав, что он свободен, беглец овладел своими чувствами и бросился бежать изо всех сил. Голландец не мог его остановить. Он даже не помнил, что с ним кто-то был. Были только призраки.

Только призраки…

— Эй, мистер, с вами все в порядке? — Голос прорвался сквозь хор привидений.

Голландца омывали другие голоса, они тоже могли бы быть призраками, но звучали так близко, так реально. Очень медленно его демоны отлетели на задний план. Мятущийся изгнанник очнулся и осознал, где находится.

— Почему он так одет?

— Вызовите врача или полицейского, у него, наверное, удар!

— Не трогайте его!

— Что за одежда на нем?

«Они видят меня, — наконец понял Голландец. — Они меня видят».

Он настолько потерял над собой контроль, что полностью вошел в окружающую реальность. Что они, эти эфемерные души, должны думать о нем? Считают его сумасшедшим? В таких обстоятельствах это самая правдоподобная идея. Сам Голландец и то допускал правильность такого подозрения, — Мистер, вам помочь? — Теперь Голландец видел, что голос принадлежит пожилому темнокожему джентльмену небольшого роста.

— Думаю, уже вызвали «скорую помощь».

Старик… Самый возраст этого «благодетеля» напомнил Голландцу о том, что здесь должно произойти. Все, окружающие его сейчас, должны погибнуть в ужасной катастрофе.

И он пойдет дальше, если только не попробует наконец совершить что-то конкретное.

Притянув старика к себе, Голландец прошептал:

— Я виноват. Я сделаю что смогу.

— Что?

Проклятый изгнанник легонько оттолкнул низкорослого собеседника и пошел сквозь собравшуюся толпу. Они расступались перед ним, не задумываясь, подчиняясь молчаливому приказу. Голландец не оглянулся, он и так знал, что пока он дошел до угла, люди, хотевшие ему помочь, уже отправились по своим обыденным делам. Они забудут, как и все остальные, с кем он сталкивался. Жаль, что он не мог вернуть назад помощь, которую они вызвали, но эта ситуация разрешится как-нибудь сама собой без его участия.

Голландец шепотом выругался, браня себя за свое поведение. Слова беглеца были так горьки потому, что нашли отклик в его собственной душе. Очевидно, даже злополучные беглецы, эмигранты, появлявшиеся в каждом новом мире раньше него, знали о его преступлениях, и с каждой новой катастрофой их ненависть, без сомнения, росла. Надейся Голландец, что они могли справедливо осудить его, он с радостью явился бы, чтобы подчиниться приговору. К несчастью, они ничего не могли ему сделать. Его наказание — в других руках.

Он должен найти выход, пусть не для себя, для других.

Того беглеца нигде не было видно, но Голландца это и не заботило. У него нет ни малейшего желания повторять эту сцену, снова оживлять обвинения.

Однако… Кое-что из сказанного этим человеком занозой засело у него в мозгу. Он вспомнил о титуле, который упомянул этот беглец и еще один — в другом, раннем варианте. Тот случай произошел в продуваемых всеми ветрами районах местности, называемой Британика. Властелин Теней. Кроме того, он слышал имя Сын Мрака, произносимое с той же интонацией ужаса. Эмигранты произносили титул очень уверенно, как будто хорошо знали того, кто его носит. Но как это могло получиться, если сам он с ними почти не общался?

Впервые Голландец задумался, а не существует ли некто, действительно носящий этот титул. Вслух же он добавил:

— Существует ли в реальности Властелин Теней?

И если да, он может лучше, чем беглецы, оказаться осведомлен о злосчастных действиях Голландца и их ужасающих последствиях. Возможно, Властелин Теней, если он существует, знает ответы, нужные Голландцу.

«Но они его боятся. Боятся не меньше, чем я боюсь голосов…»

Это навело его на мысль об охотниках. Они ловят беглецов, а беглецы боятся Сына Мрака. Очень разумно предположить, что существует связь между нечеловеческими тварями и этим человеком — призраком, которого пытаются избежать эмигранты. Значит, чтобы найти Властелина Теней, ему придется всего-навсего найти одного из Рошалей. Не так легко, но и не невозможно. Теперь более, чем когда-либо, он пожалел о тщетности своих встреч с этими созданиями.

«Следует изменить тактику, если мне встретится кто-нибудь из них. Нельзя допускать их разрушения». В городе должен находиться по крайней мере еще один; по одному Голландец их никогда не встречал. «Со следующим охотником я обойдусь осторожнее».

Взглянув на облачность, изгнанник снова задался вопросом, сколько им осталось времени. Эта версия может оказаться ложной, бессмысленной тратой драгоценного времени. Сын Мрака может быть выдумкой, возникшей оттого, что беглецы не понимают истинных причин их вечного пути.

В конце концов, может оказаться, что это не что иное, как неверно истолкованный образ самого Голландца.

«Если так, то я проиграл. Этот мир последует за остальными, а я все буду плыть, пока следующая Земля не станет умирать».

Хамман Таррика сидел в своей комнате, закрыв глаза и скрестив ноги. Дыхание замедленно.

«Давай, Урсулина! Нам надо поговорить. Просыпайся же, шлюха».

Мысленно Таррика оказался вовсе не в Чикаго двадцатого века. Невидимый, он двигался по небольшой комнате в городе, который, как он знал, называется Париж, в середине шестнадцатого века. Комната, хоть и маленькая, выглядела весьма элегантно, пожалуй, даже в каком-то смысле она превосходила апартаменты самого негра.

«Урсулина! Просыпайся!»

«Кто здесь?» — спросили сонным голосом.

«Почему ты еще спишь в это время?»

«Я предпочитаю ночную жизнь, Хамман, ты же знаешь».

Мысленным взором Таррика увидел, как стройная, красивая женщина, на вид такого же возраста, как Майя де Фортунато, встает с постели. То, что призрачный посетитель может созерцать любой уголок ее тела, ее не заботило. Урсулину в этой жизни вообще мало что заботило. Она была любовницей влиятельного придворного. Это составляло резкий контраст с ее предыдущей жизнью, когда она возродилась, к собственному ужасу и удивлению, в теле мужчины в эпоху завоевания Европы гуннами. Тогда ей даже не помогли особые способности Странников. Теперь, в этом варианте земного мира она применяла эти способности, чтобы помочь своему патрона, а значит, и себе. За такие способности в нынешней инкарнации ее могли сжечь на костре как ведьму.

В глубине души Хамман Таррика за нее боялся. Урсула становилась беспечна. Именно такое поведение привлекает внимание Сына Мрака.

«Есть новости. Надо поговорить». Он пересказал ей то, что узнал от своих недавних гостей, кое-что опустив, полагая, что сейчас ей это ни к чему. Таррика хотел, чтобы Урсулина вошла в контакт еще с некоторыми из них, а если забить ей голову лишней информацией, это будет только отвлекать. Майя и ее буффон спутник заявили бы, что он утаивает информацию, как Макфи. Но Таррика считал, что ему виднее.

«Беспокойства-то вам сколько, — заметила Урсулина, когда он закончил. Она лишь слегка утратила безмятежность. — Сочувствую вам, Хамман».

«Прибереги свое сочувствие, лучше окажи услугу. Мне, надо, чтобы ты связалась с другими». Он перечислил ей имена, чтобы убедиться, что она их не забыла.

«Я их всех помню, — ответила она с очевидным раздражением. — Что им нужно сказать?»

«Скажи им, чтоб следили за предвестниками. Скажи им, я считаю, что призрачный корабль уже плывет. Скажи им, чтоб выслеживали так называемого Летучего Голландца».

Это окончательно привело ее в чувство. В следующем вопросе появился даже оттенок беспокойства: «Вы что-то видели?»

«Нет, но, думаю, скоро он появится».

«А дальше что будем делать?»

Таррика с удовлетворением отметил, что Урсулина начинает вести себя, как прежде.

Ему хотелось, чтобы она родилась в его время, тогда легче было бы вместе работать.

«У меня есть идея. Одна из тех, которые собирался использовать Макфи. Я хочу поговорить или, если можно, поймать ангела смерти».

Она знала, что он не имеет в виду Сына Мрака: «Ты серьезно? Он же — знамение…»

Внезапно их разговор прервался ужасным грохотом. Таррика пытался сохранить свою сосредоточенность, но чувствовал, что комната Урсулины как будто тает. Последнее, что он увидел — это обнаженная женщина, ладонями закрывающая уши, чтобы приглушить грохот. К несчастью, звук находился у нее в мозгу, так как его источник существовал где-то в квартире негра.

Не в состоянии контролировать связь дальше, Хамман Таррика прервал контакт. Он открыл глаза и наконец понял, что шум — это звонок телефона. С растущим раздражением он потянулся к стоящему рядом кофейному столику и схватил трубку.

— Хамман Таррез слушает. — Таррика едва вспомнил свое здешнее имя.

— Таррика! Клянусь кровью Карима! Что ты так долго не отвечал?

— Рииз? — Голос был очень характерным, не ошибешься.

Рииз — один из тех, кто считает, что больше всего надежды избежать псов Сына Мрака у тех, кто встречается с себе подобными как можно реже. Таррике он звонил не чаще раза в год.

— Таррика! Я его видел. Сын Мрака почти схватил меня.

Весь гнев от того, что прервали его работу, мгновенно испарился, когда Таррика осознал, что ему говорят.

— Ты видел Сына Мрака?

— А кого же еще! Он был в том ресторане, куда я часто забегаю до работы. Один из…

— Твой образ жизни доведет тебя до беды, Рииз. Я тебя предупреждал…

— Оставь свои проповеди, Хамман. Мой образ жизни не слишком отличается от твоего. — Голос второго эмигранта звучал так пронзительно, что Таррике пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. — Ты будешь слушать или нет? Я мог связаться и с кем-нибудь другим.

— Конечно, буду. Я очень хочу узнать, как тебе удалось так легко одолеть Властелина Теней?

Рииз был далеко не самым компетентным из Странников. В каком-то смысле его решение просто жить среди людей одной жизни не лишено мудрости.

На другом конце провода Рииз, успокоившись, сказал:

— Это было совсем не легко, Хамман. Он там сидел… просто сидел и ел, клянусь Каримом. Никто не видел, что он совсем иной. О боги! Он был там самым высоким, одет в странные старомодные одежды, в мантии, которая шевелилась, как живая. И никто не обращал внимания! На худой конец, они должны были видеть его глаза!

Таррика обдумывал это краткое описание предполагаемого Сына Мрака — А что глаза? — спросил он.

— Черные, как тень, из которой он пришел. И нет зрачков. Клянусь, мне казалось, они меня проглотят, когда мы встретились взглядом.

— В ресторане?

— В ресторане. — Рииз сглотнул. — Дай мне рассказать все как было, пока не забыл.

Рииз описал свои попытки скрыться и как Сын Мрака играл с ним. Властелин Теней отразил его атаку, как будто стряхнул букашку с рукава. Этот высоченный тип расспрашивал его о Конце. Какое-то время Рииз боялся, что его победитель оторвет ему кисть, но потом случилась поразительная вещь.

— Он сделал что? — перебил его Таррика, не в состоянии поверить тому, что сказал дальше Рииз.

— Практически просил у меня прощения. Вроде как сообщил мне, что он не хотел, чтобы это все случилось. Затем он согнулся, как будто кто-то его бил. Клянусь, так это все и выглядело.

Рииз повторил описание последних мгновений, проведенных с незнакомцем в мантии. Сын Мрака вел себя, как сумасшедший, метался, будто на него со всех сторон нападали враги.

— Я сбежал, пока он не пришел в себя.

— Очень разумно. — Сам Таррика воспользовался бы ситуацией лучше, может, связал бы противника.

В этой встрече было что-то очень странное. Уж очень все это было не похоже на те немногие описания Сына Мрака, которые собрал Макфи. Пожалуй, Таррика ожидал, что он будет больше похож на настоящую тень. На это указывал и его второй титул. Из описаний он помнил, что Властелин Теней был созданием смутным, временами неразличимым.

С небольшими исключениями, Сын Мрака, которого встретил Рииз, мог сойти за любого из них.

А если не Сын Мрака, то кто?

— Хамман, ты слушаешь?

— Рииз, где ты его встретил?

Его собеседник описал место, и он записал адрес, так, на всякий случай.

— Да, я знаю, где это. Интересно…

— Интересно?! И все? Интересно?! Я чуть жизни не лишился. Навсегда!

— Не думаю.

— Ты там не был, Хамман.

Конечно, это правда. Но Таррика начинал думать, что опасность грозила Риизу только из-за его попыток освободиться.

— Я говорю так потому, что считаю, тот, с кем ты столкнулся, был совсем не Сын Мрака.

— Тогда кто? Уверен, он не из наших. Новый вид Рошаля?

Это вполне вероятно. Может, Властелин Теней использует теперь охотников, более схожих с человеком. И все же негр сомневался.

— Может, и так. Но у меня другая теория, Рииз. Я как раз кое с кем говорил об этом, когда ты позвонил. Думаю… конечно, это пока только догадка, но сейчас ты сообщил о первом появлении самого ангела смерти.

— Лодочника?

— Если ты предпочитаешь этот титул, то да. — Он подождал реакции Рииза, но тот молчал.

— Полагаю, что в моей теории есть смысл. Сын Мрака никогда не был замечен в, раскаянии.

— Значит, это Конец.

Пока он не услышал, как его собеседник произнес эти слова, до него не дошло полностью их значение. Они совпадали с тем, что говорил этот клоун, Гилбрин. Несколько секунд никто не сказал ни слова, затем, очень спокойно, Хамман Таррика сказал:

— Да, скоро.

Рииз снова заволновался:

— Это нечестно! Я так мало взял от этой жизни. Только я устроился, чтоб жить в свое удовольствие.

Хоть он и прожил дольше в этом варианте земного мира, чем его собеседник, и больше успел сделать, Таррика был с Риизом полностью согласен. Это несправедливо. Они не заслужили, чтобы так скоро их вырвали с корнем. Тем не менее в сравнении с основной проблемой это было мелочью: их всех снова рассеет, а их будущее определится все тем же подбрасыванием монетки.

Все почувствуют приближение Конца, даже возродившиеся на несколько столетий раньше. Они почувствуют их через связи, соединяющие их с теми, кто будет свидетелями катастрофы. Сквозь линейное время тяжело общаться, но ужас летит по этим связям очень легко. Прыжок не произойдет до самого последнего момента окончательного разрушения, а до той поры он, Рииз, Майя де Фортунато, шутник и все остальные уже почти сойдут с ума, ведь никогда нет уверенности, что они снова перенесутся. И, что более важно, существовал страх, что это — последний мир, что после разрушения этого варианта не останется ничего.

Навсегда.

Никто не мог объяснить, как происходит процесс перескакивания. Даже Макфи не все знал. Сначала с невероятной силой начинает давить в груди, затем грандиозное чувство перемещения, затем, пустота, кажется, что беглец перестал существовать. Если ему повезет, он возродится в новом мире и в конце концов восстановит свою индивидуальность.

Если же нет, то он никогда не узнает.

Почему некоторые не переходят в следующий вариант, не понимал никто. Все только молились, чтобы им повезло.

— Встретимся у ресторана через час, — скомандовал он Риизу, — можешь подождать внутри, можешь — снаружи, как хочешь.

К его удивлению, Рииз даже не спорил.

— Я могу попасть туда часа через два. Я, мне нужно кое-что достать.

— Прекрасно. Тогда у меня будет время разобраться с некоторыми деталями. У меня есть кое-какие идеи, но сначала лучше осмотреть место вашей встречи, а потом уж все это обсудить. Думаю, можно определенно считать, что твоего друга поблизости больше не окажется.

— Вероятно. Увидимся через два часа, Хамман. — Рииз повесил трубку.

Негр некоторое время смотрел на трубку, затем положил ее на место. Вполне понятно, что Рииз обеспокоен, но, хочется надеяться, не настолько, чтоб стать для Таррики совсем бесполезным. Интересно, что сказал бы Рииз, если бы знал: Таррика фактически надеется столкнуться с незнакомцем в мантии прямо там.

Он подумал, что следует связаться с Майей и ее компаньоном, но решил сделать это после встречи с Риизом. Вновь прибывшие не могли совершить ничего такого, чего не мог бы он сам. Кроме того, они станут задавать вопросы, а Таррика лучше всего действовал, когда у него было время на раздумья. Рииз и так будет его достаточно отвлекать.

«Поймать ангела смерти. Макфи, ты только думал об этом, а я смогу осуществить, если необходимо. Похоже, предвестник и сам хочет сейчас поговорить. Может оказаться, что именно это нам и следовало делать все время, а не жить в страхе. Может оказаться, это и есть путь к изменению нашей судьбы».

Он резко поднялся — лучше скорее взяться за дело. Зачем ждать Рииза? Почему не пойти в ресторан прямо сейчас и не исследовать обстановку в относительном одиночестве, не обращая внимания на прохожих. Тогда к приходу компаньона у Таррика может оказаться для него какая-то информация.

Возможно, к приходу Рииза у него в руках уже будет Летучий Голландец.

***

Ресторан находился в районе, который сам по себе интересовал Таррику почти так же, как и произошедшая там встреча. Он посмотрел вверх на башню Сирс Билдинг, впечатляющую даже человека, видевшего сотни миров, затем на северо-восток, где, как он знал, вырисовывался царивший над городом прежде Джон-Хэнкок-Билдинг. Ресторан находился в точности на линии, соединяющей двух этих левиафанов.

Возможно, это — всего лишь совпадение, однако Таррика нажил свое состояние не только посредством того, что обитатели этого варианта называют «колдовство». Нет, он нажил свое состояние главным образом потому, что умел рассчитывать события, искать возможные связи и составлять прогнозы, полагаясь не только на случайность. По собственному его мнению, Хамман Таррика превосходил Макфи. Если бы последнего не забрал Сын Мрака, то негр был уверен, что его работа превзошла бы работу Макфи.

Но о мертвых плохо не говорят, так что Таррика решил отдать должное Макфи, там, где он этого заслуживал, и продолжить свои исследования.

Рииз сказал, что он и незнакомец впервые встретились взглядами внутри помещения, там, где бизнесмены на ходу заказывали завтрак или закуски, чтоб взять с собой. Поэтому логично было бы войти и попытаться заметить что-либо необычное, например, остаток энергии. Существо, подобное тому, что описывал Рииз, должно оставлять уникальный энергетический след.

На ленч публика еще не собралась, и это облегчало его задачу. Таррика спокойно вошел и продвинулся туда, где, всего вероятнее, стоял Рииз. Он действительно уже ощущал недавнее присутствие своего партнера. Если он прав, то тогда тот, кто может быть ангелом смерти, должен был сидеть на одной из этих трех табуреток у прилавка.

Пробираясь к этим табуреткам, Хамман Таррика тщетно искал следы незнакомца. Ничего. Такое впечатление, что этими сиденьями не пользовались никогда. Он не ощущал даже нормальных следов, которые должны были оставить обычные посетители. Даже они, почти совсем не имеющие таланта, как правило, все-таки оставляли крохотные свидетельства, хотя бы потому, что здесь сидели очень многие. Либо сиденья были новыми, либо что-то поглотило остаток.

Поглотило остаток? Следы? Мысль показалась Таррике нелепой, обескураживающей. Он никогда не слышал, чтобы что-то поглощало такие следы энергий, но, с другой стороны, никто толком ничего о Лодочнике не знал. Они решили, что он был причиной, так как всегда появлялся незадолго до разрушения. В целом и сам Таррика этому верил.

— Что желаете?

Это была официантка. В голове его возникла идея. Он подался вперед.

— Да. Мой приятель кое-что здесь забыл. Высокий парень, обветренное лицо, черные глаза.

Она покачала головой.

— Я с самого утра работаю у прилавка, но не помню такого. Что он потерял?

Он уперся взглядом в ее глаза:

— Давайте я опишу его еще раз. Вы должны такого помнить.

Пока Таррика повторял краткое описание, которым его снабдил Рииз, женщина опустила глаза, и дыхание ее замедлилось. В целом она выглядела бодрствующей, но немного уставшей.

— Ну, вы его помните?

— Я… Мог быть кто-то похожий. Я, дайте мне подумать.

Ей следовало быть полностью открытой для него. Ее колебания, неуверенность оказались для Таррики чем-то небывалым. Официантка должна была вспомнить незнакомца или сказать, что никогда его не видела. Только одни ее сомнения могли доказать, что здесь был кто-то необычный, кто-то обладающий очень впечатляющими способностями.

Едва ли ему следовало держать ее дальше под контролем: вокруг столько людей. Хамман Таррика еще раз повторил то немногое, что знал о Лодочнике. Наконец ее глаза немного расширились:

— Ага… Думаю, тут был кто-то похожий. Ага. Ничего из себя. Лицо, как обветренное. У брата такое. Он моряк, мой брат.

— Что он тут делал?

Оказалось, что визит Лодочника в ресторан был поразительно обычным до самой встречи с Риизом. Он и на самом деле здесь просто ел, и ел с удовольствием, как утверждала официантка. И только когда он заметил кого-то поблизости, он стал вести себя странно: вдруг встал и вышел, не сказав ни слова.

— Вот его место. — Она указала пальцем на сиденье прямо перед негром. — Не думаю, что он заплатил, — добавила она.

— Об этом не беспокойтесь. — Таррика махнул перед ней рукой. Официантка моргнула, хотела что-то сказать, но ее как раз окликнула другая официантка.

Когда она отошла, Таррика дотронулся до сиденья. Ему пришло в голову, что абсолютное отсутствие всякого следа — это не хуже, чем след. Теперь, когда он знал, что искать, он медленно проследил путь назад до двери, открыл ее и вышел наружу.

— Ты уже здесь?

Он поднял глаза к обеспокоенному лицу Рииза.

— Я решил провести предварительное обследование района. Ты тоже, приятель, явился раньше.

— Дела не заняли столько времени, как я думал. — Рииз огляделся вокруг.

— Не думаю, что он здесь.

— Ты уверен?

На самом деле Таррика не был уверен. Он просто пожал плечами.

— Покажи, какой дорогой ты убегал отсюда.

— Ты бы тоже убежал, Хамман, если бы увидел такое, — парировал собеседник.

Тем не менее он двинулся вдоль тротуара, пытаясь следовать своим прежним путем. Хамман Таррика шел прямо за ним, разыскивая все то же — отсутствие энергетического следа. Вскоре он почувствовал удовлетворение от того, что его теория вполне жизнеспособна. Только одно вызывало его любопытство. Это случилось, когда след вдруг прекратился.

Рииз, сосредоточившийся на повторении своего маршрута, сначала не заметил, что его компаньон отстал. Тогда он вернулся к Таррике.

— Что случилось?

— Здесь ты его видел, так?

— Да.

— А куда он двинулся от этой точки?

Рииз посмотрел вниз. Через секунду он повернулся и показал вперед.

— Куда-то туда. В толпе плохо видно.

Началось время ленча, и на тротуарах стало многолюдно.

Оба Странника использовали свои способности, чтобы не вызывать ни у кого любопытства, так что даже сейчас на них никто не смотрел. Но целям Таррики мешало то, что он не решался рассеять хотя бы часть толпы.

В конце концов он просто решил принять слова Рииза о том, где он в следующий раз увидел высокого незнакомца.

— Значит, в одно мгновение он был здесь, а в следующее там, — заключил он. — Значит, он может переноситься в пространстве.

Некоторые Странники тоже могли, но с большим трудом и только на малое расстояние.

— Покажи мне место драки.

Лишь пара минут потребовалась, чтобы туда добраться.

Впервые Таррику просто захлестнуло странное ощущение отсутствия, которое повсюду, где бы он ни был, оставлял Лодочник. В этом месте произошло многое.

— Что случилось, Хамман?

У Рииза способности не были так отточены, как у его компаньона, вероятно, к счастью для него. Он не мог ощутить того, что чувствовал Таррика.

— Ничего, на что я мог бы воздействовать. Что было потом?

— Я убежал в этом направлении.

— В этом? Его след идет в том направлении. — Он указал в направлении, практически противоположном тому, куда убежал Рииз.

— Откуда мне знать, Хамман. Я ушел туда, пока он не очнулся.

— Хорошо. Думаю, надо пойти по этому следу, пока он еще свежий.

Его напарник содрогнулся.

— Так и знал, что ты это скажешь.

— Ты, Рииз, идти не обязан.

— Я и не пойду. Я не идиот, Хамман. Я не полезу в паутину. Ты не представляешь, чего мне стоило прийти сюда сейчас, так скоро после всего.

Он запустил руку под пиджак и чуть-чуть придерживал его, чтобы показать, что он там спрятал.