«Королевский щит» вошел в шторм на исходе пятого дня после отплытия корабля из Ги Кула. Кара надеялась, что погода переменится до того, как они столкнутся с худшим, но, по правде говоря, винить за возникшую ситуацию можно было только себя. Капитану Джероннану достался отличный экипаж, люди прекрасно понимали, что такое бушующее море. Колдунья сомневалась, чтобы какое-либо другое судно так успешно маневрировало и двигалось с такой скоростью наперекор волнам, хотя гарантий того, что «Королевский щит» сохранит темп, не было никаких.
      Бедолагу Калкоса похоронили в морской пучине, и Кара во время церемонии сказала несколько слов в его память, как принято среди ее народа. Она считала, что Калкос просто перешел на другой уровень существования, он и те, кто ушел до него, сохраняют природное равновесие. Однако она все равно чувствовала некоторую вину за произнесенные молитвы — волшебница не забыла собственное отчаянное желание жить, когда она оказалась замурованной в дереве. Кара нашла единственный способ примириться со своей верой, решив, что если бы погибла она, это не только нарушило бы баланс, но и помешало выследить пропавшие доспехи. А этого позволить было никак нельзя.
      Кара Ночная Тень поймала себя на том, что уже долго наблюдает с носа корабля за бушующим морем. Джероннан даже забеспокоился о рассудке девушки, но она отвергала все предложения вернуться в безопасную каюту. Капитан думал, что она высматривает «Ястребиный огонь»; — что частично являлось правдой, — но в действительности ее беспокоила возможность возвращения демона, оживленного памятью Калкоса, левиафана, погубившего экипаж судна. Не сказав капитану о его существовании, Кара чувствовала себя, по крайней мере, обязанной нести вахту. Она считала, что у нее больше шансов, чем у прочих, отпугнуть или даже уничтожить чудовище, если «Королевскому щиту» придется спасаться бегством.
      Экипаж Джероннана, попавший, словно меж молотом и наковальней, меж струями жестокого ливня и волнами безумного моря, оставался решителен и — с девушкой — весьма вежлив. Сперва Кара, слышавшая немало рассказов о моряках, боялась, что будет привлекать к себе ненужное внимание. Однако, хотя несколько мужчин открыто любовались ею — и это несмотря на то что род ее занятий был им известен,- давления на девушку никто не оказывал. В сущности, только офицер Дрэйко сделал попытку сблизиться, но сделал это так осторожно, словно ее просил об одолжении кто-то из своих. Предложение Кара мягко отвергла, но обнаружила, что внимание офицера ей льстит.
      А капитан Джероннан давно уже пресек любые вопросы, касающиеся его отношений с пассажиркой. Иногда он вел себя с Карой как с клиенткой-аристократкой, иногда так, словно она стала приемной дочерью в его доме. Бывший морской офицер суетился вокруг нее, опекая сверх меры. Кара подозревала, что так он суетился вокруг Терании. И колдунья позволяла ему это отчасти, чтобы сделать приятное капитану, отчасти потому, что девушка и сама находила в чужой заботе успокоение и поддержку. В детстве она не была лишена родительской любви, но едва девочка подросла, началось взрослое обучение. Последователи Рашмы отвергают любые эмоции ради знаний о том, как сохранять равновесие мира. Баланс важнее всего, даже семьи.
      «Королевский щит» подпрыгнул на очень высокой волне и через пару секунд вновь врезался в воду. Кара крепко держалась за перила, пытаясь разглядеть что-то за пеленой дождя и тумана. День уже начал уступать дорогу ночи, но глаза девушки остротой превосходили глаза любого опытного матроса и хорошо видели в темноте. Теперь «Королевский щит» наверняка достиг — и даже прошел — воды, где Калкоса и его товарищей атаковал монстр, а значит, в любую секунду и на судно могут напасть сверхъестественные силы.
      — Леди Кара! — окликнул девушку Дрэйко. — Погода ухудшается! Лучше бы вам все-таки спуститься вниз!
      — Все нормально.
      Хотя она и не была высокорожденной дамой, колдунья никак не могла заставить мужчин называть себя просто по имени. Это вина Джероннана, который, представляя ее экипажу, подчеркнул титул и тем самым свое уважение к ней. А что годится для капитана, подходит и команде.
      — Но шторм!…
      — Спасибо за заботу, офицер Дрэйко.
      Он уже знал, что лучше не спорить с пассажиркой.
      — Только будьте осторожны, миледи.
      И пока он прокладывал себе дорогу назад, Кара решила, что предупредительность Джероннана и его людей наверняка усложнит ей пребывание в Лат Голейне. Она знала, что там весьма распространены предубеждения касательно таких, как она. Некроманты имеют дело со смертью, а большинство людей не любят, когда им напоминают о том, что они смертны и что на их вечные души, ушедшие за грань бытия, могут влиять всякие темные маги.
      Несмотря на свой отказ Дрэйко, Кара вскоре решила, что на носу больше оставаться невозможно. Надвигающаяся ночь и жуткая погода уменьшали видимость с каждой секундой. Очень скоро наступит момент, когда даже ее глаза будут бессильны прорезать этот мрак. И все же девушка настроилась стоять на своем посту до последнего.
      Волны то и дело вздымались и падали, представляя собой монотонное зрелище всесильной стихии. Раз или два в воде мелькнуло нечто похожее на морского обитателя, а еще — подгнившее бревно, ненадолго нарушившее монотонность, но все это не особенно интересовало Кару. Конечно, она была благодарна, что эту вполне мирную картину не нарушило вторжение демонов.
      Она смахнула с лица брызги и в последний раз кинула взгляд за борт «Королевского щита». Все те же волны, та же пена, та же…
      Рука?
      Встревоженная Кара напряженно вгляделась в темные воды.
      Вон там! Рука и верхняя часть туловища человека. Кара не смогла различить деталей, но могла бы поклясться, что конечность сама поднялась из воды.
      У Кары не было наготове заклинания для подобной ситуации, и она резко повернулась лицом к палубе… увидев фигуру удаляющегося помощника Джероннана:
      — Офицер Дрэйко! Человек за бортом!
      К счастью, он сразу услышал ее. Крикнув троих матросов, Дрэйко бросился к колдунье:
      — Покажите где!
      — Вон! Вы его видите?
      Офицер изучил свирепые воды и мрачно кивнул:
      — Голова и рука, и, думаю, он может двигаться! — Дрэйко велел рулевому развернуть корабль, а потом, уже не так громко, сказал девушке: — Маловероятно, что мы сумеем спасти его здесь, но мы попробуем.
      Она не ответила, сознавая всю странность ситуации. Если природа равновесия предписывает, чтобы человек выжил, он будет спасен. Если нет, тогда душа его, как и душа Калкоса, отправится на следующий уровень существования, где будет играть другую роль в общем балансе, — ибо так говорит учение Рашмы.
      Конечно, то же равновесие предписывает, что, если остается надежда на спасение, нужно бороться за жизнь. Рашма учит прагматизму, а не бессердечию.
      Шторм продолжал свирепствовать, но «Королевскому щиту» все же удалось приблизиться к еле барахтающемуся телу. К несчастью, надвигающаяся ночь усложняла задачу, № смутная фигура то и дело исчезала и вновь появлялась в набегающих волнах.
      На этот раз капитан Джероннан присоединился к своему экипажу, взяв ситуацию под свой контроль. К удивлению Кары, он приказал двум матросам принести луки — Дрэйко сообщил девушке, что его люди исключительно ловки в обращении с этим оружием.
      — Он что, хочет прекратить страдания несчастного? — спросила колдунья, глядя на бывшего офицера. Кара ожидала, что Джероннан, по крайней мере, попытается спасти бедолагу.
      — Просто смотрите, миледи,
      И когда лучники торопливо привязали тросы к древкам стрел, глаза девушки сузились. Они хотели не просто швырнуть линь человеку за бортом, а надеялись с помощью стрел подать канаты как можно ближе к тонущему. Даже в шторм луки лучше справятся с этой задачей, чем руки. Риск остается, но и шанс на успех возрастает.
      — Пошевеливайтесь, черт вас побери! — взревел Джероннан.
      Лучники выстрелили. Одна стрела утонула далеко от цели, но вторая упала совсем рядом с качающимся на волнах телом.
      — Хватай конец! — прокричал Дрэйко. — Хватай!
      Фигура не пошевелилась. Жутко рискуя, колдунья перегнулась через перила, пытаясь силой воли подтолкнуть поплывший по воде канат ближе к человеку. Возможно, если он хотя бы прикоснется к нему, то станет действовать. Кара знала старейшин, умеющих перемещать вещь, просто подумав о ней, но ее обучение еще не достигло данного уровня. Она могла лишь надеяться, что ее отчаяние в сочетании со способностями и уже освоенными знаниями сработают в этот жуткий момент.
      И благодаря ли ее напряженным мыслям или просто движением вод линь сдвинулся, оказавшись всего в дюйме от руки тонущего.
      — Хватай! — неистовствовал капитан.
      Внезапно тело дернулось. Волна накатила на человека, и на пару изматывающих нервы секунд злополучная фигура пропала. Первой вновь увидела ее Кара — в нескольких ярдах от обоих канатов.
      — Проклятие! — Кулак Дрэйко с силой опустился на перила. — Либо он мертв, либо…
      Тело дернулось снова, почти уйдя под воду.
      Офицер выругался:
      — Черт возьми, это делают не волны!
      С нарастающим ужасом Кара и команда наблюдали, как тело качнулось еще дважды и снова погрузилось в воду.
      На этот раз оно не всплыло.
      — Достался акуле,- пробормотал, наконец, один из матросов.
      Капитан Джероннан кивнул:
      — Тяните канаты, парни. Вы сделали все, что могли. Он все равно уже мертв, а у нас и своих неприятностей достаточно.
      В подавленном от тщетности затраченных усилий настроении экипаж вернулся к своим обязанностям. Офицер Дрэйко задержался рядом с Карой, все еще надеявшейся, что в волнах мелькнет исчезнувший моряк.
      — Море забирает свое себе, — прошептал он. — Надо научиться жить с этим.
      — Мы рассматриваем это как часть всеобщего равновесия, — ответила девушка, — но потеря жизни, которую можно было спасти, все равно горестна.
      — Лучше вам уйти отсюда, миледи.
      Легонько прикоснувшись к запястью мужчины, Кара сказала:
      — Спасибо за заботу, но я побуду тут еще немного. Со мной все будет в порядке.
      С большой неохотой, но он снова покинул ее. Оставшись одна, колдунья запустила руку под плащ и извлекла висящую на цепочке на шее маленькую красную фигурку дракона с горящими глазами и оскаленными зубами. Последователи Рашмы верили, что мир стоит на спине великого дракона Трэг'Оула, точке опоры, помогающей поддерживать небесный баланс. Все некроманты отдавали дань уважения огнедышащему чудовищу.
      Затаив дыхание, Кара начала молиться Трэг’Оулу, чтобы он присмотрел за неизвестным мужчиной на следующем уровне существования. Она просила того же и для Калкоса, хотя никто из команды «Королевского щита» этого не заметил. Чужаки не готовы осознать место Трэг’Оула в мире.
      Решив, что больше ничего уже не может сделать, хрупкая женщина с серебристыми глазами вернулась в свою каюту на нижней палубе. И вернулась, несмотря на преданность своему делу, с большим облегчением. Поиск демонов и неудачная попытка спасения почти полностью лишили ее сил. К тому же за все время на корабле она только ненадолго отлучалась перекусить и, честно говоря, провела на ногах больше времени, чем любой из мужчин. И сейчас все, чего хотелось Каре, — это спать, спать и еще раз спать.
      Каюта, предоставленная девушке Хансом Джероннаном, в прошлом предназначалась для его дочери, так что куда более аскетичной Каре пришлось иметь дело с роскошью леди и слишком мягкими подушками в оборочках. В отличие от экипажа у нее даже имелась настоящая кровать, накрепко привинченная к полу во избежание скольжения. В дополнение к мерам безопасности постель обладала невысокими, подбитыми войлоком перильцами с каждой стороны, чтобы спящий не скатывался на твердый деревянный пол во время штормов. Кара уже не раз радовалась их наличию, а теперь, жутко уставшая, тем более ценила это маленькое удобство. Колдунья сомневалась, что нынешней ночью у нее нашлись бы силы удержаться самой.
      Сбросив мокрый плащ, Кара присела на краешек кровати, пытаясь собраться с мыслями. Несмотря на накидку, одежда тоже была насквозь мокрой — от черной блузы до кожаных штанов и сапог. Мокрая рубаха липла к телу, усиливая озноб. Беспокоившийся за то, что девушка не прихватила с собой никакой сменной одежды, Джероннан перед путешествием настаивал, чтобы Кара взяла, по крайней мере, еще один комплект. Девушка уступила лишь тогда, когда Он согласился, чтобы новое облачение как можно больше напоминало ее собственное черное платье. Учение Рашмы не приветствовало интереса к последней моде; колдунья носила лишь удобную и прочную одежду.
      Радуясь теперь, что согласилась хотя бы на это, Кара быстро переоделась, развесив мокрое на просушку. Во время путешествия она проделывала этот ритуал каждой ночью, чтобы сохранять все в чистоте. То, что кто-то имеет дело с кровью и смертью, Не означает, что аккуратность необязательна.
      И снова юная женщина обнаружила, что мягкая постель — это весьма приятно. Капитан был бы обескуражен, узнав, что она спит полностью одетая, но других вариантов в условиях этого похода у Кары не 6ыло. Если материализуются демоны из памяти Калкоса, она должна быть готова к встрече с ними немедленно. Единственным компромиссом стали сапога, которые, из уважения к Джероннану и его дочери, она сняла и оставила у кровати.
      Потушив лампу, Кара нырнула под одеяло. Дикие волны быстро укачали измотанную колдунью — вперед-назад, будто дитя в колыбели. Мировые беды начали расплываться…
      Но слабый голубой свет, просочившийся под веки, вырвал девушку из наваливающейся дремы!
      Сперва она подумала, что это дымка какого-то сна, но постепенно Кара поняла, что чувствует свечение даже проснувшись и лежа с закрытыми глазами — нервы ее были на пределе. Темная волшебница напряглась, повернулась и, оказавшись на коленях, протянула руки к источнику необычных лучей.
      Находясь в каюте, расположенной ниже ватерлинии, Кара сперва вообразила, что море каким-то образом все же прорвалось сквозь корпус корабля. Однако, стряхнув с себя последний сон, девушка увидела нечто еще более поразительное. Голубой свет не только существовал, он заливал почти всю стену ее каюты, которая теперь сама превратилась в беспрерывно пульсирующую завесу тумана. Кара ощутила покалывание во всем теле…
      Сквозь магическую пелену шагнула не одна, а две промокшие фигуры.
      Девушка открыла рот, сама не зная, хочет ли произнести заклинание или позвать на помощь. В любом случае ее голос — как и тело — предали хозяйку. Колдунья ничего не понимала, пока одна из темных фигур не подняла знакомый кинжал, — кинжал, вспыхивающий нестерпимым голубым сиянием каждый раз, когда Кара хотя бы думала, что надо что-то предпринять.
      Мокрая мертвая фигура вижирского колдуна Фаузтина — зияющую дыру на шее ворот плаща лишь слегка прикрывал — мрачно смотрела на нее, предупреждая немигающими глазами не делать глупостей и не сопротивляться.
      Ухмыляющийся спутник мага стряхивал с себя соленые капли. За их спинами тускнел голубой свет — магический портал закрывался.
      Младший из нежити шагнул к девушке, отвешивая насмешливый поклон. И тогда Кара поняла, что это его тело она и экипаж пытались вытащить из воды. Фаузтин и его приятель обманули их, чтобы предстать перед ней таким жутким образом.
      Нежить расплылась в улыбке, обнажая желтые зубы и гнилые десны, и без того малопривлекательный вид шелушащейся кожи и разлагающейся под ней плоти стал еще более омерзительным.
      — Очень… приятно… видеть тебя… снова… колдунья…
 
      Шторм не закончился к тому моменту, когда «Ястребиный огонь» наконец достиг гавани Лат Голейна, но он, по крайней мере, ослабел. Норрек Вижаран вознес Небесам благодарность за это, как и за то, что корабль прибыл в порт прямо перед рассветом, когда королевство еще спало, а значит, никто не обратит внимания на зловещее своеобразие мрачного судна.
      Когда «Ястребиный огонь» причалил, наложенные доспехами заклятия испарились, предоставив капитану Каско и Норреку действовать самостоятельно. Корабль привлек взгляды нескольких оказавшихся на пирсе моряков, но, к счастью, кажется, никто не заметил ни натягивающихся самих собой тросов, ни парусов, опускающихся без чьей-либо помощи.
      Когда, наконец, были сброшены сходни, Каско всем своим видом показал, что пришло время пассажиру высадиться и никогда больше не возвращаться. Норрек протянул руку, желая добиться примирения с этим тощим иноземным моряком, но Каско бросил быстрый взгляд на латную перчатку, а потом уставился в лицо солдата Через несколько секунд ожидания Норрек опустил руку и быстро зашагал по трапу на причал.
      Однако в нескольких ярдах от «Ястребиного огня» он не смог не обернуться — почувствовав, что капитан все еще наблюдает за ним. Мгновение они смотрели друг на друга, а потом Каско медленно поднял руку.
      Ветеран кивнул в ответ. Явно удовлетворенный этим, Каско отвернулся и занялся обследованием повреждений судна.
      Норрек едва успел сделать шаг, как кто-то в стороне окликнул его.
      — Судьба снова шутит с «Ястребиным огнем»,- произнес с палубы своего корабля пожилой капитан с миндалевидными глазами, белыми зарослями бороды и обветренным, будто вытесанным из камня лицом. Несмотря на ранний час и скверную погоду, он приветствовал Норрека жизнерадостной улыбкой.- Но на этот раз, похоже, обошлось! Ведь вы одолели шторм, да?
      Солдат лишь кивнул.
      — Умный с полуслова поймет — вам повезло! Как вижу, не все пережили это путешествие! Нет, это судно приносит несчастье, особенно своему капитану!
      «Воистину правда», — подумал Норрек, но не решился сказать это чужаку. Он снова кивнул и попытался продолжить путь, но престарелый моряк окликнул его опять:
      — Эй, послушай! После такой поездочки тебе, без сомнения, нужна таверна! Лучшая тут — «У Атмы»! Добрая леди сама заправляет там даже сейчас, когда ее мужа нет! Скажи им, капитан Мешиф велел позаботиться о тебе!
      — Спасибо, — пробормотал Норрек, надеясь, что короткий ответ удовлетворит чересчур радушного старика.
      Он хотел уйти из дока как можно быстрее, все ещё боясь, что кто-нибудь не только заподозрит неладное в прибытии «Ястребиного огня», но и свяжет с этим Норрека.
      Завернувшись в плащ, усталый ветеран заторопился прочь, и через несколько томительных минут последние корабли и пакгаузы остались позади, а он ступил в тот самый легендарный Лат Голейн. Многие годы слышал он рассказы об этом королевстве, но никогда не бывал здесь прежде. Сэдан Трист говорил, что здесь можно разыскать все, что может купить человек… и в больших количествах. Сюда приходят корабли со всего мира, доставляя товары, как легальные, так и не очень. Лат Голейн представлял собой самый обширный и открытый из всех рынков, хотя правители и были уверены, что законы тут неизменно исполняются.
      Здесь никогда не бывает так, чтобы спал весь город; если верить Сэдану, надо только хорошенько поискать и непременно найдешь любителей экзотических развлечений, сорящих деньгами, в любой час дня и ночи. Конечно, кто в своей беспечности не знает границ, рискует нарваться на конфликт с бдительным Стражем, усердно служащим своему султану. Трист и сам мог бы порассказать кое-что о зловещих темницах Лат Голейна…
      Несмотря на все что произошло с солдатом, начиная с гробницы, интерес Норрека вспыхнул почти сразу же, стоило ему только шагнуть на улицы города. Повсюду возвышались ярко украшенные здания из известняка и розового камня, на которых реяли знамена султана. На невероятно чистых мощеных улицах, расползающихся во все стороны, уже появлялись первые утренние телеги. Словно родившись из самих теней, ловкие фигуры в развевающихся балахонах поднимали навесы и открывали двери, готовясь к новым дневным заботам. Некоторые телеги задерживались у шатров торговцев — поставщики доставляли товары продавцам.
      Шторм прекращался, оставляя после себя несколько грозно рокочущих туч, и чем больше он слабел, тем светлее становилось на душе у Норрека. Да и доспехи оставили его, наконец, в покое. Возможно, сейчас — по крайней мере, пока — он мог действовать самостоятельно. В таком месте изобилия, как Лат Голейн, наверняка найдутся сильные колдуны, которые смогут помочь ему освободиться от проклятия. Под предлогом любования окрестностями — а тут есть чем восхищаться, — Норрек уж постарается не упустить возможную помощь.
      С рассветом улицы заполнялись людьми разных обличий, возрастов и рас. Путешественники из далеких Энстейга и Кэндараса расхаживали среди одетых в черное гостей из Кешьястана и его пределов. К счастью Норрека, народу было столько, что он легко мог затеряться в толпе, не вызывая больших подозрений. Даже доспехи не привлекали большого внимания — фигуры в латах мелькали повсюду. Некоторые гости, очевидно, совсем недавно сошли с кораблей, другие, в особенности обладатели роскошных тюрбанов поверх шлемов и элегантных накидок, летящих за защищенными серовато-голубыми пластинами спинами, по-видимому, являлись подданными этого прекрасного королевства.
      Чистенькие домики теснились друг к другу, низкие строения правильной прямоугольной формы с башенками тянулись к небесам своими маковками, напоминая минареты. Своеобразные постройки, особенно для того, кто вырос среди громоздких замков лордов и скромных, крытых соломой домиков крестьян, и все же Норрек не переставал дивиться красоте и изысканности непривычных зданий. Двух одинаковых домиков тут не встретишь — вот, допустим, один — пошире, поприземистее, а другой, словно при строительстве его не хватило земли, тянется ввысь.
      Затрубил рог, и улица вокруг Норрека вдруг опустела. А на замешкавшегося солдата едва не налетел конный патруль; на всадниках — уже виденные тюрбаны и блестящие панцири. Живой, бурлящий город Лат Голейн, как и говорил Сэдан, охраняется бдительно. А значит, по меньшей мере любопытно, почему никто не остановил Норрека в доках и не задал вопросов. В главных портах Стражи несут вахту круглые сутки, но он никого не видел. И, несмотря на то, что Лат Голейн носил репутацию открытого города, это сбивало солдата с толку.