Под Лат Голейном оказался целый мир. Нет, поправила себя Кара, не мир, но нечто, казавшееся почти таким же большим, если не больше царственного королевства там, высоко над головой. Внушающая любопытство и тревогу фигура того, кто должен был быть невероятно старым Горазоном, вела девушку от одного запутанного коридора к следующему, и к следующему, и так далее, пока у нее не закружилась голова, и она оставила мысль запомнить дорогу. Они взбирались вверх и спускались вниз по ступеням, входили в бессчетные двери, шагали по каким-то комнатам, пока Горазон, наконец, не привел волшебницу в единственные освещенные и обставленные приличной мебелью покои. Там он велел ей спать.
      Кара даже не помнила, как легла, но теперь она обнаружила, что покоится в мягкой постели, глядя на роскошный узорный полог. Она полагала, что ее каюта на борту «Королевского щита» — лучшее помещение, в котором она когда-либо жила, но эта комната не шла с той каморкой ни в какое сравнение. Элегантная чистая мебель, словно из какого-то другого места и времени, выглядела так, словно сделана только вчера. Огромная деревянная кровать сверкает полировкой, свежие простыни похрустывают, на мраморном полу — ни пятнышка. На стенах висят богатые гобелены, выбранные определенно по вкусу Вижири, — фантастические создания и изумительные магические картины, созданные искусным художником. Если не считать того, что она сейчас пленница в логове, быть может, опасного сумасшедшего, чародейка чувствовала себя как никогда уютно.
      Она боялась находиться здесь. Хотя легенды всегда говорили о брате Бартука как о меньшем из двух зол, он тем не менее оставался не только честолюбивым Вижири, повелевавшим демонами, но и человеком, явно потерявшим за многие века свой разум. Кара удивлялась, как ему вообще удалось прожить так долго. Немногочисленные записи подобных мощных продлевающих жизнь заклинаний всегда подразумевали вызов на подмогу неземной энергии. Если Горазон вновь ради себя обратился к демонам, несмотря на его постоянные уверения в обратном, это не только объяснило бы его нынешнее состояние, но и дало бы Каре еще одну причину поторопиться выбраться отсюда до того, как он вернется.
      Как была в одежде волшебница выскользнула из постели и немедленно направилась к двери. Бессмысленно проверять, наложил ли Горазон на нее заклятия, ибо все его пристанище до такой степени пропитано магией, что девушка удивлялась, как это чудотворцы на сотни миль вокруг не чуют ее присутствия. И вновь та же магия могла объяснить, отчего этого не происходит. Если хотя бы малая доля ее направлена на укрытие жилища Горазона, тогда и величайший маг в мире может стоять на самом пороге и не замечать, что творится у него под ногами.
      Решив рискнуть, Кара повернула ручку, только чтобы обнаружить, что дверь не поддается. Она попыталась снова — с тем же унылым результатом.
      Ее не слишком удивило, что она заперта, но истина тем не менее жутко расстроила Кару. С самого начала преследования колдунья раз за разом попадала в ловушки и теперь вот не знает, получится или нет сбежать из этой тюрьмы. Не желая сдаваться, Кара прикоснулась к дверной ручке и пробормотала отворяющее заклинание. Это была слабенькая формула, корни которой уходили в магию стихий Вижири, но последователи Рашмы находили ее одним из немногих полезных творений веры соперников. Попытка наверняка провалится, но другие способы покинуть комнату, не требующие заклинаний, Каре просто не приходили в голову.
      Ручка повернулась.
      Обескураженная неожиданным успехом, девушка чуть не выпала в открывшуюся дверь. Но нет, она вдохнула поглубже и осторожно выглянула в щель, озирая коридор. Не заметив никаких признаков опасности, темная волшебница бесшумно выскользнула наружу. Она осмотрелась, пытаясь вспомнить, с какой стороны пришла сюда, и после короткого внутреннего спора с собой Кара повернула направо и побежала.
      Коридор оканчивался лестницей, ведущей наверх, — обнадеживающий, знак. Кара взлетела по ступенькам, уверенная, что если следовать в этом направлении, в конце концов, дорога назад отыщется.
      Лестница кончилась через два пролета, перейдя в широкий коридор. Убедившись, что Горазона поблизости не видно, колдунья крадучись стала двигаться по просторному проходу. Хотя комната, в которой она спала, была весьма роскошной, коридоры здесь выглядели чрезвычайно строгими, и лишь случайные двери нарушали их монотонность. Стены вокруг заливал странный желтый свет, источник которого оставался неясен. Он исходил словно отовсюду сразу. Факелов тут не было, и поставить их было бы некуда.
      Торопясь, Кара иногда чувствовала острое желание открыть одну из дверей, но знала, что тогда потеряет время и не отыщет путь так быстро, как ей хотелось бы. Любое промедление могло дать Горазону время обнаружить, что она пропала. Хотя колдунья и хотела узнать больше о безумном маге и его святая святых, она желала сделать это на своих, а не на его условиях.
      Впереди коридор резко сворачивал вправо. Кара ускорила шаг, надеясь, что смена направления означает, что она нашла дорогу наружу. Колдунья молилась, чтобы где-нибудь в конце замаячила еще одна лестница или, еще лучше, настоящий выход.
      Вместо этого она наткнулась на голую стену.
      Проход кончался в нескольких ярдах от своего начала. Приложив обе руки к стене, колдунья проверила ее на магию и даже на прочность. К сожалению, барьер перед ней оказался таким же непробиваемым, каким и выглядел, хотя никакой причины его существования она отыскать не сумела.
      Отступив, Кара изучила единственное оставшееся направление. Возвращаться к лестнице смысла не, имело, значит, оставались только двери. Хотя они вряд ли выведут из жилища Горазона.
      Она подошла к первой и осторожно приоткрыла ее. С тем, как ей до этого везло, Кара боялась, что очутится прямо в покоях древнего Вижири.
      За дверью обнаружился длинный извилистый проход.
      «Это что за фокусы?» — прошептала она про себя.
      Неужели настоящий путь зависит от дверей, а не от основных коридоров? Вот и доверяй слабоумному хозяину создать себе подземное жилище — каким немыслимым образом он все устроит!
      Возбужденная Кара Ночная Тень заспешила по потайному коридору, не позаботившись даже затворить за собой дверь. Где-нибудь в конце она найдет выход. А там уж как-нибудь отыщет путь назад в старое здание или какой-нибудь другой тайный вход в Лат Голейн.
      Вместо этого Кара, обнаружила еще одну дверь.
      Выбора у нее не было — пришлось открывать. Не нужен ей очередной проход. Однако теперь Кара надеялась на успех. Она прошла уже немало. Должен же лабиринт Горазона где-то завершиться.
      Следующий коридор радостно поприветствовал девушку.
      То, что он напоминал тот широкий коридор, который Кара давно уже покинула, не встревожило ее.
      Конечно, они должны быть похожи. В конце концов, их же создал один и тот же псих.
      А потом она увидела слева открытую дверь.
      Усталая колдунья подошла к проему с огромным трепетом. Она заглянула внутрь, надеясь, что ее догадка ошибочна.
      Тот же самый кривой коридор, по которому только что прошла Кара.
      — Трэг'Оул, выведи меня из этого безумия!
      Как мог проход возвратиться к своему началу? Кара на миг прикрыла глаза — ее вдруг озарило. Эта дверь и та, через которую она вернулась, расположены на противоположных стенках коридора. Как она могла перепрыгнуть пустое пространство? Это же совершенно невозможно!
      Не медля, Кара направилась к одинокой двери слева. Если она не выведет куда-то в другое место, а вернет ее в этот же коридор, значит, причудливое царство Горазона в итоге победило.
      Однако, к облегчению девушки, дверь вела в просторные покои с двумя широкими лестницами и парой высоких бронзовых дверей, украшенных дивными узорами в виде драконов. Мраморный пол сиял чистотой, на каменных стенах висели гобелены.
      Кара шагнула в комнату, решая, что выбрать: двери или лестницы. Двери выглядели более заманчиво, поскольку находились прямо напротив нее, но и лестницы привлекали чародейку — ведь любая из них могла вывести на поверхность.
      Слабый звук над головой заставил Кару поднять глаза — и девушка замерла от увиденного.
      Высоко, очень высоко над ней в кресле сидел Горазон, беловолосый колдун, бормоча что-то про себя,- он ел за длинным столом. Шум, услышанный Карой, был ударом ножа, опущенного стариком на золотое блюдо с дымящимся мясом. Даже отсюда, снизу, Кара чувствовала сочный аромат. Пока она наблюдала, Горазон потянулся к кубку с вином и надолго припал к нему, не уронив ни капли. Этот трюк престарелого Вижири особенно поразил колдунью, не потому, что она не ожидала, что сумасшедший старик умеет вести себя за столом, но потому, что он проделал все это, сидя вверх тормашками на потолке.
      В сущности, вся картина висела вверх ногами, и все же ничего не падало Каре на голову. Кресло, стол, полные еды блюда, даже длинная борода Горазона — все бросало вызов природе. Обведя ошеломленным взглядом потолок, темная волшебница даже заметила двери и лестницы, которые вполне подошли бы старику в его нынешнем положении. Если бы не Горазон и сервировка, выглядело бы все так, будто девушка смотрит в зеркало на потолке.
      Продолжая пить, Горазон запрокинул голову — или, скорее, опустил ее — и наконец, заметил обескураженную молодую женщину.
      — Иди! Иди! — позвал он ее.- Ты опоздала! Мне не нравится, когда люди опаздывают!
      Испугавшись, что он может использовать свою силу, чтобы втащить ее на потолок, возможно, навсегда уничтожая надежды на побег, Кара метнулась по залу к бронзовым дверям. Они должны вести куда-то за пределы его владений! Должны!
      Бросив последний взгляд на захватившего ее в плен старца, Кара толчком распахнула ближайшие створки и рванулась в проем. Если она просто будет опережать его…
      — А-а-а-а! Хорошо! Отлично! Садись здесь! Вот здесь!
      Горазон смотрел на нее с другого конца длинного изящного стола, идентичного тому, за которым она только что его видела, только на этот раз стоял он не на потолке, а нормально, на полу, в центре комнаты, в которую девушка так стремительно влетела. Те же самые блюда, то же вино перед ним. За спиной мага двери и лестницы, совсем как те, что висели над покоями внизу, теперь служили спуском к Горазону и его трапезе.
      Не в силах справиться с собой, Кара посмотрела на потолок.
      Лестницы и двери, вверх ногами, встретили ее взгляд.
      Одна из бронзовых створок стояла открытой, словно кто-то в спешке распахнул ее.
      — Да защитит меня Рашма… — пробормотала Кара.
      — Садись, девочка, садись! — сердился Горазон, очевидно, понятия не имеющий о ее замешательстве. — Время кушать! Время кушать!
      И, не зная, что еще можно сделать для своего спасения, колдунья повиновалась.
 
      Буря накрыла пустыню — безбрежный океан черных клубящихся туч, бушующий в небе с востока до запада, насколько хватало глаз. Рассвело, но начавшийся день был сумрачен, как после заката. Кто-то мог бы принять это грозное небо за дурное знамение, но командующий Августас Злорадный видел в нем лишь знак, что пришло его время и настал его судьбоносный день. Лат Голейн лежал впереди, и в городе — генерал знал! — спрятался сейчас дурак, напяливший великолепные доспехи — ею великолепные, прославленные доспехи.
      Ксазакс убедил его в последнем. Куда еще мог отправиться чужак? Ветер усиливался, давая понять, что ни один корабль не выйдет сегодня в море. Он должен быть все еще в городе.
      Генерал изучал Лат Голейн с вершины высокой дюны. За ним, невидимое взглядам врагов, терпеливо ожидало слова господина демоническое войско Злорадного. Благодаря особому заклинанию зловещие создания все еще носили оболочки людей, хотя они, несомненно, могли впоследствии избавиться от них. Человеческое обличье нужно была им, чтобы перейти из преисподней на уровень смертных. Однако все это не тревожило Злорадного. В данный момент его устраивало, чтобы враги думали о его крохотной армии как о простых смертных. Это сделает командиров Лат Голейна самоуверенными и заносчивыми. Они воспользуются тактикой, которая быстро истощит их силы ради быстрой победы, но, поступая так, они просто станут заложниками бойни, которую Злорадный уже предвкушал.
      Ксазакс присоединился к человеку; богомол наконец-то выполз на свет — если так можно назвать мрак перед бурей — после столь длительного отсутствия. Что-то в этом задело любопытство генерала. Из всех демонов, стоящих сейчас рядом с ним, Ксазакс явно был самым влиятельным, и все же коварное насекомое двигалось так, словно боялось, что и в этот пасмурный день кто-то может его увидеть.
      — Что ты тут крадешься? Чего боишься? — подозрения Злорадного росли. — Ты ожидаешь чего-то, о чем мне было бы лучше знать?
      — Этот ничего не боится! — фыркнул богомол, яростно работая жвалами. — Ничего! — Однако, чуть снизив тон, он добавил: — Этот просто… осторожен.
      — Ты действуешь так, будто испуган.
      — Нет… ничего…
      Командующий Злорадный снова припомнил и сопоставил реакцию Ксазакса на имя Ваала и тот факт, что землю под Лат Голейном считали местом гробницы свирепого демона. Могут ли эти диковинные сказки оказаться правдой?
      Решив, что выяснит причину беспокойства демона позже, генерал снова посмотрел на Лат Голейн. Город стоял, ни о чем не догадываясь. Маленький отряд войска султана объезжал стены в раннем утреннем патруле; всадники располагались так, что могли заметить Злорадного с войском даже с этого расстояния. Но они исполняли долг с твердой уверенностью, что никто не решится напасть на город, особенно со стороны пустыни. Лат Голейн больше опасался атаки с моря, а в такой ненастный день, как сегодня, вероятность этого была бесконечно мала.
      — Позволим патрулю подойти так близко, насколько это только возможно, — сообщил военачальник богомолу.- Тогда мы возьмем их. Я хочу посмотреть, как действуют твои воины до того, как мы войдем в город.
      Копыта коней взметали землю за пределами городских стен. Злорадный смотрел и ждал, зная, что курс всадников вскоре приведет патруль туда, где он хочет их встретить.
      — Лучники, приготовьтесь.
      Ряд фигур с нечеловеческими глазами сделал шаг вперед. Хотя они лишь внешне напоминали людей Злорадного, демоны каким-то образом сохранили знания и умения своих жертв. Лица, на которые глядел Августас Злорадный, были лицами его лучших лучников. А теперь демоны докажут, что они могут — или не могут — стрелять так же, как люди, или, что предпочтительнее, лучше людей.
      — По моему сигналу! — приказал генерал. Солдаты натянули луки. Ксазакс произнес одно слово — и наконечники стрел запылали.
      Всадники в тюрбанах приблизились. Злорадный развернул своего коня так, чтобы неприятель лучше видел его.
      Один из защитников города заметил одинокого всадника и крикнул остальным. Вооруженный патруль в сорок душ повернул к чужаку.
      — Приготовиться!
      Командующий пришпорил лошадь, заставив животное сделать несколько шагов в сторону неприятеля. Они, в свою очередь, перешли на шаг, что означало, что стражники настороже.
      И вот, наконец, солдаты Лат Голейна приблизились к командующему Злорадному настолько, что он решил: пора.
      — Огонь!
      Даже вой ветра не смог заглушить ужасающий свист пущенных в полет оперенных стрел. Дождь смерти, не устрашившийся бури, пролился на врага.
      Первые стрелы достигли цели, некоторые — промахнулись. Злорадный видел, как погиб один всадник — горящее древко пробило нагрудную пластину, словно той и не существовало, и погрузилось глубоко в тело человека. Но поразительнее всего было то, что солдата вдруг охватило пламя. Труп упал с напуганной, шарахнувшейся лошади, попав под копыта другого скакуна, вставшего на дыбы и сбросившего своего седока наземь.
      Еще одно острие вонзилось в ногу стражника, и эта рана превратилась в новый кошмар, тоже взорвавшийся огнем. Вопящий солдат яростно замолотил себя по ноге, которую поглощал разрастающийся огонь. Его конь отпрыгнул, избавляясь от бедолаги. Но даже теперь пламя, уже обвившееся вокруг талии жертвы, не угасло.
      Из примерно сорока патрульных, по крайней мере, треть погибла сразу; люди умирали, охваченные огнем. Несколько лошадей тоже бились в агонии. Остальные солдаты пытались усмирить своих взбесившихся жеребцов.
      С улыбкой на лице Августас Злорадный повернулся к орде демонов:
      — Второй и третий ряды… наступление и атака!
      От боевого клича, вырвавшегося из глоток тех, кого он вызвал, у любого пробежал бы мороз по коже, но генерала лишь объял дикий восторг. Волна воинов-демонов захлестнула дюну. Как и бывшие солдаты Злорадного, они соблюдали строй и порядок, но в их движениях просматривалась свирепость, и нечеловеческое вожделение звучало в непрекращающихся криках. Числом они превосходили всадников, но не настолько, чтобы при обычных обстоятельствах патруль не попытался бы сражаться за свою свободу.
      Один из офицеров заметил хищную стаю и выкрикнул предупреждение. Выжившие патрульные немедленно повернули к Лат Голейну. Однако Злорадный не собирался отпускать их. Взглянув на лучников, он дал команду к следующему залпу.
      На этот раз стрелы далеко, опередили его противников, словно бы намеренно. Мгновением позже песок перёд отступающим патрулем взорвался огнем — стрелы вонзились в землю, поджигая ее. Несколько бесценных секунд — и стена пламени отрезала все надежды на спасение.
      И этих секунд демонам хватило, чтобы настичь неприятеля.
      Размахивая мечами и копьями, они окружили всадников. Несколько людей и лошадей упали исколотыми, будто подушечки для булавок. Стражники оборонялись, рубя нападающих. Одному удалось нанести удар, ставший бы для человека смертельным, но нечестивый воин Злорадного абсолютно не обратил внимания на клинок в своем боку, стаскивая ошеломленного солдата с его жеребца.
      Патрульный офицер пытался организовать оборону. Два демона выволокли его из седла. Бросив оружие, они голыми руками сорвали с человека доспехи, а потом и плоть под ними.
      — Они… полны энтузиазма… — заметил Ксазакс с некоторым изумлением.
      — Хорошо бы они при этом помнили, что я велел сегодня утром.
      — Они помнят.
      Один из немногих выживших рванул в сторону Лат Голейна. Демон схватил его за ногу и повалил бы на землю, но другой вдруг оторвал своего товарища от злополучного всадника, давая возможность человеку спастись.
      — Видишь? Этот обещал, что они будут повиноваться твоим приказам, полководец…
      — Значит, как только расправимся с остальными, мы двинемся вперед. Ты, полагаю, останешься позади?
      — Пока да, полководец…
      Ксазакс считал, что без правдоподобного человеческого обличья он будет слишком бросаться в глаза в этой первой битве. При дневном свете демон не мог создать достоверную иллюзию человека, как той памятной ночью. Фактически, если бы командующий Злорадный изучил скрытое тенями лицо часового-предателя, заведшего его в ловушку, он бы увидел, что настоящие черты на нем отсутствуют, а есть всего лишь намеки.
      Злорадный не понимал, отчего в поведении демона было заметно колебание, но он решил, что поговорит с демоном позже, ведь подобная беседа может и подождать. Доспехи взывали к Злорадному; все, что нужно сделать, чтобы добыть их, — это взять город.
      Бойня продолжалась, число патрульных с каждой секундой стремительно сокращалось, еще минута — и все будет кончено. Истинная природа войска Злорадного становилась все очевиднее — демоны наваливались на солдат, обильно орошая песок чужой кровью.
      К этому времени единственный выживший уже достиг ворот Лат Голейна. За стенами надрывались горны, предупреждая всех о нападении на империю.
      — Отлично! Пусть теперь увидят нас! — Командующий высоко поднял руку, и в ней вырос угольно-черный меч, тот же, которым он сражался с демонами-скарабеями. — Вперед!
      Зарокотали тучи, полыхнула молния — армия генерала Злорадного выкатилась из укрытия. Внизу строились второй и третий ряды, потрепанные не больше, чем прежде. Празднество кровопролития хорошенько встряхнуло демонов, заставив их несколько утратить человеческий облик. Но поскольку они беспрекословно подчинялись своему командующему, генерал мог простить эту маленькую оплошность.
      Свирепый ветер взметнул плащ Злорадного. Тот поправил шлем и пригнул голову, защищаясь от клубящегося в воздухе песка. Небо все еще не сулило дождя, но даже ливень и град не остановили бы генерала сейчас.
      Должно быть, среди горожан уже бушует паника. Однако солдаты наверняка в данный момент изучают приближающееся войско и уверены, что, несмотря на полное уничтожение патруля, противника слишком мало, чтобы он представлял собой реальную угрозу. У них есть выбор: либо вести оборону на стенах, либо послать более многочисленный отряд отомстить за страшные смерти товарищей, которые наверняка в красках описал уцелевший стражник.
      Разбирающийся в людских эмоциях Августас Злорадный предвидел, что защитники города изберут второй вариант.
      — Выстроиться цепью!
      Адское войско растянулось, постепенно образуя два внушительных ряда. Командиры Лат Голейна должны предположить, что противник старается выглядеть более грозным. И те же командиры обязательно подумают, как глупы нападающие, если надеются на столь очевидный трюк.
      Лат Голейн подождет, не появится ли за первым отрядом второй. Они станут судить о подобной возможности по тому, насколько близко осмелится Злорадный подтянуть свое войско к городским стенам. Затем офицеры будут решать, стоит ли рисковать, сминая первую волну, чтобы успеть отступить, пока не прибыла подмога.
      Порядок в рядах демонов начал сбиваться, но большей частью они держали строй. Их новый полководец пообещал много крови, много плоти, которую можно увечить, и одно это уже держало их под контролем, У них был лишь один приказ — после того, как падут стены города, немедленно привести к Злорадному человека в кроваво-красных доспехах.
      Со всеми остальными они вольны делать все, что им угодно.
      Когда генерал и его войско проделали полпути от растерзанных трупов невезучего патруля до ворот знаменитого королевства, на укрепленных стенах вырос ряд фигур в тюрбанах с луками. Они стремительно выпустили ураган стрел, точно накрывший перовую линию атакующих, включая и самого командующего.
      Однако любая падающая на Злорадного стрела взрывалась короткой яркой вспышкой… рассыпаясь в прах до того, как успевала прикоснуться хотя бы к лошади. Таким образом исчезло десятка два стрел — лучники, несомненно, пытались расправиться с вражеским лидером как можно скорее.
      И все же вокруг него воины падали один за другим. с торчащими из шей, из боков, даже из голов древками. Дождь стрел положил первый ряд и многих из второго, нанеся потенциальному полководцу ощутимые потери, лишив его почти половины подчиненных.
      Молнии заплясали над Лат Голейном, словно отмечая следующую фазу мести защитников города. Ворота открылись, и большой отряд суровых закаленных воинов, пеших и конных, в боевом порядке рванулся к остаткам захватчиков. Солдаты в тюрбанах растянули ряды, создав цепи не только длиннее, чем у Злорадного, но и в несколько раз шире. Как Злорадный и предполагал, защитники стен не удовлетворились потерями противника. Они хотят разделаться с ним, заставить заплатить за гибель товарищей и в то же время заработать для себя немного славы.
      — Идиоты, — буркнул генерал, пытаясь сдержать ухмылку. — Пылкие идиоты!
      Командующий Злорадный не стал отступать. В обычном сражении это стоило бы ему еще дороже, чем отчаянное наступление. Но его люди погибли бы, зная, что забирают с собой и врагов, или так, по крайней мере, должны были думать командиры Лат Голейна.