Жители Ардноранти, города, название которого все еще раздражало Марицию, высыпали на улицы, наблюдая, как избранные легионы торжественным шагом проходят через восточные ворота. Командующий легионом Гончей Калел, худой, высокий минотавр, идущий во главе образцовых шеренг легионеров, резко отдал салют Мариции.
      Дочь Хотака ответила на приветствие, скрывая свое недовольство тем, что именно Гончие покидают столицу, а не Хрустальный легион, например. Приас упросил Арднора оставить командующую Килону рядом с собой. Защитник явно, казался самому себе временным начальником всего Амбеона.
      Она не собиралась отдавать власть Приасу, его приказы и так приводили к неразберихе. Многие проекты пришлось остановить, лишь бы выделить больше рабочих рук для его проклятого Храма. Даже генеральный план развития колонии оказался замедлен.
      Калел лучше всех подходил для преследования Фароса, но Мариции до жути хотелось возглавить отряд самой. Поскорее казнить мятежника, убившего Бастиана... И показать его рога Арднору.
      — Миледи Мариция, — послышался голос позади.
      К ней подошел командующий легионом Виверны Баккор, тоже смотревший на маршировавших Гончих.
      — Я согласен с тем, что было сказано в записке, которую миледи прислала мне.
      В этот момент тревериан Гончих выкрикнул команду, и солдаты хором гаркнули приветствие командующей Амбеоном. Их путь лежал к портам на восточных берегах, где легионеров ждали военные суда из Саргонатха. «Приносящий Бурю» по личной просьбе Мариции стал флагманом новой эскадры.
      — Командующий, надеюсь, ты не расстроен моим желанием оставить тебя присматривать за ситуацией? — пробормотала Мариция, указывая на шеренги воинов.
      — Я не оспариваю приказы, миледи.
      — Можешь задавать вопросы, — чуть улыбнулась она.
      — Да, миледи.
      — Хочу, чтоб ты знал. Я послала птицу брату, прося усилить твое влияние на Защитников, когда меня не будет... — Приас был уверен в равной власти с Баккором, но Мариция не доверяла святоше, даже на миг. Слишком уж Защитник честолюбив...
      — Надеюсь, император оценит твою мудрость, — прошептал офицер.
      Дочь Хотака осмотрелась и продолжила:
      — Командующий Баккор, я действительно полностью тебе доверяю. Но есть один вопрос, который должен остаться только между нами.
      — Твое желание, миледи, приказ для меня.
      — Пойми правильно, Баккор. Приас очень хочет выслужиться...
      Офицер неопределенно фыркнул.
      — Поэтому не делай ничего выходящего за рамки обычных приказов, но следи за ним... Убедись, что Приас тоже не переступает границ полномочий.
      Баккор не отрывал глаз от проходящих войск.
      — Он всегда рыщет вдоль границ, миледи...
      Мариция кивнула. Гончие миновали их, и дочь Хотака нашла глазами Приаса, наблюдавшего за уходящими с высоты коня. Рядом с его черным шлемом виднелся шлем Колины, которая буквально выпроваживала взглядом легионеров. Отряд Защитников, окружавших парочку, замер, держа булавы на плечах. Казалось, они даже дышат одновременно.
      — Я вернусь, как только смогу, Баккор, — вздрогнула Мариция.
      — Удачной охоты, миледи.
      Беспокойство о Приасе и Защитниках исчезло, как только она обратилась мыслями к предстоящим розыскам.
      — О командующий, я постараюсь... не сомневайся...
      Махнув телохранителям, Мариция понеслась догонять собственный легион, ушедший далеко вперед. Больше ничто не отвлекало ее от Фароса Эс-Келина. Мариция надеялась, что у Голгрина все готово — они заранее договорились, где встретятся войска. Помощь людоеда была необходима, иначе мятежники снова могли ускользнуть. Но теперь Фарос окажется между двух огней...
      Был риск, что Голгрин может захотеть присвоить всю славу себе. Но — ради чести империи — Мариция собиралась сделать все возможное, чтобы такого не случилось.
      Фарос ее личный враг. Он убил брата.
 
      Огромная кузница изливала жар из недр, сравниваясь с могучими вулканами Аргонской Цепи на горизонте. Более двухсот мастеров трудились здесь ради славы императора. Покрытые потом минотавры, тяжело дыша, раздували мехи, добавляя жару могучему горну.
      Арднор смотрел, как один из учеников, держа длинными щипцами заготовку, опустил ее в чан с водой, немедленно исторгший облака пара.
      Тени от печей прыгали по стенам кузницы, не имевшей окон. Только узкие отверстия в потолке обеспечивали вентиляцию, но больше источников света не было. Угольная сера насыщала воздух, хоть немного маскируя тяжелый запах пота. Арднора притягивали запахи кузницы, так же как его покойного отца — лавандовые духи матери.
      Вот один из кузнецов высоко поднял законченное изделие — черные латы с символом сломанной секиры. Ученик принял доспехи и аккуратно положил в ряд с уже готовым вооружением. Император рассмеялся, разглядывая бесконечные полки с латами, шлемами и булавами. Все они предназначались конкретным владельцам, но, даже работая день и ночь, кузнецы отставали от требований империи. Старший кузнец, молчаливо стоя рядом, ожидал слов Арднора. Сын Неферы скрыл удовольствие и пророкотал:
      — Надо увеличить темп.
      Кузнец склонил рога:
      — Тогда мне придется привлечь новобранцев из легионов.
      — Сделай это, если надо.
      В помещение ворвалась темная фигура и завертела головой, разыскивая императора. Курьер. Значит, новость срочная.
      — Весть из Амбеона, мой император, — выдавил сквозь кашель воин.
      Арднор отошел сторону, распечатал пергамент и неодобрительно скривился, заметив печать сестры.
 
       «Брат, думаю, тебе уже известна новость о настоящей смерти Бастиона, которого все считали пропавшим без вести. Он убит трусливым мятежником Фаросом на границе Кёрна и Амбеона. Я веду легионы вместе с Великим Лордом Голгрином на его поиски...»
 
      Далее шло описание стратегического плана, которое Арднор пропустил.
 
       «...Вместо себя я назначила командующего Баккора и твоего ставленника Приаса. Однако прошу тебя, ради будущей стабильности, предоставить Баккору единоличное командование. Он намного лучше разбирается в жизни колонии и давно способствует развитию сети поселений. Пришли ответ как можно скорее, состояние дел на данный момент...»
 
      Император не стал читать дальше, скомкал пергамент и сунул в сумку.
      — Эй,— крикнул он курьеру, — я написал сообщение Защитнику Приасу несколько дней назад. Его уже отослали?
      — Да, мой император! К этому часу он уже должен был его получить!
      — В таком случае... — Арднор расстроенно потер подбородок. — Ступай за мной, мне надо написать два сообщения.
      — Командующему Приасу? — спросил офицер, стараясь не отставать от делающего непомерно длинные шаги императора.
      — Ему... — пробормотал Арднор, — и еще кое-кому...
 
      Крошечный остров к северу от Картая был покрыт редкими кустами и невысокими деревьями, на которых вместо листьев росли иголки. Среди камней било несколько холодных ключей, но единственная еда была оставлена заходящими ранее судами. В подземных пещерах хранились солонина, сушеные фрукты, неаппетитные, но вполне съедобные.
      Восемь кораблей уже ожидали их. Еще четыре прибыли на следующий день.
      Фарос приказал всем лидерам собраться на встречу в самой большой из пещер. Низкий потолок заставлял минотавров передвигаться согнувшись, но сидеть было вполне удобно.
      Устроившись на камне, Фарос окинул взглядом присутствующих. Слева от него расположился верный Ботанос, справа — капитан Тинза и офицер Напол. На них, безусловно, можно было положиться, но остальные смотрели настороженно.
      Многих из двух дюжин минотавров племянник Чота знал по рассказам других, с остальными столкнулся впервые. Мятежников можно было разделить на три группы. Первые представляли интересы внешних колоний, свободу которых задавила железная рука императора. Многие из них носили короткие шорты и покрывали себя татуировками. Вторые некогда входили во влиятельные кланы, утратившие власть и силу. Эти до сих пор одевались, как богатые торговцы, да и деньги у них водились. Третья группа, самая непредсказуемая, — минотавры с окраины империи, немногим отличавшиеся от беглых рабов. «Разбойники и пираты» — это определение подходило им лучше всего. Но и они могли оказаться полезными восстанию.
      Лица большинства минотавров были суровы — они зашли слишком далеко для отступления. Теперь или победа, или смерть в казематах империи. Но никто из присутствующих командиров не собирался безоговорочно доверять другим или принимать единого лидера...
      — Все вы знаете, кто я... — начал Фарос.
      — Нас бы тут не было, если бы не знали, — крикнул кто-то из колонистов.
      Фарос кивнул:
      — Сразу скажу: если вы надеетесь обрести второго Чота, можете уходить. Я не мой дядя.
      — Это хорошо, — заметила одноглазая женщина-капер с разрубленным ухом. — В противном случае мы бы ушли с Нолханом...
      Это удивило Фароса. Нолхан, помощник Тирибуса, прежнего главы Высшего Круга, имел грандиозные амбиции. Говаривали, что он — внебрачный сын Тирибуса... Кроме того, Нолхан не прибыл на встречу, сам желая возглавить мятежные отряды. Он прислал письмо, в котором отказался признавать племянника Чота. Тинза сказала Фаросу, что Нолхан собирает собственные силы на юго-восточном краю империи, около Туума, где часто бросал якоря Восточный флот, и явно собирается напасть на эскадру Арднора, чтобы его имя разнеслось по всей империи, — тогда к Нолхану примкнут все пока колеблющиеся мятежники...
      — Чот не был сокровищем, уж извини, милорд, — пробасила Тинза.
      — Говори только за себя, — взвилась одноглазая каперша.
      Капитан проигнорировала выпад.
      — Иначе Хотаку никогда не привлечь бы столько народа для переворота. Чот был слишком высокомерным... Что и доказала Ночь Крови. Но теперь Арднор с леди Неферой правят именем Хотака, однако его идеи забыты. Рано или поздно эти двое разрушат империю своим безумием.
      — Джубал не зря говорил, только племянник Чота может объединить всех, — вмешался Ботанос. — Ты не просто мстишь за семью, Фарос, ты новый Тремок, четырежды пересекший Ансалон, чтобы отомстить за подругу, ты Макел, уничтоживший кровавое царство людоедов, ты Митас, обманувший превосходящие силы врага!
      — Да... ты доказал прекрасную способность к выживанию,— неохотно согласился седой, но еще мускулистый минотавр в зеленых одеждах.
      Остальные каперы промолчали, а их лидер пристально разглядывал Фароса.
      — Хотак хотел восстановить старую империю, — продолжал капитан «Драконьего Гребня», — но его жестоко обманули. Фарос, ты сможешь сделать это вместо него.
      — Не все в этом уверены, — протянул другой купец.
      — Мы не хотим терпеть у власти Дом Дрока, Эс-Келин, — прорычал татуированный морской бродяга. В дополнение к золотым сережкам в ушах он носил здоровенное кольцо в носу. — Нам не надо таких правителей, как Арднор!
      Фарос посмотрел на спорящие партии. «Если я выиграю трон, — подумал он, — кто бросит мне вызов через несколько дней?»
      Ботанос угадал его мысли.
      — Никто не говорит о тебе, Фарос... Но если твои дочери или сыновья захотят трон, пусть сражаются на арене с другими претендентами.
      Вокруг одобрительно зашумели, а предводитель мятежников вздохнул — у него не было детей, и вряд ли они когда-нибудь появятся. Но даже если так... ему еще надо умереть самому.
      — Тогда давайте обсудим наши планы!
      — А безопасно ли тут? — спросила Тинза. — Ведь Леди Списков, без сомнения, подслушивает!
      — Земли Керна усыпаны костями легионеров и Защитников, точно знавших, где я и что собираюсь делать!
      Смелые слова Фароса заставили одобрительно зашуметь каперов и колонистов, но торговцы побледнели.
      — Не так быстро, мы еще не дали согласия следовать за тобой, — вскочил купец. — Откуда нам знать, может, ты просто жалкий раб и все выдумал...
      — Мне кажется, поступки Фароса говорят сами за себя, — вставил Напол. — Они — его лучшая рекомендация.
      — А мне кажется, твои предпочтения давно всем известны, Напол! — парировал купец. — Только разделяют ли их остальные?
      — Тогда давайте говорить открыто, — вскочил Фарос. — И покончим с этим!
      Каперша хрипло расхохоталась и одобрительно ударила кулаком о ладонь:
      — Да! Кинжал вверх или вниз!
      — Вверх! — выкрикнул один.
      Еще двое проголосовали «вверх», потом двое — «вниз».
      Ботанос наклонился к уху Фароса и прошептал:
      — Кинжал вверх означает ритуальный знак борьбы за лидера. Кинжал вниз переводит проголосовавшего в его соперники... Старый морской ритуал, я уже почти забыл его...
      — Я не вынимаю кинжал из ножен, — пробормотал один капер.
      — И я воздерживаюсь, — отвел глаза другой.
      Потом пират выбрал «вниз», а следующие пятеро единогласно — «вверх».
      Каперша торжественно приложила кулак к груди:
      — Итак, большинство проголосовало. Мы с тобой, Лорд Фарос.
      Лидер купцов насупился.
      — А ты с кем? — посмотрела на него Тинза.
      — Мы наблюдаем и ждем.
      Колонисты не колебались:
      — Ты избран Богом, Фарос. Кондор прикрывает тебе спину. Мы не забыли верности ему и потому пойдем за Домом Келинов.
      Старший купец немедленно поднял руку:
      — Так же, как и мы!
      Каперша хихикнула, но Фарос решил не акцентировать внимание на столь тонкой политике. Теперь абсолютное большинство командиров перешло на его сторону.
      — Итак, решено. Фарос — наш лидер! — удовлетворенно объявил Ботанос.
      Уже несколько колонистов и каперов издевались над «внезапно прозревшими» торговцами.
      — Что нам делать, Фарос? Приказывай! — посмотрел предводителю в глаза старый капитан.
      — Сначала определимся. Все суда, окружающие этот жалкий клочок суши, надёжны? Будут ли еще присоединившиеся?
      — Есть еще корабли, — прогрохотал широкоплечий минотавр из независимых. Его огромная, отполированная до зеркального блеска секира покачивалась за спиной. — Они верят, что Нолхан сможет сотворить чудо.
      Фарос повернулся к Тинзе:
      — Нолхан прислушается к нам?
      — У него есть сердце,— протянула бывший морской офицер, — но я думаю... Нет, Нолхан не переступит через себя.
      — Тогда обойдемся тем, что имеем, — решил Фарос. — Поднимаем паруса завтра на рассвете.
      — Завтра? — удивился такой срочности Напол.
      — Большая часть имперских сил сейчас растянута в Куранском океане и Амбеоне. Если атаковать достаточно быстро, они не смогут полностью подготовиться к отпору. — Фарос расстелил большую карту Кровавого моря и части океана. В центре находились острова Митас и Котас, которые минотавр обвел пальцем, и колония Мито. — На все три эти точки необходимо напасть одновременно. Торот, величайший император, завоевавший множество земель, сказал однажды: «Кто владеет сердцем империи, тому подчиняется ее душа». Если все получится, Дом Дрока обречен, а с нашими воинами я в этом не сомневаюсь.
      Все повстанцы удивленно посмотрели на Фароса.
      — Если большинство легионов распылено к востоку и западу от сердца империи, — возразил минотавр с секирой, — то Защитники расположены на каждом острове.
      — А если нам помогут местные жители, недовольные нынешними порядками?
      Минотавры задумались — было много Защитников, много истинно верующих Предшественников... но основная масса народа никому не верила. А недовольство среди минотавров росло с каждым месяцем. Это кровавый план... но он может удаться.
      — А как насчет Храма? — поинтересовался Напол. — Ты же говоришь, что за жрецами стоит ужасный Моргион?
      — Этот смердящий труп, узнает, как заплывать в воды Бога-кондора! — вскочила одноглазая каперша. — Саргас использует его как приманку для ловли кракенов, если те соблазнятся такой жалкой наживкой!
      Все расхохотались над удачной шуткой. Сам Фарос ничего не сказал о Саргоннасе, хотя не думал, что Бог следит за ним или ему есть дело до судьбы мятежников.
      Эс-Келин продолжил изложение плана атаки, не скрывая деталей. Он знал, что Нефера может подслушивать через шпионов-призраков. Пусть шлет весть Арднору. Пусть использует свою темную магию. Лучше повстанцы умрут в открытом бою, чем их выловят, как крыс, поодиночке.
      Через несколько часов Фарос, наконец, замолчал и начал выслушивать предложения от других командиров. Он видел слишком много смертей, чтобы не прислушиваться к ценным советам, но всегда оставлял окончательное решение за собой.
      Все разошлись, спеша к своим экипажам, а рядом с Фаросом остался лишь верный Ботанос.
      — Вернемся на корабль?
       —Иди, заверши приготовления, а мне хочется остаться одному и подумать...
      — Как скажешь... — Огромный моряк протиснулся наружу из пещеры.
      Фарос смотрел на карту, блуждая взглядом по побережью Ансалона, и думал о Великом Лорде Голгрине и леди Мариции. Однажды он разберется с ними! Глаза минотавра нашли зону ответственности Восточного флота. Здесь Нолхан вступит в смертельный бой... и если победит — усилит раскол среди повстанцев. Если бы он только знал, что случилось...
      «Правда может стать известной...»
      Фарос огляделся, готовясь к бою, но рядом не было темного фантома Неферы.
      «Ты всегда имеешь меня в своем распоряжении...»
      Он воззрился на меч.
      «Воспользуйся моими возможностями... и я покажу тебе правду...»
      Охваченный странным предчувствием, Фарос вытащил клинок, скользнувший из ножен с тонким скрежетом.
      «Битва... ты можешь увидеть... судьбу соперника...»
      Фарос нахмурился:
      — Нолхан? Ты можешь мне показать судьбу Нолхана?
      «То, что случается и случится. То, что случилось, не может быть изменено...»
      — Тогда показывай!
      Он взмахнул рукой, очерчивая мечом круг перед собой. Воздух задрожал, и сквозь мерцание до Фароса донеслись крики и звон оружия. Он наклонился вперед... и тут, без предупреждения, круг окутал его.
 
      Штормовые облака во вспышках молний неслись по небу. Палуба под ногами Фароса качалась, со всех сторон ревели стены огня. Одни минотавры пытались потушить пламя, другие размахивали оружием. Море вокруг корабля было заполнено судами, некоторые уже горели, на других кипела жаркая схватка.
      — Они уже рядом! — проревел кто-то. — Приготовиться отражать атаку!
      Деревянный корпус застонал, когда в него врезался нос имперского боевого корабля. Абордажные крючья взвились в воздух, связывая корабли намертво. Зашипели стрелы — повстанцы превосходили имперцев по количеству лучников почти в два раза. Раздались крики раненых — под ноги Фаросу упал минотавр с арбалетным болтом в глазу.
      — Берегись! — раздался истошный крик.
      Огромные копья имперских баллист в щепки пробили правый борт, разрушив часть палубы.
      — К бортам! — неожиданно для себя закричал Фарос. — Встретьте их у планшира, не дайте легионерам высыпать на палубу!
      Множество воинов кинулось туда, и Эс-Келин последовал за ними — он понял, что видит происходящее через тело другого минотавра, скорее всего капитана.
      Теперь уже больше двух дюжин абордажных крюков вонзилось в дерево палубы. Первые легионеры пали под секирами мятежников, но длинные копья и арбалетные стрелы отбросили контратакующих.
      Теперь уже на борту имперцев запела труба — и дружные ряды легионеров прыгнули на палубу. Первые умерли быстро, еще несколько провалилось между качающимися бортами, остальные хлынули по палубе.
      — Остановите их! — крикнул Фарос.
      Полдюжины лучников дали залп, уложив трех противников, но копья позволяли легионерам беспрепятственно занимать плацдарм и закрепляться на палубе. Теперь уже секиры встретились с секирами, мечи впились в плот и напились крови.
      — Мачта падает! — заорали справа.
      Горящие снасти посыпались сверху, сама мачта прокатилась по палубе. Фарос рванулся назад, но острый зубчатый осколок реи пробил ему левое плечо. Кровь залила серо-коричневый или серебристый мех...
      Серебряный с коричневым.
      Нолхан!
      Фарос наблюдал битву глазами Нолхана.
      Над ним склонился коренастый минотавр:
      — Лодка готова, мы отнесем тебя на борт!
      — Где капитан? — Фарос ощутил удушье.
      — Мертв, накрыло первым залпом с баллисты... Милорд, твоя рана... Колыбель Зебоим!
      Теперь лидер мятежников узнал и голос Нолхана:
      — Помоги перевязать плечо, а потом уходите! Я задержу их сколько возможно, у вас будет время спастись!
      — Ты не должен оставаться!
      Фарос, он же Нолхан, схватил коренастого за горло:
      — Делай, что приказано! Доберись до...
      Внезапно заметив приближающегося морского легионера, он оттолкнул собеседника в сторону и дернулся, избегая удара секирой, но застонал от боли. И тут коренастый минотавр бросился на имперца, пытаясь выкрутить у того оружие.
      Фарос-Нолхан вскочил на ноги и сделал выпад, но дерущиеся двигались слишком быстро, поэтому клинок вошел в спину спасителя Нолхана. С удивленным ворчанием минотавр осел на палубу.
      Нолхан-Фарос, ошеломленный ошибкой, потянулся вытащить лезвие, но слишком медленно. Секира другого легионера разрубила ему голову... Мир превратился в смесь горячей крови и бесконечной муки, в ушах перемещались разные звуки... Фарос-Нолхан попытался схватиться за воздух и рухнул во тьму вечного забвения...
 
      Ночь стала менее густой — Фарос стоял в пещере, держа вздрагивающий меч перед собой. Мятежник испуганно опустил клинок. Без сомнения, он только что пережил смерть Нолхана.
      Лидер повстанцев поднес оружие к глазам.
      — Когда? — зарычал он. — Когда это случилось?
      Но теперь подарок Саргоннаса был подозрительно молчалив. Впрочем, это было уже неважно... Нолхан боролся и проиграл...
      Звуки шагов привели Фароса в чувство. В пещеру заглянул Ботанос:
      — Все сделано, милорд. Ты готов?
      Фарос, не мигая посмотрел на факел, сгоревший почти полностью. Как долго длилось видение?
      — Да, можем идти. — Он поднялся, решив ничего не говорить моряку о недавнем видении. Пусть никто пока не знает о гибели Нолхана...
      — Что-то не так? — спросил Ботанос, заботливо свертывая карту.
      — Нет, планы не меняются, — помолчав, сказал Фарос, невольно оглянувшись.
      И бывший раб быстро ушел, избегая новых вопросов. Ботанос пожал плечами и двинулся за последней надеждой восставших на корабль.
 

 
      Хааб, старейшина Мито, считал себя прагматичным. Он последовал за Хотаком в Ночь Крови и в награду получил третью по размеру территорию, не считая Амбеона. И Хааб неуклонно придерживался планов развития колонии, как понравилось бы одноглазому императору.
      Когда Хотак пал жертвой несчастного случая, хитрый Хааб немедленно все понял и принял сторону Арднора. Он даже принял веру Предшественников, поскольку император оказывал им милости. Конечно, вопросы души его особо не интересовали, но так было проще находить общий язык с Защитниками, которых прислали усилить власть Арднора. Офицеры Ордена ему не нравились, но не стоило с ними ссориться... пока.
      Закованная в черные латы фигура появилась на пороге его кабинета:
      — Я пришел, брат Хааб.
      Когда старейшина задумывался или раздражался, то всегда постукивал кончиками пальцев рук друг о друга. То, что Защитник всегда называл его религиозным званием вместо государственного, тоже раздражало Хааба — и сейчас это выдавали его руки.
      — Я очень разочарован в службе наших братьев, брат Малковиус. Сегодня на центральном рынке опять произошли волнения...
      Малковиус стянул шлем и провел рукой по стриженой голове. Вокруг его глаз начали проступать красные ободки — признак настоящего фанатизма.
      — Было несколько недовольных поставками,— пожал плечами Защитник. — Храм и так сделал все, определив уровень залога каждого гражданина... пришлось арестовать пятерых буйных...
      — Двое из которых мертвы.
      — Они сопротивлялись аресту.
      Хааб фыркнул — смерть врагов трона его не интересовала, а вот поведение Защитников все больше вызывало опасение.
      — Мне доложили, что волнение едва не вылилось в бунт.
      Глаза Защитника сверкнули:
      — Мы выполняли приказ. Наказания будут назначаться согласно вине.
      — Но волнения усиливаются! Если так пойдет дальше, замедлится производительность колонии! И тогда выполнение новых приказов трона окажется затруднительным, брат Малковиус. Приказов, которые, хочу заметить, всегда неукоснительно выполнялись в прошлом.
      Защитник впервые выказал беспокойство. Удар по планам Арднора одновременно сказывался и на Храме... Меньше всего Малковиусу хотелось подвести леди Неферу.
      — Но порядок должен быть восстановлен, — настаивал Защитник. — Дисциплина важна для планов империи!
      Старейшина вновь поиграл пальцами.
      — Возможно, тебе нужна помощь. Я пошлю половину легионеров из гарнизона под твое начало. Они бездельничают уже два месяца — ожидалось появление мятежников, но, согласно донесениям, угроза миновала.
      — Я благодарен, брат Хааб. Те, кто ведет нас, шепнули мудрое слово тебе в уши...
      — Да, да, я прослежу... — Старейшина сделал паузу, чтобы вспомнить имя командующей легионом. Она мешалась под руками со времен смерти Хотака и не любила Защитников. Хааб считал ее не слишком умной, поэтому поручил легиону защиту берегов — в основном чтобы избавиться от нее. — Чтобы послали весть командующей Велан...
      — Как скажешь.
      Малковиус отсалютовал и быстро удалился.
      Хааб разнял сплетенные пальцы. Каждое сообщение, достигавшее его стола, говорило о появлении мятежников или в Керне, или далеко на востоке империи. Ясно — восставших просто рвут на куски. Но старейшина знал Велан — просто так командующая не будет подчиняться Защитникам... Тогда она либо забудется и в протестах перейдет невидимую границу, оклеветав трон... либо покорится Малковиусу.
 
      — Где они? — бормотала Мариция, разглядывая Кровавое море. — Неужели решили использовать галеры?
      — Конечно, Великий Лорд не глуп. — Могучий, бочкообразный моряк говорил удивительно тихо. Голос капитана Ксира противоречил его огромному телу. Только седая полоса меха на спине говорила о годах, проведенных на море, иначе его можно было принять за молодого салагу.
      Как капитан «Приносящего Бурю», Ксир первым сообщил об исчезновении Бастиана в море. Он не бросил поисков сына Хотака, когда другие давно их прекратили. Такое поведение сразу приглянулось Мариции, которая сделала его командиром всей эскадры.
      — Да, Голгрин точно не глуп, — согласилась она.
      Внезапно закричал дозорный; слова унесло ветром, но смысл был и так понятен. Мариция посмотрела на запад — прибытие Великого Лорда с этого направления удивило ее. Имперская разведка сообщала, что большинство кораблей людоедов скапливается на севере. Или Голгрин сделал крюк, скрывая положение дел, или ее офицеры ошибались. Мариция сделала мысленную пометку заняться этим вопросом — нельзя допустить, чтобы такое количество людоедов приближалось к Амбеону.
      Большинство кораблей Голгрина некогда принадлежало другим расам, включая минотавров, но они были обработаны, чтобы подражать имперскому флоту. Командующая видела большие суда под людоедским флагом, на котором был выведен кровавый кинжал на коричневом фоне. Цвет эмблем подозрительно напоминал оттенок ее меха.
      Без сомнения, первый корабль являлся флагманом Великого Лорда, но Мариция настояла на официальном запросе. Моряк на носу выдул из трубы пять быстрых нот и одну более долгую и высокую по тону. Через несколько мгновений сигнал пришел обратно, переданный наоборот.
      — Спустить лодку, капитан!
      — Со всем уважением, миледи, но не лучше ли ему самому прибыть к нам?
      Уши Мариции дернулись.
      — «Приносящий Бурю» — самый совершенный корабль в империи. Уверена, Голгрин страшно захочет узнать его пропорции и размеры парусов. Пусть его корабелы зарисовывают наш флагман издалека, не хочу посвящать людоеда в мелкие детали. Хоть они и союзники... но не стоит доверять даже им.
      — Я с этим не поспорю, миледи.
      Ксир отвернулся отдать приказ. Через несколько минут длинная шлюпка качалась на волнах. Мариция взяла с собой лишь двух воинов — чем больше минотавров на борту людоедского корабля, тем больше возможность неприятностей. Ее солдаты первыми не начнут потасовки, но на удар ответят ударом.
      Четыре гребца вспенили веслами волны Кровавого моря. Пока они плыли, Мариция сама изучала флагман Великого Лорда. Он было очень новым и хорошо сделанным, вероятно, захваченным не так давно у минотавров, — командующая еще могла различить старое имперское название, теперь грубо стесанное и замененное забавными символами, из которых людоеды составляли свои имена. Кажется... «Рука, которая пожирает все». Что оно означает? Наверное, имеет отношение к самому Голгрину. С момента потери конечности людоед выпячивал отсутствие руки различными способами.
      «Рука» медленно покачивалась на волнах, на палубе никого не было видно. Когда Мариция уже собиралась крикнуть, людоед в сером килте вскочил на фальшборт и скинул вниз веревочный трап. Гребцы поймали его и растянули, проверяя прочность; первым стал подниматься воин, за ним Мариция и прикрывал ее снизу второй охранник.
      — Всегда рад на борту долгожданной крови Хотака, императора и кхана Амбеона! Добро пожаловать! — Голгрин как всегда щеголял в роскошном наряде, делавшем его больше похожим на эльфа, чем на повелителя людоедов. Его плащ подметал палубу, а грива была расчесана и вымыта лучше, чем у Мариции, из-за сырости подобравшей ее в хвост.
      За повелителем тенью возвышался неповоротливый Нагрок, как всегда не смотревший ей в глаза. Жаболицый людоед глазел куда угодно, на воинов, на Голгрина, но старался не встречаться взглядом с Марицией. Она решила потом разузнать про него подробнее.
      Гребцы тронулись в обратный путь, к «Приносящему Бурю». Это служило доказательством доверия к хозяину и демонстрацией полной уверенности в своих воинах.