«Разыскивают меня, без сомнения... Им нужно уничтожить меня немедленно, особенно после смерти Бастиана Де-Дрока...»
Ботанос неправильно истолковал выражение лица командира:
— О, не беспокойся, парень, моя посудина еще резва! Скоро мы будем в безопасности на просторах Куранского океана...
— Мы никуда не уйдем, капитан, пока на борт не поднимутся все минотавры, идущие позади. Они в дне пути отсюда или ближе... Я поклялся никого не оставлять в Керне! — Перед мысленным взором Фароса возник отец. Если Градис давал слово, он его держал. Сын не посрамит отца.
— Но...
В этот момент Жоак, натиравший мазью бок Фароса, сделал неосторожное движение. Тот отшвырнул его и вскочил на ноги:
— Никто не останется тут на поживу людоедам, понятно?
— Да, парень... Лорд Фарос...
Лидер мятежников схватил меч, который давно сросся с его рукой.
— Прими нас всех, Ботанос...
Отряд ушел к кораблю, похоронив мертвых. Один из мятежников, слушавший проповеди Грома, прочел молитву Саргоннасу. Фарос посматривал на созвездие Бога, но тот по обыкновению молчал. Положив раненых на носилки, минотавры быстро двинулись берегом моря, тревожно поглядывая по сторонам. Больше власть Саргоннаса не скрывала Фароса от врагов...
— Ты уверен, что не передумаешь? — пробормотал Ботанос позднее. — «Гребень» может спрятаться в одном безопасном месте, до него всего три дня пути. Там твои воины отдохнут на берегу недельку или две...
— Каждый из идущих за мной готов умереть в любой момент.
— Но сам ты слаб, а кто еще может повести нас к победе?
Предводитель мятежников посмотрел моряку в глаза:
— Ты пошел бы в бой за командиром, оставившим отряд ради собственного спасения?
Ботанос помолчал, а потом кивнул:
— Хорошо, но не покидай борта корабля. Если нас найдут имперцы, я приду и спрошу еще раз...
— Нет, я буду на берегу. Если увижу какое-нибудь судно на горизонте, просто сбегу в лес и подожду остальных.
Они уже почти продрались сквозь кустарники, скрывающие берег бухты, где ждал корабль мятежников.
— Вот и он, — улыбнулся моряк.— Смотри, какой...
Ботанос замер, разинув рот. Фарос проследил за его взглядом — «Драконий Гребень» покачивался на волнах, окруженный не менее чем десятком больших кораблей.
— Назад! — крикнул Фарос. — Капитан, хватай...
Но тот лишь рассмеялся, и предводитель мятежников воззрился на капитана, как на безумца.
— Все в порядке, милорд, нам не о чем беспокоиться!
— Это боевые корабли!
— Да, суда Восточного флота в основном! Под командованием капитана Тинзы, если помнишь такую...
Лицо старого морского офицера всплыло в памяти лидера. Тинза была одной из тех, кто поклялся следовать за Фаросом, если тот изберет целью похода Нетхосак, а не Керн.
— И правда, Рогатый благоволит к тебе, милорд! — Ботанос обвел руками флот. — Вот и конец всем заботам. Теперь мы легко возьмем на борт сколько угодно народу. Твои птички добрались до самых глухих уголков, Фарос!
Минотавр посмотрел на корабли, ответившие на зов. Каждый был готов отправиться навстречу любым опасностям и смерти.
Даже самому Моргиону...
Блотен
Блотен — столица одноименного государства, — затерянный высоко в горах, некогда был важнейшим городом в стране высших людоедов. Тысячи лет назад его башни возвышались белыми кристаллами, а роскошные поместья славились на весь мир. Со всего Ансалона стекались купцы на богатейшие рынки — там можно было купить и продать все, разыскать любую диковинку или артефакт. Говаривали — если не нашел что-то в Блотене, то и искать бесполезно.
Блотен сравнивали с самыми роскошными городами высших людоедов в Керне. Но, как и везде, людоеды второй страны впали в дикость, а город остался стоять немой насмешкой над бывшими хозяевами. Стены и башни рушились, по прекрасным мостовым зазмеились глубокие трещины, а бывшие дворцы служили жилищем для целых кланов волосатых тварей...
Блотен стал тенью былой славы, потерянной из-за высокомерия собственных жителей. Но в отличие от других городов, даже Кернена на северо-востоке, в Блотене прилагали усилия, стремясь возродить былое великолепие.
Остатки башен восстановили, пусть не очень умело, но используя древний материал, и колоссы вновь засверкали под солнечными лучами. Бывший символ города — огромного коричневого кондора — вытесали из мрамора заново, и теперь он гордо расправил, на постаменте двенадцатифутовые крылья, следя за четырьмя парами высоких деревянных ворот в городских стенах. Последние возвели уже не по желанию Доннага, а волей истинного властителя.
Стены отчистили от грязи, дыры аккуратно залатали и закрасили. Рабы-камнерезы неустанно трудились, изготавливая новые изящные скульптуры. Изваяния стали гораздо выше, чем прежние, и хотя тоже изображали небожителей, но взгляд невероятных существ был угрожающим, словно те хотели броситься на врага.
Голгрин, въехавший в город во главе орды, только презрительно фыркнул, разглядывая каменных колоссов. Те, кто повелел их воздвигнуть, его стараниями пребывали в глубоком заблуждении.
Огромная колонна воинов и животных была лишь частью большой орды, но и она производила впечатление. Многие жители никогда не видели бронированных мастарков или шипящих мередрейков. Никогда в истории ни один людоед не собирал такое полчище в свое распоряжение.
Стража на стенах приветствовала вошедших, жители радостно махали руками и ритмично ударяли дубинами по мостовой. Остальные выкрикивали здравицы Великому Лорду. Горожане носили традиционную одежду, хотя многие стали одеваться, подражая манере Голгрина. Некоторые даже начали подпиливать клыки.
Кристаллы на башнях ярко сверкали, Голгрин заранее рассчитал время своего появления — когда солнце стоит высоко над головой. Маленькая деталь — но очень много добавляющая его репутации.
Поднялся ветер — от ужасного запаха любой житель Кринна, может кроме овражного гнома, зажал бы нос. Голгрин незаметно сунул руку в карман и достал пузырек, который немедленно прижал к ноздрям. Сильный аромат заглушил зловоние, и Великий Лорд смог продолжить путь.
Маленькая процессия прижалась к домам, пропуская колонну Голгрина — четыре одетых в серые плащи людоеда несли деревянный паланкин, на котором лежал амалок. Горло животного было перерезано, вокруг туши стояли деревянные кувшинчики с собранной кровью, заботливо запечатанные воском. Позади паланкина еще пять людоедов, тоже в сером, стояли с опущенной головой. Старший из них, со спиленными клыками, был ставленником Голгрина, остальные входили в его клан и принадлежали к высокой касте. Все держали маленькие кожаные мешки, в которых что-то шевелилось.
Голгрин окинул взглядом окрестности — вокруг столицы молчаливыми стражами замерли снежные горы. Их огромные пики и могучие отроги наверняка напоминали суеверным людоедам воинов в сверкающих шлемах.
Процессия с паланкином двинулась теперь вдоль шеренг, даруя благословение тем людоедам, которые его испрашивали. Принесение в жертву амалока было частью важного ритуала — людоедам надлежало пройти путь босиком и высоко в горах сжечь тело. В мешках сидели детеныши бараки — боевой ящерицы, столь ценимой знатью. Их тоже должны были принести в жертву в нужный момент. Ритуал проводился для прославления Великого Лорда — жертвы давали Голгрину новую силу и могущество.
Голгрин улыбнулся и, достав из мешочка некий предмет, швырнул его под ноги старшему людоеду в сером. Тот с жадностью схватил дар — это был кусочек клыка одного из мертвых противников Великого Лорда. Отдав маленькую часть мертвеца своему последователю, Голгрин словно передал в его распоряжение частичку силы.
Огромный дворец вырастал перед ним. Говорили, что именно с его реставрации Доннаг начал восстановление древнего города высших людоедов. Резиденция королей в десятки раз превосходила размерами остальные поместья, и дворцы Блотена. Высокая башня поднималась над скатами крыши цвета полированной кости, в широких окнах раскачивались гобелены с изображенными синекожими телами. Дворец выглядел совсем новым — Доннаг действительно начал ремонтные работы сразу после захвата Блотена. Он задумал создать памятник собственному величию, но теперь все это великолепие послужит Голгрину. Кстати, он уже приказал заменить гобелены — теперь на них вышьют только его подвиги.
— Ки игрил! — скомандовал Великий Лорд.
Труба немедленно пропела сигнал, и толпы затихли, а ряды воинов замерли. Только Голгрин и Нагрок, сегодня странно суровый, продолжали двигаться.
Дворец охраняли солдаты в латах и шипастых шлемах, опасные бойцы, чье оружие всегда сверкало, а глаза выискивали врага. Они были мускулистей и стройней, чем средний людоед. На обмундирование дворцовой стражи шла лучшая соламнийская броня.
Спешившись, Голгрин ответил на бравый салют охраны.
— Джуй ифорон и'Доннаги кирст, ке? — пробормотал Нагрок.
— Фиан... — безразлично ответил Голгрин.
За огромными бронзовыми дверьми стояла пара огромных охранников, удерживая на цепях мередрейков, с подозрением следивших за вошедшими. Нагрок бросал на стражу гневные взгляды, не снимая руки с оружия. Голгрин, напротив, беспечно шел вперед, уверенный в собственной безопасности даже в логове врага.
Их встретил придворный слуга, который, как и Великий Лорд, спиливал клыки. Его грива была вымыта, а одежда вычищена, делая людоеда больше похожим на жителя Крена, чем Блотена.
— Хирук итжерош ут Кир и’Голгрини? — низко поклонился слуга, затянув бесконечное перечисление имен и титулов, пока Великий Лорд не прервал формальности ленивым взмахом руки.
Придворный еще раз поклонился и указал на зал аудиенций Вождя Доннага.
— Колот и Доннарин ит! — произнес Голгрин, уставившись на пустую стену, где виднелись следы былых украшений. Пол и потолок дворца уже успели отделать серебром. — Кожиа! — Людоед указал на узкий коридор, ведущий направо мимо зала аудиенций. — Мера и Даурорин ут!
Слуга нахмурился, но ничего не ответил. Голгрин мрачно посмотрел на него — тот был намного выше и выглядел более грозно, чем Великий Лорд, но не смог выдержать взгляда.
— Мера и Даурорин... ке, — пробормотал он и нерешительно повел гостей по коридору.
Эта часть дворца была плохо освещена и становилась темней с каждым шагом. Факелы едва горели, сухо потрескивая, словно борясь за глоток свежего воздуха. Нагрок почти обнажил меч, но Голгрин продолжал легко шагать вперед. Слуга, наоборот, становился все беспокойней, постоянно оглядываясь на Великого Лорда.
Наконец, уже в полном мраке, они подошли к маленькой бронзовой двери. Перед ней стоял свирепый людоед, закованный в броню с головы до ног. Его глаза злобно сверкали, под кольчугой перекатывались огромные мышцы.
— Хажа, — заговорил слуга. — Хажа и’Голгрини ут мера и Даурорин ут.
Страж прищурился, но остался недвижим.
— Хажа! — настойчиво повторил придворный.— Хажа и’Голгрини ут мера и Даурорин ут!
Нагрок тихо зарычал, но тут Голгрин вышел вперед и пристально посмотрел на великана. Чудовищный страж неожиданно шумно задышал и медленно отошел в сторону. Быстро прошмыгнув перед Великим Лордом, слуга прикоснулся пальцем к центру двери.
С протяжным скрипом створки распахнулись — придворный немедленно отступил, жестом показывая гостям, что те могут войти сами. Нагрок усмехнулся такой трусости и последовал за хозяином.
Не успели они сделать и двух шагов, как голос из темноты пропел одно музыкальное слово, и дверь позади с грохотом захлопнулась. Изящная тень скользнула к ним — Нагрок сплюнул и отшвырнул бараки ударом ноги. Боевая ящерица отлетела во тьму, отчаянно шипя.
Снова послышался музыкальный голос.
— Жуа ифнереф! — рявкнул в ответ Голгрин.
В тоне неведомого хозяина теперь зазвучали угрожающие ноты.
— Ты говоришь на языке древних не лучше, чем я, — фыркнул Голгрин. — Если хочешь продолжать играть, давай перейдем на всеобщий. Выбирай.
Голос произнес слово, и палата осветилась, открыв гостям странное создание, не похожее на Голгрина или Нагрока... да и вообще ни на кого не похожее.
Это существо возвышалось над ними на добрых пятнадцать футов, а удивительная синяя кожа блестела, как драгоценный камень. Если в Голгрине можно было угадать эльфийскую кровь, то в гиганте жила кровь древних — настолько прекрасным казалось его лицо. Даже эльфы не были так совершенны — каждый мускул на лице дышал благородством, а золотые глаза горели огромной внутренней силой.
Он смотрел на вновь прибывших с полуулыбкой, перебирая складки длинной роскошной мантии, окончательно делаясь похожим на древнего Бога. Такие же, как он, были вытканы на наружных гобеленах дворца, его фигура, казалось, могла сокрушить всех вокруг... кроме Великого Лорда и его ближайшего офицера.
— Как пожелаешь, — произнес гигант на изящном всеобщем, указывая рукой с тонкими пальцами в сторону дверей. — Хотя можем продолжить и в зале для аудиенций. Там больше удобств.
Голгрин понимающе усмехнулся:
— У меня нет никакого желания разговаривать с Доннагом. Он давно знает свое место. А вот титанов есть о чем спросить. Выучили ли они урок Доннага, который улыбается мне, хлопает по спине и пьет как с родным братом, а потом в тишине проклинает меня, но повинуется?
Титан оскалился, обнажив вместо прекрасных ровных зубов два острых ряда клыков, которым позавидовала бы любая акула.
— Мы... все очень хорошо понимаем, Великий Лорд. Рука ведьмы и твое положение вынуждают нас... предательства не будет...
— Даже со стороны Даурота?
Титан сморщился:
— Даурота сейчас нет, а я бы предпочел не отвечать за него... — Пока он говорил, за его спиной раздался жалобный стон. Сверкающая фигура взмахнула рукой, на миг ставшей оранжевой, и стон немедленно смолк.
— В Амбеоне множество эльфов, — заметил Голгрин, намеренно используя минотаврское название как дополнительный стимул. — А в Блотене их совсем не осталось, да... Даурот даже сейчас в поисках, но все напрасно... — Людоед следил за выражением лица титана. — Очень жалко... опять Даурот вернется с пустыми руками... И где потом брать здоровых, сильных эльфов...
Титан молча скалился, хотя его руки подрагивали от гнева.
— В Амбеоне есть не только эльфы, но и редкие растения, травы... вещицы... А как трудно собрать все необходимое вовремя!
Едва не теряя контроль над собой, титан медленно опустился на колени.
— Даурот просто искал путь нашего спасения! Мы не будем сражаться против тебя, Гайвир!
Великий Лорд щелкнул пальцами и указал туда, откуда недавно раздался стон. Нагрок выхватил кинжал и бросился в тень — и немедленно тонкий голос испуганно завопил на эльфийском. Титан попытался было встать, но под разъяренным взглядом Голгрина вновь склонился:
— Это придумал Даурот, а не я! Я был послушен!
— Безумный Даурот здесь ни при чем. Ты наказан за плохую память. Я — Голгрин... Голгрин!
В тени раздался резкий хрип, и жалобный эльфийский голос оборвался. Секунду спустя появился довольный Нагрок, вытирая кровь с кинжала.
— Эликсир еще не был закончен! — взвыл синий гигант, так и не решаясь встать.
— Зато память станет лучше.
— А где я найду другого?
Голгрин рассмеялся, обнажив клыки:
— Спроси у Даурота.
— Но...
— Больше я не стану предупреждать — или повинуйтесь, или будете страдать.
Голова титана обреченно поникла, он не смог ничего ответить.
С веселой улыбкой Голгрин вышел из палаты, миновав скучающего громилу. Чуть поодаль ждал слуга.
— Кии ут и'Доннаги?
Великий Лорд игнорировал вопрос — теперь ему было ни к чему видеть Доннага. Главное дело сделано, титаны не предадут и не ударят в спину, когда он отлучится. Что касается Даурота, его подчиненный напомнит предводителю титанов, как нужно себя вести. У людоедов мог быть только один властелин — Голгрин.
— Ниа и ф'хан и Титани, — пробормотал Нагрок, поглаживая кинжал.
Голгрин кивнул — настанет время, когда все враги умрут, но сейчас их выгодней держать в узде. Слишком много планов строил Великий Лорд на будущее. Титаны смогут сыграть нужную роль... О, они будут верно служить, если хотят сохранить свои прекрасные лица и магическую силу, а если нет... То не получат эликсира и увянут так быстро, что сами станут умолять Голгрина убить их...
Призрак Шторма
Чтобы разместить всех мятежников, с кораблей потребовалось выбросить много товаров. Погрузка заняла весь следующий день, и теперь надо было срочно отплывать — риск быть обнаруженными возрастал с каждым часом.
— Мы возьмем курс на северо-восток, — прохрипела капитан Тинза. — Все, кто захочет присоединиться к нам, будут ждать в безопасном месте, у Картая, где смогут подготовиться к броску через океан.
Такой курс означал длинный маршрут в обход Митаса и Котаса, лежащих так дразняще близко. Ботанос буквально читал мысли Фароса: «Если мы сунемся в имперские воды такими перегруженными, то окажемся прекрасной мишенью. Нам нужны еще суда...»
Предводитель мятежников неохотно кивнул:
— Ботанос, проследи, чтобы все исполнили как можно быстрее.
— Уже почти закончили, милорд!
Корабли повстанцев оставили берега Керна под покровом ночи. Имперцы все еще патрулировали окрестные воды, и мятежники не могли позволить себе ввязываться в драку или провоцировать погоню.
Тяжелые тучи затянули небо, погода ухудшалась с каждой милей пути к острову Картай. Только два раза за день проглянуло солнце, молнии, не переставая, змеились в небе, а волны вздымались все выше и выше. Ветер ревел, грозя скинуть за борт неосторожного моряка или порвать паруса, но мятежники спешили, у них не было выбора.
Фарос не мог уснуть, спрашивая себя при каждой вспышке молнии или раскате грома, не сгущается ли над ним темная магия Храма. Он ворочался на койке, безуспешно пытаясь задремать — именно так минотавры-пассажиры коротали время пути, — однако вскоре не выдержал и поднялся на палубу.
Команда упорно трудилась, стараясь удержать «Драконий Гребень» на курсе. Первый помощник выкрикивал оглушительные команды, и Фарос своим появлением мог только помешать. Он отошел к левому борту и, ухватившись за фальшборт, следил за штормом. Брызги обдавали предводителя повстанцев с головы до ног, а он все никак не мог понять, естественна нагоняющая их буря или послана верховной жрицей.
Фарос, вытащив меч, изучал магический камень на рукояти — клинок явно жил собственной жизнью, представляясь артефактом гораздо загадочней кольца. За исключением иллюзии с магори он ни разу не подвел хозяина... Хотя и там лезвие пыталось предупредить Фароса.
Минотавр очень устал — суровая судьба наносила слишком частые удары. Если бы был способ бежать и скрыться, он непременно воспользовался бы им. Фарос знал о шепотах за спиной — мятежники шли за ним, хотя некоторые подвергали сомнению его здравомыслие и осуждали жестокие решения.
Фарос впился взглядом в магический клинок и повернулся к ревущим волнам.
— Ты слышишь, Саргоннас?! — крикнул он. — Я бы с удовольствием отдал этот меч и все остальное... если бы смог обрести мир и спокойствие... если бы...
«Мир... — Эти слова неожиданно зазвучали вокруг минотавра. — Спасение и мир...»
Фарос вытаращил глаза.
«Покой в море... — продолжал шептать голос. — Море предков всех минотавров... Сколько твоих братьев обрело покой в мягких глубинах... Сколько ответило на вечный зов волн...»
Теперь рев воды звучал как колыбельная... Мягкая темнота манила его... Не будет больше кошмаров, можно крепко уснуть и не просыпаться...
Как загипнотизированный, Фарос медленно пошел вдоль фальшборта туда, где он становился ниже. Судно резко качнулось, но меч вонзился в древесину и, изогнувшись, удержал вес минотавра.
«В океане нет врагов, только сладкое счастье и забвение...»
Из воды на Фароса смотрела семья и потерянные друзья, маня присоединиться к себе.
«Отбрось меч и приди к нам...»
И тут ослепительная молния распорола небо рядом с «Драконьим Гребнем». Камень в эфесе отразил белый свет и ослепил Фароса.
Минотавр растерянно моргнул и нахмурился. Он ощутил, как нечто злобное подталкивает его к морской бездне. Желание прыгнуть в воду бесследно исчезло. С бешеным ревом Фарос развернулся на месте и рубанул клинком пустоту...
...Дикий крик, от которого едва не лопнули перепонки, сотряс воздух. Жуткая фигура появилась из воздуха перед минотавром — с черепа, распахнувшего пасть и сверкающего огненными глазами, лохмотьями свисала гнилая плоть, под разорванным черным плащом извивались внутренности, готовые в любой момент вывалиться на палубу. От призрака расходились волны зловония — меч Фароса не причинил вреда туманным костям, но разрезал плащ, обволакивающий чудовище на манер кокона. Куски ткани тянулись к минотавру, как щупальца спрута.
Фарос полоснул еще раз, отрубая ближайший отросток, а зловещий фантом, словно надуваясь ветром, начал увеличиваться в размерах. Часть отрубленного плаща бессильно потрепыхалась, а потом метнулась к хозяину и вновь приросла.
— Назад! — крикнул предводитель мятежников. — Или убедишься, что мертвые могут умереть снова!
Щупальце плаща метнулось к принайтованным бочкам на палубе, как змея, и в одно мгновение развязало узлы каната. Бочки дрогнули и покатились на Фароса.
Он отпрыгнул от первой, но вторая ударила его по ноге, повалив на палубу. Третья и четвертая придавили сверху, на миг лишив Фароса способности двигаться, и он едва не выпустил клинок из рук. Задыхаясь, минотавр вскочил на ноги, как раз вовремя, чтобы избежать пятого бочонка.
С носа корабля донеслись крики. Призрак глянул на порванный трос, и тот внезапно потянулся к Фаросу, стремясь оплести с головы до ног. Минотавр хладнокровно разрубил пеньку, мельком заметив, что маленькие куски бессильно извиваются на палубе.
Раскат грома раздался почти над кораблем. Минотавр поднял голову как раз когда очередная зеленая молния с треском ударила в мачту «Драконьего Гребня». Оснастка и парус мгновенно вспыхнули, вниз полетели горящие куски дерева. Обломок мачты ударил Фароса по руке и выбил магический меч. Когда он вновь дотянулся до клинка, ужасающий черный плащ призрака накрыл минотавра с головой.
«Драконий Гребень», море и шторм пропали.
Фарос плавал в душной тьме, размахивая руками и дрыгая ногами, но не находил опоры. Пойманный в ловушку мятежник попытался глубоко вдохнуть, но воздух в легкие проникал с трудом. Вокруг заголосил призрачный хор — кто-то просил милосердия, кто-то умолял спасти. Фарос почувствовал, как плечо обожгло прикосновение, но ничего не увидел... Потом в руки и ноги вцепились крепче, растягивая их в разные стороны, да так, что мускулы и сухожилия минотавра затрещали от напряжения.
«Теперь ты мой... — раздался издевательский голос фантома. — Сначала тебе придется умереть, а потом получить настоящее наказание...»
Кровожадный смех заглушил прочие голоса. Пытаясь освободиться, Фарос ощутил, как все меньше воздуха попадает в легкие.
И где теперь Саргоннас? Наверняка не ждет зова Фароса! Только Бог способен помочь в этом ужасном и нереальном месте. В этот миг во тьме блеснула искорка — минотавр вгляделся и понял, что свет идет от его собственной руки.
Кольцо!
Камень светился ровным, мощным красным пламенем — Фарос всмотрелся в него, пытаясь каким-нибудь образом пробудить его силу, собрал волю в кулак и сконцентрировался на полыхающей искре...
Свет стал ярче — на черных гранях заплясало багровое пламя. Протуберанцы огня рванулись в разные стороны и уничтожили тьму, щупальца, державшие Фароса, сразу ослабели, позволив дышать.
Ноги минотавра коснулись твердой поверхности — он вновь стоял на палубе «Драконьего Гребня». Вокруг носились моряки, отчаянно борясь с пожаром. Один едва не сшиб Фароса и удивленно на него воззрился:
— Милорд! Где...
Что-то с грохотом прокатилось по доскам и замерло у ног предводителя мятежников. Меч. Поднимая клинок, Фарос услышал голос Ботаноса, бегущего к нему. Старый моряк смотрел на минотавра как на призрака.
— Как, во имя Морской Королевы, ты здесь очутился? Еще мгновение назад тебя тут не было!
Шторм и огонь не волновали Фароса — он с тревогой осматривался по сторонам.
— Где он, куда пошел?
— Кто пошел, куда?
— Фантом! В черном плаще, шевелящемся как щупальца! Куда пропала эта тварь?!
Ботанос резко развернулся, словно ожидая увидеть демона за спиной.
— Но... я никого не вижу!
Фарос понял, что никто, кроме него, не видит чудовище в черном плаще, и выругался.
Ботанос странно на него посмотрел и понизил голос:
— А что случилось?
Фарос быстро пересказал недавние события, а потом наступила очередь капитана извергать проклятия. Но вокруг никого не было, угроза исчезла... по крайней мере — пока.
— Ты должен укрыться в каюте, а мы выставим вокруг стражу! Обыщем корабль — наверняка фантом еще где-то рядом...
— Бесполезно, капитан, тварь уже далеко. Она приходит и уходит когда захочет. Не могу сказать как... «Кольцо на пальце стало прохладным»,— подумал он. — Но я уверен, фантома нет рядом. — Фарос вздохнул. — Время выходит — наши враги все больше наглеют.
— Что ты имеешь в виду?
Фарос поднес к лицу капитана черное кольцо.
— Его некогда носил командующий Рахм Эс-Хестос.
— Я обратил внимание, оно похоже на то... сгоревшее на похоронном костре.
— Кольцо не сгорело, а появилось у меня на пальце. — Фарос поправил перевязь с мечом. — Я всегда слышал, будто командующий блестяще скрывался от ищеек Храма.
— Точно.
— Думаю, меня оно тоже скрывало, иначе она нас давно бы выследила.
Ботанос хмуро кивнул:
— Да, Леди Списков... — Так прозвали Неферу в рядах мятежников. — Может, сейчас ей просто повезло?
— Или ее сила возросла... — Фарос тревожно оглянулся. — Даже Саргоннас отступил!
— Невозможно! — заревел капитан.— Нет силы большей, чем у Рогатого! Да он...
— Тише! — Бывший раб подошел ближе. — Не ори на весь корабль, нельзя допустить паники!
Плечи Ботаноса поникли:
— Как тогда мы можем победить империю и Храм?
— Не знаю... — ответил Фарос, помолчав несколько минут. — Мы будем сражаться изо всех сил... потому что если даже Саргоннас оставил нас, то другого выхода просто нет!
Когда послушники оттащили мертвое тело, Нефера опустила руки в большой медный таз с водой. Кровь теперь почему-то не смывалась с шерсти, какое бы мыло жрица ни брала. Она подумывала воспользоваться перчатками, но пришла к выводу, что это может оскорбить Моргиона.
Нефера выгнала из комнаты всех, даже призраков, но ей постоянно чудились подглядывающие глаза в темноте. Она быстро осмотрелась — одноглазой тени нигде не было. Жрица снова попыталась смыть кровь с рук — должна же та отчиститься! Она медленно терла пальцы щеткой, но красный цвет и не думал бледнеть.
Опять жрица ощутила на себе взгляд призрака. Нефера вскочила, отшвыривая таз в сторону, — тень в латах стояла почти вплотную.
— Прочь пошел, проклятый! — завизжала верховная жрица. — Вон!
Она ударила но молчаливой фигуре, исчезнувшей тотчас, как пальцы женщины коснулись ее. Нефера медленно осмотрела каждый угол, удостоверяясь, что призрак мужа не собирается возникнуть в другом месте.
— Я сделала то, что должна была сделать... — прошептала жрица в пустоту. — Не думая о цене...
Ответа не последовало, да она его и не ожидала. Тень Хотака никогда не разговаривала, бывший император только смотрел на жену.
Нефера продолжила мыть руки, составляя перечень дел на сегодня. Она подготовила новый указ от имени Арднора, по всей империи вводился праздник Галл'Хаванн — День Возвышения — день прославления духов, ныне управляющих живыми. Но одновременно и созвездие Моргиона занимало на небосводе высшую точку... Страдающий голос забился в сознании Неферы, и она мгновенно забыла о проблемах с руками.
«Повелительница... Хозяйка, я вернулся...»
Справа от нее проявилась куча гниющих черных тряпок. Жрица удивилась — Такир никогда не был столь ослабленным. Но как бы фантом ни выглядел, новости первым делом.
— Он мертв или жив?
Призрак опустил голову. «Жив... жив...»
— А почему тогда существуешь ты?
«Прости... повелительница...»
Нефера замерла, потрясенная очередной неудачей, потом взяла кусок овечьей шкуры и задумчиво принялась вытирать красные руки — но напрасно.
— Что ж... — Немигающий взгляд Неферы остановился на символах Предшественников, висящих над ее головой. — Скажи, как я и подозревала, у него есть дар от Бога-кондора?
«Два дара, хозяйка... Меч и... черное кольцо, плюющееся огнем...» — Последние слова раненого фантома были исполнены невыносимой боли.
— Меч...— повторила Нефера, следя за дрожащим призраком. — Может ли он быть... И кольцо, ты говоришь? С черным камнем?
«Да...»
Она уже получала описания этой странной драгоценности, принадлежавшей командующему Рахму. Арднор утверждал, что именно им Эс-Хестос убил Колота... Свет ослепил ее младшего, и командующий получил возможность нанести смертельный удар.
А теперь у Фароса Эс-Келина точно такое же кольцо!
Нефера задумалась. Магическое оружие могло стать помехой ее планам... и планам повелителя. Но даже с ним Такир один раз нашел Фароса и легко найдет снова... Может, Саргас дал ему эти безделушки просто за неимением могущественного артефакта?
Жрица хихикнула, отчего Такир еще ниже склонился перед ней.
— Чудесно! — крикнула Нефера мрачному потолку. — Ты слышишь, любимый повелитель? Ты видишь его слабость?
Она хохотала все сильнее и громче, забыв о недавних проблемах, потом пристально посмотрела на Такира, съежившегося в ожидании наказания.
— Встань, ты ни в чем не виноват, Такир! Наоборот, новости хороши, разве ты не понял? Подарки Бога не принесут больше пользы Эс-Келину! У Саргаса явно нет ничего серьезного, чтобы защитить своего избранного! Скоро Фарос умрет — или от моих заклятий, или от руки солдат Голгрина и Мариции. В любом случае — скоро умрет! — Леди Нефера пристально посмотрела вверх. — А потом, мой возлюбленный господин... настанет смертный час и для его Бога!
