Глава 11

Однажды он зашел к Сергею. С трудом нашел ту самую панельную девятиэтажку — тогда в темноте она выглядела совсем иначе, — по лестнице поднялся на шестой этаж, немного постоял перед дверью, затем нажал кнопку звонка…

Зачем он пришел сюда? Ведь он не знает ни Сергея, ни Ивана. Подумаешь, пили вместе! И что с того? Они не знают даже, где он живет. И он о них ничего не знает. Что у них общего? Хобби? Мир? Лига?

Вероника. Вот что влекло его. Только сейчас, стоя перед обитой коричневым дерматином дверью Серегиной квартиры, Глеб понял это. Не к товарищам его тянуло. Он просто хотел еще раз увидеть девушку…

Он снова позвонил. Никто не отвечал. Или в квартире никого не было, или Сергей в данный момент был подключен к компьютеру и ни на что не реагировал, находясь совсем в другом месте. В ином измерении…

Глеб развернулся и стал спускаться. Он шел медленно, втайне надеясь встретить Веронику.

Выйдя во двор, он сел на скамейку у подъезда и долго наблюдал, как шумная малышня возится в осевших сугробах, как прыгают рядом с детьми собаки — два спаниеля и пудель, как облезлый кот пробирается к дальнему подъезду, огибая лужи и тряся задней лапой каждый раз, когда та попадала в воду. Наблюдая за жизнью двора, Глеб заглядывал в лицо каждой проходящей мимо девушке…

Вероника не пришла.

Глеб очнулся только на следующий день.

Буря кончилась, и он не знал — давно ли. Кругом блестели лужи, трава еще не успела высохнуть, впрочем, это могла быть утренняя роса, а не капли давешнего дождя. На востоке поднималось солнце, небо очистилось, и лишь прозрачные ватные клочки облаков зависли над южным горизонтом.

Глеб по-прежнему лежал в неглубокой выемке. Все так же было сыро, холодно и неуютно. Он пошевелил окоченевшими непослушными руками, на коленях выполз из лужи. Осмотрелся,

Тряпичная торба пропиталась водой. Хлеб, должно быть, раскис и совершенно несъедобен. Возможно, и остальные припасы не в лучшем состоянии. Необходимо провести ревизию, перебрать содержимое сумки, что можно — высушить, а что-то просто выкинуть.

В ножны набилась грязь. Надо бы вытащить меч, почистить. Одежда тоже нуждалась в основательной чистке. Да и самому неплохо бы вымыться…

Глеб нашел местечко посуше, разделся, вытряхнул все из дорожной сумки, вытащил клинок, положил рядом и в первую очередь стал разбираться с продуктами.

Нестерпимо хотелось есть…

Воздух был неподвижен, солнце поднималось все выше, припекало все сильней, и Глеб вскоре согрелся. Постепенно высохла почва, подсохла расстеленная одежда.

Как он и предполагал, весь хлеб, что у него был, слипся в бесформенный, неприятно пахнущий ком землистого цвета. Пришлось выкинуть и вяленые мясные полоски, и разбухший горох, и все специи. Оставался лишь сыр, немного, правда, помятый, да еще солонина, которая хоть и вымокла, став неприятно скользкой, но вкусовых качеств не потеряла. Только деньги, что лежали на дне торбы, совершенно не пострадали. Но какой сейчас от них прок?

Глеб съел добрую половину всех оставшихся припасов. Сыр И солонина ложились тяжестью на пустой желудок, но без хлеба сытости не давали. Так толком и не насытившись, Глеб вздохнул, спрятал остатки скудного харча в высохшую торбу и взял в руки меч.

Великолепная сталь нисколько не потускнела от действия воды, но надо было соскрести глину с рукояти, аккуратно все протереть тряпицей и тщательно вычистить ножны…

Когда он закончил, был уже полдень.

Глеб помял, поскреб одежду, оттирая кляксы сухой грязи, и оделся. Забросив за плечи непривычно легкую сумку и нацепив меч, он вновь двинулся в путь. Теперь он внимательно вглядывался в расстилающуюся равнину. Нужно было найти какое-нибудь селение, чтобы купить еды в дорогу. И еще он высматривал реку или ручей — надо было смыть с себя грязь.

Люди жили везде.

Самыми густонаселенными были, конечно же, прилегающие к Городу земли. Ведь там кипела жизнь, там всегда было полно Двуживущих, и Король не забывал своих подданных, и жуткие твари почти никогда не совались на эти территории. А если и забредал случайно какой орк, тролль или стая гоблинов, то тотчас на них начиналась такая охота, что потом у нечисти надолго пропадало желание соваться на земли людей.

За пределами освоенных территорий жизнь была намного сложней. В бескрайних лугах охотились кочевые племена кровожадных гоблинов. В лесах водились полуразумные великаны Е тролли, огромные, мохнатые, ненавидящие всех и вся, страшные и своей силой, ввергающие в дрожь одним своим обликом. В скалистых отрогах, в пещерах и гротах жили орки. Подлые, хитрые, многочисленные, они иной раз совершали ночные набеги на поселения людей, жгли дома, убивали мужчин, уводили детей и женщин в свои подземные обиталища, в вечную тьму. И еще много чего неведомого и страшного водилось в диких землях: то ужасающие гарпии налетали откуда-то, то бестелесные призраки выживали целые деревни, то черные псы с горящими глазами пожирали скотину, нападали на одиноких крестьян.

И, кроме того, была еще одна напасть — Двуживущие, что приходили в дикие земли на поиски приключений, не зная страха смерти, не ведая цены жизни. Иной раз они помогали селянам избавиться от какой-нибудь жуткой твари, но запросто могли и уничтожить почти всех жителей деревни, если что-то пришлось им не по нраву. Впрочем, обычно они даже не обращали внимания на Одноживущих крестьян. Уж если они и сражались с людьми, то только с равными. Только с Двуживущими, только с настоящими людьми. Такие стычки были делом обычным, и тогда Одноживущие прятались в своих домах, чтобы не попасться на глаза разъяренным бойцам, чтобы меч и магия не задели их…

Но люди привыкают ко всему. Привыкли они и к этим диким местам. Они смирились и с нападениями орков, и с набегами гоблинов, они избегали контактов с Двуживущими. Суровая, непростая жизнь заставляла сплачиваться, и небольших деревень здесь почти не было. Селения в сотню домов обносились частоколом, иногда жители вырывали ров вокруг, и дожди наполняли его водой, делая деревенскую цитадель еще более неприступной. В каждом доме висел на стене лук, копье или меч, простые и дешевые, но всегда острые и готовые к бою. И хоть крестьяне были неважными бойцами, но, доведенные до отчаяния, они могли противостоять оркам и гоблинам, троллям и ограм.

Кроме жутких темных созданий, водились в диких землях и другие племена. В Драконьих Скалах на западе обитали горные гномы. Иногда, по обговоренным дням, они выбирались из своих подземелий и выменивали металл, золото, драгоценные камни, изящные украшения и великолепное оружие на продукты, пиво, древесину, ткани. Время от времени они приходили в соседние людские селения, узнавали цены, выспрашивали последние новости и вновь скрывались в своих ветвящихся под землей ходах, в огромных залах, вырубленных в скалах. А уж чем они там занимались, как жили — об этом никто из людей никогда толком не знал.

В непроходимых лесах на востоке прятались таинственные эльфы. Мало кто из обычных людей видел этих загадочных созданий. Утверждали, что они не говорят, а поют серебряными голосами, что не ходят, а парят над землей, не касаясь ее ногами. говорили, что каждый эльф, даже малый ребенок, — это сильный маг, которому подвластна всяприрода, и птицы, и звери служат ему.

На холмистых равнинах жили в норах безобидные хоббиты, тихие и незаметные, словно кролики. В лесах к северу встречали гномов, но не горных, а каких-то других, тоже малорослых, плечистых, но загорелых и без бород, что было весьма необычно.

Водились и странные существа, про которых никто не мог сказать, к какому племени они относятся, темной стороны они держатся или светлой. Эти жили сами по себе, одинокими отшельниками. И потому их старались избегать.

В трудные времена, когда опасность не разбирала рода-племени, люди и маленький народец объединялись. Так случилось, например, когда гроты Драконьих Скал облюбовали для своих логовищ огромные василиски. Твари, одним только взглядом прожигающие сталь доспехов, разорили выработки серебра. Они совершали набеги на окрестные поселения людей, пожирая домашних животных, не брезгуя и человечиной. Гномы и люди объединились и извели-таки василисков, хоть и немало жизней было положено в боях. Ни одного Двуживущего рядом с ними не было…

В диких землях люди выживали, как могли. Им не на кого было надеяться, кроме как на самих себя.

Глеб заприметил деревню издалека.

Сначала он заметил, как далеко в небе кружат черные точки. Птицы всегда держатся поближе к людям, ведь в селениях есть чем поживиться. Впрочем, могло оказаться, что в том направлении гниет туша какого-нибудь животного и вороны просто собрались на падаль. Но выбора не было, и Глеб немного отклонился от обычного направления. Теперь он шел почти точно на юг.

И через час понял, что не ошибся.

Зеленая полоса плакучих ив прятала за собой небольшую речку. А на другом берегу, примерно в получасе ходьбы, уже виднелись крыши домов, торчащие над высоким частоколом. Кое-где вились сизые дымки, сливающиеся с голубым небом. На фоне монотонно-желтой степи четко выделялись зеленые прямоугольники ухоженных полей. Вдали Глеб заметил укатанную дорогу, что вела прямо к деревне.

Он вышел на берег реки, разделся, положил одежду на подмытые корни ив. Огляделся — нет ли кого поблизости и, восторженно ухнув, прыгнул в чистую воду. Речушка была небольшой — он пересек ее в четыре взмаха, — но берега отвесно уходили далеко Е вниз, и прозрачная вода чернела глубиной. Глеб попытался достать до дна, набрал в легкие побольше воздуха, нырнул, вытянув перед собой руки. Бесполезно! Речушка казалась бездонной. Он только почувствовал, какая холодная внизу вода, а воздух уже кончился. Глеб изогнулся, заболтал ногами и пулей вылетел на поверхность.

Плавая на спине, он тер себя ладонями, смывая грязь и пот, пофыркивал от удовольствия, но не забывал внимательно смотреть за берегом, где остались деньги, одежда и оружие.

Закончив купание, Глеб вылез из воды, цепляясь за торчащие корни и упругие ветви, склонившиеся над рекой. Одеваться он не стал. Связал все свое имущество в большой узел, неуклюжий, но крепкий, особенно тщательно прикрепил меч. И вновь спрыгнул с берега.

Держа увязанные пожитки над головой, он переплыл реку и сумел, почти не измазавшись глиной, вскарабкаться на обрыв.

Наверху он сел на траву, лицом к недалекому селению. Солнце сушило его чистую кожу, и он с удовольствием подставлял тело под жаркие лучи.

Развязав свое добро, Глеб, поколебавшись немного, доел остатки сыра и солонины, затем встал, оделся и направился к деревне, отгороженной частоколом.

На дороге перед самой деревней что-то происходило. В воздухе висело густое облако пыли, оттуда доносились неразборчивая ругань, азартные крики.

Решив ни на что не обращать внимания, Глеб проходил мимо, когда из пыльной тучи вылетел спиной вперед человек. Он был встрепан, одежда в нескольких местах зияла прорехами. Левая рука была в крови. На лбу красовалась свежая царапина. Человек пролетел несколько метров и, охнув, растянулся у Глеба под ногами. Он выронил свой посох и слепо зашарил руками вокруг, не сводя взгляда с пыльной завеси на дороге.

Кашляя и ругаясь, оттуда выступили два воина с обнаженными мечами в руках. Не обращая внимания на застывшего Глеба, они направились к растянувшемуся на земле человеку. Тот наконец нащупал свой длинный посох, поднялся на ноги, слегка покачиваясь.

Воины замерли словно бы в нерешительности, разделились и стали обходить человека с посохом с двух сторон.

Глебу все это не понравилось.

— Эй! — сказал он. — Нехорошо нападать на безоружного. Тем более вдвоем.

Воины на мгновение остановились, будто только сейчас обнаружили присутствие четвертого.

— Уйди! — сказал один, окинув Глеба оценивающим взглядом. Он сказал это грубо. Слишком грубо. И Глеб неожиданно для себя взъярился. Выхватил меч молниеносным движением, которое подсмотрел однажды у человека по имени Апостол, давно, в короткой стычке у городских стен.

— Убирайся сам! — Кровь кипела, бешено раздувались ноздри, сцепились зубы. Драться, драться! Яростно, исступленно! Без пощады!

— Он маг! Ты что, не видишь? — сказал второй воин, чуть мягче, но в его голосе слышалась с трудом сдерживаемая злоба.

— Он человек!

— Он украл у нас книгу.

Человек с посохом встал рядом с Глебом. И голос его не дрожал, когда он произнес:

— Зачем она вам, неучам?

Воины взбесились.

— Это наша книга! Мы бы продали ее!

— Она вам ни к чему, — сказал маг. — А мне нужна. Каждый должен иметь то, что ему необходимо. Она необходима мне.

— Уйди! — повторил первый, все так же грубо обращаясь к Глебу.

— Нет!

Воины обменялись быстрыми взглядами и вдруг бросились в атаку. Одновременно с двух сторон. Глеб хотел оттолкнуть мага, чтобы тот не попал под удар, но нежданный союзник оказался на удивление проворным и сам отпрянул в сторону. Глеб ушел в сторону, парируя один из мечей. Второй клинок просвистел совсем рядом с его плечом.

Маг времени даром не терял. Он взмахнул посохом, и невесть откуда взявшийся порыв ветра швырнул горсти пыли в лица нападавшим. Рыча, полуослепшие воины бросились к нему, забыв про Глеба. А зря. Коротким ударом Глеб достал одного из них. Но клинок лишь скользнул по кольцам кольчуги.

— Я разберусь с этим! — выкрикнул воин, получивший удар. — А ты убей мага.

Глеб зло ухмыльнулся. Он чувствовал свою силу. Клокочущая внутри ярость жаждала немедленного освобождения.

Воин глупо рванулся вперед, занеся меч над головой. Он был полностью открыт, но Глеб не стал бить его — пока он просто отметил незащищенные места: ноги, шея, руки по локоть, лицо. Еще он увидел, что у кольчуги слишком просторный ворот — часть грудины ниже ключиц была не закрыта сплетенным металлом. Цели были намечены, и в самый последний момент он увернулся от рушащегося клинка.

Воспользовавшись мгновением, Глеб глянул в сторону мага.

Тот пока держался. Воин постоянно нападал на него, но маг уходил от тесной схватки, носился по кругу, не давая противнику приблизиться на дистанцию удара меча. Время от времени он взмахивал своим длинным посохом, и что-нибудь происходило: срывалась с него голубая искра разряда, или взметалась пыль, или возникал в воздухе огненный шар. Но ничто не могло остановить воина, защищенного кольчугой, и магу оставалось лишь бегать вокруг, ожидая, пока его незнакомый союзник разберется со своим противником.

Глеб парировал очередной удар.

В этой схватке он вдруг открыл для себя нечто новое, неизведанное раньше. Он сроднился с оружием. Теперь он чувствовал свой меч. Они слились воедино в неделимой ярости. Клинок управлял человеком. Человек следовал за клинком. И ему — им обоим! — нравилось это…

Сделав ложный выпад, Глеб вдруг отшатнулся назад, вытягивая противника на себя. И тот действительно подался следом, провалился и налетел грудью прямо на острие меча. Точный укол пробил кожу и кость. Воин отпрыгнул, одной рукой схватился за рану. Меж пальцев сочилась кровь. Не давая ему опомниться, Глеб рванулся вперед, присел, рубанул противника по колену, размашистым откидным движением взрезал мышцы у локтя и со всей силой рубанул заваливающегося врага по открывшейся шее.

Безжизненное тело упало на сухую траву. Глеб перепрыгнул через него и бросился на помощь магу.

— Я здесь! — крикнул он второму воину, не желая нападать со спины. И враг, услышав голос, бешено развернулся, описав клинком долгую дугу. С лязгом сшиблись мечи. Заныли болью руки, ослабли онемевшие пальцы. Глеб чуть отступил, плотней перехватывая рукоять, выигрывая немного времени и пространства.

Воин, заметив секундную слабость Глеба, метнулся вперед. Но тут маг сунул посох ему в ноги, и воин запнулся, с трудом устояв. Не глядя, он махнул клинком за спину, отгоняя мага, и вновь бросился к более опасному противнику, вооруженному мечом.

Глеб уже оправился от звенящей ломоты в ушибленных пальцах. Он поднял меч на уровень груди, держа его двумя руками, наискось, немного склонив к земле. Локти слегка разведены в стороны. Правая нога вынесена вперед, врылась носком в твердую почву, левая — намертво уперлась пяткой, приняв на себя основной вес тела. Корпус немного скручен, мышцы напряжены, словно взведенные пружины арбалета.

Воин ринулся на неподвижную цель. Глеб видел, как, словно в замедленной съемке, вздымается вверх меч врага, как открывается в яростном крике рот, как обрисовываются рельефом мускулы рук. В это мгновение он мог бы просто ткнуть противника в открывшееся напряженное горло, но не этого он хотел. Дождавшись, когда клинок начнет рушиться на него, Глеб повел свои руки вверх, блокируя атаку. Он жестко подставил лезвие своего меча, и лязг столкнувшейся стали вновь отозвался болью в ладонях. Вражеский клинок лопнул от мощного удара, и, пока обломок отлетал в сторону, играя бликами на ярком солнце, Глеб с быстротой молнии, не обращая внимания на немоту в ладонях, атаковал дважды: диагонально с плеча на пояс, глубоко прорубив кольчугу, и тут же, выхватив клинок, не дав ему застрять в теле врага, второй удар — скользящий, вспоровший противнику горло.

Выронив сломавшийся меч, воин обеими руками схватился за шею. Не сводя вытаращенных глаз с победителя, стал медленно . заваливаться на землю.

— Спасибо, — поблагодарил маг, подходя к нему. Он сбросил с головы капюшон своего одеяния, открыв лицо. — Если бы не ты, я был бы уже мертв.

— Сам не знаю, что на меня нашло, — ответил Глеб, тяжело дыша. — Взбесили они меня.

— Меня зовут Епископ.

— Глеб.

Только сейчас Глеб смог получше рассмотреть мага. Тот был молод. Худое волевое лицо дышало странной силой, глаза смотрели прямо, и было в них что-то такое, что пугало и настораживало. Холод, отстраненность, словно у этого человека имелась некая цель и ничто не могло остановить его на пути к ней. Фигуру прятал свободный балахон серого цвета, и под его складками невозможно было оценить физическую силу и сложение мага. Видно было, что в плечах он не слишком широк.

— Я твой должник, — сказал Епископ.

— Пустяки.

Молодой маг вновь спрятал лицо под капюшоном, спросил:

— Ты будешь их обыскивать?

— Нет, — Глеб покачал головой.

—Тогда это сделаю я.

Епископ неторопливо и методично обшарил трупы, вывернув у убитых карманы, стащив кольчуги, отвязав с поясов тугие кошельки. Он вернулся, протянул деньги:

— Это твое по праву.

— Нет. — Глебу стало противно. — Мне не надо, у меня все к есть.

— Как хочешь. Я твой должник вдвойне. — Маг распахнул свой балахон, и Глеб увидел, что изнаночная сторона одеяния с сплошь ушита карманами: большими и маленькими, набитыми и свободными. Епископ быстро рассовал деньги и вновь запахнулся.

— Ты в деревню?

— Да.

— Я тоже.

Они сошли на дорогу и направились к уже совсем близкому селению.

Через какое-то время Глеб обернулся.

Два тела лежали на обочине. Даже отсюда были хорошо видны алые лужи на серой пыльной траве. В небе кружили вороны и стервятники, постепенно снижаясь по незримой спирали.

На высоком частоколе, возле самых ворот, торчали три мертвые головы, насаженные на заостренные колья. Глеб остановился перед ними. Встал и Епископ.

— Гоблины, — сказал маг. — Вчера я видел их издалека. Целый отряд. Слава богу, они меня не заметили.

Обтянутые зелено-бурой кожей черепа с выклеванными глазницами были ужасны. У одной головы из гниющей щели рта длинной лентой вывалился узкий острый язык. Другая словно бы ухмылялась, показывая кривые шипы зубов. Глеб отвернулся.

Из распахнувшихся деревенских ворот вышел мужик с косой на плече, глянул на застывших перед изгородью Двуживущих, усмехнулся.

— Нечего стоять, — сказал Глеб напарнику. — Ты идешь?

Они вошли в ворота. Мужик, сняв косу с плеча, посторонился, провожая их взглядом.

В селении насчитывалось более сотни дворов. Здесь было несколько улиц, лучами расходящихся от маленькой площади в центре. Вокруг небольшого пруда росли деревья и густые ивовые кусты. Поля находились с той стороны изгороди, на незащищен-ной земле, но почти возле каждого дома зеленели небольшие огороды в несколько гряд.

Дома, выложенные из глиняных кирпичей, сильно разнились по степени ухоженности и размерам. Некоторые сверкали свежей побелкой, некоторые серели размытыми стенами. Среди низких корявых мазанок выступали местами настоящие хоромы, черепичные крыши которых поднимались выше частокола. Чем крупнее селение, тем более заметна разница между богатыми и бедными.

— Где здесь у вас можно поесть? — обратился Глеб к проходящей мимо женщине. Она небрежно махнула рукой в правую сторону, сказала:

— Одноглазый Ургин в конце этой улицы. Пойдете прямо и упретесь,—и пошла дальше.

Навстречу пробежали мальчишки, пиная чей-то круглый череп.

Возле одного из домов сутулый старик вилами перетаскивал на двор сено, вываленное ворохом прямо посреди улицы. Молодая девушка несла от колодца полные ведра воды. Людей встретилось немного, и все они занимались своими делами, не обращая внимания на пришельцев. Или просто не выказывая своего интереса.

Из подворотни выскочила мелкая шавка, забрехала на чужаков, держась на безопасном удалении. Увязалась за Двуживущими, мотаясь из стороны в сторону на кривых лапах. Обвисшее сосками брюхо забавно болталось, шаркая по земле, — видимо, сука выкармливала щенков. Епископ цыкнул на нее, и она, визжа, полетела домой. За высоким глухим забором грозно залаял пес, глухо подрыкивая и давясь злобой. Этот, чувствовалось, намного крупней и серьезней.

Улица завершилась тупиком. Жерди частокола преградили путь. Глядя на них, Глеб подумал: откуда здесь столько дерева? Ведь вокруг сплошная безлесная степь. Неужели везли бревна изделека? Значит, есть чего опасаться, от чего отгораживаться. Он вспомнил гниющие головы на шестах и поежился.