Клейтон Джоу
Дракон распускает крылья (Диадема со звезд - 2)
ДЖОУ КЛЕЙТОН
ДИАДЕМА СО ЗВЕЗД
Фантастическая трилогия
КНИГА ВТОРАЯ
ДРАКОН РАСПУСКАЕТ КРЫЛЬЯ
Перев. И. Максименко
1
Алсйтис вздохнула, повела затекшими усталыми плечами. Медленный стук копыт по дороге, скрип кожи, размеренное фырканье лошади - все это унылым контрапунктом сочеталось с невеселыми мыслями. Холодный воздух заставил ее вздрогнуть, и настроение совсем испортилось.
По мере того, как непривычная тяжесть в ногах усиливалась, она старалась изменить позу, перенести вес с одного бедра на другое. Она смещалась то вперед, то назад, испытывая массу неудобств, пока вся нижняя часть тела не оказалась объятой жгучей болью. Наконец, она освободила из стремени левую ступню, перебросила ее через выступ седла, едва при этом не свалившись с лошади, и перевела дух.
- Так мне немного лучше, Пари, моя милая лошадка. Если я не свалюсь...
Как раз в этот момент лошадь споткнулась, и Алейтис поспешила вцепиться в ее гриву.
- Ха! - закричала она ошеломленно. - Ми-муклис, если мы с тобой расстанемся... - Она засмеялась. - То я уже никогда не вскарабкаюсь тебе на спину!
Усевшись поудобнее, Алейтис позволила себе повернуть голову, и, поглядев назад из-за плеча, рассмотреть луны. Ааб, из гладкой стороны которой, словно фурункул, выглядывала выпуклость Зеба, начала долгий плавный спуск к зубастым пикам горной цепи.
- До зари еще часов шесть езды. Интересно, как далеко мы успели забраться? - пробормотала она.
Она огляделась вокруг. Справа до самого горизонта простирался склон горы, гранит кое-где отблескивал в свeте лун. Слева от Алейтис грунт внезапно уходил вниз, и пористые кроны высочайших келезодревов, казалось, едва достигали человеческого роста.
- Невозможно определить. Прошло примерно пять часов. Вайд говорил, что до вадп Карда две недоли пути в южном направлении.
Где-то в животе, пониже пупка, разрасталась холодпая сосущая пустота страха - переносить ее было еще труднее, чем физическую боль, которая терзала непривычное к седлу тело.
- Ахай, Пари... - Алойтис погладила гладкую шею темно-каштановой кобылицы. - Я уже жутко по нему скучаю, а мы ведь только что покинули долину...
Она закрыла глаза и увидела его - темный силуэт на фоне мерцающих скал.
- Вайд... - прошептала она. Но слово было тут же унесено порывом холодного ветра, теребившего полы ее аббы. Она поежилась, поплотнее закуталась в теплый плащ Вайда. Если бы у псе была пара сапог, как у караванщика, чтобы защитить ноги от ледяного почпого воздуха, проникающего под полу аббы, она сочла бы эти мгновения путешествия даже приятными.
Зябко поведя плечами, Алейтис спустила левую ногу в стремя, а правую перекинула через седло.
- А, больно... - прошипела она, когда натертая кожа внутренней стороны бедра коснулась грубого седла. И все же, сунув ступню обратно в стремя, она цокнула языком.
- Давай, Пари, давай, маленький, пошевеливайся, побыстрее переставляй копыта. Нужно найти место, где можно сойти с дороги. Когда они бросятся на поиски, - наверняка обнаружат мой след.
Она покачала головой, осматривая склоны по обе стороны ст дороги. Никакой возможности спуститься с тропы. Она двинулась дальше. Все более невыполнимым казалось ее намерение. Постепенно дорога оказалась в окружении двух каменистых склонов и начала петлять между ними, бесконечные подъемы и спуски мешали продвижению вперед. Алейтис приходилось ползти вдоль этой неудобной и опасной тропы, переведя свою кобылу на медленный шаг - на тропе то и дело попадались коварные обломки камней, которые могли оказаться под копытом. Это уже никуда бы не годилось. Дальше... дальше... дальше... вверх... вверх... вниз... вокруг... час за часом...
Алейтис прижалась к лошади, поминутно оглядываясь на тащившего тюкы жеребца. Она ехала, чуть не падая с седла от усталости, пока езда не превратилась в пытку, пока бедра изнутри не были натружены до крови. Скалистые вершины по краям дороги пропали, теперь ее окружали крутые склоны, один из которых уходил вверх, а другой - круто вниз. Когда местность немного выровнялась, деревья и кусты стали такими частыми, их тень такой густой и манящей, что Алейтис с трудом подавляла желание укрыться в этой тени.
Ааб примостилась на вершине пика с неизвестным названием. Внезапно негостеприимная гора сменила гнев на милость и подарила девушке приятный травянистый склон, кое-где испещренный редкими кружками синобаров. Она встряхнулась, заставив себя немного сосредоточиться, и натянула поводья, приказывая кобылице остановиться. Жеребец нетерпеливо порывался двинуться вперед, переступая с места на место, дергал поводья. Алейтис потерла ладонями лицо, мысленно настроилась на волну и вошла в контакт с жеребцом, стараясь успокоить и вернуть его на место.
- Извини, ми-Мулак, я знаю, вы оба устали, хотите есть и пить. - Она вздохнула. - Но нам нужно ехать, Азиза-ми.
Кобыла начала спускаться, выбирая путь - приблизительно в юго-восточном направлении - среди валунов и прямых, как лезвие, железодревов, весьма редких здесь, но величественных, украшающих этот скудно наделенный дерном горный склон. Кобыла обогнула один из кружков сияобаров, Алейтис покачнулась. Она ухватилась за седло, усилием воли заставив себя держаться прямо, и усталость могучими волнами прокатилась по ее несчастному больному телу.
Когда Ааб превратилась в молочно-бледный ореол, венчающий черное острие вершины, Пари раздвинула мордой редкий кустарник, и они оказались на обширном песчаном пляже, который плавно спускался к мелкому водному протоку. Алейтис тупо смотрела на бегущую воду. "Пить", - подумала она.
Словно освобожденный от внутреннего запрета, Мулак протиснулся вперед, задев Пари плечом, и погрузился в прозрачную воду. Пари трусцой догнала его, остановилась рядом и тоже принялась медленно жадно пить.
Лошади глубже вошли в поток, вынуждая Алейтис крепче ухватиться за седло. "Следопыты, - подумала она. - Пастухи..." Она закрыла глаза, и сознание ее тут же покрылось черной бархатной пеленой. Алейтис постаралась стряхнуть сон. "Меня будут выслеживать!.." А вода так приятно журчала, омывая копыта лошади, и в остатках лунного света было хорошо видно, как клубится вокруг копыт песок.
"Нужно замести следы..." - Мысль вяло продолжала путь от подсоанания к сознанию. "Смыть..." Она повернулась, глядя вниз по течению. И тут же согнулась от боли, которая молнией пронзила ноги, бедра, туловище.
Алейтис вскрикнула, со свистом втянула воздух. "Нужно сделать остановку, - подумала она, когда слезы затуманили глаза. - Здесь..."
Она вытерла слезы.
"Ну нет, нет! Укрытие... Слишком рано... Слишком рано... Если они меня поймают..."
Холодная дрожь покатилась по телу. Она заставила кобылу поднять голову и пустила ее вброд, вдоль русла реки; Мулак с фырканьем поднял морду и побрел вслед за Пари.
Несмотря на сгущавшееся облако усталости, затуманившее мысли, Алейтис не могла не изумиться своим недавно пробудившимся способностям. Она всю жизнь общалась с теми, кто работал с лошадьми, и прекрасно понимала, насколько упрям может быть жеребец, спину которого тяготит грубая ноша. Вдруг мысль куда-то уплыла, и ее сменили другие, вперемежку с разнообразными отрывочными картинами, чередующимися с регулярностью судорог, без всякой при этом логики.
Некоторое время спустя горный склон стал немного круче, и русло реки из песчаного превратилось в опасное и коварное - каменистое, из отполированного водой гранита. Кобыла перешла на подпрыгивающий шаг, каждый толчок которого посылал волну боли вверх по позвоночнику Алейтис. Пока Пари осторожно пробиралась вниз по течению, сознание Алейтис начало время от времени отключаться. Она все чаще и чаще обнаруживала, что тыкается носом в гриву лошади. Время растянулось до бесконечности, мгновения четкого сознания перемешались, слившись воедино. Ааб опускалась за гору, ночь становилась все темнее. Сквозь тьму светилась на востоке непокорная красная полоска.
Алейтис отчаянно заморгала и сквозь пелену увидела на берегу широкий плоский фартук каменного грунта.
Она натянула поводья, и Пари, качнувшись, остановилась. Некоторое время Алейтис бессмысленно глядела вниз по течению. Потом оглянулась, заметив плоский камень, лежащий на берегу.
"Следы", - подумала она. Сознание работало короткими спазмами, между которыми простирались черные провалы пустоты. "Юг... левая рука - красный восток... нужно сейчас выйти из воды... я слишком далеко ушла на восток., если я заблужусь..." Последняя мысль заставила волну адреналина прокатиться по жилам, на короткое время разбудив ее. Потянув правый повод, она повернула Пари на юг, выводя лошадь на каменистый берег.
Пари и Мулак миновали широкое пространство каменистой площадки, прошли через луг, где копыта глубоко погружались в черную грязь и старую траву. Восточная сторона неба уже порозовела, а они все трусили через густые заросли железодревов, где еще царила черная ночь.
Когда они покинули заросли, Хорли расплавленным багрянцем залил восток. В его свете обширной голубой пластиной лежала восточная равнина. Огненный свет образовал длинные тени, перечеркивающие круглые холмы.
Она выпрямила спину и потянулась. Холодный утренний воздух бодрил, заставляя чуть дрожать усталое тело.
Она поправила плащ, запахнулась в него поплотнее и осмотрелась вокруг.
Изящными кружками синобары окаймляли верхушки холмов, нарушая монотонность обширного ковра лиловой веб-травы. Это были странные растения, и впервые она увидела их при дневном свете. Синобары всегда росли кругами, словно какие-то гигантские грибы. Наверное, у них был общий корень. Ветки начинались не ниже двухтрех метров от земли. Потом, по спирали или направленные вниз, они окаймляли ствол, покрытый грубой корой, пока дерево не превращалось в подобие конической щетки. Темные пучки сипе-зеленых листьев отходили от веток в узловых точках. Алейтис покачнулась в седле, стараясь сосредоточиться на этом красочном пейзаже - лиловая трава, сине-зеленые листья синобаров, красное небо. От утомления казалось, что она смотрит с высоты на некую картину, забавную и нереальную.
Она глотнула и вдруг осознала, что во рту пересохло, что губы потрескались и стали шершавыми. Осторожно подавшись вперед, она попыталась отцепить бурдюк с водой, но занемевшие пальцы отказывались повиноваться, не в силах справиться с коварным узлом. Она несколько раз сжала и разжала пальцы, пока они не порозовели и не восстановилась циркуляция крови. Открыв костяную пробку, она подняла бурдюк и направила в рот ледяную струю, чувствуя дьявольское наслаждение от того, как вода сбегает по подбородку. Потом она повесила мешок, аккуратно завернула пробку и наполнила легкие искристым утренним воздухом, снова чувствуя себя я;ивой и относительно счастливой. Она цокнула языком, дернула поводья и направила лошадь на юг.
Хорли поднялся над горизонтом полным багровым шаром. Местность вокруг начала меняться, становясь скалистее, вместо сииобаров появились железодревы. Вскоре кобыла миновала заросли сладких раушани и остановилась на спуске к небольшой речке. Алейтис задумчиво взглянула на бегущую воду, отметив почти вертикальную стену глубокого оврага. Она нашла подходящее для спуска место и повела кобылу вниз, застонав, когда лошадь наклонилась, добавив лишнюю порцию болевых ощущений.
Она остановила Пари и Мулака посреди речки. Насколько она могла определить, речка довольно круто шла вниз, в то время как стенки оврага ОСТaвались примерно на том же уровне. Таким образом, они становились выше и выше. Примерно в полумиле впереди овраг открывался, выходя на луг.
- Это интересно, ми-муклис, майал. Спорю, что вы оба непрочь отдохнуть и поесть. - Она тронула пятками бока лошади, направляя ее вниз по течению, а жеребец спокойно последовал за ней.
Примерно полчаса спустя местность стала ровнее, п Алейтис с облегчением вздохнула. Она выпрямилась, с живым интересом разглядывая пейзаж по сторонам дороги. Грунт в этой небольшой долине был более-менее гсвный, обильно поросший, как чехлом покрытый, зарослями кхираграсса, сверкавшего ярко-зелеиым в красном утреннем свете. Справа, на дальнем конце луга, виднелись густые заросли баллута и бидаракха. И никаких хоралов.
Хоранов здесь не росло. Она вздохнула. Это отсутствие привычных деревьев породило в Алейтис страннее острое ощущение потери, даже более острое, чем чувство расставания с Вайдом. Она впервые до глубины души почувствовала, что потеряла дом, осознала, что всю оставшуюся жизнь проживет на чужой земле, и нигде больше не будет места, которому она бы принадлежала по праву рождения. Она вздохнула, повернулась к деревьям спиной.
Левая сторона долины была почти отвесным склоном - здесь склон оврага достигал почти пятидесяти футов. Любопытство искрой полыхнуло в Алейтис, когда она заметила что-то вроде углубления, входа в пещеру, скрытого зарослями колючего кустарника и несколькими стройными железодревами.
Она направила Пари в ту сторону, осторожно миновала заостренные, как иглы, листья колючих кустов. У основания обрыва оказался небольшой склон метровой высоты, вроде въездного возвышения. Направив туда лошадь, девушка .оказалась под вогнутыми сводами пещеры.
Это напоминало каменный пузырь, внутрь которого она внезапно попала. Потолок закруглялся над головой, уходя назад, исчезая в сумраке промозглой темно-красной глубины. Высотой этот пузырь был около трех метров, три метра в ширину и примерно шесть - в глубину. Пол довольно ровный, покрытый сухими прошлогодними листьями и прочим мусором.
Она подалась вперед и почесала гриву кобыле.
- Мало хорошего, правда, Пари? Но это все же лучше, чем ночь в ,грозу под открытым небом, пе так ли?..
Она снова выпрямила усталую спину.
- Азиз-ми, и как я здесь улягусь?.. - Она с отвращением смотрела на грязный пол. - Похоже, ноги мои больше работать не могут...
Держась за луку седла, она наклонялась до тех пор, пока не рухнула грудой беспомощной плоти на пол, прямо на кучу кусечеколючника. Колючки тут же впились в кожу. Она подобралась к лошади и поднялась, цепляясь за седло, с трудом опираясь на непослушные, будто каучуковые ноги, которые то и дело норовили согнуться сами собой.
Она пошевелила пальцами ног, стараясь размять мышцы, то и дело шипя от боли. Конь тоже вошел в пещеру, игриво ткнулся ноздрями в грудь Алейтис.
- Ахи, Мулак, смотри - мои бедные ноженьки остались совсем без сил.
Сияв с него поклажу, в последний раз почесав холку, она послала его на луг. Потом, освободив от седла лошадь, выпустила и ее на свободу.
Алейтис устало добралась до порога. За верхушками наполовину скрывавших пещеру колючелистое она увидела резво бегущих, подпрыгивающих, гарцующих коней.
Она улыбнулась, немного заразившись их настроением, потом вздохнула и повернулась к куче поклажи.
Перешагивая так, чтобы внутренние стороны бедер не касались друг друга, девушка затащила тюки подальше, в глубь пещеры, расчищая пол от колючек, веточек, высохших за зиму листьев.
Аккуратно разложив поклажу, она взяла бутыль с маслом для втирания, которую дал ей Вайд, и вышла из новоприобретенного жилища.
Вокруг весело чирикали утренние птицы, названия которых она не знала. Алейтис обогнула заросли колючелиста и вскоре оказалась на берегу танцующего веселого речного потока. Усевшись на камне, в ярком свете двух солнц, только начавших подниматься над верхушками деревьев, она стащила с себя помятую, всю в пятнах пота аббу и, обнаженная, принялась впитывать утреннее тепло.
Взглянув на свои ноги, она тихо охнула. От паха до колен они были покрыты засохшей кровью.
- Кадда Мадар!!! - вздохнула девушка. Она окунула ладонь в воду. Ахай!!! Как лед! - взвизгнула она.
Медленно, чтобы тело привыкло к холоду, она опустила в воду ноги, потом встала. Со стоном наклонилась, набрала воды в пригоршню и, взвизгивая, ледяной чистой влагой омыла истертую кожу, такую нежную, непривыкшую к долгой езде верхом.
Когда вся кровь была смыта, она выбралась обратно на камень и щедро, толстым слоем смазала покрасневшие ноги маслом из бутыли.
С новыми стонами и визгами она растянулась на теплом камне, подложив аббу вместо подушки себе под голову.
Масло впитывалось, совершая свою целительную работу, а солнечное тепло тем временем пронизывало ее тело, прогоняя озноб, принося покой и расслабление. Постепенно вернулась усталость, и она погрузилась в смутный полусон. Но все ядугаре с детства научены тому, что ни в коем случае нельзя заснуть при прямом свете злого Хеша, н поэтому она снова, медленно, с большой неохотой заставила себя подняться, лечь на живот и напиться вволю из речки. У воды был какой-то незнакомый, но вполяа приятный, освежающий травяной привкус.
Постоянно моргая, чтобы не давать глазам окончательно закрыться, Алейтис, покачиваясь и постанывая, вернулась в свою пещеру. Достав из свертка полотнище туфана, она расстелила его на полу, поверх положила одеяло. Дотронувшись до шелковистой его подкладки, Алейтис вспомнила о попонах, пропитанных конским потом. Их обязательно надо было хорошенько проветрить и просушить.
Морщась от боли, она вышла из пещеры и принялась развешивать попоны на ветвях колючелистов, чтобы лучи солнц высушили и заодно продезинфицировали материю, выжгли из нее вошь.
Затем она медленно вошла в свое убежище... Едва голова упала на свернутую вместо подушки аббу, не успев даже натянуть на плечи одеяло, девушка рухнула, словно в пропасть, в глубочайший сон.
Алейтис вздохнула и всхлипнула. Глубоко во сне в ее сознании возникли странные картины...
...Следопыт склонился к самой земле, задумчиво разглядывая следы.
- Двое стояли здесь, - наконец сказал он Аздару, свирепо уставившемуся в землю. - Женщина... - пояснил он. - И мужчина. Двое лошадей...
- Мужчина?! - Аздар, вскакивая в седло, чуть по упал. - Ты уверен? Кто?
Следопыт покачал головой. Он молча ткнул в песок узловатым пальцем.
- Здесь слишком сухо. Мужчина. Видишь? Отпечаток сандалии. Ей помог один из наших. Вот здесь она свернула. - Он нагнулся над песком, провел пальцем по следам. - Мужчина вернулся в вади.
Следопыт медленно поднялся, стряхнул с колен приставший песок. Глаза его были бесстрастны, как у змеи.
Он посмотрел в сторону боковой тропы, потом снова на Аздара.
- Женщина уехала вон туда, - он показал на юг, па утоптанный караванный тракт...
Алейтис во сне нахмурилась: слабо застонала, словно протестуя.
Снова забравшись в седло, Аздар дернул поводья.
Конь его затанцевал, закрутился посреди дороги. Аздар начал заглядывать в глаза каждому из сопровождающих его мужчин. Его глаза налились кровью ярости, как у зверя.
- Копя каждому, если мы поймаем эту девку до наступления темноты! --прорычал он, скривив лицо в мстительной гримасе. Он ударил каблуками в бока своего скакуна и помчался вдоль караванного тракта, изрезанного, утрамбованного колесами фургонов.
Мужчины неловко переглянулись. Их взгляды то и дело возвращались к Чалаку и тут же убегали прочь. Кивнув следопыту, Чалак тихо произнес:
-Начнем.
Он сел в седло и довольно медленно направился на юг. Остальные выстроились в цепочку за его спиной, последовали за ним.
Алейтис застонала, перевернувшись на живот. Губы ее беззвучно шевельнулись, произнося имя брата. Чалак... Чал... Ч...
Потом привиделся другой сон. Ей снилось, как вздохнул и поднял руку следопыт, подавая сигнал остановки.
Он соскользнул с седла, присел и начал всматриваться в каменистый грунт.
- Потеряли мы ее, - наконец проворчал он.
Сон был туманен, и все, что видела в этой грезе Алейтис, казалось ей незнакомым.
Следопыт поднялся, посмотрел в ту сторону, откуда они приехали.
- Она свернула с тракта некоторое время тому назад. - Он виновато глянул на Аздара, краснолицего, с трудом сдерживающего напряжение и своего черного скакуна-мерина. Потом взгляд его скользнул в сторону и остановился на бесстрастном лице Чалака.
- Мы слишком спешим.
Аздар нахмурился:
- Ну?!
- У меня идея. В седле она никогда раньше не сидела. Если захотела повернуть, то наверняка сначала нашла открытое место...
Он глубокомысленно сплюнул, глядя, как быстро высыхает на горячем камне плевок.
- Скоро нужно будет искать укрытие. Идет большая жара...
Он вытер пот со своего морщинистого лица концом головного платка, потом поправил бастовые нитки, державшие платок на голове.
Аздар так же хмуро поглядел на солнце. Огромный красный Хорли, с приклеившимся к нему Хешем, парил почти- в самом зените. В отчаянии Аздар принялся кусать ноготь.
- Сколько уйдет времени, чтобы вернуться к месту, где она могла свернуть?
- Не стоит слишком спешить. Нельзя снова ее потерять... Мы уже ошиблись однажды - поспешили. Не надо повторять эту ошибку... - Следопыт задумчиво начал ходить по кругу. - На этот раз я пойду пешком.
- Как долго? - нетерпелнво спросил Аздар.
Вместо ответа следопыт пожал плечами.
Чалак кивнул.
- Верно, - сказал он тихо. - А от большой жары можно будет спрятаться у ручья, который мы несколько миль назад миновали.
Следопыт снова плюнул и зашагал в обратном направлении, ведя за собой лошадь и внимательно Осматриваясь по сторонам. Его высохшее морщинистое лицо медленно поворачивалось...
Воздух внутри пещерки-пузыря медленно нагревался, по мере того как подбирались к зениту Хеш и Хорли.
Алейтис снова застонала во сне, ее руки неуклюже сбросили одеяло; чуть всхрапывая, она перевернулась набок, свернулась калачиком и погрузилась в глубокий сон, сопровождаемый столь же странным видением...
Преследователи плелись пешком. Аздар вымещал плохое настроение на Чалаке.
Грезящая усмехнулась во сне, увидев медленное их перемещение.
Картина снова изменилась.
В небе громоздились фиолетово-серые тучи. Группа людей медленно спускалась по горному склону, петляя среди многочисленных железодревов.
- Стой! - Следопыт развернул редкие тощие ветки кустарника и ступил на песчаный спуск, ведущий к ручью. Алейтис вздрогнула во сне, узнав это место.
Следопыт присел возле отпечатка копыта, прищурился и посмотрел на другую сторону ручья.
- Она ие вышла на берег...
Он ввел лошадь в воду и медленно двинулся вниз по течению.
- Погоди, - вдруг остановил его Чалак (спящая снова улыбнулась). Откуда ты знаешь, в какую сторону она уехала? - Он показал в другую сторону. - Может быть, сначала проверить другое направление?
Следопыт спокойно посмотрел на него.
- Нет, - сказал он и настойчиво указал вниз по течению.
Алейтис тревожно ворочалась во сне, передвигаясь на другое место туфана, где не было лужи пота, собравшегося с парящего тела. Она улыбалась, видя усилия Чалака задержать погоню. Губы ее шевелились.
- Чалак... Чала... Ча...
Небо стало темнее, завеса облаков, укрывшая красный лик Хорли, стала гуще. Следопыт брел в холодной воде, осторожно посматривая из стороны в сторону. Остальные вели своих лошадей по берегу.
Каждый раз, приближаясь к плоскому береговому камню, следопыт предостерегающе поднимал руку, и преследователи замирали на месте.
Старый пастух нагибался к камню так близко, что казалось, будто собирается обнюхивать его, словно животное, вышедшее на охоту. И каждый раз, несколько минут спустя, он выпрямлялся, качал головой и продолжал, хлюпая, свой путь вниз по течению.
Ветер усиливался. Свет дня становился все слабее, приобретая красноватый зловещий оттенок. Аздар посмотрел па небо и тихо проворчал себе под нос проклятие, потом нетерпеливо воскликнул:
- Зря тратим время! Шевелись побыстрее!
Следопыт поднял голову и спокойно взглянул на Аздара. С завидным хладнокровием выдержал паузу - Аздар от этого еще больше взбесился, багровея так, что на лбу явственно выступили жилы. Когда следопыт заговорил, голос его был сух и насмешлив:
- Мы уже один раз ее потеряли. Ты хочешь рискнуть еще?
Чалак кивнул совершенно искренне, стараясь не показать своей радости следопыт, сам того не понимая, неожиданно поддержал его план.
- Он прав, абру cap, - тихо произнес он. - Становится темно. Мы можем легко пропустить то место, где она вышла на берег, если будем излишне нетерпеливы.
Аздар фыркнул:
- Темнеет! Разве есть разница в том, как мы ее потеряем? Из-за того, что не заметим следа, или из-за начавшейся грозы! Я сказал, пошевеливайся!
Следопыт пожал плечами и широкими размеренными шагами двинулся вниз по течению.
Наконец, в том месте, где берег превращался в гладкий каменный "фартук", он разглядел царапину на камне, щелчком отшвырнул булыжник, лежащий гладкой, не проросшей мхом стороной вверх, и удовлетворенно кивнул.
Спящая вскрикнула во сне от страха, и все тело ее содрогнулось, пронзенное током предчувствия.
Аздар свирепо натянул поводья, его мерин задрал голову, заржал и вынес седока на каменистый берег, застучав копытами. Следопыт раздраженно нахмурился и замахал руками, призывая Аздара не спешить.
Он полз по следу на четвереньках, вынюхивая почти незаметную его нить, опустив нос к самому грунту. Потом, довольно хмыкнув, встал и указал на глубокий отпечаток у края скалы, где начинался грунт помягче. Он нашел еще несколько следов копыт, потом взглянул на небо.
Аздар сполз с коня, присмотрелся к отпечаткам на мягком черном грунте и спросил: - Сколько еще до нее?
Следопыт прошел немного вдоль цепочки следов. Аздар следовал за ним вплотную.
- Она дала возможность лошади самой выбирать путь, - задумчиво произнес пастух. - Видишь? - Он указал на небольшое расстояние между отпечатками копыт, отмечая довольно хаотичный узор цепочки. - Может быть, она и не успела уйти слишком далеко от этого места. - Он присел и начал тыкать пальцем в следы. - Она прошла здесь где-то на рассвете, - сказал он через несколько минут, потом прищурился и глянул на небо. - Скоро начнется сильный дождь. У нас полшанса поймать ее. Все будет зависеть от того, насколько далеко успела она уйти от этого места. - Следопыт встал, быстро огляделся и бегом двинулся вдоль следа. Его лошадь отправилась за ним.
Цепочка людей двигалась по склону, петляя между созвездиями синобаров. В тусклом свете, сочившемся сквозь надвигающиеся грозовые тучи, идти по следу было возможно только благодаря мягкой почве и спутанным корневищам лиловой веб-травы.
С неба посыпались большие капли, первые капли ливня. С каждой минутой дождь усиливался. Следопыт тихо выругался и остановился. Рядом встал мерин Аздара.
- У нас был шанс, - сказал он с горечью разочарования...
Спящая пошевелилась и что-то пробормотала, однако не проснулась. Ее ноги вздрагивали - неосознанное подражание побегу.
Следопыт посмотрел на черное небо и пожал плечами.
- Я завтра пойду дальше. - Он положил руку на нож, пальцы ласково погладили костяную рукоять. - А вы как хотите.
Аздар смахнул с лица капли дождя.
- Ну что ж, - проворчал он. - На сегодня, думаю, погоня закончена. Он скривился. - Мы не готовы к долгому пути. Чалак, с ним пойдешь ты. Вы должны вернуть ее назад!
- Нет.
- Что?! - Аздар свирепо уставился на сына.
- Нет. Если ему хочется зря тратить время, идя по смываемому следу, то пожалуйста. - Молодой парень отрицательно покачал головой.
Аздар нанес жестокий удар кулаком в лицо Чалака.
Тот спокойно вынес удар, вытер струйку крови, показавшуюся из разбитого носа, повернулся и пошел прочь.
- Зажигай костер, - приказал он одному из своих наукеров. - Вон там! Он показал па ближайший круг синобаров.
Наукер послушно кивнул и исчез в тени деревьев.
Повернувшись к остальным, Чалак сказал:
- Утром возвращаемся в долину. После такого ливня у нас не будет никаких шансов выследить эту девку.
Люди переглянулись, потом молча кивнули и, сделав вежливый жест согласия, поспешили вслед за отправившимся разжигать костер.
Не обращая внимания на молчащего Аздара, Чалак поднял лицо навстречу дождю и улыбнулся. Капли теперь уже превратились в бешено падающие с небес струи воды.
Алейтис тихо застонала и открыла глаза. Голова болела от слишком долгого и глубокого сна, от слишком ярких и живых сновидений. Она попыталась сосредоточиться, но безрезультатно. К тому же, почувствовала легкое головокружение. Проведя языком по запекшимся губам, она взглянула на опускавшуюся снаружи темноту.
Потом попробовала сесть.
Боль, словно огонь, окатила ее тело. Она тут же рухнула обратно, хрипло охнув.
Минуту спустя она сделала новую попытку. На этот раз удалось подняться. Несколько мгновений она постояла, держась за стену, потом села, раскинув ноги, и начала осторожно ощупывать внутреннюю поверхность бедер. За время ее сна успела образоваться и подсохнуть корочка, несчастная плоть горела и ужасно чесалась. Ей пришлось сжать пальцы в кулаки, подавляя огромное желание почесать кожу.
Потягиваясь, постанывая от боли в мышцах, она отыскала бутылку с целебным маслом. Снова покрыла прохладной мазью царапины и корки запекшейся крови.
Зуд немного прошел. Она улыбнулась, даже начала весело насвистывать. Заставив себя подняться на ноги, Алейтис пробралась к порогу пещеры. Оба солнца уже очень низко висели над западным горизонтом в обрамлении остатков грозовых туч. Очень скоро жадные зубья горной гряды должны были поглотить Хеш и Хорлн.
Алейтис нахмурилась.
- Мне приснилось, что прошел ливень... - пробормотала она и покачала головой. Потом заковыляла собирать дрова для огня, чтобы приготовить ужин.
Лошади паслись в центре луга, с наслаждением грызя сочные стебли. Заметив Алейтис, которая направилась к деревьям, ее кобыла подняла голову, перестала жевать, весело подпрыгнула и заржала. Алейтис засмеялась, тряхнула волосами - радость животного передалась ей.
Хорли медленно исчезал за зубчатым горизонтом горного кряжа. Алейтис уныло смотрела на тонкую струйку Дыма, поднимавшуюся из трутницы.
- Опять неудача, - простонала она. Отбросив от лица непослушные волосы, она взглянула через плечо - кусочек неба был хорошо виден в отверстии входа в пещеру. Его закрывало пурпурное облако. Алейтис повернулась к трутнице - она едва видела ее в надвигающемся сумраке. Зажигайся, дьявольский огонь! - Она снова распушила трут, дернула за триггер зажигалки. Полетели искры, она осторожно подула на тлеющие крошки коры.
В сотый раз крохотные искорки померцали и погасли.
Усевшись на пятки, она сердито смотрела на упрямое устройство.
- Еще раз, всего еще одия раз... - пробормотала она.
Выбросив из коробки старую кору, она насыпала на ладонь щепотку древесных опилок, которые с трудом наскребла со старого пня. Потом, фыркнув, с отвращением отбросила прочь.
Пошарив в седельной сумке, она нашла старую книгу, которую дал ей Вайд.
Один из листков форзаца был чистым, и она аккуратно вырвала его, хорошо смяла полоску и сунула в отверстие трутницы. Тонким лезвием ножа отколупнула несколько прядей от пропитанной смолой раушани, положила их ла комок бумаги, крест-накрест.
Потом дернула за крючок зажигалки. На этот раз бумага хорошо занялась, превратившись в веселый огонек.
Поспешно перекинув его на горку древесных крошек, она добавила несколько щепок и стала ждать. Дерево загорелось. Победно насвистывая свозь зубы, Алейтис принялась скармливать маленькому костру тонкие прутики.
Потом уселась на пятки, глядя на плоды своих трудов.
- Мой первый костер, - довольно пробормотала она, продолжая подкладывать щепки в костер. Вскоре огонь весело затрещал в пещерке. Девушка занялась приготовлением ужина.
Поев и убрав после еды, она выглянула из пещеры наружу. Пики гор, еще видимые среди туч, горели застывшим пламенем, хотя Хорли уже опустился и спрятался за хребтом. Прохладный ветер, порывами теребивший ветки кустарника, оес запах близкого дождя, угрожая плащу и аббе Алейтис. Несколько колючек все еще впивались в ткань аббы. Пока Алейтис освобождалась от них, первые капли плюхнулись на листья железодревов и на ее голову.
Закрыв глаза, она нащупала в сознании точки управления лошадьми. "Сюда, Пари, - беззвучно прошептала она. - Сюда, Пари, Мулак".
Нежными подталкиваниями невидимой "руки" она мысленно заставила их покинуть луг и укрыться в пещерке. Жеребец радостно ткнулся мордой в ее плечо.
Она почесала его между прядущими ушами. Лошадь затанцевала рядом, требуя своей порции внимания.
Алейтис засмеялась, отвела в сторону ее нетерпеливую морду.
- Идите сюда. Я приготовила для вас траву и зерно, ми- му-клише.
Держась за бок жеребца, она провела их к месту, где были свалены кучей луговая трава вместе с пригоршнями желто-зеленых зерен. Мулак фыркнул, погрузил черные ноздри в нагретую солнцем траву, набрал полный рот пищи и принялся мерно жевать. Пари последовала его примеру.
Алейтис похлопала их по спинам с любовью и вернулась к костру. Горшок с чахи, поставленный в тлеющие угли, посылал в воздух волны травяного настоянного аромата. Алейтис с удовольствием втянула ароматный пар носом. Чуть кисловатый, немного сладкий, освежающий и немного едкий, пар завитком обрамлял ее склоненное к горшку лицо. Она вздохнула. Чтобы не обжечь пальцы, Алейтис натянула рукав. Подняла горшок, налила полную чашку янтарно-коричневой жидкости.
Встав, она вместе с чашкой чахи подошла к выходу из пещерки. Дождь падал полными секущими струями, и она рассматривала их с глубочайшим удовлетворением.
Она вспомнила следопыта и усмехнулась.
- Надеюсь, ночлег твой будет достаточно неудобен, - пробормотала она.
За ее спиной приятно потрескивал костер, излучая волны тепла. Горячий чахи согревал изнутри. Чувствуя покой, необыкновенное умиротворение и равновесие, гармонию во всем, что ее окружает, она потягивала чахи и прислушивалась к шуму дождя, к шуршанию веток колючелиста, к реву ветра. В Раксидане кланы сейчас уже собираются для вечерней песни. Она еловна наяву услышала простую красивую мелодию, славившую благословенного Мадара. Помимо ее воли в сознании начали всплывать слова шабеуруда, и она принялась тихо напевать.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
