Большой секрет Мэтти

      Расслышав раздражение в голосе Мэтти, Коннор замолчал. Ее синие глаза сузились, плечи распрямились от внутреннего напряжения.
      – Вы не можете утверждать с уверенностью, что все произошло именно так. Вы сказали мне, что слышали обрывки того, что было сказано. Нельзя же судить обо всем по каким-то обрывкам. – Она перевела дух. – Я не стану безропотно слушать ваши наветы на такого добросердечного человека, как Джозеф Сандер.
      – Добросердечного? – Коннор не верил своим ушам. – Почему вы защищаете его? Разве вы не слышали, что я сказал?
      – Я не глухая. – Мэтти скрестила руки на груди. – А вот вы слишком поспешно делаете выводы о том, что могут означать образы, возникающие в вашем сознании, вместо того чтобы поговорить с человеком, который мог бы вам все объяснить. – Она резко засмеялась. – Коннор Сандер, я не верю в то, что вас интересует правда.
      Коннор вскипел. И хотя понимал, что его злость направлена против деда, почувствовал раздражение и от разговора с Мэтти.
      – Я скажу вам, в чем заключается правда. Я сердит на Джозефа много лет. Поэтому и придумал отговорку, чтобы не принимать участия в строительстве Общественного центра в прошлом году. Где-то в глубине моей души хранилось воспоминание о том, что это из-за Джозефа мой отец уехал из «Смоки-Вэлли». По какой-то причине это было затуманено в моем сознании, но теперь выплыло наружу и стало очевидным.
      Мэтти упрямо вздернула подбородок.
      – Совсем не очевидным, Коннор. Вам надо прекратить обвинять Джозефа и попытаться понять, почему вы прятали правду. А еще вам надо выяснить остальные детали, потому что Джозеф, насколько я знаю, никогда сознательно не обидит и мухи, а уж тем более внука, которого безмерно любит.
      Коннор долго смотрел на нее. Она говорила так, словно хорошо знала его деда, и внутренний голос сказал ему, что это весьма существенно. Но он чувствовал себя слишком обиженным, чтобы спросить об этом.
      – Просто не могу поверить, – наконец сказал он, – что ждал от вас понимания.
      Ее глаза потемнели.
      – Я хочу понять вас, Коннор. Но я не в состоянии помочь человеку, который отказывается помогать самому себе.
      Их взгляды встретились. Не в силах пересилить себя, Коннор резко повернулся и ушел.
      В среду на следующей неделе ей был доставлен большой плотный конверт с разрешением на строительство, который так и лежал нетронутым на столике в холле. Мэтти знала, что ей нужно нанять плотника, если она собирается хоть когда-то начать реконструкцию каретного сарая. Но забота о Бренде заставила ее отложить собственные дела.
      Хотя Мэтти в основном просто выслушивала эту женщину, ей было также необходимо научить Бренду таким необходимым жизненным вещам, как завести чековую книжку и банковский счет и планировать бюджет. К тому же надо было проинструктировать Бренду, какую выбрать одежду и как держаться, когда она будет проходить собеседование при устройстве на работу.
      Мэтти бросила взгляд на столик. Рядом с конвертом из строительного департамента лежал другой конверт. Она вскрыла его. Внутри лежала открытка с романтическими белыми розами. Лори и Грей приглашали на свадебное торжество.
      Они поженились в такой спешке, что не имели возможности разделить свою радость с друзьями. А теперь хотели отпраздновать это событие. Мэтти не была уверена, что сможет пойти. То, что она была нужна Бренде и Скотти, было для нее важнее вечеринки с друзьями.
      Бренда делала большие успехи. Она стала эмоционально более сильной и намного оптимистичнее смотрела в будущее. Они с Мэтти решили, что ей неплохо было бы пройти психологический тренинг, который бы лучше подготовил ее к условиям рынка труда. Мэтти даже смогла убедить женщину в том, что ей необходимо проконсультироваться с адвокатом по поводу заявления о разводе.
      Однако все изменилось сегодня утром после телефонного звонка Бренды.
      – По-моему, мы договорились, – мягко упрекнула ее Мэтти, – что вы не будете вступать ни с кем в контакт, пока все не решите окончательно.
      – Я знаю, – виновато сказала Бренда. – Но мне было так одиноко!
      Мэтти сочувственно улыбнулась.
      – Прекрасно понимаю. Но уверена, что не должна напоминать вам о необходимости вести себя осторожно. Вы же просили меня не говорить ни единой душе о том, что вы здесь.
      – Шейла никому не скажет, что я звонила. И я не сообщила ей, где нахожусь.
      – Это хорошо. – Мэтти взяла Бренду за руку. – Я рада, что вы позвонили своей подруге… а не мужу.
      – Насчет этого вам не надо беспокоиться. У нас с Томми все кончено. Мне надоело быть его боксерской грушей для тренировки.
      Решительный тон Бренды понравился Мэтти. Это давало основание верить в то, что она больше не будет жертвой домашнего насилия.
      Внезапно на лице Бренды появилось тревожное выражение.
      – Должна признаться, что после разговора с Шейлой я снова стала бояться. Дело в том, что к ней приходил Томми. Напугал ее до полусмерти. Рвал и метал. Угрожал ей. Шейла даже испугалась, что он ударит ее. – Бренда замолчала, рассеянно трогая заживающую рану на виске, и перешла на шепот: – Она сказала, что Томми собирается устроить мне хорошую взбучку, когда найдет. И он не шутит, Мэтти. Томми убьет меня, если будет уверен, что выйдет сухим из воды. А с тем нефтяным дельцом, с которым он связался и с помощью которого надеется хорошо заработать, Томми сможет выйти сухим… Господи, как бы я хотела забрать Скотти и уехать как можно дальше.
      Мэтти внимательно посмотрела на нее, на глубокий порез на ее лице, на пожелтевшие кровоподтеки вокруг глаз, на забинтованный нос. Эта женщина была слишком молода, чтобы пройти через такой ад. Но именно адом можно было назвать ее жизнь с человеком, склонным к насилию.
      Наконец Мэтти осторожно сказала:
      – Если вы действительно хотите так поступить, я все подготовлю. Вы со Скотти получите новые документы. Я уже помогала женщинам, у которых не было другого выбора.
      Бренда заметно оживилась.
      – Но должна вас предупредить, – продолжила Мэтти, – что это тяжелая доля. Вы не сможете вернуться домой. Никогда. Не сможете общаться ни с родственниками, ни с друзьями. Вам придется оставить все и всех в прошлом. – Она сделала паузу, чтобы Бренда могла все как следует прочувствовать, потом ласково, но твердо добавила: – Это будет очень тяжело.
      – Тяжелее, чем то, через что я уже прошла? – Глаза Бренды засверкали от избытка чувств. – Тяжелее, чем терпеть побои каждый раз, когда я не могла угодить мужу? Тяжелее, чем когда ломают руку? Пальцы? Челюсть? Тяжелее, чем прятаться со Скотти в темном шкафу столько раз, что я и счет потеряла? Я хочу начать все сначала. Мы с сыном заслуживаем этого.
      Понимая, что это решение далось Бренде нелегко и что оно не было принято под влиянием момента, Мэтти потрепала ее по руке и сказала:
      – Только не торопитесь и хорошенько все обдумайте.
      – Мне не нужно думать. Я хочу, чтобы вы помогли мне уехать из Вермонта. Я поеду куда угодно, Мэтти. В Калифорнию, на Аляску, к черту на кулички, лишь бы мы со Скотти были в безопасности.
      Мэтти надолго замолчала.
      – Я смогу отправить вас со Скотти через пару дней.
      Впервые на лице Бренды появилось выражение облегчения… и чего-то еще…
      У Мэтти сжалось сердце.
      Надежда. Именно от надежды глаза Бренды снова засветились.
      Это было наградой для Мэтти за ее старания видеть, как женщины, которые появлялись на ее пороге сломленные и отчаявшиеся, возрождаются к жизни, с оптимизмом смотрят в свое светлое будущее.
      Бренда, заморгав, протянула руку и коснулась локтя Мэтти.
      – А этот ваш мужчина, я что-то не вижу его. – С мягким сочувствием в голосе она спросила: – Вы расстались с ним, да? Наверняка из-за меня. Я не дала вам рассказать ему о том, что мы со Скотти здесь.
      Попытка Мэтти улыбнуться не удалась. Она никак не ожидала, что Бренда затеет разговор о Конноре.
      Девушка была страшно расстроена теми поспешными выводами, к которым пришел Коннор, не зная всех фактов. Это мучило ее, но она ничем не могла ему помочь.
      Мэтти действительно была готова сделать это, но у нее опустились руки, поскольку Коннор упорно не желал поговорить с Джозефом, чтобы узнать всю правду от человека, который был единственным живым свидетелем и мог ему все рассказать. Однако глаза Коннора были полны решимости, когда он заявил, что никогда больше не собирается общаться с дедом.
      Ну и дурак.
      Глубоко вздохнув, Мэтти сказала Бренде:
      – Я ни о чем не жалею. Пожалуйста, не вините себя, Бренда.
      – Кто-то всегда что-нибудь да теряет.
      Мэтти наморщила лоб и с удивлением посмотрела на нее.
      Бренда пояснила:
      – Я наблюдала в окно за вами обоими, когда вы разговаривали у того дома сзади. И потом еще раз, утром, когда вы шли по дорожке. Этот человек просто ел вас глазами.
      – Ну, довольно. – Мэтти встала. Ей не хотелось говорить об этом, и из гордости она заявила: – Нельзя жалеть о чем-то, чего никогда не было.
      Выдумав какой-то предлог, Мэтти вышла из комнаты, но успела заметить недоверчивый блеск в глазах Бренды… и понять, какое чувство охватило ее, когда она услышала последние слова своей гостьи.
      Отчаяние.
      Мэтти обвела взглядом полку в небольшой аптеке и выбрала шампунь, кондиционер для волос, тюбик зубной пасты, дезодорант и мыло. Все в маленьких дорожных упаковках.
      Обычно девушка делала покупки в большом супермаркете, который находился в городе Маунтвью, но сегодня она приезжала к Джозефу Сандеру, чтобы узнать, не проконсультирует ли шаман Бренду перед отъездом той из города. Экономя время, Мэтти решила купить кое-что необходимое для предстоящей поездки Бренды прямо здесь, в резервации «Смоки-Вэлли».
      Колокольчик у двери звякнул, и Мэтти машинально повернула голову. Встретившись взглядом с Коннором, она от удивления раскрыла рот.
      Коннор не меньше ее был изумлен этой неожиданной встречей.
      Что ей делать? Поздороваться? Не реагировать? Или что?
      Он страшно разозлился на нее, когда они виделись в последний раз, в то утро, когда он разыскал ее, чтобы сказать, что его сон – не что иное, как детское воспоминание. А она практически заявила ему, что его отказ поговорить с дедом был чистейшей глупостью.
      Мэтти решила пустить все на самотек. Если он намерен не замечать ее, пусть будет так.
      Прошла секунда, вторая. Мэтти ощутила, как от напряжения у нее начала пульсировать кровь в ушах, и поняла, что, если он сейчас уйдет, она не выдержит.
      Коннор вошел в аптеку. Дверь за ним закрылась. Не сводя с нее глаз, он направился в ее сторону.
      Она почувствовала облегчение, не позволяя себе думать, что бы это могло значить. Она не хотела знать.
      Коннор подошел так близко, что она смогла ощутить жар его тела, сосновый аромат, исходящий от волос и одежды.
      – Привет, – негромко произнес он.
      Коннор не улыбнулся, но и ничего враждебного в его тоне тоже не было. Мэтти сглотнула комок, возникший в горле.
      – Я удивлена, что вы здесь. – Эти слова невольно сорвались с ее губ. – В резервации, я хочу сказать. Мне казалось, что вы стараетесь тут не появляться.
      Он криво усмехнулся:
      – Это действительно так. Но я решил навестить своего двоюродного брата. Грей недавно женился, и я хотел познакомиться с его молодой женой.
      – А, вы говорите о Лори, – улыбнулась Мэтти. – Я была подружкой невесты на их свадьбе с Греем.
      По тени, набежавшей на лицо Коннора, она поняла, что, вероятно, сказала что-то лишнее, и сжала губы.
      Через мгновение Коннор кивком головы показал на предметы, которые девушка положила в красную пластмассовую корзинку, висевшую на ее руке.
      – Вы собрались куда-то уезжать?
      Мэтти опустила взгляд на зубную пасту, мыло и другие покупки.
      – Нет, – призналась она честно. – Я никуда не уезжаю.
      Он, казалось, ждал, что она объяснит, почему все ее покупки были в дорожной упаковке, но она упрямо молчала.
      Коннор уставился в пол.
      – Послушайте, Мэтти, – сказал он, снова подняв голову и поймав ее взгляд. – Я сожалею, что был так… резок, когда мы виделись в последний раз. Дело только во мне. Это не имеет никакого отношения к вам, и мне не следовало выплескивать свое раздражение на вас.
      Его извинение тронуло ее.
      – Очевидно, это что-то, с чем вы должны справиться, Коннор. Извините, что сунула свой нос, куда не надо. Я не имею никакого права давать вам какие-либо советы, но я была настойчива только потому, что… – Я переживаю. Она едва не произнесла эти слова, но, к счастью, сдержалась. А ты действительно переживаешь, тихо произнес ее внутренний голос. Однако она не осмелилась признаться в этом Коннору. Ради того, чтобы не причинить боли своему сердцу. – Просто я думаю, что для вас… очень важно найти ответы, в которых вы нуждаетесь.
      Мэтти вдруг ощутила слабость в коленях. Чем дольше она стояла здесь, тем сильнее осознавала, как много стал значить для нее Коннор. Она хотела, чтобы он был здоров и счастлив. Хотела, чтобы ночные кошмары перестали мучить его. Она хотела…
      – Значит, – сказал он мягко, – все в порядке? Вы не сердитесь на меня?
      Мэтти покачала головой.
      – Не сержусь.
      – Отлично.
      Таинственные чары опутали их, медленно закружились вокруг, как нечто живое. То, что Коннор почувствовал это, Мэтти прочла в пристальном взгляде его черных глаз.
      – Вы пойдете, сегодня на вечеринку к Грею и Лори?
      – Я… пока не знаю.
      Коннор улыбнулся, и она поняла, как ей недоставало этой улыбки.
      – А мне показалось, будто вы сказали, что были подружкой невесты на свадьбе Лори, – произнес он. – Не могу поверить, что вы пропустите эту вечеринку.
      Мэтти ничего не ответила.
      – Я бы мог заехать за вами, – настаивал он.
      – Спасибо, но… – она покачала головой, – я пока не определилась со своими планами.
      Чары сгустились настолько, что стали причинять неудобство. Наконец Коннор сказал:
      – Я ждал обещанного вами звонка.
      У него был такой виноватый вид, что ей следовало бы улыбнуться, но у нее не получилось.
      – Я не была уверена, что вы по-прежнему хотите помогать мне с каретным сараем.
      – Конечно, хочу. А разрешение пришло?
      – Пришло. – Мэтти качнула корзинку, которая являлась материальным свидетельством того, почему она не должна была подпускать его и всех остальных к «Тропе мира». – Но мне нужно еще дня два, Коннор. И тогда я буду свободна для вас.
      Он пристально посмотрел на нее, словно искал какой-то скрытый, более глубокий смысл в ее словах. Мэтти почувствовала, что ей стало нечем дышать и пора выйти на свежий воздух.
      О господи! Ей так хотелось поделиться с ним своей деятельностью в «Тропе мира», но решение Бренды скрыться накладывало на нее большую ответственность. Мэтти не рассказала об этом даже Джозефу, человеку, который уже давно помогал ей в самых серьезных делах.
      После того как Бренда и Скотти уедут, Мэтти сможет открыться Коннору. И никак не раньше.
      Мэтти вздохнула.
      – У меня есть ваш телефон, Коннор, – успокоила она его. – Я позвоню.
      Это было обещание, которое она действительно собиралась выполнить.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

      Когда Мэтти не открыла дверь после того, как он постучал вторично, Коннор обошел вокруг отеля, ища ее. Он испытывал приятное возбуждение. Ее многообещающий взгляд при расставании сегодня утром воодушевил его. Коннор снова начал думать о предстоящем проекте и теперь вынашивал планы, касающиеся каретного сарая.
      У него появилось две идеи, и он набросал оба варианта реконструкции, которую мысленно представлял себе. Один вариант предполагал ограничиться существующим пространством, другой – сделать небольшую пристройку сзади дома.
      Вторая идея особенно вдохновляла его. Расширив пространство всего на восемь футов, можно было получить зону для гостиной и кухни, что обеспечило бы новобрачным гостям Мэтти реальное уединение. Какие молодожены, едва начавшие совместную жизнь, отказались бы от удовольствия обедать вдвоем в удобном уголке своего маленького номера?
      Коннор улыбнулся. Он был уверен, что Мэтти придет в восторг от его предложения.
      Сейчас девушка занята, поэтому работу можно будет начать только через пару дней. Она сама так сказала при последней встрече. И он не собирался отнимать у нее много времени. Только покажет ей планы и уйдет.
      Коннор подошел к гаражу, но, поскольку в нем не было окон, не смог определить, стоит там ее машина или нет. Двор был пуст, и Коннор подумал, что Мэтти, очевидно, могла пойти к озеру.
      Заметив боковым зрением какое-то движение наверху, он поднял голову и взглянул на дом. В одном из верхних окон колыхнулась занавеска. Коннор был абсолютно уверен, что не мог ошибиться. Значит, в доме кто-то есть.
      Может, у Мэтти в «Тропе мира» были постояльцы? Не поэтому ли она просила его отложить работу на пару дней, хотя, по ее словам, разрешение на строительство уже пришло.
      Но если дело было в этом, почему бы ей так и не сказать? Постояльцы платили деньги, и понятно, что необходимо избегать строительного шума, который мог вызвать неудовольствие гостей, а еще хуже – побудить их найти другой отель.
      Когда сегодня утром он разговаривал с Мэтти в аптеке, она так туманно объяснила причину отсрочки реконструкции, что он даже не мог вспомнить ее… если она вообще приводила какую-то причину.
      Коннор снова взглянул на второй этаж дома. Не тень ли мелькнула там за занавеской? Не следит ли кто-то сверху за ним?
      Он вгляделся, но тень уже исчезла.
      Что-то крылось за всем этим…
      Его плечи вздрогнули от смеха.
      Коннор, старина, пробормотал он себе поднос, ты слишком много времени проводишь в одиночестве. У тебя просто разыгралось воображение.
      Шуршание колес по гравию заставило его повернуть голову. Машина Мэтти въехала на дорожку и остановилась в паре ярдов от него. На прелестном лице девушки появилось раздраженное выражение, когда она открыла дверцу и вышла из автомобиля.
      – Что вы здесь делаете, Коннор? – спросила она.
      Тон Мэтти должен был бы насторожить его, но он так горел энтузиазмом показать ей принесенные планы, что не обратил внимания на ее настроение.
      – У меня есть кое-что для вас.
      Коннор знал, что она не могла не заметить, с каким пылом он это произнес. Подойдя к ней, он протянул два листа миллиметровки, на которой сделал свои наброски.
      Мэтти взяла листы из его рук. И тут взгляд Коннора упал на заднее сиденье ее машины.
      – Вы действительно никуда не уезжаете? – спросил он, показав на два чемодана, на которых все еще висели ценники.
      – Просто кое-что купила, – сказала Мэтти, не поднимая головы, и с преувеличенным вниманием всмотрелась в наброски, которые он ей дал.
      Тут он заметил лежащий на переднем сиденье яркий пакет.
      – Вы решили пойти на вечеринку к Грею и Лори?
      Хотя он попытался не обижаться на то, что она отклонила его предложение заехать за ней сегодня вечером, сказать, что это его никак не задело, было бы неправдой.
      – Я все еще не совсем уверена, что смогу, – поспешно произнесла девушка. – Надеюсь, что забегу ненадолго.
      Момент неловкости прошел. Она подняла взгляд от набросков проекта.
      – Это здорово, Коннор. Спасибо. Мне очень нравится вариант с расширением помещения. Просто отлично. Именно этого я так долго хотела.
      Он улыбнулся, довольный тем, что угадал, какой именно вариант она предпочтет.
      Их взгляды встретились, и Коннор почувствовал, что Мэтти чем-то озабочена.
      – В чем дело? Что вас беспокоит, Мэтти? – Он нахмурился. – Вы сказали мне в аптеке, что не сердитесь на меня. Однако вы все еще сердиты, правда?
      – Нет, Коннор, – ответила она. – Пожалуйста, поверьте. Это не имеет никакого отношения к вам.
      Не сдержавшись, он спросил:
      – Тогда… к кому же?
      Мэтти прикусила нижнюю губу, выражение досады появилось на ее красивом лице. Коннор был уверен, что ей хотелось что-то рассказать ему, но она этого не сделала.
      Коннор пристально посмотрел на ее золотистые волосы, когда она низко опустила голову. Что же кроется за ее упорным нежеланием говорить? – подумал он.
      – Это уже почти позади, тихо пробормотала Мэтти. – Все улажено.
      Она обвела взглядом отель и тяжело вздохнула. Как хорошо бы было прямо сейчас все рассказать Коннору. Поделиться с ним, чем она тут занимается, в своем отеле. Объяснить, что с радостью пошла бы на вечеринку к Грею и Лори, но потратила уйму времени, чтобы подготовить отправку Бренды и Скотти на юго-запад страны, где они могли бы начать новую жизнь.
      Мэтти понимала, что Бренда наблюдает за ней из отеля, – и по собственному опыту знала, как сильно та боялась, что ее укрытие может быть обнаружено, хотя и знала, что она, Мэтти, доверяет Коннору.
      Каждый раз, когда Сьюзен пыталась спрятаться, вся семья дрожала от страха. Сейчас Бренда переживала то же самое, что и бедная Сьюзен.
      Мэтти дала Бренде обещание, что никому ничего не скажет. И это обещание она не могла нарушить. По крайней мере, пока мать и сын не сядут в ночной автобус, отъезжающий в Нью-Мехико.
      – А что значит «все улажено»?
      Вопрос, заданный Коннором, заставил Мэтти взглянуть в его черные глаза.
      – Я имела в виду, что завтра мы сможем приступить к работе над каретным сараем. Все улажено, и я готова. Но в данный момент… – она демонстративно взглянула на свои изящные часики, – вам придется уехать. У меня назначена встреча через десять минут.
      К Бренде должен был прийти Джозеф, и Мэтти не хотела, чтобы Коннор оказался в ее доме, когда появится его дед.
      Теряясь в догадках, Коннор молча изучал лицо Мэтти своими черными глазами, словно пытаясь проникнуть в ее мысли.
      Наконец он медленно кивнул.
      – Если я не увижу вас сегодня у Грея, то буду здесь завтра с утра пораньше.
      Мэтти было неприятно думать, что он уходит в тягостном настроении, но другого пути у нее не было.
      Скотти поставил на стол три тарелки и пошел за вилками, ножами и ложками. Он явно был расстроен и даже не пытался этого скрывать. Мэтти стояла возле плиты и помешивала тушеное мясо, которое приготовила на обед.
      Пока Мэтти и Скотти накрывали на стол, Бренда и Джозеф уединились в гостиной.
      – Я больше никогда не увижу вас, правда? – спросил мальчик у Мэтти.
      – Не буду обманывать тебя, дорогой. Вероятно, нет.
      Скотти опустил плечи, но продолжал делать свое дело. Он аккуратно сложил салфетки и положил сверху приборы.
      – Почему мой папа так себя ведет? Почему обижает маму? Я ненавижу его. Не хочу больше видеть, никогда в жизни.
      Мэтти ласково посмотрела на него, но промолчала.
      – Мы должны уехать, да? – спросил он у Мэтти.
      Она кивнула.
      – Твоя мама считает, что так будет лучше. Тогда вы оба будете в безопасности.
      Теперь кивнул мальчик, и у Мэтти сердце сжалось от боли при мысли, что столь юному созданию приходится иметь дело с проблемами, с которыми дети не должны сталкиваться. Но жизнь есть жизнь, и нельзя избежать проблем, которые она ставит перед людьми.
      – Вы мне нравитесь, – пробурчал Скотти. – И мне здесь хорошо.
      Так он по-своему выразил свою благодарность, поняла Мэтти. Она потрепала его по плечу и сказала:
      – Ты мне тоже нравишься, Скотти. А там, куда ты уезжаешь, очень хорошо, поверь. Люди помогут вам, как я помогла. И у вас с мамой все будет в порядке.
      Они тепло улыбнулись друг другу.
      Подняв глаза, Мэтти увидела Джозефа, стоявшего в дверях и наблюдавшего за ними.
      – Почему бы тебе не помыть руки перед едой? – снова обратилась она к Скотти. – Скажи маме, что мы скоро будем обедать.
      Мальчик убежал.
      – Спасибо, что пришли, – сказала она Джозефу. – Как вы считаете, Бренда готова начать самостоятельную жизнь?
      – Не беспокойтесь, – мягко произнес старый шаман. – У нее сильный мотив для выживания – ее сын.
      Мэтти знала, что это правда. Бренди превращалась в бесстрашную львицу, когда речь заходила о защите маленького Скотти.
      Джозеф подошел к ней.
      – Мне бы хотелось поговорить о вас.
      – Обо мне? – удивилась Мэтти.
      Тихо хмыкнув, старик взял ее руку. Какая-то странная вибрация исходила от него.
      – Да, о вас. Я чувствую, что вы давно уже испытываете тревогу.
      Мэтти кивнула.
      – Вы правы, я волнуюсь за Бренду, и…
      – Нет, – остановил ее Джозеф. – Я говорю о том беспокойстве, которое вызывает у вас мой внук.
      Притвориться, будто она удивлена его прозорливостью, было невозможно.
      – Коннор, – тихо выдохнула Мэтти.
      Каким образом Джозеф мог узнать о ее тревожных мыслях и чувствах, касающихся Коннора? Но чему тут изумляться? Не каждый становился шаманом у индейцев племени колхиков. Джозеф Сандер обладал прирожденным даром и почти мистическими способностями предвидения.
      Он заглянул ей глубоко в глаза, и Мэтти показалось, что старик был значительно старше, чем говорил. Это была глупая мысль, но в его черных глазах она чувствовала загадочную глубину, тысячелетнюю мудрость.
      – Это к лучшему, – произнес он медленно и четко, – что Коннор считает меня виновным за прошлое.
      Мэтти ахнула.
      – Но вы не могли сделать то, что он думает. Вам необходимо поговорить с ним. Рассказать ему…
      – Дитя мое…
      Услышав такое ласковое обращение, она смолкла. Ее глаза повлажнели от избытка чувств.
      – Коннор не готов услышать правду. Возможно, никогда и не будет готов. Вы должны понимать, что некоторые вещи нельзя увидеть, просто открыв глаза. Иногда для этого надо открыть сердце.
      Мэтти похолодела, с ужасом подумав, что сердце Коннора может быть закрыто навсегда, и он просто-напросто откажется увидеть правду.
      – Джозеф, – с трудом прошептала девушка, чувствуя ком в горле, – я знаю, что вы хороший человек и очень любите Коннора. Я поняла это по вашим глазам, когда мы приходили к вам. – Помолчав, она спросила о том, что ее так волновало: – В чем состоит эта правда? Вы разлучили Коннора с его отцом?
      Лицо старого шамана стало печальным.
      – Да, – честно признался он. – Но это было только в интересах моего внука. Видите ли, мой старший сын, отец Коннора, был моим тезкой. Его жена умерла, когда Коннор был еще младенцем. Джо так и не оправился, потеряв любовь всей своей жизни. Свое горе он топил в алкоголе.
      Мэтти слушала старика, затаив дыхание.
      Хотя эта история была ужасно печальной, Джозеф ни разу не отвел взгляда.
      – Я пытался сделать все возможное, чтобы помочь своему сыну, – продолжал он. – Увещевал его, не одиножды заставлял проходить курс лечения. Но все впустую. Джо собирался отправиться в потусторонний мир, чтобы быть с Ди. Больше всего я боялся, что он возьмет с собой и Коннора, поскольку у него вошло в привычку, выпив, садиться за руль… При этом мой внук часто находился вместе с ним в машине. – Помолчав, он грустно заключил: – Я отказался от своего сына во имя того, чтобы спасти внука.
      По щеке Мэтти поползла слеза.
      – Вы можете всё исправить, а для этого должны сказать ему, – ее голос сел от эмоций. – Коннор зол на вас, а это неправильно.
      Джозеф нежно сжал ее пальцы.
      – Нет, это правильно, потому что Коннор счастлив. Раз он злится, раз винит меня, значит, продолжает помнить своего отца, которого обожает.
      Джозеф действительно был хорошим человеком. Мэтти знала это всегда. Слезы неудержимо заструились по ее щекам, когда она крепко обняла его. Ах, если бы Коннор мог видеть Джозефа таким, каким тот был на самом деле!
      Словно прочитав ее мысли, Джозеф отстранился и проговорил:
      – Мы не можем изменить судьбу человека. Наш долг – только помогать тем, кому мы в состоянии прийти на выручку. Как, например, Бренде. Не вы выбрали тот трудный путь, по которому она собирается идти, но вы помогаете ей во всем, в чем можете. Мы идем по тонкому льду в этой жизни… Вы так не думаете?
      Мэтти смахнула слезу.
      – Иногда, Джозеф, этот лед слишком уж тонок.
      Коннор пребывал в паршивом настроении, и находиться в гостях ему хотелось меньше всего. Он понимал, что его мрачное расположение духа было вызвано тем, как изменилась Мэтти.
      Когда они впервые встретились, девушка была совершенно открытой. Да, она плакала в ту первую ночь, была подавлена. Но после этого вела себя с ним приветливо, даже кокетливо. Им нравилось находиться в обществе друг друга.
      Потом случилось что-то, что повлияло на ее поведение. И Коннор понятия не имел, что бы это могло быть. Мэтти очень замкнулась в себе.
      Он чувствовал, что между ними возникло сильное притяжение. Даже сказал ей об этом. Но пока не разгадал свою тайну, скрывающуюся за ночными кошмарами, старался не слишком задумываться о тех чувствах, которые испытывал к ней. Тем не менее, он не думал, что это послужило причиной того, что она так переменилась.
      Мэтти не разделила с ним те выводы, которые он сделал относительного своего деда. Но это ничего. Она имела право на свое мнение и не могла знать, что ему пришлось пережить в детстве. Не могла знать о чувстве одиночества, которое мучило его, когда он рос без отца…
      Услышав ее голос, Коннор повернулся к дверям. Он увидел, как Мэтти здоровается с его двоюродным братом Греем и беременной Лори. Коннор был удивлен тем, как сердечно они ее приняли. Грей обнял девушку, затем поцеловал в щеку, после чего это сделала и Лори.
      Почему Мэтти за долгие недели не сказала, что была так близко знакома с его родственниками? Коннору это показалось странным.
      Он наблюдал за тем, как Грей помогает Мэтти снять жакет.
      Она выглядела отлично. Красная кофточка, под которой оказался того же цвета топ. Черная юбка длиной до середины бедра открывала красивые длинные ноги. Его взгляд скользнул по ее округлым коленям, аккуратным икрам, ногам в черных лакированных лодочках.
      Коннор никогда не относил себя к людям, которые обращают внимание на стиль одежды, но Мэтти была настолько хороша в своем наряде, что у него потекли слюнки.
      Она отыскала Коннора взглядом, улыбнулась, и все сомнения, которые терзали его, исчезли. Направившись к нему, Мэтти по пути здоровалась со всеми, кого встречала. Но внутреннее напряжение, которое он чувствовал в ней, продолжало ощущаться. Коннор понимал: что-то гложет ее и вызывает сильный стресс. И ему очень хотелось хоть как-то облегчить душевное состояние Мэтти.