Глава 17

К тому времени, когда карета подкатила к дому, дождь превратился в настоящий ливень. Потоки воды обрушивались с неба, порывы ветра ударяли в полированные бока кареты. Вспомнив о гуляках, собравшихся на праздник в деревне, Мэтью с иронией подумал, что ливень быстро остудит амурные намерения.

Карета остановилась, дождь безжалостно грохотал по крыше. Обычно в таких случаях из дома выходил лакей с зонтом, но ветер бушевал с такой силой, что сейчас зонт было не удержать.

Сбросив сюртук, Мэтью накинул его на Дейзи, укутав голову и плечи. Вряд ли это надежная защита, но она хотя бы укроет Дейзи на пути от подножки кареты к входной двери.

– Ты промокнешь, – запротестовала Дейзи.

– Я не сахарный, – рассмеялся Мэтью.

– Я тоже.

– Нет, ты сладкая, – пробормотал он, заставив ее покраснеть, и улыбнулся. Дейзи выглядывала из складок сюртука, как маленькая птичка из дупла. – Беги, до двери близко.

Послышался торопливый стук, дверца кареты распахнулась. Подоспевший лакей отчаянно сражался с зонтом, пытаясь удержать его в руках. Порыв ветра вывернул зонт наизнанку. Выскочив из кареты, Мэтью тут же промок насквозь.

– Идите в дом, – крикнул он, похлопав по плечу лакея. – Я помогу мисс Боумен.

Кивнув, лакей поспешно ретировался.

Мэтью помог Дейзи выйти из кареты и быстро провел по залитой водой дорожке к крыльцу.

Войдя в холл, они оказались в царстве тепла и света. Мэтью с удовольствием подумал, как усядется у пылающего камина, сменив прилипшую к телу мокрую рубашку на сухую одежду.

– Ох, милый, – улыбнулась Дейзи, отводя с его лба мокрые пряди, – ты насквозь промок.

Горничная спешила к ним с кипой полотенец. Благодарно кивнув, Мэтью вытер голову, залитое водой лицо и наклонился, чтобы Дейзи пригладила его взъерошенные волосы.

Почувствовав чей-то взгляд, он оглянулся. В холл вошел Узстклиф. Лицо его было бесстрастным, но от тревоги в его глазах у Мэтью по спине пробежал холодок. Дурное предчувствие охватило его.

– Свифт, – спокойно сказал граф. – Сегодня вечером к нам неожиданно приехали визитеры. Они пока не объяснили цели своего внезапного визита, сказав только, что дело касается вас.

Холод пробрал Мэтью до костей.

– Кто они? – спросил он.

– Мистер Уэнделл Уэринг из Бостона и... пара констеблей с Боу-стрит.

Мэтью не шелохнулся и внешне никак не отреагировал на новость. Волна отчаяния захлестнула его.

Господи, думал он, как Уэринг нашел его в Англии? Как?.. Это не имеет значения. Все кончено. Он украл у судьбы эти годы, и теперь она рассчитается с ним. Сердце глухо стучало от безумного желания бежать. Но бежать некуда, а если бы и было куда... он устал жить в страхе.

Мэтью почувствовал, как маленькая рука Дейзи скользнула в его ладонь, но не ответил на ее пожатие. Он смотрел на Уэстклифа. Граф что-то уловил в его глазах и тяжело вздохнул.

– Черт, – пробормотал Уэстклиф, – Дело плохо? Мэтью сумел лишь коротко кивнуть. Он выдернул руку из пальцев Дейзи. Она больше не пыталась коснуться его, ее недоумение было почти осязаемым.

После долгого размышления Уэстклиф расправил плечи.

– Что ж, коли так, – решительно сказал он, – пойдем и разберемся с этим. Я на вашей стороне.

У Мэтью вырвался короткий недоверчивый смешок.

– Вы не знаете в чем дело.

– Я пустых обещаний не даю. Идемте. Они в большой гостиной.

У Мэтью пересохло во рту, но он решительно кивнул. Его удивляло, что он ведет себя так, словно ничего не произошло, будто его мир не рухнул. Казалось, он наблюдает за собой со стороны. Прежде такого с ним от страха не происходило. Но возможно, потому, что раньше ему было нечего терять.

Дейзи шла впереди. Она подняла личико к Уэстклифу, который что-то сказал ей, и быстро кивнула, видимо, приняв его заверения.

Мэтью опустил глаза в пол. Он не мог смотреть на Дейзи. От этого в горле возникала странная острая боль, будто его пронзили стилетом. Он хотел, чтобы к нему вернулось тупое бесчувствие, и, к счастью, это произошло.

Они вошли в гостиную. Увидев Томаса, Мерседес и Лилиан, Мэтью почувствовал себя как на Страшном суде.

– Это он! – прорычал мужской голос.

Тут же от внезапной боли в голове у Мэтью подкосились ноги. Перед глазами мелькнула яркая вспышка, словно взорвалась звезда, потом он провалился в темноту, отчаянно пытаясь удержать ускользающее сознание.

Мэтью смутно сознавал, что оказался на полу. Щекой он чувствовал густой шершавый ворс ковра. Влага тонкой струйкой сочилась изо рта. Он почувствовал соленый привкус. Во рту вибрировал слабый стон. Сосредоточившись на боли, Мэтью понял, что она идет от затылка. Его сильно ударили чем-то тяжелым.

Искры посыпались из глаз, когда он почувствовал, что его куда-то поволокли, дернули вверх руки. Послышались женский крик, ругань мужчин... Мэтью заморгал, но от боли на глазах выступили слезы. Запястья сдавлены тяжелыми металлическими кольцами. Наручники, сообразил он. От знакомого страшного ощущения его охватила паника.

Постепенно Мэтью начал различать голоса. Вот разгневанный голос Уэстклифа:

– Как вы посмели явиться в мой дом и напасть на моего гостя? Да вы знаете, кто я? Снимите это сейчас же, или я вас в Ньюгейтской тюрьме сгною!

Новый голос:

– Как бы не так! Я ждал этого столько лет и не дам ему возможности сбежать.

Голос принадлежал мистеру Уэнделлу Уэрингу, патриарху богатейшей семьи из Новой Англии. Мэтью презирал этого человека, большее презрение он испытывал только к Гарри, сыну Уэринга.

Странно, как звук или запах может мгновенно воскресить прошлое, независимо оттого, что Мэтью хотел его забыть.

– И куда, по-вашему, он может сбежать? – ледяным тоном спросил Уэстклиф.

– У меня есть разрешение взять беглеца под стражу любым способом. Вы не имеете права возражать.

Сказать, что Уэстклиф не привык к тому, чтобы ему перечили, значит, ничего не сказать. Сказать, что Уэстклиф взбешен – сильное преуменьшение.

Спор гремел столь же яростно, как буря за окном, но Мэтью потерял его суть, когда почувствовал мягкое прикосновение к лицу. Отпрянув, он услышал шепот Дейзи:

– Успокойся.

Она вытерла ему лицо, глаза, рот, пригладила волосы. Мэтью сидел со скованными руками и старался сдержать мучительный стон, рвавшийся из груди при виде Дейзи.

Ее лицо было белым, но удивительно спокойным. На щеках горели алые пятна. Опустившись на колени у его кресла, она осматривала замок наручников. На цепи болталось большое кольцо, за которое констебль поведет арестанта.

Подняв голову, Мэтью заметил двух крепких офицеров, одетых в стандартную униформу: светлые летние брюки, черные фраки с высоким воротником и твердые цилиндры. Пока Уэнделл Уэринг, Томас Боумен и Уэстклиф горячо спорили, полицейские хранили мрачное молчание.

Дейзи возилась с замком наручников. Сердце Мэтью болезненно сжалось, когда он увидел, что Дейзи пытается открыть замок шпилькой для волос. Сестры Боумен славились своим умением расправляться с замками. Лилиан и Дейзи тренировались в этом долгие годы, срывая планы родителей приучить дочерей к дисциплине лишением свободы. Но руки Дейзи слишком дрожали, чтобы справиться с незнакомым замком. К тому же попытка освободить его явно бессмысленна. Господи, если бы он мог оградить ее от этой омерзительной сцены, от обломков своего прошлого... от самого себя.

– Не надо, – тихо сказал Мэтью. – Не стоит, Дейзи, пожалуйста...

– Эй! – окликнул ее констебль. – Отойдите от арестанта, мисс. – Заметив, что Дейзи не обращает на него внимания, констебль, протянув руку, шагнул к ней. – Мисс, я же сказал...

– Не смейте к ней прикасаться! – От яростного возгласа Лилиан в комнате воцарилась тишина. Даже Уэстклиф и Уэринг от изумления замолчали.

Взглянув на ошарашенного констебля, Лилиан подошла к сестре и отодвинула ее в сторону.

– Прежде чем вы хоть шаг сделаете в мою сторону, советую подумать, что произойдет с вашей карьерой, когда станет известно, что вы напали на графиню Уэстклиф в ее собственном доме, – со жгучим презрением сказала она констеблю.

Вытащив из волос шпильку, Лилиан опустилась перед Мэтью на колени, заняв место Дейзи. Через несколько секунд замок щелкнул, и оковы упали с рук арестанта.

Не успел Мэтью поблагодарить ее, как Лилиан продолжила гневную тираду:

– Ну и хороши же вы оба! Подчиняетесь приказам какого-то худородного янки и оскорбляете дом, который приютил вас в бурю. Видно, вы слишком тупоголовы, раз не понимаете, какую финансовую и политическую поддержку мой муж оказывает полиции. Да стоит ему пальцем шевельнуть, как министр внутренних дел и глава полицейского суда лишатся своих мест. Так что на вашем месте...

– Простите, у нас не было выбора, миледи, – запротестовал здоровенный констебль, – Нам приказано доставить мистера Фэлана на Боу-стрит.

– Кто, черт побери, этот мистер Фэлан? – потребовала ответа Лилиан.

Охваченный благоговейным страхом перед графиней, которая с такой легкостью чертыхается, констебль ткнул пальцем в Мэтью.

– Вот этот.

Понимая, что все глаза обращены на него, Мэтью старался сохранить невозмутимый вид.

Дейзи первая из всех шевельнулась. Схватив с колен Мэтью наручники, она пошла к двери, у которой столпились любопытные слуги. О чем-то с ними пошептавшись, она вернулась и села в кресло рядом с Мэтью.

– Подумать только, а я решила, что сегодня будет скучный вечер, – сухо сказала Лилиан, сев рядом с Мэтью с другой стороны.

– Тебя так зовут? – мягко спросила Дейзи. – Мэтью Фэлан?

Мэтью не ответил. Все мышцы в его теле сопротивлялись звукам.

– Да, – взвизгнул Уэнделл Уэринг.

Он относился к тем беднягам, чей высокий голос совершенно не соответствовал крупной фигуре. Если не считать этой досадной черты, Уэринг обладал внушительными манерами и внешностью. У него были густые седые волосы, пышные бакенбарды и окладистая белая борода. От него за версту веяло бостонской консервативностью. Старомодный сюртук, хоть и дорогой, сильно поношен. Но такой уверенностью в себе мог похвастаться только человек, в семье которого несколько поколений окончили Гарвард. Его глаза походили на твердый полированный кварц.

Шагнув к Уэстклифу, Уэринг тряс перед ним бумагами.

– Вот доказательства моих полномочий, – злобно сказал он. – Вот копия дипломатического запроса на предварительный арест из США, Копия приказа британского министра иностранных дел сэра Джеймса Грэма главе уголовного полицейского суда на арест Мэтью Фэлана по прозвищу Мэтью Свифт. Копии свидетельств, данных под присягой...

– Мистер Уэринг, – сказал Уэстклиф со спокойствием, которое ничуть не уменьшало грозы в его голосе. – Вы можете с головой завалить меня копиями чего угодно, начиная от ордера на арест и заканчивая Библией Гуттенберга, но я не выдам этого человека.

– У вас нет выбора. Он осужденный преступник и будет экстрадирован в США, несмотря на любые возражения.

– Нет выбора? – Глаза Уэстклифа расширились, кровь бросилась в лицо. – Ей-богу, мое терпение редко испытывали до таких пределов, как сейчас! Эти владения принадлежат моей семье больше пяти веков, на этой земле, в этом доме я – власть. А теперь изложите мне в самой почтительной манере, на которую вы способны, в чем заключаются ваши претензии к этому человеку.

Маркус, лорд Уэстклиф, в гневе производил внушительное впечатление. Мэтью сомневался, что Уэнделл Уэринг, который дружил с президентами и влиятельными людьми, встречался с таким властным человеком. Констебли неуверенно переводили взгляд с одного на другого.

Уэринг заговорил, не глядя на Мэтью, словно его вид был для него невыносимо омерзителен.

– Сидящий перед вами человек известен вам под именем Мэтью Свифт. Он обманул и предал всех, кого встречал в жизни. Мир вздохнет с облегчением, когда избавится от такого негодяя. В тот день...

– Простите, сэр, – перебила его Дейзи с вежливостью, граничившей с насмешкой, – но я предпочла бы услышать неприкрашенную версию. Меня не интересует ваше мнение о характере мистера Свифта.

– Его фамилия Фэлан, а не Свифт! – взревел Уэринг. – Младенцем его принесли в приют «Чарлз-Ривер», после того как его мать скончалась от родов. Он сын пьяницы ирландца. Я имел несчастье познакомиться с Мэтью Фэланом, когда приобрел его, одиннадцатилетнего, в компаньоны и камердинеры своему сыну Гарри.

– Вы купили его? – едко поинтересовалась Дейзи. – Не знала, что сирот можно покупать и продавать.

– Ну, нанял, – полоснул ее взглядом Уэринг. – Кто вы, развязная мисс, что позволяете себе перебивать взрослых?

В дискуссию вступил Томас Боумен, его усы сердито подрагивали.

– Она моя дочь, – прорычал он, – и может говорить, когда пожелает!

Удивленная тем, что отец вступился за нее, Дейзи улыбнулась ему и снова переключила внимание на Уэринга.

– И сколько мистер Фэлан был у вас на службе?

– Семь лет. Он был вместе с моим сыном в закрытой школе, выполнял его задания, следил за личными вещами, приезжал с ним домой на каникулы, – В обвиняющем взгляде Уэринга вдруг мелькнула усталость.

Теперь, когда жертва под охраной, его ярость исчезла. Уэринг походил на человека, который слишком долго нес тяжелый груз.

– Мы не знали, что пригрели на груди змею. Однажды, когда он приехал с Гарри на каникулы, из сейфа пропали деньги и драгоценности. Среди них было бриллиантовое ожерелье, которое мой прадед приобрел из сокровищ австрийской эрцгерцогини. Кражу мог совершить только человек, знакомый с кем-то из членов семьи, или доверенный слуга, имевший доступ к ключу, Все улики указывали на Мэтью Фэлана.

Мэтью сидел спокойно. Покой снаружи, хаос внутри. Он невероятными усилиями сдерживал этот хаос, зная, что ничего не добьется, выпустив его наружу.

– А может быть, замок взломали отмычкой? – услышал Мэтью холодный вопрос Лилиан.

– Замок был с секретом, – ответил Уэринг, – и переставал работать, если его пытались открыть отмычкой. Его можно было открыть только ключом. И Фэлан знал, где этот ключ. Время от времени его просили принести деньги из сейфа.

– Он не вор! – раздался гневный возглас Дейзи. – Он не способен ничего украсть.

– Жюри присяжных не согласилось с этим утверждением, – рявкнул Уэринг. Гнев снова охватил его. – Фэлана обвинили в хищении имущества в крупных размерах и осудили на пятнадцать лет тюрьмы. Он сбежал во время транспортировки и исчез.

Решив, что теперь Дейзи откажется от него, Мэтью изумился, когда она встала рядом. Ее рука легко опустилась на его плечо. Внешне он не ответил на ее прикосновение, но всем нутром впитывал тепло ее пальцев.

– Как вы меня нашли? – хрипло спросил Мэтью, заставив себя посмотреть на Уэринга. Время мало изменило его, лишь морщины стали чуть глубже да скулы проступили немного сильнее.

– Мои люди потратили на поиски долгие годы, – ответил Уэринг с мелодраматическим налетом, который в Бостоне сочли бы излишним, – Я знал, что ты не можешь прятаться вечно. В приют поступали большие анонимные пожертвования. Я подозревал, что за ними стоишь ты, но невозможно было пробиться через армию юристов. Потом мне пришло в голову, что ты можешь разыскать отца, который давно бросил тебя. Мы выследили его, и за выпивку он рассказал нам все, что мы хотели знать: твое новое имя, твой нью-йоркский адрес. – Презрение Уэринга распространилось по воздуху, как стая отвратительных черных мух, когда он продолжил: – Он продал тебя за пол-литра виски.

У Мэтью перехватило дыхание. Да, он разыскал отца и вопреки здравому смыслу и осторожности доверился ему. Ему нестерпимо хотелось быть кому-то нужным. Отец был опустившимся человеком. Мэтью мало чем мог помочь ему, кроме поиска подходящего жилья и оплаты расходов.

Всякий раз, тайно приходя к отцу, Мэтью видел груду пустых бутылок.

– Если я тебе понадоблюсь, – как-то сказал он отцу, сунув ему в руку сложенную бумажку, – пошли за мной по этому адресу. Не говори его никому, понял?

«Если я тебе понадоблюсь...» Мэтью отчаянно хотел быть кому-то нужным.

Вот цена потакания своим слабостям.

– Свифт, – спросил Томас Боумен, – Уэринг говорит правду? – Знакомая вспышка темперамента смягчалась нотой участливого внимания.

– Не совсем. – Мэтью позволил себе осторожно осмотреть комнату.

Он ожидал увидеть на лицах собравшихся гнев, обвинение, страх, но ничего этого не было. Даже Мерседес Боумен, которую никто не назвал бы сострадательной женщиной, смотрела на него – Мэтью готов был в этом поклясться – с добротой.

Вдруг он понял, что находится совершенно в ином положении, чем все прошедшие годы, когда был беден и не имел друзей. Тогда он был вооружен только правдой, но она оказалась плохим оружием. Теперь у него есть деньги и положение, не говоря уж о влиятельных союзниках. А главное, Дейзи. Она по-прежнему стояла рядом с ним. Ее рука лежала у него на плече, сила и покой разливались от нее по его жилам.

Прищурив глаза, Мэтью с вызовом встретил обвиняющий взгляд Уэринга. Нравится это ему или нет, Уэрингу придется выслушать правду.

Глава 18

– Я был слугой Гарри Уэринга, – глухо начал Мэтью, – и хорошим слугой, хотя знал, что он меня за человека не считает. По его мнению, слуги не лучше собак. Я существовал исключительно для его удобства. Моя работа заключалась в том, чтобы быть виноватым в его проступках, получать вместо него наказания, чинить то, что он ломал, искать и приносить то, что ему нужно. Даже в раннем возрасте Гарри был высокомерным типом и считал, что благодаря семейному имени ему сойдет с рук все, что угодно, за исключением убийства.

– Я не желаю слушать эту клевету! – в ярости воскликнул Уэринг.

– Вы уже высказались, – отрезал Томас Боумен. – Теперь я хочу выслушать Свифта.

– Его фамилия не...

– Дайте ему сказать, – вмешался Уэстклиф, в его холодном тоне сквозило нарастающее волнение.

Мэтью поблагодарил графа коротким кивком. Его внимание отвлекла Дейзи, которая устраивалась в соседнем кресле. Она подвинула его так близко, что правая нога Мэтью почти скрылась в складках ее платья.

– Я ходил с Гарри в самую престижную школу в Бостоне, – продолжал Мэтью, —потом в Гарвард. Я спал вместе со слугами в подвале. Я переписывал у друзей Гарри конспекты лекций, которые он пропустил. Я делал за него задания...

– Ложь! – взвизгнул Уэринг. – Ты, которого учили старые няньки в приюте! Да ты спятил, если думаешь, что тебе поверят.

Мэтью позволил себе насмешливую улыбку.

– Я большему научился у старых нянек, чем Гарри узнал от многочисленных частных наставников. Гарри говорил, что ему не нужно образование, поскольку у него есть имя и деньги. У меня не было ни того, ни другого, и единственный мой шанс – учиться как можно больше и лучше в надежде когда-нибудь подняться выше.

– Куда подняться? – надменно бросил Уэринг. – Ты слуга, ирландец, у тебя нет надежды стать джентльменом.

Странная полуулыбка промелькнула на лице Дейзи.

– Но именно это он сделал в Нью-Йорке, мистер Уэринг. Мэтью занял достойное место в обществе и в бизнесе. И наверняка стал джентльменом.

– Под чужим именем, – парировал. Уэринг. – Он мошенник, разве вы не видите?

– Нет, – ответила Дейзи, глядя прямо на Мэтью. Ее темные глаза сияли. – Я вижу джентльмена.

Мэтью готов был целовать ей ноги. Он оторвал от нее взгляд и продолжал:

– Я делал все, что мог, чтобы Гарри не отчислили из Гарварда, пока он с дьявольским упорством предавался тому, за что могут исключить: играл в азартные игры, пил...

Мэтью заколебался, но, напомнив себе, что в комнате дамы, уклончиво завершил:

– ...и занимался другими делами. Положение становилось все хуже. Месячного содержания не хватало, карточные долги росли как снежный ком, и Гарри забеспокоился. Он боялся, что отец узнает о его проделках, и нашел самый легкий выход из положения. Именно этим объясняется, что сейф был ограблен во время каникул. Я сразу понял, что это сделал Гарри.

– Наглая ложь! – брызнул слюной Уэринг.

– Гарри указал на меня, – сказал Мэтью. – Это легче, чем признаться, что он взял деньги, чтобы расплатиться с долгами. Он решил пожертвовать мной, чтобы спасти свою шкуру. Естественно, семья поверила своему отпрыску, а не мне.

– Твоя вина доказана в суде! – прохрипел Уэринг.

– Ничего не доказано. – Мэтью старался дышать глубоко и медленно, чтобы не поддаться эмоциям. Он почувствовал, как Дейзи протянула ему руку, и взял ее. Он сжал ее слишком сильно, но ничего не мог с этим поделать.

– Суд был фарсом, – продолжил Мэтью, – и прошел в спешке, чтобы воспрепятствовать газетам сообщить подробности о случившемся. Назначенный мне адвокат буквально проспал весь суд. Улик против меня не было. Слуга одного из однокурсников Гарри говорил, что подслушал, как Гарри с двумя приятелями договариваются свалить вину на меня, но побоялся выступить свидетелем на суде.

Увидев, как побелели сжатые им пальцы Дейзи, Мэтью заставил себя разжать ладонь.

– Мне немного повезло, – уже спокойнее продолжил он. – В одной из газет появилась статья, в которой сообщалось о карточных долгах Гарри и о том, что они были покрыты сразу после ограбления. Результатом статьи стали нарастающие протесты общественности против пародии на правосудие.

– И несмотря на это вас осудили? – в гневе спросила Лилиан.

– Фемида хоть и слепа, – мрачно улыбнулся Мэтью, – но любит звон монет. Уэринги слишком влиятельны, а я всего лишь нищий слуга.

– Как ты сбежал? – спросила Дейзи.

Тень горькой улыбки мелькнула на лице Мэтыо.

– Для меня это столь же удивительно, как и для остальных. Меня посадили в фургон для арестантов и еще до рассвета повезли в тюрьму. Внезапно дверь открылась, и несколько мужчин вытащили меня на улицу. Я решил, что меня линчуют. Но оказалось, что сочувствующие мне горожане решили исправить судебную ошибку. Они освободили меня – охранники не смогли оказать им сопротивления – и дали мне лошадь.. Я добрался до Нью-Йорка, продал лошадь и начал новую жизнь.

– Почему ты выбрал фамилию Свифт? – спросила Дейзи.

– К тому времени я уже знал силу уважаемого имени. А Свифты большая семья, среди них проще затеряться.

Тут заговорил Томас Боумен, уязвленная гордость не давала ему покоя:

– Почему ты пришел искать место у меня? Ты считал меня простаком, которого легко обмануть?

Мэтью смотрел ему прямо, в глаза, вспоминая свои первые впечатления от Томаса Боумена. Авторитетный, влиятельный человек, он был слишком занят бизнесом, чтобы задавать многочисленные вопросы, и хотел дать молодому человеку шанс. Осторожный, упрямый, целеустремленный, своевольный... большего влияния на Мэтью не оказал ни один мужчина.