Глава 15

После необычно долгого сна Мэтью отважился спуститься вниз. Слуги чистили ковры, натирали паркет, полировали лампы и подсвечники, начищали медь.

Как только Мэтью вошел в маленькую столовую, служанка предложила, если он того пожелает, подать завтрак на террасу. День, похоже, будет чудесный, и Мэтью охотно согласился.

Сидя за столиком, он наблюдал за маленьким зайчишкой, прыгавшим по траве в ухоженном парке.

Его задумчивую созерцательность нарушил скрип открывающейся двери. Подняв глаза, Мэтью вместо служанки с подносом увидел Лилиан. Это куда менее приятно. Он застонал про себя, сразу поняв, что Уэстклиф сказал жене о его помолвке с сестрой.

Однако, по-видимому, граф оказал на жену успокаивающее влияние. Не сказать, что Лилиан выглядела счастливой... но Мэтью счел добрым знаком, что она не набросилась на него с топором. Пока.

Лилиан жестом попросила его не вставать. Но он тем не менее поднялся.

– Не нужно смотреть на меня так, будто я кара египетская, – сдержанно сказала Лилиан. – Я вполне способна рационально обсуждать ситуацию. Могу я поговорить с вами?

Она села прежде, чем он успел подвинуть ей кресло. С тревогой глядя на Лилиан, Мэтью занял свое место, ожидая, когда она заговорит. Несмотря на напряженную атмосферу, чреватую самыми непредсказуемыми последствиями, он едва сдержал улыбку, заметив у Лилиан то же выражение, что так часто видел на лице Томаса Боумена. Лилиан была решительно настроена добиться своего, но все же понимала, что криком ничего не достигнуть.

– Мы оба сознаем, – начала она, заставляя себя сохранять самообладание, – что хоть я и не в состоянии остановить этот ужасный брак, но могу доставить массу неприятностей.

– Да, я это понимаю, – без всякого сарказма ответил Мэтью. Что бы он ни думал о Лилиан, он знал, что ее любовь к сестре беспредельна.

– Тогда мне не нужно ходить вокруг да около, – продолжила Лилиан, – и я могу поговорить с вами по-мужски.

Мэтью спрятал улыбку.

– Я тоже, – ответил он столь же деловым тоном. Он думал, что Лилиан ему со временем понравится. Во всяком случае, человек она прямой и не скрывает своих намерений.

– Я могу смириться с тем, что вы станете моим зятем, только по одной причине, – сказала Лилиан. – Мой муж, кажется, о вас хорошего мнения. А я принимаю во внимание его оценки. Хотя нельзя сказать, что он непогрешим.

– Я впервые слышу такие слова о графе.

– Именно поэтому Уэстклиф женился на мне. – Лилиан удивила Мэтью слабой улыбкой. – Яотносилась к нему как к простому смертному. После непрерывного поклонения это доставило ему огромное облегчение.– Ее темные глаза, круглые и не такие экзотические, как у Дейзи, пристально смотрели на Мэтью, – Уэстклиф попросил меня попытаться быть беспристрастной. Но это нелегко, когда на карту поставлено будущее моей сестры.

– Миледи, – горячо сказал Мэтью, – позвольте успокоить вас.

– Нет. Подождите. Дайте мне сначала высказать свое мнение.

Мэтью вежливо промолчал.

– Вы всегда олицетворяли все худшее, что было в нашем отце, – сказала Лилиан, – холодность, амбициозность, эгоцентризм. Только вы еще хуже, поскольку лучше отца умеете скрывать эти черты. Мой отец был бы таким же, если бы природа одарила его приятной внешностью и утонченностью. Думаю, что, покорив вас, Дейзи испытывает чувство, что наконец разобралась с отцом. – Ее брови сошлись на переносице, и она продолжила: – Моя сестра всегда симпатизировала непривлекательным личностям, заблудшим, неудачникам. Если она кого-то полюбит, не важно, сколько раз этот человек предаст ее, она всегда примет его с распростертыми объятиями. Но вы оцените это не больше, чем мой отец. Вы получите все, что хотите, и мало дадите взамен. И когда вы неизбежно обидите ее, я буду первая среди тех, кто захочет прикончить вас. И когда я разделаюсь с вами, остальным мало что останется.

– Для беспристрастности это уж чересчур, – заметил Мэтью. Ему нравилась грубоватая честность Лилиан, хоть он и страдал от нее. – Могу я ответить вам с той же откровенностью?

– Я на это надеюсь.

– Миледи, вы знаете меня недостаточно хорошо, чтобы судить, насколько я похож на вашего отца. Быть амбициозным – это не преступление, особенно когда начинаешь с нуля. Я не холодный, я из Бостона. А это означает, что я не склонен демонстрировать свои чувства всем и каждом. Что касается эгоцентризма, то вы не знаете, сколько я сделал для других. Но будь я проклят, если буду перечислять свои добрые деяния, чтобы заслужить ваше одобрение. – Мэтью холодно посмотрел на нее. – Невзирая на ваше мнение, этот брак будет заключен, поскольку мы оба, и я, и Дейзи, этого хотим. У меня нет причин лгать вам. Я бы мог сказать вам, что мне наплевать на Дейзи, но я все равно получу то, что хочу. Но я люблю ее. Давно люблю.

– Вы долгие годы тайно влюблены в мою сестру? – спросила Лилиан с сердитым скептицизмом. – Как удобно.

– Я не определял свои чувства словом «влюблен». Я просто знал, что всегда и во всем отдаю ей... предпочтение.

– Предпочтение? – Лилиан разгневалась, потом, удивив его, рассмеялась. – Господи, вы действительно из Бостона.

– Хотите верьте, хотите нет, – пробормотал Мэтью, – но я своих чувств не выбирал. Для меня было бы гораздо удобнее найти кого-нибудь другого. Видит Бог, мне нужно воздать должное за желание породниться с Боуменами.

– Один-ноль в вашу пользу. – Лилиан продолжала улыбаться. Подперев рукой подбородок, она смотрела на Мэтыо, – Как странно, – от вопросительных ноток в ее голосе ему стало не по себе, – один из бостонских Свифтов говорит, что ему пришлось начинать с нуля... Или я все эти годы ошибалась, считая, что вы происходите из очень обеспеченной семьи?

Черт побери, она умна. Сообразив, что допустил промах, Мэтью ровно ответил:

– Большинство Свифтов богаты, но я один из вошедших в поговорку бедных родственников. Поэтому я был вынужден приобрести профессию.

– Вы хотите сказать, что богачи Свифты позволили бедному родственнику прозябать в нищете? – подняла брови Лилиан.

– Я несколько преувеличил, – ответил Мэтью. – Вам не нужно об этом задумываться, чтобы не упустить главного.

– Я полагаю, что сумела схватить вашу суть, мистер Свифт. – Лилиан поднялась, вынуждая его встать. – И еще одно. Вы считаете, что Дейзи будет счастлива, если вы увезете ее в Нью-Йорк?

– Нет, – спокойно ответил Мэтью и увидел вспышку удивления в глазах Лилиан. – Ведь очевидно, что для счастья ей необходимы вы и ее подруги.

– Значит... вы хотите обосноваться здесь? Даже если мой отец будет возражать?

– Да, если Дейзи того пожелает. – Мэтью старался сдержать охватившее его раздражение. – Я не боюсь вашего отца, миледи. Я не марионетка, которую дергают за ниточки. Тот факт, что я работаю на вашего отца, вовсе не означает, что я отказался от свободной воли и отдал в рабство свой ум. Я могу найти прибыльную работу здесь, в Британии, независимо от того, тружусь я у Боумена или нет.

– Мистер Свифт, вы не представляете, как мне хочется вам верить, – искренне сказала Лилиан.

– А это означает...

– Это означает, что я постараюсь быть с вами любезнее.

– И когда вы начнете? – бросил он в ответ. Уголки ее губ дрогнули.

– Возможно, на следующей неделе.

– Буду ждать с нетерпением, – пробормотал Мэтью, усаживаясь в кресло, когда Лилиан вышла.

Как и ожидалось, Мерседес новость о помолвке Дейзи с Мэтью Свифтом мало порадовала. После того как Лилиан сделала блестящую партию, мать ожидала того же от младшей дочери. Мерседес мало волновало, что Мэтью Свифт, занимаясь бизнесом по обе стороны океана, сколотит значительное состояние. И еще меньше интересовало, что Дейзи нашла мужчину, который, кажется, понимал ее эксцентричный характер и даже восхищался им.

– Кого интересует, что он умеет зарабатывать деньги? – ворчала Мерседес, сидя с дочерьми в гостиной. – Манхэттен кишит предприимчивыми людьми с приличными состояниями. Зачем мы сюда приехали, как не для того, чтобы найти джентльмена, который стоит рангом повыше? Я хотела, чтобы Дейзи заинтересовала мужчину уточенного и с хорошим происхождением.

Лилиан, кормившая дочурку, с иронией ответила:

– Мама, даже если Дейзи выйдет за принца королевской крови, это не изменит того факта, что мы, Боумены самого что ни на есть простого происхождения. А бабушка, царствие ей небесное, была прачкой. Так что озабоченность благородным происхождением жениха несколько преувеличена. Оставим это и порадуемся за Дейзи.

Мерседес от возмущения надула щеки, и ее худое лицо вдруг стало похожим на каминные мехи.

– Ты любишь мистера Свифта не больше меня, – возразила Мерседес.

– Да, – честно ответила Лилиан. – Но хоть мне и не хочется в этом признаваться, мы с тобой оказались в меньшинстве. Свифта здесь любят все, включая Уэстклифа, его друзей, моих подруг, слуг, соседей...

– Ты преувеличиваешь...

– ...детей, животных и даже растения, – с иронией закончила Лилиан. – Если бы морковка и свекла могли говорить, не сомневаюсь, они тоже признались бы ему в любви.

Дейзи, сидевшая с книгой у окна, с улыбкой подняла глаза.

– На домашнюю птицу его очарование не распространяется, – сказала ока. – С гусем у него был конфликт. – Ее улыбка стала насмешливой. – Спасибо за уступчивость, Лилиан. Я думала, ты из-за помолвки скандал устроишь.

Сестра мрачно вздохнула.

– Я смирилась с этим фактом. Легче носом докатить горошину до Лондона, чем препятствовать этому браку. Тем более что в Бристоль добраться гораздо быстрее, чем в Терсо к лорду Лландриндону.

При упоминании Лландриндона Мерседес всхлипнула.

– Он говорил, что в Терсо такие чудесные аллеи, – горестно сказала она. – Рассказывал историю викингов. Я бы так хотела узнать о викингах.

– С чего это ты заинтересовалась воинственными язычниками в рогатых шлемах? – фыркнула Лилиан.

– Мы опять говорим о бабушке? – оторвалась от книги Дейзи.

Мерседес сердито посмотрела на дочерей.

–Похоже, у меня нет выбора, и остается смириться с этим браком. Я постараюсь найти слабое утешение в том, что на этот раз устрою настоящую свадьбу.

Она не могла простить Лилиан и Маркусу бегства в Гретна-Грин, лишившего ее грандиозного праздника, который она мечтала устроить, Лилиан сочувственно улыбнулась Дейзи:

– Я тебе не завидую, дорогая.

Несколько часов спустя Мэтью и Дейзи отправились к мельничному пруду на западную окраину деревни.

– Приятного будет мало, – предупредила Дейзи, сидя на поросшем травой берегу, – Церемонию устроят с размахом, чтобы заставить мир обратить внимание на Боуменов.

– Только на Боуменов? – спросил Мэтью. – А я в этом участвовать не буду?

–О, жених играет здесь самую несущественную роль, – весело сказала Дейзи.

Она хотела позабавить Мэтью, но не преуспела: улыбка не коснулась его глаз, он бесстрастно смотрел на пруд. Водяная мельница с огромным, почти четырехметровым колесом была давно заброшена, ее сменила новая, более производительная, расположенная ближе к центру деревни. Двускатная крыша, деревянно-кирпичный фасад и мирный сельский пейзаж придавали старой мельнице особое очарование. Мэтью ловким движением забрасывал удочку, Дейзи болтала в воде ногами. Отважные мальки шныряли вокруг ее ступней.

Дейзи присматривалась к Мэтью, задумавшимся над какой-то серьезной проблемой. Строгий профиль, прямой нос, четко очерченные губы, стиснутые челюсти. Она с удовольствием разглядывала его забрызганную водой рубашку, брюки с приставшими сухими листьями, падающие на лоб густые волосы.

В Мэтью была пленительная двойственность, какой Дейзи ни в одном мужчине не встречала. Он мог быть собранным, серьезным, амбициозным, застегнутым на все пуговицы бизнесменом, который с легкостью оперировал цифрами и фактами. И вдруг, сбрасывая свой прагматизм, как старый сюртук, превращался в чуткого и пылкого любовника.

Мэтью вовлекал ее в шутливые споры: у кого из древних лучшая мифология, какие любимые овощи у президента Томаса Джефферсона. (Хотя Дейзи была уверена, что это зеленый горошек, Мэтью убедительно выступил в защиту помидоров).

Они вели долгие разговоры об истории и прогрессивной политике. Для человека из консервативной среды Мэтью на удивление тонко разбирался в сути реформ. Упорно карабкаясь вверх по социальной лестнице, предприимчивые люди забывают о тех, кто остался внизу. Дейзи подумала, что искренняя забота Мэтью о тех, кто оказался менее удачлив, говорит в его пользу. В разговорах они начинали строить пока неуверенные планы на будущее. Им нужно найти в Бристоле дом, достаточно большой, чтобы принимать гостей. Мэтью настаивал, чтобы для Дейзи была устроена библиотека, из окон открывался вид на море, и – серьезно добавил он – все это должно быть обнесено высокой каменной стеной, чтобы он без помех мог заниматься с ней любовью в саду.

Хозяйка собственного дома...Дейзи никогда об этом не думала. Но мысль устроить все по своему вкусу и желаниям манила ее.

Однако в их разговорах всегда было что-то недосказанное. Хоть Мэтью и делился своими мыслями с Дейзи, многое оставалось для нее недоступным. Иногда разговаривать с ним – все равно что гулять по прекрасному саду и вдруг упереться в неодолимую каменную стену. Когда Дейзи настойчиво заводила разговор о его прошлом, Мэтью отделывался намеками на Массачусетс и детство, проведенное на берегах реки Чарлз, упрямо утаивая информацию о своей семье. Он до сих пор не желал обсуждать, кто из Свифтов будет присутствовать на венчании, и в то же время не собирался предстать на церемонии без близких. Можно подумать, что до того как в возрасте двадцати лет Мэтью начал, работать у Боумена, он просто не существовал. Дейзи хотелось пробраться через окружавшие тайну барьеры. Постоянно ускользающая истина сводила ее с ума. Их отношения стали воплощением гегельянской философии, где все течет, все меняется и процесс этот никогда не достигает завершения. Вернувшись мыслями к настоящему, Дейзи решила отвлечь Мэтью от рыбалки.

– Конечно, мы можем вовсе никакой свадебной церемонии не устраивать, – небрежно сказала она, – а заключить брак через выкуп. Отдай моему отцу корову, и дело с концом. Можем устроить помолвку. И разумеется, остается еще древнегреческий ритуал: мне придется срезать волосы, принести их в жертву Артемиде и потом искупаться в святом источнике...

Дейзи вдруг оказалась опрокинутой на спину, сильное тело Мэтью закрыло небо. Она рассмеялась над тем, с какой поспешностью он отбросил удочку и занялся ею. Его голубые глаза блеснули озорством.

– На корову или помолвку я еще согласился бы, – сказал он, – но лысая невеста – это уж слишком.

Дейзи упивалась тем, как его тело прижимает ее к земле, смаковала запахи травы.

– А как насчет ритуального купания? – спросила она.

– Это ты можешь сделать. Я даже думаю, – его ловкие пальцы занялись пуговицами ее платья, – что тебе нужно попрактиковаться. Я тебе помогу.

Дейзи смеялась и взвизгивала, пока он расстегивал застежку.

– Это не святой источник, а илистый мельничный пруд!

Но Мэтью стоял на своем, посмеиваясь над попытками Дейзи ускользнуть, и спустил ее платье на талию. Пренебрегая приличиями и уступая не по сезону теплой погоде, Дейзи не надела корсета. Она сильно толкнула Мэтью в грудь, он покачнулся, увлекая ее за собой. Мир закружился перед глазами. Дейзи распростерлась на сильной груди Мэтью, а он проворно стаскивал ее рубашку через голову.

– Мэтью... – запротестовала ока. Складки ткани заглушили ее голос.

Сняв с Дейзи рубашку, Мэтью отбросил ее в сторону. Подхватив Дейзи под руки, он поднимал ее вверх, пока она не заболтала в воздухе ногами. Тяжело дыша, он смотрел на ее белую грудь, увенчанную розовыми пиками.

– Отпусти меня, – настаивала Дейзи, зарумянившись под его жадным взглядом. Хоть она уже дважды познала своего возлюбленного, но была слишком неискушенной, чтобы заниматься любовью на природе.

Мэтью поднимал ее, пока ее сосок не оказался у его рта.

– Нет, это не... – задыхаясь, выговорила она. – Я... О-ох!

Он по очереди играл ее сосками, дразнил языком, втягивал в рот, слегка прижимал зубами? Сняв с нее остатки одежды, он жарко поцеловал ее. Дейзи дернула за полы его рубашки, от возбуждения ее пальцы сделались неловкими.

Мэтью потянулся помочь ей и тут же прижался торсом к ее нагой груди. От этого прикосновения все мысли вылетели у нее из головы. Обвив руками его шею, она припала к его рту, полная страсти и желания.

Почувствовав, как его губы изгибаются в улыбке, Дейзи от изумления открыла глаза.

– Имей хоть немного терпения, милая, – прошептал Мэтью. – Я хочу сделать это медленно.

– Почему? – пересохшим ртом спросила Дейзи. Она провела языком по нижней губе, и ресницы Мэтью опустились вслед за этим движением.

– Потому что это доставит тебе больше удовольствия, – хрипло ответил он.

– Не нужно мне больше удовольствия, – запротестовала Дейзи. – Я и так едва сдерживаюсь.

Тихо засмеявшись, он сильной рукой прижал ее голову к себе. Кончик его языка нашел крохотную ямку на ее нижней губе, лаская и дразня.

Постепенно Мэтью опустил Дейзи на землю, на свою сброшенную рубашку. Тонкая ткань хранила его запах, и Дейзи упивалась им, прикрыв глаза от яркого солнца, Мэтью расстегнул брюки, их ткань задевала ее бедра, которые покалывало от ожидания. Возбужденная тем, что лежит нагая перед полуодетым Мэтью, Дейзи раздвинула бедра.

– Я хочу стать частью тебя, – прошептал он. – Я хочу навеки быть с тобой.

– Да, да... – Она старалась руками и ногами притянуть его к себе.

Он медленно вошел в нее, и оттуда, где раньше была болезненность, теперь разливались жаркие волны наслаждения. Медленно погружаясь в нее, Мэтью сопротивлялся попыткам Дейзи ускорить слияние. Задыхаясь от возбуждения, она извивалась, стремясь полнее принять его, и застонала, когда он поймал ее бедра, вынуждая утихомириться.

– Немного терпения, Дейзи... – с озорством прошептал он.

Он нужен был ей весь, целиком, сейчас же. Ее тело пульсировало, нервы были натянуты до предела от сладкого предвкушения.

– Пожалуйста... – Ее губы припухли от поцелуев, она с трудом выговаривала слова. – Я н-не могу просто лежать, когда ты...

– Можешь.

Мэтью замер в ней, продолжая сладкую муку, пока его руки изучали ее тело. Дейзи извивалась под ним, с каждой лаской желание разгоралось все сильнее. Он ловил губами ее стоны, продолжая любовную игру. С каждым движением его мужского естества этот жар разгорался все сильнее. Прижатая к земле, Дейзи стремилась выгнуться ему навстречу.

Мэтью со сдавленным смехом уступил и начал двигаться в медленном ритме. Его тело опаляло ее, без устали вторгаясь и отступая.

– Не нужно спешить, Дейзи. – Его голос стал хриплым и невнятным. – Нет никаких причин... да, именно так... да, любимая...

Его голова упала к ней на плечо, дыхание щекотало кожу. Сильные мускулы проступили отчетливее, когда Мэтью уперся ладонями в землю.

Дейзи чувствовала себя диким, необузданным созданием, пригвожденным к траве первобытным движением его бедер. Словно туго натянутый лук выгибалась она ему навстречу, все ее мысли и чувства сосредоточились на потрясающем ощущении, начинавшемся там, где соединялись их тела, и разливавшемся по каждой клеточке ее тела.

Мэтью достиг кульминации, его тело содрогалось в кольце ее тонких рук. Он уронил голову ей на грудь, его частое дыхание овевало ее, волны наслаждения расходились от ее внутренних мышц, вcе еще сжимавших его мужское естество.

Дейзи знала, что Мэтью любит ее, она чувствовала это в каждом ударе его сердца. Он признался в этом Уэстклифу, Лилиан, но по какой-то причине не сказал об этом ей.

Для нее любовь не была чувством, которое нужно дозировать. Дейзи хотела броситься в нее целиком и полностью, без оговорок и рассуждений, А Мэтью явно не готов к этому.

Но Дейзи уверяла себя, что в один прекрасный день все барьеры между ними падут. В один прекрасный день...

В Стоун-Кросс Майский фестиваль устраивали веками, начиная с языческих празднеств окончания зимы и возрождения плодородия земли. Три дня продолжались шумное веселье, пирушки, игры, танцы.

Местные дворяне, фермеры, горожане съезжались на праздник, несмотря на протесты священников и консервативно настроенных жителей, считавших этот праздник потворством блуду и пьянству. Но, как язвительно заметила Лилиан, чем громче звучали протесты, тем больше людей собиралось на праздник.

Овальную лужайку освещали фонари. К затянутому тучами небу от большого костра поднимались клубы дыма. День стоял пасмурный, висевшая в воздухе влага предвещала непогоду. Но языческие боги, видимо, обуздали надвигающуюся бурю, и праздник состоялся.

Дейзи, не отстававшая от Мэтью, разглядывала возведенные вдоль Хай-стрит прилавки, заваленные тканями, игрушками, дамскими шляпками, стеклянной посудой, серебряными украшениями. Она была решительно настроена увидеть и сделать как можно больше, поскольку Уэстклиф строго-настрого велел им вернуться домой задолго до полуночи.

– Чем позже, тем труднее сопротивляться искушениям праздника. – многозначительно сказал граф. – Под влиянием вина, спрятавшись под маской, люди способны сотворить такое, о чем при свете дня и не подумали бы.

– О, а где свершился ритуал плодородия, здесь или там? – весело поддразнила его Дейзи. – Я не настолько наивна, чтобы...

– Мы вернемся рано, – ответил графу Мэтью.

Теперь, когда они шли по запруженной людьми деревне. Дейзи поняла, что имел в виду Уэстклиф. Только начало смеркаться, а обильно льющееся вино уже сделало свое дело. Люди обнимались, спорили, смеялись, флиртовали. Некоторые украшали цветочными гирляндами и венками старые дубы, другие лили на корни вино, третьи...

– Боже правый! – воскликнула Дейзи, увидев в отдалении смутившее ее зрелище. – Что они делают с бедным деревом?

Мэтью взял ее лицо в ладони и решительно повернул в сторону.

– Не смотри.

– Это какой-то ритуал почитания дерева или...

– Давай посмотрим на канатоходцев.

Вокруг происходило много интересного: выступали акробаты, фокусники, глотатели огня. Дейзи и Мэтью купили мех с молодым вином. Дейзи аккуратно отпила, но капелька вина скользнула из уголка ее губ. Мэтью, улыбнувшись, полез было в карман за носовым платком, потом передумал. Наклонившись, он поцелуем стер капельку с ее подбородка.

– От тебя ждали, что ты будешь защищать меня от непристойностей, – с улыбкой заметила Дейзи. – А ты вместо этого сбиваешь меня с пути истинного.