Глава 9

— Мы действительно собираемся это сделать? — жалобно пробормотала Аннабел, пока будущие старые девы тянулись по лесной тропинке с корзинками для пикника в руках. — Честно говоря, я думала, что все наши разговоры о раундерз-в-панталонах — просто пустая болтовня.

— Боумены никогда не болтают, особенно если речь идет о раундерз, — объявила Дейзи. — Это было бы настоящим святотатством.

— Ты любишь игры, Аннабел, — жизнерадостно добавила Лилиан. — А лучшей игры, чем раундерз, не сыщешь на свете.

— О нет, я люблю настольные игры, — возразила Аннабел, — и предпочтительно в одежде.

— Одежде придается слишком большое значение, — важно изрекла Дейзи.

Аннабел быстро усваивала, что ценой дружбы иногда была необходимость соглашаться на желание большинства, даже если это желание шло вразрез с ее собственным. Но тем не менее только сегодня утром попыталась перетянуть Эви на свою сторону, поскольку не могла представить, что эта девушка способна раздеться до панталон и бегать в таком виде за мячом. Но к сожалению, оказалось, что Эви упорствует в своем решении, очевидно, посчитав, что таким способом скорее наберется храбрости и перестанет шарахаться от каждого куста.

— Х-хочу больше походить на них, — заявила она Аннабел. — Они такие свободные и смелые. Ничего не боятся.

Глядя в полное энтузиазма лицо девушки, Аннабел с тяжелым вздохом сдалась:

— Ну так и быть. Наверное, ничего такого не случится. Если, конечно, никто нас не увидит. Хотя не понимаю, зачем все это нужно.

— М-может, это просто весело? — предположила Эви, но Аннабел ответила красноречивым взглядом, и девушка засмеялась.

Погода, естественно, оказалась на стороне сестер Боумен: безоблачное синее небо и легкий теплый ветерок. Нагруженные корзинками, все четверо шли по узкой дорожке мимо заливных лугов, усеянных красными шапочками клевера и ярко-фиолетовыми фиалками.

— Не пропустите колодец желаний, — велела Лилиан. — Потом нам нужно пересечь тот луг, что на противоположной стороне дороги, и пройти прямиком через лес. У вершины холма есть еще один луг. Лакей заверил, что там никогда никого не бывает.

— Ну разумеется, где же еще, как не на вершине холма, — без особого пыла заметила Аннабел. — Кстати, а как выглядит этот колодец? Обычное, побеленное известкой сооружение с ведром и блоком?

— Нет, просто большая грязная дыра в земле.

— Вот он! — воскликнула Дейзи, спеша к огромной яме, переполненной водой, вливавшейся туда из ближайшего ручья. — Скорее всем нужно загадать желание. Я даже захватила булавки, которые следует туда бросить.

— Как ты догадалась принести булавки? — спросила Лилиан.

Дейзи лукаво улыбнулась:

— Ну, вчера днем я сидела с мамой и всеми вдовами. Они шили, а я делала мяч для раундерз.

Она извлекла из корзинки кожаный мячик и гордо подняла на всеобщее обозрение.

— Пришлось пожертвовать парой новых лайковых перчаток, и, доложу я вам, это было нелегкой задачей. Все старые леди, затаив дыхание, следили, как я набиваю его обрезками шерсти. Наконец одна, не выдержав, подошла ко мне и спросила, что, во имя Господа, я делаю. Ну не могла же я признаться, что это мячик для раундерз! Мама, конечно, все поняла, но слишком смутилась, чтобы сказать правду. Поэтому я заявила, что шью подушечку для булавок.

Дедушкидружно захихикали.

— Должно быть, она посчитала, что уродливее подушечки на свете нет! — воскликнула Лилиан.

— О, кто бы в этом сомневался, — жизнерадостно согласилась Дейзи. — По-моему, она меня пожалела. Подарила пригоршню булавок, бормоча при этом что-то о бедных невежественных, ничего не умеющих американках.

С этим словами она поддела ногтем булавки и раздала девушкам.

Поставив на землю корзинку, Аннабел зажала булавку двумя пальцами и закрыла глаза. Желание у нее всегда одно и неизменное: выйти замуж за аристократа.

Но, как ни странно, бросая булавку в колодец, она вдруг едва слышно прошептала:

— Хочу выйти замуж по любви.

Пораженная собственным неизвестно откуда взявшимся заявлением, Аннабел долго гадала, как получилось, что она потратила драгоценное желание на какую-то глупость.

Но что теперь поделать!

Аннабел открыла глаза и увидела, что подруги с величайшей серьезностью смотрят в колодец.

— Я загадала не то желание, — расстроенно пожаловалась она. — Можно, я придумаю другое?

— Нет! — отрезала Лилиан. — Невозможно. Как только булавка брошена в колодец, считай, обратной дорога нет.

— Но я не хотела желать ничего подобного, — запротестовала Аннабел. — Не пойму, что мне взбрело в голову, но я имела в виду вовсе не это.

— Не спорь, Аннабел, — посоветовала Эви. — Н-не хочешь же ты рассердить духа колодца!

— Кого-кого? — озадаченно протянула Аннабел.

Эви улыбнулась:

— Дух колодца, который живет здесь. Именно к нему ты обращаешься, когда загадываешь желание. Но если обозлить его, он может назначить ужасную цену за исполнение этого желания. Или потащит тебя за собой в колодец. Будешь жить там вечно, как его супруга.

Аннабел уставилась в коричневую воду, сложила ладони рупором и громко объявила:

— Тебе не стоит исполнять мое дурацкое желание! Я беру егообратно!

— Не дразни его, Аннабел! — предупредила Дейзи. — И ради всего святого, отступи от края!

— Ты, кажется, суеверна? — ухмыльнулась Аннабел.

Дейзи негодующе фыркнула:

— Для суеверий есть веские причины, как тебе известно. И время от времени что-то да случается с тем, кто стоит на самом краю колодца совсем, как ты.

Закрыв глаза, она нахмурилась, подумала и бросила в воду булавку.

— Ну вот. Я загадала желание за тебя, чтобы тебе не пришлось жаловаться на зря потраченное желание.

— Но откуда ты узнала, чего я хочу?

— Оно пойдет тебе на пользу, — заверила Дейзи.

Аннабел театрально застонала:

— Ненавижу все, что идет мне на пользу!

Последовала добродушная перепалка, в которой каждая девушка высказывала предположения, что именно пойдет на пользу остальным. Наконец Лилиан велела им прекратить, поскольку они мешают ей сосредоточиться. Все замолчали, давая Лилиан и Эви время загадать желания, после чего компания пересекла луг и углубилась в лес. Вскоре они добрались до прелестного, поросшего травой и залитого солнцем луга, с одной стороны затененного гигантским дубом. Воздух был душистым и таким свежим, что Аннабел блаженно вздохнула.

— Что это за воздух! — шутливо пожаловалась она. — Ни угольной гари, ни уличной пыли. Слишком разрежен для жительницы Лондона. Даже в легких не чувствуется!

— Ну не настолько, — заспорила Лилиан. — Время от времени ветер доносит отчетливый запах овчарни.

— Неужели? — удивилась Аннабел, потянув носом.

— Потому что у тебя нет носа, — объяснила Лилиан.

— Прошу прощения? — притворно нахмурилась Аннабел.

— О, нос у тебя есть, только самый обычный. А вот у меня нос, так нос. У меня просто неестественное чутье на запахи. Дай мне любые духи, и я могу назвать все составляющие. До того как покинуть Нью-Йорк, я даже помогала составить формулу душистого мыла для отцовской фабрики.

— Как, по-твоему, духи ты сможешь создать? — заинтересовалась Аннабел.

— Думаю, да, и превосходные, — уверенно кивнула Лилиан. — Однако всякий знаток при словах «американские духи» презрительно поморщится, не говоря уже о том, что я женщина, а следовательно, превосходство моего носа считается всеми мужчинами весьма сомнительным.

— Хочешь сказать, что у них носы лучше, чем у женщин?

— Во всяком случае, они именно так и думают, — мрачно бросила Лилиан и торжественно выхватила из корзинки одеяло для пикников. — Но довольно о мужчинах и их выдающихся частях тела. Может, посидим немного на солнце?

— Тогда мы уж точно загорим, — предсказала Дейзи, с довольным вздохом плюхнувшись на край одеяла. — И у мамы начнется истерический припадок.

— Что такое истерический припадок? — удивилась Аннабел, не слышавшая доселе ни о чем подобном, и грациозно опустилась рядом с Дейзи. — Если у нее начнется что-то в этом роде, пошли за мной. Очень интересно посмотреть, как это выглядит.

— О, у мамы они частенько бывают, — заверила Дейзи. — Не беспокойся, ты все увидишь своими глазами еще до того, как все мы покинем Гемпшир.

— Не стоит наедаться до игры, — предупредила Лилиан, заметив, что Аннабел приподняла крышку корзинки.

— Я проголодалась, — жалобно протянула Аннабел, заглядывая в корзинку, где лежали фрукты, сыр, паштет, несколько толстых ломтей хлеба и салаты.

— Ты всегда голодна, — засмеялась Дейзи. — Подумать только, у такой малышки и просто ненасытный аппетит!

— Это я малышка? — возмутилась Аннабел. — Да если ты хотя бы на волосок выше пяти дюймов, я готова съесть эту корзинку.

— В таком случае начинай жевать, — хихикнула Дейзи. — Во мне пять футов один дюйм, и спасибо за внимание.

— Аннабел, на твоем месте я не спешила бы грызть ручку корзинки, — предупредила Лилиан. — Когда портниха снимает мерки, Дейзи приподнимается на цыпочки. Бедной модистке приходится каждый раз подрезать подол очередного платья, и все из-за совершенно непонятного стремления моей сестрицы отрицать тот факт, что она уродилась коротышкой.

— И ничего я не коротышка, — пробормотала Дейзи. — В коротышках нет ничего таинственного, элегантного, и красивые мужчины не обращают на них внимания. Кроме того, с ними всегда обращаются как с детьми. Я отказываюсь быть коротышкой.

— Т-ты совсем не таинственна и не элегантна, — заметила Эви. — Зато очень х-х-хорошенькая.

— А ты славная и милая, — ответила Дейзи, приподнимаясь, чтобы залезть в корзинку. — Давайте пока что покормим бедняжку Аннабел: я слышу, как у нее урчит в желудке.

Девушки с энтузиазмом принялись за еду, а потом долго лежали, любуясь облаками и болтая обо всем и ни о чем. А когда на них навалилась дрема, откуда ни возьмись появилась маленькая рыжая белка и стала подбираться ближе, рассматривая девушек блестящими черными глазками.

— Незваный гость, — объявила Аннабел, деликатно зевнув.

Эви перекатилась на живот и бросила белке корочку хлеба. Зверек замер, приглядываясь к соблазнительному угощению, но слишком робкий, чтобы схватить хлеб, продолжал оставаться на месте. Эви наклонила голову набок. Волосы сверкали на солнце десятками крошечных рубинов.

— Бедняжка, — тихо протянула она, бросая белке еще одну корочку. Эта приземлилась на несколько дюймов ближе, и пушистый хвостик нервно дернулся.

— Ну же, будь храброй, — уговаривала Эви. — Подойди и возьми.

Терпеливо улыбаясь, она швырнула третью корочку, упавшую всего в нескольких дюймах от носика белки.

— О, мисс Белочка, — упрекнула она, — вы ужасная трусиха. Неужели не видите, что никто вас не тронет?

Словно поняв ее слова, белка метнулась вперед, схватила хлеб и удрала. Эви, торжествующе улыбаясь, подняла голову и только сейчас заметила, что остальные, раскрыв рты, потрясенно глазеют на нее.

— Ч-что т-такое? — смутилась она.

— Понимаешь, — воскликнула Аннабел, — когда ты говорила с этой белкой, то ни разу не заикнулась!

— А… это…

Неожиданно застыдившись, Эви опустила глаза и поморщилась.

— Сама не знаю почему, но я не заикаюсь, когда говорю с детьми или животными.

Девушки призадумались, переваривая эту удивительную новость.

— И когда говоришь со мной, тоже. Если и заикаешься, то гораздо меньше, — сообщила Дейзи.

— И под какую категорию ты подпадаешь, дорогая? Животных или детей? — не удержалась Лилиан.

Дейзи ответила жестом, смысла которого Аннабел не поняла. Она уже хотела спросить у Эви, почему та не посоветуется с доктором насчет заикания, но девушка поспешно сменила тему:

— А г-где мяч, Дейзи? Если немедленно не начнем играть, я усну.

Поняв, что Эви больше не хочет обсуждать свой недостаток, Аннабел поддержала подругу:

— Полагаю, что, если мы действительно собираемся играть, нет смысла и дальше тянуть.

Пока Дейзи рылась в корзинке в поисках мяча, Лилиан торжествующе подняла на всеобщее обозрение нечто, напоминающее палку с плоским концом.

— Смотрите, что я раздобыла, — довольно объявила она.

— Настоящая бита! — восторженно завопила Дейзи. — А я думала, придется играть обычной дурацкой палкой. Где ты ее нашла, Лилиан?

— Позаимствовала у одного из конюхов. Похоже, они при каждом удобном случае удирают, чтобы поиграть в раундерз. Во всяком случае, они весьма увлекаются этой игрой.

— Да и кто бы на их месте не увлекался? — риторически спросила Дейзи, расстегивая лиф. — Что-то жарковато сегодня. Как приятно сбросить всю эту груду ткани!

Пока сестры разоблачались с привычными ухватками девушек, привыкших раздеваться под открытым небом, Аннабел и Эви нерешительно переглянулись.

— Трусишь? — пробормотала Эви.

— О Господи, — раздраженно бросила Аннабел, принимаясь расстегивать платье. И поняла, что все-таки не лишена скромности, поскольку немедленно и стыдливо зарделась. Но нельзя же идти на попятный, если даже трусиха Эви готова присоединиться к мятежу против всех правил приличия!

Высвободив руки из рукавов, Аннабел выпрямилась, и платье с шорохом сползло к ее ногам. Оставшись в сорочке, панталонах и корсете, она ощутила приятное дуновение ветерка, охлаждавшего вспотевшее тело, и вздрогнула от удовольствия.

Остальные девушки последовали ее примеру. И вскоре яркие холмики ткани улеглись на земле подобно гигантским экзотическим цветам.

— Лови! — крикнула Дейзи, бросив Аннабел мяч. Та непроизвольным движением схватила его. Девушки направились к центру луга, перекидываясь мячом. Эви оказалась самой неловкой, хотя было ясно, что это скорее неопытность, чем неуклюжесть. А вот Аннабел частенько играла с младшим братом, так что управляться с мячом было для нее не внове.

Как странно было идти налегке, зная, что ноги не скованы тяжелыми юбками!

— Полагаю, так чувствуют себя мужчины. Они-то имеют право ходить в брюках! Можно почти позавидовать такой свободе! — со вздохом заметила Аннабел.

— Почти? — усмехнулась Лилиан. — Лично я им ужасно завидую. Ах, как было бы чудесно, если бы женщинам тоже позволяли носить брюки!

— Ну, мне это совсем не нравится, — покачала головой Эви. — Я просто умерла бы от стыда, если бы мужчины могли видеть форму моих ног и моей… — Она поколебалась, явно подыскивая слова, которыми могла бы описать интимные части женского тела. — Ну, и других вещей, — смущенно докончила она.

— Твоя сорочка в прискорбном состоянии, Аннабел, — откровенно заметила Лилиан. — Мне в голову не пришло прислать тебе нижнее белье, хотя могла бы и додуматься…

Аннабел равнодушно пожала плечами:

— Не важно. Тем более что это единственный раз, когда кто-то увидит меня в сорочке.

— Лилиан, мы с тобой безобразно близоруки, — упрекнула Дейзи сестру. — Думаю, бедняжка Аннабел вытянула короткую соломинку, когда речь шла о феях-крестных.

— Ничего, я не жалуюсь, — засмеялась Аннабел. — И насколько мне известно, мы все едем в одной тыкве.

Немного попрактиковавшись и обсудив правила раун-дерз, они поставили пустые корзинки вместо столбиков ворот, и игра началась. Аннабел покрепче уперлась ногами в землю на месте, обозначенном как «Касл-Рок».

— Я подам ей мяч, — сообщила Дейзи, — а ты, Лилиан, лови.

— Но у меня рука сильнее, — проворчала Лилиан, тем не менее вставая за спиной Аннабел. Та, подняв биту, попыталась отбить мяч, но промахнулась, и мяч просвистел в воздухе мимо ее уха. Лилиан ловко поймала добычу.

— Хороший удар, — похвалила Дейзи. — Только следи за мячом, когда он летит к тебе.

— Я не привыкла стоять смирно, когда в меня бросают тяжелым предметом, — пошутила Аннабел, размахивая битой. — Сколько у меня попыток?

— По правилам раундерз бьющий по мячу имеет сколько угодно попыток, — пояснила Лилиан. — Давай еще раз, Аннабел… только вообрази, что мяч — это нос мистера Ханта.

— Предпочитаю метиться в ту выпуклость, что немного пониже, — фыркнула Аннабел. Дейзи подала мяч, и теперь Аннабел не промахнулась. Послышался сильный шлепок, и Дейзи, восторженно вопя, помчалась за мячом.

— Беги, Аннабел, — выдавила Лилиан, умирая от смеха. Аннабел послушала подругу и с торжествующим кличем обогнула корзинки, стремясь первой попасть на «Касл-Рок».

— Оставайся у третьего столбика, Аннабел, — велела Лилиан. — Посмотрим, сможет ли Эви привести тебя назад в «Касл-Рок».

Явно набравшаяся решимости, Эви взяла биту и заняла прежнее место Аннабел.

— Представь, что мяч — это твоя тетушка Флоренс, — посоветовала Аннабел, и Эви мгновенно просияла.

Дейзи бросила мяч, стараясь попасть прямо в биту. Однако Эви промахнулась, и мяч упал в ладони Лилиан. Бросив его сестре, Лилиан подошла к Эви.

— Чуть расставь ноги и согни их в коленях, — приказала она. — Вот и молодец. А теперь внимательно следи за мячом и никогда не промахнешься.

К сожалению, Эви то и дело промахивалась. Красная от стыда и раздражения, девушка опустила биту.

— Эт-то слишком сложно, — призналась она, встревоженно наморщив лоб. — Может, стоит уступить очередь кому-то из вас.

— Пожалуйста, еще несколько попыток, — заволновалась Аннабел, которой очень хотелось, чтобы подруга хотя бы раз попала по мячу. — Мы никуда не спешим.

— Не сдавайся! — поддержала Дейзи. — По-моему, ты слишком сильно стараешься. Расслабься и перестань закрывать глаза, когда замахиваешься!

— Ты все можешь, — вторила Лилиан, откидывая со лба прядь темных шелковистых волос и разминая тонкие, но сильные руки. — Последний ты почти поймала. Только ни на миг не отводи глаз от мяча.

Обреченно вздохнув, Эви понесла биту к «Касл-Рок» и подняла над головой.

— Я готова.

Дейзи бросила мяч, и Эви с мрачной решимостью размахнулась. Облегчение охватило Аннабел при виде мяча, летевшего прямо на биту. Отскочив, мяч улетел в дубовую рощу. Все радостно завизжали, приветствуя столь удачный удар. Потрясенная успехом, Эви запрыгала, как девчонка.

— Я сделала это! Сделала!

— Огибай корзинки! — крикнула Аннабел и бросилась к «Касл-Рок», Эви, довольно смеясь, обогнула импровизированное поле. Когда она подбежала к «Касл-Рок», все четверо снова принялись скакать, оглашая окрестности веселыми криками. Просто так. Без причин. Всего лишь потому, что они молоды, здоровы и довольны собой.

Но тут Аннабел краем глаза заметила темную фигуру, быстро взбиравшуюся на холм. Господи… да это…

Не один, а два всадника, очевидно, тоже решили отдохнуть на лугу.

— Кто-то едет! — предупредила она, мигом положив конец празднику. — Скорее! Бежим за одеждой.

Девушки тревожно переглянулись и в панике отступили к остаткам пикника, где лежали платья. Все, кроме Аннабел. Она было последовала их примеру, но тут же остановилась, сообразив, что спасаться поздно. Кто это? И каких бед еще ждать?

Холодный ужас охватил ее при виде знакомых лиц. И надо же такому случиться!

Лорд Уэстклиф. И, что еще хуже, Саймон Хант.

Глава 10

Встретив потрясенный взгляд Ханта, Аннабел так и не смогла отвести глаз. Все равно как в тех кошмарах, когда просыпаешься с чувством облегчения, понимая, что в жизни такого никогда не случится. Не будь ее положение столь безвыходным, она, возможно, даже позлорадствовала бы над потерявшим дар речи Хантом. Сначала лицо его было абсолютно растерянным, словно он никак не мог осознать того обстоятельства, что она стоит перед ним в одной сорочке, корсете и панталонах. Его взгляд медленно скользил по ней, остановившись наконец на ее раскрасневшемся лице.

Прошло еще минуты две напряженного молчания, прежде чем Хант, громко сглотнув, хрипло пробормотал:

— Возможно, мне не стоило спрашивать, но какого черта вы тут вытворяете.

Его слова вывели девушку из паралича. Не может же она стоять и мирно беседовать с ним, одетая в нижнее белье!

Но достоинство, вернее, то, что от него оставалось, требовало, чтобы она не следовала примеру Эви и Дейзи, с идиотскими воплями метнувшимися за одеждой. Ну уж нет, этого от нее не дождутся!

Решившись на компромисс, она быстрым шагом устремилась к тому месту, где оставила платье, подхватила его, прижала к груди и снова обернулась к Ханту.

— Мы играли в раундерз, — пояснила она немного более высоким, чем обычно, голосом.

Хант наспех огляделся.

— Но почему нужно было…

— В юбках трудно бегать, — перебила Аннабел. — Я думала, это вполне очевидно.

Согласно кивнув, Хант поспешно отвел глаза, но она успела увидеть знакомую усмешку.

— Никогда не пробовал, так что придется поверить вам на слово.

За спиной Аннабел раздалось негодующее шипение.

— Лилиан, — негодовала Дейзи, — по-моему, ты утверждала, что на этом лугу никого не бывает!

— По крайней мере так мне сказали, — оправдывалась Лилиан, безнадежно запутавшаяся в платье.

Граф, до этой минуты молчавший, пояснил, старательно не спуская глаз с дальнего леса:

— Ваша информация была абсолютно верной, мисс Боумен. Это место крайне редко посещается здешними жителями.

— В таком случае почему вы здесь? — возмутилась Лилиан так надменно, словно не Уэстклиф, а она была владелицей поместья.

Неожиданный вопрос заставил графа обернуться. Не веря собственным ушам он воззрился на девушку, прежде чем вспомнить, что она по-прежнему полураздета.

— Наше появление было чистой случайностью, — холодно пояснил он, вновь отворачиваясь. — Я собирался осмотреть сегодня северо-западную часть своего поместья. — Он едва уловимо подчеркнул слово «своего» и продолжил: — Проезжая по дорожке, мы услышали ваши крики и подумали, что неплохо бы проверить, в чем дело, и при необходимости помочь. Мне и в голову бы не пришло, что вы решили устроить на этом поле…

— Раундерз-в-панталонах, — любезно подсказала Лилиан, просовывая руки в рукава.

Граф, по-видимому, оказавшийся не в силах повторить подобную чушь, развернул коня и бросил через плечо:

— В следующие несколько минут у меня, по-видимому, разовьется сильнейшая амнезия. Но прежде чем это случится, предлагаю вам воздержаться от любых занятий на открытом воздухе, требующих столь скудных туалетов, поскольку другие любопытные могут оказаться не столь безучастными к такому зрелищу, как я и мистер Хант.

Несмотря на унижение, Аннабел пришлось сдержать скептическое фырканье. Она ни на секунду не поверила в равнодушие Ханта, а тем более графа. Хант, во всяком случае, так и пожирал ее глазами. И хотя Уэстклиф был более деликатен, от нее не ускользнуло, как он хоть искоса, но тщательно осмотрел Лилиан. Однако, учитывая, в каком виде она стоит перед ними, вряд ли сейчас подходящее время обличать лицемерие графа.

— Благодарю вас, милорд, — ответила Аннабел со спокойствием, невероятно ее порадовавшим. — А сейчас, когда вы уже дали нам такой прекрасный совет, я бы попросила вас удалиться и позволить нам привести себя в порядок.

— С удовольствием, — проворчал он.

Но прежде чем отъехать, Хант не смог не оглянуться на Аннабел, все еще прижимавшую платье к груди. Ей показалось, что на щеках его выступила краска, а угольно-черные глаза как-то странно вспыхнули. Как Аннабел жалела, что у нее не хватает самообладания ответить ему холодным презрением! Вместо этого она остро ощущала себя непристойно растрепанной, потной и полностью потерявшей самообладание. Хант, похоже, собирался что-то сказать, но сдержался и что-то пробормотал себе под нос. Его конь нетерпеливо фыркнул, легко перейдя в галоп, стоило Ханту тронуть его бока каблуками. Уэстклиф уже спускался с холма. Хант последовал его примеру.

Сгорая со стыда, Аннабел повернулась к Лилиан, которая, хоть и разрумянилась, все же сохраняла удивительное самообладание.

— Подумать только, что именно они из всех мужчин нас застукали! — сокрушенно вздохнула Аннабел.

— Такому высокомерию можно только позавидовать, — сухо заметила Лилиан. — Оно культивируется годами.

— Ты это о ком? О мистере Ханте или лорде Уэстклифе?

— Оба хороши. Хотя чванство графа может и перевесить спесь мистера Ханта, что я называю поистине впечатляющим свойством.

Девушки обменялись взглядами, выражавшими искреннее пренебрежение к бежавшим с поля боя противникам. Аннабел вдруг заразительно расхохоталась.

— Похоже, нам удалось их удивить!

— Далеко не так, как им — нас, — уверила Лилиан. — Вопрос в том, как нам теперь смотреть им в глаза.

— Скорее уж как им смотреть в наши, — парировала Аннабел. — Мы занимались своими делами и никуда не лезли. В отличие от них.

— Как ты права… — начала Лилиан и осеклась, услышав жуткие сдавленные звуки, доносившиеся с места пикника. На одеяле извивалась Эви. Дейзи, подбоченившись, стояла над ней.

Поспешив к подругам, Аннабел сочувственно спросила Дейзи:

— Что с ней?

— Не вынесла унижения. Сгорела со стыда. Теперь у нее припадок.

Эви каталась по одеялу, прикрывая салфеткой лицо. На виду оставались только уши цвета маринованной свеклы. И чем усерднее она пыталась сдержать смех, тем сильнее он рвался наружу, пока Эви не стала задыхаться.

— Ч-что за прекрасный способ поз-знакомиться с играми на св-вежем воздухе, — выдавила она и снова закатилась беспомощным смехом.

Все трое стояли над ней, не зная, что делать. Наконец Дейзи бросила на Аннабел многозначительный взгляд.

— Вот это, — уведомила она, — и есть истерический припадок.

Саймон и Уэстклиф бешеным галопом удалялись от луга и придержали коней, только оказавшись на лесной дороге. Прошло добрых пять минут, прежде чем они вновь обрели дар речи. Перед глазами Саймона стоял образ точеной фигурки Аннабел, облаченной в старенькое бельишко, успевшее сесть от бесчисленных стирок. Хорошо еще, что они не оказались один на один в подобных обстоятельствах, ибо Саймон не был уверен, что оставил бы ее, не решившись предварительно на какое-нибудь варварство.

За всю свою жизнь он ни разу не испытывал столь мощного желания, как в тот момент, когда увидел полуодетую Аннабел. Его едва не одолел страстный порыв спрыгнуть с коня, схватить девушку в объятия и отнести на мягкую травку. Он не мог представить более безбожного искушения, чем вид ее роскошного тела, шелковистой кремово-розовой кожи, выгоревших на солнце золотисто-каштановых волос. Залитая румянцем, она выглядела очаровательно стыдливой. Ему хотелось зубами и пальцами сорвать с нее убогие обноски, расцеловать с головы до пят, попробовать на вкус все сладкие потайные местечки…

— Нет, — буркнул Саймон, чувствуя, как закипает в жилах кровь. Нельзя позволять себе предаваться подобным мыслям, иначе желание, которое он до сих пор держал в узде, сделает дальнейшую скачку невозможной.