Глава 12

Розали открыла окно в маленькой гостиной. Ее щеки горели от волнения.

– Господи, здесь так темно и душно! Почему в доме не открывают окон?

– От солнца мебель теряет цвет. – Мира села на стул, наслаждаясь едва уловимым ветерком.

– Мирей, ты выглядишь такой бледной…

– Я плохо себя чувствую.

– Наоборот, ты должна чувствовать прилив сил и гордиться собой…

– Гордиться? – В голосе Миры слышались усмешка и бессилие. В отчаянии она закрыла руками лицо. – Я умираю от горя. Я приняла обдуманное решение, но внутренний голос говорит мне: «Посмотри на себя, как ты могла отказаться от такого предложения? Ты должна была благодарить Бога за ниспосланное счастье. Ты должна была принять предложение лорда Фолкнера, не раздумывая», но я знаю, что недостойна его, и когда он поймет это так же отчетливо, как я…

– Мирей, перестань. – Розали пристально смотрела на подругу. – Ты достойна его, но дело вовсе не в этом. Ты правильно сделала, что отказала ему. Понимаешь, в каждом браке, кроме любви и страсти, должно присутствовать и уважение. Оно важнее всего остального, а Фолкнер не способен уважать женщину.

– Не думаю, что ты права. – Мира была в замешательстве. – Он никогда не обидит беззащитного человека.., он очень мягкий и добрый.., вспыльчивый, но совсем не злой.

Он уважает тех, кто не боится не согласиться с ним. В глубине души я знаю: ему можно доверять.

– Неужели мы говорим о лорде Фолкнере? – Розали поразили слова Миры. – Мирей, ты же на самом деле ничего не знаешь о нем! Мягкий? Надежный? Все, что я о нем до сих пор слышала, полностью расходится с твоими словами. Знаешь ли ты, каким он бывает бессердечным, бесчувственным? Семейство Фолкнеров все очень уважают, но они всегда были безумно высокомерными, напыщенными, эгоистичными, и Алек Фолкнер – их яркий представитель…

– Какой бы он ни был, но только Не бессердечный. Мне кажется, его просто никто не понимает.

– Какая сложная натура! Мирей, подумай, что ты говоришь!

– Ты думаешь, я не умею смотреть вперед, предвидеть события? Еще как умею!

– Но если все, что я слышала о нем, не правда, если весь Лондон и я в том числе его не понимаем, а ты уверена, что он прекрасный человек, то почему ты отказала ему?

– Я тебе уже объясняла. Ему нужна идеальная женщина, а я слишком далека от идеала. К тому же я не хочу быть женой человека его положения. Я не создана для такой жизни.

– Мирей, мне тоже было нелегко, – быстро проговорила Розали, ее интонация стала мягче. – Я была совсем не готова стать женой графа. Иногда такое высокое положение доставляет удовольствие, а иногда оно ужасно, но я готова перенести что угодно, лишь бы быть вместе с Рэндом.

– Боже мой, мне не надо было отказывать лорду Фолкнеру! Я должна была ответить «да», но тогда я видела лишь негативную сторону дела. Наверное, мне стоило согласиться и забыть обо всем остальном. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь решил это за меня.

– Ты скоро забудешь о нем. Вокруг тебя столько мужчин, которые хотели бы…

– Нет, нет, никаких других мужчин. Я не переживу, чтобы другой мужчина прикоснулся ко мне… Я не могу даже думать об этом. – Ее глаза были темны, как ночное небо, она пыталась справиться со слезами. – Без него я всегда буду одинока, – шептала Мира. – Даже если я когда-нибудь выйду замуж и у меня будут дети, семья, я все равно останусь одинокой. Только в нем одном моя жизнь.

Розали вспылила:

– Как ты можешь так говорить? Ты же едва знаешь его!

– Я знаю его. Он единственный мужчина, кто…

Мира еще не закончила фразу, а Розали уже поняла, что она хотела сказать.

– Мирей, какая же я глупая! Я и представить не могла, что все так быстро произойдет. Я думала, ты видела лорда Фолкнера только на охоте у Саквиля и в ту ночь, когда мы встретили Брумеля. Но это не так! Ты встречалась с Фолкнером много раз… Как же я сразу не сообразила! Это был не Саквиль. Ты любила только Алека, правда?

– Да. – Мира отвела глаза от напряженного и растерянного лица Розали.

– Но почему ты мне ничего не сказала?

– Ты была настроена против Алека'., и потом, я хотела забыть его, пыталась изо всех сил.

– Я не против него, если он единственный мужчина, который может осчастливить тебя. У тебя чуткая, прекрасная и чистая душа, ты не смогла бы полюбить человека, у которого не было бы таких же качеств. Но еще не поздно все изменить. Мы уезжаем из Брайтона только через несколько часов. Может быть, ты пойдешь к нему, скажешь, что серьезно поразмышляла над его словами…

– Я не могу. Пусть все остается как есть. Алек был прав: нам обоим нужно время, чтобы обо всем подумать. И если он не изменит своего решения, то найдет меня, где бы я ни была.

– Ты слышал, как она со мной попрощалась? – спросил Карр голосом, полным надежды и счастья. – Она смотрела на меня большими темными глазами, ее голос с легким акцентом – все говорило о том, что она надеется на скорую встречу…

– Ты уверен, что все правильно понял? Может быть, это просто обычная вежливость. – Алек, скрестив ноги, положил их на сиденье стоящего напротив стула.

Карр посмотрел на непринужденную позу собеседника и немного отодвинулся, боясь запачкать свою дорогую одежду;

– Абсолютно уверен. В ее глазах я прочел искренние чувства.

– Тебе крупно повезло.

Карр был счастлив. Его переполняли новые переживания, и он не обратил внимания на обидные слова Алека. Он откинулся на спинку кресла и задумчиво произнес:

– Ты не можешь понять, что я сейчас чувствую. Ты не видишь, она совсем не похожа на остальных женщин. Скромная и немного кокетливая, остроумная, но без злых шуток.

Она самая прекрасная, желанная…

– Как далеко зашли ваши отношения? – Алек сделал вид, что задает этот вопрос просто из дружеского любопытства.

– У меня серьезные намерения. С любой другой женщиной мой роман в такие сроки давно бы уже закончился, а с ней мне нужно время. Я хочу, чтобы она поняла, что я ее искренне уважаю, – Странно, ведь только сегодня утром ты заигрывал с горничной.

– Я хочу завести знакомство с Джейн для того, чтобы через нее выведать побольше о Холте. Я вынужден вести себя так. – Карр улыбнулся и добавил:

– Ее пышные формы меня мало интересуют.

Холт проявлял немалый интерес к «пышным формам», что давало повод для многочисленных шуток и едких острот на эту тему среди его друзей.

– Я надеюсь получить от нее полезную информацию, – продолжал Карр уже более серьезно. – Я думаю, Холт стал встречаться с ней после того, как исчезла Лейла. Может быть, Джейн знает, чем он занимался, были ли у него враги. Хотя в это трудно поверить, ведь все так любили его.

– Нет, не все. – Только сейчас Алек начал понимать, как его кузен идеализировал Холта. – Холт вовсе не был совершенством. Он был неплохим человеком, но, как и у каждого, у него были свои недостатки и ошибки. Иногда он был просто невыносим.

Карр не отреагировал на эти слова, но Алек знал, что задел молодого человека за живое.

– Я выбью из тебя этот идеализм, и ты не создашь из Холта идола. Думаю, ему бы твое поведение тоже не понравилось.

– Я не хочу говорить об этом.

– Ты должен дать себе возможность жить полноценной жизнью, забыть все, что было, и не делать из Холта святого.

– Хорошо, не буду. – Голос Карра дрожал.

– Как только ты поймешь…

– Я понимаю. – Карр был сильно раздражен, и голос его прозвучал громче, чем следовало бы. Мужчины помолчали несколько минут. Тишину нарушил лакей, открывший дверь:

– Все еще желаете нанять лошадей?

– Мои не дотянут до «Раммеры».

– Будь осторожен. Кучеры наемных экипажей могут обчистить такого, как ты, за пять секунд. Будь начеку.

– Во-первых, я бывал в «Раммере» и раньше. Во-вторых, несмотря на твое мнение обо мне, я все-таки иногда способен думать собственной головой.

– Мое доверие к тебе растет с каждым часом, – усмехнулся Алек. – Желаю успеха, кузен.

Они вышли из кареты, и Карр пошел договариваться с кучером, вид которого не внушал особого доверия. Алек же тем временем решил заглянуть в находившуюся неподалеку пекарню.

Облако муки висело в воздухе, приятный аромат теста и масла напомнил о еде. Помещение было просторным, хорошо освещалось. Несколько мальчишек разного возраста, но, видимо, из одной семьи, суетились вокруг столов.

– Что угодно, сэр? – к Алеку, улыбаясь, подошла круглолицая женщина. Ее внешность располагала к себе, мягкая манера разговора очаровывала каждого. Алек невольно сравнил ее со строгой, «железной» Джулианой.

– Вы миссис Холбурн?

– Фолкнер!.. – еле выговорила она, ее рука поползла к горлу, глаза были широко открыты от страха. – Я думала, вы умерли… Я слышала, что вас нашли… Господи помилуй…

– Миссис Холбурн, я не Холт, – как можно мягче произнес Алек и попытался поддержать испуганную женщину за руку. – Я его кузен, лорд Фолкнер. Извините, что напугал вас. Может быть, вы присядете?

– Мама! – послышался звонкий голос. Он принадлежал молодой девушке, подбежавшей к миссис Холбурн и оттолкнувшей руку Алека. Ее взгляд был настороженным, лицо побледнело. – Что произошло с Лейлой?

– Это не он. – Миссис Холбурн все еще смотрела на Алека с испугом. Положив руки на колени, она попыталась успокоиться. – Я знала, что Холт Фолкнер умер.., но на секунду мне показалось, что это не так… Мне показалось, что вы его призрак.

– Холт умер, а я, как видите, не призрак. – Алек попытался улыбнуться, но это мало помогло расположить к себе женщин. – Я приехал сюда в надежде, что вы прольете свет на случившееся. Вам очень тяжело говорить об этом?

Миссис Холбурн не ответила прямо, лишь закусила губу, а затем задала несколько вопросов, но так неуверенно, будто боялась услышать ответы.

– Лорд Фолкнер.., вы приехали, чтобы поговорить о моей дочери? Вы что-нибудь знаете о Лейле? Где она? Вы кого-нибудь подозреваете?..

– Я ничего о ней не знаю, простите. – Алек грустно покачал головой.

– Пройдемте, сядемте за стол, поговорим там, – глаза миссис Холбурн блестели от слез.

Они сели за большой стол, а вокруг на почтительном расстоянии расположилась многочисленная семья. Старшие девушки бегали к покупателям и вновь возвращались на несколько минут, чтобы послушать разговор.

Где-то через полчаса Алек начал понимать, почему Холт держал в секрете эту сторону своей жизни. Здесь было райское место для отдыха от хитрых и расчетливых людей, с которыми ему приходилось все время общаться. Большинство из них перестали бы уважать его, если бы узнали, что он влюблен в дочь пекаря и проводит много часов за одним столом с людьми низкого происхождения. Эта семья, этот магазин, дом – все было пронизано теплотой, добротой и спокойствием. Алек легко мог представить здесь Холта, держащего на коленях ребенка и бросающего многозначительные взгляды на девушку, которая завладела его сердцем.

– Каждый день я повторяла Лейле, – на лице миссис Холбурн промелькнула грустная улыбка, – что это может плохо кончиться, и мой муж соглашался со мной, но мы ничего не могли поделать. Через какое-то время мы смирились, вся наша семья полюбила его, мы видели, что он заботится о Лейле. Но ни к чему хорошему это не могло привести. Лейла – порядочная и умная девушка, и она бы отказала, если бы он.., предложил жить у него. Я никогда бы не поверила, что он решит жениться на ней, но в один прекрасный день он попросил ее руки у мистера Холбурна.

– Я не знал этого. – Алек попался вспомнить что-нибудь, что бы выдало чувства Холта к Лейле. Да, были несколько мирных и спокойных недель, но в последние два месяца Холт ходил злой, выпивал, его настроение часто и резко менялось.

– Да, он сделал предложение, и он был искренен. Я верю, что он хотел жениться. На следующий день я послала Лейлу с одним поручением, это было неблизко, она часто ходила одна, и нас это не смущало. И она.., она…

– Никогда больше не возвращалась, – закончила одна из девушек.

Немного успокоившись, миссис Холбурн продолжала:

– От нее не было никаких вестей. Она исчезла. Мы все были в шоке, особенно ваш кузен. Он обещал мне, что найдет ее, даже если потратит на поиски всю жизнь. Фолкнер навещал нас часто, потом перестал. Мы послали ему записку, но не получили ответа. Я думала, что он решил забыть мою дочь, потерял к ней интерес. Мы пытались встретиться с ним, но узнали страшную весть. Очень жалко его. Он был молодым и симпатичным. – Последние фразы она произнесла сухо и без эмоций. – Когда я сегодня увидела вас, я подумала, что это он пришел…

– Мне жаль, что так вышло.

– Вы попытаетесь выяснить, что произошло с ним?

– Да, постараюсь.

– Если вы…

– Если я узнаю что-нибудь о Лейле, то обязательно сообщу вам.

Они смотрели друг на друга и грустно улыбались, ни слова не говоря. Слова были бессильны.

Карр встретил Алека несколькими часами позже в своей лондонской квартире. Слуга принес большой серебряный подлое с кофе и свежей сдобой; Фолкнеры начали разговор.

– Он делал ей предложение? – начал Карр. – Бедный Холт: сделал предложение, а на следующий день она пропала. Может быть, сбежала?

– На это у нее не было никакой причины. Она была всего лишь дочерью пекаря. А он богат, принадлежал к знатному роду. Она должна быть полной дурой, чтобы отказать ему. – Алек задумчиво смотрел в темноту, смакуя кофе. – Нет, она не сбежала. Не исключено, что он не делал ей предложения, хотя не думаю, чтобы миссис Холбурн лгала.

– Почему ты думаешь, что он не делал предложения?

– Потому что он ничего не рассказывал мне об этом. У него не было от меня секретов.

– Да, как же, он не сказал тебе! – передразнил Карр.

– Черт побери, о такой важной вещи он обязательно сказал бы.

– Если бы я был Холтом, я бы не сказал. Жениться на дочке пекаря? Ты бы стал отговаривать его, приводить различные доводы. Его долгом было жениться па девушке из благородной семьи. Ты приложил бы все усилия, чтобы очернить Лейлу, убедить Холта бросить ее.

– Ничего подобного! – Алек не верил своим ушам. Он облокотился на камин и положил голову на руки. – Черт побери, неужели все вокруг считают меня бессердечным снобом?

– Это плоды твоего воспитания. Ведь ты был бы против этой свадьбы, не так ли?

– Не знаю.

Год назад Алек воспротивился бы браку Холта с Лейлой, но теперь что-то изменилось в нем самом, что-то стало другим.

Алек думал о том, что наговорил Мире, о ее словах, которые задевали его за сердце. Вдруг он понял, какую ошибку совершил. Еще больнее ему стало, когда он подумал о том, что мог сделать, по не сделал. Он многого не сказал Мире из того, что хотел бы сказать; она его молча простила, а он был слишком глуп, чтобы понять это. Какое ему дело до ее прошлого? Это же не имеет никакого значения, но как поздно он это понял. Разве кто-нибудь другой способен заменить ему Миру? Сможет ли он быть счастлив, зная, что она не принадлежит ему? Нет. «Еще один шанс, – думал он в отчаянии. – Я должен попытаться еще раз».

– Да, я говорил сегодня утром с Джейн, и, без сомнения, она любопытная штучка.

Алек с трудом заставил себя отвлечься от своих мыслей и вникнуть в смысл слов Карра.

– И что ты выяснил?

– Она что-то знает. Мне удалось немного разговорить ее. Она утверждает, что знает несколько имен, которые могли бы заинтересовать меня, но пока ни одного не назвала. Я еще раз встречусь с ней и, думаю, к завтрашнему дню кое-что разузнаю.

– Ладно. Ты займись Джейн, а я поеду в Стаффордшир.

– Сегодня?

– Да, вечером. – Алек повысил голос и крикнул своему слуге:

– Ты слышал, Уолтер? Оторви ухо от замочной скважины и начинай собирать вещи.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался приглушенный голос из-за двери.

Для других мужчин любовь – это подарок, благословение свыше, источник счастья, чудо. Для Алека же любовь была несчастьем. Он знал, что его с Мирой разделяют всего лишь несколько миль, расстояние, которое можно быстро и легко преодолеть. Но он не торопился с отъездом, ему нужно было время, чтобы подумать, чтобы подобрать правильные слова. Он понимал, что это будут самые важные слова, которые он когда-либо произносил. Вероятно, ему было бы легче, будь он немного скромнее.., но скромность не была присуща его характеру. Он не умел просить то, что обычно давалось ему без усилий. Женская благосклонность мало значила для него, потому что ему никогда не приходилось завоевывать женщину. Он проклинал Миру и в то же время безумно желал ее, ненавидел и лелеял в своих мечтах. Его мучения не могли длиться вечность, и скорейшему их окончанию способствовала Джулиана.

Как-то раз поздно ночью она спустилась в гостиную. Ее обычная строгость и уверенность в себе уступили место мягкому и нежному взгляду. Алек спал на софе с бутылкой бренди в руках. За последние несколько дней его лицо потемнело, осунулось.

– Мой мальчик, – прошептала Джулиана, глядя на сына. – Тебе было бы легче, если бы у тебя был характер отца. Но ты пошел в меня, и в этом твое несчастье и твоя сила. Именно поэтому ты не хочешь послушаться меня.

Джулиана знала Алека лучше других и в то же время совсем не знала. Когда она вынимала бутылку из его рук, он зашевелился и простонал:

– Мира… – Он медленно открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на Джулиане.

– Алек, нам надо кое-что обсудить, – сказала она тоном, не терпящим возражений. – Я не требую от тебя подробностей. Я не хочу знать о тебе больше, чем это необходимо, но ты должен ответить на несколько моих вопросов.