Глава 13

Лизетта быстро поднялась ему навстречу. Макс подошел и посмотрел ей в глаза. Суровое лицо мужа немного смягчилось. Лизетта облегченно вздохнула, когда он обнял ее. Напряжение спало. Знакомый запах был приятен, и она ощутила всем своим нутром блаженное спокойствие рядом с ним, сильным и желанным.

Он коснулся губами ее губ и сел в кресло, притянув жену к себе на колени.

– Мадам, не соизволите ли рассказать мне, что, черт побери, здесь произошло сегодня?

Лизетта прижалась к его груди.

– Я не ожидала, что мое появление на чердаке вызовет такой переполох.

– Не ожидала, – произнес он с явным сомнением.

– Ты же говорил, что теперь это мой дом тоже, как и всех других.

– Да, говорил.

– Со мной был Жюстин.

– Я слышал это.

– Мы всего лишь открыли несколько коробок и сундуков.

– Ты нашла, что искала?

– Я не искала там что-то определенное. Просто… смотрела.

– А… – Он провел теплой рукой по ее спине. – Понимаю.

– А Бернар очень сильно разволновался, Макс. – Она подняла голову и серьезно посмотрела на него. – Это очень удивительно. Судя по его поведению, можно подумать… что Корин была его женой. Он запретил мне подниматься на чердак.

Лицо Макса ничего не выражало, но голос был мягким:

– Тебе очень надо еще раз побывать на чердаке?

– Не думаю. Но все-таки…

– Понимаю. Бернар иногда проявляет властолюбие.

– Это больше чем властолюбие! Он…

– Позволь мне рассказать о брате. Он всегда казался тебе весьма сдержанным, не так ли? Но порой случается, что его чувства выплескиваются наружу и тогда происходит взрыв. Сегодня дело обстояло именно так. Завтра он будет, как обычно, тихим и мрачным. Понимаешь? Это для него в порядке вещей.

– Но когда он заговорил о Корин…

– Ее смерть и обстоятельства, при которых она произошла, потрясли всех нас. Уверен, что Бернар был также поражен случившимся и очень переживал, что не смог защитить ее. Возможно, он чувствует определенную долю своей вины и потому теперь так ревниво относится к ее вещам.

Лизетта задумалась. Сейчас происшедшее днем казалось ей более объяснимым. Но все же из головы не выходил один вопрос, и она должна задать его Максу, даже рискуя разозлить мужа.

– Макс… ты уверен, что чувства Бернара к Корин ограничивались только братской любовью? – Лизетта заговорила быстрее, когда Макс бросил на нее острый взгляд. – Не знаю, почему у меня возникли такие подозрения, не могу выразить это словами. Но когда бы ни упоминалось имя Корин, он реагирует на это как-то странно. Я слышала, как он говорил, что она была очень притягательной и красивой… А сегодня он обвинил меня в том, что я ревную к ней. Нынешний день не единственный, когда мы столкнулись из-за нее. После того как я ходила в старую хижину надсмотрщика – ты помнишь этот случай? – он потребовал, чтобы я больше не совала нос в прошлое, иначе он лично пресечет мое вмешательство.

Макс оставался спокоен, но Лизетта почувствовала некоторое напряжение его рук.

– Почему ты не рассказала мне об этом раньше?

– Я еще недостаточно хорошо знала тебя, – проговорила она тихо. – Я боялась, что ты рассердишься. – Лизетта заглянула в лицо мужа, стараясь прочитать его мысли. – О чем ты сейчас думаешь?

– Я думаю о том, что надо поговорить с Бернаром.

– Ты не ответил… относительно его чувств к Корин.

– Насколько я знаю, существовала только одна женщина, которую Бернар любил. Рила Карен, дочь американца, осевшего со своей семьей в Новом Орлеане. Брак между ними был невозможен… так как она из смиренной протестантской семьи. Но тем не менее у них завязался роман, и она забеременела.

Лизетта внимательно слушала с широко раскрытыми глазами.

– Рила исчезла, – тихо продолжил Макс, – никому не сказав ни слова. Бернар искал девушку несколько лет, но так и не нашел ни ее, ни ребенка.

– Когда все это случилось?

– Как раз в то время, когда погибла Корин. Бернар был полностью поглощен поисками Рилы с нерожденным ребенком. Он искал девушку несколько лет, вместо того чтобы жениться на другой.

– Не знала этого. – Лизетте стало стыдно из-за своих подозрений. – Милый, – нерешительно сказала она, протягивая руку, чтобы погладить его небритую щеку, – ты огорчен тем, что я сделала сегодня днем?

Он потер щеку ее теплой ладонью.

– Я ожидал этого, мой любопытный котенок.

– Я видела портрет Корин, – сдержанно сказала Лизетта. – Она была очень красивой.

– Да. – Макс откинул локон с ее лба. – Но у нее не было таких ярких волос. – Он коснулся большим пальцем ее губ. – И рта, который я готов целовать каждый раз, как увижу… или такой мягкой шелковистой кожи. – Его губы приблизились к ее уху. – Она не могла улыбаться так, чтобы замирало мое сердце… или любить меня так, чтобы мы оба растворялись друг в друге.

Полуприкрыв глаза, Лизетта придвинулась поближе к нему и обняла за шею.

– Я люблю тебя, – прошептала Лизетта и попыталась поцеловать его.

В этот момент она нечаянно задела рукой за спинку кресла и вздрогнула от боли. Макс тотчас насторожился.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего. – Она внутренне содрогнулась. Опухшее запястье вызовет множество других вопросов по поводу сегодняшнего происшествия, о котором ей уже хотелось забыть. Несмотря на протесты, Макс отстранил жену, скользя взглядом по ее стройному телу. – Макс, в самом деле…

– Почему ты так вздрогнула?

– Только чуть-чуть…

Макс затаил дыхание при виде распухшего, покрасневшего запястья. Темные отметины отчетливо выделялись на светлой коже. Он сжал скулы, и глаза его приняли такое выражение, от которого ей стало не по себе.

– Что случилось?

– Небольшое недоразумение. Я спускалась с чердака. Ступеньки такие узкие, а перил нет – и я потеряла равновесие. Жюстин успел схватить меня за запястье и втянуть назад. Теперь все хорошо. Через день или два рука заживет…

– Это произошло до или после появления Бернара? – Макс продолжал разглядывать ее руку.

– Э… как раз в этот самый момент. Бернар закричал, и я чуть не упала. – Лизетта не стала говорить Максу, что его брат не спешил помочь ей. Возможно, он был ошеломлен и не мог сдвинуться с места. Некоторые люди, например Жюстин, быстро реагируют в подобных ситуациях, а другие застывают в нерешительности.

– Почему Бернар ничего не сказал мне об этом?

Лизетта покачала головой:

– Он очень расстроился из-за вещей Корин…

Макс поставил жену на ноги.

– Что ты собираешься делать? – осторожно спросила она.

– Хочу получить от него объяснения.

– В этом нет необходимости. – Лизетта отчаянно пыталась сохранить мир, не желая быть причиной размолвки между братьями. – Все уже кончено, и я…

– Помолчи. – Он осторожно взял ее за локоть и еще раз осмотрел запястье. Затем выругался так, что кровь бросилась ей в лицо.

– Макс, – слабо запротестовала она.

– Ноэлайн видела это?

– Нет.

– У нее есть мазь для синяков.

– Да. Ужасно зловонная. Когда Ноэлайн лечила Жюстина, мне, помню, стало плохо от этого запаха.

– Иди к ней сейчас же. Или я потом заставлю тебя сделать это. – Он многозначительно помолчал. – Уверяю тебя, лучше сделать это сейчас.

Несколько минут спустя Лизетта сидела на кухне, внимательно разглядывая котелки на плите. Ноэлайн занималась ее запястьем. Около большого деревянного стола стояла горничная, чистя металлическую люстру. Экономка деловито накладывала на руку Лизетты желтовато-зеленую мазь с резким ядовитым запахом.

– И долго мне держать эту мазь? – спросила она с отвращением, откинув голову назад.

– До завтра. – Ноэлайн слегка улыбнулась. – Думаю, сегодня ночью ты не соберешься делать ребенка с месье?

Лизетта подняла глаза кверху.

– Я была бы счастлива, если бы он только подошел ко мне!

Ответ Ноэлайн был прерван появлением Жюстина. Держа руки в карманах, он рассеянно посмотрел на них.

– Что за запах? – спросил юноша и схватился за горло, делая вид, что его тошнит.

Лизетта молча поклялась вымыть руки сразу же, как только уйдет от Ноэлайн.

Жюстин улыбнулся ей утешительно:

– Дьявольский запах, но эта мазь здорово действует.

– Ему это хорошо известно, – сказала Ноэлайн, заматывая руку длинной тряпкой.

– Я знаю, что ты кладешь в свою мазь, Ноэлайн, – подмигнул Жюстин Лизетте. Он присел на корточки и по секрету прошептал:

– Языки змей, кровь летучих мышей, жабью кожу…

Лизетта скривилась:

– Почему бы тебе не пойти и не поискать Филиппа? Он поможет тебе выучить уроки латыни, которые ты пропустил.

Жюстин поморщился:

– Нечего приплетать сюда латынь. Я и так ухожу. Однако… – Он смотрел на ее повязку и молчал, подыскивая нужные слова. Запустив пальцы в свои черные волосы, Жюстин взглянул сначала на пол, потом на потолок, после чего посмотрел ей в глаза.

– В чем дело? – пробормотала Лизетта, удивленная его неожиданной застенчивостью.

Ноэлайн отошла проверить котелки, стоящие на плите.

– Я не хотел причинять тебе боль, – угрюмо сказал Жюстин, указывая на ее запястье.

– Ты помог мне, Жюстин, – серьезно сказала Лизетта. – Я очень благодарна тебе.

Облегченно вздохнув, Жюстин встал, без всякой необходимости отряхивая штаны.

– Ты рассказала отцу, что случилось?

– О том, что ты спас меня? Да, я…

– Нет, о дяде Бернаре, как странно он вел себя днем.

– Да. – Лизетта невесело улыбнулась. – Макс сказал, что твой дядя всегда был немного странным.

– Это верно. – Жюстин пожал плечами. – Ну, я пошел.

Лизетта посмотрела ему вслед, размышляя о том, что мальчик изменился после дуэли и стычки с отцом. Он стал дружелюбнее, заметно подобрел. Ноэлайн снова села рядом с ней, качая головой:

– Этот мальчишка рожден, чтобы причинять беспокойство.

– Чем они недовольны? – спросил Бернар с расстроенным видом. – Тем, что недостаточно быстра шевелился? Я испугался, Макс. Когда же пришел в себя, Жюстин уже втянул ее назад!

Макс продолжал хмурить брови.

– Твое поведение было весьма агрессивным. Чем это вызвано?

Бернар потупился.

– Я не хотел скандалить… думал, ты огорчишься, узнав, что кто-то ворошит твое прошлое. И не хотел, чтобы мой брат страдал от воспоминаний о том ужасном времени. Я пытался убедить их оставить все как есть. Однако, наверное, слишком погорячился.

– Корин – мать Жюстина, – заявил Макс. – Он имеет право достать ее вещи, когда захочет.

– Да, конечно, – охотно согласился Бернар. – Но Лизетта…

– Лизетта – моя забота. В следующий раз, прежде чем возражать ей, обратись сначала ко мне. Помни, она – хозяйка в нашем доме и гораздо ближе мне, чем когда-то была Корин. И последнее… – Макс сделал паузу, глядя на брата тяжелым взглядом. – Если ты скажешь еще хоть одно угрожающее слово Лизетте, можешь искать себе пристанище где-нибудь в другом месте.

Бернар вспыхнул от сдерживаемых чувств, однако молча кивнул.

Лизетта сгорала от любопытства, но ей так и не удалось узнать, о чем говорили братья. Однако с того момента в доме повисло какое-то напряжение. Бернар избегал смотреть в глаза Лизетте или Жюстину, они также испытывали неловкость в его присутствии. После случая на чердаке между Лизеттой и Жюстином установились особые отношения: они ощущали себя союзниками в общем деле, даже заговорщиками… Бернар, казалось, понимал это.

Лизетта заметила, что Жюстин обладает многими качествами своего отца: острым умом, горячим стремлением защищать слабых, так же, как Максу, парню свойственно внутреннее благородство. Жюстин достаточно молод, и у Лизетты появились к мальчику материнские чувства. Она видела: он с удовольствием принимает ее заботу, тогда как на других обижается. Макс также обратил внимание на то, что сын слушает Лизетту, и не скрывал своего одобрения.

– Жюстин еще ни одной из женщин, близких к нему, так не доверял, – сказал Макс однажды утром, одеваясь. – Возможно, ты первая.

– Думаешь, он доверяет мне? – спросила Лизетта, довольная словами мужа.

– Как же иначе? – Макс бросил рубашку и схватил жену за голые пятки, пытаясь стащить ее с кровати. – Стоит тебе только посмотреть на кого-нибудь своими невинными карими глазками…

– Я вовсе не невинна, – возразила Лизетта.

– Разве? – Он неумолимо продолжал тянуть ее к себе.

– После трех-то месяцев замужества!.. – Она попробовала опустить край ночной сорочки, который задрался вверх на бедра. Ее волосы лились по матрацу огненной рекой. – Перестань, Макс… я еще не хочу вставать.

– Вечером ты собиралась поехать со мной верхом на раннюю прогулку. – Макс недавно купил ей небольшого арабского мерина, темно-каштанового с белыми носочками. Лошадь была норовистой, Лизетта не привыкла к такой, и Макс решил поучить жену управлять ею.

– Но еще до того, как ты решил не давать мне спать всю ночь. – Лизетта возмущенно взбрыкнула захваченными ногами.

Глаза Макса весело блестели, он перестал тянуть Лизетту.

– Я не намеревался делать это.

Она вызывающе посмотрела на него.

– Так почему же сделал? – Лизетта вытянула руку и погладила его грудь, зарывшись пальцами в жесткие черные волосы.

Макс улыбнулся и склонился над ней, запечатлев легкий поцелуй на ее губах.

– Потому что ты неотразима. А теперь вставай или… – Внезапно он замолк, выразительно глядя на нее. Лизетта горячо прижалась к его груди. Ночная сорочка сбилась вокруг талии. Макс ощутил прилив страстного желания во всем теле. Он не мог сдержать свою руку, блуждающую по ее шелковистому животу и касающуюся огненного островка волос, неудержимо манящего его.

Лизетта опустила ресницы и сделала легкое движение, как бы отталкивая мужа, не в силах отвечать ему – все ее тело горело и ныло после бурной ночи. Он знал, как возбудить ее желание, Лизетта в этот момент слегка отвернулась и прошептала:

– Не могу, Макс… прошедшая ночь… я вся измучена.

Его язык влажно скользил по чувствительному соску, затем опустился ниже. Она ощутила горячую влагу между бедер и уже была готова отдаться ему. Он почувствовал это. Его пальцы легко порхали над ней, едва касаясь трепещущей плоти.

– Я буду осторожен, – хрипло проговорил он. – Ты же знаешь.

– Не могу. – Макс уловил нерешительность в ее голосе. Его руки слегка коснулись ее бедер и колен, затем снова поднялись к животу, напряженно дрожащему от прикосновений. Ее обнаженные ноги невольно обхватили его бедра. Он нежно сжал ее грудь и поцеловал покрасневшие соски.

– Я не причиню тебе боль, – едва слышно произнес он, горячо дыша на ее влажную грудь. В ответ она только вздохнула. Он прижался носом к ее горлу, нащупав кончиком языка трепещущую жилку. – Я буду нежен, – прошептал он, и его рука опять скользнула к влажному рыжему треугольнику волос. – Разве ты не доверяешь мне, милая?

Ее глаза потемнели от страсти, когда она ощутила его длинные чувственные пальцы. Все возражения исчезли, и она начала стонать, царапая его гладкую спину.

С невнятным бормотанием Макс расстегнул брюки и устроился между ее бедер. С крайней осторожностью он надавил, нежно раздвигая ее набухшую плоть, пока она не поглотила его почти целиком. Золотистые глаза Макса затуманились, когда он почувствовал, как ее маленькие ручки крепко сжали его, понуждая войти в нее еще глубже. Он сопротивлялся, не желая причинить ей боль.

– Тебе хорошо?

– Да, – прошептала она, дрожа от страсти.

– Лизетта… я люблю тебя… – Он слегка прикусил ее нижнюю губу и до конца проник в нее. – Никогда не перестану любить тебя… никогда не перестану желать тебя…

Она прильнула к нему с глухим стоном, уткнувшись лицом в его грудь, обессиленная и счастливая.

Немного погодя Макс спустился по лестнице, покинув спальню после твердого отказа Лизетты проехать с ним верхом по плантации. После бурных любовных ласк ночью и продолжения их утром она решила, что прогулка на норовистой лошади будет не очень-то приятной. Макс бодро приветствовал Ноэлайн, проходившую мимо со стопкой чистого, аккуратно сложенного белья, и экономка понимающе улыбнулась ему. Волосы его были взъерошены, на загорелых щеках румянец, губы слегка припухли.

– Миссис поедет с вами сегодня утром? – спросила она. Макс нахмурился, не желая показывать хорошее настроение. Он должен поддерживать свою репутацию.

– Она просила принести костюм для верховой езды?

– Нет, месье.

– Тогда, очевидно, она не поедет со мной.

Ноэлайн невозмутимо улыбнулась:

– Да, месье.

Макс взглянул на нее, снова нахмурился и направился к выходу. Громкий стон, донесшийся из гостиной, привлек его внимание. Он с любопытством подошел к двери и увидел Александра, растянувшегося на диване прямо в сапогах. Одна нога лежала на позолоченном подлокотнике, другая свисала на пол. Волосы всклокочены, лицо грязное, небритое. В комнате стоял кислый запах спиртного и резкий аромат дешевых духов, какими обычно пользуются проститутки.

Должно быть, Ноэлайн задернула шторы. Макс предпочитал солнечный свет.

– Какое чудесное зрелище, – заметил он. – Волеран после ночного кутежа. – Макс раздвинул шторы, и в комнату устремился поток яркого солнечного света.

Алекс застонал, как раненый:

– О… ты дьявол!

– Это уже четвертая ночь на этой неделе? – поинтересовался Макс. – Даже для такого шутника, как ты, это слишком.

– Иди ты к черту, – невнятно пробормотал Алекс.

– Как брат, я хотел бы знать, что мучит тебя. Такими темпами к концу недели ты окончательно погубишь себя.

Алекс сплюнул попавшую в рот пушинку и почувствовал запах собственного дыхания. Лицо его сморщилось от отвращения. Он искоса взглянул на Макса и вытянул дрожащий палец, указывая на него.

– Ты… – произнес он, с трудом ворочая языком, – переспал со своей женой сегодня утром, не так ли?

Макс довольно улыбнулся.

– Я всегда вижу это по твоей глупой ухмылке. Скажи… тебя устраивает супружеская жизнь? Хорошо. Хоть один из нас счастлив… а остальные должны страдать.

– Почему?

– Не смотри на меня так удивленно… а… ты думаешь, я не хочу иметь жену… женщину, которая нравится мне… и детей?

– Почему же ты не женишься?

– Почему не женюсь? – Алекс сел, покачиваясь, обхватил голову руками и тихо застонал. – После того как ты очернил имя Волеранов, ни одна порядочная семья не отдаст свою дочь за твоего брата. Тебе хорошо… у тебя есть Лизетта… а я…

Речь Александра стала бессвязной.

– Алекс, возьми себя в руки, – приказал Макс. Его веселое настроение улетучилось. Он сел на соседний стул. – Замолчи. – Макс еще не видел брата в таком жалком состоянии. – Мне следовало бы подождать, когда ты протрезвеешь, однако нам надо поговорить. Согласен?

– Хорошо, – сказал Александр.

– Итак… речь идет о Генриетте Клеман?

– Да.

– Ты любишь ее и хочешь добиться разрешения ухаживать за ней?

– Да.

– Но ты уверен, ее отец не даст на это согласие, так как считает, что она не будет удовлетворена в браке с Волераном.

– Удовлетворена? Он уверен, что ей будет угрожать опасность! Ты забыл о Корин?

– Какое отношение это имеет к тебе?

– Я твой брат… и поэтому… неугоден…

Макс нахмурился:

– Ты уже говорил о Генриетте, и Клеман отказал тебе?

– Да! Да! – Александр закивал головой, затем перестал, содрогнувшись. – А она, кажется, любит меня…

– Хорошо. – Наклонившись к нему, Макс пообещал:

– Я позабочусь об этом. С твоей стороны, я хочу, чтобы ты… Александр, ты слушаешь меня? Оставайся здесь и отдыхай сегодня весь день. И ночь. Больше не пей, понял?

– Больше не буду, – послушно отозвался Алекс.

– Я попрошу Ноэлайн принести тебе специальное средство.

– Ради Бога, не надо!

– Ты сделаешь все, как я говорю, – спокойно произнес Макс, – если хочешь завоевать Генриетту. К следующему утру ты должен выглядеть свежим, как юноша.

– Постараюсь, – согласился Алекс после небольшого мучительного раздумья.

– Хорошо. – Макс улыбнулся и встал. – Тебе надо было раньше поговорить со мной об этом, вместо того чтобы напиваться до бесчувствия.

– Вот уж не думал, что ты поможешь. – Алекс замолчал. – Да и сейчас не верю.

– С людьми можно договориться, – уверил его Макс, – если правильно подойти к ним.

Алекс насмешливо посмотрел на него:

– Ты хочешь пригрозить дуэлью?

– Нет. – Макс тихо засмеялся. – Мне кажется, у Волеранов было уже достаточно много дуэлей.

– Макс… если ты добьешься согласия Клемана… я… я расцелую твои ноги.

– В этом нет необходимости, – сухо возразил Макс.

Жак Клеман с улыбкой приветствовал его в холле.

– Я ждал тебя сегодня, Максимилиан. Ты пришел от имени своего брата, не так ли? Отец не удивится, увидев тебя. Он пьет кофе в столовой.

Макс прислонился к одной из искусно вырезанных в стене колонн. Он не спешил встретиться с отцом Жака Дироном Клеманом, величественным старцем, постоянно находящимся в дурном настроении. Прибывший в числе первых поселенцев на территорию Луизианы, креол до последней капли крови, Дирон испытывал нетерпимость к тем, кто хотел сделать Луизиану частью Соединенных Штатов или дружил с американским губернатором.

Старик опытен и умен. Вместе с Виктором Волераном он был щедро вознагражден испанцами за то, что использовал свое влияние, успокоив сомневавшихся и недовольных в городе, когда они сорок лет назад отняли его у французов. Сейчас Дирон достаточно богат и влиятелен, чтобы не делать того, чего не хочет.

Виктор и Дирон были хорошими друзьями. К сожалению, теплое отношение Дирона к Виктору не распространялось на Макса. Во-первых, из-за противоречивости политических взглядов. Во-вторых – смерть Корин. Дирон ненавидел скандалы.

– Жак, – задумчиво произнес Макс, – твоя сестра каким-либо образом проявляла чувства к Александру?

– Генриетта не умеет ничего скрывать, – ответил Жак. – Передай своему брату, пусть найдет другую девушку, с которой меньше хлопот.

– Означает ли это, что она не одобряет его ухаживаний?

– Да она безумно влюблена в него. Это случай взаимной любви…

– Что еще больше усложняет дело, – закончил за него Макс. – Как отец относится к этому?

– Разумеется, не одобряет.

– Это была бы неплохая пара, Жак.

Тот пожал плечами:

– Друг мой, я знаю, что собой представляет Александр. Ты не убедишь меня, что он всегда будет верен Генриетте. Эта так называемая любовь продлится самое большее год, затем он заведет любовницу, и Генриетта будет страдать. Лучше, если она выйдет замуж без всяких иллюзий. В этом случае хоть страданий избежит в будущем.

– С другой стороны, возможно, год иллюзий лучше, чем полное отсутствие любви всю жизнь.

Жак рассмеялся:

– Таковы понятия американцев. Любовь до свадьбы – это только мода, Макс, временное явление. Предупреждаю: не пытайся убедить старого закостенелого креола в обратном, или тебе несдобровать.

Макс медленно поклонился ему:

– Благодарю за предупреждение. Пойду повидаю его.

– Проводить тебя?

– Я знаю дорогу.

Дом Клеманов отличался простотой и элегантностью. Красные сосновые полы были натерты до блеска, комнаты отделаны мореным дубом и украшены превосходными персидскими коврами. Поднимаясь вверх по лестнице, Макс легко скользил пальцами по перилам, вспоминая, как они с Жаком мальчишками скатывались по ним вниз.

Жак – один из немногих креольцев, которых Макс знал с отрочества и с кем продолжал дружить. Он надежен, разумен, не слишком циничен и не склонен к идеализированию. Макс восхищался им до сих пор.

Он остановился на середине лестницы, почувствовав на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, он увидел, что одна из дверей слегка приоткрыта. Сквозь щель на него смотрела Генриетта глазами, полными мольбы. Она молчала, вероятно, какая-нибудь бдительная тетушка находится рядом, отчего девушка не осмеливается заговорить с ним. Он слегка поклонился ей. Пренебрегая осторожностью, Генриетта открыла дверь пошире. И тут же из глубины комнаты послышались увещевания в адрес своенравной девушки. Дверь тотчас закрылась.

Макс печально усмехнулся, сообразив, что является последней надеждой влюбленных. Он направился в столовую, пока еще не зная, что скажет Клеману.

Дирон Клеман, седовласый старик, вызывающе посмотрел на него, когда тот вошел в комнату. Когда он заговорил, нижняя челюсть его отвисла. Серовато-стальные глаза сверлили Макса. Старик жестом указал ему на стул.

– Садись, мальчик.

С тех пор как умер отец Макса, его никто так не называл. Начало разговора ему понравилось, хотя Макс понимал, что убедить Дирона в чем-нибудь будет очень трудно, даже невозможно.

– Давненько мы не беседовали, – заметил старик.

– Со дня моей свадьбы, – почтительно напомнил Макс.

– Нет. Тогда мы обменялись всего несколькими словами… на этом нелепом приеме. Ты все время глаз не сводил со своей великолепной маленькой женушки.

Макс едва удержался от улыбки, вспомнив не очень удавшийся вечер, на котором не мог оторвать взгляда от Лизетты, страстно желая ее, как изголодавшийся вожделеет пищу, зная, что скоро получит ее.

– Сожалею об этом, сэр, – вежливо сказал Макс.

– В самом деле? – хмыкнул Дирон. – Полагаю, ты должен сожалеть сейчас, когда стремишься добиться моего расположения. А что скажешь о своей женитьбе? Ты не испытываешь сожалений по этому поводу?

– Нет, – без колебаний ответил Макс.

– А теперь ты пришел поговорить о своем брате, да?

– На самом деле о себе. Кажется, главным образом из-за меня Александр не устраивает вас.

– Не правда. Это он так сказал тебе?

– Александр считает, что, если бы в прошлом я не бросил тень на имя Волеранов, его намерения по отношению к вашей дочери были бы встречены благожелательно.

– А… Ты имеешь в виду случай с твоей первой женой.

Макс выдержал его пронизывающий взгляд и кивнул.

– Да, это плохо, – решительно заявил Дирон, – но причиной моего возражения против брака является характер твоего брата, а не ты. Пустой, безответственный парень. Он не устраивает меня по всем статьям.

– Александр не хуже других молодых людей его возраста. Он сможет заботиться о своей жене.

– Каким образом? Держу пари, он уже промотал большую часть своего наследства.

– Мой отец поручил мне контролировать финансы семьи. Александр получает хорошее ежемесячное жалованье, более чем достаточное, чтобы содержать семью на должном уровне.

Дирон молчал, глядя на Макса из-под густых седых бровей.

– Месье Клеман, – продолжил Макс, – вы знаете, что семья Волеранов благородна. Думаю, ваша дочь будет удовлетворена, став женой Александра. Если отбросить чувства, то их брак вполне приемлем и выгоден.

– Но мы не можем пренебрегать чувствами, не так ли? – резко бросил старик. – В данном случае именно они играют главную роль и не могут быть основой для прочного брака. Никогда! Скоропалительные признания, показуха и наигранность, битье себя в грудь – все, что называют любовью. Я не доверяю этому.

Наконец-то Макс понял, почему старик возражает. Его честь и репутация практичного человека могут пострадать, если он позволит дочери выйти замуж по любви. Это против правил их общества, и люди станут насмехаться над ним за такое решение. Скажут, что его железная воля ослабела, что он поддался влиянию американцев, которые наводнили территорию. Короче, брак по любви доставил бы Дирону много неприятностей.

– Согласен! – воскликнул Макс, лихорадочно соображая, как бы не испортить дело. – Вот почему я предпочитаю долгое ухаживание… под строгим надзором, естественно. Мы предоставим им шанс разочароваться в любви.

– Как это?

– Понадобится время, возможно, даже год. Вы ведь знаете, как непостоянны молодые люди.

Дирон нахмурился:

– Да, конечно.

– Затем, когда волна горячей страсти спадет и любовь перейдет в равнодушие, мы поженим их. Может быть, к тому времени уже Генриетта будет возражать против брака. Это явится хорошим уроком для них обоих. Через несколько лет Александр и Генриетта привыкнут друг к другу и между ними возникнут более крепкие чувства, похожие на любовь, как было у моих родителей… а также у вас и вашей жены.

– Хм. – Дирон погладил свой подбородок. Макс, затаив дыхание, ожидал ответа. – В этом что-то есть.

– Мне кажется разумным такое решение, – вкрадчиво сказал Макс. Похоже, старик был втайне доволен, что нашелся подходящий выход из положения. Генриетта получит мужа, которого желает, а Дирон сохранит свою честь.

– Хм. Пожалуй, мы так и сделаем.

– Хорошо. – Лицо Макса приняло деловое выражение. – А теперь поговорим о приданом…

– Мы обсудим его в более подходящее время, – раздраженно прервал Дирон. – Приданое… как это похоже на Волеранов.

– Притвориться, что не люблю ее! – воскликнул Алекс. – Не понимаю.

– Поверь мне, – уговаривал брата Макс, ухватив за талию проходившую мимо Лизетту и усадив ее к себе на колени. – Чем скорее ты и Генриетта убедите всех, что равнодушны друг к другу, тем скорее сможете пожениться.