– Скажи, что ты делаешь здесь, Лизетта?

Она была так напугана, что не могла говорить.

– Ответь мне!

– Не смотри на меня так, – сказала она, проглотив подступивший к горлу ком и опустив руку. – Просто я… мне было любопытно.

– Любопытно посмотреть на место, где твой муж убил свою первую жену?

– Д… да… нет, я… – Лизетта замолчала, собираясь с мыслями. – Я знаю, что ты не делал этого, Макс.

– Я мог, – сказал он. – Вполне логично, что я совершил это преступление. – Глаза его были холодны. – Одному Богу известно, как часто я хотел сделать это!

– Утром ты сказал, что тебе было все равно…

– Я солгал. Я ненавидел ее и хотел убить.

– Но ты не сделал этого, – прошептала она. – Этьен Сажесс…

– В тот вечер с ним было очень много людей. Он не имел возможности убить ее, тогда как я – да. – Уголки его губ странно изогнулись. – Значит, ты веришь в мою невиновность, моя верная женушка?

Лизетта никогда не чувствовала себя такой беспомощной, такой неуверенной, не знающей, что делать, что говорить. Сердце ее неистово колотилось в груди. Она лихорадочно думала, как снова превратить стоящего перед ней незнакомца в ее мужа. Неужели она нарушила хрупкую связь между ними и ее нельзя восстановить? Почему он старается заронить подозрения в ее мозгу? Заставить бояться его?

– Откуда ты узнал, что я здесь? – спросила она.

– Ты очень предсказуема, Лизетта. Качество, которое я очень ценю в жене. Когда ты сказала, что собираешься на плантацию, то выглядела ужасно виноватой, вот я и решил последовать за тобой. Кстати, мне встретился Илайес, спешащий к главной усадьбе.

– Я не хотела огорчать его, – тихо сказала Лизетта.

– Ты лучше подумала бы обо мне, моя милая. – Он сказал это таким тоном, от которого она пришла в трепет. – Тебе же известно: я не желаю, чтобы ты приходила сюда.

– Я не знала, что ты так рассердишься. – Лизетта с ужасом думала: зачем она появилась здесь? – Просто я… я хотела посмотреть на это место.

– Ну и как, посмотрела? – грозно произнес Макс. – Если я еще раз застану тебя здесь, пеняй на себя. А сейчас уходи.

Лизетта сделала неуверенный шаг вперед.

– А ты пойдешь со мной? – спросила она.

Макс не ответил, и она поняла, что он намерен задержаться. Лизетта не могла вынести мысли о том, что он останется здесь один, погруженный в воспоминания, ненавидя себя… Она не должна допустить этого, так как успела заметить, какое влияние оказывает на него это ужасное место. Любой, увидевший его сейчас, ничуть не усомнился бы, что он способен на убийство.

– Макс, проводи меня домой, – прошептала она. – Пожалуйста.

Макс не двинулся с места и, казалось, даже не слышал ее. Пренебрегая осторожностью, Лизетта подошла к нему и прижалась, как бы стремясь своим теплом изгнать из него холод. Обескураженный, Макс попытался оттолкнуть ее, но руки Лизетты обвились вокруг его талии, и она прижалась лицом к его груди.

– Пожалуйста, – отчаянно повторила Лизетта и с облегчением почувствовала его руки на своей спине.

Несколько мгновений Макс не шевелился, затем как будто что-то встрепенулось внутри его. Он крепко обнял Лизетту и зарылся лицом в ее волосы. Его била дрожь, а пальцы с такой силой впились в ее мягкую кожу, что на ней остались синяки. Лизетта изгибалась, прижимаясь к нему и позволяя ласкать себя.

Макс жадно отыскал ее губы. Она не противилась, когда он своим страстным поцелуем раскрыл ее рот. Его дыхание обжигало ей щеку. Он прижал голову жены к своему плечу, не выпуская губ и целуя так, словно хотел вытянуть душу из ее тела. Лизетта чувствовала сквозь одежду его горячее, напряженное мужское естество и вдруг подумала, не собирается ли он овладеть ею прямо здесь. Руки Макса лихорадочно блуждали по ее спине, он стонал, прижавшись губами к ее губам. Внезапно неистовое возбуждение охватило и ее, и она уже не заботилась о том, что будет дальше, пока он не выпустил ее из своих объятий.

Максу стоило нечеловеческих усилий оторваться от ее уст, однако он сделал это, понимая, что если не обуздает свою страсть, то, как животное, повалит Лизетту на этот гнилой пол. Недовольный своей несдержанностью, он прижался подбородком к ее голове.

Лизетта долго слушала, как он взволнованно дышит, сначала прерывисто, затем более ровно.

– Ты раньше не приходил сюда? – спросила она. – С тех пор как обнаружил ее здесь.

Едва заметно он покачал головой.

– Почему ты не снес этот дом? – прошептала Лизетга.

– Это ничего бы не изменило.

– Нет, изменило. Он является постоянным напоминанием…

– Я и без него все помнил бы, – прервал он. В его голосе прозвучала нотка, предупреждающая, что не следует спорить с ним. Лизетта замолчала, но про себя пообещала в будущем дом непременно снести, даже если ей самой придется сделать это, разбирая доску за доской.

– Какой же ты упрямый, – проворчала она.

– Да. Но будем надеяться, что ты не такая, – сказал Макс, наконец размыкая объятия. – Разумнее всего не противоречить моим желаниям, милая. Я ничего не забываю.

Они ехали верхом рядом друг с другом, но казалось, их разделяли целые мили. Макс стал более далек от нее, чем раньше. Едва отвечал на ее слова, почти не глядя на жену. Когда они приехали домой, он с безразличным видом помог ей спрыгнуть с лошади, а когда вошли в дом, ни разу не взглянул на нее.

За обедом Макс старался не встречаться взглядом с Лизеттой, методично жуя, в то время как члены семьи болтали вокруг него. Еда, как всегда, была очень вкусной: тушеная капуста, перец, пшеничный хлеб, жареная свинина и свежий картофель. Привыкшие к угрюмому настроению Макса, остальные Волераны тщательно выбирали слова, так как никто не хотел привлекать его внимание. Ирэн и Лизетта обменялись продолжительными взглядами, одна – вопросительным, другая – тревожным.

Пожилая женщина вздохнула, не зная, чем помочь своей невестке. Порой Максимилиан бывает невыносим, отказываясь прощать перечащего ему. В таких случаях с ним ничего нельзя поделать, кроме как позволить поступать по-своему. «Будь терпеливой, – хотела она сказать Лизетте. – Ты и так сделала для него больше, чем можешь себе представить».

Раздосадованная поведением мужа, Лизетта решила, что последний раз терпит это. Возможно, он ищет повод поругаться? Что же, он получит то, чего хочет. В конце концов, она не сделала ничего предосудительного. А он несправедлив к ней, выражая свое неудовольствие!

Как бы угадав ее намерение, Макс наконец взглянул на нее. Его губы тронула насмешливая улыбка. Бросив на стол салфетку, он поднялся из-за стола и вышел, не произнеся ни слова. За столом наступило облегчение. Все снова сосредоточились на еде. Лизетта подняла бокал с виноградным вином и медленно повертела его за ножку, вглядываясь в светло-золотистый напиток.

Бернар посмотрел на нее и медленно проговорил:

– Должно быть, ты ездила сегодня к старому дому надсмотрщика.

Жюстин заговорил раньше Лизетты:

– Какой ты умный, дядя Бернар. Я бы никогда не догадался.

– Наглый щенок, – проворчал Бернар. Жюстин хотел было ответить, но Филипп толкнул его локтем.

Бернар снова повернулся к Лизетте:

– Я бы мог подсказать тебе, как Макс среагирует на это.

– Мне не нужны советы, касающиеся моего мужа. – Лизетта встала и, как Макс, стремительно вышла из комнаты.

Жюстин усмехнулся ей вслед, довольный тем, что мачеха проявила характер. Филипп посмотрел на Ирэн серьезными голубыми глазами.

– Бабушка, почему отец сердится на Лизетту?

Ирэн улыбнулась:

– Это часто бывает с молодоженами, Филипп. Они должны приспособиться к жизни друг с другом. И… Максимилиану не нравится, что Лизетта заставляет его переживать некоторые вещи.

– Я никогда не женюсь, – мрачно заметил Жюстин. – Что в этом хорошего?

– У каждого мужчины должна быть супруга, – ответила Ирэн. – Когда-нибудь ты поймешь это. Плохо, если человек живет без любви.

Бернар с досадой посмотрел на мать.

– Макс не любит девушку, мама.

– Тогда почему он так злится на нее? – заметила Ирэн. Сын ничего не ответил ей.

Лизетта нашла Макса в библиотеке с бокалом вина в руке. Он притворился, что не замечает ее, и, проглотив спиртное, налил себе еще. Она стояла в двери, ожидая, когда он обратит на нее внимание.

– Ты пытаешься наказать меня за что-то, – сказала Лизетта сдержанно. – Неужели еще недостаточно? Что я такого сделала?

– Позволь объяснить тебе кое-что. Я ни перед кем не отчитываюсь ни за свое настроение, ни за то, что делаю, ни за то, что говорю.

– Деяние Корин уже в прошлом, и я…

– Не смей! – яростно прервал ее Макс. – Не смей упоминать ее имя, или я… – Он отвернулся и уставился в окно.

– Не понимаю тебя, – пожала плечами Лизетта. – Ты говоришь как-то путано и бессвязно… В чем дело? – Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты.

В холле Лизетта натолкнулась на Бернара. Он уже закончил обед и направлялся в небольшой дом для гостей, где часто ночевал. Оглянувшись и убедившись, что их никто не слышит, Бернар заговорил таким тоном, от которого ей стало не по себе:

– Хочу предупредить, Лизетта, не только ради тебя, но и ради Макса. Перестань любопытствовать относительно Корин. Это опасно, понимаешь? Оставь в покое прошлое… или я лично прекращу твое вмешательство.

Она была настолько поражена, что ничего не могла ответить.

Темные глаза впервые выражали неприязнь, глядя на нее, Бернар повернулся и зашагал к входной двери.

Было уже довольно поздно, когда Лизетта наконец услышала шаги Макса на лестнице. Как сильно он пьян? Сердце ее тревожно билось. Ей очень хотелось извиниться, так как она не могла уснуть с такой тяжестью на душе. Сев на кровати, она пригладила волосы и расправила свою ночную сорочку.

Широко раскрытыми глазами Лизетта следила за полуоткрытой дверью и ждала… Но он прошел мимо. Очевидно, Макс намеревался спать один. Лизетта думала, что после прошедшей ночи они по ночам будут всегда вместе.

А что, если она пойдет к нему сама? Решив, что терять ей нечего, она соскочила с кровати и прошла через маленькую гардеробную к двери, соединяющей их комнаты. Дверь оказалась заперта, Лизетта попыталась открыть ее ключом, который вращался гораздо туже, чем девушка ожидала. Казалось, он слишком хрупок для такого замка. Затаив дыхание, Лизетта поворачивала его, пока не услышала щелчок. Когда она толкнула дверь, та заскрипела и приоткрылась, пропустив ее.

Макс перестал раздеваться. Рубашка его была раскрыта до талии, ноги босые.

– Я надеялась, ты придешь ко мне, – сказала она.

– Не сегодня, – глухо ответил он.

– Потому что злишься на меня?

– Я не злюсь. – Лицо Макса ничего не выражало, так что ей оставалось только поверить ему.

– Макс… – Лизетта была озадачена. – Помоги мне понять. – Она покраснела, услышав в своем голосе просящие нотки. – Чего ты хочешь от меня? Как я должна вести себя?

– Возвращайся в свою комнату. – Он бросил рубашку на пол. – Я очень устал. На сегодня хватит вопросов, Лизетта.

– Позволь мне остаться, – настаивала она.

– Нет.

Щеки ее покраснели.

– Я хочу быть рядом с тобой. Я знаю, ты сейчас не хочешь… близости. Я… – Лизетта подумала: как он может быть таким бесчувственным! А она стоит здесь, безрассудно выставляя свои чувства.

– Я не сплю с женщиной, если не желаю ее, – равнодушно ответил он. – У нас есть отдельные комнаты на этот случай. Я очень ценю уединение. Наш брак ничего не меняет.

Внезапно Лизетту охватила злость.

– Как ты смеешь разговаривать со мной подобным образом! – воскликнула она, и глаза ее вспыхнули гневом. – Я достойна более подобающего места в твоей жизни. Ты не имеешь права быть таким бездушным, в то время как я стараюсь быть хорошей женой для тебя! И не хочу ограничиваться своей комнатой, если у тебя хорошее настроение.

– Если ты сейчас же не уйдешь, – Макс оставался спокойным, – то я… – Поскольку Лизетта не двинулась с места, губы его приняли суровые очертания. – Ты переоцениваешь свои чары, моя дорогая. Неужели так трудно понять, что я не хочу тебя!

Лицо ее побелело. Потрясенная Лизетта в смущении отвернулась от него. Невыносимая боль охватила глаза и сдавила горло молодой женщины.

– Нет… конечно, нет, – услышала она собственный голос. – Я больше не стану тебя беспокоить.

Макс наблюдал, как она идет к двери, соединяющей их комнаты. Но каждый ее шаг отзывался в его душе какой-то нестерпимой болью. Он понял: будет лучше, если он перестанет мучить ее и она останется.

Прошла секунда… вторая… третья… Внезапно у Макса перехватило дыхание. Он не мог больше наблюдать, как она уходит. Он презирал себя за ложь, за то, что мучает ее.

– Лизетта!

Она ускорила шаги, отчаянно пытаясь скрыться от него. Но в последний момент Макс в три прыжка покрыл расстояние между ними и закрыл дверь как раз в тот момент, когда Лизетта подошла к ней. Он обнял жену. Ничего не видя от слез, она ухватилась обеими руками за золотую ручку, неистово дергая ее. Лизетта не хотела, чтобы он видел ее слезы, иначе она навсегда возненавидит себя.

– Я ухожу, – хрипло сказала она. – Как ты хотел. Перестань мучить меня!

Макс со стоном повернул ее к себе лицом и прижал к груди, не обращая внимания на то, что она колотит его своими маленькими кулачками.

– Лизетта, я имел в виду совсем другое. Я хочу тебя. Очень сильно хочу. Не плачь… не надо.

Она продолжала молотить кулаками по груди Макса, плача и проклиная его при каждом всхлипывании. Он обнял ее и почувствовал, что воздвигнутая им стена рушится – случилось то, чего он старательно избегал. Макс запустил свою руку в ее волосы и начал целовать мокрые от слез щеки, прижимая к себе ее дрожащее тело.

– Прости меня, – тихо сказал он, тщетно пытаясь утешить ее. Он страдал, ощущая ее слезы и сознавая, что является их причиной.

– Тебе доставляет удовольствие мучить людей, – сказала она, обнимая его за шею.

– Нет, – пробормотал он, уткнувшись в ее волосы. – Нет.

– Зачем ты женился на мне, если предпочитаешь одиночество?

– Потому что… я… – Макс хотел объяснить и не мог. – Проклятие! – Его охватило странное, незнакомое чувство, с которым он пытался бороться с самой первой их встречи. Он проиграл это сражение и больше не будет мучить ее, чего бы это ему ни стоило. – Я хочу тебя, – тихо сказал он. – Всегда.

По ее молчанию Макс понял, что этих нескольких слов недостаточно. Лизетта ждала еще. Он пытался объяснить ей причину своего поведения, но для человека, не склонного к самоанализу, эта задача оказалась непосильной.

– Дело в том, – сказал он, собираясь с мыслями, – что я не привык сближаться с женщиной и вообще с кем бы то ни было… и я чувствую… мне нелегко раскрыться, так как я… – Он замолчал, чертыхаясь, затем поднял ее на руки и понес к кровати.

Как только он опустил ее на матрац, Лизетта попыталась встать. Боль от резких слов, сказанных несколько минут назад, еще не утихла. Он нежно обнял ее и прижался губами к ее губам. Лизетта пыталась увернуться, но тщетно: Макс с невероятным мастерством раздвинул ее губы.

Затем Макс поднял голову, и Лизетта посмотрела на него. Губы ее задрожали, когда она увидела в его глазах неистовое желание. Он отпустил ее запястья, глядя на нее пожирающим взглядом, хотя сам оставался неподвижным, как бы спрашивая, стоит ли продолжать.

Глаза Лизетты снова увлажнились, на этот раз по другой причине. Она поняла, что Макс нуждается в прощении. Он боролся со своими чувствами и боялся признаться в этом даже самому себе. Этим и объяснялась его холодность днем. Не отрывая от него глаз, Лизетта коснулась рукой его затылка и притянула к себе.

– Лизетта, – прошептал он, жадно целуя ее. Кровь кипела в его жилах, и все тело охватило лихорадочное возбуждение. Макс стянул с нее ночную сорочку, целуя ее от плеч к груди. Лизетта трепетала от жгучих его ласк…

Он оставил ее всего лишь на мгновение, чтобы раздеться полностью. Но она остро ощутила его отсутствие, будто от нее оторвали половину. Лизетта прижала лицо к шее мужа и поцеловала гладкую загорелую кожу, наслаждаясь его вкусом.

Макс поймал губами сосок ее груди, нежно возбуждая, пока он не затвердел. Упиваясь сладострастными стонами, издаваемыми ею, он перешел к другой груди. Макс никогда не желал обладать женщиной в такой степени, чтобы целиком завладеть и ее мыслями, и душой, и телом. Он заставит ее позабыть обо всем, кроме наслаждения, которое он ей дает.

Подняв колени, Лизетта обхватила его ногами, обвившись как плющ вокруг крепкого дуба. Он осыпал поцелуями гладкий плоский живот, затем бедра. Лизетта глубоко вздохнула'и слегка повернулась, смущенная этой новой лаской. Он придержал ее, обхватив бедра, и его губы отважились приблизиться к краю шелковистого треугольника.

– Нет, нет… пожалуйста, – задыхаясь, прошептала она и перевернулась на живот.

Макс тотчас прижался к ее спине, найдя губами ухо.

– Я не причиню тебе боли, дорогая… позволь мне…

– Нет, – выдавила она с дрожью в голосе. Он целовал ее шею, в то время как его руки блуждали по спине и ниже.

– Когда-нибудь, – прошептал он, – я поцелую тебя в самые потаенные места.

Лизетта закрыла глаза, когда его зубы коснулись чувствительной кожи на шее. Его пальцы скользнули между ее бедер, и она застонала, не в силах противиться его прикосновениям. Вскоре она зашевелилась, стремясь обнять его, но он прижал ее животом к постели, поглаживая ладонью все ее тело сверху донизу. Дрожа, она лежала, распростертая, ощущая его частое дыхание сверху. Его руки скользили по ее телу, возбуждая каждую жилку… затем он подхватил ее под бедра и приподнял, придерживая в этом положении. Сердце Лизетты екнуло, когда она почувствовала, как он прижался к ней сзади.

– Макс, я… я…

– Все в порядке, – прохрипел он. – Я не причиню тебе боли.

Лизетта облизала пересохшие губы, но не могла произнести ни единого слова, отчаянно думая, не совершают ли они грех. Но все ее мысли развеялись, как только она почувствовала необыкновенное наслаждение. Лизетта задрожала, отдаваясь волнующему вторжению, и весь мир неистово покачнулся. Макс еще плотнее прижал ее бедра к своим, и Лизетта инстинктивно выгнула спину, приспосабливаясь к нему. Она возносилась все выше и выше, приближаясь к пику наслаждения… но когда замерла в предвкушении, он неожиданно вышел.

– Макс, – прошептала она, – не останавливайся…

Он перевернул ее на спину и раздвинул ноги. Его лицо неясно вырисовывалось, но она чувствовала его триумф и радость обладания. Полуприкрыв глаза, Лизетта посмотрела на контуры его головы и мощных плеч, окантованные золотистым рассеянным светом лампы. Он медленно вошел в нее, и вся она вновь содрогнулась от наслаждения. Заданный им ритм был неторопливым, заставляя ее неистово изгибаться.

Их губы слились в страстном поцелуе. Лизетта ногтями царапала его напряженную спину в преддверии сладострастной разрядки. Неожиданно она с удивлением почувствовала, что он опять оставил ее. Глаза ее расширились, она неистово вцепилась ему в плечи, но он не двигался, пока она не затихла.

Казалось, пытка продолжалась несколько часов. Макс доводил ее почти до исступления, а затем сдерживал снова и снова, хорошо зная, как сохранять мучительное напряжение. Она умоляла его, что-то бессвязно лепеча, забыв обо всем на свете, кроме крепкого загорелого тела над ней и твердой плоти внутри себя. Возбуждение Лизетты достигло наивысшей степени, когда она наконец испытала экстаз. Прижавшись лицом к его плечу, она содрогалась в конвульсиях, чувствуя, что весь мир куда-то исчез и они остались только вдвоем. Макс тоже последовал за ней, впившись пальцами в подушку под головой Лизетты и задыхаясь от силы собственной разрядки.

Когда наконец Лизетта обрела способность шевелиться, она обняла его и зарылась пальцами в слипшиеся волосы. Она ощутила, как его губы скользнули по ее щеке и спустились ниже к подбородку. Лизетта томно протянула ему свои губы. Макс вытянулся рядом с ней, полностью расслабленный, положив руку ей на талию.

В течение ночи Лизетта несколько раз открывала глаза в полутьме. Она задумчиво смотрела на зашторенное окно, думая о мире за этими стенами, о доме, который оставила в Натчезе, и о том, что было там и прошло. Невозможно поверить, что всего несколько месяцев назад она даже не слышала о Максимилиане Волеране. А теперь – его жена, и ее жизнь полностью изменилась.

Ее взгляд блуждал по резко выдающимся скулам и длинным черным ресницам, по гордому носу и дерзкому подбородку, по удивительно чувственным губам, способным порой выражать крайнюю жестокость, а иногда обезоруживающе улыбаться. Во сне лицо Макса выражало мягкость, которая исчезала в часы бодрствования. Он выглядел почти невинным мальчиком. Его хмурый вид и высокомерие, а также сердитый взгляд из-под прищуренных глаз исчезли…