— О чём ты думаешь? — спросила Кэти.

— Жалею, что ушёл из обычного делового мира, — проворчал Джек.

— А кто же тогда будет заниматься общечеловеческими проблемами?

Продолжительный вздох.

— Кто-нибудь найдётся.

— Но не так успешно, Джек, — напомнила ему жена.

— Это верно, — согласился он, по-прежнему глядя в потолок.

— Какой, по-твоему, будет реакция людей, когда они узнают об этом?

— Не знаю. Я даже не уверен в собственной, — признался Джек. — Всего этого не должно было произойти. Мы оказались втянутыми в войну, лишённую всякого смысла. Всего десять дней назад мы избавились от последних баллистических ракет с ядерными боеголовками, а теперь они снова возникли из небытия и нацелены на нас, у нас же нет ничего, чем мы могли бы ответить на эту угрозу. Если мы не покончим со всем этим как можно быстрее, Кэти, я просто не знаю, что произойдёт дальше.

— Но бессонница ничем тут не поможет.

— Слава Богу, что моя жена — врач. — Он заставил себя улыбнуться. — Как бы то ни было, милая, ты помогла нам решить одну из проблем.

— Каким образом?

— Я вовремя вспомнил, какая ты умная. — Ты помогла нам тем, что постоянно думаешь, промелькнуло у него в голове. Кэти никогда не приступала к чему-либо, не обдумав прежде всего в деталях. Принимая во внимание требования её профессии, она работала очень медленно. Возможно, это нормально для людей, раздвигающих границы человеческого познания, всегда размышляющих, планирующих и оценивающих — по сути дела подобно хорошему разведчику, — и только когда все подготовлено и обдуман каждый шаг, сверкает молниеносная вспышка её лазера. Да, пожалуй, именно так и следует действовать, верно?

— Ну что ж, мне кажется, они получили хороший урок, — сказал Ямата. Спасательный самолёт поднял с поверхности моря два трупа и плавающие обломки, оставшиеся от американского бомбардировщика. Было принято решение, что с телами лётчиков обойдутся достойно, как и полагается обращаться с погибшими военнослужащими. Имена офицеров уже передали по телексу через японское посольство в Вашингтон, и скоро останки будут доставлены в Америку. По многим причинам сейчас следует проявить великодушие. Наступит день, когда Япония и Америка снова станут друзьями, и Ямата не хотел без нужды отдалять этот момент. Кроме того, этого требовали деловые интересы.

— Посол сообщает, что американцы не намерены уступать нам ни в чём, — ответил Гото.

— Они ещё не успели должным образом оценить собственную позицию — и нашу.

— Им удастся восстановить свою финансовую систему?

Ямата нахмурился.

— Пожалуй. Но всё-таки они столкнутся с серьёзными трудностями. Им нужно продавать нам свои товары и покупать товары у нас. Что касается силового решения проблемы, американцы не в состоянии нанести эффективный удар, как только что, к своему несчастью, поняли четыре их лётчика, а может быть, и восемь. — События развивались не совсем в соответствии с его планом, но разве когда-нибудь бывает, чтобы жизнь не внесла свои изменения? — Сейчас мы должны доказать им, что население Сайпана предпочитает японское гражданство американскому. После этого мировое общественное мнение обернётся в нашу пользу, а это значительно разрядит ситуацию.

Пока все идёт хорошо, подумал Ямата. Американцы вряд ли захотят в ближайшее время прощупать противовоздушную оборону его страны. У них недостаточно сил вернуть обратно Марианские острова, а к тому времени, когда они с этим силами соберутся, у Японии появится новый союзник и, возможно, даже новое политическое руководство, разве не так?

— Нет, за мной не ведётся наблюдения, — заверил его Кога.

— Как репортёр — впрочем, вы же знаете, кто я, верно? — спросил Кларк,

— Я знаю, что вы офицер разведки. Мне известно, что Кимура, присутствующий здесь, поддерживал контакт с вами. — Они сидели в живописном чайном домике на берегу Ары. Поблизости находился яхт-клуб, построенный для Олимпийских игр 1964 года, а также и полицейский участок, заметил Кларк. Почему, подумал он, я всегда боюсь привлекать внимание полиции? В создавшейся ситуации Кларк решил, что правильнее всего будет утвердительно кивнуть.

— В этом случае, Кога-сан, мы в вашей власти.

— Полагаю, ваше правительство уже знает о происходящем. Обо всем происходящем, — с нажимом добавил Кога. — Я тоже говорил с преданными мне людьми.

— Сибирь, — коротко произнёс Кларк.

— Да, — кивнул Кога. — Но это только одна сторона. Ненависть, которую Ямата-сан питает к Америке — другая, а главное — все это чистое безумие.

— Реакция американцев не представляет для меня особого интереса, однако хочу заверить вас, что моя страна не потерпит вторжения на её территорию, — спокойно заметил Кларк.

— Даже со стороны Китая? — спросил Кимура.

— Особенно со стороны Китая, — послышался голос Чавеза, который счёл нужным напомнить, что он тоже находится здесь и принимает участие в разговоре. — Полагаю, вы знакомы с историей этого региона не хуже нас.

— Больше всего я боюсь за свою страну. Время подобных авантюр давно прошло, но люди… вы понимаете, кто у нас принимает политические решения? Воля и желания народа никого не интересуют. Я пытался изменить все это, пытался искоренить коррупцию…

Кларк лихорадочно пытался решить, насколько искренне говорит бывший премьер-министр.

— Мы тоже сталкиваемся с аналогичными проблемами, как вы, по-видимому, знаете. Вопрос заключается в следующем: как нам теперь поступить?

По лицу старого японца было видно, что его раздирают противоречия.

— Не знаю. Я пригласил вас сегодня, чтобы дать понять вашему правительству, что не все здесь сошли с ума.

— Вы не должны считать себя предателем, Кога-сан, — произнёс Кларк после недолгого молчания. — Поверьте, вы не предатель. Как должен поступить человек, когда он видит, что правительство его страны выбрало неверный путь? И вы совершенно правы, полагая, что последствия такого развития событий могут стать весьма серьёзными. Моя страна не имеет ни времени, ни энергии, чтобы тратить понапрасну силы на этот конфликт, но если её втянут в него — ну что ж, тогда нам придётся на Это отреагировать. А теперь позвольте задать вам вопрос.

— Да, я знаю. — Кога опустил взгляд на поверхность стола. Ему хотелось взять чашку с чаем, но он боялся, что дрожащие руки выдадут его.

— Согласитесь ли вы действовать заодно с нами, чтобы предупредить катастрофу? — Этот вопрос должен задать кто-то занимающий куда более важную должность, чем я, подумал Кларк, но я нахожусь здесь, тогда как высокопоставленные мудозвоны, как всегда, далеко от места развития событий.

— Что я должен сделать?

— Я слишком маленький человек, чтобы точно сказать, что потребуется от вас, но могу передавать вам просьбы моего правительства. В крайнем случае мы обратимся к вам за советом и, может быть, попросим использовать своё влияние. Вы по-прежнему пользуетесь огромным уважением в правительственных кругах. У вас осталось немало друзей и союзников в парламенте. Мы не будем обращаться к вам с просьбами, способными скомпрометировать вас. Ваше влияние слишком ценно, чтобы пользоваться им по мелочам.

— Я могу выступить против этого безумия. Я могу…

— Вы можете сделать многое, Кога-сан, но прошу вас, ради блага вашей страны и нашей, не предпринимайте ничего, не подумав прежде о возможных последствиях. — Новая перемена в моей карьере, подумал Кларк. Теперь я стал политическим советником. — Вы согласны с нами, что наша цель заключается в том, чтобы предотвратить опасность войны?

— Хай.

— Любой дурак может начать войну, — заявил Чавез, благодаря Провидение за то, что внимательно слушал лекции. — А вот чтобы предотвратить её, требуется вмешательство мудрого человека и тщательно обдуманный курс действий.

— Я согласен выслушать ваши предложения, хотя и не обещаю, что выполню их. Однако прислушаться к советам вашего правительства я согласен.

Кларк кивнул.

— Это все, о чём мы можем вас просить. — Остальная часть встречи была посвящена вопросам связи. Ещё одно такое совещание будет слишком опасным. Отныне передаточным звеном станет Кимура. Первыми ушли Кларк и Чавез. Они направились к своему отелю пешком. Эта встреча резко отличалась от встречи с Мохаммедом Абдул Корпом. Кога был благородным человеком, честным и умным, готовым принести себя в жертву ради своей страны, даже если для этого потребуется совершить акт государственной измены. Однако Джон понял, что, когда он старался привлечь на свою сторону бывшего премьер-министра, это не было простой вербовкой. В определённый момент государственная политика превращается в вопрос совести, и он испытывал чувство благодарности, что верх в этой беседе одержала совесть.

— Палубный люк закрыт и задраен, — сообщил главный старшина, который уже занял своё место в левом переднем углу боевой рубки. Как всегда, самый опытный старшина на подводной лодке исполнял обязанности рулевого на горизонтальных рулях глубины. Теперь все люки на лодке были задраены, красные кружки на контрольной панели исчезли, и на их месте появились красные горизонтальные чёрточки. — Давление внутри лодки нормальное.

— Системы проверены. Компенсационное давление включено. Лодка готова к погружению, — послышался голос вахтенного офицера.

— О'кей, начинаем погружение. Глубина сто футов. — Клаггетт оглянулся по сторонам, сначала проверив сигнальные огни на панелях управления, затем посмотрев на членов экипажа. «Теннесси» не погружалась под воду уже больше года, а вместе с ней не погружалась и команда, и капитан искал на лицах моряков, что прислушивались к командам вахтенного офицера, признаки боязни первого погружения. Все нормально, несколько молодых матросов покачивали головами, напоминая себе, что они, в конце концов, подводники и вроде бы привыкли к этому.

Шипение вытесняемого из цистерн воздуха было достаточно красноречивым. «Теннесси» чуть наклонилась носом вниз, под углом пять градусов. Несколько минут будет вестись проверка, чтобы убедиться, что субмарина имеет необходимый баланс и что все бортовые системы действуют нормально, как это уже показали предварительные испытания и тесты. Прошло около получаса. Клаггетту хотелось бы завершить проверку быстрее, но это при следующем погружении, сейчас же нужно было дать время всем членам экипажа успокоиться.

— Мистер Шоу, дайте команду — лево руля, курс два-один-ноль.

— Слушаюсь, сэр. На руле: десять градусов на левый борт, новый курс два-один-ноль. — Рулевой отрепетовал команду, и подводный ракетоносец повернул на новый курс.

— Полный вперёд, — приказал Клаггетт.

— Слушаюсь, полный вперёд. — После удара колокола полного хода «Теннесси» разовьёт скорость двадцать шесть узлов. Вообще-то в запасе оставалось ещё четыре узла, и при команде «самый полный» огромная субмарина сможет развить скорость тридцать узлов. Мало кто знал, что при проектировании подводных ракетоносцев типа «огайо» кто-то допустил ошибку. Субмарины этого типа были рассчитаны на максимальную скорость чуть больше двадцати шести узлов, однако первые же ходовые испытания первого корабля этой серии показали скорость чуть больше двадцати девяти узлов, а последующие ракетоносцы оказались ещё быстроходнее. Ну что ж, с улыбкой подумал Клаггетт, Военно-морской флот США никогда не проявлял интереса к медлительным судам, поскольку они слишком долго уходят от опасности.

— Пока все идёт хорошо, — произнёс капитан, обращаясь к своему вахтенному офицеру.

Лейтенант Шоу кивнул. Это был ещё один офицер, карьера которого на флоте подходила к концу, но сейчас ему предложили должность штурмана на «Теннесси», и лейтенант, уже плававший с «Голландцем» Клаггеттом раньше, согласился ещё раз выйти в море.

— Скорость увеличивается быстро, капитан, — заметил он.

— За последнее время мы накопили изрядно нейтронов.

— Какова цель операции, сэр?

— Точно не знаю, но разрази меня гром, если мы сейчас не самая большая ударная подводная лодка в мире, — ответил Клаггетт.

— Пора выпускать антенну.

— Действуйте, мистер Шоу.

Минуту спустя длинная буксируемая гидроакустическая антенна начала разворачиваться за кормой подводной лодки, в кильватерной струе позади правого кормового руля погружения. Даже при столь высокой скорости она тут же стала передавать информацию в гидроакустический пост, находящийся перед боевой рубкой. «Теннесси» двигалась сейчас полным ходом, уходя на глубину восемьсот футов. Возросшее давление воды исключало возможность кавитации от её усовершенствованных гребных винтов. Система охлаждения реактора действовала по принципу естественной циркуляции, без помощи насосов, так что их шум полностью отсутствовал. Обтекаемая форма лодки позволяла воде плавно проноситься мимо. Члены команды ходили в туфлях на резиновом ходу. Паровые турбины были установлены на палубе, соединённой с корпусом лодки через систему пружин, так что шум силовой установки тоже резко снижался. Словом, подводный ракетоносец двигался под водой совершенно бесшумно, даже плавсостав ударных подводных лодок неизменно называл лодки этого типа «чёрными дырами» — они являлись самыми бесшумными творениями человеческого разума, когда-либо спущенными на воду. Огромная «Теннесси» намного уступала по скорости и манёвренности небольшим ударным лодкам, но, как и остальные её сестры, по-прежнему превосходила все меньшие субмарины в самом главном — она плавала практически бесшумно. Даже киты не всегда слышали её приближение.

Сила против силы, снова подумал Робби Джексон. Если силовое решение проблемы невозможно, что тогда?

— Ну что ж, раз мы не можем действовать, как боксёры на ринге, то превратим это в карточную игру, — пробормотал он себе под нос в тиши кабинета и тут же удивлённо поднял голову, лишь сейчас заметив, что разговаривает сам с собой.

Гнев — не достоинство для профессионала, однако на этот раз контр-адмирал Джексон поддался такой слабости. Враг — теперь он пользовался этим термином — полагал, что он и его коллеги в оперативном управлении Объединённого комитета начальников штабов не смогут разработать успешный план противодействия противнику. В сущности всё дело в пространстве, времени и силе. Пространство измерялось тысячами миль, время — месяцами и годами, а сила — дивизиями и эскадрами.

Что, если они ошибаются? Джексона мучил этот вопрос.

Шемья находилась в двух тысячах миль от Токио. Элмендорф — ещё на тысячу миль дальше. Однако пространство — это и есть время. Для японцев время измерялось числом месяцев и лет, необходимых американцам, чтобы заново создать флот, способный сделать то, что было осуществлено в 1944 году, но карты не принимали такой расклад во внимание. Да и сила не обязательно измерялась огромным количеством дивизий и флотов — её роль заключалась в том, насколько мощный удар вы сможете нанести в местах, имеющих наибольшее значение. Всё остальное — только напрасная трата усилий, не так ли? Но самым главным являлась проницательность, способность предугадать действия противника. Враг сумел догадаться, что его ограниченные возможности применимы и к другим участникам конфликта. Японцы сформулировали направление будущего развития событий, и, если Америка примет их условия, она неминуемо потерпит поражение. Вот почему сейчас нужно разработать собственные правила игры. Этим и следует заняться. Джексон положил перед собой чистый лист бумаги и посмотрел на огромную карту мира на стене.

Дежурный офицер ЦРУ, заступивший в ночную смену, оказался достаточно разумным человеком, подумал Райан. Офицер сумел понять, что с передачей информации, полученной в три часа ночи, вполне можно подождать до шести утра. Это значило, что в спецслужбах есть люди, обладающие таким редким достоинством, как здравый смысл и способность трезво оценивать обстановку, что Райану было приятно сознавать. Русские передали шифровку в свою вашингтонскую резидентуру, а оттуда её доставили с курьером в ЦРУ. Интересно, мелькнуло у него в голове, что подумали охранники в Лэнгли, открывая ворота ЦРУ сотрудникам русской разведки. Из ЦРУ шифровку отвезли в Белый дом, и курьер ждал Райана в приёмной, когда советник по национальной безопасности вошёл к себе.

ИСТОЧНИКИ СООБЩАЮТ, ЧТО В ЙОШИНОБИ НАХОДЯТСЯ 9 (ДЕВЯТЬ) РАКЕТ Н-11.

ЕЩЁ ОДНА РАКЕТА ПРОХОДИТ ИСПЫТАНИЯ ДЛЯ ПОСЛЕДУЮЩЕЙ МОДЕРНИЗАЦИИ КОНСТРУКЦИИ ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ПОКА НЕ УДАЛОСЬ ОБНАРУЖИТЬ 10 (ДЕСЯТЬ) ИЛИ 11 (ОДИННАДЦАТЬ) РАКЕТ, ПРИЧЁМ ВЕРОЯТНЕЕ ПЕРВОЕ. ХОРОШАЯ НОВОСТЬ, ИВАН ЭММЕТОВИЧ. ПОЛАГАЮ, ВАШИ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ СПУТНИКИ ВЕДУТ ТЩАТЕЛЬНЫЕ ПОИСКИ. НАШИ ТОЖЕ.

ГОЛОВКО.

— Да, это действительно хорошая работа, Сергей Николаевич, — проговорил Райан, вскрывая второй конверт, доставленный курьером. — Прямо-таки превосходная.

Вот сейчас наступит конец, подумал Санчес.

Командующий морской авиацией Тихоокеанского флота имел звание вице-адмирала и пребывал в таком же плохом настроении, как и все остальные офицеры на базе в Пирл-Харборе. Он отвечал за все воздушные операции к западу от Невады и должен был играть ключевую роль в войне, начавшейся всего несколько дней назад. Однако командующий не только не мог передать двум своим авианосцам в Индийском океане, как им надлежит действовать, но и видел к тому же два других авианосца, которые замерли в сухом доке. Вероятнее всего, они пробудут здесь несколько месяцев, подумал адмирал, наблюдая за тем, как телевизионная группа Си-эн-эн показывает на весь мир, в каком жалком состоянии оказались американские авианосцы.

— Итак, в чём дело? — спросил он у вошедших в кабинет офицеров.

— У нас есть намерения побывать в западной части Тихого океана? — спросил Санчес.

— В ближайшем будущем — вряд ли.

— Я могу выйти в море меньше чем через десять дней, — заявил командир авианосца «Джонни Реб».

— Неужели? — ядовито осведомился командующий морской авиацией.

— Гребной вал номер один приведён в порядок. Если мы сумеем отремонтировать вал номер четыре, авианосец сможет развивать двадцать девять, а то и тридцать узлов. Во время ходовых испытаний на двух гребных валах были надеты кольца. Стоит устранить на них сопротивление воды, и, возможно, удастся развить тридцать два узла.

— Продолжайте, — сказал адмирал.

— По-видимому, нашей первой задачей будет сломить сопротивление их ВВС, верно? — вступил в разговор Санчес. — Для решения этой задачи мне не нужны «гуверы» и «интрудеры». На «Джонни Ребе» можно разместить четыре эскадрильи «томкэтов» и четыре F-18, звено самолётов постановки электронных помех плюс звено «хаммеров». Понимаете, какое будет положение?

Командующий кивнул.

— Это почти равняется количеству их истребителей на островах. — Он понимал, насколько рискованно такое предложение. Палубная авиация на одном авианосце против истребителей, размещённых на двух крупных береговых базах, будет в невыгодном положении… Но ведь острова находятся довольно далеко друг от друга, верно? У Японии там есть и другие корабли, а также подводные лодки, которых адмирал особенно опасался. — Но с этого можно начать.

— Нам понадобятся элементы усиления, — согласился Санчес. — Но разве кто-нибудь откажет, если мы обратимся к ним с такой просьбой?

— У нас — нет, — ответил адмирал после недолгого размышления.

Ведущая телевизионной компании Си-эн-эн начала свою первую прямую трансляцию, стоя на вершине сухого дока. Позади неё виднелись два огромных атомных авианосца, покоящихся на деревянных стапелях, которые напоминали близнецов-двойняшек в колыбелях. Кому-то в штабе главнокомандующего Тихоокеанским флотом, должно быть, изрядно досталось за то, что съёмочную группу пустили на верфь, подумал Райан. Передача продолжилась уже с другого места, далеко от первого, по другую сторону гавани. Но авианосцы все ещё отчётливо были видны за спиной репортёра, которая в общем-то повторяла одно и то же, добавив лишь, что по сведениям, полученным из хорошо информированных источников, понадобится не менее шести месяцев, чтобы «Стеннис» и «Энтерпрайз» могли снова выйти в море.

Подумать только, проворчал про себя Райан. Её оценка времени, требующегося для ремонта авианосцев, точно соответствовала данным, содержащимся в папке на его столе, на которой чёткими красными буквами в верхнем правом углу было выведено:

«Совершенно секретно». Наверно, её оценка даже точнее, потому что исходила от какого-нибудь служащего верфи, имеющего немалый опыт работ в этой громадной ремонтной мастерской. Следом выступил специалист-комментатор, на этот раз отставной адмирал, ныне работающий в одном из «мозговых центров» в Вашингтоне, который заявил, что отобрать у японцев Марианские острова будет весьма трудно, если возможно вообще.

Проблема со свободной прессой заключалась в том, что она была общедоступна и за последние два десятка лет превратилась в такой хороший источник информации, что даже американские спецслужбы, когда требовалось сберечь время, черпали из неё самые разные данные. Да и публика стала более искушённой в своих требованиях, так что телевизионным компаниям приходилось непрерывно улучшать как методы сбора информации, так и её анализ. Разумеется, у средств массовой информации — как печатных, так и электронных — были слабые места. При сборе сведений, которые пытались скрыть от общественности, они слишком полагались на утечку информации и часто не проявляли достаточной инициативы для раскрытия сенсационных дел, особенно в Вашингтоне, а для анализа нередко привлекали людей, больше заинтересованных не в фактах, а в свободной интерпретации событий. Однако в отношении того, что можно увидеть собственными глазами, телевидение часто действовало лучше хорошо подготовленных агентов разведывательных служб.

Противники тоже полагаются на это, подумал Джек. Так же как и он смотрит сейчас на экран телевизора, за новостями следят и другие люди, во всех странах мира…

— Похоже, ты изрядно занят, — послышался с порога голос адмирала Джексона.

— Стараюсь увидеть как можно больше. — Райан сделал жест в сторону кресла, приглашая гостя сесть. — Си-эн-эн только что передала репортаж об авианосцах.

— Отлично, — отозвался Робби.

— Отлично?

— «Стеннис» может снова выйти в море через неделю, самое большее через десять дней. Мой старый приятель, Бад Санчес, — он командует авиакрылом на этом авианосце — кое о чём подумал, и мне понравились его предложения. Не только мне, но и командующему морской авиацией Тихоокеанского флота.

— Может выйти в море через неделю? Одну минуту. — Не менее важным было и то, что люди обычно верили телевидению больше, чем официальной информации, хотя в данном случае репортаж ничем не отличался от секретного доклада, лежащего у него на столе.

Три по-прежнему находились в Коннектикуте, а ещё три проходили лётные испытания в Неваде. Все в них не походило на обычные летательные аппараты. Завод, занимавшийся их изготовлением, напоминал скорее портновскую мастерскую, чем сборочный цех. Основной материал для корпусов привозили сюда рулонами, которые затем раскатывали на длинном столе и резали по лекалам лазерными резцами, управляемыми компьютерами.

Далее выкроенные куски подвергались ламинированию и спекались в электропечи до тех пор, пока материал из углеродистых волокон не образовывал композитную оболочку, которая была прочнее стали и намного легче её. К тому же, в отличие от стали, она была прозрачной для электромагнитного излучения. На разработку такого материала ушло почти двадцать лет научных исследований, описание которых содержалось в книге, сравнимой по толщине с многотомной энциклопедией. Это была типичная программа Пентагона — её разрабатывали слишком долго, она обошлась слишком дорого, однако конечный результат если и не заслуживал столь длительного ожидания, то по крайней мере несомненно заслуживал того, чтобы им воспользоваться, даже при цене двадцать миллионов долларов за каждую единицу или, как говорили пилоты, по десять миллионов за сиденье.

Те три, что находились в Коннектикуте, стояли в открытом ангаре, когда туда прибыли техники компании Сикорского. Все бортовые системы были установлены и полностью проверены, и каждый из них поднимался в воздух ровно настолько, чтобы убедиться, что он может летать. Надёжность систем была проверена бортовым компьютером, который, разумеется, провёл диагностическую проверку и самого себя. После заправки их выкатили на взлётную площадку, и с наступлением темноты все трое поднялись в воздух и взяли курс на север, на базу ВВС Уэстовер в западном Массачусетсе. Там их погрузят на транспортный самолёт «гэлэкси» 327-й эскадрильи Военно-транспортной авиации США и доставят на базу к северо-востоку от Лас-Вегаса, не обозначенную даже на картах, хотя само её существование не было таким уж секретом. А тем временем в Коннектикуте в ангар закатили три деревянных макета, которые внешне ничем не отличались от оригиналов. Открытая сторона ангара выходила на жилой район города и проходящее в трехстах ярдах шоссе. Желающие смогут даже увидеть, как всю следующую неделю там будут работать механики.

Пусть вам и неизвестны детали предстоящей операции, подготовка остаётся такой же. В пятистах милях от побережья «Теннесси» снизила скорость до двадцати узлов.

— Из машинного отделения докладывают, сэр, — турбины работают на две трети мощности.

— Хорошо, — отозвался капитан третьего ранга Клаггетт. — Положить руль двадцать градусов на левый борт, переходим на курс ноль-три-ноль. — Рулевой отрепетовал команду, и тут же последовал следующий приказ капитана: — Подготовить корабль к плаванию в полной тишине.

Клаггетт хорошо знал, что произойдёт сейчас, и всё-таки прошёл на корму к прокладочному столику, чтобы проверить диаметр поворота. Капитану всегда приходится следить за выполнением своих команд. Резкое изменение курса и крутой разворот были предназначены для проверки уровня шума, издаваемого самой лодкой. Выполняя приказ капитана, по всей лодке выключали оборудование, без которого можно было обойтись в ближайшие несколько минут, а члены экипажа, не стоящие на вахте, забирались в свои койки. Матросы, заметил Клаггетт, быстро осваивались с новой для них обстановкой.

Позади «Теннесси» на тысячеярдовом троссе следовала буксируемая гидроакустическая антенна, её собственная длина составляла тысячу футов. Через минуту субмарина стала походить на собаку, гоняющуюся за собственным хвостом. Лодка находилась на курсе, параллельном антенне, всего в тысяче ярдов от неё, и продолжала движение со скоростью двадцать узлов. Тем временем гидроакустики прислушивались к шумам, издаваемым собственным кораблём. Из штурманской рубки Клаггетт прошёл в гидропост, чтобы лично наблюдать за дисплеями. В таком положении гидроакустические системы способны услышать даже незначительные шумы, издаваемые самым тихим кораблём в мире.

— Мы вот здесь, сэр. — Старший акустик пометил положение субмарины на экране жировым карандашом. Капитан попытался ничем не выразить своё разочарование. В конце концов, «Теннесси» плыла со скоростью двадцать узлов, и в течение нескольких секунд гидроакустическая антенна находилась всего в тысяче ярдов от борта подводной лодки.

— Совершенно невидимых лодок не бывает, сэр, — заметил лейтенант Шоу.

— Возвращаемся на прежний курс. Сделаем ещё одну попытку при пятнадцати узлах. — Капитан повернулся к старшему акустику: — Поставьте хорошего парня к записывающему устройству. Попробуем выяснить источник грохота в кормовом отсеке. — Через десять минут «Теннесси» возобновила проверку издаваемого ею шума.

— Придётся проделывать все с максимальной быстротой, Джек. Мне представляется, что время на их стороне. — Это не нравилось адмиралу Джексону, однако другого выхода не было, и приходилось вести начавшуюся войну прямо с листа, создавая правила её ведения одновременно с развитием событий.

— С политической точки зрения ты, пожалуй, прав. Японцы хотят провести выборы в ближайшее время, и создаётся впечатление, что они уверены в их исходе.

— Ты разве не слышал, что они поспешно перебрасывают туда поселенцев? — Джексон сообщил Райану о том, что передал ему Ореза. — Почему? Они сразу станут жителями островов и в нужный момент решат исход референдума об аншлюсе. Наши друзья с телефоном космической сотовой связи видят аэропорт из окон дома. Прибывающие рейсы стали теперь менее частыми, но посмотри на цифры. Примерно пятнадцать тысяч солдат на острове — и все имеют право голоса. Прибавь к их числу находящихся там японских туристов плюс тех переселенцев, которых успели доставить, и успех референдума предрешён.

Советник по национальной безопасности поморщился, словно от боли.

— Неужели все так просто?

— Помню, как был принят закон о праве на голосование. Я был тогда мальчишкой и все равно не забыл, как резко изменилась ситуация в Миссисипи. Видишь, что происходит, когда люди используют закон для собственной выгоды?

— Действительно, это по-настоящему цивилизованная война, правда? — Нельзя считать японцев дураками, напомнил себе Райан. Результаты выборов будут, разумеется, подтасованными, но ведь их единственная задача заключается в том, чтобы запутать ситуацию. Чтобы оправдать применение силы, требуется очевидная причина. Значит, переговоры являются составной частью стратегии проволочек. Противная сторона все ещё определяет правила игры. У Америки по-прежнему отсутствует стратегия действий.

— Вот это нам и требуется изменить.

— Но как?

Джексон протянул папку.

— Здесь содержится нужная информация.

Эскадренный миноносец «Мутсу» был оборудован системой космической связи, которая включала в себя и видеоаппаратуру, способную поддерживать контакт со штабом флота в Иокагаме.